Проблема эстетического отношения

потребностям система непосредственных целей находится на третьем

уровне. Третий уровень представляет собой конкретизацию потребностей второго уровня до степени непосредственного их ощущения.

В отличие от первых двух уровней, отражающих сущностные характеристики человека, и поэтому имеющих достаточно определенный состав, третий уровень, конкретно их воплощающий, не обладает такой

определенностью. Он относится ко второму как форма к содержанию.

Его структура определяется конкретными историческими условиями.

Потребности высших уровней не удовлетворяются непосредственно,

но только через удовлетворение потребностей третьего уровня. Имея

непосредственный характер и подчиняясь цели удовлетворения, потребности этого уровня выражаются как потребности в вещах и действиях.

В силу того, что, обладая конкретной многосторонностью, одни и те же

веще и действия могут удовлетворять различные потребности (второго

уровне), на третьем уровне происходят пересечение этих потребностей

на одних и тех же объектах (что, между прочим, приводит к маскированию их сущности и затрудняет классификацию). Вещи и действия в отношении потребностей приобретают полифункциональный характер.

Например, одежда одновременно удовлетворяет (может удовлетворять)

и потребность в комфортных условиях, и, через характеристику владельца, потребность в самоутверждении. Последняя удовлетворяется

также в общественно-полезном труде; труд же, являясь необходимым

условием существования общества, удовлетворяет потребность в сохранении общества; он же в виде физического труда удовлетворяет потребность в действии. Половой акт удовлетворяет половую потребность

(представляющую потребность в определенной функции собственного

организма) через контакт с человеком другого пола, одновременно

удовлетворяет потребность в другом человека вообще, потребность в

общении. И таких примеров можно привести сколько угодно.

Из-за пересечения резных потребностей на одних и тех же объектах,

потребности третьего уровня могут быть только весьма условно, по

преимущественной функции, поставлены в связь с потребностями второго уровня (как это и сделано на схеме). Но даже эта определяющая

функция не остается неизменной, и в свою очередь определяется конкретными историческими условиями. Если любое действие есть результат потребности, то оно, в свою очередь, также не может не сказы-

82

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

ваться на потребностях, в том числе и отличных от вызвавших его,

удовлетворяя или обостряя их вследствие разносторонности объекта.

В зависимости от условий на передний план может выдвинуться одна из

ранее второстепенных сторон. То обстоятельство, что удовлетворение

одной потребности, в силу разнообразия конкретных свойств объекта,

удовлетворяет (или может удовлетворять) одновременно и другие потребности, является, в частности, причиной того, что индивидуальные

(«физические», «биологические», «материальные») потребности человека отличаются от аналогичных потребностей у животных. Это отличие

заключается не в самих потребностях, а в способе их удовлетворения.

Человек так же нуждается в пище, как и животное, но он не может удовлетворять голод так, как животное, ибо он при этом не может не учитывать другие аспекты этого процесса, например, нравственную или эстетическую сторону. И эти последние не есть насилие, совершаемое обществом над человеком, не есть «неестественная» надстройка над «естественной» потребностью в пище. Это выражение столь же органических,

отражающих самую его сущность собственных (хотя и выражающих

нужды общества) потребностей человека.

Поэтому форма удовлетворения потребности, зависящая от необходимости удовлетворения также второстепенных (по отнесению к данному объекту) потребностей, независимо от сохранившейся «биологической» сущности, принимает человеческий вид, присущий удовлетворению любой потребности до тех пор, пока человек остается человеком – в любой области «снижение поведения человека до уровня

животного связано с распадом социально обусловленных импульсов»2525. «Голод есть голод, – писал Маркс, – однако голод, который

утоляется вареным мясом, поедаемым с помощью ножа и вилки, это

иной голод, чем тот, при котором проглатывается сырое мясо»26.

Таким образом, мы в основных чертах рассмотрели характер потребностей человека, на удовлетворение которых направляется (иногда неосознанно) любое действие человека, хотя «люди привыкли объяснять свои действия из мышления, вместо того, чтобы объяснять их

из своих потребностей»27. Удовлетворение потребностей человека

осуществляется предметно, посредством действий и вещей28. С целью

удовлетворения потребностей человек направляет свои действия на

природные объекты, на предметы, созданные людьми, на другого че25

Мясищев В.Н. Проблема потребностей в системе психологии. – С. 75.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 12. – С. 718.

27

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 20. – С. 493.

28

Это еще одна основа для классификации потребностей. Рассмотреть, однако, здесь

этот вопрос более подробно не представляется возможным.

26

83

Л.А. ГРИФФЕН

ловека и на самого себя. Все эти объекты имеют бесконечное число

сторон и качеств, а потому непосредственно усмотретъ их связьс коренными потребностями индивида и общества человеку удается далеко не всегда. Поэтому для ориентации в мире объектов с целью удовлетворения потребностей у него выработалась определенное отношение к этим объектам, которое и определяет человеческую деятельность. Как мы пытались показать, общественно-значимую деятельность человека по отношению ко всем объектам этой деятельности детерминируют два вида отношения: рациональнологическое («научное») и эстетическое, в своем единстве направляющие деятельность

человека. То, как общественные потребности человека выражаются в

различных условиях посредством эстетического отношения, и составляет предмет данной главы. Теперь мы и переходим к рассмотрению

различных выражений эстетического отношения.

2-2. Материализм и идеализм в истории эстетики

Важнейшей формой проявления эстетического является прекрасное.

Вопрос о природе прекрасного – один из центральных вопросов эстетики. В истории эстетической мысли можно ясно различить ряд основных направлений, в русле которых находились поиски оснований

красоты. Прежде всего, водораздел проходил по той же линии, по которой вообще разделялись два основных лагеря в философии: по линии между материализмом и идеализмом. Это разделение происходило

не только по той же линии, но и по тем же критериям. Никаких других

оснований, кроме характера решения «основного вопроса философии»,

для отнесения и в эстетике того или иного мыслителя к одному из двух

лагерей, не существует. Прав бил А. Нуйкин, когда утверждал: «Ленин

не случайно так настойчиво подчеркивал, что основной вопрос философии состоит в том, за чем признается первичность – за материей или

за сознанием? Только от решения этого вопроса (и никакого другого!)

зависит принадлежность любого ученого к одному из двух лагерей:

идеалистическому или материалистическому», а потому, например,

«признание объективности красоты критерием материалистического

подхода … служить не может»29.

Платон, будучи идеалистом в философии, по отношению к частному

вопросу о природе красоты также придерживался идеалистических позиций. Для него «прекрасное существует вечно, … оно не возникает, не

уничтожается, не увеличивается, не убывает»30. Прекрасное – это такая

29

30

Нуйкин А. Еще раз о природе красоты // Вопросы литературы. – 1966. – № 3. – 99.

Цит. по кн.: История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли. – Т. 1. – С. 100.

84

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

же вечная, неизменная и абсолютная «идея красоты» как и «идеи» вещей вообще. Гегель прекрасным считал чувственное воплощение «абсолютной идеи». Но оба они, являясь объективными идеалистами, не

сомневались также и в объективном, независящим от сознания человека, бытии красоты.

Субъективный идеализм в эстетике выражался в определении эстетических качеств как чего-то, являющегося внешним отражением сознания. Это также соответствовало основным общефилософским посылкам субъективного идеализма. Действительно, если внешний мир

представляет собой отражение сознания, то и все его качества также

являются таковыми. Поэтому недопустимо смешивать две различных

вещи: представление о субъективности прекрасного, которое может

быть и материалистическим, если мыслятся как отражение некоторых

(но вовсе не обязательно какихто специфических «эстетических»)

свойств объективно существующих предметов или явлений, и представление о субъективном характере прекрасного, являющееся следствием произвольного внесения его в мир субъектом, порождения его

сознанием и соединения с вещами (объективное бытие которых также

отрицается) как чего-то внешнего им и от них не зависящего. В последнем случае мы имеем деле с субъективным идеализмом.

Д. Юм писал: «Красота не есть свойство самих вещей: она существует

только в сознания наблюдающего, и каждое сознание отмечает особую

красоту. Один субъект может замечать безобразие там, где другой воспринимает красоту. Каждая личность должна покориться собственному

чувству, не преследуя регулировать чужое, искать действительную красоту и действительное уродство такая же бесплодная затея, как пытаться

установить истинно сладкое или истинно горькое. Согласно состоянию

организма один и тот же предмет может быть сладок или горек, и пословица правильно определила: бесплодно спорить о вкусах»31. Таком

рода эстетический релятивизм имеет весьма веские основания, и не мог

бы служить основанием для отнесения Юма к числу субъективных

идеалистов в эстетике, если бы не его агностицизм в гносеологии, ставящий под сомнение не только объективность прекрасного, но, главное,

реальное бытие даже носителей этого качества. Само по себе «отрицание объективного происхождения эстетических свойств, укорененных в

свойствах материального мера, отнесение их исключительно к области

нашей рефлексии о вещах природы и предметах искусства»32, вопреки

мнению некоторых эстетиков, еще не может само по себе считаться «эс31

Цит. по кн.: История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли. – Т. 2. – С. 31.

Асмус В. Проблема целесообразности в учении Канта об органической природе и в эстетике // Кант И. Соч. – Т. 5. – М., 1966. – С. 33.

32

85

Л.А. ГРИФФЕН

тетическим идеализмом». Материализм в эстетике требует объективного

существования не «эстетических свойств», а, как и в гносеологии, признания объективного существовании отражаемых сознанием предметов

и явлений со всеми их свойствами, в том числе и теми, которые мы можем воспринимать как эстетические.

Ярким примером действительного «эстетического идеализма», основанного именно на отрицании объективного бытия самих носителей «эстетических свойств», является так называемая «теория вчувствовання».

Т.Липпс, являющийся одной из основных фигур немецкой «психологической школы» в эстетике и давший начало этой теории, писал: «Основным

фактом всякой психологии и тем более всякой эстетики является то, что

чувственно данный объект, строго говоря, есть нечто не существующее…

Существуя для меня, – а только о таком объекте может идти речь, – он

проникнут моей деятельностью, моей внутренней жизнью»33.

Конечно, общефилософская позиция мыслителя в значительной степени определяла также и то, как он решал вопрос о прекрасном, однако мы не можем механически отождествлять эти моменты. Будучи

идеалистом, тот или иной философ зачастую занимал такую же позади

и в эстетике, но вовсе не обязательно. То же относится и к философамматериалистам. Нельзя поэтому согласиться, что стремясь определять

прекрасное во всех случаях «материалисты искали материальные признаки прекрасного, идеалисты – идеальные»34. Такое положение связано с односторонностью, ограниченностью как идеализма, так и домарксового материализма. Главным следствием этой ограниченности была

непоследовательность. Только в редких случаях философ-идеалист

мог полностью игнорировать здравый смысл, основанный на общественной практике, и последовательно проводить свою точку зрения, во

всех частностях строго логически делая все неизбежно следующие из

нее выводы. В таких случаях субъективный идеалист необходимо приходил в солипсизму, а объективный идеалист – в фидеизму. В свою

очередь, ограниченность механистического материализма была связана в интересующем нас сейчас аспекте с тем, что попытки его применения в области общественных явлений также неизбежно приходят в

противоречие со здравым смыслом и общественной практикой, и, как

следствие, открывают дорогу идеализму.

Это-то положение и сказывалось на эстетических построениях тех

или иных мыслителей. Диалектический материализм позволяет объяснить как естественные, так и общественные явления с монистических

позиций. Однако недостаточное развитие теоретической диалектики

33

34

Цит. по кн.: Маца И.Л. История эстетических учений. – М., 1962. – С. 61.

Кондратенко Ф.Д. Эстетическое как отношение // Эстетическое. – С. 220.

86

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

создает возможность того, что некоторые эстетики, в общем стоящие

на позициях диалектического материализма, в вопросах эстетической

теории, и прежде всего в вопросе о природе прекрасного, оказываются

на позициях вульгарного материализма.

