Пробудившие Зло

Глава 14

Обратно в поселок парни вернулись далеко за полночь. Вновь оккупировав под «штаб» летнюю кухню бабушки Алика, парни приняли меры все возможные безопасности, чтобы безумный дух колдуна не смог к ним ввалиться посреди ночи. Наскоро перекусив остатками ужина, заботливо оставленными бабушкой Алика в стареньком тарахтящем холодильнике, они насыпали по периметру кухни вдоль стен толстые соляные дорожки, соединив их в единое целое.

— А если в гальюн ночью припрет? — поинтересовался Леньчик.

— Вон ведро в углу, — ответил Алик. — По маленькой в него, если уж совсем невтерпеж! Ну, а по большому — потерпите до утра! Так, освященные крестики все надели? — Леньчик с Кучерявым синхронно кивнули. — Отлично! А где бутылки со святой водой? — засуетился Алик.

— Я их под кровать поставил, — ответил Кучерявый.

— Давай их сюда, — распорядился Александров. — Нужно возле каждой кровати расставить — чтобы под рукой были!

Сказано-сделано: Леньчик быстро раскидал винные бутылки со святой водой по местам — в изголовье каждой кровати.

— Так, открываются легко, — Алик лично проверил, как вытаскиваются пробки из горловин бутылок.

— А я недавно в магазине детские водяные пистолеты-брызгалки видел, — сообщил друзьям Кучерявый. — Из них удобнее водой поливать, чем из бутылок… Да и быстрее получиться.

— Хм, дельное предложение, — похвалил Кучерявого за идею Крепыш. — Завтра купим. Их и носить с собой удобнее… Теперь иконы батюшкины по стенам развесим — и можно дрыхнуть!

— На вахте никого оставлять не будем? — спросил Леньчик.

— Сегодня не будем, — мотнул головой Алик. — Выспаться всем нужно. К тому же все слышали, что батюшка Никанор сказал? Бесплотному духу через такой заслон не прорваться!

— А если он опять в кого-нибудь вселиться? — испуганно предположил Кучерявый.

— На этот случай у нас Мухтар во дворе имеется, — отрезал Алик. — Он чужого за километр облает… Так что по койкам!

Друзья уже давно посапывали, уткнувшись носами в подушки, а к Леньчику сон не шел. Поворочавшись с полчаса с боку на бок, он взял со стола фонарик и вытащил из выдвижного ящика тетрадку покойного Филимоныча…

…Чекисты отпрянули от сотрясающегося мелкой дрожью особняка. Из трещин и проломов в стенах дома вновь полезли фиолетовые щупальца. Однако на этот раз они беспорядочно метались из стороны в сторону, лишь срывая острыми когтями пласты штукатурки со стен. Движения щупалец становились все медленнее и медленнее, наконец, они, слегка подрагивая в конвульсиях, обвисли мокрыми тряпками и замерли.

— Кажись, получилось? — недоверчиво произнес капитан Толоконников, подбираясь поближе к неподвижному щупальцу. — Владимир Николаевич, а ведь и вправду издохла тварина! — радостно сообщил он, тыча в фиолетовую конечность табельным серебряным кинжалом. — Никакой реакции!

— Всем приготовиться! — распорядился старший майор. — Пантелеев, Коваль — двери! Петраков…

— Я, товарищ старший майор! — вытянулся Петраков.

— На рожон не лезь — опыта у тебя нет, — приказал Кузнецов. — В особняк пойдешь со мной после основной группы…

— Товарищ старший майор, как это опыта нет? — решил оспорить приказ руководства лейтенант. — Да я по особо опасным…

— Отставить разговоры! — не стал слушать оправдания Петракова Владимир Николаевич. — По местам!

— Не геройствуй, лейтенант, — доверительно произнес капитан Толоконников, по-приятельски похлопав Сергея по плечу, — успеешь еще проявить! У нас своя специфика, а ты в ней пока нив зуб ногой… И так все уже поняли, что ты хлопец хоть куда…

— Время, Гордей! — требовательно произнес Владимир Николаевич.

— Виноват, товарищ старший майор! Все готовы? — еще раз уточнил у группы капитан. — Тогда с Богом! — Толоконников размашисто перекрестился, чем в очередной раз загнал Петракова в ступор: чтобы капитан чекистов прилюдно рожу крестным знамением осенял… Это же ни в какие ворота!

На разрушенное крыльцо заскочили лейтенанты и быстро столкнули на землю мешающий отворяться дверям мусор. Затем, ухватившись за литые ручки-грифоны, резко потянули створки дверей на себя. На этот раз двери распахнулись без каких-либо проблем. Из темного дверного проема вылетел густой серый клубок тумана. Под этим прикрытием на улицу выметнулась целая стая черного воронья, тут же атаковавшая чекистов, оцепивших крыльцо особняка. Раздались частые выстрелы, скосившие часть стаи прямо на вылете из здания. Невзирая на потери, птицы, словно обезумев, кидались на людей, норовя вышибить клювами глаза и содрать когтями кожу с головы. Оперативники прекратили стрельбу, боясь зацепить своих, и перешли в «рукопашную». Ловко орудуя серебряными клинками, а то и попросту голыми руками, они сворачивали воронам головы, рубили шеи и крылья. Минут через десять все было кончено: все свободное пространство возле крыльца было завалено черными трепыхающимися тушками.

— Заходим! — распорядился Гордей и, взмахнув пистолетом, первым вбежал в особняк.

Следом за ним, вновь ощетинившись стволами ППД-34 [51], в помещение прорвалась группа боевой поддержки. Петраков рванулся следом, но его мягко остановил Кузнецов, взяв под локоть.

— Не спеши лейтенант. Слушай меня внимательно! — пристально глядя в глаза Петракову, требовательно произнес он. — Не верь тому, что, возможно, увидят твои глаза…

— Не понял, товарищ старший майор? Как это — не верь?

