Глава 13

Я встал в девять, выпил три чашки черного кофе, подержал затылок под струей ледяной воды и прочитал две утренние газеты. Во второй было сообщено о Лосе Мэллое, но Налти не упомянул его имени. О Линдсее Мэрриоте не было ни слова.

Я оделся и съел два сваренных всмятку яйца, выпил четвертую чашку кофе и оглядел себя в зеркале. Под глазами все еще были темные круги. Я уже открыл дверь, чтобы уйти, когда зазвонил телефон. Это был Налти. Его голос звучал скороговоркой, но далеко не бодро:

— Марло?

— Да. Ну что, вы его взяли? — сразу поинтересовался я.

— О, конечно. Мы его взяли. На линии Вентура, как я и говорил. Ну, парень, мы и повеселились! Шесть футов, шесть дюймов, здоров, как бочка, ехал в Сан-Франциско на ярмарку на машине, взятой напрокат. Пять кварт выпивки на переднем сиденье, и он пил их одну за другой, пока ехал, давая лишь семьдесят в час. Все, что у нас было против него, — это два полицейских с пистолетами и дубинками.

Он остановился, а я перебирал в мозгу различные остроты, но ни одна не соответствовала моменту. Налти продолжал:

— Он порезвился с нашими ребятами, и когда они устали так, что захотели спать, он оторвал крыло от их машины, вышвырнул радио в кювет, откупорил бутылку и заснул. Ребята молотили его дубинками по башке минут десять, пока он обратил на это внимание. Когда ему это стало надоедать, на него надели наручники. Это было легко. Он у нас в холодильнике. Езда за рулем в нетрезвом виде, пьянство в автомобиле, оскорбление полицейского при исполнении обязанностей, нанесение серьезного ущерба собственности полиции, преднамеренное избегание патруля, нарушение общественного спокойствия и стоянка на шоссе. Весело, не так ли?

— А где смеяться? — спросил я. — Вы бы не говорили мне всего этого ради торжества.

— Это был не Лось, — дико сказал Налти. — Эту птичку зовут Стояновски, живет в Хемете, и он как раз окончил работать на подземных работах в том туннеле Сан Джек. Женат, четверо детей. Как она убивается! А что насчет Мэллоя?

— Ничего, у меня болит голова.

— Когда у тебя будет немного свободного времени?..

— Не думаю, что скоро, — перебил я. — Слава богу, все по-старому. А когда будет страшный суд над неграми?

— А тебе-то чего беспокоиться, — проворчал Налти и повесил трубку.

Я поехал на бульвар Голливуд, поставил машину на стоянку и поднялся на свой этаж, открыл дверь маленькой приемной, которую я никогда не закрывал на ключ на случай, если клиент захочет меня подождать.

Мисс Энн Риордан оторвалась от журнала и улыбнулась мне.

На ней был костюм табачного цвета и белый свитер с высоким воротником. Ее волосы при свете дня казались золотисто-каштановыми, а на голове была шляпа с тульей не больше стакана и с такими полями, что из них можно было сшить еще и пальто. Она лихо держалась на голове под углом 45, так что одно плечо оказывалось полностью прикрытым. Несмотря на это, она выглядела превосходно, а может быть, и благодаря этому. Лет 28. Низковатый и довольно широкий лоб, что у женщин, правда, считается не очень элегантным, маленький носик, выражающий любопытство, рот чуть-чуть великоват, глаза серо-голубого цвета с золотыми крапинками. Улыбка была просто очаровательной. Она выглядела свежей и выспавшейся. Очень привлекательное лицо, такие обычно нравятся. Хорошенькая, но не настолько, чтобы носить с собой кастет, когда идешь с ней в бар.

— Я не знала, когда вы начинаете работать — сказала она. — Пришлось подождать. Я полагаю, ваша секретарша сегодня не работает?

— У меня ее нет.

Я прошел через приемную и открыл внутреннюю дверь, затем выключил звонок сигнализации, который начал трезвонить у наружной двери.

— Прошу в мои покои частного размышления.

Она прошла передо мной, оставив за собой таинственный аромат сандалового дерева, и остановилась, глядя на пять зеленых папок, потертый ржаво-красный ковер, пыльную мебель и не слишком чистые тюлевые занавески. Она посоветовала постирать их, я предложил ей сесть и пообещал сдать их в стирку после первого же дождя в ближайший четверг.

