Пробуждение. От лица парней

Глава 18

Дариус

— Мой источник сообщил мне, что они находятся в доме на холмах за городом, — сказала мне Франческа, когда мы вместе бежали по боковым улицам и переулкам, и мой пульс учащенно бился от предвкушения борьбы.

Мы добрались до окраины города и остановились в тени высокого здания, глядя на холмы за городом.

— Секунду, я найду координаты, — пробормотала Франческа, постукивая пальцем по своему атласу.

Я прислонил голову к кирпичной стене позади себя, пытаясь вдохнуть прохладный воздух, чтобы успокоить кружение в голове. Сражаться с нимфами в полуобморочном состоянии было не самой лучшей идеей в моей жизни, и хотя я лечился от последствий алкоголя, который употреблял время от времени с тех пор, как покинул бар, он все еще не полностью вышел из моего организма.

Мне действительно следовало бы знать, что лучше не употреблять так много магических напитков именно по этой причине, но когда Сет купил порцию шотов, отказать ему было практически невозможно.

Я расстегнул пуговицы на рубашке, позволяя воздуху ласкать мою разгоряченную кожу и концентрируясь на этом ощущении, пока приводил свои мысли в порядок.

Франческа прочистила горло, и я приоткрыл глаз, чтобы взглянуть на нее, в то время как она протянула мне свой Атлас. Ее щеки порозовели, когда она на мгновение взглянула на мою обнаженную грудь, но я проигнорировал это действие, сосредоточившись на отметке, которую она установила на фермерском доме неподалеку в темноте.

— Горный подъем находится прямо за ним, — сказал я, легко определив местоположение по времени, которое я потратил на изучение карт и воздушных фотографий королевства. Часть моей подготовки к тому, чтобы стать одним из следующих лидеров Солярии, включала в себя знание каждой части земли, которой нам было суждено править. Это была лишь одна из тысяч знаний, которые Вега никогда не могли надеяться узнать так, как мы, и еще одна причина, почему они никогда не смогут править.

— Да, и тропы через перевал ведут на север, к земле, где, как мы давно подозревали, у нимф есть их большие гнезда, — согласилась она. — Это довольно хорошее место для их гнезд.

— До него несколько миль, мы можем взять мой мотоцикл, — сказал я, раздумывая над этим. Было заманчиво перекинуться и полететь, но если мы хотели остаться незамеченными, то лучше, если я останусь в своей форме фейри так близко к городу.

— Я припарковал его возле клуба…

— Я схожу за ним для тебя, — предложила Франческа. — Никто не станет меня расспрашивать, но они собирают студентов и отправляют их обратно в академию, насколько я поняла из слов Лэнса, так что тебе, наверное, лучше не появляться, на случай, если тебя тоже попытаются заставить вернуться.

Я подавил вздох, доставая ключ из кармана и протягивая его ей. Я не очень хотел, чтобы кто-то еще водил мой мотоцикл, но ее доводы имели смысл, и, если повезет, она даже сможет подобрать Лэнса по дороге.

Франческа скрылась в переулке в том направлении, откуда мы пришли, и я быстро отправил Лэнсу сообщение.

Дариус:

У тебя все хорошо?

Лэнс:

Да. С Грас все должно быть в порядке. Ее вылечат, а потом отвезут в лазарет Урана. Нова специально попросила поговорить со мной, когда я закончу с ФБР, так что мы встретимся только завтра. Ты сейчас возвращаешься в свое общежитие?

Я перечитал его слова, зная, что это будет разумным решением, но когда я посмотрел в темноту за городом, огонь в моих жилах, казалось, зажегся от желания отправиться туда и выследить монстров, которые посягают на мой народ.

Лэнсу бы это не понравилось, но он был моим Хранителем, а не сторожем. Кроме того, я покончу с этим и вернусь в свою постель раньше, чем он об этом узнает.

Дариус:

Вскоре вернусь. Увидимся завтра.

Я поставил свой Атлас на беззвучный режим, зная, что он, вероятно, прочитает мои слова между строк и будет злиться на меня за то, что я отправился куда-то без него. Но он не знал, куда мы едем, и в любом случае застрял между Новой и ФБР, так что он все равно не смог бы меня остановить.

Рев двигателя моего мотоцикла донесся до моего уха, когда я засунул Атлас обратно в карман, и я снова прижал пальцы к виску, используя еще немного целительной магии, чтобы прогнать головокружение из моего черепа.

Франческа остановилась рядом со мной, и я менее чем деликатно подтолкнул ее к заднему сиденью мотоцикла, прежде чем забраться на него сам. Я создал вокруг нас глушащий пузырь, чтобы скрыть звук двигателя, пока Франческа двигалась позади меня, словно пытаясь понять, как ей удержаться на заднем сиденье мотоцикла и не упасть.

Она пробормотала негромкое извинение, когда я завел двигатель, затем нерешительно обвила руки вокруг моей талии, и в тот момент, когда она уже держалась, я сорвался с места.

Мотоцикл рванул в ночь, и я оставил фары выключенными, используя свое Драконье зрение, чтобы различать больше деталей на местности, чем я мог различить глазами фейри.

Ветер хлестал вокруг нас и помогал изгнать из моей плоти липкие последствия выпивки, пробуждая меня, и мой адреналин начинал расти в предвкушении предстоящей схватки.

Нам потребовалось чуть меньше получаса, чтобы добраться до фермы, на которую указала Франческа, и я припарковался под прикрытием нескольких деревьев, после чего заглушил двигатель и спустился с мотоцикла.

— Отличная поездка, — прокомментировала Франческа, глядя на мой мотоцикл, когда она сняла шлем со своей головы и повесила его на руль. — Возможно, мне придется купить себе такой же.

— Это ограниченная серия, — пробормотал я. — Они сделали только тридцать штук.