Перейдем теперь к рассмотрению основных направлений материалистического решения вопроса о природе прекрасного. Здесь можно

выделить два главных подхода, которые имели место либо самостоятельно, либо в той или иной комбинации: это структурный и функциональный подход35.

Структурное определение прекрасного полагает его следствием определенной организации, определенного строения самого объекта.

Красоту искали в характере взаимодействия, в соотношении частей и

элементов объекта в пространстве и во временя, выделяя такие характеристики как симметрия, ритм и т. д. Структурный подход выразился

в представлении о красоте как гармонии. При этом особо подчеркивалось требование единства и целостности объекта. Альберти, например,

считал, что «красота есть строгая соразмерная гармония всех частей,

объединенных тем, чему они принадлежат, – такая, что ни прибавить,

ни убавить, ни изменить ничего нельзя, не сделав хуже»36. Также и Декарт считал, что, например, красота женщины состоит не в той или

иной отдельной черте, а в такой соразмерности и гармонии всех черт,

что ни одна из них не может быть выделена особо, иначе остальные

окажутся несовершенными как ей несоответствующие»37. Соответствующие высказывания находим еще раньше у таких авторов, как Хрисипп, Цицерон, Августин, Бонавентура, придерживающихся самих

различных философских направлений. С совершенством отождествляли прекрасное также Лейбниц и его последователи. «Отец эстетики»

Баумгартен считал, что красота – это «совершенство явления».

Одновременно с попытками найти красоту в структуре самого предмета безотносительно к условиям его существования, к его взаимодействию с другими предметами, многие философы стремились делать

объектом анализа именно это взаимодействие. Основная идея при этом

заключалась в том, что прекрасное – это то, что наилучше приспособ35

Следует отметить, что и структурный, и функциональный подход на чужды были также

и объективному идеализму. Объективные идеалисты далеко не всегда отрицали материальность предметов. Считая мир объективно существующим (независимо от его первоосновы) некоторые объективные идеалисты полагали и красоту объективным, материальным

явлением. Даже такой «закоренелый» идеалист как Беркли считал красоту объективным

свойством предметов, полагая, что она заключается в симметрии и пропорции, которые,

однако, различны у различных предметов соответственно их назначению.

36

Альберти Л.-Б. Десять книг о зодчестве. – Т. 1. – М., 1935. – С. 187.

37

Цит. по кн.: История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли. – Т. 1. – С. 90.

87

Л.А. ГРИФФЕН

лено для выполнения определенной функции и остается таковым только в пределах данной функции. Еще Сократ считал, что «часто то, что

прекрасно для бега, безобразно для борьбы, а то, что прекрасно для

борьбы, безобразно для бега, потому что все хорошо и прекрасно по

отношению к тому, для чего оно хорошо приспособлено, и, наоборот

дурно и безобразно по отношению к тому, для чего оно дурно приспособлено»38. Эта соотнесенность эстетических качеств с функцией имеет абстрактный характер, поскольку сама функция понимается как

функция «вообще», как максимальное соответствие предмета его

«предназначению». Хогарт отрицал, что «основная причина красоты

заключается в симметрия частей предмета». По его мнению, красота

состоит в том, что «части соответствует друг другу с наивысшей точностью, которая дает возможность целому соответственно стоять, двигаться, погружаться, плавать, лежать и т.п.»39. Не отрицая значения

структуры предмета, и прежде всего требуя единства в многообразии,

Хогарт отводит ей подчиненное значение, считая, что «правильность,

единообразие или симметрия нравятся только тогда, когда создают

представление о целесообразности»40. Однако целесообразность им понимается не как целесообразность для субъекта, а «сама по себе», для

самого предмета: «Все размеры частей тела скаковой лошади наиболее

соответствуют предназначенности ее к быстрому бегу, благодаря чему

она приобретает согласующийся с ее характером тип красоты»41.

Н.Гартман считал заслугой Канта то, что он «ввел понятие целесообразности «для» субъекта, в то время как с давних времен онтологическая целесообразность вещи относилась к ней самой»42. Сам Кант

прекрасное представлял как «целесообразность без цели». Однако идея

целесообразности для субъекта в эстетике появлялась нередко. Например, по мнению Гоббса, прекрасный предмет – это такой предмет,

«свойства которого дают основания ожидать от него блага»43. Спиноза

полагал: «Если движение, воспринимаемое нервами от предметов,

представляемых посредством глаз, способствует здоровью, то предметы, служащие причиной этого движения, называются красивыми.

В противном случае они называется безобразными»44. Рескин «определяет красоту храма пропорционально его полезности как убежища от

непогоды, красоту кубка – пропорционально его полезности как сосу38

Там же. – Т. 1. – С. 90.

Хогарт В. Анализ красоты. – Л.-М., 1958. – С. 146.

40

Там же, С. 148.

41

Там же, С. 42.

42

Гартман Н. Эстетика. – М., 1958. – С. 500.

43

Гоббс Г. Избр. соч. – М., 1938. – С. 182.

44

Спиноза Б. Избр. произв. – Т. 1. – М.-Л., 1957. – С. 400.

39

88

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

да для питья»45. Доведенный до своего логического завершения такой

подход уже прямо противоположен широко распространенной теории

«незаинтересованности» эстетического отношения.

Гораздо лучше с принципом незаинтересованности согласуется третий взгляд на функциональную природу прекрасного. Здесь прекрасное представляется как нечто такое, что полезно не отдельному человеку, а обществу. Такой подход объясняет и отмечаемую большинством исследователей бескорыстность эстетического отношения: «Эстетическое отношение всегда бывает бескорыстно, только в том смысле,

что я любуюсь, например, на чужую ниву, не думая о том, что не мне

она принадлежит, что не в мой именно карман пойдут деньги, вырученные за хлеб, на ней растущий, но я не могу не думать: «слава богу,

чудный будет урожай; чудно поправятся мужички от нынешней жатвы! Боже мой, сколько человеческого счастия, сколько радостей людям зреет на этом поле». И надобно сказать, что эта мысль, может быть

смутно, неясно для меня самого действующая на меня, более всего и

настраивает меня к эстетическому наслаждению нивой»46.

В связи с этим следует также вспомнить цитировавшиеся выше высказывания выдающегося эстетика-марксиста Г.В. Плеханова, по мнению которого общественная полезность не противоположна индивидуальной незаинтересованности: индивид бескорыстно наслаждается

тем, что полезно для общества. Здесь уже речь идет о прекрасном как

выражении общественной функции.

В нашей эстетике эту точку зрения в том или ином виде разделяет

большинство так называемых «общественников», которые в противоположность «природникам» считают, что прекрасное имеет общественное происхождение и вовсе не является чем-то извечно присущим

предметам и явлениям как таковым. В принципе с такой точкой зрения

нельзя не согласиться. Однако есть немало общественно-полезных вещей, которые никак не могут быть названы прекрасными, и наоборот.

И если мы хотим понять природу прекрасного, то задача состоит в том,

чтобы найти общественную функцию прекрасного, и определить, каким образом она реализуется.

2-3. Проблема прекрасного. Исходный эстетический образ

Понятие прекрасного, как известно, объединяет широкий круг явлений, относящихся к самым различным областям действительности.

Поэтому и для определения прекрасного надо найти то общее, что эти

явления объединяет. Такой подход – необходимое условие решения

45

46

Гилберт К., Кун. Г. История эстетики. – С. 356.

Чернышевский А.Г. Полн. собр. соч. – Т. 2. – С. 155.

89

Л.А. ГРИФФЕН

задачи. Решение не может быть найдено путем анализа свойств отдельных объектов, признанных прекрасными. Сложность задачи нередко заставляет идти по пути привлечения для характеристики прекрасного нескольких различных объяснений; в этих случаях делается

вывод, что для данного понятия вообще не существует единого для

всех случаев определения, кроме разве что самого общего, ничего

практически не определяющего, что «в силу такой универсальности

определение прекрасного по необходимости может быть лишь самым

общим и доступно дальнейшей конкретизации лишь применительно к

отдельным сферам проявления прекрасного»47.

Н.Дмитриева пишет: «Не нужно думать, что на вопрос «что такое

прекрасное» эстетика обязана дать ответ, обладающий точностью математической формулы», поскольку «слишком своеобразен ее предмет. Он не поддается строгой мере и регламентации»48. Но коль скоро

понятие «прекрасное» действительно имеет реальное содержание, то

сложность и своеобразие предмета не освобождает от необходимости

дать ему четкое и однозначное определение, справедливое для всех

проявлений прекрасного. Нельзя логическим путем установить, прекрасен ли данный предмет; это задача эстетического чувства человека,

не имеющего логической интерпретации; но если эстетика действительно является наукой, она не может уклониться от решения вопроса:

что такое прекрасное?

В наших попытках определить сущность прекрасного мы будем опираться на то понятие об эстетическом отношении в его общественной

функции, которое было введено в первой главе. Мы не станем здесь

специально останавливаться на многочисленных попытках определения сущности прекрасного и, в частности, на проведшей не столь давно дискуссии вежду «природниками» и «общественниками», тем более, что имеются работы, где характерные черты и недостатки обоих

подходов рассмотрены достаточно подробно (на наш взгляд одной из

лучших в этом отношения является уже не раз цитировавшаяся выше

работа Ф.Кондратенко «Эстетическое как отношение»).

По нашему мнению, одним на недостатков большинства попыток определить прекрасное является, как бы парадоксально это ни звучало, то

обстоятельство, что в них не уделяется (или недостаточно уделяется)

внимание условиям нейтральности эстетической оценки. Издавна считалось, что «чтобы испытать эстетическое удовольствие, надо сперва

испытать какое бы то ни было удовольствие; нет ничего эстетического в

состояния равнодушия, и в состоянии бесстрастном»49. Сейчас все чаще

47

Скатерщиков В.К. К изучению основ марксистско-ленинской эстетики. – М., 1965. – С. 21.

Дмитриева Н. О прекрасном – М., 1960. – С. 7.

49

Гюйо М. Задачи современной эстетики. Очерк морали. – СПб., 1899. – С. 20.

48

90

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

появляются работы, в которых подвергаются критике подобного рода

устоявшиеся положения, однако условия нейтральности эстетического

отношения негде специально не рассматриваются. Именно с выяснения

этих условий мы и намерены начать рассмотрение данного вопроса.

В ходе общественной практики в сознании человека создается идеальный образ объективной действительности. Гносеологической характеристикой адекватности отражения реальной действительности в

сознании является истинность этого отражения. Конечно, речь об истинности может идти только тогда, когда мы имеем дело не с непосредственным отражением, но с его высшей формой – образомпонятием, полученным в результате обобщения данных об объекте посредством рациональнологического мышления. Истинность и является показателем соответствия этого образа его прототипу – объективно

существующему предмету или явлению. Однако, как мы видели выше,

знание в этом плане объективных свойств предмета или явления еще

недостаточно – вследствие принципиальной неполноты логического

знания для организации целесообразных действий по отношению к

ним. Поэтому связь субъекта с окружающей средой, в частности, с тем

или иным предметом или явлением, не ограничивается рассмотренной.

Одновременно с научным существует эстетическое отношение человека к действительности.

В сознании индивида общественная практика формирует (с некоторыми вариациями, зависящими от особенностей личного опыта) идеальное представление о предмете или явлении с точки зрения их общественной значимости. Это представление – результат восприятия ряда

предметов одного класса. Предметы или явления, относящиеся к одному классу, в зависимости от их частных особенностей могут иметь

большее или меньшее общественное значение. Эти частные признаки,

воспринимаемые субъектом в процессе общественной практики с соответствующей общественной оценкой, статистически обрабатываются, и на основе этой обработки в сознании индивида складывается идеальный образ «среднего» предмета, наиболее обычного, наиболее типичного (с точки зрения его общественного значения) для данного

класса, и принимаемого в качестве его «естественного» состояния.

