Пропаданка

Глава 23 Академия магии

Варя не знала, какой на вид дворец местного императора, к которому им ещё предстоит отправиться позже, но почему-то у неё сложилось впечатление, что Академия магии Синтхона совершенно не уступает главному дворцу Империи по красоте и величию. Потому что была действительно красивой и величественной.

Во-первых, это был целый ансамбль зданий и башен крепости, расположенных на возвышенности и от этого казавшихся ещё более высокими. Во-вторых, прослеживалась похожая архитектурная традиция, как в замке Морнэмира: что-то готичное, но с барельефами растительных элементов, а ещё фигурами людей, то есть эльфов. Варя отметила явные совпадения «эльфийского стиля». Только, в отличие от серого замка Морнэмира, здесь использовали какой-то беловато-бежевый камень очень приятного оттенка. Материал немного блестел крупинками на солнце в местах обработки и сколах. Возможно, это был какой-то мрамор или нечто подобное. Варя не особо разбиралась в геологии или строительстве.

Камил и Ивенгил, молодые эльфы, которые их сопровождали, были друзьями Эсфиры и наперебой рассказывали им, что тут и как. Пристроившийся рядом Владиил тоже внимательно слушал, периодически что-то спрашивая, и Варя вспомнила, что тот вроде бы был не в курсе о том, что тут есть настоящая магия. Вот как? Если даже интернет этим пестрел? Но, может, и правда считал, что всё это научные разработки, замаскированные под волшебство.

Камил упомянул, что местные незатейливо называют заинтересовавший Варю «мрамор» «шáкур», то есть «солнечный камень». Таким же материалом были построены либо облицованы стены и многие каменные дома Синтхона, так что напрашивалась мысль о том, что этот «шакур» добывали где-то поблизости или местные горы, покрытые лиственными лесами, состоят из этого камня.

Когда они въехали в Академический мини-город, то на его воротах и стене вокруг, приличной такой стене, был шикарный и очень искусно выполненный барельеф, который вроде как рассказывал о приходе эльфов с небесных чертогов и о том, что они поделились магией с людьми. Так сказать, немного сместили акценты того, что было в реальности, но кто это помнит. С учётом общего цвета стен и блестящей обработки шакура с небольшим добавлением как будто позолоты или какой-то краски, подчёркивающей красоту камня, выходило «дорого-богато» и одновременно весьма симпатично.

Впрочем, с подачи Камила, который, как заправский гид, попросил их рассмотреть барельеф поближе, Варя поняла, что необычный эффект сотворён вовсе не краской, а ювелирной обработкой камня, который в нужных местах буквально был огранён, и эти грани при свете солнца давали большую «блескучесть».

Варя подумала, что, возможно, даже что-то магическое, так как сотворить такое руками, а не техникой, да ещё и много веков назад ей просто не представлялось возможным.

Было страшно задуматься, сколько же лет создавали всю эту красоту, потому что внутри всё тоже было очень монументально и по-эльфийски эстетично. При этом от взгляда Вари не укрылось, что у этого Академгородка явно есть что-то вроде собственной стражи, одетой в единую тёмно-синюю униформу с белыми манжетами и кантом и жёлтыми галунами. Вполне красивую и на вид удобную.

Также имелись сторожевые башни, массивные ворота с железной решеткой, а толщина стен вокруг была не менее пяти метров.

На вопрос Владиила о причинах подобной фортификации Ивенгил зачитал целую лекцию, объясняя, что Академия со времён своего основания является также и настоящей боевой крепостью для сдерживания прохода дальше на Серебристый Лес или в Белгарское княжество со стороны Низама и Икедона.

В общем, расположили и заложили эту крепость не абы как, а на очень важной точке и своего рода перекрёстке дорог, где могли пройти армии. Но за всё время её существования, а Академия всего на пару лет младше, чем основание империи Аслах, то есть более чем за тысячелетнюю историю, её пытались захватить всего один раз, в пятьсот двадцать четвёртом году. Тогда крепость ещё не была до конца отстроена внутри, но уже имела укрепления и центральное здание, тогда уж точно поражавшее воображение местных.