— Ох…

Я ушел, прежде чем она успела потратить мое время на светскую беседу, поднял руки и притянул к себе тени, пытаясь скрыться в темноте. К счастью, сегодня луна скрылась за облаками, и мне было достаточно легко спрятаться от посторонних глаз, пока я приближался к темному фермерскому дому.

Франческа поспешила за мной, инстинкты подсказывали мне, что она рядом, но когда я смотрел в ее сторону, то тоже не видел ничего, кроме тени.

Я пожалел, что у меня нет с собой своей секиры, но я и так был более чем способен справиться с этими монстрами с помощью магии и своей формы Ордена.

Мое сердце забилось сильнее, когда мы добрались до фермерского дома, и я направился к входной двери, протягивая руку, чтобы попытаться почувствовать какие-нибудь ловушки или магические замки, но их не было.

Я переступил порог и остановился в темной, холодной комнате, произнося заклинание усиления, чтобы притянуть к себе любые звуки, раздающиеся поблизости. Из одной из комнат наверху доносилось повторяющееся посапывание, а слабый стук маленьких коготков по дереву заставил меня подумать, что в стенах живут крысы, но это было все. Место казалось заброшенным.

— Я проверю, чтобы убедиться, — раздался рядом со мной голос Франчески, и я пробормотал свое согласие.

— Я обойду вокруг дома и поищу какие-нибудь следы того, куда они могли направиться, — ответил я и вышел обратно на свежий ночной воздух.

Я быстро обошел здание, используя магию, чтобы найти хоть что-нибудь по пути, но в воздухе не чувствовалось никакого привкуса силы. Вероятно, если здесь и были нимфы, то они все равно не владели магией. И даже если бы им удалось убить невинных фейри, чтобы украсть что-нибудь, у них не хватило бы подготовки, чтобы создать что-то настолько тонкое, как ловушка для меня.

Не найдя ничего снаружи, я с досадой остановился под тенью ближайшей горы, возвышавшейся за домом. На севере было еще больше подобных гор, целый пояс чудовищных гор, через которые я не раз пролетал в своей Драконьей форме. Это была прекрасная, безжалостная часть Солярии, совершенно необитаемая из-за свирепых снежных бурь, которые здесь свирепствовали. Во всяком случае, необитаемой для фейри.

— Внутри ничего, — голос Франчески заставил меня вздрогнуть, и я повернулся к источнику звука, обнаружив, что она стоит там, а ее заклинания сокрытия сняты. Я догадался, что она использовала свои экстрасенсорные способности формы Циклопа, чтобы понять, где я, и снял маскирующие чары вокруг себя, чтобы мы могли поговорить.

— Ты можешь почувствовать что-нибудь здесь? Какие-нибудь следы того, куда они могли уйти?

Франческа сосредоточенно хмыкнула, и мгновение спустя она сместилась, ее два глаза слились в один большой, который доминировал в центре ее лба.

Я выругался, когда сила ее дара ударила по моим ментальным щитам, волна тошноты прошла по мне, прежде чем мне удалось запереть свой разум, как крепость, чтобы не допустить влияния ее психических способностей на мою голову.

Прошло несколько минут, но она вдруг подняла руку, указывая в сторону гор, и пошла прочь от меня, а я последовал за ней.

Мы дошли до грунтовой тропинки у подножия горы, ведущей к перевалу, и она опустилась на землю, погружая пальцы в грязь, а затем снова выпрямилась.

— Несколько часов назад здесь прошло нечто со сложным разумом, — объявила она.

— Несколько из них… я бы сказала, что шестеро, если бы на меня давили. Это могли быть животные, но единственные существа с мозгом, достаточно большим, чтобы оставлять подобные психические отголоски, здесь не живут. Может быть, Волки Хейлика или Тангарийские Лоси, но для них это довольно далеко на юге. Призрачные гончие не путешествуют такими большими группами, так что я бы поставила на то, что это либо группа фейри, либо…

— Нимфы, — закончил я за нее рыком. — Если прошло несколько часов, то мы не сможем догнать их пешком, а мой мотоцикл не справится с этим путем.

Франческа смотрела на каменистую грунтовую дорогу, словно хотела опротестовать это утверждение, но по острым камням и густой грязи было ясно, что супербайк не сможет далеко подняться по горному перевалу.

— Мы уже достаточно далеко от города, — заметил я, оглядываясь через плечо на мелькающие вдали огни Туканы. — Я могу трансформироваться.

— Хорошо…как же я буду идти, ты можешь нести меня? Или, может, я могу ехать верхом?

— Драконы — не вьючные ослы, — злобно рявкнул я, чем мой отец был бы чертовски горд. Его законы о том, что Драконы не позволяют другим фейри ездить на них, были более чем ясны, и Лэнс был единственным, ради кого я когда-либо нарушил бы этот закон, и даже тогда я никому не позволю об этом узнать.

Франческа попятилась назад под напором моего гнева и чуть не упала на задницу, споткнувшись о собственные ноги.

— Прости, — вздохнула она. — Я знаю. Я не имела в виду… Наверное, будет лучше, если мы просто оставим охоту на них до…

— Ты хочешь сделать что-нибудь полезное? — спросил я, отряхиваясь от расстегнутой рубашки и расстегивая ремень.

Глаза Франчески на мгновение проследили за движениями моих рук, прежде чем она снова перевела взгляд на меня.

— Что? — вздохнула она.

— Возьми мою одежду и положи ее возле моего мотоцикла. Я полагаю, ты сможешь выбраться отсюда без него?

Ее губы раскрылись, как у золотой рыбки, и я мог сказать, что ей не очень нравится, когда я говорю ей, что делать, но когда я сбросил джинсы и туфли, она, казалось, отвлеклась на мой член и не протестовала достаточно быстро, чтобы помешать мне бросить мое дерьмо ей в руки.