В качестве такового этот образ может служить эталоном для оценки

предметов данного класса. И если оценка осуществляется на основе

аксиологической информации, то сравнение с этим образом дает эстетическую оценку. Определим такой «усредненный» образ предмета

как его исходный эстетический образ.

Исходный эстетический образ в известной степени сходен о мерой. Однако мера обычно связывается преимущественно с онтологической харак-

91

Л.А. ГРИФФЕН

теристикой объекта, в то время как исходный эстетический образ представляет собой субъективное отражение его общественно-значимых

свойств, а потому зависят не только от природы самого объекта, но и от

его отношения к обществу и, более того, от представления (неосознанного) субъекта об этом отношении, и, следовательно, не может адекватно

интерпретироваться как отражение в сознании меры объекта как чего-то,

присущего самому объекту и независимого от нашего к нему отношения.

С психологической точки зрения понятие исходного эстетического образа

оказывается достаточно близким к понятию динамического стереотипа,

но в последнем случае мы имеем дело скорее с определенным поведением

человека, чем с его отношением. Исходный эстетический образ не может

быть также представлен и как идеал, поскольку в даваем случае речь идет

не о наилучшем, но только о наиболее характерном.

Исходный эстетический образ в общем случае не является образом

какого-то конкретного, реально существующего объекта. Будучи образованным из характерных элементов, присущих различным предметам

иди явлениям данного класса, он (в этом смысле) является полной абстракцией. Если продолжить сравнение с рационально-логическим

(«научным») мышлением – не упуская из виду относительности аналогии – то этот образ можно определять как своеобразный аналог понятия. Эстетическое отношение предполагает оценку соотношения этого,

созданного на основе общественной практики индивида, исходного эстетического образа с образом данного единичного явления, возникшего в результате его непосредственного восприятия.

Как мы уже отмечали выше, исходный эстетический образ имеет индивидуальный характер, и может не совпадать у различных людей.

Однако он в конечной счете детерминируется общественными условиями существования индивида и зависит от характерных для данной

социальной группы представлений. Степень соответствия индивидуального исходного эстетического образа общественно-необходимому

(зависящему только от интегральных общественных условий и в качестве такового не являющегося индивидуальным, а потому реально не

существующим ни в чьем сознания), определяющаяся характером и

степенью эстетического воспитания индивида, известна под названием

эстетического вкуса50.

Говоря, что исходный эстетический образ является как бы образом

нейтрального, индифферентного в эстетическом отношении объекта,

50

Следует отметить, что понятие «эстетический вкус» имеет еще и другое значение, а

именно, значение критерия эстетической «чувствительности», то есть степени развития

способности обнаружения отклонений реального объекта от того, который является идеальным «прообразом» исходного эстетического образа.

92

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

мы не обозначаем понятием «нейтральный» такой объект, который не

имеет значения для общества. Наоборот, такой предмет является жизненно необходимым. Просто имеется в виду та его модификация (повторяем, нередко не имеющая реального бытия), которая как бы сама

собой разумеется, которая не нарушает (ни в сторону улучшения, ни в

сторону ухудшения) динамического равновесия, установившиеся условия взаимодействия данной социальной группы и окружающей среды.

Однако она необходима для поддержания существования этого равновесия. Рядовой, ничем не выделяющийся воин первобытного племени

не вызывал никаких эстетических эмоций у сородичей, хоти он честно

выполнял свей долг и очень полезен племени, фактически обеспечивая

его жизнеспособность во враждебной окружении. Воин, показывающей чудеса героизма, прекрасен. Трус, даже объективно принесший

некоторую пользу, вызывает отрицательную реакцию, в том числе и в

эстетическом отношении.

Однако «было бы неверным полагать, что эстетическое отношение –

это только положительная иди отрицательная эмоциональная реакция.

Духовно-эмоциональное отношение предполагает также и отсутствие

переживания, равнодушие. Равнодушие представляет собой не нейтральное безоценочное отношение, а как бы «скрытый» вид эмоциональной оценки»51. Таким образом, «равнодушие тоже есть эстетическая оценка – одно из проявлений эстетического отношения. Ведь равнодушие не только означает безразличие, но и выражает представление о норме». Человек относится равнодушно не только к тому, что не

имеет для него значения, но «и к существенным, жизненно важным

для человека явлениям он может оставаться равнодушным. То или

иное явление природы, вещь, поступок, поведение, событие, произведение искусства, которые не выходят за рамки нашего представления о

норме, – оставляют нас равнодушными … Активную эмоциональночувственную реакцию в нас вызывают лишь «ненормальные» – превышающие или нарушающие норму – явления»52.

Нейтральность исходного эстетического образа – следствие своеобразной адаптации сознания. Как необходимость увеличения чувствительности и диапазона действий органов чувств привела к формировании механизма приспособления их к данному уровню интенсивности

51

Брегадзе В. Проблема эстетического и категория безобразного // АзГУ. История и философия. – Баку, 1966. – № 4. – С. 53.

52

Кондратенко Ф.Д., Эстетическое как отношение // Эстетическое. – С. 257. Мы согласны с приведенной трактовкой применительно к предметам и явлениям объективной действительности. Что же касается произведений искусства, то здесь, как мы увидим ниже,

дело обстоит несколько иначе.

93

Л.А. ГРИФФЕН

воспринимаемой величины сигнала, так и в данном случае, нейтральность исходного эстетического образа вызвана необходимостью чувствительной реакции на признаки отклонения характеристик явления от

первичного, «среднего», что, нарушая установившееся равновесие общества и среды, требует выработки немедленной и точной оценки, определенного отношения, то есть ввиду повышенного общественного

значение требует повышенной чувствительности «социальных чувств».

Исходный эстетический образ, разумеется, не может быть чем-то застывшим. Он динамичен, составляющие его элементы находятся в непрестанном движении, вызываемом изменениями как в самих объектах, так и, главным образом, в их отношении к обществу и в общественном представлении об этом отношении. Он как бы постоянно приспосабливается к изменениям объективной действительности, отражая

новые положения в соответствующем классе объектов как непосредственно, так и в отношении к обществу, а также новые представления

человека об объектах. Наше представление о красоте меняется, например, соответственно тому, как меняется представление о внешних

формах выражения могущества человека. Было время, когда пышные

султаны дыма над трубами заводов и электростанций были таким выражением, и они вызывали положительные эстетические эмоции независимо от реального вреда этой «красоты». Сейчас «лисий хвост» химического предприятия или клубы черного дыма над ТЭЦ вызывают

совершенно другие эмоции, ибо степень развития техники измеряется

уже и тем, насколько мы в состояния их ликвидировать. Нам кажутся

прекрасными гигантские промышленные и коммунальные сооружения. Но, как знать, может быть, придет время, и степень могущества

человека будет измеряться его возможностями придать природе первозданный вид, что и станет основанием эстетической оценки.

Следует иметь в виду, что классификация объектов, бессознательно

осуществляемая человеком при формировании исходного эстетического образа, далеко не однолинейна. Предмет, благодаря своей разносторонности, может одновременно входить в несколько классов, занимая

в них при этом различное положение. Да и сами классы, входя в классы более широкие, могут по своей значимости занимать в них различное положение по отношению к обществу. Все это и делает эстетическую оценку чрезвычайно сложной.

Можно предположить, что «усреднение» при формировании исходного эстетического образа выполняется по законам математической

статистики, причем во внимание принимаются не только непосредственные параметры самого объекта, но и их общественный «вес».

Обычно общественное значение опосредуется через целый ряд проме-

94

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

жуточных явлений, и определяется по отношению к ним. Статистический образ предмета формируется под воздействием многократно повторяющегося восприятия различных его модификаций. Естественно,

что более часто повторяющиеся черты будут при этом иметь больший

вес, чем повторяющиеся реже. Однако мы не получаем «среднестатистический» образ объекта, поскольку имеют место ассоциации с другими объектами, что сказывается на «удельном весе» тех иди иных

модификаций соответствующих параметров.

Например, при формировании у человека представления о красоте

одежды не просто усредняются все показатели ее у многих людей, но

усредняются с учетом «весового коэффициента», зависящего от общей

оценки того, у кого взят данный признак. При этом учитывается возраст, внешность, общественное положение и другие факторы.

Эмоциональность эстетической оценки общеизвестна. Выше мы отмечали принципиальный характер этого обстоятельства. Сравнение

исходного эстетического образа с образом, являющимся результатом

непосредственного восприятия, не может бить осуществлено посредством рациональнологического мышления, так как ни тот, ни друге не

могут быть воспроизведены человеком в полном объеме в виде логической конструкции. Сравнение (процесс которого не осознается) вырабатывает эмоциональную оценку, при чем оценка эта будет положительной при отклонении непосредственно воспринимаемого объекта в

сторону большего общественного значения, и наоборот. Понимаемое

таким образом эстетическое есть эмоциональный критерий степени

соответствия образа непосредственно воспринимаемого объекта его

абстрактному образу, возникшему у человека в процессе общественной практики на основании представления об общественнонейтральной модификации объекта данного класса.

Эстетической оценке подлежат не только те предметы и явления, которые непосредственно касаются человека. В эстетическом отношении

для общественного человека в принципе нет предметов безразличных.

Все они имеют (или могут иметь) общественную значимость, так как

их совокупность образует среду существования общества и, следовательно, с каждым из них может быть связано представление об их общественно-индифферентном состоянии, то есть образован исходный

эстетический образ. Именно своей общественной функцией отношение

человека к миру отличается от «отношения» животного. «Животное

«видит» только то, что непосредственно связано с его физиологической врожденной потребностью, с органической потребностью его тела. Его «взором» управляет только физиологически свойственная его

95

Л.А. ГРИФФЕН

виду потребность»53. Поэтому, говорил Фейербах, животное равнодушно к звездам. Для человека звездное небо становится объектом эстетической оценки, однако «обратить взор к нему человека заставило

не небо, а земля с ее вполне земными интересами. Но интерес и потребность, разбудившие глаз к такого рода созерцанию, были уже не

потребностью анатомо-физиологической структуры отдельного человеческого организма, а интересом и потребностью совсем иного организма – организма общественно производящего коллектива»54.

Закономерно возникает вопрос: а что же будет в случае, если мы

встречаемся с предметами или явлениями впервые, если сталкиваемся

с объемами, которые нам неизвестны и относительно которых, следовательно, наша общественная практика не могла нам дать представления об их общественно-нейтральном состоянии? На это можно ответить так. Вопервых, такие явления или предметы включают в себя

уже известные нам элементы, по которым мы их в оцениваем, сравнивая со знакомыми предметами или явлениями. «Все в мире мы узнаем

не иначе, как через сравнение, и если бы вам представился какойнибудь новый предмет, которого мы не могли бы ни к чему приравнять (если бы такой предмет был возможен), то мы не могли бы составить об этом предмете ни одной мысли и не могли бы сказать о ней ни

одного слова»55. На неизвестные предметы через их известные свойства, на все явление через часть его эстетическое отношение распространяется ассоциативным путем. Эстетически «весь предмет или явление

оцениваются по тем качествам, которые познаны»56. Особую роль

здесь в силу их всеобщей применимости, повидимому, играют абстрактные характеристики (такие, например, как симметрия и ритм, роль

которых в эстетическом восприятии издавна служила объектом пристального внимания). Вовторых, если этих элементов почему-либо

недостаточно, то эстетическая оценка на данном этапе отсутствует;

например, если в произведении искусства «обычаи, заимствованные из

истории, превышают уровень знаний большинства зрителей, зрители

им удивляются», не замечая красоты, и лишь «после того, как длительная привычка устранят удивление, сможет зародиться симпатия»57. По словам Альберти «в большинстве случаев пренебрежение

обычаем уничтожает изящество»58.

53

Фейербах Л. Избр. произв. – Т. 2. – М., 1955. – С. 34.

