Проклятьем заклейменный

Глава 3 В комнате с белым потолком

— В комнате с белым потолком, с правом на надежду, — тихонечко пропел я.

Ну, первая ассоциация, какая возникла в голове. Кажется, я уже привыкаю вспоминать подходящие к ситуации строки из песен. Но, возможно, зря…

В груди болезненно кольнуло. Ну, хотя бы кожаные ремни её не стягивают, уже хорошо.

— Ты совсем дурной, Соловьёв⁈ — донёсся возмущённый голос моей соседки по палате.

А в том, что я в больничной палате, сомнений никаких не было. И лежу на койке, в одних трусах, прикрытый простынёй. А вот моя соседка в длиннополой больничной белой рубашке, похожей на ночнушку. Довольно скромной, да и ткань плотная, не просвечивает, но всё же очерчивает контуры её груди, достаточно внушительной для предположительно девятнадцатилетней девушки. Та самая девчонка с фингалом, которая прыгала в ров от наступающего демона.

— Не совсем, только местами, — отозвался я, стараясь не пялиться на интересные места её фигуры.

— Что-то не похоже, — фыркнула она. — Добить себя решил? Зачем сейчас-то чаровать?

— Да я в норме, — соврал я, натянув простыню повыше, чтобы прикрыть расплывшееся у меня на груди чёрное пятно, напоминающего раскинувшего щупальца осьминога.

— Да мне всё равно, — отмахнулась она. — Просто если ты сейчас тут сдохнешь, меня потом вопросами замучают.

Я в ответ пожал плечами. А где же «Спасибо, что спас от демона»? Коза неблагодарная. Хотя красивая, и фигурка загляденье, и длинная грива чёрных волос мне нравится. Такую удобно на кулак наматывать, когда… Хм… Ладно, лучше воздержусь от таких образов. А то она, похоже, та ещё стервозинка — до полноценной стервы пока не доросла. Конечно, такую приятно было бы «наказать», может, даже отшлёпать, но чтоб потом постоянно с ней не контактировать. А тут мы, видимо, учимся в одной Академии. Да и вообще оба аристократы, вряд ли в среде высокородных подобные случайные связи приветствуются.

— Постараюсь не слишком беспокоить тебя своей скоропостижной кончиной, — хмыкнул я. — Кстати, ты случайно не знаешь, где мои штаны?

Девчонка внезапно покраснела. Упс, кажется, я не совсем удачно подобрал слова… А она та ещё пошлячка, раз такие ассоциации! Так, не думай об этом… Демьян. Да, Демьян, надо привыкать к этому дурацкому имени и даже мысленно называть себя так.

— О штанах пока забудьте, господин Соловьёв, — строгим тоном изрекла вошедшая в палату медсестра.

Хотя, может, и врач. По белому халату не понять же. Но дамочка довольно молодая, лет тридцати… Ну, это по моим прежним меркам молодая, сейчас-то, выходит, лет на десять старше меня. М-да, вот к этому привыкнуть будет сложнее, чем к имени.

Потому что на мой вкус медсестра куда привлекательнее брюнетки-соседки. Всё же зрелая женская красота бьёт привлекательность юности, как флеш-рояль пару троек. И да, грешен — я не только пью и курю, но ещё и немного картёжник. Осуждаю себя за всё это, разумеется. Хотя по крупным ставкам никогда не играл, так, по мелочёвке с приятелями, можно сказать — на пиво.

Да и фигурка у медсестрички ещё более выдающаяся, чем у соседки. Вон аж верхняя пуговица халата не выдержала напора её достоинств и оторвалась, оставив только торчащую нитку. Правда, сам халат вполне приличный, чуть ниже колен. Но достаточно тонкий, чтобы заметить отсутствие на женщине лифчика.

— Вам без применения пыльцы фей отлёживаться не меньше двух недель, — продолжила медсестра тем же строгим тоном. — А вот вас, госпожа Вяземская, можно выписывать хоть сейчас.

— У меня растяжение! — возмутилась брюнетка, продемонстрировав забинтованную руку. — И многочисленные ушибы. И следы… — Она запнулась и покраснела. — Этот увалень прямо на меня свалился! И ручищи распустил!

