Проклятьем заклейменный

Глава 17 Воздух выдержит только тех…

При виде стоящей на столе белой эмалированной кастрюли в цветочек, на меня прям ностальгией повеяло. А уж учитывая, что она была полна картошкой в мундире…

Ну, ещё некоторое время назад полна, судя по количеству картофельных очистков на столе. А сейчас уже уполовинилась. И, кажется, Петра пока не собиралась заканчивать плотный завтрак. Очистив очередную картофелину размером со свой кулак, она макнула её в горстку соли, откусила разом треть и зажевала куском колбасы.

Варвара наблюдала за Петрой с таким умильным выражением на лице, будто любящая бабуля, к которой в гости в деревню приехала оголодавшая и отощавшая в городе внучка. Может, надеялась, что белоглазая на таком питании растолстеет?

Я прошёл к открытому окну, прикурил сигарету, затянулся и пропел:

— Утро красит нежным светом… Награди меня…

— Демьян! — прикрикнула Варвара. — А ну не смей! Ты и так девочку ночью заездил, вон как оголодала.

— Приветом! — договорил я. — Награди меня приветом! А ты чего подумала?

— Знаю я ваши приветы, — фыркнула девушка.

Ну-ну, знаток нашлась. И вообще, с утра сперва надо в уборную сходить, в душ, кофейку выпить, а не вот это всё.

Я задумался, к кому бы заявиться в душ. В общую на втором этаже душевую как-то не хочу. Наверное, к Троекуровой и Вежлевой. Только при этом надо отвертеться от их порывов мне спинку потереть. Или не надо?

Размышления прервал раздавшийся за окном крик.

— Опять? — простонал я. — Тут что, каждый день эти проклятущие Прорывы?

— Вчера ведь не было, — пожала плечами Юсупова, даже не думая вставать. — Ты чай будешь? Или утро начнёшь с пива?

— Кофейку бы, — вздохнул я. — Но, боюсь, утро начнётся с драки. Надо же спасать, кто там орёт.

— Кому надо? — удивилась Варвара. — На это группа быстрого реагирования есть.

Хм, заманчивая перспектива. Никуда не дёргаться и позавтракать спокойно… Может, я бы согласился, если бы крик не повторился. И на газон под окнами не выбежала девушка в разодранном зелёном кителе.

Я глянул вниз. Высоковато прыгать. Да и прямо под самым окном кусты растут, это дальше газон.

Из кустов по другую сторону газона вслед за девушкой выломился монстр. Ростом, наверное, метра два с половиной, трудно определить из-за того, что двигался он согнувшись, припадая иногда на передние лапы. Каждая ручища толще моего бедра, даже в прошлой моей жизни, не говоря уж о нынешнем теле дохлого юнца. Бугрящиеся мышцы по всему телу чудовища, особенно на спине, будто у него там горб.

— Варь, у нас верёвки нету? — спросил я. — А то на простыне спускаться боязно. Там какая-то тварь девчонку жрать собирается. Не могу я тут сидеть кофе пить и наблюдать. А может, и не жрать…

Монстр выпрямился, так что стало заметно болтающееся у него между ног полено. Девчонка испуганно взвизгнула, отползая от чудища на спине. Да когда она навернуться-то на ровном месте успела⁈

— Вот ты герой доморощенный, — проворчала Варвара, быстро оказавшись рядом и выглядывая в окно. — И что ты собрался с огром делать, а?

— Что, что, — вздохнул я. — Убивать его буду. Какие ещё варианты.

— Как⁈ — заорала на меня Юсупова. — Да ты себе представляешь!..

Но я не слушал. Схватил меч, запрыгнул на подоконник. Вдохнул и запел:

— Воздух выдержит только тех, только тех, кто верит в себя.

Сделал шаг. Воздух держал. Второй шаг, вниз, будто по невидимой лестнице. Уф, сработало! Всё же намерение важнее, герой песни-то вроде по прямой шёл.