— Я попрошу Лэнса сообщить тебе, как я справился, когда все будет готово, — добавил я.

Глаза Франчески возмущенно расширились, но я отвернулся от нее и сместился, прежде чем мне пришлось вытерпеть любые попытки пейреубеждения.

Мой огромный золотой Дракон вырвался из моей плоти, и я прыгнул в небо, пока трансформация все еще длилась, мои крылья сильно били, пока я мчался к облакам.

Я летел над горным перевалом, мои крылья рассекали холодный воздух, сжирая расстояние, и я наслаждался тем, как огонь моего Дракона наполняет мое тело.

Перевал все дальше и дальше уходил в горы, и мне приходилось сильно крениться между отвесными скалами и узкими расщелинами, чтобы не потерять из виду тропу внизу.

Проходили часы, но я все равно летел вперед, решимость пылала во мне так же жарко, как огонь моего Дракона.

Наконец, когда я парил между двумя огромными горами и уже начал терять надежду найти хоть что-нибудь в этой темной пустоши, снизу меня привлекло движение.

Огонь прожег мне горло, когда я увидел нимф, мчавшихся по земле подо мной. Их было шестеро, как и предполагала Франческа. И что еще лучше, одна из них хромала.

С моих губ сорвался рев, когда я дал им понять, что их ждет смерть, и они разразились яростными воплями и грохочущими предсмертными криками, от которых у меня заболели кости, так как они пытались вывести меня из строя.

Но мой Дракон пылал силой, а мой внутренний зверь проявлялся в полную силу, и я легко смог избавиться от их изнуряющей силы, и когда я вновь зарычал, из моей пасти вырвался поток огня Дракона.

Нимфы вопили и кричали, когда я кружил вокруг них, огонь обрушивался с небес, чтобы поглотить их без пощады. Но я не был небесным созданием, посланным совершить доброе дело для какого-то верховного владыки, я был зверем, созданным из гнева и ненависти, вылепленным по образу человека, которого я презирал, и полным такого гнева, что его хватило бы, чтобы поджечь весь мир.

Дым и тени поднимались ввысь снизу, когда нимфы были уничтожены, и я с ревом провозгласил свой триумф звездам, чей знающий взгляд всегда наблюдал.

Металлический блеск привлек мое внимание, пока я кружил над местом, где находились нимфы, и я подтянул крылья к телу, пикируя на землю, чтобы проверить, что это.

Мои когти глубоко вонзились в грязь, когда я приземлился в кольцо обугленной земли, где мой огонь уничтожил нимф, и я выдохнул дым, посмотрев вниз и найдя ожерелье, которое мы видели на хромом ублюдке раньше.

Я чувствовал, как вокруг него клубится темная магия и тени, и мне было противно думать о том, с какой подлой целью эти существа искали подобные вещи.

Я глубоко вдохнул и с ревом, наполненным яростью Драконьего огня, обрушился прямо на ожерелье, взрывая его со всей силы и слыша отголоски криков, проносящихся в моих ушах, когда оно было уничтожено.

Когда пламя наконец догорело, на земле ничего не осталось, а тени ускользали, как муравьи из затопленного гнезда.

Убедившись, что ничего не осталось, я снова взлетел и понесся вверх по горной тропе, жажда крови подстегивала мои действия, когда я летел дальше и начинал охоту. Ведь те нимфы не просто бесцельно бежали в горы — у них была определенная цель. А это могло означать только одно. Где-то здесь их было все больше и больше. Возможно, даже материнское гнездо, которого мы так долго боялись. И я вышел на след.

Я сильно бил крыльями и ревел со всей яростью, которой обладал, давая им понять, что иду за ними, и надеясь, что они дрожат от страха перед предстоящей перспективой.

***

Рассвет забрезжил над горизонтом, когда я оставил свою охоту и направился обратно к ферме, где оставил Франческу.

Я устал как собака, мои крылья трепыхались так, словно были нагружены свинцом, пока я использовал любую возможность, чтобы скользить по небу, а не бить крыльями.

В горах я больше ничего не нашел. Одна тропа переходила в другую, потом в третью, пока их не стало слишком много, и я летел сквозь метель, теряя видимость.

Я был раздражен неудачей, но доволен тем, что уничтожил шесть нимф, которые пытались бежать. Оставалось надеяться, что теперь они дважды подумают, прежде чем снова приближаться к Тукане.

Тяжело приземлившись на поляне возле деревьев, где был вынужден оставить свой мотоцикл, я с облегчением принял форму фейри, а мысли о постели потянули меня дальше.

Я нашел свою одежду, аккуратно сложенную на мотоцикле, и натянул ее, зашнуровывая ботинки, как раз в тот момент, когда зазвонил мой Атлас.

Я ответил, не глядя на идентификатор, зная, что Лэнс сейчас будет очень зол на меня за то, что я сбежал и пошел за нимфами в одиночку.

— Я в порядке, не волнуйся, — рассеянно ответил я, потирая глаза в попытке заставить себя немного прийти в себя.

— Я не знаю, почему ты думаешь, что я должен беспокоиться о твоем благополучии, но полагаю, что это потому, что ты уже знаешь, что оно находится под угрозой, — голос отца ударил по моим ушам, как удар хлыста, и я проклял себя за то, что не проверил этот чертов определитель номера, проглотив слова, пришедшие на ум, и заставив себя обдумать их получше.

— Прости, отец, я думал, что это Лэнс звонит мне. Ты знаешь, каким он может быть из-за связи.

— Хм.

Это было все. Все, что он предложил мне, и моя кожа затрепетала от последствий этого простого звука.

— Есть ли что-то, что тебе нужно от меня? — спросил я.

