Продавщица: Назад в пятидесятые

Глава 12. Облава

- Атас, чуваки! - заорал в темноте чей-то голос. - Облава! Бежим!

На мгновение воцарилась жуткая тишина, а пото внезапно все вокруг засуетились, забегали туда-сюда. По павильону прокатился недовольный гул, затем - грохот. Девчонки начали визжать, парни - ругаться. То там, то тут, раздавались звуки бьющихся бокалов. Кто-то, кажется, упал, кто-то случайно перевернул столик с напитками. Мне в толчее наступили на ногу, потом ненароком толкнули, и я чуть не впечаталась в стену, чудом сумев удержаться на ногах.

Боясь быть задавленной в толпе (доводилось слышать о таких случаях), я беспомощно озиралась вокруг, но в этом не было совершенно никакого смысла: темно, хоть глаз выколи. Не видно даже собственных рук и ног, не говоря уже о том, чтобы суметь куда-то протиснуться. Что происходит? Поли... ой, милиция пришла? А где Лида? Где моя бойкая черноглазая подружка? Одна я без нее никуда не пойду! Да и негоже бросать ее!

Я начала выкрикивать имя подружки, не надеясь, впрочем, на особый успех. Вокруг кричали еще громче меня. Парни искали своих девчонок, девчонки - парней, подружки, как и я, кричали имена друг друга, пытаясь найтись в толпе.

- Лизи! Лизи! Я тут! - вопил чей-то мужской голос.

- Бетси! Бетси! Ты где?

- Лида, Лида! - безуспешно звала я, но подружка не отвечала.

- На выход! - повторил все тот же голос, пронзительный, неприятный и очень резкий. - Отсиживаться бесполезно, бежать - тоже.

Снаружи раздались гулкие шаги. Дверь отворилась. Встав на цыпочки, чтобы хоть что-то разглядеть поверх высоких коков стоящих впереди стиляг, я посмотрела в проем открытой двери. Туда пробивался свет ночных фонарей, освещающих парк Горького, и можно было хорошо увидеть, что снаружи стояли несколько мощных, суровых ребят с очень серьезными лицами и комсомольскими значками на груди. Точно такой же значок был и у меня, но я его не надевала каждый день. Не надела и сегодня.

- Пойдем! - вдруг окликнул меня знакомый голос, и чья-то большая и теплая ладонь уверенно взяла меня за руку. Не знаю, почему, но я машинально повиновалась. - Сюда. Идем, говорю, бригадмил нас засек. Я их знаю, там мастера спорта по легкой атлетике есть, напрямую бежать бесполезно. Пойдем тут выйдем, если хочешь сохранить свою прекрасную бабетту.

Ничего не понимая, я двинулась за обладателем голоса. Он, кстати, был очень приятным хорошо знакомым. Где-то я его точно слышала. Низкий, приглушенный, негромкий... Кажется, его обладатель - хороший и добрый парень. А что это за бабетта такая, про которую он упомянул? Ладно, позже разберемся.

Мы тихонько пробежали за сцену, где еще совсем недавно играл на саксофоне красивый парень, лидер стиляг, потом оказались в какой-то крохотной пыльной каморке. Я сначала полагала, что мой таинственный избавитель предложит отсидеться здесь, пока патруль не уйдет, но он все дальше тащил меня за руку.

- Быстрее, быстрее, - поторапливал меня он.

- Да я и так тороплюсь, - возмущенно ответила я. - Куда ты меня тащишь?

- Дашка, да тише ты! - громким шепотом сказал вдруг парень. - Сюда, в проем давай лезь. Аккуратно только. - Он подал мне руку.

Дашка? Откуда меня знает? Он что, ясновидящий? Жаль, рассмотреть незнакомца не могу - вокруг по-прежнему темно. Парень протиснулся за шкаф, стоящий в каморке. Я, ничего не понимая, последовала за ним.

И вдруг мне в голову пришла ужасная мысль: а вдруг этот обладатель прекрасного голоса - ничем не лучше нашего заводского ловеласа Юрца, который за вечер способен стрельнуть телефончик аж у десяти красивых девчонок на улице? Излюбленная тактика - втереться в доверие, а потом... Вдруг он просто решил воспользоваться ситуацией и зажать меня где-нибудь, где никто не видит? Может, этот парень - какой-то Юриков приятель, если он знает мое имя? Пока ровным счетом ничего не понятно.

- Никуда я не пойду! - громко сказала я. - И вообще: откуда ты меня зна...

Но парень внезапно обхватил меня сзади и зажал рот ладонью.

- Молчи, слышишь! Ничего не говори!

