Прости, но я люблю тебя

— Что? — Алессандро шокированно смотрит на неё.

— Я прицеплюсь рукой к окну, ты привезёшь меня на первую же заправку поблизости, мы заправимся, то есть, я заправлюсь, а ты заплатишь, а потом мы распрощаемся, то есть, я избавлю тебя от себя.

Алессандро качает головой, заводится и жмёт рычаг переключения скоростей. Мерседес медленно выезжает.

— Отлично, тихо, вот так.

Ники очень сильно держится за машину. Скутер начинает двигаться. Ники чуть ослабляет хватку. Мерседес сворачивает, скутер делает то же самое. Ники улыбается.

— Отлично, у тебя очень хорошо получается.

Алессандро смотрит на неё.

— Спасибо.

— Смотри на дорогу.

Алессандро снова смотрит вперёд, улыбаясь.

— Ты права. — Он снова смотрит на неё. Ники немного отбрасывает вперёд. Но она смотрит на него и тоже ему улыбается.

— Дорога!

— Я только хотел посмотреть, хорошо ли у тебя там всё. Так как дела?

Вдруг за их спинами раздаётся голос.

— Нет, всё совершенно нехорошо.

Полицейский патруль подъезжает к машине Алессандро. За окном появляется жезл, который движется вверх-вниз.

— Остановитесь, пожалуйста.

Алессандро поворачивает голову на голос.

— Не могу поверить, — он медленно останавливает машину. Остановившись, он начинает верить себе ещё меньше. Те же полицейские. Серра и Карретти. Он уже запомнил их фамилии. Серра подходит к нему, не переставая ударять жезлом по ладони.

— И что? Конечно же, это Вы, рецидивист. Но что вы делаете? Это гонки, где вы выясняете, кто быстрее потеряет права? Не потрудитесь ли вы объяснить нам? Потому что мы ничего не понимаем.

Алессандро пытается улыбнуться.

— Нет, это я ничего не понимаю. Начинает казаться, что вы преследуете только меня.

Карретти подходит к нему с серьёзным выражением лица.

— Мы патрулируем. У нас свои повороты, свои круги, а главное – своя зона. И Вы в нашей зоне. Так что, либо вы поедете по другой дороге и познакомитесь там с нашими коллегами, либо измените своё поведение на дороге… что, возможно, гораздо лучше.

Ники слезает со скутера и на ходу расстёгивает пару пуговиц на блузке, понемногу придумывая историю.

— Да, Вы правы, простите, но это моя вина. У меня закончился бензин, и я попросила его довезти меня до заправки.

Алессандро вмешивается, но решает не объяснять неудачную попытку отсосать бензин.

— И ещё у меня не оказалось никакой бутылки…

— Ясно, но разве нельзя было найти её, съездить на заправку за бензином и вернуться?

— Конечно. Но что бы она делала, если бы не получилось?

— Значит, вы боролись за добро, потому что в этом случае мы должны были бы забрать вас прямо в полицейский участок, чтобы сделать необходимые проверки. Этот бензин мог быть использован для изготовления коктейля Молотова.

— Коктейль Молотова? Нет, вы не патрульные, вы действительно направили все силы на меня! Извините, но я это уже сказал. Девушка осталась на дороге без бензина!

— Вы повышаете голос?

— Нет, просто я не могу понять…

— Я бы сказал, что это мы не понимаем. Только Вы видите проблему.

— Я?

Ники влезает в разговор.

— Хватит, хватит, не будем спорить. Вы не знаете, где здесь поблизости заправка?

Серра смотрит на Карретти, который закатывает глаза, как бы говоря: «Ладно, оставим их…».

— Да, совсем рядом, за углом. Только оставьте машину и скутер.

— Окей, спасибо, — улыбается Ники. — Вы были очень любезны.

Полицейские возвращаются в свою машину. Серра высовывается в окно.

— На этот раз мы вас отпускаем, но мы не хотели бы встречаться с вами в других неприятных ситуациях. Пожалуйста, не устраивайте больше проблем, — они резко трогаются с места.

Ники слезает со скутера. Алессандро берёт ключи, закрывает дверь машины, нажимает кнопку сигнализации. Потом бежит за ней и догоняет.

Они идут в тишине. Ники смотрит на него и улыбается.

— Пожалуйста, Алекс, прошу тебя не создавать проблем, ладно!?

— Да, конечно. Как странно, но после знакомства с тобой я больше ничем другим и не занимаюсь.

— На самом деле, ты стал создавать проблемы до этого, ещё с русскими…

— Да, правда.

Они идут дальше. Алессандро пыхтит от жары.

— Он меня воняет бензином, я потею, может, даже уже загораюсь. А я просто отъехал на обеденный перерыв.

— Мать моя, как с тобой тяжело. Расслабься и веселись. По крайней мере, разбавил свою однообразную жизнь.

— Это уж точно.

— Одного я не понимаю: почему, когда полицейские уезжают, у них всегда визжат шины?

— Что это? Обычный вопрос? Возможно, это дефект их машин. Последней каплей будет, если они поймают тебя на твоём скутере, ха-ха! Всё, мы пришли.

— Есть десять евро?

— Да, конечно, — Алессандро лезет в карман и достаёт их из бумажника. Ники вставляет банкноту в автомат.

— Запиши в наш список.

— Забудь, — отвечает Алессандро, улыбаясь. — Я уже потерял счёт.

— Да? Тогда я не буду платить за химчистку!

Ники вставляет заправочный шланг в бак скутера. Потом, когда машина принимает десять евро, она начинает прыгать на шланге, который лежит на земле. С каждым разом прыжки становятся всё сильнее.

— Ну, и что ты делаешь?

— Заливаю бензин. Смотри, цифры продолжают вращаться. 10, 10 и 5, 10 и 20, 10 и 45, 10 и 70, 11… Это единственный способ защиты от роста цен на нефть!

— Ясно, — Алессандро останавливает её. — Знаешь, если сейчас вернутся эти полицейские, то нас уже точно заберут в участок.

И тут они слышат:

— Ники! Ники! Слава богу, я тебя встретил!

Это Марио, механик, на своём Califfone перед ними.

— Марио, что ты здесь делаешь?

— Я должен сказать тебе очень-очень важную ведь, Ники… Запомни, что ты не можешь больше гонять. Иначе будет как в кино. Новые шины покрыты воском. Если ты резко затормозишь, что сразу окажешься на земле!

— Спасибо, Марио.

Механик улыбается.

— Не за что… Совсем не за что… Я просто волновался.

— Ты видел? — Ники смотрит на Алессандро. — Я тебе говорила, он отличный механик!

— Да ничего особенного! Это же мой долг… Просто вы меня отвлекли своими театральными сценами! — Марио заводится и уезжает, мотая головой.

— Что теперь? — Ники смотрит на Алессандро.

— А что теперь?

— Как я теперь поеду во Фреджене? У меня сегодня вечером там соревнования, — Ники немного наклоняет голову и открывает глаза шире, пытаясь всеми способами казаться самой милой на свете. — У меня было дикое желание поучаствовать в этих соревнованиях…

— Не-е-ет, не-е-е-е-е-ет, даже не уговаривай. И не делай так!

Ники приближается к нему.

— Ну давай, почему ты всё время ведёшь себя, как камень, вместо того, чтобы помочь мне?

— Я тебе не помогаю? С тех пор, как я встретил тебя, я представляю собой своего рода «центр помощи Ники».

— Вот именно, видишь, какой ты милый парень? Ты ведь ещё не устал, правда?

Алессандро скрещивает руки.

— Не уговаривай, я не собираюсь менять своего решения по поводу Фреджене.

33

Немного позже. Трасса Аурелия. В направлении Фреджене.

— Так раз ты на меня обижен, в чём тогда смысл «центра помощи Ники»?

— Нигде не написано, что я тоже должен улыбаться.

— Нет, но было бы гораздо приятней.

Алессандро изображает ослепительную улыбку.

— Так лучше?

— Нет, не пойдёт, улыбка неестественная. В таком случае я тоже на тебя обиделась.

Ники отворачивается в другую сторону. Алессандро смотрит на неё, поглядывая на дорогу.

— Не могу поверить, мы с тобой похожи на двух детей.

Ники поворачивается к нему.

— Беда в том, что ты на самом деле думаешь, будто я ребёнок! Давай сделаем кое-что: я оплачу тебе страховку, компенсацию и всё остальное. Согласен? Так у тебя будет настоящий стимул поехать со мной и что гораздо важнее – улыбнуться. Окей?

Алессандро улыбается.

— Вот видишь? Это я тебе и хотела продемонстрировать…

— Что именно?

— Что, возможно, ты и намного старше меня, но в данном случае именно ты ведёшь себя, как ребёнок.

— Слушай, давай не будем спорить, ладно? Ну же, я еду с тобой. А страховка и всё остальное остаётся на мне, как раньше.

— Нет, не стоит. Я сказала, значит, я это оплачу.

— Ладно, как пожелаешь, я просто хотел сказать, что я заплачу твоему прекрасному механику.

— Последнее слово всегда за тобой?

— Да, а иначе «центр помощи Ники» не станет выполнять свои обязательства. Скажи хотя бы, что у тебя за соревнования.

— Нет. Увидишь, когда приедем. Почему ты хочешь испортить сюрприз? Если я скажу, будет неинтересно. А ведь так прекрасно иметь время для всего на свете. Я могу тебе кое-что сказать? По-моему, ты уделяешь себе недостаточно времени.

— Ты думаешь? — смотрит на неё Алессандро.

— Да, я так думаю.

Алессандро достаёт свой мобильный телефон.

— Что ты делаешь?

— Звоню в офис, чтобы заставить их волноваться, что я решил уделить себе время, — он нажимает зелёную кнопку. Ники смотрит на него. Он качает головой.

— Алло? Андреа, это я. — Пауза. — Слушай. Я хотел сказать, что, скорее всего, приеду позже. — Пауза. — Да… Я знаю… Знаю… Сейчас я тебе объясню: я решил уделить немного времени себе. — Пауза. — Как это – зачем? Чтобы быть более креативным… Где я? — Алессандро смотрит на Ники. Пожимает плечами. — Здесь… Да, я не один. Да… я за рулём… — Пауза.