— Большая часть того, с чем придется встретиться — лишь иллюзия.

— Как гипноз?

— Что-то похожее, — согласился Кузнецов. — Поэтому, прошу, от меня ни на шаг! Считай это приказом! У тебя ни защиты, ни опыта — наделаешь еще глупостей по незнанию… Все вопросы потом! Понял?

— Так точно, товарищ старший майор! — отчеканил Петраков. — Поперек батьки в пекло не лезть!

— Точно, — улыбнулся Владимир Николаевич. — Но если крикну «падай», выполняй не раздумывая!

— Так точно!

— С Богом! — Владимир Николаевич неспешно осенил себя крестом под неодобрительным взглядом Петракова. — И тебе советую, — ласково произнес он, доставая из-под гимнастерки нательный крестик и прикладываясь к нему губами.

Петраков, сжав зубы, резко мотнул головой: а вдруг проверка?

— Не буду! — твердо заявил он. — Я убежденный атеист!

— До сих пор? — усмехнулся старший майор. — Ладно, то ли еще будет!

— Я от своих убеждений не откажусь! — пафосно заявил лейтенант. — Хоть режьте меня!

— Что ж, — развел руками старший майор, — вся правда в глазах смотрящего! Но не верь глазам своим! — еще раз напомнил Кузнецов. — Поехали!

Бодро взбежав по ступеням, Владимир Николаевич на мгновение притормозил у до сих пор державших створки распахнутыми оперативников.

— Максим, Володя, прикрываете тылы, — приказал он лейтенантам. — Без особой нужды в драку не лезть!

— Так точно! — браво откликнулся рыжеволосый Пантелеев. — Не первый раз замужем, Владимир Николаевич!

— А порядки у них не особо строгие, — подумалось Сергею. — Но начальство уважают и любят, сразу видно! Вон как из кожи лезут, чтобы старшему майору угодить! По принуждению такого рвения фиг добьешься! Видать, Кузнецов нормальный мужик и дельный руководитель…

Стараясь не наступить в потемках начальству на пятки, Петраков следом за старшим майором вошел в мрачный особняк. За ними, заклинив остатками разбитых перил створки дверей, чтобы не закрывались, в помещение проскользнули обеспечивающие прикрытие Пантелеев и Коваль.

Переступив порог купеческого особняка, Сергей на мгновение «потерялся». Переход с освещенной солнцем улицы во мрак помещения притупил зрение: некоторое время Петраков вообще не мог ничего рассмотреть. Хотя, по идее, через распахнутые настежь двери должно было проходить достаточно света. Но его не было, словно за спиной лейтенанта возникла глухая стена. Поэтому первое, на что обратил внимание Петраков, оказавшись в старом доме — запах. Пахло не так, как должно пахнуть в старинном особняке, превращенном в общежитие — человеческим потом, кошками и пригорелой пищей. Нет! Тяжелый и влажный воздух смердел болотной жижей, ряской и разлагающимися трупами. С трудом поборов рвотный рефлекс, вызванный ядовитыми болотными испарениями, Сергей, преодолев еще несколько шагов, едва не налетел на спину Кузнецова.

— Это вы, товарищ старший майор? — спросил он шепотом.

— Я, — так же тихо ответил ему Кузнецов.

— А почему так темно и ничего не видно? — гнусаво поинтересовался он, стараясь не дышать носом: рвотные позывы так и норовили вывернуть внутренности наизнанку.

— Происки врагов! — коротко бросил Владимир Николаевич. — Да что же такое с фонариком? — чертыхнулся он, встряхивая прибор. — Наконец-то! — выдохнул он, когда слабый лучик электрического света упал ему на руки. — Так, и что на этот раз? — произнес он, водя фонарем из стороны в сторону.

Тусклый луч фонаря вырывал из темноты корявые деревья, пузырящуюся болотную жижу, покрытую гниющей ряской и стелющимися клочьями тумана.

— Как это? — опешил Сергей, враз растеряв былую уверенность. — Где это мы, товарищ старший майор? Мы же в дом вошли? Бывал я в нем и не раз… А это… это какое-то болото!

— Я же предупреждал, — ответил Кузнецов, — не верь глазам своим! Это иллюзия!

— Какая же это иллюзия? — Петраков, шагнув в сторону, поддел носком сапога лист кувшинки, плавающий в небольшой смердящей луже. — Все настоящее!

— Это только кажется, — заявил старший майор. — Правда, это не совсем иллюзия — это измененное пространство. Но, если нашим противникам удастся провести обряд, все это действительно может выплеснуться в реальность!

— А где остальные? — спросил Петраков, не сумев ничего рассмотреть вдали — за стеной плотного тумана.

— Ушли вперед, — ответил старший майор. — Ничего, нагоним! Что-то Пантелеева долго нет, — забеспокоился Владимир Николаевич. — И Коваль куда-то запропастился…

— Куда они пропасть могли: мы же практически одновременно в дом заходили? — терзаясь смутными подозрениями (уж не разыгрываю ли его?), спросил Петраков. — Тут дверь в двух шагах должна быть!

— Вход в измененное пространство для каждого сугубо индивидуален, — пространно ответил Владимир Николаевич. — У тебя на редкость быстро получилось… — прервался Кузнецов, заметив два огонька электрических огонька загоревшихся в темноте. — Прибыли?

— Прибыли без потерь! — доложил Пантелеев, настороженно поводя фонарем по сторонам. — Ну и гадское же местечко!

— А когда оно лучше бывало? — фыркнул Коваль. — Хоть бы одна сволочь райские кущи создала!

— Ага, размечтался — держи карман шире! — парировал Максим. — Им по чину не положено…

— Разговорчики! — рыкнул на расшалившихся лейтенантов старший майор. — Как дети, право слово! Догоняем основную группу! — распорядился Кузнецов. — Мы и так уже прилично отстали!

— И куда нам? — спросил Петраков, беспомощно оглядываясь по сторонам. — Здесь темно, хоть глаз коли!

