Проданная сводным братьям

11. Погашение долгов

Нейт

Хонор ждёт на тротуаре перед клубом, когда мы с Лайлом подъезжаем в половине десятого. Лайл спрыгивает с переднего сиденья и придерживает дверцу для Хонор. Сегодня она выглядит скромно, её волосы собраны в свободный пучок на затылке. Под бледно-розовым блейзером на ней белая блузка. Когда она садится во внедорожник, юбка такого же цвета сдвигается, открывая мне вид на её кремовые бёедра.

Мой член возбуждается при воспоминании о том, как прошлой ночью эти бёдра обхватывали меня за талию, но сегодня не об этом. Или, по крайней мере, сегодняшнее утро не для этого.

Лайл садится на заднее сиденье, и я выезжаю на оживленную улицу. Мой брат болтает с Хонор, пока я пробираюсь в хвосте уличного движения в час пик. Их непринуждённый разговор напоминает мне о том времени, когда они были детьми. Лайл тогда был тихим. Эта выходка так травмировала его, что он редко разговаривал с кем-либо, кроме нас с Каем. Но как только появилась Хонор, маленькая, худощавая и довольно тихая девочка, он не переставал болтать. Эти двое могли болтать часами. В конце концов Лайл открылся и её матери.

Боль наполняет меня, когда я мысленно вижу нежное лицо Виктории. Я думал, что знаю её. Я думал, что она никогда не покинет нас, не сбежит, как вор в ночи. Но, что бы она ни сделала, она не заслуживала умереть такой молодой. И Хонор не заслуживала того, чтобы потерять свою мать таким ужасным образом, а потом из-за этого погрязнуть в долгах.

Именно поэтому я сворачиваю между двумя воротами из кованого железа и выбираю место на большой парковке.

Хонор застывает, глядя в лобовое стекло. Её розовые щеки теряют свой румянец.

— П-почему мы здесь?

Лайл сжимает её плечо.

— Чтобы помочь.

— Я не хочу туда заходить, — Хонор качает головой.

Мой взгляд останавливается на уродливом здании перед нами.

— Ты была там с тех пор, как умерла твоя мама? — я мягко спрашиваю.

Она качает головой.

— Нет, и я не хочу.

— Это будет последний раз, когда тебе придётся это делать.

— Но почему? — в её голубых глазах невероятная тревога.

Лайл отвечает ей.

— Потому что они изводят тебя. Звонят в любое время суток.

— Да, но скоро деньги поступят на мой счет, и я смогу…

— Это ещё не скоро, — перебиваю я. — Всё закончится сегодня.

— Но…

На этот раз я наклоняюсь и беру её за подбородок. Она замолкает, глядя на меня снизу-вверх. Мой взгляд скользит от её встревоженных глаз к мягким губам. Я сокращаю расстояние и прижимаюсь губами к её губам.

Всё исчезает, кроме неё. Её сладкие губы приоткрываются, и я пробую их на вкус. Я почти ожидаю, что Лайл возразит, но он этого не делает. Он знает, что я делаю это ради Хонор.

Так почему же тогда мне так чертовски приятно? Хонор такая хрупкая и маленькая, но она отвечает на мой поцелуй, и её рука ложится мне на бедро, слегка сжимая. Когда она стонет, мой член снова дёргается, и я хочу взять её прямо здесь и сейчас.

Но я не могу.

Со вздохом я отстраняюсь, её сладость всё ещё на моих губах. Когда она открывает глаза, то выглядит немного ошеломлённой, но уже не такой расстроенной.

Хорошо.

Накрывая её руку своей, я говорю:

— Ты больше не одинока.

Я сжимаю её руку и не отпускаю, пока Лайл не открывает дверь и не берёт её за другую. Мы ни за что на свете не позволили бы ей одной попасть в больницу, с которой связано столько плохих воспоминаний.

Никто не должен делать что-то подобное в одиночку, особенно она. Эта мысль заставляет меня остановиться, когда я выхожу из машины. Предполагается, что на этой неделе будут проведены финансовые операции — с обеих сторон. Кто знает, увидим ли мы её когда-нибудь снова после того, как всё закончится? Я не должен давать ей никаких обещаний. Пока этот Дик-Мудак рядом, моя жизнь мне не принадлежит. Как и жизнь моих братьев. Но, по крайней мере, сегодня мы можем быть рядом с ней. Мне кажется правильным сделать что-то для девушки, которой она когда-то была, хотя я и не уверен, что узнаю ту великолепную женщину, которой она стала.

Внутри Хонор направляет нас в офис выставления счетов. Я уверен, что это место она знает слишком хорошо. Она дважды спрашивает нас, что происходит, но скоро сама все поймёт. Мы беспрепятственно продвигаемся по коридорам, двое высоких мужчин в деловых костюмах и дрожащая женщина в розовом.

Женщина за стойкой средних лет. Она смотрит поверх очков, приподняв бровь, когда мы подходим к ней втроем.

— Мы бы хотели оплатить счета этой молодой женщины.

Хонор тут же дёргает меня за рукав.

— Но денег ещё нет на моем счету, — шепчет она.