Ники быстро достаёт лист бумаги и начинает что-то быстро писать. Алессандро берёт его, читает и остаётся слегка удивлённым. Потом повторяет это вслух.

— «Быть креативными – значит, не быть заложниками времени других. Не иметь ни ограничений, ни границ, пока в голову не придёт совершенная идея, которая вознаградит тебя за то время, что уже прошло, но всё ещё существует, только уже в других формах».

Алессандро сам не понял, что сказал. Но сейчас у него впечатление, что эта странная фраза произвела эффект. Он удовлетворённо смотрит на Ники, слушая, что говорит ему Андреа.

— Ладно, ладно… Хорошо, я понял. Нет, я уже сказал тебе нет. Не начинай эту нечестную игру. Нет-нет, я же сказал. Ты не можешь так поступить. Да, увидимся завтра утром в офисе.

Алессандро вешает трубку.

Ники смотрит на него с энтузиазмом.

— Отлично, мне это нравится. Теперь они ещё больше поверят в тебя, им придут новые идеи в головы, охватит вдохновение, они достигнут успехов благодаря этой свободе. Поверь мне.

— Окей, я верю, — Алессандро продолжает вести машину. — Это была красивая фраза, спасибо.

— Представь себе, не за что.

— Нет, я серьёзно. Она сделала осмысленным всё, что мы делаем. Как она пришла тебе в голову?

— Нет, она не моя. Я нашла её вчера в Гугле.

— А!

— Я знала, что она мне пригодится.

Алессандро смотрит на неё другими глазами. Ники немного сощуривает свои.

— Слушай сюда… Ты знаешь, в чём разница между женщиной и девочкой?

— Не знаю.

— Её нет. Обе стараются казаться одна другой.

— Это тоже нашла в Гугле?

— Нет, эта – моя, — улыбается Ники.

Немного позже они сворачивают к Фреджене. Алессандро всё ещё за рулём, Ники не прекращает вертеться и болтать. Она спокойно кладёт ноги на приборную панель и смеётся. Но когда он начинает злиться, она их опускает. Алессандро открывает своё окошко. Дышит тёплым воздухом последних апрельских дней. По краям дороги небольшие кусты сгибаются на ветру. Запах зелени, почти летняя атмосфера проникает в машину. Алессандро дышит с почти закрытыми глазами. Это точно, думает он. Я никогда не уделял себе достаточно времени. И кто знает, может, мне и правда придёт в голову какая-нибудь хорошая идея. И эта мысль его успокаивает. Возможно потому что, в любом случае, как бы он ни проводил своё время, оно всегда казалось ему украденным.

— Всё, всё, паркуйся здесь, мы приехали. — Ники быстро вылезает из машины. — Давай, идём. Идём, я опоздаю.

Она бежит на всей скорости, перепрыгивая через песчаные холмы, которые обожжены солнцем, и, наконец, добегает до старого домика.

— Привет, Мастин. Я уже здесь! Давай ключи!

— Привет, Ники. Здесь уже все.

— Да, я знаю.

За ней следом прибегает задыхающийся Алессандро.

— Это мой друг Алессандро. Алекс, жди меня здесь и не смотри, ладно?

Он остаётся рядом с синьором, которого, как он услышал, зовут Мастин.

— Как дела?

Мастин смотрит на него с любопытством.

— Вы тоже из этих сумасшедших?

«Нет, — хотелось ответить Алессандро, — я из центра помощи Ники», но ему это показалось слишком сложным.

— Я просто привёз Ники, у неё проблемы со скутером.

— А когда у этой девочки не было проблем? Но она такая сильная, верно? И сердце у неё золотое. Хотите чего-нибудь? Не знаю, сок, аперитив, немного воды…

— Нет, ничего, спасибо.

— У Ники здесь кредит. Вы можете взять, что хотите.

— Нет, правда, спасибо.

На самом деле, мне хочется есть, у меня просто зверский голод, думает Алессандро. У меня же сейчас обед, знаете? Он немного затянулся, подумаете Вы… Алессандро чуть не стало плохо, и поэтому он решает об этом не думать. Да, какая чушь, я должен убедить сам себя в том, что решил подарить себе немного времени. Именно в этот момент из одной комнат в домике выходит Ники. На ней голубой гидрокостюм, очень обтягивающий, её светлые длинные волосы собраны резинкой. В руках у неё доска для сёрфинга.

— Вот и я! Ты догадывался об этом?

Алессандро замер с открытым ртом.

— Нет.

— Кто знает? А вдруг ты осмелишься и тоже попробуешь… Или ты уже умеешь сёрфить?

— Я? Один раз, в детстве, я пробовал кататься на скейтборде…

— Да ладно! Это немного похоже, но в воде!

— Да, но я сразу упал…

— Ладно, но здесь ты, по крайней мере, точно не поранишься! Мастин нам что-то приготовил, мы могли бы пока поесть немного. — Потом она берёт Алессандро под руку и тащит его: — Давай, пойдём, идём со мной, — она тащит его за собой, они выходят на пляж и вместе бегут к морю. Алессандро постоянно спотыкается позади неё в своих туфлях, наполняющихся песком, в офисном костюме и рубашке, воняющей машинным топливом. Но Ники не даёт ему времени.

— Отлично, сядь вот сюда. Я скоро вернусь, — она быстро убегает к воде. Потом вдруг останавливается, бросает доску и возвращается к Алессандро, который тем временем уже сел.

— Алекс?

— Да?

Она легонько целует его в губы. Потом смотрит ему прямо в глаза.

— Спасибо, что поехал со мной.

Он замирает, открыв рот.

— Ох… ладно, я… ничего особенного.

Ники улыбается. Потом снимает резинку с волос.

— Подержи её у себя, пожалуйста.

Она оставляет резинку у него в руках и убегает.

— Конечно.

Ники хватает доску и бросается в воду. Она взбирается на неё и начинает быстро грести руками. Она разрезает море и присоединяется к остальным, там, где волны больше. Алессандро касается своих губ. Потом смотрит на свою руку. Словно ищет тот лёгкий поцелуй… Но находит в ней только резинку для волос. В ней запутался один длинный светлый волос, мятежный, он танцует на ветру. Алессандро бережно его распутывает, поднимает руку и отпускает его, даря ему кто знает какую странную свободу. Потом он снова смотрит на море. Ники на своей доске рядом с остальными. Приближается волна, одни быстро гребут к ней, другие пытаются от неё сбежать. Ники поворачивает свою доску, дважды подпрыгивает и берёт эту волну. Она встаёт на колени, а затем на ноги. Она снова немного подпрыгивает и оказывается в центре доски, идеально балансируя на воде. Она наклоняется вперёд, протягивает руки и быстро движется на волне со своими немного потемневшими волосами, промокшими в воде, в мокром голубом костюме, облегающем тело. Она движется на доске, и волна уносит её очень далеко. Потом она возвращается и перемещает массу тела, делает небольшой изгиб и начинает подниматься, достигает гребня волны и опускается вновь, ловя мягкую морскую пену и завистливые взгляды тех, кто не смог взять эту волну.

34

Чуть позже. Чайки летают над береговыми волнами. Ники выходит из воды с доской подмышкой.

— Вау, я их сделала! Я взяла больше десяти волн. Ты всё видел? Я ни одной не пропустила.

— Ты взяла четырнадцать… Вот, твоя резинка.

Ники улыбается.

— Спасибо, идём.

Они возвращаются в бунгало.

— Я схожу в душ и переоденусь, это быстро. Посиди пока здесь.

Ники видит Мастина за стойкой бара.

— Хей, принесёшь нам своих восхитительных брускетт, пока я в душе?

Старик улыбается ей из-за стойки.

— Как пожелает принцесса. Хотите ещё и дорады[9]? Мне только что привезли самые свежие.

Ники смотрит на кивающего Алессандро.

— Да, отлично, Мастин. А мне ещё зелёный салат с помидорами, но только не перезревшими, ладно?

Мастин кивает.

— Вы тоже хотите, Алессандро?

Ники убивает его взглядом, прежде чем войти в душевую кабину.

— Мастин! Не обращайся к нему на «вы»! Он сегодня маленький ребёнок, — улыбаясь, она исчезает за дверью.

Немного позже они сидят за столом. У Ники всё ещё мокрые волосы. Она откусывает брускетту, затем смотрит на Алессандро.

— Вкусно, правда? Я хожу сюда только ради этого.

Алессандро съедает одну из своих.

— С моим голодом я бы не отличил моллюсков от мидий.

Ники смеётся.

— Вообще-то, это улитки!

— Они для меня сейчас маловаты.

Ники съедает ещё немного, протирает тыльной стороной ладони рот, а потом культурно вытирает руку салфеткой.

— Ладно, пора возвращаться к рабочим моментам.

— Что ты такое говоришь? Мы сюда приехали расслабляться.

— Мы уже расслабились. Я уверена, что сейчас тебе в голову придёт блестящая идея, даже лучше, чем волны, которые я брала. Давай, всему своё время. На этот раз сделаем всё наоборот: потехе – время, делу – час… А потом, может быть, снова развлечёмся.

Алессандро смотрит на неё. Ники улыбается. Она немного возбуждена. Она берёт его руку, в которой его брускетта, и направляет её в свой рот, потом уже сама берёт улитку и тоже съедает.

— Я уже говорила, они восхитительны. Давай, ешь!

Алессандро жуёт. Потом подбирает упавшую из блюда улитку и кладёт её в рот Ники. Она откусывает и кусает его палец.

— Ай, это же больно!

— Вот видишь, ты как маленький! Так что, ты расскажешь или нет?

Алессандро вытирает рот салфеткой.

— Ладно, в общем, японцы хотят запустить производство конфет.

— Неплохо!

— Я тебе ещё ничего не рассказал.

— Да, но история мне уже начинает нравиться!

Алессандро качает головой и начинает объяснять ей всё: от названия карамели, ЛаЛуна, до соревнования с новым молодым креативщиком.

— Я уверена, что он противный тип, на вид шикарный, один из тех, кто считает себя лучше всех, но на самом деле никогда ничего не делает.