Ильенков Э. Об эстетической природе фантазии // Вопросы эстетики. – Вып. 6. – С. 59.

55

Ушинский К.Д. Собр. соч. – Т. 7. – М., 1949. – С. – 332.

56

Кондратенко Ф.Д. Эстетическое как отношение. – С. 251.

57

Стендаль. Собр. соч. – Т. 6. – М., 1939. – С. 159, 209.

58

Альберти Л.-Б. Десять книг о зодчестве. – Т. 1. – С. 30

54

96

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

Сформулированное выше определение исходного эстетического образа дает нам возможность определять прекрасное. По нашему мнению, прекрасное может быть определено как отнесенный к объекту

критерий его положительного (в сторону большей общественной значимости) отклонение от идеального прототипа исходного эстетического образа. Таким образом, прекрасное есть субъективная характеристика повышенной общественной значимости предмета или явления,

основанная, в конечном счете, на эстетической (в изложенном выше

понимании) оценке его объективных свойств. Поэтому красота не может считаться в чистом виде (безотносительно в восприятию) присущей объекту, то есть как нечто существующее вне и независимо от

сознания воспринимающего ее субъекта. Сама по себе повышенная

общественная значимость – только предпосылка (да и то не всегда

обязательная) красоты; она становятся источником прекрасного только

став объектом положительного эстетического отношения.

Мысль об общественной природе эстетического вообще и прекрасного

в частности получила в вашей эстетике широкое распространение в теориях так называемых «общественников». По их мнению, «прекрасное есть

положительная общественная ценность явлений, обусловленная их объективной, обществом рожденной соотнесенностью с жизнью человечества

как рода. Самое широкое положительное общественное значение явления,

его значение для человечества, для целей общественного развития и выступает как эстетическая ценность этого явления»59. Таким образом,

предполагается, что «эстетическое в действительности объективно и общественно. Эстетическое не есть определенное естественнее свойство

предмета, существующее независимо от человеческого общества. Эстетическое есть объективное общественное свойство, которое опирается на естественные природные свойства предмета»60.

Мы знаем, однако, что далеко не все объекты, признаваемые прекрасными одними людьми, признаются таковыми и другими. Более того, «не все полезные человеку предметы обладают красотой, так же

как и не все красивые вещи полезны»61. Даже при «самом широком»

подходе мы не сможем найти у красивой бабочки-капустницы большей общественной ценности, чем у чрезвычайно полезного человеку

безобразного дождевого червя. Исключение составляет, конечно, эстетическая оценка. Но ведь именно она-то и должна быть результатом

общественной полезности. Если объективно существуют некие «эстетические свойства» предметов и явлений, связанные с объективной же

59

Борев Ю. Введение в эстетику. – М., 1965. – С. 3.

Там же. – С. 51.

61

Корниенко В.С. О сущности эстетического познания. – Новосибирск, 1962. – С. 31.

60

97

Л.А. ГРИФФЕН

их общественной полезностью, то несомненно, что дождевой червь

наделен ими с избытком, в то время как бабочка по тому объективному значению, которое она имеет в жизни людей, может обладать ими

только со знаком «минус». И то, что ей в эстетическом отношении отдается явное предпочтение, не отказавшись от признания объективности эстетических свойств, их независимости от сознания, нельзя объяснять иначе, как только какой-то странной извращенностью вкусов.

«Основной порок и «природников» и «общественников» заключается … в непринятии, игнорировании субъективной стороны эстетического, в непризнании ее как равноправного и важнейшего элемента в

его природе. Правда, представители обеих теорий часто говорят об эстетическом чувстве, об эстетическом вкусе и наслаждении, но всегда

при этом подчеркивают, что данные субъективные эстетические аспекты является порождением исключительно объективной природы

эстетического»62. Отождествление объективно существующих общественно-полезных свойств предметов и явлений с их эстетическими

свойствами, являющимися следствием отражения в сознании человека

первых на основе переработки аксиологической информации, сходно с

отождествлением объективной действительности с отражающим ее

сознанием. Бесспорно, что эстетическое отношение имеет своим объектом общественно-значимые свойства предметов и явлений, но эстетическими они становятся не сами по себе, но только в эстетическом отношении к ним человека.

Представление об объективном бытии эстетических свойств ближе

материализму вульгарному, чем диалектическому. Прав был А. Нуйкин,

когда утверждал: «Полезность, значимость, интерес для общества просматриваются в эстетических чувствах только гносеологически, только

при логическом … разборе происхождения этих чувств. Только в конечном счете, только при анализе больших исторических отрезков времени.

В самом же непосредственном чувстве красоты нет раскрытия полезности, так же, как и в восприятии некрасивого предмета нет указаний на

его вредность. Для нас это уже вполне самостоятельный критерий оценки»63. В первой главе мы пытались показать, что эстетическое отношение – это индивидуальное выражение воли общества. Если человек определенным образом относится эстетически к данному объекту, то это

значит, что через его посредство соответственно относится к этому объекту общество. И эстетическая оценка соответствует действительной

общественной роли объекта в общем случае только в той степени, в какой ей соответствует общественное представление о нем.

62

Брегадзе В. Проблема эстетического и категория безобразного // История я философия. АзГУ. – Баку, 1966. – С. 52.

63

Нуйкин А. Еще раз о природе красоты // Вопросы литературы. – 1966. 3. – С. 114.

98

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

Восприятие прекрасного доставляет нам наслаждение, причем наслаждение самого высокого порядка, ни с чем не сравнимое. Мы видели, что наслаждение возникает в процессе удовлетворения потребности. Следовательно, здесь мы также вправе ожидать, что прекрасное

удовлетворят какую-то важнейшую потребность человека. Что же это

за потребность? Отражая общественную значимость предметов и явлений, делая общественно-значимое индивидуальнонеобходимым, эстетическое отношение тем самим стимулирует общественно-полезную

(в конечном счете) направленность действий человека. Эти-то действия и обеспечивают целостность общества, его сохранение и развитие

Таким образом, прекрасное, будучи критерием положительной общественной ценности, удовлетворяет одну из важнейших потребностей

человека – потребность в сохранении общества. Благодаря этой потребности человек воздействует на среду в интересах общества, преобразуя мир «по законам красоты».

Прекрасное – центральная эстетическая категория; в ней отражается

сама сущность эстетического отношения. Однако, как известно, эстетическое отношение находит выражение также и в других эстетических категориях. Необходимо, поэтому, рассмотреть, каким образом

происходит это выражение и как относятся другие эстетические категории к центральной категории – прекрасному».

2-4. Система эстетических категорий

«Дополнительной» категорией к категории прекрасного является

безобразное. Безобразное обычно упоминается одновременно с прекрасным как его противоположность, как антипод. И, действительно,

безобразное, как оценка общественной значимости предметов и явлений, противоположная прекрасному, не является простым следствием

отсутствия последнего. Безобразное – это «прекрасное наоборот», то

есть показатель отклонения непосредственного образа предмета от исходного эстетического образа в сторону уменьшения общественной

значимости. Поэтому безобразное – это не абсолютно вредное (по

крайней мере не обязательно). Когда мы говорим: этот предмет безобразен, то это означает только, что в нашем представлении значение

денного предмета для общества ниже среднего, нормального, индифферентного уровня, то есть относительно вредно. Поэтому нельзя согласиться с утверждением, что «безобразное – эстетическое свойство

предметов, естественные природные данные которых при современном уровне развития общества и его производства имеют объективное

широкое отрицательное общественное значение, хотя и не представ-

99

Л.А. ГРИФФЕН

ляют никакой серьезной угрозы человечеству, так как силы, заключенные в этих предметах, освоены человеком и подчинены ему»64.

Такая интерпретация безобразного обусловлена прежде всего тем,

что оно соотносится с прекрасным, а не с нейтральным эстетическим

отношением. Считая безобразное обязательно абсолютно общественно-вредным, мы должны были бы эстетически-нейтральное счесть

столь же абсолютно общественно-бесполезным, а это, как мы видели,

не соответствует действительному положению вещей. Признание общественной полезности эстетически нейтральных предметов и явлений требует, чтобы именно они были приняты за «точку отсчета».

И, видимо, только силой эстетической традиции соотнесения безобразного с прекрасным можно объяснить, что, считая, как мы видели,

равнодушие «скрытым» видом эмоциональной оценки, В.Брегадзе все

же, определяя безобразное, соотносит его с прекрасным, утверждая:

«Давая оценку объекту нашего отношения, считая его безобразным,

мы исходим из нашего представления о прекрасном. И несоответствие

какого-либо предмета, явления нашему идеалу прекрасного и порождает отрицательную эмоциональную оценку этого предмета и явления»65. Если не прекрасное – значит, безобразное?

Чтобы найти взаимоотношение прекрасного и безобразного, необходимо выяснять, как изменения в объекте могут сказываться на его эстетической оценке. В узком пределе, без перехода в новое качество,

любой признак может вносить изменения в общую характеристику

объекта путем количественного изменения по типу «больше-меньше»

Предположим, что мы осуществляем изменение по одному параметру,

причем таким образом, что эстетическое качество объекта при этом

меняется. Тогда, очевидно, мы сможем найти такое оптимальное количественное выражение данного параметра, при котором «прекрасность» объекта будет наибольшей и отклонение параметра как в сторону уменьшения, так и в сторону увеличения его оптимального значения приведет к уменьшению красоты.

Что касается его качеств, то объект существует в многомерном пространстве. Можно было

бы представить дело таким образом, что, меняя

поочередно по одному все

параметры, мы могли бы

64

65

Борев Ю. Введение в эстетику. – С. 126-127.

Брегадзе В. Проблема эстетического и категория безобразного. – С. 54.

100

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

найти их общий оптимум и таким образов достичь максимально возможной красоты (идеала). Однако это неосуществимо. Вопервых,

препятствием является большое (практически бесконечное) количество параметров конкретного объекта. Вовторых, что еще важнее, эти

параметры не являются независимыми: изменение одного из них приводят к изменению других, причем не исключено, что в противоположную (в смысле достижения максимума «прекрасности») сторону,

и, наконец, в-третьих, при количественных изменениях многих параметров мы уже не можем, как это предполагалось для одного, гарантировать неизменность качества. Перейдя же в другое качество, объект

будет подчиняться и другим законам. Он войдет в другой класс объектов и критерии его эстетической оценки существенно изменятся.

Потому-то бесконечно «наращивать» для данного объекта «уровень

красоты» не представляется возможным даже теоретически. Стремиться к этой цели можно, причем различными путями, но на каждом пути

мы придем в конце концов к положению, когда дальнейшее движение

в том же направлении будет давать отрицательные результаты. Однако

это уже будет связано с изменением качества. Благодаря большому количеству параметров объекта мы можем различными путями сколь

угодно совершенствовать его эстетически – но в разных отношениях.

Естественно, что то же самое относится и к отрицательной эстетической оценке, выражающейся в определении предмета ее как безобразного. Таким образом, изменение эстетической оценки при изменении

одного параметра приобретает

вид,

который

графически условно

можно

было бы изобразить следующим

образом.

Как и прекрасное, безобразное

имеет своим основанием объективно существующие свойства предметов или явлений, но становятся таковым только вследствие субъективной оценки. «Безобразные предметы, явления существуют объективно.

И объективность их заключается в том, что сами по себе предметы, явления, которые вызывает к себе отрицательное эстетическое отношение,

находятся вне человеческого сознания. И если какой-либо человек, его

поступки, данный предмет или явление не станут объектом отрицательной эстетической оценки, то они не будут безобразными. Безобразными

101

Л.А. ГРИФФЕН

они будут только тогда, когда станут объектом отрицательного духовноэмоционального оценочного отношения»66.

