Пробуждение. От лица парней

Глава 8

Орион

Я стоял в душе раздевалки стадиона для Питбола, оттирая грязь с волос после тренировки. Команда ушла, и мне тоже пора было уходить, отправляться в свой офис на занятие Связи с Дарси Вега. Однако я все еще не поел, а мой план получить ее крови сегодня вечером означал, что на протяжении всей тренировки я отвлекался.

Макс Ригель смотрел на меня так, словно не мог разобраться в моих эмоциях, и мне пришлось так сильно сосредоточиться, чтобы мысленно оградить себя от его испытующих взглядов, что теперь я ощущал себя разбитым и на грани потери контроля. Вега пробыла в этой академии всего один день, а я уже пребывал в таком смятении, что со мной происходит?

Мне просто нужно было подкрепиться. Вонзить клыки в горло Дарси и выпить как можно больше той силы, которую я мог ухватить.

Голодное рычание вырвалось из моего горла при этой мысли, и мой член затвердел, предавая меня. Все дело в их силе. А не в ней.

Я сжал в кулаке свой твердый член, решив, что лучше снять напряжение, чем явиться в офис в таком состоянии. Может быть, мне следовало встретиться с Франческой вчера вечером, и тогда я не был бы в таком напряжении. Или, может быть, это как-то связано с возвращением домой из Смертного Царства, с моим Орденом, отчаянно требовавшим удовлетворения и оставлявшим меня с большим голодом, чем я привык. Да, так оно и было. Смертное Царство издевалось надо мной, и как только я покормлюсь сегодня, все вернется на круги своя.

К черту Вега. Это была их вина. Они все разрушили, а ведь они еще даже ничего не сделали.

Я застонал, опираясь предплечьем о стену, и горячая вода потекла по моей спине, пока я дрочил, яростно сжимая кулак. Я собираюсь опоздать. Не то чтобы это было чем-то необычным для меня. Она заслуживала того, чтобы стоять и ждать с надутыми губами — черт, эти губы. Моя рука задвигалась быстрее, и я зажмурил глаза, пытаясь выкинуть ее из головы. Меня возбуждала не она. Это была ее кровь. Я представил, как глотаю ее, тону в пьянящем ощущении королевской силы и как она ослабевает в моих руках, не в силах использовать свою магию, когда я отбираю ее. Это было бы справедливым наказанием за то, что она вскружила мне голову. Она бы задыхалась, и ее глаза расширились бы от страха, когда я бы взял контроль и прижал ее к стене моего кабинета. Я слышал, как она умоляла меня, но я не остановился бы, пока не выпил бы всю ее силу и не взял бы ее себе.

Ее тело прильнет к моему, когда она подчинится, и я на короткое время стану центром ее мира. Я был бы достаточно близко, чтобы чувствовать, как ее сердце бьется о мою плоть, как она дышит против моей кожи. И, возможно, ей бы понравилось находиться в моей власти. Может быть, она притянет меня ближе, может быть, ее вызывающий рот найдет мой, когда я закончу с ее кровью, и может быть, я узнаю, насколько длинные эти загорелые ноги под ее маленькой юбкой — нет. Клянусь гребаной луной, нет.

Я кончил, удовольствие охватило меня, а следом и солидная доза вины за то, куда только что забрели мои мысли. Подогретая вода душа обдала меня, унося с собой все свидетельства того, что я совершил греховный поступок по отношению к девушке, которая была настолько запретной, что могла бы с таким же успехом быть огромным красным флагом с предупреждающей сиреной на нем.

Я закончил мыться и выскочил из душа, высушив тело с помощью магии воздуха и натянув джинсы и белую рубашку, спрятанные в шкафчике. Затем я провел рукой по лицу и вздохнул, чтобы привести мысли в порядок. Несмотря на постыдную фантазию, которой я только что предался, я чувствовал себя лучше, более контролируемым. И я был уверен, что как только я поем, это безумие закончится.

Я схватил свой Атлас и стремительно выскочил из раздевалки, вырвавшись за пределы стадиона и двигаясь через кампус в направлении Юпитер Холла.

Войдя в здание, я замедлил шаг, достал свой Атлас и провел рукой по влажным волосам. Меня ждало сообщение от Габриэля, и я сразу нахмурился от его странности. Я уже давно привык к подобным вещам, ведь он был Провидцем, но обычно он никогда не имел особого представления о том, что происходит в моей жизни. В последнее время он, должно быть, по какой-то причине обратил свое внимание на меня, но это вызвало у меня неприятное чувство, что приближается что-то, что изменит мою жизнь. И поскольку Вега теперь находились здесь, я вынужден был предположить, что это связано с ними.

Вы не получите трон Дариуса, девочки, помяните мои гребаные слова. Я слишком долго и упорно работал, чтобы отомстить его отцу вместе с ним, и он, черт возьми, заслуживает этого после всего того дерьма, через которое ему пришлось пройти.

Нокси:

Твой новый путь позолочен солнечным светом и окружен тенью. Не сворачивай с него.

Лэнс:

Более простыми словами?

Нокси:

Тьма — твой самый близкий друг, но пришло время отпустить ее.

Лэнс:

Подожди… Лев снова взял твой Атлас? Это не смешно, придурок. Только не начинай по пьяни писать мне фальшивые предсказания, как в прошлый раз. Я застрял на той горе на целых шестнадцать часов.

Нокси:

Это я, Орио. И тебе нужно выслушать то, что я тебе говорю. И не говорю. Ответы находятся между моими словами.