— Ты сейчас вернешься домой. Нам с тобой нужно поговорить.

Ужас сковал меня, и я крепче сжал свой Атлас, но это было все, что он предложил мне, прежде чем связь оборвалась.

Черт.

Я набрал номер Лэнса, желая поговорить с ним и узнать, не прольет ли он свет на то, почему Лайонел Акрукс так отчаянно хотел меня видеть. Но не успел я нажать кнопку вызова, как мой гребаный Атлас замигал предупреждением о разряде батареи, и эта чертова штука сдохла.

Выругавшись, я прижал ладони к глазам и попытался понять, какого хрена мой отец хочет меня видеть и что, черт возьми, я сделал, чтобы разозлить его сейчас. Но мой разум был пуст, ничего не предлагал, и я знал, что не могу заставлять его ждать дольше, иначе сделаю хуже только себе.

Я перекинул ногу через мотоцикл и тяжело сел на него, после чего достал из кармана мешочек со звездной пылью и набросил на себя, увлекая мотоцикл за собой, пока я несся по небу к поместью Акрукс.

Я завел мотоцикл, когда люди на воротах увидели меня и распахнули их, чтобы впустить, и я на полной скорости помчался по гравийной дороге, все еще ломая голову над тем, что все это значит.

Припарковавшись, я подошел к двери, открыв ее ключом раньше, чем Дженкинс успел это сделать, и бросил сухой взгляд на дворецкого, когда тот нахмурился.

— Лорд Акрукс ожидает вашего присутствия в своем кабинете, — сказал он, его глаза загорелись тем ликованием, которое я привык ассоциировать с кулаками моего отца, обрушивающимися на мою плоть.

Я не стал отвечать, взлетел по лестнице и постарался не скривиться от того, что появился здесь в грязной вчерашней одежде, с мешками под глазами от бессонной ночи и усталостью, нависшей надо мной.

Я постучал в дверь, когда подошел к ней, и в ответ раздался отрывистый голос отца.

— Входи.

Я распахнул дверь и шагнул внутрь, держа подбородок высоко поднятым, когда переступил порог и снова захлопнул дверь за собой.

Отец сидел за своим столом, его костюм был безупречен, а светлые волосы идеально уложены, несмотря на то, что часы показывали, что еще нет и шести.

Его взгляд с неприязнью окинул мою растрепанную рубашку и неопрятный вид, после чего он медленно взял Атлас и начал читать в нем.

— Есть ли в Наследнике любовь к нашим вернувшимся принцессам?

Мое сердце упало, когда я понял, о чем идет речь, а он продолжал читать вслух статью из своего атласа без единого проблеска эмоций на своем холодном лице.

— Дариус Акрукс, похоже, был более чем очарован прекрасной дочерью Дикого Короля прошлой ночью, когда он обхватил ее руками и провокационно танцевал с ней на глазах у всего мира. Представители общественности, наблюдавшие сцену соблазнительного танца и необузданной похоти, сказали, что он казался околдованным девушкой в своих объятиях и дал понять о своих намерениях завладеть ею, рыча как зверь на любого, кто приближался к ним.

Телевизор за его столом ожил, и я с трудом поборол дрожь при виде бесчисленных изображений и видеороликов, на которых я танцую с Рокси, наши тела прижаты друг к другу, глаза прикованы друг к другу, руки блуждают, похоть пылает прямо на экране. У меня кровь стыла в жилах от одного взгляда на них, и я не мог не думать о том, как чертовски хорошо она чувствовалась, прижимаясь ко мне, даже когда я пытался подавить любую свою реакцию на эти изображения.

Отец с резким щелчком положил Атлас на место, и я увидел, как одно из самых провокационных изображений нас двоих увеличилось на экране устройства.

— Далее в статье подробно описывается, как Сет Капелла так же сильно стремился получше узнать ее сестру. Затем есть фотографии Калеба Альтаира с его руками после того, как ты, очевидно, «ушел в спешке». Похоже, Роксания была достаточно счастлива, чтобы променять твое внимание на его, как только ты исчез.

Рычание пыталось вырваться из моей груди, когда я взглянул на изображения Калеба, танцующего с моей девушкой после моего ухода, и ярость разлилась по моей коже. Хотя, глядя на них, я понял, что между ними все было не так горячо, как между мной и ею.

Отец переключил изображение на серию снимков Сета и Гвен, когда он выглядел примерно в пяти секундах от того, чтобы трахнуть ее прямо там, на танцполе, и я почувствовал хотя бы небольшое облегчение, увидев, что не я один оказался втянут в этот чертов скандал.

О чем, черт возьми, мы думали, делая это на публике, где любой мог сфотографировать нас и продать по самой высокой цене? Я должен был знать, что это случится, и быть готовым к этой конфронтации с моим отцом, по крайней мере.

— Хотя я полагаю, что ваше поведение предпочтительнее того, что вытворял Макс Ригель, — добавил отец, слегка скривив верхнюю губу.

Изображения снова сменились, и мне пришлось побороть свое удивление, когда я увидел Макса, стоящего на барной стойке без рубашки, с темной кожей, покрытой чешуей Ордена Сирены. Его брюки были расстегнуты, а в руке он держал член, который с помощью магии воды поливал дождем, словно участвуя в порносъемке.

Я не был уверен, ушел ли я до этого, или я был настолько зациклен на Рокси Вега, что не заметил этого, но я неловко прочистил горло, когда заставил свой взгляд вернуться к отцу.

— Мы все довольно много выпили, — сказал я в оправдание, но я знал, что это жалкое оправдание, которое не пройдет с ним ни мгновение. Мы не были идиотами. Мы знали, что такое постоянно находиться под пристальным вниманием общественности, и у нас было более чем достаточно тренингов по поведению на публике, чтобы понять, что лучше не напиваться и не позволять своему поведению выходить из-под контроля.