У меня от ужаса пересохло во рту. Ну вот, так я и знала... И стоило тебе, Галя, ради этого прыгать почти на семьдесят лет назад? Такого добра и в двадцать первом веке полно, и еще на несколько тысячелетий хватит. Просто тормозни машину где-нибудь поздним вечером на улице в Купчино, и приключения тебе обеспечены.

Однако парень, к счастью, не стал позволять себе никаких вольностей. Он молча пошарил рукой по стене, нашел какую-то доску, отодвинул ее, протиснулся через щель на улицу, быстро огляделся, дал мне руку и аккуратно помог выбраться на улицу.

- Вылезай. Да вылезай, говорю! Прекрати ты так трястись! Ничего плохого я тебе не сделаю! Они про эту нашу нычку пока еще ничего не знают. Но скоро, скорее всего, узнают, и придется новую площадку для танцев искать. Сдал нас кто-то им.

От изумления я чуть не потеряла дар речи.

- Ты?

Передо мной стоял, одетый, как самый настоящий стиляга (в ярком пиджаке, узких брюках-дудочках, которые, наверное, без мыла и не наденешь, и туфлях на белой толстой подошве), тот самый симпатичный парень с завода, который вот уже столько времени смущенно улыбался мне при встрече, иногда махал рукой, но так и не подошел познакомиться. Волосы, обычно аккуратно зачесанный на бок, сейчас были уложены в высокий набриолиненный кок, который сейчас немного развалился. Ну ничего себе встреча! Во дела!

От неожиданности я ничего не смогла сказать, только хлопала глазами.

- Что смотришь? Не узнаешь? Ваня я. На заводе с тобой вместе работаем. Или Джон, как тебе удобнее.

- Я ... узнаю, - на конец сумела я выдохнуть. Да уж, вот так встретились... Не таким я себе, если честно, представляла наше первое свидание. Романтично, конечно, спору нет (герой спас прекрасную принцессу, прямо как в сказках), но выгляжу я сейчас, если честно, так себе. Я украдкой быстренько оглядела себя: платье вроде цело (не хватало еще перед парнем в разорванном стоять), но все в пыли. Лицо, наверное, чем-то перемазано, колготки порваны, коленка разодрана. Подходящий видок для свидания, ничего не скажешь.

Я с тревогой кинула взгляд на туфли: вроде целы. С обувкой у меня напряг: теплую осеннюю обувь я пока так и не купила, несмотря на то, что было довольно прохладно. Если мои "лодочки" вдруг порвутся, придется еще недели две щеголять по улицам в домашних тапках. Я машинально пригладила волосы, и увидела, что на руке остался целый кусок паутины. Вот так позорище!

- Не переживай, - подбодрил меня Ваня, будто прочитав мои мысли. - Все в порядке, ерунда. Ты красавица. - Он аккуратно снял остатки паутины у меня с волос, оглядел себя и тоже отряхнулся, пригладив свой растрепавшийся кок. - Вот зараза, пиджак порвал. Два месяца на него откладывал.

Я все еще смотрела на него со смесью тревоги и восхищения. Скромник Ваня, передовик завода, который всегда ходил в глазами в пол и моментально краснел, как только какая-то из девушек пыталась с ним заговорить - стиляга Джон?

- Дашка, да успокойся ты! - рассмеялся парень. - Чесслово, ты стоишь, как будто аршин проглотила. - Чему ты так удивляешься? Ну право слово, не могу же я на работу так ходить? Нет, если ты, конечно, хочешь, я завтра так приду. Но кому нужны проблемы, согласись?

Потихоньку придя в себя, я кивнула.

- Все в порядке? - переспросил Джон, с тревогой глядя на меня. Он держался, как настоящий мужчина: уверенно, но не развязно. - Ну и отлично! А теперь давай, в темпе, огородами, огородами - и домой. Пойдем провожу тебя. Туфли пока лучше сними.

- Зачем? - изумилась я.

- Вдруг хвост будет - тогда быстро бежать придется, - пояснил мой неожиданный избавитель и быстро огляделся по сторонам.

- Подождите нас, - вдруг раздался голос, только женский. Я мигом спряталась за широкой Ваниной спиной, приготовившись к самому худшему. Неужели, пока мы с Джоном-Ваней болтали и обменивались любезностями, нас вычислили? Теперь, скорее всего, в отделении придется сидеть. Или куда там нас потащит этот "бригадмил"?

Однако переживала я зря: на улице появилась Лида, а за ней - высоченный парень с развалившимся коком и тоже весь в пыли. Они вылезли через тот же потайной ход в подсобке рядом со сценой.

- Ты как тут очутилась? - оторопела я.

- Так же, как и ты, - спокойно ответила она. - Лео помог. - И она бросила кокетливый взгляд на стилягу, который тут же зарделся, как красна девица. Да уж, эта девушка точно знала, как надо строить глазки мужчинам.