Она аккуратно поставила большую замшевую сумку на край покрытого стеклом стола, откинулась назад и взяла одну из моих сигарет. Я обжег палец, зажигая ей бумажную спичку.

Она пустила веер дыма и улыбнулась из-за него, слегка обнажив ряд прекрасных крепких зубов.

— Вы, вероятно, и не надеялись увидеть меня так скоро. Как ваша голова?

— Плохо. Нет, не надеялся.

— В полиции с вами обошлись ласково?

— Так же, как обходятся всегда.

— Я вас отвлекаю от чего-то важного?

— Нет.

— И все равно, мне кажется, вы не рады мне.

Я набил трубку, протянул руку к спичкам, аккуратно раскурил табак. Она наблюдала с одобрением. Курильщики трубок — солидные мужчины. Ей еще предстояло разочароваться во мне.

— Я пытался выгородить вас, — сказал я. — Не знаю точно почему. Однако случившееся теперь меня не касается. Я наслушался издевательств прошлой ночью, плюхнулся в постель с бутылкой, а теперь дело за полицией: меня предупредили, чтобы я оставил попытки что-либо предпринимать.

— Вы меня выгородили потому, что полиция не поверила бы, что ленивое любопытство привело меня в низину прошлой ночью. Они бы стали подозревать меня в чем-то предосудительном, долбили бы меня до одурения.

— Откуда вы знаете, что я думал именно так?

— Полицейские тоже люди, — уместно заметила она.

— Они с этого начинают, я слышал.

— О, утром вы циник, — она оглядела комнату ленивым, но обшаривающим взглядом. — У вас все в порядке? Я имею в виду финансы. То есть, вы много зарабатываете? А то такая мебель…

Я тихонько рыкнул.

— О, я чувствую, мне надо попробовать не совать нос не в свои дела и не задавать наглых вопросов, не так ли?

— А получится ли, если вы попробуете?

— Теперь мы оба задаем наглые вопросы. Скажите, почему вы покрывали меня? Только ли из-за рыжих волос и красивой фигуры?

Я ничего не ответил.

— Тогда попробуем так, — бодро сказала она. — Хотели бы вы знать, кому принадлежало нефритовое колье?

Мое лицо застыло. Я упорно думал, но не мог вспомнить точно. Наконец я вспомнил. Я ей ничего не говорил о нефритовом колье.

Я взял спички и снова закурил трубку.

— Не очень, — сказал я. — Зачем?

— Затем, что я знаю.

— Ага.

— А что вы делаете, когда вас одолевает болтливость? Шевелите пальцами ног?

— Хорошо, — проворчал я. — Вы пришли, чтобы поговорить со мной. Вперед.

Ее голубые глаза расширились, и я на мгновение подумал, что они немного влажные. Она закусила нижнюю губу и посмотрела на стол. Затем пожала плечами и искренне улыбнулась мне.

— О, я знаю, я чертовски любопытная девчонка. Но у, меня такая наследственность. Мой отец был полицейским, его звали Клифф Риордан и он руководил всей полицией Бэй Сити семь лет. Вот в чем дело, я полагаю.

— Кажется, я его помню. Что с ним случилось?

— Его выгнали с работы. Это совсем разбило его сердце. Шайка мошенников во главе с Лэрдом Брюнеттом выбрала себе мэра. А отца перевели в архивное бюро, которое в Бэй Сити не больше спичечного коробка. Отец подал в отставку, повозился еще пару лет и умер, а мать вскоре после него. Я одна уже два года.

— Очень сожалею, — сказал я.

Она выбросила свою сигарету. Помада не отпечаталась.

— Единственное, ради чего я вас беспокою, — это то, что у меня хорошие отношения с полицией. Мне бы следовало это вам сказать прошлой ночью. Сегодня утром я выяснила, кому поручили это дело, и пошла к нему. Он был немного недоволен вами.

— Да, — сказал я. — Если бы даже я рассказал ему правду по всем пунктам, он бы мне все равно не поверил.

Я встал и открыл окно. Шум движения на бульваре накатывался волнами, как тошнота. Я чувствовал себя отвратительно, быстро открыл ящик стола, достал бутылку и налил себе глоток. Мисс Риордан смотрела на меня с осуждением. Я не был более солидным человеком. Она ничего не сказала. Я выпил, поставил бутылку на место и сел.