Это сейчас Академия располагается практически в сердце Аслаха, в пятьсот двадцать четвёртом Империя ещё состояла из трёх княжеств — Ала, Белгарского и Эльфийского — и подверглась нападению армии Икедона, которую зажало между крепостью Академии и Синтхонским гарнизоном. И тот первый и единственный бой за Академию был весьма показательным. Настолько мощным, так маги хорошо показали себя, что тогда к маленькой империи поспешил присоединиться Исхор, а затем и пошло продвижение за Чёрные горы. Да и про магов все узнали, и сюда потянулись ученики со всех стран.

Кстати, это событие, то есть сражение за Академию, тоже нашло отражение в одном из барельефов на центральном здании, высотой в основных пять этажей и шпилем ещё этажа на три.

— А кстати, — Варя снова обратилась к разговорчивому и, казалось, всё знающему Ивенгилу, — я видела нечто похожее по архитектуре в Слуте, в замке Игнерокс, — почему-то название на слутском сразу запало и запомнилось. — Морнэмир сказал, что он сам придумал проект, так как имел образование архитектора. А кто проектировал Академию?

— Ого, так ты знакома с Морнэмиром? — оживился Камил, переглянувшись с Ивенгилом. — Мы его уже не застали в Серебристом Лесу, но он — легенда. О, кстати да, он точно был одним из архитекторов Академии магии, но там работала команда из пяти эльфов, насколько я помню, всё же сама видишь, насколько тут всё… — кивнул Камил, окидывая взглядом что-то вроде центральной площади, вокруг которой располагались здания и небольшие сады с деревьями.

У самой Академии явно было несколько корпусов, потом угадывалось что-то вроде общежития, а дома поменьше, стоящие отдельно, явно принадлежали преподавателям. Всё компактно, красиво, чисто и очень исторично. Перед входом в Академию стоял памятник, и Варя легко узнала Тариона, который был задрапирован в плащ и держал в изящных руках большую и толстую книгу. На постаменте были вырезаны слова, и она поняла только аласинский и русский, то есть эльфийский по-местному.

— «Знание — ключ к этому миру», — прочитала Эсфира вслух. — Красивая статуя.

— Изящная работа, — покивала Розара. — Я такие статуи только в музее античности видела, когда словно в камне люди… То есть эльфы застыли.

Варя поискала взглядом Тариона, который, кажется, присоединился к их процессии буквально перед самыми воротами. По крайней мере, выехал на аргамаке вперёд, когда они там оказались, сразу вызвав в голове кучу вопросов по поводу Эллери, которую забрали на ярмарке.

Варе было интересно, как у эльфов обстоит с законами и наказаниями. Есть ли какая-то своя тюрьма. Так что Варе то мерещились средневековые ужасы с пытками и казнями-развлечениями, то какой-нибудь простенький «домашний арест» с телевизором и интернетом. Она и сама не знала, какую меру наказания посчитала бы достаточной, и по правде не то, чтобы совсем не злилась на то, как поступила с ней Эллери и её мать, но… Скорее просто хотела, чтобы ничего подобного больше не повторялось никогда. А ведь эльфы и фойна живут очень долго. В общем, стоило начать обо всём этом думать, как настроение, которое сильно поднялось при виде великолепия Академии, начало скатываться вниз.

К тому же Варя мысленно обругала себя, потому что вот вроде уже решила, что во что бы то ни стало вернётся домой, и тут же что-то планирует на пару будущих сотен лет вперёд. Ну не глупость ли⁈

— У тебя такое лицо, будто ты хочешь устроить вандализм со статуей нашего юного батюшки, — привёл в чувство голос Эсфиры.

— Что?.. Нет, я просто… Задумалась, — вздохнула Варя.

— С другой стороны, — понизив голос, шепнула подруга, — с этим ритуалом, о котором ты говорила… Ты могла бы перестать быть его дочерью. Сестрой, пожалуй, нет, но что, нет во всём Серебристом Лесу эльфа, который бы исполнил ритуал нового изменения в лучшую сторону?

— Ч-что? — моргнула Варя.

— У вас какие-то особенные с ним отношения, вот я и подумала, — пожала плечами Эсфира, а потом и вовсе захихикала: — Как хорошая дочь, я должна позаботиться о своём папочке, пусть и магическом.

— Ты думаешь, что он и я?.. — Варя ощутила, как запекло щёки. — Но мы. Э… Просто друзья… — и память тут же подкинула ей грустное лицо Тариона, когда тот говорил, что среди них ему кто-то нравится, а ещё когда они узнали, что она его дочь, что она успела немного влюбиться в этого эльфийского принца.