Лэнс:

Ты не можешь изложить мне все прямо, хотя бы в этот раз?

Я знал, что он не может. Проклятие Провидца — видеть будущее, но не иметь возможности озвучить его, так как тогда будущее изменится. Таким образом, я был обречен пытаться разгадать эту загадку самостоятельно.

Ладно… тьма… путь… солнечный свет. Я слишком устал для этого дерьма. Мне нужно выпить.

Нокси:

Позвони мне позже.

Лэнс:

Позвоню.

Я спрятал свой Атлас, и мое сердце сделало что-то странное, когда я завернул за угол в коридор, который вел в мой офис. Затем мой взгляд упал на девушку, стоящую там, покрытую засохшей грязью с ног до головы, с блеском голубых волос, выглядывающих из ее измазанной формы, что точно сообщило мне, кто это. Что, черт возьми, с ней случилось?

— Надеюсь, это не модный выбор, мисс Вега, — спокойно произнес я, скользя взглядом от ее макушки до заляпанных грязью туфель, отчего по мне пробежала волна веселья, а мой рот растянулся в дразнящей ухмылке.

— О да, я просто люблю валяться в грязи по вечерам, — отчеканила она, явно злясь и, скорее всего, чертовски смущаясь. У меня возникло чувство, что я точно знаю, кто это сделал, и я надеялся, что это означает, что она правильно уловила послание, касающееся пребывания здесь. Однако она не выглядела особенно сломленной этим, просто злилась. Хотя трудно было сказать, когда на ее лице было столько грязи. Может, мне стоит оставить ее в таком виде, чтобы она меньше бросалась в глаза.

Я приблизился к ней, вставил ключ в замок и направился внутрь, оставив дверь открытой, чтобы она могла последовать за мной. Воздух, казалось, зарядился энергией, такой яростной, что я чувствовал ее до самой души, и я боролся с желанием оглянуться на нее, чтобы попытаться понять, чувствует ли она это тоже. Хотя сквозь слой грязи, прилипшей к ее коже, это было невозможно определить.

Я уселся в кресло за письменным столом в форме полумесяца, сделанным из вишневого дерева. Он принадлежал моему отцу, и я перенес его сюда из его старого кабинета в доме моей семьи. Моя мать Стелла после этого несколько дней рыдала, говоря, что я проявил неуважение, переместив его. Но поскольку мне было абсолютно наплевать на ее мнение, я не терял из-за этого сна.

Через открытое окно доносился смех студентов, и каждый второй говорил о том, что Дарси Вега покрыта дерьмом, так что я догадался, что ее новый внешний вид сейчас обсуждается на Фейбуке. Я подавил ухмылку. Как прискорбно.

Мой взгляд переместился на нее, и ее руки сжались в кулаки, поскольку она явно тоже расслышала насмешки. Ее сердце забилось в тревожном ритме, отчего мне на мгновение захотелось успокоить его. Но вместо того, чтобы предаться этой безумной мысли, я достал бутылку бурбона, спрятанную в шкафу в моем столе вместе с хрустальным бокалом, и налил себе. Запах напомнил мне о нем. Любимая марка бурбона моего отца, «The Silver Circle».

Он пил его только в честь своих новых открытий. Он постоянно придумывал темные заклинания или находил способы использовать темные предметы, давно позабытые в нашем мире. Конечно, все это было незаконно, но это не отменяло того мастерства, которым он обладал. Я был слишком маленьким, чтобы понять все это, и иногда это было трудно выдержать, ведь я недостаточно ценил его, не понимал, насколько драгоценным и мимолетным было наше время вместе.

Если бы я мог вернуть это время, я бы проводил с ним каждую свободную минуту, изучая все, что он знал, задавая все вопросы, которые я так и не смог задать. Но таков был путь смерти: иногда она подкрадывалась из тени и уводила любимых без предупреждения. В других случаях она спускалась, как темная туча, как шторм, накатывающийся на берег с далекого горизонта, предупреждение было, но приход был так же неизбежен. Я надеялся, что когда умру, у меня будет время попрощаться с теми, кто имел значение. К счастью для меня, список этих людей был невелик.

Я осушил стакан бурбона и позволил ему жарко разгореться в моей груди, вспоминая слова Габриэля, сказанные мне. Я определенно склонялся к темноте, так что мне лучше попытаться направиться к свету. Только сперва еще один стаканчик.

Я облизнул губы, опуская стакан и двигаясь, чтобы наполнить его.

— Простите? — резко сказала Дарси, и мои глаза метнулись туда, где она все еще стояла, застыв на месте, как статуя из грязи.

— Да? — спросил я, перемещая свои мысли из этого мрачного места на нее. Это опасное маленькое существо, которое еще не подозревало о том, какую угрозу оно представляет.

— Ну, просто, видимо, я стою в вашем кабинете, похожая на болотное чудовище, и смотрю, как вы напиваетесь, — резко сказала она.

— Похоже, это действительно происходит, да. Очень наблюдательно, Блу. Или, может быть, мне теперь следует называть вас Браун⁹? — я начал смеяться, бурбон подействовал, или, возможно, дело было в ее смехотворности. Она была такой чертовски болтливой для человека, который выглядел как болотный монстр и в настоящее время был предметом всех шуток в школе.

Она уперла руки в бедра, и я сделал смутную попытку сдержать свой смех, но он не прекращался. Она выглядела просто до смешного очаровательно. Нет, вычеркните последнее слово.

— Ладно, к черту все это, — она направилась к двери, и моя улыбка мгновенно померкла.

