Проданная сводным братьям

1. Цена невинности

Хонор

За несколько мгновений до начала аукциона я не могу усидеть на месте. Кремовый ковёр под моими босыми ногами мягок, но всё во мне натянуто, как лук, приготовленный к выпуску стрелы.

На экране моего компьютера высвечивается целевая страница аукциона, на цифровых часах отсчитываются секунды до начала торгов.

Пятьдесят девять секунд.

Моё изображение занимает половину экрана.

— Наденьте белое, — инструктировал организатор аукциона. — Белый цвет является синонимом девственности, и мы хотим, чтобы участники торгов были поражены вашей невинностью.

Когда я заколебалась, он напомнил мне, что это, вероятно, увеличит сумму ставок, а это, в конце концов, и было целью.

Пятьдесят одна секунда.

Платье, в котором я на фотографии, не слишком сексуальное. Несмотря на вырез с открытыми плечами и облегающий силуэт, в нём есть что-то скромное. Кремовый атласный бюстгальтер без бретелек и трусики под ним, я полагаю, неброские и девственные.

Я понятия не имею, что за мужчина покупает девственность незнакомки. Тот, кто хочет контролировать, завоевывать. Тот, кто хочет забрать у женщины что-то, что она никогда не сможет вернуть. Тот, кто хочет что-то сломать и забрать этот трофей разрушения. Захотят ли они сдержанную женщину или уверенную в себе женщину? Разве сломить покорного человека более привлекательно?

Эти вопросы слишком долго крутились у меня в голове, пока я делала фотографию.

Я решила смотреть в камеру, потому что я та, кто я есть. Храбрая. Способная преодолеть свои страхи. По крайней мере, я пытаюсь быть такой.

Тридцать девять секунд.

Может, я и невинна в сексуальном плане, но у меня была своя доля трудностей. Я видела и слышала вещи, которые хотела бы стереть из своей памяти, но не могу. Я научилась жить с воспоминаниями, которые цепляются за тайники, как тени, оставляя лишь крошечное отверстие для света в центре.

Двадцать пять секунд.

Я делаю глубокий вдох, задерживая его, чтобы расправить мышцы, опоясывающие мою грудную клетку, которая ощущается сжатой и похожей на тиски.

Количество участников, ожидающих в зале виртуальных торгов, неуклонно растёт.

— Вы будете пользоваться спросом, — сказал мне аукционист. — Светлые волосы и голубые глаза всегда в фаворитах, — он ухмыльнулся, как будто я должна чувствовать себя прекрасно от его заявления, но это не так.

Я не выбирала свою внешность. Это то, что я унаследовала от своей мамы. То, что снаружи, в любом случае, всего лишь оболочка.

Четырнадцать секунд.

Мои достижения и черты характера перечислены под изображением. Тем не менее, я готова поспорить на деньги, которых у меня нет, что большинству участников торгов всё это будет безразлично. Их интересует только моё тело и опыт наслаждения им. Неважно, что у меня есть разум со своими желаниями и нуждами.

Три секунды.

Я замираю перед экраном, когда обратный отсчёт подходит к концу.

Одна секунда.

Аукцион идёт в прямом эфире, и вместе с ним я внезапно начинаю осознавать каждую частичку своего физического «я»: шум крови в ушах, учащённый пульс моего сердца, напряжение моих мышц, как будто я готовлюсь к нападению, и шипение дыхания, когда оно проходит через мои губы в самый центр меня.

Я наблюдаю, как на экране появляются цифры.

Имена пользователей отображаются рядом с суммами ставок, которые растут так быстро и высоко, что у меня кружится голова, и я хватаюсь за край консоли из орехового дерева. Кажется, что земля уходит из-под ног с каждой новой ставкой, и с каждым новым повышением меня переполняет пьянящая смесь страха и надежды.

Это происходит на самом деле.

Деньги, которые мне нужны, чтобы расплатиться с долгами и войти в будущее, полное возможностей, достаточно близки, чтобы их можно было потрогать.

Вопросы мелькают в строке сообщений на экране по мере замедления ставок.

Вы бы приняли предложения на более чем одну ночь?

Я сажусь, чтобы ответить.