Я как мог быстро спустился вниз, приняв по умолчанию, что невидимая лестница прямая и с одинаковыми ступеньками. Я её начаровал, так что будет такая, как я сказал!

— Стой, дурак! — заорала у меня за спиной Варвара.

Но я ж не дурак, так что могу считать, что это она не мне. Да и вообще стоять в воздухе — вот это уже реально дурость.

Хотя нет, переть в рукопашный бой на огра — вот дурость. М-да… Он и из окна смотрелся большим и страшным, а уж лицом к морде… Интересно, насколько у него вообще шкура прочная?

Рядом со мной на полусогнутых ногах приземлилась Петра. Уж не знаю, мог ли кто-то ещё воспользоваться моей невидимой лестницей, кроме меня, или для этого им требовалась вера в себя… Но белоглазая не стала заморачиваться, просто сиганула из окна. Прямо с недоеденным куском картошки в руке. Правда, она тут же сунула еду в рот и быстро прожевала. И, призвав алые клинки, кинулась на огра.

Огр взревел, отмахнулся мощной лапищей и, к моему удивлению, попал! Петра отлетела в сторону, несколько раз горизонтально перевернувшись в воздухе. К счастью, после падения почти сразу приподнялась, собираясь встать. Всё же её тело явно попрочнее человеческого. Ну, я это ещё ночью заметил… Я-то точно после такого удара костей не соберу. А в скорости мне с Петрой не тягаться. Так что честный бой с огром отменяется.

— Стой, не смей! — хрипло выкрикнула раненая девчонка позади меня.

Да-да, я уже понял, что лезть в открытый бой — это самоубийство. А я не вступаю в безнадёжный бой. И собираюсь выйти победителем.

Но это не та песенка, которая мне сейчас нужна.

— Странное чувство покоя, в прошлом тебя уже нет. В будущем ты превращён в нескончаемый свет!

Огр шагнул вперёд, занося левую лапищу, увенчанную когтями, размером с ножи. Огр заревел, обдав меня зловонным дыханием, какое бывает после трёхдневной непрерывной попойки, если закусывать водку соленьями и рыбными консервами вперемешку. Ну, нашёл кого этим пугать, я на той памятной пьянке ещё и с девушкой тогда целовался, а она пила и ела то же, что и все.

Огр засветился изнутри. Свет сперва пробился через глаза, разинутую пасть, потом просочился сквозь поры в серой шкуре. Слепящая вспышка, вознёсшийся в небеса столб света…

— Вот и наступило светлое будущее, — констатировал я, плюхнувшись задницей на траву и потирая глаза.

Так, надо учиться экспромтом перевирать слова песен под ситуацию. В данном случае вместо «в будущем» стоило спеть «немедля». А то ещё бы пара секунд настоящего, и у меня будущего уже не было бы.

Вот, спрашивается, зачем я вообще в окно-то выходил? Мог бы и из комнаты спеть. Я понимаю, что русский человек не строит планы, а силён импровизацией. Да и я не аудиоплеер с плейлистом, что вспомнится, то и спою. Но в конце концов, даже если бы не вспомнил эти строчки, мог огра всё той же горящей стрелой приголубить!

— Ты что натворил, идиот!

Я обернулся к истерящей девице и неодобрительно покачал головой. М-да, совсем у них тут плохо с выражениями благодарностей, никакого воспитания. Пороли мало, видать.

— Неправильные слова говоришь, — погрозил ей пальцем я. — Другие надо.

— Это какие? — захлопала глазами девица.

— «Благодарю тебя за спасение моей жизни, мой герой! За это я…»

Я осёкся, придержав свой длинный язык. После стресса от столкновения с огром, меня несло ещё хлеще обычного. Так что на ум лезли исключительно глупости, вроде: «Отдам тебе руку, сердце и остальные органы в придачу» в разных вариациях насчёт девичьей чести… Ну или упругой задницы, в том случае, если невинность надо хранить.

Я покосился на Петру, которая уже поднялась и вроде была в порядке. Снова перевёл взгляд на спасённую девицу.