— No comments, — говорит Алессандро с улыбкой.

Он продолжает объяснять ей. Риск переезда в Лугано, мошенничество Сольдини, слоган, который они должны придумать, как и общую идею всей кампании.

— Окей, я всё поняла. Я уже кое-что придумала! Готов? Вместо той красотки, блондинки, которая танцует с карамелью… Как её?

— Мишель Хунцикер.

— Да, точно… Мы можем сделать танцующей вместо неё коробочку конфет, а вокруг будет куча девушек, которые хотят её съесть.

— Это было уже давно, конфеты под названием Charms.

Алессандро прикидывает в голове, родилась ли она уже на тот момент, но решает не говорить этого. Ники подпирает подбородок рукой.

— Вот чёрт, значит, они украли мою идею!

Алессандро смеётся.

— Друзья мои, у нас здесь дорады и салаты! — за их спинами появляется Мастин и кладёт блюда на стол. — Зовите меня, если ещё чего-нибудь захотите, я буду рядом.

— Окей, Мастин, спасибо!

— Ммм, аппетитно выглядит! — Ники раскрывает рыбу вилкой. — Какой аромат, такая свежая… — Она делит её и отправляет кусочек в рот. — И такая нежная… Ммм, очень, очень вкусно. — Затем она достаёт двумя пальцами косточку. — Фу, кости!

— Ясно, ты будешь есть вот так… Хочешь, я почищу её тебе?

— Нет, мне нравится так. Я буду есть и между делом думать… Уверена, что мне прямо сейчас придёт в голову ещё одна блестящая идея, но такая, которую ещё никто не украл!

Алессандро улыбается.

— Ладно, согласен.

Он начинает доставать из её рыбы кости, даже самые мелкие. Потом смотрит на неё. Ники замечает это и с набитым ртом бормочет:

— Я думаю, думаю…

— Продолжай…

Одна вещь ясна: она никогда не принимала участие в мозговом штурме. Ники вытирает рот салфеткой, потом берёт стакан и выпивает немного воды.

— Окей, есть ещё одна! Приготовься.

— Я готов, — он вновь наполняет её стакан.

— Эта – просто шикарная…

— Хорошо.

— Итак… Сначала – это город, и вдруг всё превращается в коробочки с карамелью, и последняя коробка – ЛаЛуна. ЛаЛуна, город сладостей!

На этот раз пьёт Алессандро. И уже Ники наполняет его стакан.

— Так что? Что скажешь? Тебе не понравилось, да? Ты задыхаешься.

— Нет, я думаю. Это неплохо. Но немного похоже на рекламу с мостом, только там была реклама жвачки.

Ники смотрит на него и мотает головой.

— Никогда её не видела…

— Да ладно, жвачка «Бруклинский мост».

Ники ударяет кулаком по столу.

— Блин, даже эту у меня украли! Ладно, но идея с городом ведь другая.

Алессандро берёт в рот немного салата.

— Она другая, но не нова, похожа на старую. Нам нужно что-то совершенно новое.

Ники съедает кусочек помидора.

— Ничего себе, а у тебя сложная работа! Я думала, всё куда проще.

Алессандро улыбается.

— Если бы она была проще, то у меня не было бы машины, которую ты решила разбить.

Ники задумывается на мгновение.

— Нет, но зато был бы мой скутер, и ты умел бы кататься на сёрферской доске. И ты мог бы питаться вот так постоянно, здесь, у Мастина.

— Ага.

Алессандро снова улыбается ей.

— Но я встретил тебя.

— Да, точно. Всё потому, что ты хорошо делал свою работу. Ты настоящий счастливчик.

Они смотрят друг на друга немного дольше обычного.

— Послушай, Ники… — именно в этот момент звонит его телефон. Алессандро достаёт его из кармана. Ники смотрит на него, вздыхая.

— Опять из офиса.

— Нет, это мой друг, — он отвечает на звонок: — Говори, Энрико.

— Привет. Прости, я не мог больше ждать. Так что? Как ты съездил к Тони Коста?

— Никак.

— Как это – никак? Что ты хочешь сказать? Он отказался от дела? Или слишком дорого? Что случилось?

— Ничего, я ещё к нему не ездил.

— То есть как это – не ездил? Алекс, ты не понимаешь, мне плохо, я умираю. Каждое мгновение для меня как пытка.

Тишина.

— Где ты сейчас, Алекс?

— На совещании.

— На совещании? Но ты же не в офисе. Я звонил тебе туда.

— Выездное совещание, — Алессандро смотрит на улыбающуюся ему Ники. — Выездное и очень креативное.

Энрико делает вздох.

— Ладно, я всё понимаю. Извини, дружище. Прости, ты прав, но ты единственный человек, с которым я могу поговорить. Я тебя умоляю, помоги мне.

Услышав, каким голосом говорит его друг, Алессандро становится серьёзным.

— Ты прав, Энрико, прости меня. Я сейчас же поеду.

— Спасибо, ты настоящий друг. Поговорим позже.

Энрико вешает трубку. Алессандро убирает салфетку с бёдер и кладёт её на стол.

— Мы должны ехать.

Он собирается встать, но Ники хватает его рукой за локоть и останавливает.

— Окей, мы сейчас поедем, но перед этим ты вроде собирался мне что-то сказать.

— Перед чем?

Ники мотает головой.

— Перед тем, как зазвонил телефон.

Алессандро прекрасно знает, о чём она говорит.

— А, перед этим!..

— Да, перед этим.

— Да ничего особенного.

Ники тянет его за руку.

— Нет, это совсем не так. Ты сказал: «Послушай, Ники…»

— Ах, да. Эй… Послушай, Ники… — Алессандро осматривается. Наконец, он замечает то, что ищет. — Я говорил, что… Послушай, Ники, я рад, что познакомился с тобой, мы провели прекрасный день вместе, и ты позволила мне уделить время самому себе. А самое главное, как же чудесно разбираться в таких вещах, как эта! — Алессандро указывает на что-то за их спинами.

Ники поворачивается и видит это.

— Как эта?

— Эта.

Это железная, словно развевающаяся сеть, внутри которой синяя бумага и что-то вроде палки в штукатурке, которая протыкает сеть.

— Вам нравится? — Мастин уже здесь и улыбается им. — Называется «Море и риф». Красиво, правда? Это скульптура некого Джованни Франческини, юноши, который, по-моему, точно сделает карьеру. Я заплатил за неё кучу денег. Я инвестировал в него. Можно сказать, я платил не за неё… прошло уже больше года, как благодаря этой скульптуре ему есть, что есть! То есть, он всегда может прийти ко мне и съесть пасту.

Алессандро улыбается.

— Вот видишь? Без тебя я бы никогда не увидел «Риф и море».

Мастин его поправляет.

— «Море и риф»… Но, в конце концов, я вложился в неё, так что вы можете спрашивать!

— Вы правы, простите, — Алессандро достаёт свой бумажник. — Сколько с нас?

Ники поднимается и заставляет его убрать деньги.

— Мастин, запиши это на мой счёт…

Мастин улыбается и начинает убирать со стола.

— Не волнуйся, Ники. Возвращайся скорее.

Алессандро и Ники направляются к выходу. Она останавливается перед скульптурой. Алессандро подходит к ней.

— «Море и риф»… Красиво, правда?

Ники смотрит на него со всей серьёзностью.

— Запиши это в список того, что мне не нравится.

— Скульптуры?

— Нет, ложь.

35

Мерседес быстро катится по автостраде, ведущей в Рим. Спокойный вечер, в который один человек поэкспериментировал с новой свободой: он подарил себе время. Но иногда человек не может принять подарок, даже если сделал его себе сам.

— Подбросить тебя к твоему скутеру?

— Даже не думай. Этот вечер – наш. И, кроме того, я полна новых идей касательно твоей карамели.

Алессандро смотрит на неё. Она опустила стекло, и теперь ветер легонько треплет её волосы. В её руках листок бумаги, во рту – шариковая ручка, которую она держит как сигарету, пока мечтательно ищет идею кто знает какой великой рекламы.

— Окей.

Ники улыбается ему, а потом что-то пишет на бумаге. Алессандро пытается подглядеть.

— Не смотри. Я не отдам его тебе, пока всё не будет готово.

— Ладно. Набросок.

— В смысле?

— Мы так называем относительно готовую работу.

— Окей, значит, когда придёт момент, я отдам тебе набросок.

— Отлично, лишь бы только нашла на самом деле хорошую идею. Тогда я бы смог уделить себе кучу времени!

— Вот увидишь, у меня всё получится. Я стану музой рекламы конфет.

— Очень надеюсь на это, — говоря это, он немного притормаживает и выезжает по направлению к Казилине.

— Эй, куда мы едем?

— В одно место.

— Это я уже вижу… мы выехали с автострады.

— Я должен оказать кое-какую услугу своему другу.

— Тому, который тебе звонил?

— Да.

— И что нужно делать?

— Всё тебе нужно знать! Не отвлекайся. Думай о рекламе.

— Ты прав.

Ники снова что-то пишет, пока Алессандро следует инструкциям навигатора и немного позже останавливается на пересечении Казилина. Рядом с дорогой брошены машины, одни ржавые, другие с разбитыми стёклами, третьи с проколотыми колёсами. Разбитые мусорные контейнеры, картонные коробки и пластиковые мусорные пакеты, открытые и расцарапанные голодными кошками, которые искали спасения от своей слишком жестокой диеты.

— Всё, приехали.

— Что у тебя за друзья? Что им нужно в таком месте?

— Это особенная услуга.

Ники смотрит на него с недоверием.

— Если мы снова встретимся с твоими друзьями-полицейскими, они арестуют нас за наркотики, и тогда тебе придётся объяснять моим родителям, что я просто поехала с тобой…

— Какие наркотики? О чём ты думаешь? Ничего общего с наркотиками. Оставайся в машине и нажми вот эту кнопку, когда я выйду, так ты закроешься внутри.

