Промахи и победы

Глава 6-8. Первый выстрел.

Могу без преувеличения сказать, что мой отец был заядлым охотником, и меня он сделал таким же. Пока я был совсем маленький, он просто брал меня на охоту, чтобы я смотрел и учился. Когда мне стукнуло шесть, он решил, что я достаточно подрос, чтобы держать ружьё. Мы с ним были на охоте, ходили по лесу, и тут он неожиданно спросил: «Хочешь выстрелить?». Я, естественно, согласился. Струхнул, что уж, но виду не подал. Во рту у меня пересохло, коленки дрожали. Ещё бы, ведь сейчас я буду стрелять! ПЕРВЫЙ РАЗ!

Отец достал бумажку и нарисовал утку, затем прикрепил бумажку на сучок дерева. Мы отошли на несколько шагов, он дал мне ружьё и показал, как нужно целиться. Я стоял и долго целился, держа ружьё непослушными руками, но, в итоге, смог выстрелить. Оказалось, это совсем не страшно. Когда мы подошли к дереву, то увидели, что в рисунок попало шесть дробин. Отец сказал: «Ну вот, эту утку ты, конечно, убил бы». Я очень был доволен!

Мой старший сын в своё время тоже получил такое предложение, только ему было пять лет. Я ему дал ружьё, и он выстрелил. И, как мне показалось, нисколько не испугался. Я даже удивился.

На охоту отец уезжал в пятницу вечером, а, раз я учился в субботу, то покупал билет на автобус и ехал до озера сорок километров, отец в определённое время встречал меня у дороги. Это когда я заранее купил билет на отцовские деньги. А когда не успевал купить билет, то брал его потом уже из своих средств. И до места приходилось идти пешком километров семь, ведь сотовых тогда ещё не было. Так постепенно я вышел на самоокупаемость. Всё было за мой счёт, и прибыль тоже.

Вот таким образом отец приучал меня зарабатывать деньги. Основы его обучения я применял и после, в других делах, ведь всё базируется на одних принципах. И, как это часто бывает, повторял я и плохое, ведь всё дублируется. При моих промахах отец часто вставлял крепкое словцо. Некоторое время я это терпел, а потом поставил условие: если он ещё раз выматерится, я перестану с ним ездить. На этот ультиматум отец только усмехнулся. Всё осталось, как было, а мне пришлось перестать ездить с ним на охоту и рыбалку, хотя я был заядлым охотником. Но это было позже. Люди не делают, что ты им говоришь, они повторяют то, что ты делаешь. Так и я очень часто матерился – и на детей, и на жену, и на подчинённых. Мне удалось избавиться от этого порока, читая Евангелие, я понял, что доброта и любовь оказывают лучшее воздействие, чем наказание. А наказание словом – самое сильное.

На охоту он ездил в Курганскую область. Место, которое он облюбовал, находилось в двухстах километрах от нашего города, и этот путь он проделывал на велосипеде с мотором, с лодкой на прицепе, позже – на мотоцикле. Я поражался упорству отца, его решительности и приверженности этому занятию. Он ездил один. Ночевал в лесу, часто в незнакомых местах. Приехав на новое место, он всегда изучал местность так хорошо, что потом знал, где какой ручей течёт и где растёт какое дерево.

В Курганской области у него были друзья. У него везде были друзья, которые очень радушно принимали его, а также и меня, у себя дома на ночлег. С нами часто ездила мама, там она собирала ягоды. Помню, мы собрали пять вёдер дикой вишни. Два ведра продали и купили на эти деньги сахар. И сварили из трёх вёдер варенье. Всё это были заготовки на зиму. Мне разрешали есть варенье, сколько я хочу. Когда я его ел, отец спросил меня: «Какое варенье самое вкусное?», я, с полным ртом, ответил: «Ышневое!», то есть вишнёвое.