— Ну вдруг? — пожала плечами Эсфира. — Это один из выходов. Реально такое бы сработало. У Тариона хоть какой-то выбор будет, а ты и вовсе и с ним, и не с ним при желании. Я тебя поддерживаю в любом решении, но, блин, Варя, подумай очень хорошо над своими шансами и дальнейшей жизнью не на пару месяцев вперёд с этими твоими конкурсами, а на десяток лет хотя бы, — с этими словами Эсфира улыбнулась своим друзьям, которые проводили их до Академии, и отошла, явно решив дать ей время и пространство подумать.

И против воли Варя начала размышлять о том, что совершить повторный ритуал наверняка смог бы Морнэмир, вот только расстались они не то чтобы… Кажется, она уже допускала такую мысль, но почти сразу от неё отмахнулась. Варя совсем не была уверена, что Чёрный эльф захочет, чтобы она стала его дочерью. К тому же, вспомнив Морнэмира, Варя задумалась про обстоятельства встречи с ним… Ведь получается, ей кто-то помог… Написал его имя в блокноте и про Слут. Иначе как бы она вообще узнала о его существовании и связалась с ним? Да, конечно, Тарион по сути добрался до неё первым, но не знай Варя, что помощь близка, возможно, и не смогла бы так долго сопротивляться и изо всех сил держаться в той страшной ситуации. Так что помощь внезапного союзника точно была не лишней и, наверное, могла считаться смягчающим обстоятельством. К тому же, если это была Эллери, то, вероятно, у той в какой-то момент проснулась совесть, и, может, она не могла ослушаться мать, которая ей в уши что-то напела.

В голове метались разные мысли, но преобладала брошенная подругой идея, которая странным образом захватила и взбудоражила. Так что когда они дальше куда-то пошли, Варя всё пыталась сосредоточиться, слушать экскурсию, но в голове совершенно ничего не откладывалось, влетало в одно ухо, а вылетало из другого.

Внутри Академия не уступала внутреннему убранству, всё было симпатично, но гораздо проще, чем в том же Екатерининском дворце в бывшем Царском Селе, где они были с классом на экскурсии. Учебные классы-лектории не отличались от самых обычных, разве что интерес представляла магическая арена, похожая на маленький цирк с круглой ареной и похожим на цирковой невысоким подиумом, по которому обычно бегают собачки или обезьянки. Здесь же внутри подиума находится магический конструкт, создающий магический щит на время поединка. Чтобы не прилетело зрителям или от зрителей. Также Тарион сказал весьма заинтересованному, как тут и что устроено, брату, что тут сердце защиты и в случае опасности ученикам положено собраться на арене и активировать эту защиту по какому-то там протоколу безопасности. Варя даже хихикнула от неожиданности, потому что ей показалось смешным сочетание магии, магических турниров, арены и протокола безопасности. Звучало это прикольно и позволило наконец сосредоточиться на происходящем.

А то что-то она так испереживалась и ушла в свои мысли, что уже и не знала, что сама себе придумала насчёт Тариона и его чувств, а что реально было. И что ей с этой внезапной идеей от Эсфиры вообще делать⁈ Конечно, стоило поговорить с Тарионом, Варя надеялась, что тот как-то хотя бы перед самым ритуалом с ней поговорит, возможно, попытается отговорить, и тогда…

Они прошли в ещё один зал, который можно было назвать «магическим» и одновременно «шедевром искусства». Очень большой, с расписанными стенами и потолками и красивой каменной мозаикой на полу. Основными темами, конечно, были эльфы и развитие магических наук. Варя замерла перед стеной, которая, кажется, описывала проявление разных магических Даров или что-то такое.

Изначально её привлекло изображение мужчины в вуали на одной из фресок. Но потом стало ясно, что это что-то вроде сокрытия, тем более нечто подобное она видела у Эсфиры. Не очень понятный юноша с персиком. Потом был Дар, точно связанный с растениями: там мужчина выращивал небольшое деревце в руках, очень проходившее на мэллорн. Дар силы: тут Варя решила, что, возможно, у неё такой, вспомнив свои приключения в Икене и то, как она таскала под адреналином огромную балку засова.