Алессандро выходит из машины и, идя к двери, слышит, как закрываются замки его машины. Он улыбается. Ищет на домофоне нужное имя и думает о своих «друзьях»-полицейских, которые и вправду чуть не арестовали его именно за наркотики… Всё из-за этого Сольдини и его желания не быть забытым. Кто теперь его забудет благодаря этой ночи? Если бы я знал, что мы будем вместе работать в офисе. Хоть бы им там пришла отличная идея. Чёрт, какой я идиот! Мне не о чём волноваться… Для этого здесь Ники. Потом он взволнованно улыбается. Подождём. Наконец, он находит, что искал. Тони Коста. Третий этаж. Дверь открыта. Алессандро входит и едет на лифте. Выходя, он видит дверь с табличкой «Тони Коста. Частный детектив». Как в старых американских фильмах. В тех фильмах, где обычно, когда кто-то стучит в дверь, то думает, что в него выстрелят или набросятся. Но в итоге ничего такого не происходит. Так вот, немного успокоившись, он жмёт на звонок. Древний звук, ассоциирующийся с гнилью и запахом лестницы, с вышедшим из строя лифтом, с истоптанными бог знает сколькими ногами дверными ковриками. Алессандро ждёт перед дверью. Ничего. Ничего не слышно. Звонит снова. В конце концов, за дверью слышится шум. Странные крики. Затем глубокий, тёплый голос, похожий на тот, что озвучивал Роберта Митчума в «Прощай, моя красавица» и Брюса Уиллиса в «Последнем бойскауте».

— Один момент, сейчас открою. — Дверь открывается, но тот, кто появляется, абсолютно не похож на этих двух актёров. Скорее, на Джеймса Гандольфини из «Сопрано». И это его беспокоит. Только этот немного ниже, но всё равно высокий. Мужчина, нахмурившись, смотрит на него.

— Что? Чего Вы хотите?

— Я ищу Тони Коста.

— Зачем он вам?

— Это Вы?

— Зависит от ответа.

Алессандро говорит правду.

— Мне нужна его помощь. У меня есть дело для него.

— Ах, да, тогда это я. Входите.

Тони Коста даёт ему войти. Потом он закрывает дверь. На нём отлично сидят брюки, в которые он заправляет рубашку по пути к столу.

— Это Адела, моя помощница, — Тони Коста, не поворачиваясь, указывает на девушку, выходящую из соседней комнаты.

— Здрасьте.

— Добрый вечер.

Адела подходит к другому столу, стоящему здесь же, перед этим закрыв дверь комнаты. Но не очень быстро, так что Алессандро успевает понять, что это была спальня. Тони Коста садится за свой стол и предлагает Алессандро кресло.

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Алессандро садится напротив него, в то время как Адела проходит сзади и садится справа. Алессандро замечает на пальце Тони обручальное кольцо, широкое и большое. Оно оставляет огромные просветы между его толстыми пальцами. В то время как Адела, которая разбирает какие-то бумаги, носит одно тоненькое колечко на правой руке. Кто знает. Вдруг он просто прервал ссору между начальником и секретаршей. Но одна вещь ясна, как день: никто не станет связываться с таким сильным человеком, как Тони Коста, и Алессандро вовсе не волнует, что произошло в этом офисе до его прихода. Тони смотрит на него.

— Хотите чего-нибудь выпить? Немного этого? — он поднимает бутылку Нести, стоящую на столе, которая уже пуста наполовину. — Он тёплый, холодильник сломался.

— Нет, спасибо.

— Как хотите.

Тони Коста наливает себе немного.

— Адела, запиши, пожалуйста, что нужно отправить холодильник на ремонт. — Потом он улыбается Алессандро: — Видите? Вы мне уже помогли, напомнили о незаконченном деле.

Потом он делает большой глоток холодного чая из стакана и бесконечно долго глотает его.

— Ммм. Даже тёплый – всегда вкусный. Ладно, что мы можем сделать для Вас, синьор …?

— Алекс, кхм, Алессандро Белли. Это не для меня, меня друг попросил.

— Хорошо, понятно. Попросил друг. — Тони Коста смотрит на Аделу и улыбается: — Мир состоит из друзей, которые делают одолжения другим друзьям… Ладно, в чём дело? Законные документы, банковские долги, измены…

— Подозрение в измене.

— Жена вашего друга, не так ли?

— Именно. Хотя я и не верю, что она ему изменяет.

— Тогда, извините, зачем же вы приехали сюда? Чтобы потратить свои деньги?

— Деньги моего друга, если вы возьмётесь.

— Послушайте, я никому не расскажу, что вы приезжали, чтобы встретиться со мной. Это будет секретом. Это идёт вразрез с моими интересами, но если вы хотите, чтобы я следил за этой женщиной, я буду абсолютно бездарным детективом, если не смогу выяснить даже кто её муж на самом деле… не так ли?

— Так и есть. Но я не её муж. Муж – это мой друг. Я их общий друг.

— Ах, Вы друг этой женщины.

— Да, но не в этом смысле, я друг, просто друг. И поэтому я уверен, что нет другого мужчины, но мой друг одержим, у него паранойя.

— Ревность поддерживает любовь, подобно тому, как зола хранит огонь, как сказала Нинон де Ланкло.

Алессандро не верит своим ушам. Проклятье. Ту же самую фразу ему сказал Энрико.

— Да, возможно, так и есть, но я всё равно уже здесь и мне надо помочь ему…

— Как пожелаете. В любом случае, сейчас всё становится яснее. Адела, ты делаешь заметки?

Адела поднимает листок.

— Я только что написала, что Алессандро Белли – друг этих двоих.

— Ага… — говорит Тони Коста и наливает себе ещё немного Нести. — Хорошо, мне нужен адрес синьоры, за которой я должен следить. У неё есть дети?

— Нет.

— Окей, тем лучше.

— Почему?

— Мне никогда не нравилось разрушать брак, в котором есть дети.

— Было бы хорошо, если бы не пришлось ничего разрушать.

— Конечно, конечно. Будем на связи. — Тони Коста берёт листок и протягивает его Алессандро: — Напишите мне имя, фамилию и адрес этой женщины.

Алессандро берёт листок, потом видит шариковую ручку в карандашнице.

— Можно?

— Да, пожалуйста.

Алессандро быстро что-то пишет на листке.

— Вот, это имя синьоры, это – её мужа, и адрес, где они живут.

Тони Коста пробегается глазами.

— Отлично. Очень разборчиво. А сейчас я хотел бы полторы тысячи евро, чтобы я мог начать работать прямо сейчас.

— Конечно, вот, — Алессандро открывает свой бумажник, достаёт три купюры по пятьсот евро и кладёт их на стол.

— Вторую половину вы мне заплатите, когда я представлю доказательства того, о чём подозревает муж.

— Конечно… Но, возможно, вы не сможете её ни в чём уличить.

— Возможно, но вам и в этом случае придётся заплатить. Правда есть правда, и когда она открывается, приходится платить.

— Хорошо.

Алессандро достаёт свою визитку из бумажника и протягивает детективу. Указывает ему на цифры.

— Смотрите, я бы хотел, чтобы вы звонили мне на этот номер.

— Конечно. Как пожелаете.

Тони Коста берёт ручку и обводит номер телефона. Номер мобильного Алессандро. Он направляется к выходу.

— Когда вы мне скажете что-нибудь?

— Я вам позвоню, как только мне будет, что сказать.

— Хорошо, но давайте скорее. Чтобы я мог передать это моему другу, понимаете?

— Хорошо, я думаю, что в течение будущих двух недель всё более или менее прояснится… Правда есть правда, и большего не требуется.

— Прекрасно, спасибо. Тогда созвонимся.

Алессандро выходит. Адела подходит к Тони Коста. Они остаются здесь, посреди офиса в тусклом свете, на старом и пыльном бордовом ковре, в углу стоит растение со слегка пожелтевшими листьями, а на стене – огромная карта Рима, под треснувшей стеклянной полочкой. Алессандро прощается в последний раз. Затем он входит в лифт. Нажимает кнопку первого этажа. Лифт закрывается и уезжает вниз именно в тот момент, когда Тони Коста закрывает свою стеклянную дверь. Алессандро представляет себе детектива и его помощницу. Они возвращаются к своим исследованиям в области удовольствия, прежде чем заняться Камиллой. Камилла. Жена его друга Энрико. Я был свидетелем на их свадьбе, думает Алессандро, и сегодня вечером я стал свидетелем того, как кто-то начнёт следить за ней, о чём она не подозревает. Алессандро смотрит на часы. Дело заняло всего десять минут. Он выходит на улицу. Нужно всего десять минут, чтобы разрушить чью-то жизнь. Отлично. Если кто-то хочет её разрушить. Алессандро решает не думать больше об этом и направляется к своей машине. Ники его видит, улыбается и нажимает кнопку, освобождая двери от замков.

— Время пришло! Ты не представляешь, какие идеи мне пришли в голову!

Алессандро залезает в машину и заводит мотор.

— Давай, рассказывай.

— Нет… пока что ничего определённого нет.

— Как это? Тебе пришла в голову куча запутанных идей?!

— Эй, не наезжай на меня. Расскажу, когда время придёт.

Ники ставит ноги на приборную панель. Но сразу же опускает их, когда Алессандро смотрит на неё целое мгновение страшным взглядом.

— Окей. Сделаем одну вещь: если тебе понравится моя идея, то есть, если в конце концов ты используешь её, то дашь мне целый день ездить ногами вверх. Идёт?

— Идёт.

— Нет, ты должен это пообещать.

— Что?

— То, что я только что сказала.

— Но больше ничего, ясно? Я должен понимать, что конкретно обещаю, потому что если я даю обещание, то должен его выполнять. Согласна?

— Да, но какой же ты зануда.

— Нет, это вопрос чести.

— Окей, тогда всего один день с ногами на приборной панели.

— Согласен. Тогда… — Алессандро улыбается. — Обещаю.

Ники протягивает ему руку. Алессандро пожимает её, заключая сделку.

— А что ты делал там наверху?

— Ничего, я ведь уже сказал, одолжение для моего друга.

Ники скручивает волосы и втыкает в них ручку, чтобы они держались.

— Твой друг хочет знать, не изменяет ли ему жена.

Алессандро поражённо смотрит на неё.

— А ты откуда знаешь?..

