Проша

Глава 8 ПРОГУЛКА ПО ЛЕСУ

— Ксанка, ты что как в воду опущенная? — встревожилась мама, убедившись, что Сеня совсем не радуется и сидит молча как истукан. — Тебе нездоровится?

— Нет, мамочка, просто… я наверно не выспалась. Ночью плохо спала.

— Что, плохой сон видела?

— Да, плохой сон.

Мама разволновалась, стала допытываться, что Сеня увидала во сне. А та уж и не рада была, что сдуру наболтала про сон лишь бы объяснить свое плохое настроение. И не подумав, брякнула первое, что пришло в голову: мол, приснилось, что бабушка тяжело заболела…

— Надо же, и тебе про бабушку плохое приснилось… — задумалась мама. — Я тоже про неё дурной сон видела. Знаешь, Ксенечка, ты уж будь к ней повнимательней, не нравится она мне в последнее время. Видно, что-то её тревожит, места себе не находит, даже ворчать стала меньше… ничто ей не в радость! Я надеялась, что хоть тут, на природе бабушка наша повеселеет… Поди к ней, узнай: не надо ли чем помочь. Помоги ей, девочка. Хорошо?

— Ладно. Только, мам…

— Ну что?

— Я думала в лес сходить. Говорят, уже грибы появились. Маслята! Так в лес хочется! Только дождь кончился, а то все шел и шел…

— Ну хорошо, иди в лес. Только далеко не ходи — краешком, по опушечке…

— Так мне можно одной?

— Можно, можно! Только сначала…

— Что, мамочка? — от радости Сеня была готова на все — запрет снят, её отпускали на волю!

— Надо бы в деревню сходить за молоком. Или уж мне… — мама Леля неуверенно поглядела на дочь: заставить её прежде всего сделать дело или отпустить на все четыре стороны…

— За молоком… — эхом повторила разом скисшая Сеня.

— Бабушка молока хотела. То ли блины затеяла, то ли ещё что… Только просила принести обязательно до обеда. А у меня работа срочная, сама знаешь — к июлю доделать нужно. А я все прыгаю как белка в колесе: то одно, то другое… Может, ты сходишь?

— Ну мам! — умоляюще глядя на мать, законючила Сеня. — Ну, пожа-а-луйста!

— Ладно, иди в лес! Сама за молоком схожу. Что поделаешь? — в маминых глазах появилось растерянное выражение. — Видно, и здесь не видать мне покоя!

— Мамочка, я потом, после леса схожу, хорошо? — затараторила с облегчением Сеня. — Ты не ходи, я мигом — туда и обратно. Сейчас в лесок сбегаю — и бегом в деревню!

— Да нет уж, схожу, бабушка молока к обеду просила… Все, пошла!

Мама тяжело вздохнула, поднялась и, накинув на плечи легкий шифоновый шарфик, прихватила бидон и отправилась в деревню за молоком. Концы легкого шарфика слабо вздыхали и опадали на её плечах, точно мечтали взлететь, но сил не хватало…

Сеня с сожалением поглядела ей вслед — ну вот, выклянчила свое, а что толку? И дался ей этот лес — как будто трудно было в деревню сбегать… Ей было жаль маму. Не надо было цепляться за мамино великодушие, лишь бы добиться своего. И бабушке надо помочь… Но раз уж её отпустили, надо этим воспользоваться, а то того и гляди взрослые передумают и опять чего-нибудь запретят.

«Вот вернусь из лесу и помогу бабушке, — решила Сеня. — И за молоком схожу. Завтра…»

И прихватив корзинку, она отправилась в лес. А по пути попыталась отвлечься от слабых уколов совести — и без них голова кругом идет. Надо расслабиться и хорошенько во всем разобраться — дела-то творятся нешуточные, тут не до молока и не до мытья посуды! Ей надо о важном подумать…

Сеня оказалась возле въездных ворот на участки. За воротами благоухала помойка. Железные контейнеры были переполнены: пустые консервные банки, бутылки, всякое тряпье и старье переваливались через край, грудами валялись повсюду и гнили, издавая тошнотворный запах. Тропинка к лесу проходила возле помойки и миновать её было никак нельзя. Сеня, зажав нос пальцами, вприпрыжку миновала помойку и оказалась на узкоколейке, выложенной бетонными плитами. По дороге изредка проезжали машины. За бетонкой был лес.

