Проданная сводным братьям

13. Теряя хватку

Хонор

Напряжение в машине просто смехотворное. Килиан ведёт машину, держа одну руку на руле, а другую сжав в кулак на коленях. Нейт едет рядом с ним, время от времени поглядывая на брата, как будто боится, что тот снова сорвётся. Лайл рядом со мной, но его взгляд устремлён в окно, и от него исходит неугомонная энергия, как будто он хочет сказать мне миллион вещей, но ни одна из них не была бы одобрена его братьями.

В моей груди переплетённый клубок чувств борется за господство. Негодование из-за неуместного гнева и недоверия Килиана. Печаль из-за несчастья, которое я ощущаю в каждом из них. Тоскую по тому времени, когда я могла бы поговорить и посмеяться с каждым из них без этих барьеров, выстроенных из подозрительности.

Я чувствую себя так, словно барахтаюсь в темноте, пытаясь пережить эту неделю, чтобы выполнить условия контракта, наслаждаясь общением с ними и ненавидя себя за это. Мысль о том, что наше совместное времяпрепровождение подходит к концу, не даёт мне покоя, обещая облегчение и панику одновременно.

Я бы не выдержала и месяца, но, учитывая, что на горизонте осталось всего несколько дней, времени не хватает.

«Не хватает времени на что?» — спрашиваю я себя.

Достаточно времени, чтобы преодолеть эту атмосферу и найти способ разобраться с прошлым. Достаточно времени, чтобы помочь этим людям, попавшим в тиски того, чего я хочу, чтобы они победили.

— Ты здесь живешь? — спрашивает Нейт, глядя на моё здание, в то время как Килиан останавливает машину именно там, где указал GPS.

— Да, — отвечаю я, берясь за ручку.

— Ты пойдёшь не одна, — говорит Килиан. Он выходит из машины прежде, чем я успеваю возразить, и Нейт с Лайлом следуют за своим братом.

Я изучаю их, прежде чем ответить.

— Я в порядке. Я живу здесь пять лет.

Лайл фыркает, как будто мысль о том, что я в опасности в этом районе, причиняет ему боль.

— Мы проводим тебя до двери, — произносит Нейт, прежде чем Килиан успевает снова разозлиться. Я думаю, он беспокоится, что острый язычок Килиана ранит меня. Он не понимает, что за каждым резким замечанием и репликой я вижу войну, которая ведётся внутри его брата.

— Если ты чувствуешь, что должен, — говорю я.

Открыв своим ключом входную дверь, я поёживаюсь от невыносимого запаха готовящейся пищи, который витает на лестничной клетке. Кто-то также оставил пакет с мусором у своей двери, поленившись специально сходить к мусорным контейнерам за домом. Я быстро прохожу мимо и поднимаюсь по лестнице на второй этаж, не желая рисковать лифтом.

Вставляя ключ в замок, я оборачиваюсь и вижу, что все трое мужчин уставились на простую зелёную дверь. Хочу ли я пригласить их войти? Захотят ли они вообще войти?

Возможно, дело не в моей безопасности, а в том, что им нужно видеть моё личное пространство, вторгаться не только в моё тело. Позже мы должны встретиться в клубе «Скарлет», но я не знаю, захотят ли они этого после всего.

«У нас мало времени», — шепчет мой разум.

— Нам нужно идти, — твёрдо говорит Килиан, но Лайл делает шаг вперёд, и Нейт тоже. Похоже, любопытство пересилило старшего брата.

Квартира, которую я раньше делила с мамой, небольшая, с двумя спальнями, одной ванной комнатой и кухней открытой планировки. Мы украсили её настолько, насколько нам позволил владелец, чтобы она была свежей и чистой, с тёмным диваном, яркими подушками и небольшим квадратным столом и стульями. Хотя я чувствую себя совершенно голой, приглашая их в свой дом, я стараюсь делать вид, что мне всё это нравится. Бросив ключи на тумбочку у входной двери, я оборачиваюсь и вижу, что все они смотрят на незнакомое место.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Кажется, у меня есть сок или вода?

Килиан делает шаг вперёд, его взгляд притягивают наши с мамой фотографии, которые стоят в ряд на приставном столике. Он берёт серебряную рамку, на которой мы изображены лежащими на траве в соседнем парке, наши золотистые волосы сливаются на фоне зелени. Снимок был сделан примерно через год после того, как мы покинули Монтгомери-хаус, и к маме наконец-то вернулась её улыбка. Я не упускаю из виду, как изгибаются его губы, когда он снова опускает рамку.

— Нам пора, — повторяет он.

— Я бы выпил немного сока, — говорит Лайл, следуя за мной в маленькую кухню. Я достаю стакан из шкафчика и открываю маленький холодильник. Полки почти пусты, потому что я редко бывал дома. Когда я встречаюсь взглядом с Лайлом, на его лбу проступает настоящая боль. Боль или жалость.