Не-не, не надо мне такого счастья. Вот сейчас как ляпну, а она возьмёт и согласится. А я слишком беден для содержания большого гарема. Тут хоть Петру прокормить хватило бы средств, при её-то здоровом аппетите.

— «За это я дам тебе денег. Много денег», — закончил я.

— Да я тебя засужу, скотина! — завизжала она. — А ну верни моего ручного огра! Куда ты его дел⁈

— Ручного… — протянул я. — Может, даже дрессированного?

— Да, — уверенно кивнула девица.

С ума сойти. Она издевается? На то, что прикалывается, не похоже. Может, умишком двинулась?

— У тебя от камзола одни лоскуты, — указал я. — И, вроде, спина окровавлена. Мою подругу он зашиб. И ко мне пёр не обниматься.

— А кто вас сюда звал⁈ — возмутилась она. — У нас… У нас была тренировка! Он… Я…

Она покраснела и опустила взгляд.

— Он на тебя пёр с растопыренными когтями и вот такенной дубиной…

Я запнулся, потому что она раскраснелась ещё сильнее. Да уж, дела-а… Хотя вслух мне хотелось протянуть совсем другое слово. Но я ж культурный человек, аристократ, и вообще… Так что поматерюсь мысленно.

Я откинулся на спину, растянувшись на траве и глядя в высокое бесконечное небо Аустерлица с тихо ползущими по нему облаками. Мне б сюда ещё дуб…

— Триггер у меня такой! — выкрикнула девчонка. — И огр тоже сил набирается! Он мне от бабушки в наследство достался! От матери к дочери переходит в роду! Так моя мать, несколько лет назад, линию восточного фронта на семь километров сдвинула! После того, как… — Она запнулась, но ненадолго. — Верни огра!

— Может ли всемогущий Бог сотворить камень, который неспособен поднять? — вопросил я. — А я всё-таки не он. Хотя девушки со мной наедине иногда и кричали «О, боже мой!» Вот если б ты что-то такое кричала, я б и не полез. А ты орала панически. Вот и нету теперь огра. Был, да весь вышел.

— Киреева, отчислена, — прозвучал мужской голос. — Без огра ты совершенно бесполезна и слаба. Соловьёв, два выговора. За уничтожение чужого имущества. И за богохульство.

— Да пошёл ты, — отозвался я.

Очень уж мне его голос не понравился. Слишком весь такой бархатный, медоточивый. Будто у героя мелодрамы, который читает монолог о любви своей подружке. Да и рожа, вплывшая в поле моего зрения, слишком уж смазливая, обрамлённая длинными волнистыми каштановыми волосами. Так и хочется кулаком чуток подправить.

— Третий выговор за грубость наставнику, — продолжил он, не меняя тона. — Пройдите к ректору.

Я фыркнул. Вот уж ректора я могу не опасаться. Хотя многие тут, похоже, опасаются. Не зря же Троекурова с Вежлевой меня вчера искали в комнате, волновались.

— Как отчислена? — чуть не плача, выдавила Киреева. — Я же… Он же… Но…

— Такое зрелище мне испортил, Соловьёв, — покачал головой мужик, не обратив внимания на её бессвязные стенания.

Я сел на траве. Поднялся на ноги, подхватив меч. Зрелище ему, значит? Хентай с монстром вживую посмотреть хотел? А слэшер с расчленёнкой не желаешь?

Мне пришлось смотреть на противника снизу вверх. Потому что эта сволочь парила в воздухе, не касаясь ногами земли! Летающий кучерявый смазливый мужик в белом балахоне. И вокруг него, если присмотреться, тонкая золотистая аура… Так, я не понял?

— Это ищешь, Соловьёв? — вопросил он, голос внезапно из медоточивого стал громоподобным. А за его спиной расправились сияющие белым светом крылья. — Или это?

В руке у него возник столь же сияющий белоснежный меч. Что ж, отлично, а то на безоружного нападать как-то не аристократично ведь. Чёрный клинок в моей руке аж завибрировал в предвкушении. И я не заставил его долго ждать.