Молчание между нами длилось так долго, что я только и мог, что не ерзать.

— Ты трахал ее? — спросил мой отец, его палец прошелся по фотографии меня и Рокси, касаясь изгибов ее тела с обдуманной лаской, от которой у меня затряслись поджилки. — Ты хотя бы дал ей почувствовать всю мощь Дракона между бедер и доминирование нашего вида, заставив ее подчиниться твоей воле? Взял ли ты ее тело и использовал его как зверь, которым ты рожден быть, и заставил ее понять, что значит принадлежать королю всех Орденов?

— Мы просто танцевали, — выдавил я из себя, ненавидя то, как он говорил о ней, и его взгляд, полный похоти, который сопровождал его слова.

— То есть ты хочешь сказать, что эта девушка так пыхтела над тобой, а ты даже не воспользовался ее желающим телом? Ты не воспользовался возможностью использовать ее как одноразовое тело и показать, на какую должность она годится в этом королевстве?

— И что это за должность? — зарычал я, Дракон во мне поднял голову от ярости, которую я даже не был уверен, что полностью понимаю. Но чем дольше он продолжал говорить о ней в таком тоне, тем острее я чувствовал потребность сорвать его голову с плеч, пульсирующую в моем теле.

— Ну, если ей повезет, то она может стать хорошей шлюхой для Наследника Огня. Знаешь, не так давно правители этого королевства держали таких питомцев — хорошеньких, бесполезных маленьких фейри, которые были хороши только для одного, держали рядом со своими более могущественными собратьями, чтобы те могли доставлять плотские удовольствия, когда захотят. Возможно, когда ты закончишь ломать близнецов Вега, ты и другие Наследники могли бы использовать их подобным образом. Покажите королевству снова и снова, что единственное, на что годятся дочери Дикого Короля, — это обслуживать своих правителей.

Желчь застряла у меня в горле от грубой реальности его слов. Я уже не в первый раз слышал его лирические речи о том, как старые короли и королевы управляли Солярией, и я знал, что если он добьется своего, мы вернемся ко многим из этих устаревших и испорченных практик.

Он был бы за содержание рабов, пресечение отношений между разными Орденами, и, конечно, он был бы за то, чтобы иметь гарем красивых, слабых девушек для обслуживания его члена вместе с его женой. Он изменял моей матери в течение многих лет, хотя ему удавалось скрывать большинство своих грязных делишек от прессы. Она тоже изменяла ему, но только с теми мужчинами, с которыми он хотел заключить какой-нибудь политический союз, и как бы мне не хотелось об этом задумываться, мы с Лэнсом уже давно пришли к выводу, что, скорее всего, она делала это под влиянием отца.

Но Роксания Вега и ее сестра не были и никогда не будут теми девушками, которых можно было бы заставить занять такое положение, даже если бы он действительно этого хотел. Они были выкованы в огне и льду с решимостью урагана и силой земли под ногами. Заставить их склониться никогда не было так просто, как он все время пытался это сделать. И даже мысль о том, что я использую Роксанию как свою личную шлюху, была смехотворна.

— Я не трахал ее, — огрызнулся я, не желая больше слышать его развратные слова о ней.

— Так где же ты был всю ночь? — потребовал он. — Потому что скандал с нападением на девушку Грас тоже разразился, и если Лэнс был на месте преступления, то я должен предположить, что ты тоже была поблизости.

— Он сказал мне уйти, пока никто меня не увидел, — признался я. — Учитывая, что ФБР уже пыталась арестовать меня однажды, мне показалось лучшим вариантом уйти до того, как они прибудут на место другого нападения и найдут меня там.

— Что ж, полагаю, тогда ты не совсем бесполезен, — размышлял отец, откинувшись в кресле и сложив руки на груди, погрузившись в молчаливое раздумье.

Я сопротивлялся желанию неловко переминаться с ноги на ногу, оставаясь неподвижным и непоколебимым, пока выжидал его ответа.

— Итак, ты хочешь сказать, что близнецы Вега не только все еще числятся в Академии Зодиака, но и то, что вместо того, чтобы работать над тем, чтобы избавиться от них, как я тебе поручил, ты провел ночь в сухую трахая одну из них на глазах у целой комнаты свидетелей ради… удовольствия?

Я скривился при этом слове, но что я мог сказать? Я ничего не сделал с Рокси с тех пор, как в последний раз был здесь по его милости. Я даже не мог сказать, почему. Я просто не хотел подчиняться его воле из-за очередного поступка. Я хотел разобраться во всем и исправить все по-своему, не подчиняясь слепо его правилам.

И да, если быть честным, прошлая ночь была не только для того, чтобы держать ее рядом на случай, если поблизости затаились нимфы. Я хотел быть рядом с ней по своим собственным причинам. Я чувствовал, как горит моя кожа в ее присутствии, и чувствовал себя более бодрым, более живым, чем когда-либо за долгое время, пока держал ее в своих объятиях.

Я не хотел трахать ее по тем извращенным причинам, на которые надеялся мой отец. Я просто хотел ее. Просто и легко. Но это было очень глупо с моей стороны, и теперь я знал, что мне придется заплатить за то, что я поддался своим эгоистичным желаниям. Я не мог просто найти девушку, которую хотел, и получить ее. Ни в каком реальном смысле. У меня уже есть невеста, за которую я буду вынужден выйти замуж, и даже если бы для меня существовал какой-то чудесный способ обойти это, он бы появился только в том случае, если бы я случайно нашел неуловимую чистокровную Драконицу. А таких, насколько я знал, не было ни в Солярии, ни в других королевствах — я проверял. Даже если бы существовала какая-то искаженная версия моей реальности, где я мог бы выбрать для себя девушку, которую хотел, была одна девушка, которой она никогда не могла стать, независимо от обстоятельств, и это была Вега.