— И правда, Владимир Николаевич, может освещение какое сообразить? — предложил Пантелеев. — С фонариками мы далеко не убежим, а Светоч у капитана Толоконникова…

— Копаться нужно меньше! — беззлобно заметил Кузнецов. — А насчет освещения ты прав. Сам осилишь?

— Попробую, — без излишнего энтузиазма ответил розовощекий лейтенант.

— Отставить! — произнес старший майор. — Так мы еще кучу времени потеряем! Я сам…

— Но, товарищ старший майор, вам… — возразил Максим.

— Т-с-с! — Владимир Николаевич приложил палец к губам. — Помолчи!

— Есть! — нехотя подчинился лейтенант.

Кузнецов, расстегнув пуговицу, закатал левый рукав.

— Нож! — требовательно произнес он, протянув руку.

Пантелеев вынул серебряный кинжал из ножен и рукоятью вперед протянул оружие начальнику. Пальцы старшего майора сомкнулись на простой деревянной рукоятке. Одним отточенным движением Владимир Николаевич полоснул себя острым лезвием по запястью. К удивлению Петракова, из открывшейся раны не хлынул поток крови, а лишь медленно выступило несколько темных и вязких, словно отработанное машинное масло, капель. Вернув кинжал лейтенанту, старший майор обмакнул кончики пальцев правой руки в густую кровь. Затем он поднял запачканную руку и нарисовал на черном небе воображаемый круг, что-то при этом напевая себе под нос. На глазах изумленного Сергея, нарисованный круг засветился ровным желтоватым светом, превратившись в самую обыкновенную луну.

— Этого не может быть! — не сдержался Петраков, протирая глаза кулаками.

— Может, — Кузнецов улыбнулся, с помощью Максима перетягивая рану платком. — В измененном пространстве возможно многое, что невозможно в реальном мире.

— Товарищ старший майор, я уже ничего не понимаю! — признался Петраков, положа руку на сердце. — Ведь это какой-то бред!

При свете луны стало видно, что болото, простирающееся во все стороны, на сколько хватало глаз, не имеет конца и края.

— Терпи, казак! — глаза старшего майора весело блеснули в свете им же сотворенной луны. — Поторапливаемся, ребятки! Я не знаю, сколько продержится наше светило…

— Здесь только одна тропа, — сообщил Коваль, пройдя немного вперед, — более-менее пригодная для передвижения… По ней Гордей отряд и повел. Не поленился, капитан, вешками дорогу отметил!

— Так чего мы ждем? — поторопил подчиненных старший майор. — Сергей, за мной! След в след! И по сторонам не забывай поглядывать! Оружие есть? — спросил, опомнившись Кузнецов.

— Есть, — ответил Петраков. — ТТ.

— Отлично! Парни, снабдите лейтенанта патронами…

— Да у меня полный комплект, — произнес Петраков, вынимая пистолет из кобуры.

— Нет, не пойдет твой свинец! — усмехнулся Пантелеев. — Держи! — он протянул снаряженную обойму Сергею.

Петраков взял обойму, пули в ней весело блестели в свете луны.

— Замени! — произнес Владимир Николаевич.

— Они действительно серебряные? — Петраков уже устал удивляться.

— Самое натуральное серебро! — подтвердил Максим. — Высшей пробы! Из старых царских серебряников льем! — похвастался он.

Петраков безропотно выщелкнул из пистолета старую обойму. Спрятав её в карман, он засунул в рукоять обойму с серебряными пулями, передернул затвор и снял пистолет с предохранителя. Владимир Николаевич одобрительно кивнул.

— Будь начеку! — произнес он, ступая на тропинку, бегущую вдоль зловонных луж и теряющуюся в темноте.

Где-то вдалеке, приглушенные туманом, застрекотали автоматные очереди.

— Наши! — обрадовано произнес Максим. — Живы еще, курилки…

— Не каркай! — оборвал его старший майор. — Судя по плотности огня, им сейчас не сладко приходится!

— Справятся, товарищ старший майор! — уверенно заявил Пантелеев. — Справятся…

Петраков шаг в шаг ступал по тропинке за сухоньким Кузнецовым, настороженно вглядываясь в булькающие и исходящие паром болотные «промоины», в изобилии раскинувшиеся вдоль узкой тропки. Иногда, под слоем болотной жижи угадывалось какое-то шевеление, то тут, то там, разгоняя ряску, высовывались на поверхность не распознаваемые части тел каких-то болотных чудовищ.

— Что же это за место-то такое? — вполголоса произнес Сергей, «провожая» стволом пистолета очередного подводного жителя.

— Стигийское болото, — не оборачиваясь, ответил Владимир Николаевич, — пока еще только его проекция в измененном пространстве…

— Что еще за Стигийское болото? — буркнул Петраков, выдергивая сапог из засасывающей его грязи.

— Почитайте на досуге «Божественную комедию» Данте, — посоветовал Кузнецов. — Средневековый богослов Алигъери знал о географии потустороннего мира не по наслышке.

— Обязательно прочту, если выберемся, — пообещал Петраков.

— Не дрейфь, Серега! Обязательно выберемся! — донесся из-за спины голос неунывающего Максима.