Она ткнула пальцем в мою сторону. О, так вот за что мягкое я ухватился при падении! И, кажется, ухватился слишком сильно, аж следы от пальцев оставил! М-да, косяк, никогда со мной такого не случалось, чтоб я девушке синяки на груди наставил… Ну, может, разок. А уж чтоб случайно и в бессознательном состоянии — это вообще ни в какие ворота. И обидно. Полапал прелести юной красотульки, а не помню. Но теперь понимаю отсутствие от неё «Спасибо» и не в претензии.

— У меня была пыльца в кармане кителя, — сообщил я. — Так что не надо мне две недели постельного режима.

— Давайте по одному, — погрозила указательным пальцем медсестра. — Я не могу решать вопросы с вами обоими одновременно. Хотя…

Она задумалась и закусила тот самый палец, которым до того грозилась. Смотрелось это весьма… Ну, пусть будет просто весьма. Похоже, в моём новом теле чересчур бурлят гормоны, раз так неравнодушно отношусь к виду того, как женщина закусывает свой же палец. Хотя ассоциации от этого зрелища явно мои, родные.

— Можно решить сразу оба вопроса, если вы, госпожа Вяземская, вотрёте пыльцу в грудь господина Соловьёва.

— Я⁈ — возмущённо вскричала девчонка, покраснев, как помидор. — Да чтоб я! Да ни за что!

— Ну, как угодно, — пожала плечами медсестра. — Тогда выписываю вас. А растяжение и синяки сами заживут. Жизни они не угрожают.

— А что такого во втирании пыльцы мне в грудь? — не понял я.

Теперь румянец появился и на щеках медсестры… Да нет, наверное, она всё-таки врач. Ну да ладно, это для меня как-то неважно.

— Вы не знаете, как работает пыльца фей, господин Соловьёв? — вскинула брови медсестра.

— Зовите меня просто Демьян, — предложил я.

Женщина слегка улыбнулась и принялась теребить пальцами кончик перекинутой на грудь русой косы. Ух, всегда любил женщин с длинными волосами, а толстая коса — так вообще… А у неё волосы, пожалуй, даже подлиннее, чем у брюнетки Вяземской. И ухватить за косу проще, чем за распущенные локоны…

— И, боюсь, что я несколько подзабыл информацию о пыльце… Головой ударился, несколько раз.

— Ага, когда в детстве на пол роняли, — фыркнула Вяземская.

— Вот этого не помню, — равнодушно пожал плечами я.

Мне давно не восемнадцать, чтоб психовать от подобных детских подначек. И даже не стал подначивать в ответ, мол, ушибся, когда на тебя упал, не во всех местах ты мягкая… Девчонка и так бесится и смущается, зачем подливать масла в огонь.

Может, тут, в Академии, вообще бассейн есть и физкультура там. Даже у нас в школе был, а уж у дворян-то почему бы и нет. Ну вот и как она пойдёт в бассейн в купальнике, с синяками от моих пальцев на груди? Что окружающие подумают? Даже если заявить, что это демон облапал — оно, может, ещё неприличней выйдет!

— Пыльцу нужно втирать в кожу, — сообщила докторша, проигнорировав нашу пикировку. — Непременно живой плотью, тряпочкой какой-то не получится. И впитываться она будет в кожу обоюдно, если воздействие возможно.

— Воздействие? — вопросительно повторил я.

— Ой, ну ты тупой, Соловей! — не выдержала Вяземская.

Соловей? А что, неплохая кликуха! Получше, чем Демьяном зваться. Соловей-разбойник, ещё и магичу, когда насвистываю мотивчик! Хм, кстати, а сработает, если просто насвистывать без слов? Надо будет попробовать потом.

— Императрица вон своё величественное личико пыльцой натирает, так что в свои шестьдесят и на тридцать не смотрится. Да и ручки тоже, как…

— Как у младенца, — закончила за запнувшуюся девчонку докторша.

О, похоже, в этом мире тоже есть выражение «гладкое, как попка младенца», но девушка постеснялась его употребить.

— Также пыльца исцеляет раны и травмы, — продолжила докторша. — Но вот руки взрослого человека определённо слишком загрубелые, чтобы избежать воздействия пыльцы. И доводить их до состояния младенческих рук не имеет смысла, а порой и вредно. Например, стирая мозоли от рукояти клинка.