- Бегом, - скомандовал Ваня, и мы быстро припустили в сторону метро, стараясь двигаться подальше от освещенных дорожек. - Скоро они объявятся здесь.

Туфли по совету своего нового (или старого?) знакомого я заблаговременно сняла. До метро нам удалось добраться без происшествий. Парни постоянно оглядывались, оценивая обстановку, но никто за нами не шел. Всего через несколько минут мы уже сидели в вагоне метро и направлялись в сторону конечной станции.

- Повезло в этот раз, оторвались, - констатировал Ваня, который сел на сиденье рядом со мной. Лида со своим провожатым специально села чуть поодаль и с интересом стала слушать все, что он рассказывал. В ее выразительном взгляде, брошенном в мою сторону, я прочитала: "Давай, Дашка, действуй, давно пора...". Подруга сразу поняла, что Ваня-Джон мне понравился. Да и я с удовольствием для себя отметила, что, кажется, небезразлична ему. И кажется, до меня дошло, кто были эти суровые ребята с каменными лицами, которые поджидали нас на выходе.

- Бригадмил это, - будто прочитав мои мысли, сказал Джон, - облавы на нас устраивают.

Я с ужасом вспомнила сцену из фильма, где врасплох застигнутым стилягам такие вот члены "бригадмила" кромсали ножницами брюки, срезали коки, девушек - насильно коротко стригли, рвали колготки... Кому и чем мешали эти ярко одетые молодые люди? Они же никому ничего плохого не делали!

Мне вдруг на ум пришла сцена из фильма "Королевство кривых зеркал", который в детстве смотрела вместе с бабушкой в кинотеатре "Родина" на Итальянской. Большеглазые Оля и Яло - настоящие живые куколки - смотрели на нелепо пританцовывающую свиту короля. Яло спросила:

- А кто это?

- Про таких мой папа говорит, что они бездельники и тунеядцы, - ответила Оля.

Уже позже я где-то услышала, что это и была карикатура на стиляг. А еще про них писали сатирические фельетоны, печатали карикатуры в журналах... А они, несмотря ни на что, все-таки умели радоваться жизни.

- Одежду режут? - спросила я, идя вслед за Ваней к эскалатору. До конечной станции мы добрались довольно быстро.

- Режут, - кивнул он. - Со мной лично такого не случалось, но знакомым ребятам резали, и не раз. И не только одежду. Лео вот пару месяцев назад кок срезали, только недавно отрос заново. От патрулей много раз убегать приходилось. У нас тут парень есть один, Ники, ну или Коля по-обычному. Он в джазовом оркестре играет. Джаз, к как ты знаешь, запрещен в СССР. Так у них там в оркестре даже свои охранники имеются. Крепкие такие, спортивные ребята. Они с ними повсюду ходят. А еще, как узнают, что патруль идет - тут же предупреждают, и те - в бега. Обычно убежать удается, как сегодня, например, но иногда отлавливают и заставляют объясняться.

Однажды их прямо в Доме Культуры взяли. Естественно, комсомольский патруль стал спрашивать фамилии. Нику вдруг в голову пришла фамилия "Циммерман" - у него фортепиано дома стоит, и там на дощечке такая надпись. А друг его, Алекс, Сашка то есть, сказал: "Эллингтон". Ну те и не поняли, что над ними смеются, все записали и отпустили. Потом, наверное, во все институты и техникумы звонили, искали Циммермана и Эллингтона. Представляю, какой смех стоял!

- А почему вас не сажают? - удивленно задала я вопрос, который меня давно волновал. Неужели в стране, которая еще хорошо помнит репрессии тридцатых годов, сложно было придумать какую-нибудь статью, например, за "несоответствие идеологическому пути"?

- Формально не за что, - пожал плечами Ваня-Джон. - Статью о наказании за преклонение Западу, конечно, никто не отменял. Но мы не такие лодыри и бездельники, какими нас выставляет "Крокодил": из нашей компании, например, все или учатся, или работают. Надо же на что-то модный шмот себе покупать... Далеко не всех родители содержат. Гуляем, танцуем слушаем музыку... Под "безыдейность" и "преклонение перед Западом" это все не попадает. Ну или пока не попадает. Кто его знает, что будет через несколько лет...

Я знала, конечно же, но говорить не стала. Зачем расстраивать паренька? Пусть живет и дальше своей веселой, яркой жизнью. Со временем стиляги, как это случалось со многими молодежными субкультурами, потихоньку выйдут из моды. Коки и яркие пиджаки станут непопулярны. Потом молодежь будет заслушиваться "Битлами", носить не коки, а просто длинные волосы... Однако останется кое-что прежнее - неприятие навязываемых сверху идеалов.