— На табличке было написано «Тони Коста. Частный детектив». Это не так уж сложно, знаешь ли.

— Я сказал тебе оставаться в машине.

— А я просила рассказать, что ты собираешься делать.

Алессандро смотрит на дорогу.

— Ладно, я не хочу говорить об этом.

— Окей, тогда я скажу. Нет ничего хуже, чем хотеть знать что-то, чего тебе не хотят рассказывать. Например, ты сказал, что расстался со своей девушкой, да?

— Обсуждать эту историю мне тоже совсем не хочется.

— Окей, тогда и об этом говорить тоже буду я. Ты, например, хотел бы знать, изменила ли она тебе?

Алессандро думает: что вообще происходит? Теперь все стали одержимы моей жизнью?

Но Ники настаивает.

— Разве от этого не становится хуже? Я хочу сказать, наверняка это была красивая история, так что за необходимость всё портить? Например, я рассталась со своим парнем. Что было, то было. И всё. И не нужно знать ничего больше. Было прекрасно. Но только было… Разве так не проще? И ладно бы тебе стало лучше от новости, что она тебе изменяла, но зачем это всё? Чего ты хочешь, оправдания, чтоб тебе стало лучше? Тебе нужно, чтобы был другой, чтобы оправдать ваше расставание? Я думаю, что важно то, как это ощущается. Конечно, если для тебя всё ещё ничего не кончено… но это уже другая история. В таком случае тебе просто хочется страдать. — Ники смотрит на него серьёзно. — И?

— И? Что?

— Тебе… всё ещё плохо.

Именно в этот момент звонит мобильный Алессандро. Он достаёт его и смотрит на дисплей.

— Это из офиса.

— О. Тебя всегда спасает твоя работа! Нужно видеть…

— Да?

— Привет, Алекс…

Алессандро прикрывает микрофон рукой и поворачивается к Ники.

— Это мой шеф.

Ники смотрит на него, словно говоря: «А от меня ты чего хочешь?».

— Да, говори, Леонардо.

— Где ты?

— Отъехал. Собираю данные.

— Отлично, мне это нравится. Продукт для людей, и это замечательно искать вдохновение среди людей… Уже пришла хорошая идея?

— Я над этим работаю. Да. Уже есть кое-какие наброски.

— Ах… — тишина на том конце.

— Алло? Леонардо?

— Извини. Я не должен был говорить этого. Ладно, Марчелло и его команда уже представили мне свой проект. — Снова тишина. Алессандро сглатывает.

— Да?

— Да.

— И как тебе?

Тишина, немного короче на этот раз.

— Неплохо.

— Ах, неплохо?

— Да, неплохо… Но это классика. Знаешь, от парня вроде тебя я жду чего-то лучше. Не знаю, как сказать… что-то сильнее. На самом деле, не сильнее, не консервативнее, не знаю, что-то революционное. Да, именно так, революционное, новое. Оно самое, новое… Новое и удивительное.

— Новое и удивительное. Именно над этим я и работаю.

— Я знал. Знал. Ничего не надо делать. В конце концов, самый революционный всегда ты. Я имею в виду, что ты всегда новый и удивительный.

— Хорошо. Я на это надеюсь.

— В смысле «надеюсь»?

— Нет, я хотел сказать, что надеюсь, что тебе понравится.

— Я тоже. Слушай, завтра утром у меня совещание, но ты не мог бы показать мне свои наброски позже?

— Думаю, да.

— Окей, тогда в четыре в моём кабинете. Пока. Проводи исследования среди людей дальше. Мне нравится твой новый способ исследований. Он новый и удивительный. Ты вышел на улицы… да. Ничего делать не нужно. Так похоже на тебя, ты революционер. — Он отключается.

— Да… Леонардо… — Алессандро смотрит на Ники. — Повесил трубку.

— Ладно, теперь мне всё кажется проще.

— Что ты имеешь в виду?

— Нам не хватает только найти новую и удивительную идею.

— Ах, конечно, это просто.

— Ладно, слушай, теперь всё стало яснее. Вот увидишь, завтра до четырёх я тебе отдам одну из моих новых и удивительных идей уже готовой.

Алессандро снова берёт свой мобильник и набирает номер.

— Что ты делаешь, кому звонишь? Хочешь перенести свидание? Но я точно всё сделаю до четырёх…

— Нет… Андреа?

— Да, шеф, я так рад тебя слышать. Как всё идёт?

— Ужасно.

— Почему? Попал в пробку?

— Нет, завтра днём у меня встреча с Леонардо. Я должен представить ему проект.

— Но мы ещё не готовы! Что делать?

— Я этого не знаю. Ясно только, что он ждёт чего-то нового и удивительного.

— Да, шеф.

— Ты можешь сделать кое-то.

— Говори.

— Сейчас же сделай то, о чём говорил мне всё это время!

— Отлично! Я и не ждал другого!

Алессандро вешает трубку.

— Что ты имел в виду?

— Ничего.

— Ты всегда отвечаешь «ничего»? Это даже хуже, чем когда мне говорили, когда я была маленькой: «Подрастёшь – потом поймёшь».

— Ничего… Подрастёшь – потом поймёшь.

— Когда ты так делаешь, клянусь, я готова убить тебя. Ладно, успокойся и пусти меня за руль.

— Что?

Ники практически забирается на него.

— Ты с ума сошла? Мы уже попали в аварию, подожди хотя бы, пока тебе будет восемнадцать!

— Помолчи. Обязательно всё время каркать? Почему я обязательно должна попасть в аварию?

— Слушай, у тебя достаточно возможностей для этого…

— Вовсе нет… Давай, пусти меня!

— Нет.

— Прости, ты разве не видел, как я всё разрулила с полицейскими? Я смогла их убедить. Давай! Совсем немножко. Вдруг, пока я за рулём, мне в голову придёт идея для твоих конфет?

— Они не мои.

— Всё, не парься больше, — Ники снова взбирается на него. — Выходи уже!

— Но ведь ты сказала, что не сможешь управлять такой машиной, потому что здесь автоматическая коробка передач.

— Да, но я обдумала всё лучше. Эта машина такая большая, что если я сделаю что-то не то, то никакая другая не сможет мне сопротивляться!

Алессандро вылезает из-под Ники и выходит из машины.

— Беда в том, что ты точно сделаешь что-то не то…

Ники пристёгивается, пока Алессандро обходит машину.

— Всё равно после той аварии, которая, конечно же, произошла по твоей вине, тебе всё равно нужно сдавать машину в ремонт, так что ударом больше, ударом меньше…

Алессандро залезает в машину и тоже пристёгивается.

— Лучше «ударом меньше».

Ники улыбается, потом касается навигатора.

— Что ты делаешь?

— Изучаю этот прибор, хотя в моей машине всё равно такого никогда не будет. Мои родители купят мне машину попроще. Как убрать звук?

— Звук?

— Да, этот голос как из «Звёздного пути», который говорит «триста метров… поворачивайте направо».

— Ах, это… — Алессандро нажимает какую-то кнопку на мониторе, и появляются слова «no audio».

— Отлично.

Ники начинает программировать навигатор, замечает, что Алессандро пристально смотрит на неё.

— Не смотри на меня!

— Ладно, — он отворачивается в другую сторону. — Куда ты хочешь поехать?

— Сейчас увидишь.

— Езжай осторожней, пожалуйста.

Но Ники не обращает на него никакого внимания и выжимает сцепление, отчего происходит сильный удар.

— Молодец, я ведь только что сказал – осторожней.

— Для меня это и есть осторожно.

Алессандро трясёт головой.

— Я сдаюсь.

Ники улыбается и трогается с места. На этот раз она едет медленно. Едет между двумя машинами, мигает, поворачивает. Иногда Алессандро помогает ей, берёт руль и сворачивает сам.

— Эх, знаешь, ты лучше всех друзей, которые меня учат водить.

— Что, тебя не отец учит?

— У папы нет времени.

Алессандро смотрит на неё. Улыбается ей. Как странно.

— Мой отец веселился, обучая меня и читая мне лекции.

— Он передал тебе бесконечное спокойствие, терпение и самообладание.

— Я бы хотел, чтобы у меня всегда было время чему-то научить моих детей…

Ники смотрит на него и пожимает плечами.

— Конечно, а пока что ты нашёл время для меня. И это прекрасно… — затем Ники ему улыбается. — Ведь на мне ты тренируешься, как будешь воспитывать своих детей.

— Да.

Алессандро смотрит на неё. Потом начинает считать в уме. Да… Знать бы, когда это случится. Хотелось бы мне иметь ребёнка. Что ещё нужно… Не хватает только человека, с которым я бы мог завести его. Элена ушла. На него нападает привычная грусть. И теперь я здесь с девчонкой-подростком, которая к тому же заставляет меня делать всякую чушь. Чёрт возьми! Ники мигает и паркуется.

— Что ты делаешь? Мы не продолжим урок вождения?

— Нет, мы уже приехали, — Ники отстёгивает ремни и выходит.

— Но куда? — Алессандро тоже выходит из машины. — У тебя очередное соревнование?

— Нет, уже полдевятого и я проголодалась. Подожди, я проверю родителей. — Она быстро набирает номер. — Да, мама?.. Да, я делала уроки у одной подружки… Знаю. Она немного депрессует, и я составила ей компанию. Нет. Нет, ты её не знаешь. — Ники улыбается Алессандро. — Сейчас мы пойдём есть. Да, если тебе надо будет мне позвонить, но мобильный будет вне зоны доступа, то мы в «Дзен Суши», на виа дельи Шипиони… Да… Что? Это есть в «Жёлтых Страницах», если нет, то приходи ко мне, если уж это так срочно… Нет. Мы вышли поужинать, проголодались, она меня заставила. Сказала, что она приглашает. Да. Она хочет заплатить. Правда! Нет, ты её не знаешь, но я вас скоро познакомлю. Окей, да. Мы ещё немного позанимаемся, и я пойду домой, я вернусь не поздно, что ты. Обещаю. Нет, обещаю, правда скоро вернусь. Пока, целую, привет папе. — Ники закрывает телефон. — Я сказала, что платишь ты, она думает, что ты – это подруга, которой плохо, и поэтому она меня пригласила поужинать с ней, и я дала ей адрес ресторана, чтобы она не волновалась.