— Вот, — говорю я, когда наливаю. Он неохотно берёт стакан, как будто жалеет, что попросил. Теперь ему придётся выпить немного из моего скудного рациона.

Я перевожу взгляд на Нейта, который тоже рассматривает фотографии, и не замечаю, как Лайл протягивает руку, чтобы коснуться моих волос, пока не ощущаю нежное прикосновение его пальцев.

— Они как золотые нити, — говорит он. — Такие же, как в детстве.

— Не всё должно измениться, — тихо отвечаю я, глядя в его глубокие карие глаза и чувствуя, как тоска сжимает моё сердце.

Когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня в губы, я не удивляюсь. Это неизбежно. Мы находимся в такой близости, и все, чем мы были друг для друга после окончания аукциона, было связано именно с этим. Но мы не в клубе «Скарлет», и правила того, что происходит здесь, в моём пространстве, неясны.

Я хочу, чтобы его губы прижались к моим. Мне нужно прикосновение его языка. Я жажду его рук и его твёрдого тела, как наркоман, зацикленный на следующей порции. Но я хочу большего. Я хочу узнать его изнутри, как это было много лет назад. Я хочу быть личностью в его жизни, а не просто участником сделки.

Когда его руки обвиваются вокруг моей спины, я слышу, как Килиан что-то бормочет себе под нос. Его несогласие ожидаемо. Это выходит за рамки условий контракта. Это вне его контроля. Конечно, ему это не понравится. Но когда руки Лайла пробегают по моей заднице, и он поднимает меня, обхватывая моими ногами свои бёдра, я чувствую присутствие его братьев позади себя.

— Моя комната дальше по коридору, — говорю я, когда он касается губами моей шеи, обдавая кожу горячим дыханием.

— Как насчёт клуба «Скарлет»? — спрашивает Килиан.

— Что насчет него? — спрашивает Лайл, уже направляясь в нужном направлении.

Моя кровать невелика, а комната в два раза меньше двадцать восьмой, но это не имеет значения. Всё, что мне нужно, — это они. Всё, чего я хочу, — это они.

Лайл садится на голубое стеганое одеяло, положив руки мне на бёдра. Нейт сзади берёт меня за подол футболки и стягивает её через голову. Лайл расстёгивает мой лифчик спереди, позволяя моей груди лечь в его ждущие ладони. Я закрываю глаза, когда он мнёт мои соски, прижимая мою уже возбужденную и влажную киску к твердому выступу своего члена. Когда я открываю глаза, я понимаю, что Килиан не прикасался ко мне.

Где он?

Я нахожу его стоящим у моей тумбочки, и в его руке фотография, на которой мы вчетвером, одетые в наши лучшие воскресные наряды, стоим у скворечника в саду Монтгомери-хауса. Лайл продолжает мять мою нежную плоть, а Нейт перекидывает мои волосы через плечо, чтобы поцеловать в шею, но моё внимание приковано к Килиану и морщинке между его бровями, когда он обнаруживает, что у моей кровати стоит их фотография.

Он понятия не имеет, что я думала о них каждый день, пока мы были в разлуке. Он понятия не имеет, что я так сильно тосковала по ним, что мама поставила фотографию в рамку, чтобы мне было на чём сосредоточиться.

Когда он, наконец, поднимает взгляд, на его лице читается недоумение. Он хочет спросить, почему здесь эта фотография. Он хочет знать, что это значит, но он никогда не спросит, потому что спросить — значит признаться, что ему не безразличен ответ.

По выражению его лица я понимаю, что Киллиан не готов к разговору. Он не готов выслушивать какие-либо объяснения или подвергать сомнению своё восприятие мира. Всё, что у меня есть, — это моё тело, мои руки, которыми я могу ласкать, мои губы, которыми я могу целовать, и моя киска, которая приведёт этих троих мужчин на вершину наслаждения и даже дальше. Так что, если это всё, что у меня есть, я этим воспользуюсь.

Согласно контракту и соглашению, за секс всегда отвечали Килиан, Нейт и Лайл. Они держали бразды правления в своих руках и руководили действиями, но теперь они на моей территории. Возможно, если я изменю это, они будут воспринимать меня менее пассивно. Может быть, я смогу показать им, что это может быть гораздо больше, чем просто оплачиваемое и контролируемое удовольствие. Я нервничаю, потому что у меня нет никакого сексуального опыта за пределами клуба «Скарлет» и моего опыта общения с этими мужчинами. Но я научилась действовать, и я изучала, что нужно, чтобы вывести их из себя. Возможно, это шаг за пределы моей зоны комфорта, но я должна попытаться.