Не имело значения, что я наблюдал за ней, жаждал ее и жил ради тех моментов, когда я захватывал ее внимание, а она оживляла меня своим острым языком и полным отсутствием терпимости к моему дерьму. Потому что она была принцессой, наследницей Дикого Короля, и чего бы я ни хотел от нее, я не мог ее получить. Даже если она окажется драконом, я все равно не смогу ее заполучить.

— Понятно.

Отец выключил экран позади себя, но оставил на Атласе изображение меня и Рокси, танцующих вместе. Он подошел к другой стороне своего стола и нажал кнопку, которая, как я знал, вызывала Дженкинса, и мне пришлось бороться с желанием спросить, почему он обращается к старому дворецкому именно сейчас.

Между нами повисло молчание, и хотя мое горло горело от желания придумать сотню оправданий или извинений, взгляд его глаз говорил, что ни одно из них не поможет в этом деле, поэтому я усилием воли заставлял себя оставаться на месте и безмолвствовать.

Когда дверь, наконец, снова открылась, мое сердце опустилось в груди, как камень, и я не удержался и шагнул вперед, когда Дженкинс ввел Ксавье в комнату к нам. Он был одет в черные треники и белую футболку и выглядел так, будто его вытащили прямо из постели, чтобы привести на эту встречу: глаза затуманены сном, темные волосы взъерошены.

Дверь со щелчком закрылась, и старый ублюдок дворецкий выскользнул обратно, с забавой на губах, и рычание эхом разнеслось по комнате, когда я встал между братом и отцом.

— Почему Ксавье здесь? — потребовал я, не обращая внимания на то, как брат поймал мой локоть и попытался оттащить меня назад.

Я не собирался двигаться ни на дюйм. Я вытерплю пятикратную ярость отца, чем позволю ему вытерпеть хоть минуту.

Отец смотрел на нас двоих, не говоря ни слова, его палец постукивал по твердому дереву стола перед ним, словно он думал о том, как лучше нас наказать.

— Ксавье не имеет к этому никакого отношения, — выдавил я из себя, не в силах сдержать язык. — Я понял. Я облажался. Накажи меня — сделай все, что нужно. Но не впутывай его в это. Он не виноват в том, что я так себя повел.

Отец медленно поднялся на ноги, поднял Атлас и посмотрел вниз на фотографию.

— Я не слышал никаких отчетов о твоих попытках избавить нас от проблемы Вега с момента нашего последнего разговора, — медленно сказал он, положив Атлас и прислонив его к лампе на своем столе так, чтобы фотография была направлена в нашу сторону. — И теперь, увидев это, я должен предположить, что знаю почему.

— Это ничего не значит, — запротестовал я, хватаясь за соломинку, пытаясь скрыть, почему я отказывал ему. — Как ты и сказал, я просто хотел трахнуть ее. Дать ей понять, каково это — принадлежать Дракону, а потом выбросить ее, чтобы она поняла, как мало она для меня значит. Это была глупая идея. Я просто…

Отец щелкнул пальцами, и я вздрогнул, когда магия огня вспыхнула на моей коже, но это было бесполезно против тонкого заклинания, которое он наложил, чтобы перекрыть мне дыхательные пути.

Я стиснул зубы, когда мои легкие сжались от ощущения того, что из них забирают кислород, а он откинулся на край стола, сложив руки и бесстрастно наблюдая за мной.

Желание ударить по нему своей магией было подобно ревущему монстру внутри моего разума, но страх за брата и осознание силы отца сдерживали меня.

Если бы я ударил его, то все бы пошло прахом. Что бы он ни планировал сейчас, все будет в тысячу раз хуже, если он почувствует настоящую необходимость подавить во мне любую мысль о восстании.

Мои руки сжались в кулаки, легкие начали гореть, а перед глазами ожили черные пятна.

Я держался на ногах столько, сколько мог, пока мое зрение не потемнело настолько, что я почти потерял сознание, и я рухнул на колени, мои легкие болезненно сжались.

Задыхаясь, Ксавье бросился ко мне, наполовину поймав меня, когда я перевернулся на бок, его испуганный взгляд встретился с моим на кратчайшее мгновение, прежде чем его с силой оттащили от меня при помощи магии моего отца.

Я пытался бороться с бесполезностью своего тела, преодолевая нехватку воздуха в легких, и пытаясь подняться, чтобы снова помочь ему, но мои конечности были отягощены железными оковами, и я был едва в состоянии даже поднять руку в его сторону.

Темнота окутала меня и отвлекла от момента, когда мое сердце заколотилось с ужасающей скоростью тысячи бегущих лошадей.

Я висел в темноте, казалось, целую вечность, но прошло всего несколько секунд, прежде чем я втянул в себя воздух и снова открыл глаза.

Крики Ксавьера разрывали мои уши, и я вскочил на руки и колени, мои мышцы тряслись, я продолжал всасывать как можно больше кислорода, пытаясь осознать происходящее.

— Ты силен, Дариус, — усмехался отец, все еще стоя перед своим столом, его глаза были устремлены на меня, в то время как огненное кольцо окружало его младшего сына, а его крики агонии наполняли комнату и разрывали меня изнутри. — Настолько силен, что я думаю, что в последнее время мои наказания стали для тебя не более чем неприятностью.