Ох, нет, ты не уходишь, я еще не поел.

Я взмахнул рукой, обдавая ее раскаленным воздухом, чтобы соскрести грязь, а затем с помощью магии воды смыл ее, после чего отправил все это в полет прямо через окно — надеюсь, что на пути встретиться какой-нибудь маленький засранец-студент. Ее волосы рассыпались по плечам, голубые кончики ярко блестели и плавно спадали вниз по позвоночнику. Что вообще происходит с этим синим цветом? И почему он так раздражающе притягивает меня?

Она повернулась ко мне лицом, и я послал в ее сторону порыв сильного ветра, заставив ее прижаться спиной к двери и окончательно решив, что с меня хватит ждать силы, которую я хотел взять. Это было мое право как Вампира — искать самый сильный Источник крови, который я мог захватить, а ее кровь весь день крутилась у меня в голове. Я предварительно подрочил, чтобы уберечь себя от стояка перед ней, черт возьми. Так что это происходит, и если мне понравится, это будет продолжаться до тех пор, пока она не сможет остановить меня.

Я бросился к ней, ее глаза закрылись от натиска моего наколдованного шторма, а губы искривились в рычании. Я отбросил магию воздуха и встал рядом, чтобы не дать ей сбежать, в то время как мое сердце колотилось от того, как близко я был к тому, чтобы получить свой приз.

— Спасибо, — выдавила она, и я почувствовал, как мой взгляд блуждает по ее лицу, не в силах игнорировать красоту ее утонченных черт или то, как эти глаза, казалось, поглощали всю мою душу. Сирена. Определенно Сирена.

— Твоя благодарность — это не то, что мне нужно, — я схватил ее за руку, готовый наконец-то воплотить в жизнь эту фантазию в моей голове и узнать, какова она на вкус. Но прежде чем мои клыки добрались до ее плоти, ее ладонь впечаталась в мою щеку с громким хлопком, который раздался в пространстве и лишил меня дара речи, пока я пытался понять, действительно ли она только что дала мне пощечину.

Я удивленно посмотрел на нее, и она посмотрела в ответ, моя щека запылала, когда я поднял руку, чтобы коснуться места, куда угодила ее ладонь. Мой пульс учащенно бился, и я не мог перестать упиваться бунтарством в этих бесконечно зеленых глазах. И самое ужасное, что мне это нравилось. Мне нравилось, как горит моя кожа, ощущение было таким острым, словно я проснулся после лунатизма, посреди сна. Я давно не испытывал ничего подобного. Я жил на автопилоте, блуждая по этому миру, как зомби, с тех пор как Лайонел забрал у меня все. Но каким-то образом она пробилась сквозь темный туман, который годами стоял в моей голове.

— Не кусай меня, — вздохнула она, ее зрачки расширились, горло подрагивало, что говорило о том, что она нервничает, находится на грани, отчаянно желая, чтобы я не вонзал в нее свои клыки. Но было уже слишком поздно, я слишком далеко спустился в кроличью нору, и эта пощечина укрепила эту потребность. Я должен был выпить из нее, это — инстинкт. И развратная часть меня хотела, чтобы она понесла наказание, как никогда раньше. Потому что Вега не имела права врываться в мою жизнь и предъявлять мне какие-либо требования. Она — дочь Дикого Короля, и какой бы крохотной и невинной она ни казалась с этими пожирающими душу глазами, я знал лучше. Ведь я знал о крови, которая текла в ее жилах, я знал о жестокости, которую король обрушил на наше королевство. И я знал, что как только это существо обретет опору в этом мире, зло может пробудиться вновь.

Я наклонился к ней, нос к носу, так что все, что я мог видеть, это два глубоких глаза и отражение охотника в них.

— Как ты собираешься остановить меня? — спросил я, думая, не попытается ли она, не использует ли она против меня своего внутреннего фейри, чтобы открыть мне, насколько она действительно сильна, насколько дикой она может быть. Находясь так близко, я мог чувствовать ее запах, и этот запах был пьянящим сочетанием клубники и чистого солнечного света.

Она медленно вздохнула, презрение проступило на ее лице.

— Я умею владеть воздухом. Я могу оттолкнуть тебя назад.

— Ты уверена в этом? — я придвинулся еще ближе, открыв рот, чтобы показать острые клыки.

Она покачала головой, и между ее глаз образовалась буква V.

— Честно? Нет. Но я прошу тебя не делать этого и говорю тебе, что попытаюсь бороться с тобой, если ты это сделаешь.

Она просит меня не делать этого?

Я не был уверен, что меня когда-либо просили не кусать кого-то. Люди кричали и умоляли, но большинство замолкало, как только понимало, что я держу их в своей хватке. Таков был путь нашего рода. Вампиры были вынуждены кусать, чтобы обрести свою магию. Но мольба в ее выражении лица говорила о том, что она этого не понимает, что она просто не хочет, чтобы мои клыки впивались в нее, просто и ясно.

Я сделал шаг назад, но затем зверь во мне восстал и потребовал, чтобы я взял то, чего хочу. Я фантазировал о ее вкусе с тех пор, как впервые увидел ее. И это больше не был мир людей. Это было королевство Солярия, и если она думала, что может вежливо попросить и получить то, что хочет, то ей нужно быстро усвоить урок.

Она попыталась пройти мимо меня, и я схватил ее за руку и вонзил клыки в ее кожу, отступая от своего более настойчивого желания укусить ее за шею и понимая, что, возможно, я делаю это, чтобы облегчить ей задачу. Ведь если бы я получал удовольствие от ее крови, я бы, черт возьми, взял больше.