Местами тропинка скрывалась под вонючей жижей, однако вешки, выставленные ушедшей вперед группой капитана Толоконникова, не давали чекистам заплутать. Кое-где мутная и вязкая зыбь доходила до пояса, а иногда доставала до самой груди. Благо к запаху за время пути оперативники как-то притерпелись, и едкая вонь не терзала их так сильно, как в самом начале пути. Выбираясь на относительно сухие участки тропинки, чекисты выливали болотную воду из сапог и продолжали движение. На одном особо глубоких участков, когда жижа подступила к самому горлу, Петраков почувствовал, что кто-то крепко ухватил его за лодыжки, а затем резко дернул. Он даже охнуть не успел, как погрузился в воду с головой. Тварь дернула его сильнее, видимо, стараясь утащить Сергея в глубину. Петраков забрыкался, но стряхнуть тварь, уцепившуюся за ноги не смог — она продолжала тянуть милиционера в глубину Стигийского болота. Толща воды сдавила голову, заломило в ушах, и Сергей с ужасом понял, что еще чуть — чуть и он уже не сможет выплыть на поверхность. Стремительно заканчивался воздух — легкие горели огнем, требуя новой порции кислорода. Не придумав ничего лучшего, Сергей направил в сторону тянущей его на дно твари ствол пистолета. Взмолился, чтобы оружие сработало и спустил курок. Пистолет не подвел — дернулся в руке. Раз, еще раз и еще… Колено обожгло болью, но проклятая тварь отцепилась. Не теряя времени, Петраков, что было сил, заработал руками и ногами. Вынырнув, он с наслаждением хватал открытым ртом смердящий, но вместе с тем такой сладостный воздух Стигийского болота.

— Вон он, Владимир Николаевич! — радостно завопил Пантелеев, кидаясь к Петракову. Оказалось, что Сергея не так уж далеко отнесло от тропы. — Руку, руку давай!

— Осторожнее! Глубоко! — отплевываясь, прокаркал Сергей, протягивая руку Максиму.

Объединив усилия с Ковалем, Пантелееву удалось вытащить Петракова из трясины. Подхватив милиционера под руки, оперативники дотащили его до сухого места и положили на землю.

— Цел? — спросил Владимир Николаевич, быстро осмотрев спасенного оперативника.

— Вроде… цел… — так и не успев отдышаться, прерывисто ответил Петраков. — Что это за тварь меня утащила?

— Да кто ж его знает? — пожал плечами старший майор. — В этих болотах чего только не водится!

— Как отбился? — поинтересовался Максим, не забывая поглядывать по сторонам. — Гляжу, даже сапоги уцелели! — весело добавил он.

— Стрелял, — ответил Петраков. — До сих пор не пойму, как у меня это под водой получилось?

— Не забывай, это не реальность, а лишь её подобие, — произнес старший майор. — На самом деле никакой воды и в помине нет, как и самого Стигийского болота. Мы внутри особняка купца Хвостовского по дровяному переулку восемь… Идти дальше можешь? — настороженно спросил он.

— Не знаю… Я, когда стрелял, по-моему, ногу зацепил… Вот здесь…

— Ну-ка… — Кузнецов, включил фонарик и принялся изучать место ранения. — Ерунда! — облегченно произнес он, счистив с ноги Петракова комья грязи и тину и слегка разрезав штанину. — Царапина. Пуля по касательной прошла. Хорошо бы, конечно промыть и продезинфицировать… Пантелеев, гони спирт!

— Настоящий медицинский! — Максим вытащил из кармана плоскую металлическую фляжку и отдал её Кузнецову.

— Потерпишь, герой? — риторически спросил старший майор, обильно оросив ногу дезинфицирующим средством.

— Конечно! — слегка дернувшись, скривился Петраков. — Уже и не болит совсем! — немного покривив душой, произнес он, поднимаясь на ноги.

— Тогда идем дальше! — распорядился старший майор.

Через некоторое время, к несказанной радости чекистов, Стигийское болото незаметно перешло в кочковатую равнину, а после и вовсе обернулось обширной поляной, поросшей чахлой травой и маленькими бледными цветами.

— Асфоделевые луга, — произнес Кузнецов.

Петраков уже перестал удивляться, что не очень большой купеческий особняк мог вместить в себя и Стигийские болота, и Асфоделевые луга. Пройдя еще немного, оперативники наткнулись на груду мертвых тварей разбросанных по лугу в живописном беспорядке. На первый взгляд твари напоминали обычных борзых собак. Если существуют в мире борзые ростом с годовалого теленка и напрочь лишенные даже намека на кожу и шерсть. Петраков присел на корточки рядом с одним из тел и приложил ладонь к оскаленной пасти. Клыки неведомого чудовища оказались едва ли не в пол-локтя длиной.

— Внушает? — произнес Пантелеев, присевший рядом. — Это Стигийские псы, или Адские гончие, — пояснил он.

— Да уж! — присвистнул от удивления Петраков. — Такому песику палец в рот не клади…

— Наших не видать, — сообщил обошедший поляну Коваль, — значит, погибших нет!

— И это радует! — согласился старший майор. — Большую стаю положил Гордей Лукич, придется группу к орденам представлять… Интересно мне, что у них еще в рукаве припрятано?

— Ну да, — присоединился к разговору лейтенант Пантелеев, — у обычных сатанистов и на сотую долю силенок не хватит! С Привратниками мы вообще раньше не встречались. А чтобы приманить такую прорву Стигийских псов нужно здорово попотеть… разделывая жертвы на кусочки в правильной последовательности… и не одну жертву принести нужно… и не две…

— Вы серьезно? — спросил Петраков.

— Серьезнее некуда, — кивнул Максим. — Сначала умертви жертву определенным способом, затем обряд проведи, после собачек замани, да умудрись сам к ним на обед не попасть. Реальный геморрой! Будет желание, приходи в контору, я тебе в подробностях и с картинками…

— Нет уж, увольте! — передернулся от отвращения Петраков. — Я хоть и не первый день по особо тяжким работаю, а о такой жути даже и не слышал!

— Да, в нашем деле жути хватает, — согласился Пантелеев. — Но поверь — оно того стоит! В смысле, дело…

— Ребятки-ребятки! Не рассиживаемся! — поторопил подчиненных старший майор. — Догоняем основную группу! Они уже, наверное, на позиции выходят! В любой момент может наша помощь понадобиться!

Оставив за спиной Асфоделевый луг, и стремительно проскочив странный лес, с изломанными и обезображенными какой-то болезнью деревьями, команда старшего майора вышла на пыльную каменистую равнину, тянущуюся до подножия не слишком высокой горы. На вершине которой мерцал какой-то неясный свет.