— Вы мне не предложили, — прохладно сказала она.

— Простите, но еще нет и одиннадцати. Я не думал, что вы пьете так рано.

Ее глаза сощурились:

— Это комплимент?

— В моем кругу да.

Она обдумывала это. Я тоже попытался решить, как быть, но ни до чего не додумался. Однако чувствовал себя намного лучше после глотка виски. Она наклонилась вперед и, постукивая пальчиками по стеклу на столе, сказала:

— Вам бы не понадобился помощник? Бесплатно, только за доброе слово?

— Нет.

Она кивнула.

— Я так и думала. Тогда я вам просто выложу что знаю и пойду домой.

Я ничего не сказал и снова закурил трубку, стараясь ни о чем не думать. Но когда вы не думаете, это всегда придает вам задумчивый вид. Замечено давно и не мной.

— Сначала мне пришло в голову, что такое колье должно быть музейной редкостью и что оно, должно быть, известно многим, — сказала она.

Я держал горящую спичку в руках и смотрел, как пламя подползает к пальцам. Затем я задул ее, выбросил в пепельницу и сказал:

— Я ничего не говорил вам о колье.

— Нет, но лейтенант Рандэлл говорил.

— Не мешало бы ему повесить на рот замок.

— Он знал моего отца. Я пообещала никому не говорить об этом.

— А мне рассказываете.

— Вы это знали и до меня.

Внезапно ее рука взлетела вверх, как будто бы хотела закрыть рот, поднялась и на полпути медленно упала назад. Ее глаза широко раскрылись. Сыграно прекрасно, но я уже знал о ней кое-что, чтобы не принимать всерьез.

— Вы знали, не так ли? — она с напряжением выдыхала слова.

— Я думал, это бриллианты. Браслет, пара сережек, три кольца, подвеска, одно из колец с изумрудом.

— Не смешно, — сказала она. — Даже не остроумно.

— Нефрит Фей Цуй. Очень редкий. Шестьдесят разных бусин, по шесть каратов каждая. Стоит 80 тысяч.

— У вас такие красивые глаза, — сказала она, — и вы думаете, что вы сильный.

— Ладно, кому они принадлежат и как вы выяснили это?

— О, очень просто. Я подумала, что лучший ювелир в городе такое колье должен знать, поэтому пошла и спросила менеджера фирмы «Блокс». Сказала ему, что хочу написать очерк об этом редком нефрите.

— И он поверил вашим рыжим волосам и стройной фигуре?

Она покраснела до висков.

— Однако он рассказал мне. Колье принадлежит богатой леди из Бэй Сити, которая живет в поместье в каньоне. Миссис Льюин Локридж Грэйл. Ее муж какой-то банкир, очень богатый, состояние около 20 миллионов долларов. У него есть радиостанция в Беверли Хиллз, станция КФДК, а миссис Грэйл там работала. Они поженились пять лет назад. Она — очаровательная блондинка. Мистер Грэйл — старый, желчный человек, сидит дома и глотает таблетки, пока миссис Грэйл развлекается в различных увеселительных местах.

— Этот менеджер, в «Блокс», — сказал я, — в курсе всех дел.

— О, глупенький, конечно же, я все это узнала не от него одного. Только о колье. Остальное мне рассказал Джидди Грети Арбогаст.

Я залез в ящик и снова извлек бутылку.

— В конце концов окажется, что вы просто обычный пьяный сыщик, не так ли? — беспокойно спросила она.

— Почему бы и нет? Они всегда распутывают свои дела и никогда не потеют. Продолжайте.

— Джидди — редактор светской хроники в «Кроникл». Я уже давно знаком с ним. Он весит двести фунтов и носит усы, как у Гитлера. Он поднял свой архив и нашел дело Грэйлов. — Посмотрите.

Она залезла в сумку и достала фотографию, глянцевый снимок 3х5, запечатлевший тридцатилетнюю блондинку, на которой была повседневная одежда, казавшаяся черно-белой, и соответствующая шляпа. Взгляд ее был несколько надменным. Я быстро вылил виски в рот и немного обжег глотку.

— Заберите фотокарточку, — сказал я.

— Почему? Я принесла ее вам. Вы же захотите встретиться с ней, не так ли?

