Пророчество Черной Исабель

4

Когда Исабель, сонно щурясь, открыла глаза, она поняла, что приглушенный гул, во сне показавшийся ей отдаленными раскатами грома, – это всего лишь мужские голоса, доносившиеся снизу, из кладовой. Слов девушка не разобрала, но узнала голоса своих солдат и слуг. Она поморгала, прогоняя сонную истому, и, окончательно проснувшись, огляделась.

Она лежала на скромном ложе, заботливо приготовленном из соломы и нескольких одеял, и больше в просторной сводчатой кухне не было ни души. Похоже, она проспала довольно долго: дрова в очаге уже почти прогорели. Взглянув на висевший над ним пустой железный котел, Исабель вспомнила, с какой жадностью изголодавшиеся обитатели замка набросились на наваристый суп из кроличьего мяса и остатков овса.

По настоянию Линдсея и Юстаса Исабель тоже поела, хотя ей совсем не хотелось есть после мучительной процедуры прижигания ран, которой подверг ее Линдсей.

Вспомнив, как раскаленный докрасна кончик его кинжала касался ее раненой плоти, Исабель поежилась: от невыносимой боли она на несколько мгновений потеряла сознание. Когда она пришла в себя, Линдсей ласково обнял ее и виновато шепнул:

– Простите меня…

Конечно, он сразу же получил прощение, да она и не держала на него зла, ведь он причинил ей боль ради ее же блага: когда нет под рукой лекарств, прижигание – единственный способ избавиться от дурной крови.

Исабель вспомнила его теплые сильные руки у себя на плечах, и объятия Линдсея показались ей удивительным, дарящим покой и негу сном, который невозможен наяву.

Морщась от боли, девушка с трудом села и привалилась спиной к стене. После прижигания Линдсей тщательно перевязал ее раны бинтами, сделанными из простыни, а потом прибинтовал раненую руку к туловищу, что немного облегчило ее страдания теперь, когда Исабель начала двигаться.

В темном окне на другом конце кухни мелькнула огненная вспышка. «Зажигательные стрелы, – с тревогой подумала она. – Что там творится?»

Обуреваемая беспокойством, она медленно поднялась сначала на колени, потом на ноги и чуть не упала от страшной боли, пронзившей голень, но все же превозмогла себя и, тяжело припадая на раненую ногу, направилась к окну.

У нее сразу закружилась голова, стеснило грудь: сказывались голод, нервное напряжение и потеря крови. Постояв, чтобы немного прийти в себя, девушка выглянула наружу.

Высокие стены замка освещала сверху луна, но внизу, во дворе, было темно. Когда глаза привыкли к мраку, Исабель заметила, что тайная калитка в наружной стене открыта. Возле нее возились несколько солдат местного гарнизона и двое из товарищей Линдсея. В руках они держали мотки веревки, но Исабель не смогла разглядеть, что именно они делали.

Еще две горящих стрелы, прочертив в ночном небе огненную дугу, вонзились в землю перед башней и быстро сгорели, оставив кучки пепла, над которыми курился дымок. Девушка подалась вперед, чтобы посмотреть, отвечают ли ее солдаты на выстрелы англичан, но под таким углом не смогла разглядеть лучников на стене. Если не считать нескольких человек у калитки, замок, казалось, вымер.

– Миледи? – послышался позади нее звонкий мальчишеский голос.

Удивленная Исабель обернулась. Перед ней стоял юноша, почти мальчик, с шапкой кудрявых русых волос, одетый в коричневую домотканую рубаху, мешком висевшую на его худеньких плечах.

– Меня послал вас проведать Джейми Линдсей, – выпалил он, заливаясь румянцем. – Он распорядился сразу же его позвать, если вы плохо себя чувствуете.

– Спасибо, со мной все в порядке, – ответила Исабель.

– Он велел мне побыть здесь и проследить, чтобы с вами ничего не случилось, – проговорил юноша, окидывая ее любопытным взглядом. – Послушайте, а вы правда знаменитая Черная Исабель?