Таким образом, связь с прекрасным такой эстетической категории

как безобразное, несмотря на наличие некоторых расхождений в ее

толковании, прослеживается сравнительно легко. Гораздо сложнее обстоит дело с другими эстетическими категориями, такими, например,

как возвышенное, трагическое, комическое и т.п. Здесь возможны два

принципиально различных решения вопроса: либо речь должна идти о

совершенно независимых категориях, связь которых с прекрасным

(и безобразным) ограничивается только общей принадлежностью к области эстетического, либо мы имеем дело с какими-то модификациями, специфическими проявлениями этой основной эстетической категории. В истории эстетики, как и сейчас, разрабатывалось практически

исключительно первое положение.

При рассмотрении категорий эстетики как самостоятельных также

возможны два варианта: можно считать, что этих категорий существует ограниченное количество, и они исчерпывают собой все виды и

проявления эстетического отношения человека к среде; но можно также предположить, что эстетические категории либо бесчисленны

(и нас интересую только наиболее важные), либо имеют исторический

характер и могут возникать и исчезать в зависимости от тех или иных

условий общественной жизни. Вопрос сравнительно редко ставятся

подобным образом. Зачастую рассматриваются традиционно принятые

категории: прекрасное, безобразное (которому, кстати сказать, иногда

отказывают в праве считаться эстетической категорией), возвышенное,

трагическое и комическое. Довольно часто к ним присоединяется еще

и низменное. Однако имеется немало попыток ввести в число эстетических, категорий еще драматическое, отвратительное, ужасное, трогательное и т.д. и т.п. С другой стороны, существует также стремление

четко ограничить систему эстетических категорий, поставив ее в связь

либо с качествами объекта эстетического отношения как они представляется воспринимающему их человеку67, либо с взаимодействием

реального и идеального68. В этом случае количество эстетических категорий ограничивается количеством возможных типов такой связи.

Например, М.Каган, который рассматривает эстетические категории

как парные, считает, что «существует именно три и всего три пары основных эстетических явлений – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое: потому, что в них выра66

Брегадзе В. Проблема эстетического и категория безобразного – С. 53.

См. Гаврилюк П.І. Про природу естетичного // Естетичне в житті та мистецтві. – 1964.

68

См. Каган М. Лекции по марксистско-ленинской эстетике. – Ч. 1.

67

102

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

жены все возможные аспекты соотношения реальности и идеала. Когда в основе соотношения реального и идеального лежит качественное

их соответствие или несоответствие, а количественная определенность

предмета словно растворяется в его качестве, гармонически с ним сливаясь («мера данного вида»), тогда реальный предмет становится прекрасным или безобразным; когда в пределах качественного соотношения реального и идеального на первый план выступает активность количества, взрывая «меру данного вида» безмерностью величины или

силы, тогда предмет оказывается возвышенным или низменным; когда,

наконец, реальное и идеальное соотносятся динамически, т.е. вступают

в противоборство, и в их столкновении реальное или идеальное терпит

поражение, тогда явление приобретает комический или трагический

характер»69. Такая классификация оставляет неясным ряд вопросов,

Например, если существует качественное несоответствие двух гармоничных предметов (согласно их мере), на чем же вообще основывается

сравнение этих разнокачественных образований?

Однако мы здесь не ставим целью критическое рассмотрение существующих представлений о системе эстетических категорий, а намерены только изложить те соображения на этот счет, которые, по нашему

мнению, вытекают из представления о регулятивной функции эстетического отношения.

Человек в своей практической деятельности как-то соотносит себя с

окружающей средой. Он знает роль и значение окружающих предметов,

привыкает к ним. Если же в сфере его внимания появляется нечто такое,

что в силу своей величины или других количественных показателей может иметь особо важное общественное значение (даже еще неизвестно,

положительное или отрицательное), то оно воспринимается как возвышенное. Возвышенное есть отражение диалектического характера эстетического восприятия, вследствие которого существенное изменение

размера или степени воспринимается как показатель возможного качественного изменения общественного значения объекта. Поэтому возвышенное и связано обязательно с соотнесением с размерами и возможностями самого человека. Антипода (в этом смысла) у возвышенного нет –

уменьшение размеров редко имеет существенное значение. «Степень

возвышенности» – степень превышения эстетическим объектом (объектом эстетического отношения) нормы, но это справедливо только в тех

пределах, в каких количественные изменения не приводят к изменению

качества объекта, в результате чего объект переходит в другой класс и

критерии его оценки соответственно меняются.

69

См. Каган М. Лекции по марксистско-ленинской эстетике. – Ч. 1. – С. 111.

103

Л.А. ГРИФФЕН

Существуя в вероятностно-статистической среде, человек от неизвестного скорее склонен ожидать неприятностей, чем пользы. Также и

ощущение возвышенного всегда содержит в себе элемент опасения,

настороженности, так как оно может оказаться враждебным, а вследствие своей величины – и опасным. Если сведения, полученные при

восприятии, позволяет считать, что значение данного предмета или явления положительно, то «возвышенное является одной из форм прекрасного»70. Именно этот вид прекрасного обычно и называют возвышенным. Субъективное переживание прекрасного в возвышенном

специфично, так как количественные изменения характеристик объекта вызывают своеобразие его восприятия.

Качественное отличие восприятия количественные характеристики

создают и при отрицательном общественном значения объекта. При

этом мы имеем не просто безобразное, но трагическое. Трагическое в

жизни не вызывает само по себе положительных чувств ни в каких видах. Другое дело, что трагическое иногда соседствует по месту и по

временя, как и по объекту с героическим, то есть возвышенным в собственном смысле слова. Гибель героя – отвратительное, как и всякая

смерть, явление, но героический поступок его – благороден, возвышен,

прекрасен. А вот гибель человека (тем более многих людей) без борьбы, случайно, или во имя корыстных интересов, не содержит ничего

прекрасного, это в чистой виде трагическое явление. Недаром Чернышевский говорил, что «трагическое есть ужасное в человеческой жизни». Трагическое же в искусстве вызывает, как и безобразное вообще,

положительную оценку только вследствие эстетических качеств художественного произведения (о чем речь будет ниже).

В процессе эстетического восприятия мы имеем дело еще с одним

видом отрицательной оценка явлений действительности, то есть по сути дела еще с одним видом безобразного. Когда мы встречаемся с явлением безобразным, но таким, в котором к отрицательной эстетической оценке присоединяется еще и отрицательная рациональнологическая оценка, то оно воспринимается нами как низменное.

Обратим внимание на следующее обстоятельство. Рассмотрение вопроса о различных типах эмоционального отношения человека к действительности приводит к выводу, что дифференциация отрицательных эмоций (как биологических, так и социальных) больше, чем положительных. Видимо, приспособительное значение отрицательных

эмоций выше в связи с их ролью стимуляторов деятельности в неблагоприятной обстановке. Существенным является и необходимость при

помощи отрицательных эмоций обеспечить дифференцированную ре70

Столович Л.Н. Эстетическое в действительности и в искусстве. – С. 100.

104

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

акцию на различные неблагоприятные ситуации, в то время как положительные эмоции часто всего лишь способствуют прекращению деятельности, или, в лучшем случае, побуждают к ее продолжению в том

же направлении. Поэтому и информационная роль последних значительно выше. «Полнота радости и удовлетворения обычно связана с

чувством безопасности и не оставляет более места для действия»71.

Видимо, таким же образом можно объяснить существующее положение и в отношении эстетических оценок.

Поскольку эстетическая оценка формируется на основе статистических закономерностей, естественно, что обусловленная ею реакция неможет дать правильных результатов в 100 % случаев – статистическая

закономерность предполагает возможность отклонения в каждом отдельной случае. Поэтому очень важно иметь механизм, корректирующий эту реакцию в случае таких отклонений. При этом, очевидно,

должно быть раскрыто несоответствие между обычным общественным

значением объекта в данной модификации, и его значением вследствие

такого отклонения в данный момент в данных условиях. В процессе общественной практики человеку становятся более или менее привычными те внешние формы, в которых обычно выступает прекрасное и безобразное в окружающей действительности. Однако в определенных условиях безобразное может принять формы, обычно свойственные прекрасному, или наоборот. Это может произойти случайно или преднамеренно (последнее только в общественной жизни), в действительности,

или же только в представлении воспринимающего. Естественно, что

распознание такого несоответствия имеет большое общественное значение, особенно по отношению к безобразному, замаскированному под

прекрасное, так как в этом случае оно имело бы повышенную общественную опасность. Не удивительно, поэтому, что успешное решение такой задачи доставляет человеку эстетическое наслаждение.

Такая мимикрия, когда безобразное (вольно или невольно) «подделывается» под прекрасное (или же, так сказать, менее прекрасное под более прекрасное) воспринимается вами в виде смешного (или комического в искусстве). Смешное в жизни мало дифференцировано, комическое

же имеет огромное количество градаций и оттенков, в зависимости от

того, о какой степени «подделки» идет речь: от мягкого юмора (когда,

так сказать, менее прекрасное претендует на то, чтобы казаться более

прекрасным) до разящей сатиры (когда в одежду прекрасного рядится

отвратительное). Такое положение в искусстве связано с выполнением

им специфической роли. Понятие комического применимо при этом

71

Юм Д. О трагедии // Вопросы литературы. – 1967. – № 12. – С. 164.

105

Л.А. ГРИФФЕН

только к тем видам искусства, где принципиально возможно показать

расхождение между формой и содержанием, то есть к изобразительным

в широком смысле видам искусства. В музыке или архитектуре это невозможно, так как необходимо, чтобы такое расхождение было именно

изображено, а отнюдь не само произведение вызывало смех. В последнем случае оно уже не будет произведением искусства. В природе несоответствие между формой и содержанием может выступать только как

представление субъекта о таком несоответствии; действительного несоответствия формы и содержания в природе не существует.

Когда же, наоборот, прекрасное выступает (действительно или только в нашем воображении) в форме, обычно свойственной безобразному, то оно вызывает жалость, сочувствие. Условно его можно определять как сентиментальное.

Ни одна из названых категорий не может сравняться с прекрасным

по диапазону действия. Например, трагическое, также как и низменное, относится только к общественной жизни. Наличие комического

(смешного) в естественной среде также крайне ограничено и связано, в

основном, с антропоморфными представлениями.

Нужно оказать, что эти категория являются достаточно условными;

они так или иначе представляет собой проявление прекрасного или

безобразного, или же их взаимодействие в различных условиях. В значительной мере их принятие определилось практикой искусства и исторически нередко связано с тем или иным его направлением. Поэтому

возможны и другие эстетические категории (например, героическое,

драматическое, романтическое и т.д.), являющиеся, как и рассмотренные выше, выражением в определенных условиях прекрасного и безобразного, и принадлежащие эстетическому отношению в той мере, в

какой они этим выражением являются.

2-5. Человек как объект эстетического отношения

Мы рассмотрели понятие прекрасного в его общем виде. В силу своей универсальности это понятие может быть распространено на все

предметы и явления окружающей действительности, в своей совокупности составляющие среду обитания общества. Эти предметы и явления могут иметь различное значение в общественной жизни и поразному относиться к человеку, но все они равно подлежат эстетической оценке, основанной на одних и тех же принципах. Однако есть

объект, занимающий в этом отношения особое место – это сам человек. Его особое положение в отношении общественной оценки естественно обусловлено тем, что именно через него и существует общество,

что, будучи его элементом, он является не только объектом, но и субъ-

106

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

ектом эстетической оценки. Но и здесь оценка не однородна и можно

выделить две случая: когда объектом эстетического отношения становится другой человек, и когда оценка направлена на себя самого.

В этом разделе мы рассмотрим только первый сличай, да и то частично, главным обрезом в связи с вопросом о физической красоте.

К остальным аспектам эстетической оценки человека вернемся ниже.