— Это не так, — задыхаясь, я поднялся на ноги и бросился к брату, прежде чем врезаться в прочный барьер магии воздуха. — Пожалуйста, остановись, пожалуйста, просто…

— Мне пришло в голову, что ты не настолько заботишься о своей шкуре, чтобы делать все необходимое для ее сохранности. Но этот слабак… — он бросил насмешливый взгляд на Ксавье, которого я едва мог разглядеть за огненной завесой, пока он кричал и вопил. — По какой-то причине ты, кажется, склонен пытаться защитить его. Это не очень похоже на фейри, но я полагаю, что это служит какой-то цели.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — произнес я, задыхаясь от крика Ксавье, пронзившего меня до глубины души, — Все, что угодно. Я сделаю все.

— Ты будешь бить по Вега сильнее, чем раньше, — сказал отец мрачным тоном. — Больше никаких уловок, игр или попыток задеть их драгоценные чувства. Я хочу, чтобы они подверглись испытанию, были выведены за рамки. Я хочу, чтобы ты ударил по ним достаточно сильно, чтобы либо заставить их покинуть академию, либо дать понять, что они являются фейри настолько, чтобы противостоять тебе. В любом случае, мы должны знать. И в любом случае ты сделаешь все, что потребуется для достижения этой цели. Ты меня понимаешь?

— Да, — задыхаясь, ответил я, хотя мое сердце заколотилось при этих словах, и мне казалось, что сами звезды бьют меня по нутру за то, что я снова решил подчиниться этому чудовищу. Но это был не выбор. Не с Ксавьером на кону. Он был единственным чистым существом, которое у меня осталось, единственным кусочком настоящего добра, который я знал. Я пожертвовал бы всем, что у меня было, и всем, кем я хотел стать, ради него, и отец, очевидно, это понял. — Хорошо.

Магия исчезла, и я споткнулся, когда барьер, который я бил кулаками, исчез, за ним стремительно следовало огненное кольцо, которое сжигало Ксавье заживо.

Подавленный всхлип застрял у меня в горле, когда я смотрел на обожженную и покрытую волдырями плоть моего брата, а от запаха в комнате у меня начался рвотный рефлекс, и я бросился к нему на руках и коленях.

Ксавье снова закричал, когда моя рука приземлилась на обугленную плоть его плеча, и я стиснул зубы так сильно, что удивился, как они не треснули, посылая волны исцеляющей магии в его тело.

Я закрыл глаза, чтобы сконцентрироваться на том, что я делаю, сосредоточившись на том, чтобы влить в заклинание как можно больше магии, чтобы вылечить его как можно быстрее.

Сначала Ксавье продолжал кричать, но потом это перешло во всхлипывания и задыхающиеся вдохи, когда рука, наконец, легла на мою руку, и я открыл глаза, чтобы увидеть, что он смотрит на меня с такой благодарностью в своих слезящихся глазах, что мне пришлось отвести взгляд.

Он не должен был быть благодарен мне. Он должен был быть в ярости. Потому что это была моя вина. Я навлек на него это своими эгоистичными действиями и детской попыткой неповиновения. Я был таким же плохим, как и то существо, которое сделало это с ним, и чувство вины, пробивающееся когтями сквозь мою душу, было достаточно сильным, чтобы поглотить меня.

— Убирайся, Ксавье, — пренебрежительно сказал отец, и мой брат вздрогнул от его слов, посмотрев на меня с беспокойством во взгляде.

— Я хочу остаться с…

— Иди, — рявкнул я на него, ненавидя то, что он вздрогнул, зная, что в этот момент он видит во мне монстра. Зная, что он мог видеть, как много во мне было такого же гнилого и мерзкого, как и в человеке, который нас создал. Но я должен был быть таким. Потому что только так я мог надеяться защитить его от повторения подобного.

Слеза скатилась по щеке Ксавье, когда он смотрел на меня, но, к счастью, отец не заметил ее, прежде чем он повернулся и выбежал из комнаты. И все же это резануло меня. Эта слеза. Эта боль и страх в его глазах, которые были для меня всем.

Я даже не попытался защититься, когда кулак отца столкнулся с моей челюстью, а когда он повалил меня на спину и начал пинать, я только и делал, что терпел. Я заслужил каждый укус агонии, каждый момент боли. Потому что сегодня я подвел своего брата, и я никогда не смогу исправить то, что с ним только что произошло.

— Скажи мне, что ты планируешь для Вега, — прорычал отец, когда наконец закончил свое нападение на меня.

— Все, что потребуется, — вздохнул я, уронив голову и стараясь не думать об этих больших зеленых глазах, которые, казалось, смотрели прямо сквозь меня. Стараясь не чувствовать, как в груди все переворачивается, когда я принял то, что должен сделать, и ощущать жжение нежелания того, во что, как я знал, это меня превратит.

Но если мне придется стать отцом, чтобы спасти от него своего брата, я сделаю это. Я сделаю все, что потребуется, и стану тем, кем придется. И теперь пути назад не было.

Отец был явно удовлетворен моим ответом, потому что он решительно кивнул, а затем направился к двери.

— Приведи себя в порядок и возвращайся в академию. Эти девушки должны пройти испытания. Если им удастся доказать, что они достаточно сильны, чтобы остаться в Зодиаке после того, как вы четверо сделали все возможное, тогда нам придется пересмотреть наши планы в отношении них. У меня больше нет времени на ваши неудачи.

Дверь за ним захлопнулась, и я глубоко вздохнул, отчего все синяки и порезы, которые он нанес на мое тело, разболелись, но я не стал их залечивать. Я был абсолютно уверен, что у меня также сломано несколько ребер, но агония моей плоти была ничто по сравнению с болью, которую я испытывал из-за того, что Ксавье страдал из-за меня. Это было самое малое, что я заслужил.

Когда я поднялся, я опустил взгляд на свою рубашку и увидел, что на ней не осталось и следа от безупречных ботинок моего отца, несмотря на то, сколько раз он ударял по мне ногой, и только следы крови, просочившиеся сквозь ткань, выдавали, что он со мной сделал.