– Да, но это еще не повод, чтобы так меня разглядывать, – улыбнулась прорицательница. – Я не взмахну волшебной палочкой и не растаю в клубах дыма.

Покрытые нежным пушком щеки мальчика зарделись еще сильнее.

– Прошу прощения, миледи, – поспешно извинился он, отводя глаза. – Я не хотел вас обидеть.

– Что ты, никаких обид. Как тебя зовут?

– Джорди Шоу, миледи. Я двоюродный брат самого Уоллеса, – с гордостью сообщил мальчик.

– И ты водишь дружбу с этими разбойниками? Сколько же тебе лет?

– Пятнадцать, – ответил он. – И уже больше года я с Джейми. Мы с отцом бежали от англичан вместе с ним и Уоллесом. А полгода назад отца не стало, – помрачнев, добавил юный Шоу. – Его убили в бою, но он дорого продал свою жизнь.

– Должно быть, твой отец был отважным человеком, и ты пошел в него, – тихо проговорила Исабель. – А вот моего отца в бою взяли в плен, и он до сих пор томится в английской тюрьме.

– Вот как? – удивился мальчик. – Знаете, однажды Джейми тоже посадили в тюрьму, но через несколько месяцев ему удалось бежать. Вы собираетесь заплатить англичанам выкуп, чтобы они освободили вашего отца?

Она отрицательно покачала головой:

– У меня нет для этого денег и совсем нечего продать. Я даже не знаю, в какой тюрьме его держат. Правда, его друг пообещал его разыскать, и, если бы не осада, я бы уже наверняка знала, где отец.

– Он обязательно вернется, не сомневайтесь! – сочувственно воскликнул мальчик и гордо выпятил грудь. – Когда мы выведем вас в безопасное место, я отправлюсь на поиски вашего отца.

– Спасибо, Джорди Шоу, – кивнула Исабель и спросила, слегка сдвинув брови: – Неужели Джеймс Линдсей побывал в тюрьме?

– Да, прошлой весной, но несколько недель назад, незадолго до ареста Уоллеса, он бежал, – пояснил юный Шоу и с тяжелым вздохом отвернулся. Исабель показалось, что у него на глазах сверкнули слезы. – Должно быть, вы здесь еще не знаете, что случилось с моим двоюродным братом Уиллом.

– Нет, знаем, – пробормотала она.

– Откуда, ведь вы уже столько времени в осаде?

– От англичан. Им доставляет удовольствие сообщать нам дурные вести. Кроме того, однажды по случаю святого праздника они снизошли до однодневного перемирия, позволив нашему пастору Хью войти в замок для причастия. Он тоже рассказал о слухах про казнь Уоллеса и ушел, захватив от греха наших лошадей. Тогда же мы выпустили на волю нескольких охотничьих соколов моего отца, – рассказала Исабель и вздохнула: – Значит, эти слухи – правда, и Уоллеса больше нет…

– Да, – хрипло отозвался мальчик.

– Знаешь, Джорди, мы слышали и другое: что Уоллеса предал не кто иной, как Сокол Пограничья…

– Вранье! – горячо воскликнул юный Шоу. – Англичане специально распускают эти слухи, чтобы его очернить! Я ни за что не поверю, что Джейми предатель, хоть он ни слова не сказал в свое оправдание. Кроме нас четверых, у него больше нет друзей, остальные ушли, потому что оставаться с ним опасно, ведь за ним ведут настоящую охоту. Вы поможете ему? – неожиданно спросил он. – Джейми не объяснил, но я думаю, он пришел в Аберлейди, чтобы услышать ваше пророчество.

– Я не знаю, смогу ли сделать то, чего он от меня ждет, – пробормотала девушка, ошеломленная прямодушным натиском. Так вот зачем он сюда явился! Ему нужно пророчество! Еще он, наверное, захочет узнать, что она предсказала ему раньше, до казни Уоллеса… Но что она может сказать, если не помнит ничего из того, что явилось ей в видениях?

– Вы верите нашему Джейми, леди Исабель? – тихо спросил мальчик.