— Да, я уже понял, но всё наоборот?

— С чего бы? Пригласил меня ты, и я надеюсь, что ты повеселишься. Прости, я не собираюсь делать твою работу, придумывать логотип, отдавать свою прекрасную идею просто так.

В этот момент звонит телефон Ники.

— Ух ты, номер скрыт… Кто бы это мог быть? — Она решает ответить. — Да?

— Эй, где тебя носит?

Ники поворачивается к Алессандро.

— Это Олли. Чёрт, я должна была ей позвонить.

— Мы на эспланаде, снова ББТ. Ты сказала, что сегодня придёшь… и может даже примешь участие.

— Я соврала.

— Ладно, но всё равно приходи!

— Вы и правда там?

— Да!

— И этой ночью снова? Вам не надоело?

— Нет, тут круто. Здесь твой бывший, репетирует свой номер. Он уже нажрался и ищет тебя, как псих. Спрашивал меня, почему ты не здесь, с Волнами!

— Ну, потому что я в другом месте, с одним симпатичным типом…

— Что? Кто это? Рассказывай всё прямо сейчас! — Олли на другом конце улыбается. — Ах, понятно. Это неправда, ты всё врёшь, так ведь?

— Нет, ты и сама знаешь, что я не вру.

— А если увидит Фабио?

— Какая разница. Мы расстались, и не в последнюю очередь из-за того, что он не позволял мне гулять даже с вами. И почему теперь я должна переживать, что я не с ним? На это нет причин. Слушай, Олли, я должна вешать трубку. Скажи Фабио, что я тебе соврала. Всё равно он не осмелится позвонить мне домой. Завтра я тебе всё расскажу.

— Нет, нет, подожди, Ники, подожди.

Слишком поздно. Ники отключилась. Она смотрит на всё ещё обеспокоенного Алессандро.

— Я выключила телефон. Почему бы тебе не отключить свой? Так мы проведём замечательную ночь, чтобы хорошо закончить день.

Ники улыбается и первой входит в здание. Алессандро достаёт свой телефон. Смотрит на него один момент. Решает не ждать возможного звонка от Элены по крайней мере этой ночью. Он принимает эту идею с неожиданным удовольствием. Выключает телефон и с удовлетворением кладёт его в карман. Он входит в ресторан со странным ощущением новой свободы. Немного позже они сидят и едят. Смеются. Дурачатся. Как одна из парочек, что счастливы просто быть вместе. Какими они и мечтают быть, только пока этого не понимают. Какими они немного бояться стать, или же нет… Это как то странное ощущение, когда ты на пляже, тебе жарко. Как вдруг тебе очень хочется искупаться. Ты встаёшь с полотенца. Подходишь к воде. Заходишь в воду. Но вода очень холодная. Иногда просто ледяная. В такой момент люди делятся на два типа: первые бегут обратно и ложатся на песок, чтобы снова согреться; вторые, наоборот, погружаются в воду. И только последние, после нескольких попыток, могут насладиться этим уникальным и немного странным вкусом полной свободы даже от себя самого.

36

Высоко и далеко в небе бледная луна. Такая же луна, как и всегда. Луна для богатых, бедных, грустных. Луна для счастливых людей. Луна, луна, ты… «Не доверяй полуночным поцелуям… Если в небе луна – не верь никому…» Старая песня.

Мауро паркуется у паба. Слезает со скутера. Поднимает сиденье, которое давно пора отремонтировать. Видит в отверстии пену. Похоже, панеттоне начинает портиться. Впрочем, как и его молодая жизнь. Он открывает крышку топливного бака и встряхивает скутер. Испарения газа и запах позволяют предположить, что внутри – возможность проехать немного ещё.

— Ладно, хотя бы домой смогу вернуться.

Он входит в паб и подходит к барной стойке.

— Пива.

Молодой, но уже немного потрёпанный парень, с незажжённой сигаретой во рту и не особенным желанием работать, берёт стакан с полки над головой. Моет его, ставит вниз головой, чтобы вода стекла, и помещает под струю пива. Стакан в 0,4 литра быстро наполняется свежим пенистым пивом. Потом он берёт лопатку и прислоняет её к краю стакана по углом 45°, удаляя излишки пены. Наконец, помещает стакан в воду, чтобы очистить его от капель пива, попавших на стакан снаружи, которые могут запачкать руки.

— Бельгийский метод, — он ставит стакан перед Мауро. Тот берёт его и алчно и жадно подносит ко рту.

— А мне нальёшь?

За своей спиной он слышит голос, а сразу за этим чувствует хлопок по спине.

— Привет, коллега, ночью вроде этой хочется пива, а?

Это Сова. Он улыбается ему и начинает говорить об этом и о чём-то ещё, о великих делах и о вещах более понятных.

— Слушай, помнишь того чувака, которого называли Янычар? Я недавно встретился с ним в центре, у него внедорожник – да о чём я? – просто мечта. Новый Хаммер, а ещё классная тёлка. Но твоя тоже неплоха. Такая высокая. Как её зовут?

— Паола, — отвечает Мауро, немного раздражённый тем, что о его девушке кто-то говорит в таком ключе. Но ведь это всё-таки комплимент, думает он.

— Красотка. Верная. Ничего не скажешь. Даже на твоём скутере ездит… — Сова смотрит на него и поднимает брови, потом делает глоток пива и вытирает рот рукавом куртки. Ставит стакан на стойку, едва ли не разбивая его ударом. — Почему бы нам с тобой не стать корешами? Было бы круто. Просто Мемо арестовали, он всегда ходил со мной, помнишь? Да, парень, ты видел его тысячу раз, толстяк с выпученными глазами. Чувак, я таскался с ним всю жизнь.

— Филин?

— Точно. Его взяли на прошлой неделе. Кража в «ИнтерКуп» на Казилина. Чёрт, он повёл себя как идиот. В больших супермаркетах всегда камеры и охранники, неужто он не знает? И, к тому же, нафига было ходить одному? Жадность сгубила. Не хотел ни с кем делиться и закончилось всё тюрягой, где он будет жрать дерьмо, — Сова смеётся. Потом он задумывается и грустнеет. — Мы раз десять ходили вместе на дело и нас ни разу не поймали. Бля, мы были Совой и Филином.

— Не парься, вот увидишь, скоро его выпустят.

— Неа. У него уже две судимости, дадут лет пять минимум.

Мауро поднимает брови и делает глоток пива, потому что толком не знает, что ответить. Сова смотрит на него. Вдруг его взгляд становится ясным и проницательным.

— Слушай, почему бы тебе не пройтись со мной? Пошли. Есть два-три места, всё очень просто. Детская забава. Как минимум по пять тысяч на рыло.

Мауро трясёт головой.

— Нет, нет.

Сова настаивает.

— Давай, — он пихает Мауро в плечо. — Станем командой, как в школе, когда играли на площади Ананьина… Помнишь чемпионат Кастелли? Нас называли звёздами-близнецами, как в песне Эроса.

— Честно говоря, не помню.

— Да давай, я тебе даже кличку уже придумал.

— Погоди, щас угадаю… Сыч!

— Слышь, ты отсосать захотел?

— Чё, обиделся?

— С тобой… Знаешь, после того, как Филина посадили, я решил сменить напарника. Я тебя всегда вижу одного, ты внушаешь доверие. У тебя одна-единственная женщина, чёрт, ты мне нравишься. Так что я подумал о Соколе. Об Орле. Ты знал, что орлы спариваются в полёте? Этого нельзя увидеть, но по телику так сказали. Прикинь. — Сова делает жест кулаком, имитируя половой акт, мятежный, быстрый, энергичный, бешеный, дикий. — Прямо в полёте, представляешь?

Мауро улыбается ему.

— А вот я наоборот предпочитаю твёрдую землю. Идея закончить тюрьмой мне абсолютно не нравится. И идея не увидеть больше никогда мою Паолу мне нравится ещё меньше.

Сова качает головой и делает большой глоток пива. Мауро приканчивает свой стакан.

— Как хочешь, Мауро, — говорит Сова, отступая. — Жаль, звёзды-близнецы могли бы подняться ввысь…

Мауро снова улыбается.

— Если бы ты меня в футбол позвал играть, то мог бы считать, что я уже на поле.

Сова тоже ему улыбается.

— Брось, брось, плачу я.

— Нет, нет, сегодня моя очередь, — он платит за два пива. Потом выходит из бара, прощается издалека, просто поднимая подборок. Жест, который распознают только друзья.

37

Комната цвета индиго. Она.

«Ни у одной из женщин, с кем он говорил когда-либо, не было такого голоса, как у неё. Любой самый слабый и короткий звук взращивал в нём любовь, каждое слово заставляло его дрожать. У неё был сладкий и музыкальный голос, богатый плод культуры и доброты. Слушая её, он чувствовал отголоски хриплых криков местных женщин, проституток, слабые молитвы, не такими жёсткими голосами, рабочих и девушек из его окружения».

Свет от лампы непрозрачного стекла из Икеи тепло обволакивает монитор. Окно комнаты открыто, и лёгкий ветерок колышет занавески. Девушка мечтательно читает эти слова, которые знают, что такое любовь. Каждый день они заставляют её чувствовать себя немного изменившейся. Какая удача, думает она, оказаться там в ту ночь. Конечно, это немного странно: поехать на мусорку и встретиться с этим Стефано и его словами. Знать бы, какой он. Знать бы, кому он посвятил это. Кто же эта женщина с прекрасным голосом? Его девушка? Карлотта из электронной почты? Знать бы, пишет ли он ей в данный момент. Знать бы, какой он на лицо. Возможно, он высок и у него тёмные волосы. Может, у него зелёные глаза. Мне бы понравилось, если бы у него были зелёные глаза. Они напоминают мне о траве на лугу. Девушка продолжает читать.