— Походу нам туда? — спросил Петраков, указав на мерцающий огонек.

Словно в подтверждение его слов со стороны возвышенности донеслись звуки частых выстрелов.

— Похоже, что так, — согласился старший майор. — Прибавим ребятки! — И он побежал.

Петраков рванул следом, рядом пыхтели лейтенанты. Луна в небе постепенно тускнела, и вскоре погасла. Но теперь дорогу освещал свет, мерцающий на вершине горы. К удивлению Петракова, сухонький и пожилой старший майор с самого начала взял такой темп, что его молодые подчиненные едва за ним поспевали. В гаснущем свете луны Петраков успевал выхватывать взглядом валяющиеся вдоль дороги бездыханные тела каких-то жутких уродцев, лишь карикатурно напоминающих нормальных людей: зубастые, рогатые, с козлиными ногами и свиными рылами.

Ох, ты ж, мама дорогая! — Петраков едва не споткнулся о массивную лошадиную тушу с выпущенными кишками, выскочившую из темноты прямо под ноги. Да это ж настоящий кентавр! Там, где у настоящей лошади должна находиться голова, торчал волосатый мускулистый человеческий торс. Перепрыгнув через него, Сергей успел заметить искаженную гримасой смерти оскаленную бородатую рожу кентавра с маленькими, глубоко посаженными глазками, приплюснутым носом и покатым узким лбом.

«На маньяка Пигалина похож, которого я прошлой осенью брал, — почему-то отметил про себя Петраков, — такая же отвратительная харя».

Гора стремительно приближалась. Петраков уже начал уставать, не хватало воздуха, пульсировала раненная нога, мокрые хлюпающие в сапогах портянки набили ноги. А старший майор продолжал бежать, не сбавляя темпа.

«Двужильный он, что ли?» — подумалось Петракову, потихоньку отстающему от пожилого начальника.

Не лучше чувствовали себя и Пантелеев с Ковалем, тяжело дышащие в затылок Сергея. Не прост старший майор, ох не прост! Расстояние между ними увеличивалось с каждой секундой. Петраков поднажал, сжав зубы до хруста (не гоже показывать свою слабость перед чекистами!) и сократил дистанцию. У самого подножия горы земля неожиданно взбрыкнула, словно необъезженная лошадь — оперативники с трудом удержались на ногах. А следом из темных небес на землю шарахнул ослепительный разряд молнии. Высокий трещащий звук стеганул по ушам, заглушив истошный вопль лейтенанта Коваля, в которого угодил разряд. Одежда на лейтенанте вспыхнула, а через мгновение обугленный труп рухнул на каменистую землю.

— Васька! — кинулся к боевому товарищу Пантелеев, упав перед ним на колени. — Да как же это? А? Вставай, Васек!

— Лейтенант Пантелеев, вперед! — жестко приказал старший майор. — Ты ему уже ничем не поможешь!

Петраков, ухватив Максима под локоть, резко дернул, поднимая чекиста с земли. Затем, не отпуская, увлек его за собой.

— Суки! Ненавижу! — закричал лейтенант, выдергивая руку из захвата. — Я сам! Всех на ремни порежу! — кричал он, набирая скорость.

Ненависть предала ему новых сил — обогнав старшего майора, он первым полез на гору. На вершине, судя по звукам, доносившимся сверху, кипел нешуточный бой. Стрекотали автоматы, изредка хлопали разрывы гранат. Молнии лупили с небес, не переставая, но метили они не в ползущих по склону оперативников, а в ведущую боевые действия на вершине группу капитана Толоконникова. Ломая ногти и сбивая в кровь руки, Петраков цеплялся за малейшие выступы и, наконец, с трудом преодолев подъем, выполз небольшую ровную площадку вершины. Рядом, тяжело дыша, распластался лейтенант Пантелеев. Старший майор уже сидел под защитой небольшого валуна, оценивая место сражения. Слегка переведя дух, Петраков приподнялся на локтях. Открывшаяся взгляду картина завораживала нереальностью происходящего: в сотне метров от края площадки располагался массивный угольно черный каменный пьедестал, на котором было установлено гигантских размеров резное кресло. В сполохе молний Петраков рассмотрел в переплетении резных орнаментов, украшающих изголовье кресла, рогатую козлиную голову. Напротив пьедестала с креслом располагалось столь же монументальных размеров зеркало в литой медной раме. Гладкая поверхность зеркального стекла ничего не отражала, а лишь слегка светилась рдеющим багрянцем вечного пекельного пламени. Между пьедесталом и зеркалом располагался большой пятиугольный жертвенник, вырубленный, как и пьедестал из одной глыбы черного камня. На жертвеннике в виде пятилучевой звезды были распластаны пять оголенных тел. Тела без движения лежали на спинах, головами к центру камня. В самой сердцевине жертвенника располагался какой-то небольшой мерцающий предмет, свет которого и освещал площадку. Лицом к зеркалу стоял какой-то субъект в длинном красном балахоне с капюшоном, наброшенном на голову и, держа на вытянутых руках большую книгу, что-то хрипло горланил. Ему вторила группа сатанистов в черных монашеских сутанах, обступивших плотным кольцом жертвенник. С каждым мгновением, и с каждым произнесенным словом, непонятный светящийся предмет разгорался все ярче и ярче, а рдеющему углями зеркалу пробегала неясная рябь. Группу Толоконникова, охватившую полукольцом всю эту веселую компанию, сдерживали пузатые карлики на тонких ножках, метающие в оперативников огненные шары. Чекисты прятались за грудами камней в изобилии усеивающих вершину горы. На секунду высунувшись, чекисты угощали карликов короткими очередями и вновь прятались в укрытии. Карлики тоже не зевали: от попадания огненных шаров плавились даже камни. Несколько уродцев валялись на площадке безжизненными тряпичными куклами, но это обстоятельство не могло переломить исход сражения. Петраков и Пантелеев по-пластунски подползли к старшему майору.