Человек, будучи элементом общества, подлежит эстетической оценке как функционирующая личность, поскольку именно его функция

как элемента общества и определяет во всем объеме его общественную

значимость. Разумеется, в конечном счете для общества, его сохранения и развития, важны результаты действий человека. Любые качества, индивидуальные свойства человека – только средства для достижения этой конечной цели. Однако, как мы отмечали выше, в обществе

существует сложная иерархическая система целей, получивших, в силу

сложности системы и, следовательно, неявного их обусловливания конечной целью, относительную самостоятельность и непосредственную

ценность. Поэтому и эстетическая оценка связывается непосредственно со средствами достижения этих целей. И общество, оценивая человека в конечном счете как функционирующую личность, в непосредственной оценке относят ее к тем или иным качествам человека.

Личность человека есть совокупность, точнее, определенная система

его действий. Эта система развернута во времени и не воспринимается

непосредственно. Поскольку же существует настоятельная потребность оценки, то неизбежно начинает складываться система внешних

признаков личности, опосредствующих ее общественно-полезные качестве. Непосредственно деятельность человека определяется протекающими в его мозгу психическими процессами. «Психические процессы и присущие человеку в каждый момент внутренние психические

состояния коррелируют с конкретными нервно-физиологическими и

биохимическими характеристиками организма. Сложные психологические образования, которые представляют собой непрерывно перестраивающиеся по ходу деятельности ансамбли процессов и состояний, динамично выражается во внешнем облике и поведении человека

в виде совокупности определенных признаков, организующихся в пространственно-временные структуры. Каждая такая структура включает

конкретные характеристики мимики, пантомимики, интонации, жеста,

темпа движений, качества деятельности и прочее и является сигнальным комплексом, информирующим другого человека о психических

процессах и состояниях его партнера по деятельности»72. Эта система

72

Бодалев А.А. Восприятие человека человеком. – Л., 1965. – С. 17.

107

Л.А. ГРИФФЕН

признаков, выполняя регулятивную функцию, неизбежно становится

относительно самостоятельной и получает статус самостоятельной эстетической ценности в виде физической красоты человека.

Таким образом, физическая красота по своей сущности есть материальное воплощение красоты человека как личности. В глазах других

людей она опосредует его личностные качества, делает их обозримыми. Для воспринимающего совершенная физическая красота человека

предполагает его всестороннее совершенство, и наоборот. Сохраняя

связь со своей первоосновой, эта система оценки внешних признаков

развивающаяся по имманентным законам, в каждый данный момент

может и не совпадать с теми качествами личности, которые отражает.

Однако конечная обусловленность представлений о физической красоте общественно-полезными качествами личности придает ей исторически-обусловленный характер в каждою конкретную эпоху.

Нам трудно сейчас судить о представлениях о физической красоте

человека в родовом обществе, поскольку мы не обладаем скольконибудь достоверными сведениями на этот счет. Правда, имеется некоторое количество изображений человека, относящихся ко времени

первобытнообщинного строя, однако этого совершенно недостаточно

для того, чтобы делать выводы относительно существовавшего тогда

идеала красоты. Большинство наскальных изображений человека

весьма схематично, и они далеко уступают в реалистичности и детальности изображениям животных. Скульптурные изображения (например, так называемые «костенковскяе венеры») принято считать не

столько отражением идеала женской красоты того временя, сколько

символом плодородия. Не дает нужного материала и этнография, поскольку все известные пленена уже далеко отошли от родового строя.

Можно только предполагать, что отдельные черты эстетических представлений, связанных с внешним обликом человека, имеют более или

менее аналогичный характер, что и в первобытном обществе.

Если физическая красота в конечном счете опосредует общественное

представление о ценности тех или иных качеств человека, то очевидно,

что в родовом общества она должна была так или иначе связываться с

теми свойствами человека, которые делали его полезным членом общества с точки зрения добывания средств к жизни, ибо в это время

общественная жизнь не отделяется от производства. То, что делало человека лучшим охотником, должно было делать его и более красивым.

Но вряд ли можно предположить, что первобытные люди были поразному приспособлены к выполнению своих общественных функций.

Конечно, они не были одинаковыми, но физическое и психическое их

различие вовсе не означало их различия в этом отношении. Человек

108

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

формировался с самого начала как общественное существо, и это формирование было направлено на обеспечение его общественных функций; различия в морфологии не могли бы сохраняться, если бы они

приводили к различиям в общественной ценности человека. Такие различия могли быть полезными только в таких «сверхорганизмах», как

семья насекомых, где генетически закреплялись не только морфологические, но и функциональные особенности. Функции же человека в

обществе определялись не наследственностью, а самим обществом, и,

в силу примитивности производства и регулятивной роли традиций,

были, видимо, одинаковыми для каждой половозрастной группы. Не

будучи связанной с характерными физическими чертами, эстетическая

оценка члена первобытного общества направлялась на видимые результаты его общественной деятельности. В охотничьих племенах такие результаты символически выражались в украшениях из охотничьих трофеев. Красив был человек, наиболее богато украшенный.

В дальнейшем развитие общества и разделение труда приводили к

появлению функционального неравенства. Развитие и дифференциация производства, отход его от примитивных «естественных» форм,

выделение производства в самостоятельную сферу общественной жизни провело к тому, что эстетическая оценка человека уже не связывалась прямо с непосредственными результатами его деятельности. Теперь право репрезентации получают непосредственно воспринимаемые качества самого человека. В античную эпоху обеспечение производства требовало пополнения контингента рабов, а следовательно,

войн. В связи с этим развивается представление о мужской красоте как

о выражении силы, ловкости. Сильный, побеждающий герой всегда

прекрасен. Это не значит, что силой не наделялись отрицательные герои, но их сила была чем-то не органичным им. Если это был человек,

то его сила была чем-то внешним по отношению к нему (как, например, у Антея). Но чаще всего такая сила выступает как нечто нечеловеческое, как стихийное явление, не могущее служить положительной

характеристикой его носителя.

Что касается женской красоты, то представление о ней формировалось более сложно, так как наряду с общими условиями общественной

жизни на него оказывало влияние положение женщины в обществе,

а также контрастность ее мужчине, связанная с половым диморфизмом.

Средние века породили свои каноны красоты, на формировании которых в значительной степени сказалось влияние церкви. Прекрасным считалось не «греховное тело», а выраженная во всем облике духовная красота – отражение красоты божественной. Возврат к пристальному вниманию к телесной красоте происходит в эпоху Возрождения. «Ренессанс

109

Л.А. ГРИФФЕН

воскрешает интерес к человеческому телу. Искусство поет ему гимн, утверждает его прелесть и красоту. Вновь возникает культ обнаженного тела, однако здесь подчеркивается не только красота и мощь человека, но и

радость бытия, духовное и чувственное наслаждение жизнью»73.

Разнообразие общественных условий, разнообразие требований к

личности приводят и к разнообразию черт внешнего облика, считающихся красивыми. Разнообразие эстетических канонов физической

красоты человека даже у одного народа на протяжении его истории

просто поразительно. Еще более рельефно видно это различие за примере группы народностей близкой конституции. В европейской живописи запечатлено немало различных образцов представления о прекрасном человеческом теле, нередко противоречащих друг другу. Кажется, нет таких черт внешнего облика человека, которые в какой-то

период и в какихто условиях не были бы признаны красивыми в самых различных – иногда полярных – модификациях. Легче всего было

бы объяснить эти колебания извращением эстетических вкусов в тот

или мной период истории (что нередко и делается). Однако такое объяснение должно быть признано совершенно несостоятельным.

Действительно, прежде всего возникает вопрос: если бытовавшие

нормы красоты – отклонение, то от чего? Существует ли идеал красоты, по отношению к которому можно было бы говорить об отклонении? Чаще всего таким идеалом признается современный определявшему его мыслителю эстетический эталон. Даже сейчас, сознавая релятивность эстетических оценок, не могут иногда удержаться, чтобы

не объявить современное представление о физической красоте человека единственно истинным, а все остальные (предшествующие) – отступлением от нормы, вызванным теми или иными условиями. Вряд

ли этот взгляд требует особых опровержений. Если современный идеал – результат исторического развития, если он появился в результате

усовершенствования вкуса, то почему мы должны считать его окончательным, в крайнем случае требующим уточнения только в деталях?

Развитие человечества не прекратилось, значит, и процесс совершенствования вкусов, – если он действительно имеет место, – тоже.

Второе решение вопроса заключается в признания существования

объективного, независящего от представлений той или иной эпохи

эталона красоты. Эталон этот видят в соответствии человека его биологической природе, в приспособленности. Д.Юм писал, что «основное в личной красоте – это здоровий и крепкий вид и такое сочетание

членов, которое обещает силу и активность фигуры»74. Гердер: «Вся73

74

Борев Ю. Введение в эстетику. – С. 285.

Цит. по: Гилберт К., Кун Г. История эстетики. – С . 273.

110

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

кая форма возвышенного и прекрасного в теле человека есть собственно форма здоровья, жизни, силы, процветания в каждом органе этого

высокохудожественного создания, также как и все безобразнее есть и

всегда останется только уродством»75. Аналогичный взгляд на физическую красоту человека находим у Луначарского. Рассматривая вопрос

о женской красоте, он писал: «В самом деле, то, что называется биологической красотой – красотой животных форм, – на большую половину сводятся, как это доказано (!), к высокой гармонии частей, замечательной приспособленности тела к своему назначению… Пол имеет

самое прямое отношение к жизни … А раз пол и половые признаки

имеют самое непосредственное отношение к развитию жизни, то они

неминуемо должны занять важное место в биологической красоте человека. Прекрасная женщина – это женщина, роскошно приспособленная к жизни, следовательно также к супружеству и материнству, – как

и прекрасный мужчина должен иметь все качества супруга и отца»76.

Против определения красоты человека как следствия одного только

его физического совершенства безотносительно к условиям его биологического и социального бытия решительно возражал Плеханов: «Идеал красоты, господствующий в данное время в данной обществе или в

данном классе общества, коренится частью в биологических условиях

развития человеческого рода, создавших, между прочим, и расовые

особенности, а частью – в исторических условиях возникновения и

существования этого общества или этого класса. И именно потому он

всегда бывает очень богат вполне определенным и вовсе не абсолютным, т.е. не безусловным содержанием. Кто поклоняется «чистой красоте», тот этим вовсе не делает себя независимым от тех биологических и общественно-исторических условий, которыми определился его

эстетический вкус, а лишь более или менее сознательно закрывает глаза на эти условия»77. Еще более резко возражал против идеи о существовании какого-то внеисторического идеала красоты Энгельс. В письме И.Эрнсту он писал: «…несколько детальнее рассмотрели бы «женщину» г-на Бара, лишенную всех «исторически развившихся» черт.

Исторически развилась ее кожа, ибо она должна бить белой или черной, желтой, коричневой или красной, – следовательно, у нее не может

быть человеческой кожи. Исторически развились ее волосы – курчавые или волнистые, кудрявые или прямые; черные, рыжие или белокурые. Следовательно, в человеческих волосах ей отказано. Что же остается, если у нее вместе с кожей и волосами начисто отнять все истори75

Эстетическое. – М., 1964. – С. 61.

Луначарский А. Статьи об искусстве. – М.-Л., 1941. – С. 156-157.

77

Плеханов Г.В. Избр. филос. произв. – Т. 5. – С. 708.

76

111

Л.А. ГРИФФЕН

чески сложившееся и перед нами предстанет «женщина как таковая»?

Просто-напросто – самка человекообразной обезьяны; пусть г-н Бар

берет ее – «легко осязаемую и прозрачную» – к себе в постель со всеми ее «естественными инстинктами»«78.