Затем следовал рисунок парня, который что-то размешивал в котелке, а вокруг была явная зельеварня, как в сериале про Гарри Поттера, так что Варя определила это как зельеварение — или, может, какой-то аналог аптекаря или лекаря. На следующей фреске изображался ювелир или какой-то артефактор, причём Варя без труда узнала в чертах лица «модели» Элроха, того самого, кто ещё сделал много знакомых Варе фойна и прославился своими артефактами. Она вспомнила, что всё хотела узнать о судьбе своего колье с листиком и постоянно что-то её отвлекало.

Вот и сейчас не успела она толком рассмотреть стену с «дарами магии», как в залу вошла небольшая делегация встречающих во главе с ректором Академии, который, кстати, был фойна, но не эльфом, как Варя изначально предположила. Впрочем, подумалось ей так из-за довольно светлых волос дядечки, которые при ближайшем рассмотрении оказались благородной сединой, а длина его ушей была скрыта своеобразной тиарой: то ли какой-то статусной регалией, то ли просто украшением.

Издалека так точно походил на помпезно вырядившегося эльфа из всяких фильмов по Толкиену, и Варе подумалось, что, может, это так специально, чтобы приблизиться к местным «небожителям» и показать близкое к ним родство.

— Позвольте представиться, фойна Раорох из Дома Интенгейла, шестнадцатый ректор Академии Магии Синтхона, — назвался им этот дядечка, у которого были пронзительные синие глаза и приятные благородные черты худого лица. Имя Интенгейла Варя вроде бы не слышала, но, может, видела, так как на кого-то эльфа из Серебристого Леса Раорох точно походил.

Судя по наличию седины, дядечка явно был уже в приличном возрасте для фойна. Может, сто восемьдесят, а то и двести лет, — но был совершенно прям, с великолепной осанкой и весь из себя благообразный, а на лицо так и вовсе как будто не такой и старый. Но Тарион, кажется, говорил, что фойна стареют иначе, чем люди.

Сопровождавшие ректора мужчины терялись на его фоне и выглядели как типичные учителя или католические священники, или учителя в католической школе — такие возникли ассоциации в связи с постными лицами и тёмными одеждами с белыми воротничками и манжетами. Их представили, но Варя снова отвлеклась и прослушала.

Ректор Раорох тоже обратил их внимание на ту фреску с «дарами магии» и подтвердил догадку Вари насчёт того, что нарисованы именно Дары и направления местной магии. То, что Варя мысленно назвала «сокрытием», называлось в переводе с аласинского, на котором здесь преподавали, «аура-вуаль», это было скорее ментальной магией, которая подразумевала не только защиту собственного разума, но, при должном развитии, и чтение чужих мыслей при внедрении и покрытие «вуалью» других.

Следующий Дар назывался «исхам», то есть «сладкий фрукт», как раз тот самый непонятный юноша, который кушал персик. Оказалось, что это что-то вроде шарма и особой привлекательности. Носитель подобного Дара, который, кстати, встречался довольно редко, в зачаточном состоянии влиял только на животных, но при серьёзном развитии носитель Дара мог целенаправленно вскружить голову и влюбить в себя существо противоположного пола.

С Даром ботаники Варя угадала верно, растительная магия весьма почиталась в Аслахе, и половина местного сельского хозяйства держалась на магах-друидах. Кроме «понимания» растений они могли влиять на их рост, а также культивировать нужные свойства саженцам. По рассказу ректора Раороха, из-за востребованности почти половина уроков Академии проходит на тему местной биологии.

— А разве Дар не определяет, каким будет маг? — удивлённо уточнила Розара.

— Что вы, — усмехнулся ректор. — Изначальный Дар лишь определяет то направление магии, которое будет вам даваться легче остальных. Оно лишь облегчает поиск тех, кто магии может выучиться в принципе. Терпение и труд — вот залог успеха. Конечно, мы не заставляем наших студентов получить все десять колец спектра магии, но два-три получает практически восемьдесят процентов наших учеников.

— Кольца спектра магии? Это что такое? — спросил Владиил, но он вообще всем очень живо интересовался и задавал вопросы и Тариону, и Камилу с Ивенгилом.

— Если вы приглядитесь, то увидите, что фрески на этой стене имеют разные цветовые окантовки. Это и есть принятый для той или иной магии цвет. Того же цвета, добившись определённых успехов, маг получает кольцо. Ученики — простые цветные, а вот мастера — кольца с камнем, чаще всего с эленхаймами, в которые можно вкладывать заклинания.