Я снова посмотрел на фото и сунул его под папку.

— Как насчет сегодняшнего вечера, скажем, часов в одиннадцать?

— Послушайте, что за набор острот, мистер Марло? Я ей звонила. Она встретится с вами по делу.

— Ну что ж, так это может начаться…

Она сделала нетерпеливый жест, и я прекратил дурачиться, водрузив на лицо угрюмость потрепанного в битвах воина.

— По поводу чего она хочет меня видеть?

— Конечно же, по поводу ожерелья. Дело было так. Я позвонила ей и с большим трудом дозвалась ее к телефону. Тогда я наплела ей то же, что и человеку «Блокса», но это на нее не подействовало. Она разговаривала так, как будто кто-то стоял рядом, сказав, чтобы я поговорила с секретарем, но мне удалось удержать ее у трубки и я спросила, правда ли, что у нее есть колье из нефрита Фей Цуй. После небольшого молчания, она сказала да. Я спросила, можно ли его увидеть. А она ответила для чего? Я наплела ей про очерк, но и это не возымело действия. Затем я услышала, как она зевнула и крикнула кому-то, чтоб тот соединился со мной. Тогда я сказала, что работаю на Филипа Марло. Она ответила: «Ну и черт с тобой». Прямо так и сказала.

— Невероятно. Но сейчас все светские дамы ругаются как проститутки.

— Мне следовало бы знать, — сладко произнесла мисс Риордан. — Возможно, некоторые из них и есть проститутки. После я спросила, есть ли у нее телефон без параллельного аппарата, а она ответила, что это не мое дело. Но удивительно, что она не повесила трубку.

— Она думала о нефрите и не знала, куда вы клоните. А, может быть, ей уже сообщил Рандэлл.

Мисс Риордан покачала головой:

— Нет. Я ему звонила после этого, и он не знал, кому принадлежало ожерелье, пока я ему не рассказала. Он был очень удивлен, что я это выяснила.

— Ничего, он привыкнет к вам, — сказал я. — Ему это нужно. Что дальше?

— Я сказала миссис Грэйл: «Вам бы хотелось, наверное, вернуть ожерелье, не так ли?» Мне надо было сказать что-нибудь такое, что ошеломило бы ее. Она быстро дала мне другой номер. Я позвонила по нему и сказала, что не прочь была бы ее увидеть. Она была удивлена. Я рассказала ей ночную историю. Ей она не понравилась. Она продолжала интересоваться, почему ей не звонит Мэрриот. Полагаю, она думает, что тот смылся на юг с деньгами или что-то в этом роде. Я встречаюсь с ней в два часа. Я ей расскажу, какой вы замечательный и надежный человек и как вы любезно согласились ей помочь.

Я ничего не говорил, просто смотрел на нее.

— В чем дело? Я сделала что-нибудь не так? — испуганно произнесла Энн Риордан.

— Не могли бы вы обратиться к своей памяти и припомнить, что все это — дело полиции, а меня предупредили, чтобы я не совал в него нос?

— Миссис Грэйл имеет право нанять вас, когда она только пожелает.

— Что пожелает?

— О, Боже мой… Такая женщина, как… С ее-то взглядами… Видите ли… — она остановилась и опять, как только что, закусила губу. — Каким человеком был Мэрриот?

— Я слабо его знал. Он казался женоподобным. Мне он не понравился.

— Был ли он привлекателен для женщин?

— Для определенного типа. Но не для всех.

— Похоже, он нравился миссис Грэйл. Она с ним проводила время.

— Она, возможно, проводила время с сотней мужчин. А сейчас осталось мало шансов вернуть колье.

— Почему?

Я встал, подошел к стене и сильно хлопнул по ней ладонью.

Треск пишущей машинки на время прекратился, а потом опять возобновился. Я посмотрел через открытое окно на шпиль между моим зданием и отелем Мэншн Хауз. Запах из кофейного магазина был настолько сильным, что, казалось, можно заваривать воздух. Я подошел к столу, поставил бутылку в ящик, задвинул его и снова сел.

Я в восьмой или девятый раз закурил трубку и внимательно посмотрел через пыльный стол на серьезное и честное личико мисс Риордан.

Блондинкам, стремящимся очаровать, цена пятачок за пучок, а ее лицо могло бы покорить и вас. Я улыбнулся.