Утверждение о наличия какого-то естественного мерила физической

красоты человека обычно ограничивается самыми общими указаниями

на «наибольшую приспособленность». Чтобы выявить ее несостоятельность, «прежде всего нужно побудить поборников рассматриваемого взгляда перейти из сферы абстрактного в сферу конкретного, задав им вопрос о том, что разумеют они под выражением «человеческое

тело»: мужское ли тело, женское или тело гермафродита? – Положим,

на это ответят разделением исследования на два независимых вопроса,

касающихся красоты мужской и женской (и действительно, существуют писатели, серьезно занятые вопросом о том, кто красивее: мужчина

или женщина?). Но тогда мы спросим снова: мужская и женская красота какой расы? Белой, желтой, или еще какойнибудь из рас (какие

только существуют, и как бы ни подразделять их, при этом)? Положим, что нам ответят указанием лишь на белую расу. Тогда мы спросим снова: какого из подвидов белой расы? И когда дело сведется постепенно к какому-нибудь закоулку белой части света, скажем к

итальянской красоте или даже красоте тосканской, сиенской иди красоте жителей квартала у Порта Камольи, мы снова зададим вопрос: –

прекрасно, но красоте человеческого тела в каком возрасте? При каких

условиях и в каком состоянии?»79. Таким образом мы придам к указанию конкретного индивида, выбор которого будет обусловлен уже не

теоретическими соображениями, а эстетическим вкусом.

Биологическая норма – это целая область в многомерном пространстве. И все люди, находящиеся в пределах этой нормы в принципе биологически и социально равноценны. В принципе, но не применительно

к конкретным условиям80. Конечно, человек всегда действует именно в

конкретных условиях, но одно дело, когда человек сам их выбирает, и

совеем другое, когда общество жестко ставит человека в определенные

условия, там более в условия, противоречащие его природе. Классовое

общество ставит человека именно в такие условия и требует от него

определенных возможностей. Эти (конкретные) возможности различны у различных людей, а потому и их функционирование различно.

Появляются условия неравенства не только в классовом отношении, но

78

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 37. – С. 353.

Кроче В. Эстетика как наука и как общая лингвистика. – Ч. 1. – М., 1920. – С. 120.

80

Не говоря уж о том, что чтобы оказаться в пределах нормы, человек должен и развиваться в нормальных условиях.

79

112

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

и в отношения возможностей нормального проявления своей человеческой сущности. Это дает основание для формирования определенного представления об идеале физической красоты. С другой стороны,

условия жизни каждого класса создают определенные предпосылки

для формирования какого-то определенного физического типа, который и оценивается как образец.

Чем больше завуалирована общественная сущность человека, чем более длинна цепь опосредований от действительно общественно полезных его свойств до тех, которые положительно оцениваются эстетически в данном обществе, и чем, следовательно, больше ограничения накладывает на них общество, тем более выступает наружу стандарт физической красоты и тем меньше разнообразие этих стандартов. Полное

освобождение от стандартов возможно только в полностью же свободном обществе. Таким обществом явится только грядущее коммунистическое общество. Коммунизм – единственный строй, создающий условия действительно всестороннего развития личности. И в этом случае

каждая черта человека будет ценна сама по себе, каждый человек научится ценить неповторимое сочетание этих черт в другом, наслаждаться

красотой этого сочетания. Коммунизм будет обществом прекрасных

людей, прекрасных не только духовно, но и физически. И не «культуризм», не косметические мероприятия и не «исправления» человеческой

природы создадут эту красоту – раскроется и расцветет красота, заложенная в каждом человеке, красота органически ему присущая81. Количество красивых людей возрастет «субъективно». Как и на заре человечества – в первобытном обществе – человек непосредственно будет оцениваться как функционирующая личность, только разнообразие и индивидуальность эстетической оценки неизмеримо возрастет.

Любопытно отметить, что нечто подобное наблюдается и в онтогенетическом развитии отдельного человека. В любом возраста человек

придает большое значение эстетической оценке другого человека; однако роль «эстетического стандарта» физической красоты в этой оценке резко меняется с возрастом. Для детей и людей зрелого возраста она

значительно ниже, чем для подростков и юношества: детям еще не успели его навязать, а зрелым людям опыт убедительно показал всю его

условность. Однако полный отказ от этого стандарта сейчас невозмо81

Все «вспомогательные операции», при помощи которых пытаются в наше время «исправить недостатки» физического облика нормального человека – это, в конечном счете,

подгонка индивидуальности под образец, признанный эталоном. И дело не меняется от

того, что этих образцов будет не один, а много; не меняется оно и от подгонки «с учетом

индивидуальности» – в этом случае речь идет только об удачном выборе образца, не более; сама же индивидуальность как раз теряется.

113

Л.А. ГРИФФЕН

жен. Это дело будущего. С увеличением разносторонности жизни общества количество типов красоты будет расти, пока не дойдет – при

полном освобождении личности – до полной индивидуальности.

2-6. Эстетическое отношение и нравственное чувство

Рассматривая регулятивную функцию «социальных чувств» мы утверждали, что основным видом этих чувств являются эстетические

эмоции, а все остальные их проявления представляют собой только

конкретные выражения эстетического отношения в зависимости от условий, объекта, взаимоотношения с рационально-логическим («научным») отношением и т.д. Такое утверждение, естественно, не может

быть признано верным без рассмотрения отношения к эстетическим

эмоциям хотя бы важнейших других проявлений «социальных

чувств». И прежде всего это относится к чувствам, непосредственно

определяющим поведение человека – нравственным чувствам.

Проблема взаимосвязи эстетического и этического неоднократно ставилась в истории философии. Мы не будем рассматривать здесь различные варианты ее решения, ограничившись только разбором, да и то

кратким, современного состояния вопроса. При рассмотрении соотношение эстетического и этического обычно исследуется области их совпадения и различия. Вот типичный пример решения данного вопроса в

нашей эстетике: «Сфера прекрасного – это необъятная область конкретно-чувственных предметов и явлений окружавшего нас мира, жизни человеческого общества. Воспринимая их в индивидуальной целостности,

отражая их свойства – и прежде всего гармонию (или дисгармонию) содержания и формы, – человек дает им определенные эстетические оценки. Сфера нравственного – сущность, принципы и нормы взаимоотношений между людьми в обществе, их поведения, социального общения.

Конечно, не любая эстетическая оценка имеет нравственный смысл (например, оценка красоты животного или совершенства обработки металла), как и не всякая моральная оценка имеет эстетическое значение (например, одобрение того или иного нравственного принципа, сформулированного в общем виде). Но там, где мы имеем деле с конкретной жизнью и деятельностью людей в обществе, их характерами, поступками,

помыслами, отношениями, сферы эстетики и морали в какой-то мере

совпадают («перекрещиваются»), и хотя здесь нет абсолютного тождества, все же общность, взаимопроникновение нравственных и эстетических оценок и категорий в области конкретных явлений общественной

жизни закономерны»82.

82

Скатерщиков В.К. О нравственном содержании искусства // Вопросы философии. –

114

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

Прежде всего, мы здесь можем отметить, что сфера действия эстетического признается более широкой, чем сфера действия нравственного.

Этот момент отмечается всеми исследователями, в той или иной мере

касающимися взаимоотношения между ними. Если предметом нравственных чувств «являются только явления и факты общественной жизни в собственном узком смысле слова», то «объект и сфера проявления

эстетических чувств шире нравственных, т.е. включают не только прекрасное в нравственной жизни, но и различные явления природы,

предметы быта, человеческой деятельности»83. Эстетическое отношение, будучи шире нравственного, по крайней мере в некоторых случаях включает последнее в себя в качестве одной м своих компонент.

«Идеал этический отличается от эстетического не только по форме …,

но и по содержанию. В содержании последнего представление о нравственной красоте личности, об ее этическом совершенстве – лишь

один (хотя и весьма важный!) из компонентов в ряду других, … предстающих как целостное единство»84. Таким образом, рассматривать

взаимоотношение прекрасного и нравственного имеет смысл только в

области общественной жизни.

Но что касается сферы общественной жизни, то «общественный идеал, понятие о совершенном общественном устройстве и совершенном

человеке составляет суть прекрасного. Но тот же идеал общества и человека является высшим для данной эпохи нравственным идеалом,

идеалом добра. Борьба за этот идеал, борьба за счастье народа, за его

прогресс одновременно и прекрасна и нравственна»85. Следовательно,

в самом характере отношения человека к общественным явлениям мы

не находим различия между эстетической и нравственной оценкой.

Мы не можем разделять эти два вида оценки без потерь для обеих.

Нравственный поступок не может быть безобразным; с эстетической

точки зрения он всегда прекрасен. С другой стороны, «отделяя нравственное от прекрасного, мы необыкновенно обедняем природу эстетического, допускаем, хотя бы абстракции, возможность существования

«безнравственной» красоты и тем самым невольно формализуем идеал

прекрасного, ибо на его долю остаются лишь элементарные и «внешние» признаки гармонии, симметрии, цвета и т.п.»86.

Здесь нужно еще раз подчеркнуть, что общность эстетической и этической оценок распространяется не на все общественно-значимые объ1964. – 5. – . 129.

83

Джидарьян И.А. Взаимосвязь нравственных и эстетических чувств. – М., 1965. – С. 6.

84

Разумный В.А. Эстетическое и этическое в искусстве. – М., 1959. – С. 11.

85

Шишкин А. Основы коммунистической морали. – М., 1955. – С. 44.

86

Каминский В. Прекрасное и нравственное // Нева. – 1958. – « 10. – С. 38.

115

Л.А. ГРИФФЕН

екты (других вообще не бывает) и даже не на любой вид деятельности

человека. Практически любое действие человека может оцениваться с

двух точек зрения: как некое объективно существующее явление, как

сумма движений, и как результат, как выражение внутреннего мира человека. В соответствии с этим Н.Мокроусов делит действия человека на

операции и поступки, причем у него «понятия «поведение», «поступок»

выражают совершенно иной аспект человеческой деятельности, нежели

«действия-операции»: они относятся не к технической стороне деятельности, вытекающей из самой специфики данного рода деятельности, а к

ее социально психологическому содержанию. В понятиях «поведение»,

«поступок» внимание акцентируется не на профессиональных навыках и

умении, природной одаренности и т.д., а, главный образом, на социально-классовых характеристиках личности – мировоззрении, политических и моральных убеждениях, правовых взглядах, эстетических вкусах

и т.д.»87. Этической оценке подлежат дашь действия-поступки. Эстетически же мы оцениваем как их, так и действия-операции.

Все без исключения авторы, отмечающие взаимосвязь нравственного и

эстетического, самым решительный образом выступают против их отождествления. В чем же их различие? Различие эстетического и этического

могло бы основываться на одно из следующих положений: 1) в области

этического имеются такие элементы, которые, будучи связанными с нравственными чувствами, не подлежат, однако, одновременной эстетической

оценке; 2) эстетическое в общественной жизни выполняет только оценочную функцию, в то время как нравственное – и оценочную, и регулятивную; 3) эстетическое и нравственное хотя и оценивают одни и те же явления общественной жизни, но дает им различную оценку.

Прежде всего, отметим еще раз, что под нравственной оценкой мы

понимаем оценку эмоциональную. Именно потому мы говорим о нравственных чувствах, а не о нравственных нормах. Нравственный принцип, сформулированный в общем виде, столь же отличен от нравственного чувства, как отличен от непосредственного эстетического отношения общий эстетический принцип, выраженные в логических построениях эстетические взгляды. Конечно, мы можем оценить поведение того или иного человека как соответствующее или несоответствующее каким-то нравственным нормам; но такая оценка – нечто иное,

чем гордость или стыд, вызванные его действиями. Точно так же мы

можем сказать, что «три единства» классицистической драмы не соответствуют эстетическим нормам современного искусства, но такая

оценка не будет проявлением эстетического отношения, которое мо87

Мокроусов Н.Н. Проблема нравственной оценки поступков (поведения) // Вопросы

философии. – 1965. – № 9. – С. 38.

116

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

жет иметь только эмоциональное выражение.