Варя невольно вспомнила того мага, которого видела в Арске. Мерсис… имя уже забылось, но у того вредного толстячка в халате точно были кольца на пальцах, правда, она обратила внимание лишь на камни, а что у колец были свои цвета, даже не заметила. Из-за чего возникал вопрос.

— А скажите, фойна Раорох, у каждого Дара ещё и какой-то свой палец на руке? — спросила Варя, не утерпев. — Однажды я видела в Икене мага, у которого были кольца на каждом пальце. Правда, я видела только камни, не цвета ободка.

— Хм… Вообще, как такового пальца для каждого из Даров нет, и я знаю лишь одного мага, по праву овладевшего всеми десятью кольцами спектра. Другим, боюсь, такое не под силу, — задумчиво ответил ректор. — Но многие… м… амбициозные маги… носят дублирующие кольца, чтобы казаться значимей в глазах непосвящённых обывателей. К тому же в кольцах можно хранить определённые заклинания или сделать их артефактами.

— А что это за маг, который действительно овладел всеми десятью кольцами магического спектра? — поинтересовалась Санна.

— Пресветлый Принц Эльдар Тарион Прекрасный Высокомудрый, — поклонился за их спины Раорох, и, дружно обернувшись, они посмотрели на Тариона. Правда, никаких колец на его пальцах Варя не видела ни раньше, ни сейчас.

— Папочка? — ехидно сказала Эсфира.

— Папочка, покажи! — подхватили близняшки, захихикав.

Даже обычно серьёзная Дэльма состроила что-то вроде умилительной мордочки. Девчонки дружно засмеялись, Варе тоже стало смешно, особенно от вытянувшегося лица ректора и его сопровождающих. Ну правильно, несмотря на своё тысячелетие Тарион выглядел скорее юношей, чем бравым отцом стольких дочерей. Да и наверняка про дочерей тут впервые слышат. А если учесть, что «принц эльфов» и вовсе не женат здесь официально… наверняка это всё родит кучу пересудов. С другой стороны, может, решат, что у него просто жена была в Благословенном Царстве и вот оттуда дочки приехали погостить… Или жёны. Целый гарем… Они с девочками всё-таки были очень разными по типажу. Варе даже любопытно стало, какую «официальную версию» про них подготовили. Наверняка же есть такая?

В конце концов, поддавшись на их совместные уговоры, тяжело вздохнув и спрятав улыбку, Тарион сдался и подошёл к ним поближе. Он взмахнул рукой, и на его пальцах проявились не кольца, а скорее татуировки разных цветов. Даже ректор ахнул и быстро пояснил, что магические татуировки появляются у кого-то вроде супер-пупер магов как условие мастерства и контроля над магией. Кстати, ширина этих колец была разной, сильно бросались в глаза чёрное на безымянном пальце левой руки и лилово-фиолетовое на правом большом пальце: они были ярче и шире всех остальных, и наверняка это тоже что-то означало.

Чуть позже вследствие града вопросов от Владиила они узнали, у какой способности какой цвет магического спектра. У ментальной — белый, у магии привлекательности — розовый, у растительной магии ожидаемо зелёный, у физической магии, к которой относили вообще разные превышения человеческих способностей, будь то сила, скорость или острое зрение, на удивление, красный. Хотя Варя подумала, что красной будет какая-нибудь магия огня. Но магия огня относилась к стихийному Дару вместе с магией воздуха, воды и земли, и они имели общий коричневый цвет.

— И что, прямо совсем никак не делятся? Стихийный маг может управлять всеми стихиями? — спросила Эсфира.

— Встречаются и такие, — кивнул ректор, — но редко, чаще всего маг стихии тяготеет к какой-то одной и развивает одну или две. На кольцах стихийников иногда рисуют знаки того элемента, которые он освоил.

В итоге выяснилось, что у них в Академии с классификацией всё в порядке, просто «корневых» Даров десять, а всё остальное прописывается либо знаками, либо какой-то степенью вроде «ученик», «подмастерье», «мастер», «гранд-мастер», «магистр». Тарион был аж целым архимагистром. Видимо, специально для него придумали.