– Гм…Трудно сказать, ведь я его совсем не знаю, – ответила она осторожно, пряча глаза.

– Когда Джейми вызволит вас из осажденного замка, – без тени сомнения продолжал Джорди, – объявите, что верите в него всем сердцем, тогда и люди, слушая вас, тоже в него поверят, и он вернет себе былую славу и могущество. Верьте ему, умоляю!

Чувствовалось, что мальчик предан своему старшему товарищу до мозга костей и гонит прочь все сомнения. Увы, похоже, его ждет глубокое разочарование…

– Я попытаюсь, – пробормотала девушка, не поднимая глаз. Она ощутила доверие к Линдсею только раз, когда он вытащил из ее раны стрелу. Как уютно чувствовала себя Исабель в его объятиях, как ласково нашептывал он ей нежные слова, стараясь успокоить, утишить боль… При мысли об этом по телу девушки снова пробежал трепет.

Если бы не слухи о предательстве Джеймса Линдсея, она поверила бы ему сразу и безраздельно, да что там – она бы без колебаний вручила ему свою жизнь, чувствуя себя самой защищенной на свете. «И любимой», – вдруг подумалось ей.

«Какие глупости приходят в голову от одиночества», – одернула себя Исабель. Просто ласки ей в новинку: ее суровый по натуре жених не баловал ее особым вниманием. Да и Линдсей приласкал ее только из сочувствия, ведь она очень страдала от ран…

Исабель вздохнула и посмотрела в окно.

– Джорди, что делают те люди? – показала она рукой в сторону калитки.

– Джейми велел им сделать веревочные лестницы для спуска с утеса, – охотно объяснил мальчик. – Он говорит, что при полной луне сделать это будет не так трудно. Мы тронемся в путь, как только… – Он осекся и побледнел.

– Что «как только»?

– Как только он отдаст приказ, – нашелся Джорди, с деланным безразличием пожимая плечами.

– Он собирается сжечь замок, да?

Мальчик замялся, не решаясь ответить, и с нарочитым вниманием стал смотреть в окно.

– Я должен ждать, когда Джейми даст сигнал, – пробормотал он.

– О чем ты, какой сигнал, когда Линдсея даже нет поблизости!

– Он здесь, во дворе, – Джорди показал рукой вниз, – разговаривает с вашим управляющим.

Исабель посмотрела туда, куда он показал, и сразу заметила широкие плечи и густую гриву Линдсея, в которой при свете луны резко выделялись золотистые пряди. Он степенно шагал рядом с Юстасом к центру двора, могучий и непреклонный. Дойдя до середины, мужчины остановились. Держа в одной руке лук, второй рукой Линдсей показал на центральную башню и что-то сказал Юстасу. Тот кивнул.

Исабель легла грудью на подоконник и начала наблюдать за предводителем разбойников, хотя от слабости у нее дрожали ноги и очень хотелось присесть. Она ничего не могла с собой поделать: Линдсей притягивал ее, как магнит.

«Достоин ли он доверия? – спрашивала она себя и отвечала, как ответила Джорди: – Не знаю». Ее интуиция молчала, и девушку обуревали противоречивые чувства: страх и надежда, сомнение и вера. Что делать? Принять от него помощь или отказаться? Ответа Исабель не знала.

Какова истинная цель Линдсея? Девушке вспомнились горькие нотки, прозвучавшие в его голосе, когда он сказал: «У нас с вами свои счеты». Странный, зловещий ответ!

Но с какой бы целью он ни пришел в Аберлейди, он принес в замок мясо, обработал ее раны, да еще собирается вывести осажденных на волю…

Как сказал Юстас, Линдсей дал им надежду на спасение, и за это ему честь и хвала, но все же с ним следует быть предельно осторожной.

Джорди замахал рукой, и его старший товарищ посмотрел вверх. Исабель вздрогнула, встретившись с ним глазами, но выдержала его взгляд. Линдсей сделал мальчику знак, чтобы он спустился во двор.

– Джейми меня зовет, – обернулся к девушке юный Шоу. – Я сейчас вернусь!