Кстати, а где мой чёрный клинок, упавший с неба по магическому призыву? Улетел обратно или остался? Неплохой меч-то, мне пригодился бы.

— Потому пыльцу крайне редко втирают в кожу руками. Разве что ранеными, в целях лечения обоих.

— А чем тогда втирают? — озадачился я.

— Ну-у… — докторша теперь тоже покраснела, а Вяземская давно лицом напоминала помидор. — Участками тела с наиболее нежной кожей… А там уж кому как удобнее…

Я воззрился на женщину, вскинув левую бровь и прищурив правый глаз. В общем, перекосило мою морду знатно…

Чё? Это она имела в виду то, что я подумал? Или моя мера испорченности, как жителя конца первой четверти двадцать первого века, владеющего интернетом, давно переполнила все эти меры? Ну, как в шутке насчёт того, что свою меру алкоголя надо знать, а мера как единица измерения — это двадцать шесть литров.

Правда, я до конца точно не понял, что докторша подразумевает. Потому что у меня возникло сразу несколько вариантов. Как минимум три.

— Погодите… — наконец, собрал мысли в кучу я. — У Вяземской как раз рука травмирована…

— Госпожи Вяземской, — тут же ехидно поправила меня девушка. — Уж если по фамилии обращаешься. Или уж зови нормально, по имени.

— Нет уж, госпожой тебе со мной точно не быть, — фыркнул я. — А имя забыл.

— Вот ты… — девушка прямо буквально заскрипела зубами, я это услышал. Зря она так, потом к стоматологам бегать замучается. — Изольда я!

Блин, где справедливость⁈ Почему она — Изольда, а я — Демьян⁈ Я-то думал тут у всех старорусски-посконные имена. Ан нет, кажись, это только мне маменька с папенькой так подсуропили… Тьфу, да что ж я сам на такую древнюю манеру речи скатываюсь даже в мыслях-то?

— Рукой тоже повтирает пыльцу немного. — Докторша снова проигнорировала наши пререкания. — И лицом, чтобы убрать синяк. И… Где ещё есть синяки и при этом нежная кожа.

Вяземская уже алела, как маков цвет. И не только лицом, шея тоже покраснела. Может и ниже, но там уже начинался ворот ночнушки, да к тому же девчонка прикрыла руками грудь.

Грудь, которой будет тереться о мой торс. Чтобы убрать синяки от моих пальцев и потом не расходовать пыльцу зазря… Хотя это под вопросом. Может, женщины это выдумали для того, чтоб магический лечебный эффект от пыльцы им таким образом подтяжку груди делал. Хотя в девятнадцать Изольде это точно пока без надобности.

— Или, если госпожа Вяземская не желает, я займусь вашим лечением сама.

На этих словах докторша потеребила верхнюю перламутровую пуговку халата, заставив меня сглотнуть. А может, просто послать Вяземскую с её синяками куда подальше, пускай выписывается? А мы с докторшей тут… Займёмся медицинскими процедурами. И, может, не только ими.

— Да желаю я, желаю, — проворчала Изольда. — Только пускай он глаза закроет и не смотрит!

— Вообще-то я бы хотел контролировать процесс на случай возможного нецелевого использования моей пыльцы, — тут же не согласился я.

Да что ж такое… Какая-то идиотская ситуация, будто в дурацком аниме! Две фигуристых красотки, одна помладше, другая чуть постарше, одна из которых точно будет тереться об меня голой грудью, и… При этом ничего эротического в этом действии не предполагается, чисто медицинская процедура. А распускать лапы в процессе с моей стороны будет как-то глупо. Ну, в отношении Изольды точно, она только психанёт. Вот с докторшей наедине — возможно. Но скорее это я себе придумал, потому как ситуация располагает.

И гормоны в теле бурлят. Если буду об этом размышлять, сейчас простыня встанет, как вигвам. Тогда Вяземская точно разорётся. И не факт, что меня вообще в итоге лечить станут.