Ее кровь попала мне на язык, и я потерял всякое представление обо всем, когда первозданный свет, казалось, переливался на моих вкусовых рецепторах. В ней было столько огня и силы, что я едва сдержал стон, когда сделал первый глоток. Она в ужасе задохнулась от того, что я сделал, подняла руку, словно собираясь ударить меня еще раз, но я перехватил ее руку и впечатал в дверь позади нее, что заставило мое сердце подскочить от адреналина. В следующую секунду я подался вперед, прижав ее грудью к дереву и пригвоздив ее к нему, когда я глубоко впился в нее. Я не мог не заметить, как приятно ее тело прижималось к моему, как ее горячее дыхание обдавало мою шею и как, извиваясь, ее груди терлись об меня. Это было в тысячу раз лучше, чем все фантазии, которые я себе представлял. Это было все равно, что занять трон среди звезд.

Ее сердцебиение заполнило мою голову, и я сделал еще один глоток самой сладкой и вкусной крови, которую когда-либо пил. Ее сила вливалась в меня неистовыми волнами, говорящими о глубинах, до которых простиралась ее магия. Мне хотелось все больше и больше, все больше и больше, я брал и брал, впадая в безумие питания, и мой разум искрился от безграничности ее силы.

Вампир во мне полностью взял контроль, но это был голодный монстр, и я чувствовал, как он заходит слишком далеко, беря слишком много. Но я не мог остановиться. Я продолжал пить больше, чем следовало, поглощая ее магию и погружаясь в ее провокационный вкус.

Отпусти ее.

Остановись.

Ты должен остановиться.

Усилием воли я выдернул клыки, и голова закружилась от ее вкуса на языке и переполнявшей грудь силы. Она прислонилась спиной к двери и зажала две кровавые ранки на запястье, глядя на меня с ядом в глазах. Но она могла бы ненавидеть меня до самой смерти, если бы захотела, я все равно вернулся бы, чтобы получить от нее еще больше. Я уже попался на крючок. И Дариус одобрил бы это, так как мой укус привел ее в ужас.

Может быть, она убежит обратно в Смертное Царство, чтобы спастись от моих укусов. А может, я последую за ней туда, похищу ее и запру в каком-нибудь месте, доступном только мне.

Или, может быть, ты под кайфом от крови и ты сделаешь что-то действительно разумное, например, забудешь о ней, как только она уйдет.

Я посмотрел на нее ровным взглядом, решив, что ей нужен жизненный урок, чтобы прогнать часть этого затравленного выражения в ее глазах.

— Все в Солярии связано с властью, мисс Вега. Не забывайте об этом. Каждый берет то, что хочет. Это наш путь. И если не начнешь брать ее сама, то провалишься в этой Академии еще до того, как попытаешься пройти Расплату.

Ее горло то поднималось, то опускалось, она продолжала смотреть на меня так, словно я был дьяволом, и это меня вполне устраивало.

Я вернулся к своему столу, опустился в кресло и удовлетворенно вздохнул. Не думаю, что моя жажда когда-либо ощущалась настолько утоленной.

Я понял, что мой член пульсирует, и я стал на сто процентов твердым из-за нее — не из-за нее, из-за ее крови. Моя челюсть сомкнулась, а по шее пробежал жар. Блять.

— Садись, — я жестом указал на место напротив себя, и ее губы дернулись в разочаровании, прежде чем она повиновалась. Я заставил себя отвлечься от своего набухающего члена и налил себе еще один стакан бурбона, выразив благодарность столу, за то, что он его спрятал.

— Разве это не должно быть уроком? — укорила она меня.

— Нет. Предполагается, что я должен наставлять тебя. Но я занимаюсь этим в свое время. А в свое время я люблю выпить. Так что вот мы и здесь.

— Верно, — сказала она сквозь сжатые губы.

Ты действительно презираешь меня, не так ли, Блу? Тогда тебе лучше смириться, потому что я никуда не денусь.

— Так чему именно я собираюсь здесь научиться, пока ты развлекаешься? — укоризненно спросила она.

— Поверь мне, я не развлекаюсь, — я опустил свой бокал, окинув ее тяжелым взглядом. Ты — заноза в боку Солярии, и я намерен найти способ избавиться от тебя. — Руку, — приказал я, и обе ее руки сложились в знак отказа.

Неужели она должна все так чертовски усложнять?

— Не заставляй меня принуждать тебя. Это довольно утомительно, и я только что добавил приличный кусок к своей собственной силе, — сказал я.

— Ты имеешь в виду, что высосал мою магию, как комар.

— Конечно, — я пожал плечами. — Какая бы красочная аналогия тебя ни успокаивала, — я усмехнулся, потягивая свой напиток, но тут же пожалел об этом, так как потерял ее вкус на своем языке. — Руку, давай, у нас осталось лишь еще сорок минут моей жизни.

Она поджала губы, устремив ко мне свою правую руку. Пора было начать изучать ее сильные и слабые стороны, тогда мы с Дариусом сможем решить, как лучше поступить с ней и ее сестрой. А мне нужно было отвлечься от мыслей о том, чтобы укусить ее, почувствовать, как она прижимается к моей двери, становясь моей собственностью.

— Клади руку на стол, ладонью вверх, — приказал я, и она послушно сделала это. — Это твоя доминирующая рука?

Она кивнула.

— Хорошо, я собираюсь провести оценку.

— Какого рода оценку? — подозрительно спросила она.

— Твоей силы.