«Я никогда не отступал. Ты знаешь, что я забыл, каково это – засыпать со спокойным сердцем? Я заснул миллионы лет назад, когда мне захотелось, и проснулся, когда выспался. Теперь я подпрыгиваю, услышав будильник. Я спрашиваю себя, зачем я это сделал, и отвечаю: из-за тебя… Когда-то давно я хотел стать знаменитым, но теперь слава меня не волнует. Единственное, чего я хочу, – это ты. Я хочу тебя более, чем еду, одежду, известность. Я мечтаю положить голову тебе на грудь и проспать миллионы лет… Она почувствовала, что её безнадёжно тянет к нему. Эта волшебная атмосфера, которую он всегда создавал, исходила сейчас от его страстного голоса, от его живых глаз и силы, кипящей у него внутри… Ты меня любишь. Ты любишь меня, потому что я так не похож на других мужчин, которых ты встречала раньше и которых могла любить».

Она читает о любви, такой огромной, которая горы может свернуть. И вдруг понимает, что не может почувствовать того же, когда думает о нём. Она закрывает ноутбук. Но по щеке презрительно стекает слеза и падает на колено. Она начинает смеяться и глубоко дышать. Успокаивается. Она замирает в тишине. А потом начинает сердиться. Она прекрасно знает, что ничего не может сделать против всего этого…

38

Ники и Алессандро смеются и шутят напротив этой странной кулинарной беговой дорожки, говорят об этом и обо всех вещах на свете. Берут на ходу части свежеприготовленных японских блюд. Оплачивать следует согласно цвету выбранного блюда. Ники берёт оранжевое, очень дорогое. Пробует только половину сашими и кладёт блюдо обратно на дорожку. Алессандро беспокойно смотрит вокруг себя. Этого только не хватало! Даже здесь, когда он отдыхает, вдруг появляются Серра и Карретти, двое полицейских. Они проходят мимо со смехом. Анекдот. Любопытные взгляды. Не долго думая, Ники напрашивается к Алессандро в гости, и вот они уже в его доме.

— Офигенно! Блин, значит, ты и правда важная птица. Кое-кто очень успешен!

— Ну да, пока что всё шло неплохо.

Ники бродит по дому, возвращается и улыбается ему.

— Завтра увидим, как всё пройдёт с моими идеями.

— Да, — Алессандро улыбается, но предпочитает не думать об этом.

— Слушай, Алекс, правда, мне очень нравится твой дом. А ещё он такой пустой… Но это круто, серьёзно! Ничего лишнего. Диван в центре, телевизор на столе, компьютер вот здесь. Клянусь, это мечта. И ты… Нет! Не могу поверить.

Ники входит в кабинет. Большая библиотека и куча фотографий. Цветные, чёрно-белые, с подписями, сепия. С самыми известными фразами. Ноги, девушки, машины, напитки, лица, дома, небеса. Это – его великое творчество, самые разные работы разместились на стене с тёмно-синими нейлоновыми рамками и небольшой окантовкой тёплой охры, прикреплённые на тонкую проволоку.

— Чёрт возьми! Вся реклама, что я видела… Не-е-ет! Не могу поверить!

Ники показывает на фото женских ног. Самые разные, самые странные, самые разноцветные, самые строгие, самые сумасшедшие.

— Это ты сделал?

— Да, тебе нравится?

— Нравится ли мне?! Да я с ума схожу по этим колготкам! Ты понятия не имеешь, сколько я их скупила! Они мне по жизни помогают. Я их даже на руки готова надевать. Вообще-то, я рву по четыре-пять пар за неделю, и всегда покупаю этой марки.

— Я-то думал, что дело в моей рекламе. А продажи поднялись только потому, что ты постоянно рвёшь колготки!

Ники подходит к Алессандро и встаёт напротив него.

— Не будь таким скромным со мной. И кстати, знаешь… — Ники берёт руку Алессандро, поднимает немного юбку и проводит его рукой вверх по своему бедру. Она приближается к его лицу и смотрит наивным взглядом, своими большими глазами, томно, даже немного зло, а потом снова превращается в маленькую девочку, затем снова становится женщиной, и снова… Уфф. Но она прекрасна любой. И желанна. И её голос такой лёгкий, тёплый и возбуждающий. — Видишь? Я не всегда ношу колготки. — Она издаёт смешок и отступает от него, позволяя одежде упасть. Затем она снимает туфли и немного трясёт волосами, освобождая их из тюрьмы простой резинки. — Эй… — она поворачивается и смотрит на него. — В этом доме можно что-нибудь выпить? — улыбается она.

— Кхм, да, конечно. — Алессандро пытается прийти в себя и направляется к своему бару. — Чего хочешь, Ники? Есть ром, джин-тоник, водка, виски…

Ники открывает дверь террасы.

— Нет, это слишком крепкое. Есть просто Кока-Кола?

— Кока-Кола? Сейчас.

Алессандро идёт на кухню, Ники выходит на террасу. Луна высоко в небе, её пытаются скрыть лёгкие облака. Она похожа на подмигивающую подругу. На кухне Алессандро наливает колу и режет лимон. Ники кричит ему издалека:

— Алекс, почему бы тебе не включить музыку?

— Хорошо.

Он берет стакан, кладёт немного льда, потом идёт туда, где оставил куртку и копается в карманах. Находит диск, который дал ему Энрико. Их два, невероятно. Он ставит один, особо не обращая внимания на надпись. Нажимает кнопку, чтобы включить. Нажимает ещё одну, чтобы слышно было во всех комнатах. Выходит на террасу к Ники.

— Вот твоя Кока-Кола.

Ники берёт и быстро делает глоток.

— Ммм, вкусно, лимон идеально подходит.

В этот момент начинает звучать музыка.

«Как узнаешь ты о пшеничном поле, о поэзии божественной любви?..» И тут в его голове начинает звучать голос Энрико: «Итак, здесь Лучио хотел положить в основу невозможность объяснить, понять, трактовать, поставить любовь на ту же чашу весов, что и красота пшеничного поля, как все эти неожиданные эмоции, которые иногда, словно принесённые ветром, нельзя объяснить, а здесь он спрашивает её «Что ты узнаешь о пшеничном поле…» Просто вопрос, которые останется без ответа, а причины всех других слов, наоборот, станут ясными сами по себе».

И сразу же звучит другая песня Лучио Баттисти. «Вести машину среди ночи как сумасшедший с выключенными фарами». «Так, в этом случае, конечно же, продолжается предыдущая тема, тема Лучио и Моголь, что ясно следует из слов…»

— Кхм, извини, я перепутал диск.

Алессандро бежит, возвращается в гостиную, достаёт диск и видит надпись «Различные интерпретации». Берёт второй диск. «Только атмосфера». Так лучше. Ставит его в надежде, что в этот раз всё пройдёт гладко. Нажимает кнопку и ждёт, когда зазвучит музыка. Первые ноты. Алессандро берёт обложку диска и читает названия, написанные Энрико. Улыбается. Их песни. Дорога дружбы. Он смотрит на первые названия, и они кажутся ему идеальными. Он не знает четвёртую песню, но доверяется своему другу. Возвращается на террасу. Когда он выходит, то свет оказывается выключенным.

— Как темно…

Алессандро собирается включить свет.

— Нет, оставь, так красивей.

Ники здесь, совсем рядом с ним, между кустами жасмина. Она срывает цветок и кладёт его в рот.

— Ммм, Кока-Кола и жасмин… мечты сбываются.

— Да, — Алессандро берёт свой стакан и приближается к ней.

— Мы могли бы выпустить на рынок новый напиток. Жасмин-Кола. Как тебе?

— Слишком сложно. Людям нравится что попроще.

— Это правда, мне тоже. И ты мне кажешься таким простым, Алекс…

Алессандро ставит стакан.

— Звучит, как нападение.

— Почему? Ты простой. Очень простой.

— Но иногда простые вещи оказывается сложнее всего получить.

— Не усложняй себя. Серьёзно! Вместе мы могли бы сделать это. К тому же, ясно, чего ты желаешь. Чего ты хочешь. Это видно, это легко прочитать, и даже если я сама этого не понимала, твоё сердце рассказало мне.

— И что же оно рассказало? Иногда сердце лжёт…

Ники смеётся и прячется за жасмином. Но это слишком маленький куст. Слишком маленький, чтобы спрятать такую прекрасную улыбку.

— Со мной ты был честным, — Ники откусывает ещё один цветок. Высасывает нектар. — Это так вкусно. Поцелуешь меня?

— Но, Ники, я…

— Тсс… Что может быть проще поцелуя?

— Но ты и я… Это сложно.

— Тсс… Позволь говорить своему сердцу, — Ники приближается к нему. Кладёт руку на грудь Алессандро. Потом прикладывает ухо. Она слушает его сердце. И это сердце ускоряется с силой, с эмоциями. И Ники улыбается. — Я могу слышать его.

Она отстраняется от его груди. Смотрит ему в глаза и улыбается в полутени террасы.

— Оно говорит «нет»…

— О чём?

— Между нами всё не сложно. Всё просто.

— Ах да?

— Да. А потом я его спросила: «Что мне делать? Поцеловать его?»

— И что оно тебе сказало?

— Оно сказало, что для тебя это нелегко, но в то же время это так просто…

Алессандро сдаётся. Ники медленно приближается к нему. И целует его. Сладкая. Осторожная. Нежная. Лёгкая. Мягкая. Как жасмин. Как Ники. Она берет опущенные руки Алессандро и кладёт их себе на шею. Продолжает его целовать. И сейчас с большей страстью. Алессандро не может поверить. Дьявол. Ей семнадцать лет. На двадцать лет младше меня. А сосед? Если он смотрит? Алессандро приоткрывает глаза. Мы посреди жасминов. Кусты нас скрывают. Я правильно сделал, что посадил деревья на террасе. А Элена? Боже мой, у Элены есть ключи от квартиры! Но главное то, что она ушла. Она ушла и вовсе не собирается возвращаться. Или, может, собирается. Но из головы Алессандро улетучиваются все эти мысли. Утомительные. Бесполезные. Тяжкие. Ему бы хотелось, чтобы это к чему-то привело, но нет. И он не может больше любить. Всего одна простая улыбка. Ники опускает бретельки платья и даёт ему упасть на пол. Потом она запрыгивает на него в своих туфлях Адидас и в нижнем белье. Она опирается на куст жасмина, погружённая в его цветы, потерянная в его запахе, как роза, раздетая с осторожностью, которая случайно её убила. Она, пахнущая самой собой, с кожей, ещё пахнущей морем, с сильными руками и длинными ногами, с плоским животом, на котором немного проступают напрягшиеся мышцы. Ники, вся её естественность, здоровье, она словно берёт волну на доске. Этот момент принадлежит Алессандро, и спустя пару мгновений они уже бросаются в открытое море. Под луной, между нежными лепестками раскрытых жасминов. Ночь. Они за пределами тех ласк, что чувствовали раньше. Или пытались, по крайней мере. Он теряется в её длинных волосах, всё ещё влажных. Он задыхается от желания, застенчивый, неловкий, ощущая её обнажённое тело, открывая для себя то, на что боялся решиться. Но хотел. И очень. Он идёт дальше навстречу удовольствию. Даже не верится, эта музыкальная подборка прекрасна. Они продолжают под эти ноты, что сопровождают сладкое биение их сердец. Затем ещё одна классическая песня… ещё, и ещё. И вдруг, в центре шторма – «I was her, she was me, we were one, we were free...», в окружении высоких волн, «and if there's somebody calling me on, she's the one»… И ветер страсти подхватывает «we were fine all along...»