Не следует забывать также, что при сравнении эстетической и нравственной оценок речь действительно должна идти об одном и том же

объекте. Нельзя, например, сравнивать нравственную оценку поступков человека и эстетическую оценку его внешнего облика. К сожалению, это элементарное правило сравнения нередко нарушается, и на

сравнениях какого рода базируется одно из главных доказательств

различной природы нравственного и эстетического. В.Скатерщиков

пишет: «Так, добрый по своей сущности поступок может быть совершен в неприемлемой с эстетической стороны форме. Но бывает, что и

отъявленный подлец способен, усвоив нехитрый набор «хороших манер», произвести на окружающих в известных условиях благоприятное

впечатление. Красивый внешне человек отнюдь не всегда является образцом добродетели, а непривлекательная на первый взгляд личность

может обладать не только большим умом, но и огромным обаянием»88.

Но ведь ясно, что этот самый отъявленный подлец и эстетически, несмотря на его манеры, получит отрицательную оценку, когда станет

ясна окружавшим его сущность. До тех же пор, пока этого не случится, подлецом его также считать не будут.

Такие утверждения предполагают (конечно, в неявном виде), что духовный облик человека эстетической оценке не подлежит. Положение

не спасает и признание того, что «в сфере человеческих отношений

окончательное представление о красоте того или иного человека, явления, поступка и т.д. определяется не внешними, а внутренними факторами»89. Если принять во внимание сказанное, то можно смело утверждать, что мы не найдем ни одного явления, которое, будучи объектом нравственной оценки, не было бы в то же время объектом оценки эстетической; при этом невозможны и расхождения в этих оценках:

положительная нравственная оценка одного и того же явления не может сочетаться с отрицательной эстетической, и наоборот.

Иногда различие между эстетическим и этическим усматривают в непосредственно регулятивной роли последнего. Это весьма важный момент, однако различие здесь носит сугубо количественный характер.

Рассматривая способность нравственных и эстетических чувств устанавливать определенные нормы поведения, мы можем только заметить,

что «нормативный характер нравственных чувств, по сравнению с эстетическими, выражается более полно и определенно, поскольку объектом

их служат прежде всего отношения людей в обществе и они в большей

88

Скатерщиков В. Эстетическое и этическое в жизни и в искусстве // Политическое самообразование. – 1967. – № 9. – С. 86.

89

Там же.

117

Л.А. ГРИФФЕН

мере предполагают … единство переживания и действия (поступка) человека»90. Мы не можем признать это различие принципиальным, если

только не сведем (хотя бы в основном) эстетическое отношение к «чистому» любованию красотой, как это модно в современных философских

системах на Западе. Нам нет необходимости подробно останавливаться

на этом вопросе, ибо это значило бы попросту повторять то, что было

сказано выше об общественной роли эстетического отношения.

И, наконец, о различии нравственной и эстетической оценки по ее характеру. Рассматривая этот вопрос, Л.Кунчева пишет следующее: «…

сравнивая эстетическую и этическую оценки явлений общественной

жизни, отмечая их взаимосвязь, нельзя между ними ставить знак равенства. В этической оценке на первый план выступает интеллектуальный

момент. Умом решает человек, насколько хорош или плох тот или иной

поступок, насколько полезно или вредно обществу то или иное действие

и т.д. Этическое воздействует, в основном, на человеческое сознание и

через него на поведение людей. Первоначальное усвоение моральных

правил совершается с помощью умственных усилий, рассудочных соображений, напряжения памяти. Конечно, это не значит, будто этическое

свободно от эмоционального отношения субъекта к явлениям, но в искусстве значение эмоциональной стороны намного выше»91.

Ясно, что с такими утверждениями нельзя согласиться. Человек действительно может «решить умом» (и решает) насколько поступок соответствует существующим нравственным нормам, но это вовсе не значит,

что он будет поступать соответственно. «Заставляют» его действовать

сообразно этому решению нравственные чувства. Человек чаще всего

поступает безнравственно не потому, что он не знает о безнравственности своего поведения, а потому, что ему так выгодно, а нравственное

чувство позволяет ему так поступать. Шура Балаганов знал, что красть

грешно – мама в детстве познакомила его с этой моральной доктриной –

но тем не менее крал. Видимо, он не пошел далее «первоначального усвоения моральных правил». А «умственные усилия» Остапа Бендера при

молчащем нравственном чувстве только увеличивали эффективность

действий, но отнюдь не делали их нравственными.

Мы видим, что Л.Кунчева не отрицает наличия эмоциональных моментов в этическом отношении, хотя они для нее и не является определяющими. Но, может быть, сами чувства, вызываемые нравственной

и эстетической оценками, различны? Л.Кунчева не рассматривает этот

вопрос, поэтому обратимся к другому источнику: «Поскольку нравст90

Джидарьян И.А. О соотношении нравственных и эстетических чувств // Проблемы

этики. – М., 1964. – С. 75.

91

Кунчева Л.И. Эстетическое и этическое в жизни и в искусстве. – М., 1968. – С. 66.

118

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

венные и эстетические чувства реализуются через более простые эмоциональные состояния и реакции, через различные комплексы более

элементарных эмоций – радости, печали, гнева, тоски, успокоенности,

любви, восторга и др. – и нет каких-либо иных форм для их выражения, можно сказать, что не существует никаких «чисто» нравственных

или «чисто» эстетических переживаний. Такие переживания – лишь

своеобразные и различные сочетания присущих каждому человеку

эмоций, но порождающих в совокупности нечто новое, не то, чем каждая простая эмоция является в отдельности. При этом присутствие некоторых из начальных эмоций более типична для нравственных переживаний, а других – для эстетического наслаждения»92. Не вдеваясь в

то, насколько элементарны перечисленные эмоции, отметим, что здесь

также речь идет о количественных, а не качественных различиях.

Рассматривая таким образом соотношение эстетического и нравственного в оценке явлений общественной жизни, мы пока на пошли в

определении их специфики дальше того, что эстетическое – это эстетическое, а нравственное – это нравственное, и отождествлять их никак нельзя, хотя и непонятно, в чем же заключается их различие. Попытаемся подойти к этой проблеме с несколько иных позиций.

Оценивая окружающую действительность, в том числе и других людей, их качества и поступки с эстетической точки зрения, человек сам в

свою очередь становится объектом эстетической оценки, и не только со

стороны другого человека, но и своей собственной. Остальных людей

человек оценивает фактически только как части общества, себя же еще и

как цельную систему. В связи со своей «двойственной природой» человек поразному относится к окружающим и к самому себе. Эмоциональная оценка других людей производится им с точки зрения соответствия

их действий эстетическому идеалу. По отношению к себе самому человек такую оценку осуществляет при помощи нравственного чувства. По

законам красоты человек как личность оценивает только результаты

своих действий: наше «Я», отчуждаясь, переходит в «не Я» и только таким образом становится объектом собственно эстетической оценки. Эстетическая же оценка самих действий (то есть но сути дела функционирующей личности) может быть дана только другим человеком.

Трансформация эстетической оценки своей личности в нравственное

чувство связана с непосредственно активной ролью этой оценки и с

направленностью ее не вовне, а на самого себя. Стремление к положительной нравственной самооценке есть стремление к удовлетворение

потребности в общественном самоутверждении. Нравственная оценка

92

Джидарьян И.А. О соотношении нравственных и эстетических чувств. – С. 84.

119

Л.А. ГРИФФЕН

(самооценка) человека побуждает его согласовывать своя действия с

возможной эстетической оценкой этих действий другими людьми.

Причем оценка эта относится не к самим действиям, а к совершающему их человеку; действия подлежат оценке как его характеристика.

Нравственная оценка выступает только как самооценка, а потому действия других людей подлежат оценке посредством нравственных

чувств (а не только эстетических или с позиций норм морали) только в

том случае, если речь идет о людях, принадлежащих к той более или

менее узкой общественной группе, к которой (неважно, сознательно

или нет) причисляет себя данный индивид.

Пьяница, валяющийся под забором, оскорбляя ваше эстетическое

чувство, вызывает нравственное негодование, но если рядом с вами

иностранец, вы ощутите еще и жгучее чувство стыда – кем бы ни был

этот человек, он ваш соотечественник, и вы не можете избавиться от

чувства ответственности за его поступки. Как это ни парадоксально,

в этом случае вы с ним – одно целое. Происходят как бы расширение

нашего «Я». Если же такого расширения нет, то нравственные эмоции

такого рода отсутствуют.

Из сказанного следует, что нравственная оценка играет свою роль

только в том случае, когда существует принципиальная возможность

противопоставления интересов личности и общества. Нравственное

чувство развивается со становлением классового общества и должно

исчезнуть в будущем, уступив полностью сферу оценки всех общественных явлений эстетическому отношению. Эстетическое не только

предшествовало нравственному, но вообще «нравственное может развиться только через эстетическое» (Шиллер). Выполнив свою роль,

оно исчезнет. Как мы установили выше, само по себе действие не может быть ни добрым, ни дурным. Таковыми его делают только соответствующие побуждения совершающего их человека, и их нравственная оценка зависит от соотношения эгоистического (которое, по словам Маркса, также есть форма самоутверждения человека) и альтруистического. С полным исчезновением одного из элементов исчезают и

основания для нравственной оценки. Как «сверхчеловек» Ницше, полностью противопоставив себя обществу, оказался «по ту сторону добра и зла», так и человек коммунистического общества, гармонически

слившись с обществом, и таким образом вновь полностью обретя себя

как общественное существо, потеряет критерии для нравственной

оценки. Именно так, нам кажется, следует понимать слова Горького:

«Эстетика – этика будущего».

Если различие эстетических и нравственных чувств заключается

только в разных объектах оценки и в связанном с этим различии ха-

120

ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

рактера осуществления регулятивной функции, причем последняя к

тому же носит релятивный характер, то этого явно недостаточно, чтобы признать за ними различную природу. Нравственное отношение,

выражающееся в нравственных чувствах, есть проявление в определенных условиях эстетического отношения.

2-7. Социальная компенсация и ее виды

В рассмотренных выше случаях эстетическое отношение прямо и

непосредственно связано с удовлетворением общественных потребностей человека, является в известной мере средством для компенсации

тех воздействий, которые вызваны классовой организацией общества,

противоречащей самой природе человека. Эти воздействия весьма обширны и охватывают практически все проявления общественной жизни. Существуя в условиях, противоречащих его общественной сущности, человек, если он остается человеком, должен удовлетворять свои

общественные потребности, как бы ни были неблагоприятны условия

его жизни. Но такие условия, не давая возможности прямого и адекватного удовлетворения общественных потребностей, приводят к образованию столь же разнообразных средств компенсации, позволяющих в определенных пределах разрешить возникающее противоречие.

К рассмотрению различных способов компенсации, представляющих

собой частное проявление эстетического отношения, нередко в неадекватных формах, мы теперь и переходим.

Как мы отмечали выше, важнейшей потребностью человека является

его потребность в общественном самоутверждении. Она настоятельно

требует внутренней убежденности человека в своей общественной

значимости, уверенности в том, что эта значимость признается (или

могла бы быть признанной) другими людьми. Реальное средство достижения этой цели – творческий труд на благо общества. Но здесь мы

опять вынуждены вернуться к опосредованному характеру оценки человека другими людьми. Результаты труда выступают в различных

внешних выражениях, которые и становятся непосредственным объектом такой оценки, приобретая в этом качестве самостоятельность.

Кроме того, сам труд в антагонистическом (и вообще классовом) обществе отрывается от своей непосредственной общественной цели, и,

оставаясь таковым по существу, приобретает (в большей или меньшей

степени) индивидуально направленный характер по форме. Вследствие

этого появляется возможность противопоставления его конечной и непосредственной целей (труд, будучи по своей сути общественно полезным, может в конкретном случае быть объективно и субъективно

вредным для общества). Во всех антагонистических общественно-

121

Л.А. ГРИФФЕН

экономических формациях, особенно «при капитализме человек, хотя

и является по своей сущности общественным существом, деятельность

его нередко принимает антиобщественную, индивидуалистическую

форму»93. Это обстоятельство еще более поднимает в таких условиях

роль формальных критериев. Они выступают как средство компенсации не удовлетворяемой нормальным путем потребности человека в