- Я, как ты знаешь, работаю на заводе, Китти - учится в техникуме, Мэри - тоже работает, в ателье, кажется, - продолжал Джон, идя со мной к остановке автобуса. Лида со свои Лео ушла куда-то вперед: им явно было о чем поговорить наедине. - Дэн и Томи еще со школы встречаются, сейчас в институте вместе учатся. Джефф автослесарем работает...

Я удивилась. Так значит, не такие уж и бездельники были эти стиляги?

- За что же тогда вас так не любят? - ничего не понимая, спросила я.

- За инакомыслие, - опять пожал плечами мой новый приятель. - Нужно быть, как все, жить, как все. Ты до сих пор не поняла, в какой замечательной стране ты живешь? Ты же юная совсем, тебе сколько?

- Сор... восемнадцать, - ответила я, чуть не проболтавшись.

- Ну вот, - удовлетворенно кивнул Ваня, не заметив моей случайной оговорки. - Партия приказала слушать такую-то музыку - и все должны слушать. А почему, зачем - никого не волнует. А еще - завидуют. Вот, например, Лида, подружка твоя. Вроде бы смотрит с презрением, а по глазам так и видно, что тоже не прочь с нами погулять, приодеться стильно. "Румяными батонами" у нас таких зовут. Это когда очень хочется стильно одеться, но страшно. Мама запрещает, в институте не понимают... Ты вот не из нашей "тусы", а пришла, и подружка твоя тоже. Ну признайся, хотелось потанцевать не только идеологически выдержанные танцы?

Я хотела было обидеться, но, увидев широкую белозубую Ванину улыбку и добрые глаза, поняла, что не получится.

- Хотелось, - призналась я, решив не врать и не кривить душой. Невозможно же постоянно притворяться! Мне и так приходится каждый день себя одергивать, чтобы случайно не сболтнуть что-то лишнее.

- Значит, формально вы не нарушаете закон, - я деликатно перевела тему с обсуждения "румяных батонов" в прежнее русло.

- Именно так, - кивнул Джон. - Поэтому, естественно, остааются только общественные методы воздействия. Для этого и придумали "бригады добровольного содействия милиции", проще говоря - "бригадмил". Набирают туда идеологически стойких, у которых все мозги напрочь промыты пропагандой советского образа жизни. Там донести и объяснить что-то бесполезно - мозг уже закостенел. "Партия сказала: "Надо", Комсомол ответил: "Есть". У нас есть пародия на этот стишок, но тебе я ее рассказывать не буду - не для женских ушей.

Пока мы ехали в автобусе к общежитию, я кое-что успела разузнать о жизни стиляг. "Бабеттой", про которую всколь упомянул стиляга Джон, он же - передовик завода Ваня Корыхалов, называли прическу, которую делали себе девушки из компании стиляг. Оказывается, у парней, подражающих тедди-боям, с модой было попроще. У них был уже выработан определенный стиль: двубортные пиджаки пестрых расцветок, яркие носки, которые должны были выглядывать из-под брюк, цветные рубашки, свитера с орнаментом, остроносые ботинки на подошве "манная каша", галстуки с принтом... У девчонок-стиляг, как я поняла, своего стиля особо не было - надевали платья поярче, красились, укладывали "бабетту" на голове.

- А как ты волосы укладываешь? - с интересом спросила я.

- Бриолин, - Ваня снова пригладил свой кок, который к позднему вечеру развалился еще больше, - в маленькой такой красной баночке. Не знаешь, что ли? Держится какое-то время, если особо не трогать.

У общежития мы простились с ребятами.

- Не будем заходить, чтобы вахтершу вашу не волновать, - пояснил Лео, с неподдельным интересом глядя на свою новую знакомую. Лида явно ему очень нравилась. - На нас и так в метро и автобусе все косились, чуть шеи не свернули. Значит, завтра у меня на хате в семь, договорились? - И он, махнув Ване-Джону, зашагал к остановке. - Джон, давай! Вон автобус обратный идет! Успеем догнать.

- До завтра, - сказал Ваня и осторожно пожал мне руку. - Лео нас к себе зовет в гости. Пойдешь? Со своей подругой, разумеется. Не бойся, все прилично будет. Потанцуешь, музыку послушаешь, развеешься. "Бригадмил" точно не заявится.

- Да! - выдохнула я, не успев даже ни о чем подумать. А почему бы, собственно, и нет?

Под недовольные взгляды вахтерши (до закрытия общаги оставалось всего три минуты) мы поднялись наверх. Зайдя в комнату, мы с Лидой молча плюхнулись каждая на свою кровать и уставились друг на друга, полные сегодняшних впечатлений. Нам многое еще предстояло обсудить.