— Владимир Николаевич, что делать будем? — спросил Максим. — Ситуация патовая — прижали наших парней, суки!

— Что это за пузаны? — поинтересовался Петраков.

— Это квилпы, — пояснил Пантелеев, — низшие демоны. Когда-то были полубогами, прислуживающими Гефесту в кузне, а теперь — пушечное мясо «Великих Герцогов Преисподней».

— Вот кого они тащат! — сообразил старший майор. — Не просто «Барона» или «Герцога», а одного из высших иерархов!

Адепт, читающий заклинание возле зеркала, взвыл особенно громко и предмет в центре жертвенника полыхнул изумрудным огнем. Поверхность зеркала пошла волнами. Петракова обдало потоком морозного воздуха, а изо рта вырвались клубы пара.

— «Око Анубиса» почти активировано! — воскликнул старший майор. — Еще немного и они пробьют устойчивый портал…

Словно в подтверждение его слов сатанисты, окружающие жертвенник, вскинули ножи, и методично принялись перерезать глотки и вены на руках и ногах жертв. Кровь убиенных по специальным желобкам в камне хлынула к горевшему изумрудным огнем «Третьему глазу».

— Пантелеев! Слушай внимательно: найди Толоконникова и передай ему, пусть прикроют меня огнем! Я постараюсь прорваться к «Оку Анубиса»…

— Но, товарищ старший…

— Выполняй! — рявкнул на лейтенанта Кузнецов. — Нужно всего лишь на несколько секунд отвлечь внимание карликов… Выполняй!

— Есть! — отчеканил лейтенант, кидаясь выполнять распоряжение.

Пока он полз к основной группе, свет в «Оке Анубиса» начал пульсировать с чудовищной скоростью, поверхность зеркала вспучилась пузырем, словно пленкой обтянув рвущуюся из глубины зазеркалья рогатую демоническую фигуру.

— … вашу дивизию! — выругался старший майор, заметив нездоровую суету в зеркале. — Прости господи душу мою грешную! — Дмитрий Михайлович вытянул за цепочку из-под гимнастерки большой нательный крест.

— Думаете, крест поможет? — с сомнением посмотрел на Кузнецова Сергей.

— Это не только крест, — покачал головой старший майор, поднося кресс к самому лицу. — Это энколпион — ковчежец. — Приложившись к нему губами, Дмитрий Михайлович вскрыл ящичек со святыней, выполненный в форме наперстного креста. Внутри ковчежца обнаружился простой ржавый гвоздь грубой ручной ковки.

— Это тот самый гвоздь? — догадался Петраков.

— Да, — кивнул старший майор, — Истинный Гвоздь из Креста Господня, орошенный его кровью! Не думал, что когда-нибудь его использую… Но другого оружия, способного заткнуть этот фонтан, у меня нет!

— Вы уверены, что он сработает? Уверенны, что это именно тот самый гвоздь…

— Кроме этого гвоздя и Веры у меня больше ничего нет, — грустно улыбнулся Владимир Николаевич. — Пора! — произнес он, окинув взглядом плато.

Старший майор поднялся на ноги и, убедившись, что парни из группы Толоконникова увидели его самоотверженный жест, стремглав кинулся к жертвеннику. Увлеченные его порывом оперативники тоже повскакивали в полный рост, отчаянно поливая серебром тостопузых недомерков. Не остался в стороне и Петраков: едва старший майор покинул убежище, Сергей, словно в тире, принялся вколачивать оставшийся в обойме боезапас в беснующихся квилпов. Его усилия не пропали даром: вот споткнулся на замахе один из недомерков, намеревавшийся метнуть огненный шар в бегущего Кузнецова. Сгусток огня, уже сформировавшийся в костлявой руке квилпа, упал ему же под ноги, и теперь планомерно пожирал останки создателя. Выбирая очередную цель, Сергей краем глаза пытался отслеживать передвижения старшего майора к своей цели. К безмерному удивлению милиционера, пожилой чекист двигался настолько стремительно, что временами словно размазывался в пространстве. Кузнецов бежал, петляя словно заяц из стороны в сторону, ловко уворачивался от брошенных в него огненных сгустков, технично сбивая с ног карликов, заступивших ему дорогу. В считанные мгновения, превзошедшие самые смелые ожидания Петракова, старший майор преодолел расстояние отделяющее его от жертвенника. Стремительным тараном врубился Кузнецов в группу адептов, плотным кольцом окружающих пятиугольный алтарь. Проломившись сквозь строй сатанистов, разбросав ближайших к нему адептов в стороны, старший майор вскочил на алтарь. Перепрыгнув через обескровленные жертвы, Кузнецов добрался до «Ока Анубиса». Затем, коротко размахнувшись, старший майор вогнал зажатый в кулаке гвоздь в пульсирующий сгусток «Ока» по самую шляпку. Чтец книги сбился с речитатива. Тварь в зеркале, испустив истошный, полный ненависти вопль, заполошно забилась в стремлении прорвать тонкую пленку преграды, разделяющую два мира. «Око», перестав пульсировать, полыхнуло нестерпимо ярким огнем, на мгновение ослепившим всех без исключения: и чекистов, и их противников, а затем взорвалось с гулким хлопком. Адептов разбросало в стороны взрывной волной, а Кузнецова, словно пушинку, снесло с алтаря и с хрустом впечатало спиной в каменное подножие резного трона. Податливая прежде поверхность гигантского зеркала, прорваться сквозь которое не оставлял попыток кто-то из Высших Иерархов потустороннего мира, стремительно твердела и покрывалась трещинами. Зазеркальный монстр заревел, рванулся «на волю» из последних сил, и в этот момент застывшее стекло лопнуло с высоким мелодичным перезвоном хрустальных колокольчиков, разлетевшись на мириады острых осколков, без разбору секущих всех направо и налево. Вместе с зеркалом разлетелся на куски и окружающий мир. Исчезло каменистое плато на вершине горы, вместе с самой горой и лежащими у её подножия лугами, лесами и болотами. Рассыпалось, словно карточный домик, черное безлунное небо, канули в Лету и толстопузые карлики-квилпы, словно их никогда и не было. Неизменными остались только жертвенник, пьедестал с резным троном и опустевшая зеркальная рама. Кое-как проморгавшись после яркой вспышки, сопровождавшей взрыв артефакта, Петраков очумело пялился на высокий сводчатый потолок из сырой каменной кладки, заменивший исчезнувший ночной небосвод, на чекистов, сноровисто вяжущих и складывающих мордами в пол выживших адептов, на трупы сатанистов и их жертв, усеивающие мрачное подвальное помещение. К Петракову слегка похрамывая и сжимая под мышкой увесистый фолиант в кожаной обложке подбитой медными уголками, подошел старший майор.