«Да», — я печатаю, зная, что возможность дополнительного времени только увеличит ценность ставок. Я была готова к этому. Аукционист предложил отказаться от первоначальных условий предложения, чтобы повысить цену ближе к концу.

Возникает ещё один вопрос:

Приняли бы вы предложение от трёх мужчин?

Трое мужчин? Я не готова к подобному вопросу. Отдать себя одному мужчине в обмен на деньги — достаточно трудное решение. Трое — это душераздирающе. Как бы трое мужчин лишили меня девственности? Мой рот приоткрывается, когда я пытаюсь представить, на что это могло бы быть похоже, представляю что-то, что кажется слишком жестоким, оскорбительным и ужасным.

Не часто мы сталкиваемся с вопросами, которые бросают вызов сути того, кто мы есть, и тому, как далеко мы готовы зайти, чтобы выкарабкаться из ямы и стремиться к несбыточным мечтам. Я никогда не думала, что это станет моей реальностью.

Я знаю, что аукционист наблюдает. Он видит вопрос и ожидает, что я отвечу. Прежде чем у меня появится шанс что-либо ответить, появляется другое сообщение от того же имени пользователя.

Мы были бы готовы заплатить больше.

Больше.

Насколько больше это того стоило бы? Сколько денег мне понадобится, чтобы подавить все свои тревоги и справиться с тем, что будет дальше? Прямо сейчас ставки находятся не там, где мне нужно, и я буду опустошена, если в конечном итоге мне придётся заключить контракт на сумму, которая не погасит все долги, в которых я тону.

Дрожащими пальцами я набираю слова, которые никогда не думала, что услышу от себя:

Да, но ставка должна быть вдвое больше последнего предложения от одного участника.

Мой желудок скручивает, но какой у меня выбор?

«Что изменят два лишних мужчины?» — спрашиваю я себя. Я всё ещё теряю то же самое. Мне всё ещё приходится жить с воспоминаниями до конца своей жизни. По крайней мере, с деньгами у меня будет причина оставить прошлое позади. Я могу запечатать всё это в коробку и похоронить.

Я представляю себе хитрое выражение лица аукциониста. Его комиссионные будут огромными, но я не могу сильно на него обижаться. Я бы никогда не дошла до этого сама.

Вдвойне.

Ставки растут. Выше. Выше. От текущей цифры у меня горят глаза, но этого всё равно недостаточно. Ещё одна заявка.

И ещё одна.

Выше.

Выше.

Неужели я действительно стою так много?

«Помни, ты — самое дорогое, что есть в моей жизни», — как сказала бы моя мама. Мы играли в игру, в которой я говорила ей, что люблю её больше, но она всегда качала головой и восклицала «невозможно» с таким сияющим выражением лица, что мне казалось, будто солнечный луч коснулся моей кожи.

Выше.

Выше.

И за каждым предложением стоит мужчина, у которого денег больше, чем здравого смысла. Мужчина, желающий купить вещь, которую редко дают в обмен на деньги, а не на любовь.

Выше.

Порыв дыхания покидает моё тело, как воздушный шарик, надутый слишком сильно и которому позволили сдуться между ослабевшими пальцами.

Позволят ли себе эти трое анонимов удвоить ставку, которая отображается на экране по истечении последних секунд? Есть момент, когда я думаю, что аукцион закончится тем, что boss69 предложит самую высокую цену. Даже имя пользователя, которое он выбрал, заставляет меня съёживаться. Затем, за секунду до окончания аукциона, объявляется двойная ставка.

Montg232527 выигрывает.

Откидываясь на спинку стула, я прижимаю горячие ладони к щекам, закрываю глаза и поджимаю губы, чтобы сузить свои быстрые вдохи и выдохи.

Montg (Монтг).

Должно быть, это странное совпадение, что победители выбрали это имя в качестве своего логина, в то время как дом Монтгомери — это место, где зародились все мои ночные кошмары. Вздрагивая при воспоминании о звуке, с которым кулак врезался в нежную плоть моей матери, я кладу руки на консольный столик и заставляю себя встать.

Звонит телефон, и я хватаю его, провожу пальцем по экрану и отвечаю кратким

— Алло.