— Ладно…

— Не двигайся. И не хихикай — во имя любви к солнцу я ненавижу хихикающих, — я взял ее руку и провел кончиками пальцев по ее ладони, энергия, казалось, потрескивала между ее кожей и моей.

Я взглянул на нее, оценивая, не собирается ли она захихикать, но она быстро подавила смех, который я заметил в ее глазах, и снова взглянула на меня.

Я провел большим пальцем по линии в центре ее ладони, и мне в голову пришла мерзкая мысль — перевернуть ее на этот стол и — она студентка. И Вега. И если эти две вещи не являются достаточной причиной, она также не собирается оставаться здесь в течение какого-либо времени, потому что мы собираемся придумать, как избавиться от нее и ее сестры. Так что действуй сейчас, как гребаный учитель, которым ты должен быть, и проработай ее слабые места.

— В хиромантии смертные обычно имеют четыре линии на ладонях, — я указал на них сверху вниз. — Сердце, голова, жизнь и судьба. У фейри, однако, есть пятая линия. Линия силы.

Я снова прижал большой палец к середине ее ладони, и она сдвинулась на своем месте, наклонившись ближе, чтобы посмотреть. До меня донесся ее запах, и я не дал себе вдохнуть, на секунду стиснув зубы, прежде чем продолжить.

— У большинства фейри здесь более короткие линии, — я перевернул свою руку, показывая ей ладонь, и ее взгляд переместился на треугольный символ воздуха, вытатуированный на моем запястье. — Моя простирается на две трети пути. Однако твоя представляет законченную линию.

Я окинул ее оценивающим взглядом. Ее силовая линия была самой сильной из всех, что я когда-либо видел. Даже у Наследников не было полной линии. И это заставило мой желудок сжаться, потому что если она и Тори научатся использовать эту силу, живущую в их венах, они будут неудержимы.

— Сила каждого конкретного Элемента определяется этими пересекающимися линиями, — я взял со стола маленькую линейку для хиромантии и приложил к ее ладони.

Я изучил каждую линию, зная, что она понятия не имеет, что я могу узнать из этих знаков, и решил, что не стану рассказывать ей о большинстве из них. Не все было связано с силой. Здесь были намеки на ее судьбу, написанные на ее плоти, и я принял все это к сведению, пытаясь разгадать скрытые здесь секреты. Я изучил линию вдоль ее большого пальца, провел по ней кончиком пальца и обнаружил, что она полностью цела. Это был показатель силы воли, которой, к сожалению, у нее было много.

Затем я рассмотрел линию, называемую Поясом Венеры, которая изгибалась под средним и безымянным пальцами и давала мне представление о ее темпераменте. Не у всех он был, но те, у кого он был, были более сострадательными, и я полагал, что это стоит отметить. Хотя я сомневался, что она будет достаточно сострадательна, чтобы отказаться от своего права на наследство, как только примет своего внутреннего фейри. Я надеялся, что она уже давно уйдет, прежде чем у нее появится шанс претендовать на трон.

Я обнаружил, что она также была одарена линией, называемой Кольцом Соломона, которая изгибалась под ее указательным пальцем. Я нахмурился, рассматривая редкую линию, метку, указывающую на самоотверженность и доброе сердце фейри.

Это не сходилось. Она дочь Дикого Короля. Я ожидал найти здесь часть его жестокости и эгоизма, но если эти линии были хорошим суждением о ее характере — а они обычно были чертовски точными — то я что-то упустил. Потому что она не могла быть сострадательной и доброй. Это были не те черты, к которым я готовился. Но правда заключалась в том, что мне нужно было раздавить эту девушку и ее сестру, независимо от того, в правильном ли месте находятся их сердца.

Большим пальцем я провел по линии, указывающей на ее личную жизнь, и по моему позвоночнику пробежала дрожь, которую, клянусь, почувствовала и она, сдвинувшись со своего места. Я продолжал смотреть на ее ладонь, воздух в комнате становился все гуще, и до меня донесся слабый шепот, в котором не было слов, понятных мне.

Я снова поднял взгляд на Дарси, но она смотрела куда-то в сторону, хотя и пожевывала нижнюю губу, словно боролась с какой-то внутренней войной. Я вернул взгляд на ее ладонь, вздохнул и решил, что звезды меня обманывают. Возможно, они склонились ближе, потому что эта девушка была опаснее, чем можно было предположить по ее ладони, и мне нужно было быть бдительным.

Знаки говорили о значительной любви в ее жизни, которая будет сопровождаться трудностями и эмоциональными потрясениями. В разных местах линия была расколота, что указывало на худшие из этих трудностей, а в конце было столько пересекающихся линий, что трудно было сказать, продолжалась ли любовь после этих испытаний или отношения резко закончились. Я обнаружил, что испытываю странное чувство собственничества по отношению к ней, пока обдумывал эти предстоящие отношения. Она была моей. Я имею в виду, ее кровь была моей. И я не собирался позволить какому-то засранцу появиться и забрать ее себе.

Я знал, что это иррационально, но не мог избавиться от этого чувства. Эта девушка не должна была быть отнята у меня.

Наконец я начал работать над ее рейтингом силы, отыскивая Элементы на ее ладони. У каждого фейри были отметки всех стихий, но они становились актуальными только после того, как магия Пробуждалась и становилась известна их истинная сила. Я записал каждую крошечную линию, которая проходила вдоль ее линии силы, и сделал пару расчетов, чтобы определить рейтинг ее силы для каждого Элемента, и от этих цифр у меня сжалось горло. Святое гребенное дерьмо. Они будут неудержимы.