— Как самочувствие, боец? — устало произнес Владимир Николаевич.

— Нормальное, товарищ старший майор! — постарался ответить как можно бодрее Петраков. — Неужели все?

— На этот раз да, — тяжело вздохнул Кузнецов, — надолго ли?

— Но ведь победили?

— Победили, — не стал спорить Владимир Николаевич. — Только цена очень велика… Больше половины отряда положили… Так а это что такое? — Владимир Николаевич прикоснулся кончиками пальцев к окровавленной щеке Сергей.

— Ерунда! — отмахнулся Петраков, отирая ладонью струйку крови. — Царапина. Наверное, осколками зеркала зацепило…

— Срочно покажись нашим эскулапам! — тоном, не терпящим возражений, распорядился старший майор.

— Да у меня на ноге рана серьезнее…

— Ты сказку о «Снежной королеве» слышал? — неожиданно спросил старший майор.

— А это здесь причем? — удивился Петраков.

— А при том: последствия могут оказаться плачевными! — ответил Дмитрий Михайлович. — Ганс, знаете ли наш, Христиан Андерсен не на пустом месте свои сказочки создавал! Так что марш к медикам! Живо!

— Есть к медикам, товарищ старший майор! Только, разрешите, я парням вашим помогу?

— Они уже и без тебя управились, — окинув взглядом царящую в подвале суету, сказал Кузнецов.

— Владимир Николаевич! — окрикнул старшего майора из дальнего конца подвала капитан Толоконников. — Очнулась эта тварь!

— Про врача не забудь! — произнес Кузнецов, направляясь к разбитому зеркалу, возле которого поднимал на ноги фигуру в черном балахоне капитан Толоконников.

— Обязательно покажусь, — ответил Сергей, хвостом следуя за старшим майором.

Дмитрий Михайлович покосился на лейтенанта, но ничего не сказал.

— Вставай, мля, падла! — Гордей ранул щуплого сатаниста за шкирку, срывая с головы глубокий капюшон.

— Так это что, баба? — не сдержался Петраков, увидев рассыпавшиеся по плечам поднявшегося на ноги пленника ухоженные рыжие волосы.

— Какая я тебе баба, мужлан?! — Бледное породистое лицо незнакомки скривилось в презрительной гримасе. — Я аристократка…

— Повякай мне еще! — рыкнул Толоконников, пиная «аристократку» под колени, одновременно придерживая её за связанные за спиной руки. Рыжеволосая девица с маху бухнулась коленями о каменный пол. Гордей, держа за крепкий кожаный ремень, стянувшей запястья колдуньи, наступил сапогом ей на спину, выворачивая руки из суставов. Пленника вскрикнула и забилась всем телом, стараясь ослабить боль. — Так-то лучше! — осипшим голосом произнес капитан. — Будь моя воля, я бы тебя прямо здесь на куски порезал!

— Гордей Лукич, — произнес старший майор, приседая на корточки перед пленницей.

Капитан отпустил руки рыжеволосой и убрал ногу с её спины. Затем, ухватив колдунью за роскошные волосы, дернул, приводя её в вертикальное положение.

— Так-так, Пелагея Хвостовская. Не скажу, что рад вас видеть, мадам… — произнес старший майор, глядя немигающим взглядом в глаза пленницы.

— Между прочим, мадмуазель! — Злобно прищурилась колдунья.

— А мне казалось, что я не ошибаюсь, — по-отечески мягко возразил Дмитрий Михайлович, — ведь на самом деле никакой Пелагеи Хвостовской не существует. Не правда ли, мадам Апраксия?

— Сдохни, крыса церковная! — растеряв аристократические повадки, рассерженной гадюкой прошипела Хвостовская.

— Заткни фонтан, тварь! — Толоконников болезненно дернул Хвостовскую за волосы.

— Да-да, именно Апраксия, — не обращая внимания на «выпады» Хвостовской, спокойно продолжил старший майор. — Пелагея была выдумана лишь для того, чтобы скрыть ваш истинный возраст. Никакой дочери у вас нет, да и быть не может: после всех этаких фокусов способность к деторождению полностью атрофируется! Одного только в толк не могу взять, разлюбезная мадам Апраксия, почему после предыдущей неудачной мессы вы выжидали столько лет? Ведь были куда более благоприятные моменты: в стране революция, разруха, смутное время? Да никто бы на вас внимания не обратил…

— А вам известно, ваше красное преосвещенство, о таком понятии, как предательство? — Хвостовская неожиданно успокоилась, перестав дергаться и извиваться: она понимала, что её участь уже решена. — Когда самые доверенные лица вдруг ставят свои личные интересы выше Идеи? Судя по тому, с какой легкостью вы, батюшка Феофан, поменяли клобук на фуражку с красной звездой, вам это понятие хорошо известно!

— Не вам, Апраксия Акакиевна, меня судить — идеи у нас с вами разные! — не стал ввязываться в спор старший майор. — Значит, вас предал один из соратников?