P.S. 21.08.2024. Я, иногда перечитывая книгу, что-то вспоминаю. Вот я и решил делать такие вставки с указанием даты. Будучи в гостях у курганских, я был свидетелем радостного, для них, события. Глава семьи пришёл домой с сообщением, что им выделили для покупки мотоцикл «Урал». По тем временам это очень хороший транспорт. Мотоцикл с люлькой – боковым прицепом. Да, раньше к свободной продаже мотоциклы, автомобили, да и многие другие вещи были недоступны. Мы сейчас говорим, что плохо живём. Но, имея деньги, можно покупать всё, что доступно к продаже. Не имея денег, можно брать в кредит. А к продаже доступно практически всё. Я помню радость всей семьи о выделенном транспорте. Нужно было собрать по родственникам недостающие деньги и ехать за покупкой. Помню, как мы, пацаны, обтирали своими штанами блестящую технику. Вот почему сейчас люди не довольны жизнью? Видимо, просто потому, что всем всё доступно. Но имеют не все из-за своей нерасторопности. И, поэтому, завидуя, вспоминают «лучшее» прошлое. Имущих было мало.

Последнее время он облюбовал озеро Большое Кабанье, там их два рядом – Малое и Большое. Сначала мы ездили на Большое Кабанье. Отец разведал среди камышей участок чистой воды, называлась эта часть воды – галлия. Он однажды заметил, что утки кружат над этим местом и идут на посадку, и отец решил там поохотиться на открытие сезона. Мы протащили туда лодку. Тащить было трудно: идти надо было по колено в воде, а дно было илистое, ноги сильно увязали, что делало и так непростой переход мучительным. Но наши труды были вознаграждены сполна.

Галлия была метров сто длиной и пятьдесят шириной. Мы заняли позицию у разных краёв в камышах. Отец сидел в лодке, а я – на специальном помосте, который мы соорудили заранее. Вбили четыре кола под углы, а сверху прибили деревянный помост. Было очень удобно стрелять, я стоял, как на земле. Ждать пришлось недолго, со всех сторон к этому месту начали слетаться утки. Мы стреляли исключительно по уткам, опустившимся на воду, ну, может, пару раз и сбили тех, что ушли в полёт. Скажу так – за тот раз отец добыл пятьдесят шесть уток, а я сорок – это было очень много. Прослышав о нашей удаче, многие потом хотели занять это место, но мы приезжали с отцом за три дня до открытия сезона охоты и сторожили его.

Всех уток, что мы добывали честным трудом, обрабатывала мама, а потом часть продавала на базаре, и эти деньги тоже шли в семейный бюджет. Когда я был молод, мне очень нравилось охотиться, и дело было не только в азарте. Дело было в пище и деньгах. Всё было правильно: тебе нечего есть – иди и убей зверя, съешь его, а, если что-то остаётся, – продай. Позже, когда я стал жить лучше, охота стала хобби, а ещё позже для меня это стало походить на обыкновенное убийство, и я перестал охотиться.

Когда отец исследовал Большое Кабанье и всё, что было вокруг, он стал ездить на Малое Кабанье. Там жили несколько семей казахов, семь или восемь, потом и они разъехались. Осталась одна семья. К ним отец и ездил. У них был дом, и мы там останавливались на ночлег. Отец им делал разные детали для ремонта и быта, всё записывал, а потом брал оплату баранами по осени. Их забивали, и мы хранили их на холоде. Меня в своё время поразило, что стол у них низкий, и сидят на полу, подогнув под себя ноги. Нас угощали мясом и чаем. Потом гостям стелили на полу, в другой комнате спали хозяева. Прожили они у озера недолго, переехали вслед за остальными в деревню. Вскоре старого казаха парализовало, не выдержал он деревенской суеты, ему степь и свобода были нужны, а молодёжи – танцы и клуб: не хотели они жить на природе, как кочевники. Охота на этом озере была хуже, но рыба ловилась хорошо. Нас это устраивало, потому что нам не надо было столько дичи, а жить и ночевать в тепле было удобней.