Отдельно была магия созидания, то есть что-то вроде артефакторики и трансфигурации в одном флаконе, то есть всё, что касалось разных артефактов, изменения структуры материалов и всего такого прочего. Магия созидания имела серебристый цвет.

Магия целительства — золотой. Один из самых ценных и редких и одновременно тот, которому невероятно сложно научиться, если изначального Дара нет. В Аслахе имелись потомственные целители, и, как оказалось, ректор был одним из них, упомянув своего отца, который даже открыл отдельную школу целительства без магии. Тогда Варя поняла, что могла слышать о нём, когда они болтали с Морнэмиром и Тарионом про их успехи в исследованиях Пятого мира и те упоминали, что среди них есть основатель местной хирургической школы или чего-то такого. Видимо, как раз это Интенгейл и был.

Магия знаков — официально «лиловый». И к этой магии относили «волшебство», созданное вербально или посредством начертания специальных знаков в воздухе либо на земле. Варе вспомнился тот магический круг в элронде Серебристого Леса, в котором их превратили в эльфиек. Неудивительно, что у Тариона было «прокачанное» кольцо такого цвета. Магия знаков наравне с растительной зелёной магией также была основной дисциплиной в Академии и, со слов ректора, была наиболее перспективна и изучена.

Магию пространства символизировал чёрный, и Варя поняла, что это как раз та магия, благодаря которой Тарион «прыгал» на расстояние взгляда. Десятым Даром с глубоким синим цветом являлась магия иллюзий. На фреске молодой человек играл на флейте и за ним шли животные. Напоминало известную сказку про крысолова. Посредством этой магии, в зависимости от способностей, можно было создать видимость того, чего нет, как в пространстве, так и в голове какого-то одного человека. Считалась одной из самых сложных наук, а живых мастеров иллюзий во всём Аслахе можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Но выходило, что всё, что не растительная магия и магия знаков, всё «редкость», и, по сути, каждый студент изучал три основные дисциплины магии: ботанику, «волшебство» и свою собственную магию, которая ему досталась по наследству или по благословению Ша. Ну или всего две, если среди своих Даров будут самые распространённые.

Впрочем, третьей по «популярности» оказалась стихийная магия, и она чаще всего являлась изначальным Даром у подавляющего большинства абитуриентов, но Академия, со слов ректора, учила тех, кто был одарён магией растениеводства Благословенным Царством, именно стихийной магии: чаще всего водной или земляной, так как они хорошо отзывались у друидского Дара, а те, кто был благословлён магией знаков, чаще всего выбирали огненную или воздушную магию.

Вопросов у них было море, особенно у Владиила. Впрочем, даже Варя задала парочку, не утерпев, и ректор почти на все ответил.

Оказалось, что даже при наличии Дара развить магию довольно сложно. И хотя ученикам дают хорошую теоретическую базу, на практике у них едва ли получается овладеть каким-то одним оттенком нужного спектра за время своего обучения, которое длится не много не мало, а целых шестнадцать лет, начиная с пятнадцати. Впрочем, возрастное условие оказалось только для нижнего предела: верхнего не существовало.

Завязано это было ещё и на то, что магический резерв — вещь конечная, и его нужно было восполнять всякими медитациями или поглощениями магии, то есть не так много попыток для тренировки.

Как Варя поняла из недомолвок, получалось, что те, кто мог себе позволить эленхаймы или персональных наставников-доноров магии, те продвигались побыстрей. Ну или действительно, как Тарион, надо тысячелетиями раскачиваться и тренироваться. И то даже у него возникали трудности, если вспомнить их путешествие из Икены.

У фойна хотя бы было побольше времени на то, чтобы учиться управлять Дарами. А вот люди-ученики в основном учились по «укороченной программе», то есть работали только над своим Даром и одной дополнительной дисциплиной. Наверное, они входили в те двадцать процентов, о которых упомянул ректор в начале.

— Мне сообщили, что вы обнаружили в себе Дары, — закончил их встречу ректор Раорох. — Академия готова предоставить вам резервные места для обучения после прохождения проверки.

Да, как оказалось, каменная мозаика на полу, сделанная разными цветами, не просто для красоты, она ещё и некий «определитель Дара» у соискателя. В начале года в Синтхон съезжаются все желающие проверить себя или своих детей на магический Дар и попытаться поступить в Академию.

— Что ж, тогда давайте приступим…