— Хонор, я говорил вам, что у вас всё получится. Я был прав, не так ли?

— Вы были правы, — отвечаю я, стараясь, чтобы в моём голосе не было эмоций.

— Итак, три претендента, да? Я не ожидал, что это произойдёт.

— Я тоже.

— Что ж, я звоню, чтобы сообщить вам, что они подписали контракт. Один месяц, трое мужчин. И за это вы получаете двойную максимальную ставку.

— Один месяц? — я ахаю.

— Да. Согласно условиям аукциона, ставки принимаются в течение одного дня или одного месяца. Вы согласились на продление.

Грохот в моей груди такой, словно в паническом бегстве бизона. Читала ли я об этом в правилах и условиях? Я не помню, но многое из этого кажется чем-то, что происходит с кем-то другим.

— Вам нужно подписать контракт, — говорит он. — Согласно договорённости, вы должны быть доступны в указанное время и в указанном месте.

Я делаю шаг к компьютеру и нажимаю на ожидающий файл, пролистывая вниз, чтобы найти детали первой встречи.

В восемь часов вечера. Клуб «Скарлет». Там указан адрес, но он мне не нужен. Клуб «Скарлет» — клуб только для взрослых, расположенный в том же квартале, что и этот отель. Хотя аукцион не имеет никакого отношения к Клубу, аукционист сказал мне, что он направляет участников торгов туда, потому что это нейтрально и незаметно.

Информация об участниках торгов, и моя собственная будут отредактированы. Это соглашение строго анонимно, чтобы предотвратить преследование — или что ещё хуже — после завершения транзакции. Я использую программное обеспечение для цифровой подписи, чтобы скрепить сделку до того, как у меня возникнут сомнения или сожаление.

Иногда в жизни мы вынуждены идти вперёд. Наше прошлое скрывается за нами, держа в руках пистолет, жёстко вдавливая его в костный хребет нашего позвоночника, не позволяя отклоняться.

Это один из тех случаев.

В течение часа я слушаю аудиокнигу, сосредотачиваясь, лёжа на огромной роскошной кровати с закрытыми глазами. Я спокойно отдыхаю в вымышленном мире, где мужчины сражаются, чтобы защитить героиню женского пола от всех суровостей жизни.

И когда на моём телефоне звучит сигнал будильника, я пытаюсь сохранить чувство спокойствия и защищённости, окутывающее меня, как защитное одеяло.

Принятие душа — это странное переживание, как будто я готовлю животное к забою. Когда я мою промежность, я содрогаюсь при мысли о том, что я буду чувствовать там, когда всё это закончится.

Будет ли это приятно? Будет ли больно? Пойдёт ли у меня кровь?

Когда я одета и накрашена, я обуваю ноги в белые туфли на тонких каблуках, бросаю быстрый взгляд на себя в зеркало и провожу руками по белому платью, находя материал тёплым и шелковистым. Я надену маску на глаза, когда доберусь до клуба «Скарлет». Возможно, сегодня вечером я покажу этим мужчинам своё тело, но моё лицо останется закрытым, как и их.

Моя рука дрожит, когда я беру сумочку и достаю ключ-карту со столика у двери. В лифте я прижимаюсь спиной к прохладной зеркальной стенке, ощущая пространство между ног, которое никогда не ощущалось таким тёплым и тесным, как сейчас. Моё восприятие всего тела статично и непривычно, и я снова наблюдаю, как цифры уменьшаются, словно идёт обратный отсчёт времени. Десятый, девятый, восьмой и седьмой этажи. Мой желудок сжимается. Шестой, пятый, четвёртый и третий этажи. Я хватаюсь за перила, нуждаясь в точке опоры.

Второй.

Первый.

Раздаётся толчок, когда лифт останавливается, за которым следует гулкая пауза утробной тишины. Затем двери открываются, и я делаю шаг вперёд, в новую жизнь.

Это всего лишь короткая прогулка, но, кажется, проходит вечность, прежде чем добераюсь до входа в клуб «Скарлет».

Комната двадцать восемь находится на четвёртом этаже.

Я делаю глубокий вдох.

Один месяц.

И затем я буду свободна.