Он опрометью кинулся к винтовой лестнице и побежал вниз. Исабель снова выглянула во двор.

Через мгновение Джорди уже стоял возле своего кумира. В считанные минуты к ним присоединились их вооруженные луками товарищи, и все пятеро принялись что-то обсуждать, показывая на стены. Исабель догадалась, что они решают, как быстрее уничтожить замок.

Девушка боялась и ждала этого шага, прекрасно понимая, что не может его предотвратить. Да и зачем? Если замок не уничтожить, то его захватят англичане, чего нельзя допустить ни в коем случае.

Но у нее за Аберлейди болела душа, ведь она здесь родилась и прожила всю жизнь… Исабель тяжело вздохнула и снова устремила взгляд на стоявших у подножия башни мужчин. Они собираются стереть с лица земли ее родной дом, убежище, в котором отец надежно прятал от внешнего мира ее бесценный дар…

О приступах слепоты, поражавших прорицательницу из Аберлейди во время ее пророческих видений, знали несколько человек, в том числе и Юстас; но рядом с Исабель не было ни одной женщины. Ее мать умерла в том же году, когда начались видения, няня и горничные покинули Аберлейди: кто умер, кто тяжело заболел, а кто и просто уехал в далекие края к семье. Последняя служанка умерла от старости и болезней совсем недавно, вскоре после начала осады.

Несколько месяцев назад защитный кокон, который отец свил вокруг нее, стал еще прочнее: Джон Сетон и пастор Хью просватали Исабель за сэра Ральфа. Отец и священник считали, что лучшей защиты для их любимицы и не придумать. Разве они могли тогда представить себе, что она окажется на грани голодной смерти в своем осажденном доме?

Джеймс Линдсей обернулся, и девушка вновь почувствовала на себе его твердый пронизывающий взгляд. Дрогнув, она тотчас отпрянула от окна и прижалась лбом к холодному камню стены.

Древние стены Аберлейди… Исабель и в голову не приходило, что их придется когда-нибудь покинуть. Здесь она родилась, здесь впервые ощутила свой провидческий дар, который с тех пор проявлялся всякий раз, стоило ей только захотеть; правда, иногда он обрушивался на нее неожиданно, как лавина, погружая в радостные или тревожные видения будущего.

Лишь самые близкие – отец и пастор Хью – знали, как это происходит. Но теперь отца не было рядом, осталась только надежда, что он жив и когда-нибудь вернется…

Исабель тяжело вздохнула. Когда она покинет замок, Юстас отвезет ее к пастору Хью, который живет в доме при приходской церкви недалеко от Стобо, и священник сразу даст знать о ее приезде сэру Ральфу, отправившемуся на поиски будущего тестя.

«Господи, только бы отец был в безопасности!» – с тоской подумала девушка, гоня мысли о женихе. Предстоящее замужество ее пугало: хотя сэр Ральф в ее присутствии всегда старался вести себя учтиво, она угадывала за внешней резкостью его манер настоящие бессердечие и жестокость. Однако ни отец, ни священник не разделяли сомнений Исабель: они полностью доверяли сэру Ральфу, считая его образцом шотландского рыцаря, хотя он и поклялся в верности английскому королю.

«Ну и что? – говорил сэр Джон. – Просто Ральф из тех, кто смотрит на вещи с практической точки зрения. Политика политикой, но он всем сердцем полюбил тебя, доченька, и дал слово беречь как зеницу ока, кто бы ни вышел победителем в войне с Англией».

Беречь как зеницу ока… Девушка горько усмехнулась. Осада Аберлейди длится уже много недель, но сэр Ральф так и не пришел на помощь… Разве что поиски будущего тестя и друга завели его так далеко от дома, что он не знает о нападении на замок невесты. Может быть, если бы он знал, то сейчас бы примчался ее спасать?

Тяжкие уроки последних недель не прошли для Исабель даром: она окрепла духом, превратилась из покорной воле отца девочки в мятежную хозяйку Аберлейди, осмелившуюся сказать «нет» самому английскому королю.