Посмотрев на Атлас, который он оставил на столе, я вспомнил, как я танцевал с Роксанией Вега, и мне показалось, что это было так далеко от реальности, что я с трудом мог поверить, что это было только вчера вечером.

Я заставил себя смотреть на него и чувствовать боль от ран, вспоминать крики брата и вдыхать воздух, который все еще был пропитан запахом его горящей плоти. Я сосредоточился на том, чего стоил мне этот момент притворства в ее объятиях и чего стоил мой брат. Затем я развернулся и направился к дверям.

Я должен был пойти к Ксавьеру. Извиниться, объяснить… что-то. Но мне было слишком стыдно, слишком чертовски трусливо для этого, поэтому я направился к двери.

Я использовал магию воды, чтобы смыть кровь с одежды, но не стал залечивать раны, потому что я не заслуживал того, чтобы просто избавиться от боли после того, что я натворил.

Как только я выбрался за ворота, я метнул на голову горсть звездной пыли, дабы она вернула меня обратно в академию. Но как только звезды схватили меня в свои объятия, я подумал о ней. О девушке с огнем в душе и силой, способной уничтожить все, чем я был.

Когда звезды выплюнули меня обратно из своих объятий, я оказался не в своей комнате. Я оказался в ее комнате.

Я резко втянул воздух от удивления, стоя и глядя на ее спящую фигуру, откинутые одеяла и ее бронзовые ноги, привлекающие мое внимание под черным шелковым комбинезоне для сна, который заставил моего внутреннего зверя закричать «моя» так громко, что это оглушило меня.

Она была так прекрасна, так безмятежна во сне и так невинно выглядела на фоне разрушительной силы хаоса.

Я подумал, как бы изменилась наша жизнь, если бы Дикий Король не погиб. Если бы она воспитывалась рядом со мной, и я знал бы ее так же близко, как Наследников. Я бы воспитывался, чтобы служить ей, а не для того, чтобы править вместо нее. И, возможно, кому-то другому казалось бы, что мы должны готовиться снова служить им, а не планировать сделать все возможное, чтобы остановить их, но все было не так просто.

Во-первых, в королевстве не было ни одного здравомыслящего фейри, который хотел бы возвращения на трон таких правителей, как Дикий Король, и боялся бы жестокости его правления и злодеяний, которые он совершил, чтобы их повторили его потомки. Но даже если бы мы не боялись этого, было что-то гораздо более опасное в этих близнецах, которые могли бы стать моими королевами в другой жизни.

Они были невежественны. А невежественный лидер всегда будет худшим из лидеров. Они ничего не понимали ни об этом королевстве, ни о нашем народе, ни о способах правления, ни об угрозах, с которыми нам придется столкнуться, чтобы Солярия процветала, а ее народ оставался в безопасности и был счастлив. И не существовало лекарства от их невежества, они никак не могли узнать все то, на что мы потратили всю свою жизнь. Без этих знаний окружающие нас королевства могли легко воспользоваться ими, нимфы могли подобраться к нам, или, по крайней мере, наш собственный народ пострадал бы из-за их плохо продуманных решений. Это было немыслимо даже без моего отца, побуждавшего меня бороться против них.

Я был полон решимости сохранить трон от них не ради него и даже не ради себя. Я не понаслышке знал, что такое страдать под властью могущественного тирана, и я не собирался допустить, чтобы наш народ также страдал от этого. Давным-давно я вместе с другими Наследниками дал клятву стать лучшими правителями, каких только может пожелать наше королевство, и мы всю жизнь неустанно трудились, чтобы стать таковыми. Независимо от их намерений, даже если бы они были чисты, как девственница под кровавой луной, они никогда не смогут править королевством так, как оно того заслуживает. И я никогда не откажусь от своего обещания дать Солярии лучших правителей, каких она только может получить.

Я не знаю точно, сколько времени я стоял и смотрел, как она спит, и позволял себе ощутить всю похоть, тоску и желание, которые я испытывал к ней. Я не понимал, почему она влекла меня так, как влекла, но я должен был отметить это как конец. Я не собирался позволять себе смотреть на нее так снова. Я не собирался думать о ней иначе, чем с холодностью, необходимой мне для того, чтобы выполнить то, что я обязан.

Она была красивой мечтой в течение глупого мгновения, но теперь я проснулся в реальности, и синяки на моей плоти были ярким напоминанием о том, каковой она была.

Вега должны уйти.

И я должен был это осуществить.

Я повернулся и вышел из ее комнаты, мягкий звук закрывшейся за мной двери прозвучал в моих ушах как удар грома, а желание обернуться и распахнуть ее снова пронеслось во мне, как жидкое золото, пытающееся позолотить меня изнутри.

Голод, который я испытывал к ней, был подобен боли в моей душе, и я мог бы поклясться, что чувствовал, как мир опрокидывается, наклоняется так, что гравитация пытается втянуть меня обратно через дверь в ту комнату. Я хотел разбудить ее поцелуем, который должен был подарить ей прошлой ночью, и забыть обо всем, что было между нами, пока я терялся в ощущениях ее тела, отдающегося моему.

Но когда крики Ксавьера эхом раздались в моем черепе, я позволил этой мечте сгореть и проигнорировал ощущение неправильности, которое отдавалось в моем теле с каждым шагом, сделанным от ее двери.

Я добрался до своей комнаты и снял одежду, в которой был вчера в баре, остановившись, чтобы рассмотреть синие и зеленые синяки, которые сердито разрастались по всему моему торсу. Я позволил всем своим мыслям сосредоточиться на них и оставил их на своей плоти, желая быть уверенным, что с каждым укусом боли я не забуду.

У меня была работа, которую нужно выполнить. И я позволю своему сердцу сгореть в уплату за душу моего брата, если это потребуется.