Я легонько толкаю Лайла в грудь, пока он не вынужден лечь на спину. На мгновение его глаза расширяются, но, когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, весь его шок уже забыт. Его руки сжимают мои бёдра, и он заставляет меня покачиваться назад-вперёд, но я беру его за запястья и отрываю их от своего тела, прижимая к кровати. Когда он пытается высвободить их, я качаю головой.

Позади меня Нейт прочищает горло, но не возражает, как и Килиан. Они оба наблюдают, как я расстёгиваю молнию на одежде Лайла и достаю его член. Они наблюдают, как я приподнимаю подол своей юбки, сдвигаю трусики в сторону и одним ловким движением опускаюсь на него. Стон, вырывающийся из глубины груди Лайла, заставляет мою киску сжаться, и его руки поднимаются к моим бёдрам, слегка сжимая их, прежде чем я опускаю их обратно.

Темп, который я задаю, медленный и томный. Мои пальцы задирают его рубашку и исследуют тёплую кожу, кружась вокруг пупка и спускаясь по мягкой дорожке волос ниже. Я облизываю палец и трогаю себя, выгибаясь назад, чтобы он мог видеть, и страдальческое выражение на его лице словно сжимает моё сердце в кулак.

— Ты ощущаешься так хорошо, — говорю я ему. — Ты наполняешь меня. Ты сводишь меня с ума.

Я поворачиваюсь и вижу, что Нейт смотрит на меня так, словно видит человека, о существовании которого даже не подозревал. Я словно пегас, появляющийся из пасти Горгоны, прекрасный сюрприз, явившийся из темноты. Когда я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Килиана, его брови приподняты, в них читаются боль и неуверенность. Его руки свисают по бокам, сжатые в кулаки.

— Прикоснись ко мне, — говорю я ему. — Прикоснись ко мне, и когда Лайл закончит, я буду твоей и Нейта.

Хотя я почти ожидаю, что Киллиан будет сопротивляться, он этого не делает. Тепло разливается по моему телу, когда они оба располагаются позади меня, один покрывает поцелуями мою шею, другой проводит рукой по моей груди.

Глаза Лайла плотно закрыты, его грудь вздымается от сдержанности, с которой он позволяет мне двигаться над ним, а не говорит, что мне делать. Я наслаждаюсь каждой секундой, чувствуя, как набухает его член, а мой клитор становится невероятно чувствительным под моей рукой.

Я хочу, чтобы мы были вместе, как бы трудно этого ни было достичь. Я хочу ощутить этот момент чистого освобождения вместе с ним, потому что знаю, что это нас как-то свяжет. Это могут сделать переживания, особенно прекрасные.

Я ускоряю движение пальца, зная по тому, как он сжимает одеяло, что он почти у цели. Я думаю о том, как он заставил меня попробовать его на вкус в тот первый день, и о том, каково это было, когда мой рот принадлежал ему, и когда он со стоном боли отпускает меня, я откидываю голову назад, так что волосы падают мне на спину, и проваливаюсь в забытье.

Кажется, что время не всегда течет с одинаковой скоростью, и когда я прихожу в себя после оргазма, я осознаю, что не знаю, как долго все они наблюдали за мной. Лайл протягивает руку и касается моей щеки мимолётным жестом, от которого у меня учащённо бьётся сердце. Килиан нетерпеливо берёт меня под мышки и оттаскивает от своего брата. Влага стекает по моим бёдрам, когда я сопротивляюсь попытке Килиана поставить меня на четвереньки. Ему нравится брать меня сзади, потому что я не могу наблюдать за выражением его лица, а ему не нужно прятаться. В двадцать восьмой комнате он добивается своего, но на моей кровати я добиваюсь своего.

Вырываясь из его хватки, я поворачиваюсь к нему лицом, придавая лицу решительное выражение.

— Мой дом, мои правила, — говорю я.

— Дом? — Килиан оглядывается по сторонам, как будто думает, что его подлое притворство выведет меня из себя. Он не понимает, что я предпочла бы прожить тысячу жизней в этой маленькой квартирке, а не одну в особняке Ричарда Астона.

— Мои правила, — повторяю я. — На спине или ничего, — его хмурый вид настолько преувеличен, что это почти комично, и он так долго колеблется, что я поворачиваюсь к Нейту.

Умного мужчину не нужно учить дважды. Быстро расстегнув ремень и молнию, он ложится на кровать, держа член в руке. Когда я забираюсь на него, он смотрит на меня снизу-вверх с весёлой улыбкой на губах. Он ценит мои усилия с Килианом. В этом я уверена. Его большая рука ложится мне на затылок, пальцы скользят по тёплым волосам, и он притягивает меня к себе для поцелуя. Это всё, что я могу себе позволить. На этот раз я обхватываю его руками за голову, оседлывая его толстый член, в то время как мои волосы щекочут его щёки. Я удерживаю его взгляд, изгибаясь всем телом так, что мой клитор касается его таза, сознавая, что сперма Лайла покрывает нас обоих.