Мы должны справиться с этим быстро.

Я отпустил ее руку, обнаружив, что мои пальцы слегка не хотят отпускать ее, и я сжал их, подталкивая цифры к ней.

— Это рейтинг твоей силы, — объяснил я. — Десять — это максимум, на который можно рассчитывать в любой стихии. В перспективе, мисс Вега, даже семерка считается высоким показателем.

Она уставилась на цифры с расширенными глазами, и какое-то время я просто наблюдал, как она смиряется с тем, что видит. Я подумал об этой девушке в ее дерьмовой квартире, отчаянно нуждавшейся в деньгах и нормальной еде, и на мгновение мне захотелось, чтобы все было не так, как сейчас. Но потом я отогнал эту предательскую мысль и закрепился в ярости, которую испытывал к ее отцу. Она враг. И Сирена. Определенно гребаная Сирена.

— Твоя самая слабая стихия — огонь, хотя я использую слово «слабая» очень вольно. У тебя восьмерка в земле, девятка в воде и десятка в воздухе.

Она посмотрела на меня с тысячей вопросов в глазах, и у меня возникло голодное, неодолимое желание ответить на все.

— И мы настолько могущественны, потому что… наши родители были королевской крови? Королем и королевой? — она говорила так, словно не верила словам, слетающим с ее губ, и я полагал, что узнать, что ты — давно потерянная принцесса, — это настоящий удар по голове.

— Да. Твой отец был самым могущественным фейри в Солярии. Он владел тремя стихиями: огнем, водой и воздухом. У твоей матери была только одна стихия — воздух. Она была Близнецом, как и ты, и была названа самой красивой женщиной в Солярии, — хотя я бы рискнул предположить, что ее дочери ее превзошли. А вот эта для меня как чертов магнит. — Это было после того, как он вернулся с ней из далекой страны, куда вторглась его армия. Король Вега женился на ней, пренебрегая традициями. Могущественные семьи обычно размножаются со своими сородичами; это сохраняет чистоту кровных линий и обычно дает потомство тех же Орденов. Чем чище линия, тем сильнее их магия.

— И не делать этого… плохо? — спросила она, наклонившись ближе, с любопытством, горящим в ее глазах.

— Нет, просто глупо. Их дети, скорее всего, будут слабее, но… это явно не относится к тебе и твоей сестре. Твои мать и отец произвели на свет двух самых могущественных фейри, которые когда-либо появлялись в нашем мире, — я откинулся в кресле, нуждаясь в большем пространстве между нами, пока я наливал виски в свой стакан.

— Кем они были? — вздохнула она, и мой взгляд на секунду задержался на ее губах. — Какие у них были Ордена?

Черт, она выглядела такой чертовски милой. Она жаждала ответов, и мне нравилось держать их в своих руках. Я тихо радовался, что именно я могу рассказать ей все это, и пока она продолжала смотреть на меня так, словно я был ключом ко всему, что она искала всю свою жизнь, я хотел продолжать говорить.

— Твоя мать была Гарпией, а твой отец — Гидрой, — сказал я.

— Гидрой? — прошептала она, ее черты лица исказила гримаса. — Как тот монстр с несколькими головами?

— Да, — тихо сказал я. — Это один из самых редких в мире Орденов.

Она медленно вздохнула, пытаясь осмыслить все это.

— Так кем, по-вашему, являемся мы с Тори, сэр?

Я никогда не соблазнялся студентками и не интересовался фантазиями о чем-то запретном. Но она была такой чертовски манящей, и такой чертовски сильной, что говорить со мной так, будто я вызывал у нее уважение, было само по себе грехом, который слишком нравился моему члену.

Я побарабанил пальцами по столу, затем залпом осушил последний стакан, пытаясь заглушить блуждающие мысли в своей голове.

— Проблемами, — пробормотал я.

— Это несправедливо. Мы же не просили об этом.

Мой гнев нарастал, потому что на хрен ее, за то, что она заставляет меня чувствовать себя так. К черту ее за то, что она сделала все сложнее, чем нужно. Я не собирался отвлекаться на ее оленьи глаза или наивную внешность маленькой смертной. Она была Гвендалиной Вега. И если бы она выросла в этом мире, то, без сомнения, сейчас готовилась бы продолжить дело своего отца. Она могла казаться невинной, но дайте ей месяц или два, и она найдет себя. Она начнет использовать свою магию в своих интересах, а когда поймет, что трон может принадлежать ей, начнет бороться за него. Она будет сражаться безжалостно и, возможно, победит. И кто знает, во что она превратится за это время? Монстры не вырастают из земли, они питаются властью и становятся зависимыми от общества. Наш вид стремился к этому, и она тоже будет стремиться. Вскоре она станет такой же, как все остальные жаждущие власти фейри в этой школе, а может, и хуже.

— Что несправедливо, мисс Вега, так это то, что вы и ваша сестра теперь имеете больше прав на трон Солярии, чем четверо Небесных Наследников, которые всю жизнь готовились к правлению, — я хлопнул своим пустым стаканом по столу и услышал, как резко подскочило ее сердцебиение. — Когда твои родители умерли, Небесный Совет заявил о своем праве править вместе. Но теперь вы вернулись, и по нашему закону вы должны занять трон, если сможете доказать, что вы достаточно сильны, чтобы претендовать на него. И это просто проклятая удача.