Сеня с лету ворвалась в это живое, дышащее пространство и тут же все её тревоги растворились в трепетной лесной свежести, все страхи смыло с души и радость переполнила всю, без остатка. Эта радость была такой яркой, внезапной, что Сеня, глуповато и счастливо улыбаясь, раскрыла руки, как будто хотела обнять весь этот зеленый мир, и помчалась вперед, не разбирая дороги. Кажется, при этом она что-то выкрикивала — сама не зная, не понимая, что с ней… Душа её взмыла и понесла, как на крыльях — душа ликовала!

До этого Сеня побывала в здешнем лесу только однажды — с дедом. Она не знала местности, но почему-то совсем не боялась заблудиться… Лес был такой светлый, такой приветливый, что девчонка даже мысли не допускала, что с ней может что-то случиться. Кругом пели птицы, сам воздух, казалось, звенел от радости, лес как будто говорил ей: забудь все плохое, дунь на него — и развеется! Погляди, какой любовью полнится мир, он живой, он любит тебя! И вправду, Сене казалось, что все цветы, все травинки и даже прошлогодние шишечки, усыпавшие землю, глядят на неё и знают о ней больше, чем все её близкие, даже больше, чем она сама…

Она шла и шла… Запрокинув голову, глядела в голубые озера небес над зеленым шатром, а то опускалась вдруг на колени, прижималась к траве рукой, щекой — душой, и та без слов сообщала благие вести. Как же хорошо жить! Как хорошо, когда на сердце светло и ничто тебя не гнетет, не мучит… И лес рассказывал ей о том, что можно жить так — в ладу с собой и в гармонии с миром. Он знал это, он это умел! И одаривал всех, кто вступал под зеленый полог, этим знанием.

Сеня позабыла о времени, о расстоянии… Шла вперед, не думая ни о чем и всю себя раскрыв светлой радости окружавшего её мира. И он раскрывался ей: временами она узнавала очертания лиц в узоре ветвей и листьев, эти лица — смутные, но угадываемые, были повсюду — в кустах, в траве, в вышине сомкнутых крон… Они приняли её, они открывались ей, и она шла среди них духов леса, потрясенная чувством общности с этим братством.

В траве, среди ландышевых куртин и незнакомых цветов, торчащих из травы синими стрелками, она замечала крепкие розовые сыроежки. Кое-где попадались и влажные шляпки маслят, но она не стала срывать их. Просто шла — легко и свободно, не решаясь нарушить здешний покой. Ей довольно было бессловесного разговора, общения с лесом — он и так одарил её, и его невидимые дары были стократ дороже любого подарка…

Снова, как памятной ночью, в грозу, Сеня чувствовала, будто что-то влечет её. И все дальше углублялась в лес, повинуясь неслышному зову. Смешанный лес сменился еловым, воздух здесь пропитался запахом хвои, прелью и сыростью. Мягкая мурава уже не ложилась под ноги — всюду темнела побуревшая хвоя, кое-где перемежавшаяся островками мха. Земля под ногами пошла под уклон, появились папоротники, потом и пушистые хвощи — спутники болот. Кое-где почва хлюпала и противно чавкала под ногами. Стволы окольцовывали бахромчатые лишайники, вкруг неохватных деревьев хороводом застыли странные существа — то ли грибы, то ли какие-то небывалые растения… Они описывали свои магические круги, словно отмечая провинившиеся деревья, которых ждет суд или наказание… А может быть, их круги означали нечто совсем иное…

Сеня глядела по сторонам, понимая, что этот лес говорит на своем языке и нужно потратить немало сил, чтобы его постигнуть… Он немного пугал её, во всяком случае, здесь она совсем не чувствовала той легкости и свободы как в прежнем — светлом и ласковом. Казалось, тут оживают старые сказки: того и гляди — какое-нибудь невиданное существо с жутким хохотом преградит ей дорогу…

Но никто ей не помешал. Лес затих, словно внимая какому-то важному ритуалу незримых сил. И Сеня чутьем угадывала, что и она участвует в этом таинстве — она в нем едва ли не главное действующее лицо…

Ей стало не по себе. Показалось, что какая-то тень сгустилась в густом влажном сумраке. Враждебная тень. Захотелось позвать на помощь или кинуться со всех ног прочь отсюда, но немота и слабость сковали ее… Она с трудом заставляла себя сделать шаг, другой… Тут деревья внезапно раздвинулись и перед ней открылась поляна. Она была крошечная, круглая как чаша и со всех сторон окружена непроходимой стеною леса. Сочная трава пестрела цветами и золотилась головками одуванчиков. Над цветами роились пчелы, жуки и бабочки. Их крылья отсверкивали на солнце, заливавшем поляну потоками света. И островок этот, вынырнувший из мрака, показался спасением, призраком рая, и Сеня, собрав все силы, устремилась к нему.