Килиан не двигается, чтобы прикоснуться ко мне, а я не оборачиваюсь, чтобы обратить на него внимание, потому что всё моё внимание приковано к Нейту.

— Ты выглядишь как богиня, — произносит Нейт, затем прикусывает губу. Он теряет контроль над своим возбуждением, именно так, как я этого хочу. Я могла бы кончить снова, если бы он надавил большим пальцем на мой клитор, но это означало бы отпустить его руки, а я наслаждаюсь своей властью больше, чем вторым оргазмом. Я хочу видеть, как он разваливается на части, так близко, что я почувствую его облегченное дыхание на своих губах. Мы движемся вместе, как океан, набегающий на берег, как ветерок, заставляющий ветви раскачиваться туда-сюда, и я наблюдаю за всем этим, чувствуя, как он пульсирует внутри меня, как его большое тело напрягается между моих мягких бёдер, и это прекрасно.

Только когда он улыбается, а его щеки розовеют от удовольствия, я отпускаю его руки и позволяю ему прикоснуться ко мне.

Обернувшись, я замечаю, что Килиан смотрит на меня так свирепо, что я задаюсь вопросом, уступит ли он когда-нибудь или предпочтёт покинуть эту крошечную квартирку с синими яйцами и неистовой эрекцией. Возможно, он никогда не сможет смириться с тем фактом, что позволил другим руководить собой и в результате не потерять свою душу. Но я твёрдо намерена приложить все усилия, чтобы показать ему это.

— Ты знаешь правила, — говорю я. — Если ты этого хочешь… — я провожу рукой по своей груди, задерживаясь, чтобы пощипать сосок, пока его глаза следят за моими движениями. — Ты должен лечь на спину.

— К чёрту всё это, — говорит он, поворачиваясь, чтобы сделать шаг к двери. — Тебе нужно добраться до двадцать восьмой комнаты, а потом я возьму тебя так, как того захочу.

— Это правда, — тихо отвечаю я. — В двадцать восьмой комнате ты можешь брать, но в моей комнате я отдаю. Вот в чём разница.

То, как напрягается его спина, когда он делает паузу, заставляет меня затаить дыхание.

«Повернись», — шепчу я про себя. «Повернись».

Когда он этого не делает, я соскальзываю с Нейта и босиком направляюсь к Килиану, опуская юбку на пол. Он замирает, когда я кладу руку ему на середину спины, на то место, где у него остались шрамы от его братьев и от меня. Неподвижен, когда я целую его в плечо через тёплую рубашку. Неподвижен, когда я обхожу его и касаюсь его щеки пальцами. Растерянные сапфирово-голубые глаза смотрят на меня сверху-вниз, как будто я говорю с ним на иностранном языке.

— На кровать, — тихо говорю я. — И я дам тебе то же, что давала твоим братьям.

— Почему с тобой всегда так трудно? — говорит он, протягивая руку, чтобы обхватить мою челюсть. — Почему ты не можешь просто делать то, что тебе говорят?

— Это тот самый случай, когда чья бы корова мычала, — улыбаюсь я, а потом чуть не вспыхиваю, когда тень улыбки касается его губ.

Я расстёгиваю его ремень, не сводя с него взгляда. Расстегивая его брюки, я достаю его член и дважды сжимаю его в руке. Я наклоняюсь, проводя языком по головке, и наслаждаюсь дрожью, которая пробегает по всему телу Киллиана, а когда выпрямляюсь и кладу руку ему на грудь, он не сопротивляется моему давлению. В отличие от своих братьев, он не пытается прикоснуться ко мне, и мне не нужно прижимать его руки к простыням. Когда я прижимаюсь к нему, он на мгновение закрывает глаза, погружённый в физические и психологические ощущения, которые это ему доставляет. Я глажу его по щеке, желая укрепить связь между нами, потому что секс — это не только прикосновения. Мысленно мы тоже испытываем удовольствие и боль. Доминирование Килиана обеспечивает ему безопасность, но, когда я сверху, ему приходится доверять. Ему приходится уступить тому, за что он цепляется, и именно эта уступка заставляет слезу скатиться с моих глаз. Он наблюдает, как она скатывается по моей щеке и падает с моего подбородка на его рубашку. Я не произношу ни слова, но миллион слов услышан и понят.

Требуется много времени, чтобы он кончил, много времени, чтобы мы достигли момента, который я никогда не могла себе представить. На глазах у его братьев я разбираю Килиана по частям, и когда мы закончим, когда я буду изнемогать от удовольствия, а он потеряется в своём, всё, на что я могу надеяться, — это то, что он позволит мне снова собрать его воедино.

Сегодня.

Завтра.

Или, может быть, когда контракт будет завершён, мы сможем стать теми, кто мы есть на самом деле.