— Тем не менее, это всё равно твои деньги, — говорю я. — Пришло время избавиться от долговых инспекторов.

Женщина за стойкой внимательно выслушала нас.

— Если счет отправлен на инкассацию, то мы ничего не можем с этим поделать.

— Сколько она должна? — спрашивает Лайл.

Женщина смотрит на Хонор.

— Имя?

После секундного колебания Хонор сообщает женщине необходимую информацию.

Женщина что-то печатает на своём компьютере, а затем тихо присвистывает. Это не сулит ничего хорошего. Она, должно быть, постоянно видит счета на большие суммы.

— Хотите, я запишу сумму для вас? — она смотрит на нас с Лайлом.

— Нет, — говорит Хонор, собираясь с духом. — Они могут это услышать. Они мои… мои сводные братья.

По какой-то причине я с трудом сглатываю. То, чем мы сейчас занимаемся, не имеет отношения к сексу. Дело не в нашем дурацком соглашении, заключёенном на этой неделе. Речь идёт о связи, которая у нас была раньше и, возможно, когда-нибудь снова возникнет.

Женщина называет шестизначную сумму.

— Господи, — бормочет Лайл себе под нос. Для нас это не такая уж большая сумма, но не для Хонор. И это намного больше, чем кто-либо должен заплатить за потерю любимого человека.

Я тянусь за кошельком, и женщина за стойкой замечает это движение.

— Я же говорила вам, что большая часть денег уже в руках сборщиков долгов. Вы не можете оплатить их здесь.

— Давайте узнаем, что думает ваш менеджер. — Мой тон мягок, но что-то в моих глазах заставляет её кивнуть. Через минуту она возвращается с высоким худощавым мужчиной, который представляется мистером Мейерсом.

Я говорю ему, кто мы, и объясняю ситуацию. Сначала он занимает ту же позицию, что и женщина. Я перебиваю его.

— Ваша контора отправила её долги коллекторам, хотя Хонор была всего лишь ребёнком, который только что потерял единственного родителя. Если вы отправили долги туда, то можете и их аннулировать.

— Это невозможно, — начинает Мейерс. — Видите ли, мы…

— Я вижу, что вы обитаете в разрушающемся, наводящем тоску здании. Как кто-то может выздороветь в таком месте, я не понимаю. Но если вы можете помочь мне, то, возможно, я смогу помочь вам. — Я достаю свой телефон и захожу в свой онлайн-банк. — Мы с братьями можем пожертвовать полмиллиона на то, чтобы привести это место в лучший вид, начиная с онкологического отделения. — Я чувствую, как Хонор рядом со мной резко вздыхает, а затем замирает. — Это пожертвование поступит в конце недели, если Хонор больше не будут беспокоить звонки от сборщиков долгов.

Хонор прислоняется ко мне, её широко раскрытые глаза переводятся с Лайла на меня.

— Но…

Это мне кое о чём напоминает.

— Пожертвование будет сделано на имя Виктории Хэтэуэй.

Майерс выглядит ошеломлённым.

— Это очень великодушно, мистер Эстон, но остальное не в моей власти. Я никак не могу помешать…

— Вы в любом случае отзовёте своих собак, Мейерс. Возможно, разговор с нашими юристами поможет. — Я нажал кнопку на своём телефоне. — Да, это Нейт Эстон, — я на мгновение опускаю телефон, но не закрываю динамик, глядя Майерсу в глаза. — Фирма «Бартон, Роджерс и Хилл» в нашем распоряжении 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Мистер Бартон объяснит вам, что произойдёт, если эта больница или люди, которых она нанимает, продолжат преследовать Хонор по поводу медицинского долга, которого у неё больше нет. Мистер Бартон поговорит с вами сейчас.

Я передаю ему трубку. Мейерс открывает рот, чтобы заговорить, но не успевает вставить ни слова. Его лицо становится багровым, а затем белым, пока он слушает. Он быстро кивает, широко раскрыв глаза. Когда он, наконец, получает возможность заговорить, его единственными словами являются:

— Да. Да, сэр. Я понимаю. Да, сэр.

Хонор выглядит ошеломлённой, когда мы выходим из больницы.

— Это действительно конец?

— Да, — отвечаю я.

— И они больше никогда меня не побеспокоят?

— Нет.

— Но если они это сделают, просто дай нам знать, — с угрозой в голосе говорит Лайл.

Хонор тихо выходит из мрачного здания в последний раз. Она поднимает лицо к солнцу, и в тёплом свете блестят дорожки от слёз.

— Спасибо. Спасибо вам обоим.

— Всегда пожалуйста, — говорю я, и Лайл сжимает её руку.

Она молчит, пока он не открывает дверцу машины. Затем она смотрит на нас.

— Ребята, у вас действительно есть команда юристов, которые готовы накричать на кого угодно в любое время?

— Да, у нас есть такая, — честно отвечаю я. — Но это не те, кому я звонил.

Её розовые губки приоткрываются в удивлении.

— Тогда кому ты звонил? Кто так напугал этого человека?

Я обмениваюсь ухмылками со своим братом.

— Килиан.