— Двое: Фенька и Возгарь… — Глаза Апраксии сверкнули едва сдерживаемой злобой, видимо даже время не смогло залечить нанесенную рану. — Они увели у меня из-под самого носа Гримуар гримуаров — «Книгу Истиной Тьмы» и осквернили её своими низменными желаниями. Я, конечно, нашла и покарала отступников, но «Книга» была безнадежно испорчена — годилась лишь для мелкого баловства! А мне нужно было с её помощью попытаться перекроить весь мир! На поиски нового, ничем не оскверненного Гримуара, я угробила почти сорок лет! И…

— Вам бы посочувствовать, — съязвил старший майор, почувствовав горечь поражения в недосказанной фразе Апраксии, — но уж увольте — ваша карта бита!

— Радуйтесь, пока можете! — оскалилась Хвостовская. — Мой Хозяин рано, или поздно, но добьется своей цели!

— Жаль, что вы этого уже не увидите! — «посочувствовал» пленнице старший майор. — Уводи её, Гордей!

— А ну пшла! — Капитан не стал разводить с пленницей благородных церемоний, а пинками погнал её к выходу.

— Что с ней будет, товарищ старший майор? — спросил Кузнецова Петраков, глядя в спину удаляющейся пленнице.

— По приговору трибунала — сожжем на костре, — спокойно сообщил Дмитрий Михайлович.

— На костре? — не поверил Петраков. — Живьем?

— Именно так, — подтвердил Кузнецов. — Живьем, а пепел развеем над Москвой-рекой.

— Но это же… Это чудовищно! — в полном смятении воскликнул Петраков.

— А не чудовищно каждый раз платить такую цену? — Дмитрий Михайлович указал в дальний угол подвала, в котором были аккуратно разложены рядком тела погибших оперативников.

— Но почему именно костер? Мы же не в закостенелом предрассудками средневековье! Мы в современном, просвещенном мире… Почему просто не поставить её к стенке?

— Потому что это не решит проблему, — доходчиво, словно непонятливому ребенку, разжевывал простые истины Дмитрий Михайлович. — Если мы её просто расстреляем, то рано или поздно она обязательно воскреснет… И все начнется сначала — колдуньи такого уровня не умирают, как простые смертные!

— Ну… — не зная, чем возразить чекисту, замялся Петраков. — Тогда сначала к стенке, а уже потом сжечь тело… Если его не будет, значит, она не сможет ожить…

— Похвальное умозаключение, Сережа! — одобрительно усмехнулся Дмитрий Михайлович. — Да, она не сможет возродиться в прежнем теле. Но кто, или что помешает найти ей новое?

— И так тоже бывает? — удрученно произнес Сергей, осознавая, что ничегошеньки не смыслит в случайно открывшейся ему темной стороны мироздания.

— Сплошь и рядом, — ответил Кузнецов. — Только через костер, не разрывая связи души и тела, можно отправить её прямиком в Пекло! А выбраться оттуда не так просто… Да ты и сам все видел…

— Видел… Не завидую я вам, товарищ старший майор, — признался Петраков. — Еще сегодня утром я думал, что это у меня самая собачья работа в мире… Но теперь вижу, что это не так…

— А почему не ушел? — спросил чекист. — Профессий в мире много, а ты еще молод и полон сил.

— Но кто-то же должен… Убийцы, маньяки, насильники…

— Колдуны, упыри, ведьмы, бесы, демоны… Кто-то должен встать у них на пути?

— Я понял, Дмитрий Михайлович, — кивнул Петраков, — если не мы, то кто же?

— Если не мы, то кто же? — эхом повторил Кузнецов. — Не забудь показаться медикам, — напомнил он. — Подписку о неразглашении я с тебя не беру, — деловым тоном продолжил старший майор. — Сам понимаешь… Дорофееву можешь придумать любую историю о поимке особо опасного преступника. И жди заслуженную награду…

— Товарищ старший майор, разрешите обратиться! — неожиданно решился Петраков.

— Что ж так официально? — Кузнецов снял фуражку и провел ладонью по лысой голове. — Говори, чего уж там.

— Товарищ старший майор, возьмите меня к себе! — попросил он Кузнецова. — Я ж теперь у Дорофеева нормально работать не смогу! Когда вокруг такое…

— Значит, надумал поменять одну собачью службу, на еще более безумную и неблагодарную?

— Так точно! Готов принести присягу… или… в церковь сходить… если нужно…

— И присягу нужно будет, и в церковь, и еще много чего сделать! — Ты не представляешь, насколько много… А вообще, я рад, что ты решился! — Батюшка широко улыбнулся. — Признаться, я рассчитывал на тебя!

… Хвостовскую сожгли в полдень следующего дня на заднем дворе какого-то загородного особняка, окруженного высокими каменными стенами. Перед лицом выстроенного личного состава, старший майор, облаченный в грубую черную рясу, зачитал обвинения и приговор трибунала. Капитан Толоконников поджег охапку хвороста… Мы победили… Но «привкус» моей первой победы, отдающий паленой человеческой плотью, преследовал меня всю оставшуюся жизнь.

Леньчик закрыл тетрадь и выключил фонарик, но еще долго не мог уснуть: перед его мысленным взором, изрыгая проклятия, корчилась на костре привлекательная рыжеволосая ведьма.

Леньчик закрыл тетрадь и выключил фонарик, но еще долго не мог уснуть: перед его мысленным взором, изрыгая проклятия, корчилась на костре привлекательная рыжеволосая ведьма. В конце концов, его дыхание выровнялось, и он провалился в сон.

— Леньчик! Леньчик! Вставай! — Алик грубо и беспардонно тряс приятеля за плечо.

— Ал, отвянь! — Леньчик, которому казалось, что он вот только-только прилег, отчаянно отбрыкивался, натягивая одеяло на голову.

— Леньчик, беда: Андрюха пропал! — перестав трясти Поташникова, убитым голосом сообщил Александров.

апрель 2012 г. — ноябрь 2016 г.