Я смотрел на нее, радуясь, что ее сердце колотится, и радуясь, что я ее встревожил. Я не был ее другом. Я боролся за то, чтобы Дариус занял место своего отца в Небесном Совете. И я неустанно трудился над этим годами. Поэтому я не стану проявлять чертову мягкость в том, как я справлюсь с этим. Мир находился в беде. Нимфы были на подходе, а эта девчонка и ее близнец не были способны защитить от них наше королевство.

— Ты хоть понимаешь, в какие опасные времена мы живем, Блу? — потребовал я, и моя верхняя губа скривилась, когда я уставился на ее волосы. Королевский цвет уже заклеймил ее, как флаг, вывешенный в знак насмешки надо мной.

— Нет, но, может быть, если бы вы мне рассказали…

— Что именно? Даже если я расскажу тебе всю историю Солярии, неужели ты думаешь, что этого будет достаточно? — я издал сухой смешок. — Мир уже вышел из равновесия, и теперь ты и твоя сестра появились, чтобы еще больше склонить чашу весов в сторону хаоса. Целые семьи становятся мертвыми. И могущественные тоже. Твои родители были первыми, но не последними, и это лишь вопрос времени, когда…

Я оборвал себя, внутренне проклиная себя. Она не имела права знать ничего из этого. Мои теории, подозрения. Они предназначались для моих ушей и ушей Дариуса, а не для этой девушки. Мне не нужно было, чтобы она побежала сплетничать со своими маленькими подружками и позволила всей школе узнать об опасных подозрениях, которые я в себе таил.

— Хочешь сказать, что моих биологических родителей убили? — в ужасе спросила она. Черт. Отступай, черт возьми, назад.

— Я ничего не говорил, — я прочистил горло, наливая себе еще один стакан бурбона, зная, что сегодня я выпью его до дна.

— В любом случае, — пробурчал я, желая направить разговор в другое русло. — Твой Орден рано или поздно проявится. Твой источник энергии даст тебе подсказку, кем ты являешься, так что будь внимательна. Магия разных Орденов пополняется особыми способами. Оборотень черпает свою силу от луны, Медуза — от зеркал, а Вампир, если ты еще не догадалась, черпает силу от других через их кровь, — я оскалил клыки, и она вздрогнула. Ты можешь ненавидеть меня сколько угодно, но я не перестану тебя кусать.

— Ну, я определенно не такая, как ты, — холодно сказала она, и презрение в ее голосе резануло что-то в моей груди. Но именно этого я и хотел. Мы были врагами. Линии были проведены на песке, и она явно начинала это понимать.

Я взглянул на свой Атлас, поджав губы, и начал записывать ее и Тори на все занятия Ордена.

— Если твоя магия начнет расти, постарайся сосредоточиться на том, что находится в непосредственной близости от тебя, и из чего ты можешь черпать силу. Это может быть солнце, тень, проклятая звезда, радуга — все, что угодно, только держи ум открытым. А пока я запишу тебя на все занятия по Усилению Ордена. Те, кто поздно развиваются, как правило, развиваются под влиянием своего вида.

На ее Атласе пришло уведомление, и она достала его, пролистывая все дополнительные занятия. Она подняла голову, явно собираясь задать еще вопросы, но на сегодня с ответами было покончено.

— Ты и твоя сестра не пройдете Расплату, — уверенно заявил я, потому что я это сделаю. — Миру сейчас не нужны две невежественные девчонки у власти. И как бы ни бесили меня большинство Небесных Наследников, они, по крайней мере, знают, как обращаться с нимфами.

— Нимфы? — переспросила она, ухватившись за то, чего я не должен был говорить. Хватит пить, ты, идиот.

Я выругался, оттолкнув от себя стакан с бурбоном.

— Они — другая раса, не беспокойся об этом. Ты уедешь задолго до того, как они приобретут значение для твоей жизни.

Она сложила руки, на ее лице снова появилось наглое выражение, которое заставило мои пальцы дернуться от желания наказать ее.

— Профессор, я знаю, что вы считаете меня бесполезной, потому что я ничего не знаю о магии или фейри, но я не глупая. Я могу учиться. Разве не для этого предназначены эти занятия? Направлять меня? Восполнить все, что я пропустила? Так дайте мне хотя бы шанс проявить себя.

О, ты проявишь себя, Блу. Ты докажешь, что не способна управлять ни одним фейри в этой академии, не говоря уже о всем королевстве.

Мои брови изогнулись, а на губах заиграла улыбка.

— Полагаю, это справедливо, мисс Вега. А я, как Весы, очень люблю справедливость, — сказал я, и ее губы удивленно разошлись.

Я взглянул на большие латунные часы на стене.

— У нас почти не осталось времени, а мне нужно кое-куда успеть, — я поднялся со своего места. — Я пришлю материалы для чтения по Принуждению на твой Атлас. У тебя будет урок со мной каждый понедельник по вечерам. Я ожидаю, что к следующему занятию ты будешь иметь базовое представление о щитах. Будет тест, — я ухмыльнулся. Черт, я обожал контрольные работы. Заставлять студентов паниковать было моей сильной стороной.

Дарси поднялась на ноги, приподняв подбородок и холодно глядя на меня.

— Я планирую получить пятерку.

Она направилась к двери, но прежде чем она успела выйти из комнаты и оставить за собой последнее слово, я пронесся через все помещение с удвоенной скоростью.

Я распахнул дверь и посмотрел на нее сверху вниз.

— Я не ставлю оценок. Со мной всегда либо зачет, либо незачет.

Я выхватил у нее из рук Атлас, расписавшись за этот урок своей цифровой ручкой. Затем я передал его обратно и придержал дверь пошире, дразня ее, когда она шагнула через нее.