И все же мысль об уходе из родового гнезда несказанно пугала девушку. Дома и стены помогают – здесь она обрела крылья независимости, но они еще слишком слабы для самостоятельного полета за пределы замка… Исабель снова выглянула в окно – Линдсей оглядывал надворные постройки, видимо, прикидывая, как лучше поджечь ее дом, лишить ее последней защиты.

Снова глубоко вздохнув, девушка приготовилась к неизбежному. Линдсей, конечно, прав, замок надо сжечь, зато его обитатели останутся в живых. А дом можно построить себе заново в любом другом месте.

Еще одна английская стрела, яркой кометой блеснув в ночном небе, со свистом вонзилась в землю неподалеку от Линдсея и его людей. Горец тотчас выдернул ее из земли, зарядил ею свой лук и выстрелил в соломенную крышу пустовавшей конюшни.

Исабель охнула: солома тотчас занялась огнем.

Новая стрела, прочертив в небе огненную дугу, вонзилась в землю. Линдсей выдернул ее, натянул тетиву и послал непрошеную гостью на крышу кладовой – через несколько мгновений та запылала, как огромный костер. Свежий ночной ветер подхватил и понес по крышам сноп золотых искр, от которых одна за другой вспыхивали надворные постройки. Окаменев от горя, Исабель наблюдала за разгоравшимся пожаром.

А его виновник, Джеймс Линдсей, освещенный ослепительным светом пламени, спокойно стоял с поднятым луком в окружении своих товарищей и солдат Аберлейди, и никто даже не пытался остановить огонь.

Напротив, Юстас взялся ему помогать. Он схватил длинную палку, поджег от полыхавшей кладовой и поднес к еще не тронутой огнем крыше стоявшего с краю строения.

У Исабель оборвалось сердце, и она прижала руку ко рту, чтобы не разрыдаться.

– Иначе нельзя, миледи, – послышался голос Джорди. Юный Шоу вернулся, а она и не заметила. – Это наш старый воинский обычай: не оставлять врагу ничего, кроме выжженной земли.

– Знаю, – прошептала девушка, не в силах оторвать взгляд от пламени, пожиравшего ее дом.

– Вы сможете вернуться и все отстроить заново, – продолжал утешать ее юноша, – ведь сгорит только дерево и солома, а каменные стены останутся целы.

– Знаю, – повторила Исабель, и из ее глаз покатились слезы.

Когда огонь охватил уже все хозяйственные постройки, затрещала и вспыхнула старая яблоня у входа в сад, разбитый возле маленькой часовни, с которой пламя перекинулось на садовые ворота. Девушка проглотила комок, подкативший к горлу.

– Пойдемте, миледи, – Джорди положил руку ей на плечо и легонько подтолкнул к лестнице. – Джейми велел мне привести вас во двор, нам пора уходить из замка.

Сделав шаг, девушка охнула от жгучей боли и, ища опоры, обняла юного Шоу за талию здоровой рукой. Так они спустились вниз.

Однако, оказавшись во дворе, в окружении бесновавшегося огня, она поспешила отстраниться от Джорди, захваченная мрачной красотой пожарища.

Его пламя ослепляло, обдавало жаром, мириады искр сыпались на землю, словно сонмы падучих звезд. Прихрамывая, Исабель медленно двинулась к загоревшимся садовым воротам. В нескольких футах от них кто-то схватил ее сзади за руку, и низкий голос приказал:

– Вернитесь, Исабель!

Она тотчас узнала его, как будто он принадлежал старому другу. Но нет, его обладатель, Джеймс Линдсей, не мог быть ее другом, ведь он только что умело поджег ее дом, не дав ей даже нескольких минут, чтобы собраться и попрощаться.

– Оставьте меня в покое! – бросила она, освобождаясь.

– Вернитесь, – повторил Линдсей, снова протягивая к ней руку. Исабель обернулась. Его освещенное пламенем пожара лицо показалось ей решительным, даже жестоким.

– И не подумаю! – воскликнула она.

Разве можно уйти, не простившись с садом? Разбитый ее покойной матерью, он был сердцем Аберлейди.