Как Демьян собирался втирать себе пыльцу? Просто рукой, наплевав на лишний расход? Надеюсь, денщик Петька по плану не должен был в процессе участвовать… Тьфу ты! Остановись, воображенье, ты больно!

Докторша тем временем срезала повязку на руке Изольды скальпелем, который нашёлся на столике у двери. Найдя в шкафу мой китель, она извлекла из кармана пакет с пыльцой и вскрыла его тем же скальпелем. Сдёрнув простыню вниз, даже ниже, чем требовалось, она щедро сыпанула пыльцу мне на грудь. Этак четверть пакета разом. Пыльца зашипела, сразу вступив в реакцию с кожей, и начала впитываться.

— Очень тяжёлый случай, — прищёлкнула языком докторша. — Поначалу даже втирать не надо. Но потом всё же потребуется.

Ага, наверное, Демьян собирался только ослаблять распространение этой чёрной дребедени по чуть-чуть, обойдясь без втирания.

Изольда прикоснулась к моей груди запястьем, морщась при этом. Но стоило её коже коснуться пыльцы, болезненные гримасы сразу исчезли.

— Хватит, — остановила её докторша. — Теперь фингал.

— Я…

Вяземская успела только убрать руку и пискнуть, как докторша ухватила её за волосы и прижала к моей груди левой стороной лица. Смотрелось это… Специфично. Всего лишь к торсу ведь прижимается, да ещё и щекой. Но оттуда не так сложно скользнуть ниже…

— Всё.

Докторша оттащила девушку от меня. Я взглянул на её раскрасневшееся лицо, уже без зеленоватого оттенка синяка под глазом. А мне на грудь посыпалась ещё одна порция пыльцы. Я взглянул туда — ну да, чёрные осьминожьи щупальца чуток поубавились, но до полного исчезновения ещё далеко, вторая доза точно нужна.

— Теперь закройте глаза, господин Соловьёв, — велела докторша, достав из кармана халата повязку для сна, которую используют, когда свет мешает.

Подготовилась и всё спланировала заранее… Я послушно зажмурился и позволил надеть на себя повязку. А потом поверх ещё и женская рука легла, чтоб точно не подсматривал. Послышалось шуршание стягиваемой ночнушки.

В свои восемнадцать-девятнадцать я бы изо всех сил ругал Вселенную за то, что упустил такое зрелище. Хотя и одних ощущений от трущейся о моё тело женской груди хватило бы надолго… Сейчас — совсем другое дело.

Да, было приятно. И непроизвольную реакцию тела, вызванную гормонами, я остановить не смог. Да не особо и пытался. В какой-то момент Изольда издала странный звук, видимо, увидев, как вздыбились мои трусы. Тут же кто-то подтянул простыню повыше, но толку-то с этого. Всё равно вигвам там получился. А какой ещё реакции ждать от парня, к которому красивая девушка прижимается голой грудью? Пожалуй, я на это и в возрасте до перерождения всё же отреагировал бы точно так же.

— Всё, закончили? — спросил я, снова услышав шуршание.

— Ещё нет, подождите, господин Соловьёв! — торопливо проговорила докторша.

Ощущения прижимающегося ко мне тела будто усилилось. И… Да нет, не может же Изольда сразу с двух сторон прижиматься! Это как так? Очень интересно…

Снова шуршание одежды. Кто-то поправил простыню, случайно зацепив «вигвам». Хм, а случайно ли?

— Ещё пару минут полежите так, господин Соловьёв, — донёсся до меня голос.

Уже от двери, что ли? С закрытыми глазами остальные чувства обострились, так что я расслышал и то, как дверь закрылась. И сразу снял с глаз повязку.

В палате уже никого больше не было, Вяземская ушла вместе с докторшей. Зато я нашёл на кровати у себя под боком перламутровую пуговицу. Ага, значит, мне не примерещилось. Докторша всё же составила компанию Вяземской… Изольде, называть девушку по фамилии после всего того, что между нами только что было, уже как-то некультурно. Ха-ха…

Клеймо на груди никуда не делось, но вот расползающиеся от него чёрные линии исчезли. Пакет с пыльцой, опустевший почти наполовину, на тумбочке рядом. Одежда моя в шкафу, это я уже выяснил. Значит, пора мне отсюда выписываться.