Я не джентльмен, Блу.

Я пронесся мимо нее со всей Вампирской скоростью и позволил двери закрыться перед ее лицом. Это было по-детски, но это заставило меня почувствовать, что я что-то выиграл. И это определенно компенсировало те промахи, которые я допустил во время этой гребаной Связи. Или, по крайней мере, так я собирался говорить себе.

Мне нужно было собраться с мыслями, если я собирался продолжать ее учить. Что я и собирался сделать, так что мне действительно нужно было запереть все. Быстро.

За пределами Юпитер Холла я обнаружил Дариуса, который ждал меня около здания, прислонившись к стене и вращая золотую монету между пальцами. Он оттолкнулся от стены, его брови изогнулись дугой от вопроса, который, как я знал, он собирался задать, и я вскинул вокруг нас заглушающий пузырь, заговорив раньше, чем он успел.

— У нее семерка в огне, восьмерка в земле, девятка в воде и десятка в воздухе, — сбросил я бомбу, и его челюсть упала в такт с ней.

— Черт, — огрызнулся он.

— Ага, — пробормотал я. — Я узнаю рейтинг Тори у Престос, но он не будет сильно отличаться. Если они станут полностью обученными, тебе пиздец, Дариус, ты это понимаешь?

— Да, я, блять, понимаю, — прорычал он, выглядя так, будто хотел ударить меня, или стену, или любого, кто в эту секунду окажется слишком близко.

— Профессор Орион? — прорезался мужской голос, и я тут же опустил заглушающий пузырь, оглянувшись через плечо и заметив приближающегося ко мне профессора Аструма, его глаза сузились на нас, как два пистолетных ствола.

— Добрый вечер, Линг, — отрывисто произнес я, зная, что старик ненавидит меня, и это чувство было взаимным.

Он бросил суженный взгляд на Дариуса, а затем сложил руки.

— Могу я с тобой поговорить? Наедине.

— Конечно, — пробормотал я, посмотрев на Дариуса и кивнув ему, отпуская, как будто у нас было совершенно нормальное общение между учителем и учеником.

Он секунду смотрел на Аструма, прежде чем направиться по тропинке, и я не сомневался, что он будет ждать меня на пляже для нашего урока темной магии, когда я закончу здесь.

Аструм огляделся вокруг, затем подошел ближе ко мне.

— Слушай сюда, Лэнс, — сказал он, его верхняя губа оттопырилась, когда он посмотрел на меня так, словно я был для него меньше, чем грязь. — Ты обязан как профессор этой академии учить всех студентов в меру своих возможностей.

— Спасибо за напоминание, — сухо сказал я.

— Я серьезно, — шипел он, указывая на меня мозолистым пальцем. — Вега заслуживают шанса в этом мире, как и все остальные фейри. Я откладываю свои политические взгляды в сторону, когда учу Наследников, и я жду того же от тебя, когда ты обучаешь Вега. Мы — проводники знаний, и мы должны…

— Это звучит ужасно похоже на угрозу, Линг, — укоризненно перебил я его.

— Возможно, так оно и есть, — он вздернул подбородок, и его пальцы зашевелились, словно он собирался произнести заклинание.

Я насмешливо улыбнулся, проведя языком по зубам, когда мои клыки выдвинулись.

— Я бы с удовольствием подрался, правда. Но я не уверен, что то, что я сломаю старику кости и заставлю его кричать, улучшит твою точку зрения. Так что, может быть, мы обойдемся без драмы? — предложил я, гадая, действительно ли он собирается подтолкнуть меня к драке. Мне не хотелось этого делать, но если бы пришлось, я бы его урезонил. Парень мог быть сильным, но он не был таким сильным, как я, и уж точно не был таким быстрым.

Он с усмешкой посмотрел на меня, ненависть ясно читалась в его взгляде.

— Твой отец стыдился бы того, во что ты превратился, — прошипел он.

— Что ты сказал? — прорычал я, и он покачал головой, словно сожалея, что эти слова сорвались с его губ.

— Ничего, — пробормотал он, но я шагнул вперед, чтобы схватить его, намереваясь наказать его за эти слова. Но тут появилась Нова с Вошером под руку, ярко улыбаясь нам, и я был вынужден отступить на шаг.

— Добрый вечер, — весело сказала Нова, и Аструм кивнул ей, а затем повернулся и помчался по тропинке, избегая побоев, которые он, должно быть, увидел в моих глазах. А может быть, он уже прочел это в своих драгоценных картах таро.

Чертов роялист. Я даже не знал, что он имел в виду, говоря о моем отце. Если бы он был здесь, вряд ли он был бы сторонником гребанных Вега. Он работал на чертовых Акруксов. Так что мне пришлось предположить, что Аструм сошел с ума.

Я был вынужден вести светскую беседу с Новой и Вошером в течение минуты, прежде чем совершить побег и направиться по тропинке в сторону Воздушной Бухты. Когда я убедился, что за мной никто не наблюдает, я рванул в ту сторону с такой скоростью, что у меня закружилась голова, а в жилах забурлил азарт. Потому что у меня был чертовски тяжелый день, и не было ничего лучше, чем сосредоточиться на тайном обучении сына Лайонела Акрукса владению темной магией, чтобы поставить его в равные условия с его тираном-отцом. Ничто не могло сбить меня с этого пути. Это было мое призвание, последний шанс достичь хоть какого-то подобия удовлетворения в жизни. И, возможно, в тот день, когда Лайонел падет от руки своего сына, я наконец обрету покой.