— Послушайте, Энн, убийство Мэрриота — глупая ошибка. Банда, взявшая колье, никогда бы так не поступила. Вероятно, какой-то придурок, которого они взяли а качестве носильщика или кого-то там еще, потерял голову. Мэрриот сделал подозрительное движение, и какой-то подонок ударил его так быстро, что остальные ничего не успели сделать. Мы столкнулись с организованной группой, имеющей доступ к информации о драгоценностям и о передвижениях женщин с ними. Они просят огромные выкупы и немного торгуются. Но здесь убийство, которое не укладывается ни в какие рамки. Я думаю, что, кто бы ни убил Мэрриота, он сам уже давно труп, с камнем, привязанным к ногам, глубоко в Тихом океане. А нефриты или утонули вместе с ним, или надолго припрятаны в надежном месте, может, на годы, пока они не отважатся извлечь их на свет божий. Если банда большая, то она может появиться и на другой стороне земли. Восемь тысяч, запрошенных ими, кажутся мелочью по сравнению с ценностью колье, но его очень нелегко продать. И одно я знаю наверняка: они никогда никого не хотели убивать.

Энн Риордан смотрела на меня с приоткрытым ртом и восторженным выражением на лице, как будто смотрела на Далай Ламу.

Она медленно закрыла рот и кивнула.

— Вы просто великолепны, — мягко произнесла она, — но вы спятили.

Она встала и взяла сумку.

— Вы пойдете к ней или нет?

Рандэлл не может меня остановить, если это была ее инициатива, — был мой ответ.

— О'кей. Я собираюсь встретиться еще с одним редактором светской хроники и получить еще немного информации о Грэйлах. О ее любовных похождениях. У нее ведь они были, не так ли?

Лицо, обрамленное золотыми волосами, было задумчиво.

— А у кого их не было? — пробормотал я.

— У меня. Никогда.

Я прикрыл рот рукой. Она резко взглянула на меня и пошла к выходу.

— Но вы еще кое о чем забыли, — сказал я вслед. Она остановилась и обернулась.

— Что? — она смотрела на стол.

— Вы отлично знаете что.

Она вернулась к столу и нагнулась над ним с серьезным видом:

— Почему они убили человека, который убил Мэрриота, если они не занимаются убийствами?

— Потому что этого типа могли бы взять, а он бы раскололся, когда б у него забрали наркотики. Я имею в виду, что они не убили бы шантажируемого.

— А почему вы уверены, что убийца принимал наркотики?

— Я не уверен. Я сказал это к примеру. Хотя большинство этих подонков принимает.

— О, — она выпрямилась, кивнула и заулыбалась. — Я думаю, вы имели в виду это? — Полезла в сумку и положила на стол пакетик.

Я взял его, стянул резинку и аккуратно развернул. На бумаге лежали три длинные толстые папиросы. Я посмотрел на Энн и ничего не сказал.

— Я знаю, мне не следовало их брать, — сказала она, почти не дыша, — но я знала, что они с травкой. Обычно они прибывают в Бэй Сити в простой бумаге, а потом их упаковывают, как были упакованы эти. Я видела когда-то несколько штук.

— Вам следовало бы взять и портсигар, — спокойно произнес я. — В нем нашли пыль. А то, что он пуст, вызвало подозрения.

— Я не могла — вы были там. Я хотела взять, но не хватило храбрости. Из-за портсигара у вас неприятности?

— Нет, — солгал я, — и не должно быть.

— Я так рада, — задумчиво сказала она.

— Почему вы их не выбросили?

С сумкой у бедра и абсурдом с широкими полями, который почти сполз на один глаз, она долго думала, прежде чем ответить.

— Наверное, потому, что я дочь полицейского, — наконец промолвила она. — Не следует выбрасывать вещественные доказательства, — ее улыбка была слабой и виноватой, а щеки горели.

Я неопределенно пожал плечами.

— Ну, и… — слово повисло в воздухе, как дым в закрытой комнате. Ее губы остались приоткрытыми. Я позволил слову повисеть еще. Краска на ее лице сгустилась.

— Я очень прошу вас меня извинить. Мне не следовало бы этого делать.

Я и это оставил без внимания. Тогда она быстро подошла к двери и вышла.

Загрузка...