С полузакрытыми глазами Алессандро теряется в этом море, пахнущем ею, Ники, её поцелуями, её улыбкой, её глубокими вздохами, этой нежной и юной девушкой с запахом жасмина и многих других вещей.

Несколькими звёздами позже. Ники голая пересекает гостиную. Она идёт самодовольно и гордо, совсем не стесняясь. Открывает раздвижную дверь и исчезает, чтобы вновь появиться перед ним на скамейке. Она скрещивает ноги и кладёт на себя сумку, прикрывая наготу. Алессандро садится напротив неё, у него расстёгнута рубашка и лицо искажено. Он погружён в неверие, что это произошло между ними.

— Ты не против, если я закурю? Мы ведь все равно на открытом воздухе.

— Да, да, кури, если хочешь…

Ники зажигает сигарету и делает затяжку, затем выпускает облако дыма в небо.

— Знаешь, дома я не могу курить. Мои родители не знают, что я курю.

— Ясно, — Алессандро спрашивает себя, что будет, если они узнают об остальном.

— О чём ты думаешь? И не говори, как обычно, что ни о чём, ладно?

— Я думал о том, знают ли твои родители об остальном… О том, что ты…

— Что я не девственница?

— Ну, да.

— Ты что, ну как они узнают? Они даже затронуть на эту тему боятся, представь, если они узнают. Да и вообще, я думаю, мама знает… По крайней мере, догадывается. То есть однажды Фабио, мой бывший, забыл упаковку от презерватива у меня дома, а я не нашла её потом. Либо нашли предки, либо домработница, может брат, которому тогда было десять лет, и я сомневаюсь, что он понял, что это.

У Алессандро появляется странное чувство, когда он задумывается о презервативах её парня, то есть бывшего, и обо всем, что она только что сказала. Он не понимает. Ему трудно поверить. Это невозможно. Ревность? Ники делает ещё затяжку. Потом она видит, что происходит что-то странное.

— Что такое?

— Ничего.

— Как странно!

— Ничего, правда.

— Видишь, ты всегда так говоришь! Как маленькие дети. Скажи правду – тебе не понравилось, что я говорила о моём бывшем, о презервативах и об остальном. Скажи. Ты можешь сказать это. Серьёзно.

— Ладно, немного.

— Вау! Не верится. — Она выбрасывает сигарету, встаёт и снова остаётся абсолютно голой. — Я счастлива! Мне это нравится. То есть, я не поддерживаю ревность, терпеть не могу, когда меня ревнуют. Я думаю, двое или любят друг друга, или нет, а если есть ревность – то нет никаких чувств. Зачем тебе быть с тем, кого ты не любишь, так ведь? Но ты, всегда кажущийся таким хладнокровным, ревнуешь! Слушай, я схожу с ума.

Она страстно целует его в губы.

— Знаешь, — продолжает она, — я должна сказать тебе, что раньше тоже немного ревновала. Ехала к тебе домой и думала, где ты… занимался любовью со своей бывшей! Конечно же здесь, в шезлонге, между жасминов, но ведь такого не было, я права?

— На самом деле, на этом шезлонге я только загорал.

— Вот и хорошо, — Ники снова целует его. — А этой ночью здесь ты взял меня. Эта музыкальная подборка превосходна. Рождает самые прекрасные ощущения на самом деле. Знаешь, что мне понравилось больше всего? Понимаешь, мы вместе кончили, и именно в этот момент зазвучала песня «Эскимо», она мне так нравится.

— Честно говоря, я не думал о музыке.

— Что ты говоришь? Я же всё видела. И мне понравилось до смерти.

Ники поворачивает вокруг своей оси и садится на Алессандро, который растягивается на шезлонге. Ники делает глубокий вздох.

— Только ради моментов вроде этого стоит жить, правда?

Алессандро не знает, что сказать.

— Да. Я не знаю, что такое со мной произошло, — продолжает Ники. — То есть, это может показаться тебе абсурдом, но когда мы с тобой занимались сексом, я видела тебя и знала, что это ты…

— Что ты имеешь в виду?

— Что ты это ты. Я верю в судьбу. Ты, это ты, ты мужчина моей жизни.

— Ники, но я тебя на двадцать лет старше!

— И что? Что такого? В наше время в мире всё возможно, и ты всё равно делаешь это проблемой, ставишь возраст напротив любви?

— Я – нет. Но как же ты будешь объяснять это родителям?

— Я? Объяснять будешь ты. Ты умеешь быть убедительным. Ты спокойный, рассудительный человек. К тому же, ты умеешь успокоить. Слушай, это было наше первое свидание, и ты смог затащить меня в постель…

— Вообще-то, в шезлонг, и в любом случае, чтобы убедить тебя, не пришлось прилагать великих усилий!

Ники оборачивается и бьёт его локтем.

— Ай!

— Идиот. Придурок. Думаешь, я бы переспала с первым встречным?

— Нет, с первым, кто бы сбил тебя на дороге…

— С тем, кто заставит меня что-то почувствовать, а тебе видимо нравятся плохие шутки. Я была до тебя только с Фабио. А сейчас я познакомилась с тобой, и мне захотелось, чтобы это случилось.

— Ну что ты говоришь, Ники? Мы с тобой абсолютно не знаем друг друга.

— Прости, но я же сказала, что говорила с твоим сердцем, и узнала… Что ты мужчина моей жизни.

— Ладно, я сдаюсь. — Алессандро замолкает. И Ники тоже. Но потом снова берёт слово.

— Окей, это правда, мы не так хорошо знакомы. Скажем, что сейчас мы представились друг другу с новой стороны. Мы ведь можем познакомиться поближе, так? Ты поможешь мне научиться водить машину, а я тебе – с твоей работой.

Алессандро решает не спорить.

— И найдём способ придать смысл этой истории.

— Да, мне нравится.

Ники смотрит на свои часы.

— Нам нужно ехать. Я сказала родителям, что скоро вернусь.

Она поднимается и берёт свою одежду с гамака.

— Было бы хорошо остаться здесь.

Алессандро застёгивает рубашку.

— Всё было прекрасно.

— Подумай о том, как будет прекрасно, когда мы заживём вместе, и после занятий любовью мы будем обниматься и спать вместе, на следующий день вместе завтракать и обедать, а вечером вместе возвращаться домой.

— Ники…

Алессандро смотрит на неё с открытым ртом.

— Ладно, ладно, и правда. Нужно узнать друг друга получше.

39

Немного позже они на улице. Алессандро смотрит на Ники, которая за рулём.

— Эй, да ты уже гораздо лучше. Скоро можно бросить наши уроки.

— Отлично, если ты на самом деле так думаешь, то я прямо сейчас куда-нибудь врежусь.

— Всегда всё отрицаешь.

— Отлично, браво! — улыбается Ники. — Нам нужно держаться вместе, но только против кого-то третьего!

— В твоём представлении нашего будущего будут иногда моменты, когда мы не будем вместе?

— Редчайшие.

— Так и думал.

Они подъезжают к скутеру, который оставили на заправке. Ники вылезает из машины, снимает цепь, складывает под сиденье и надевает шлем.

— Уезжай, если хочешь… Отсюда я легко доберусь до дома.

— Нет, я провожу тебя.

— Вот видишь? Говоришь и говоришь, а жить не можешь без меня.

Алессандро улыбается ей. В самом деле, волнуется он. Не хватало только, чтобы с ней что-то случилось. Последний, с кем её видели, это я, и я уверен, что меня найдут и допросят. Он уже представляет двух полицейских, что счастливы сделать свою работу.

— Да, я и не отрицаю, это правда. Давай, поезжай впереди, я следом за тобой.

Ники едет на своём скутере, а Алессандро за ней на своём Мерседесе. Лунготевере. Пьяцца Белле Арти, Валле Джулия, виа Салария, корсо Триесте, Номентана. Подъехав к дому, Ники снимает шлем, кладёт его в сиденье и достаёт цепь. Она прицепляет её как обычно и закрывает замок. Затем подходит к Мерседесу.

— Спасибо, что был в моём эскорте.

— Мне это было в удовольствие.

— Слушай, ты мог бы развеять мои сомнения?

— Конечно, жизнь полна сомнений, которым мы не должны поддаваться…

— Хорошая фраза. Это из рекламы?

— Нет, это моя. Давай, говори.

Ники дышит на стекло, пока оно не запотевает, а потом рисует сердце с буквами А и Н внутри. А потом добавляет 4ever[10].

— И что это значит?

— Алекс и Ники навсегда. Так, каждый раз, когда у тебя будет запотевать стекло, вместо того, чтобы злиться, ты будешь вспоминать обо мне и улыбаться…

— Да, я буду улыбаться. Так о чём ты хотела спросить?

— Приготовил ли ты речь для моих родителей.

— Ники! Ты ведь шутишь, да?

— Нет. Рано или поздно они захотят познакомиться с тобой. Захотят узнать, с кем я встречаюсь… Или ты боишься?

— Боюсь? Чего?

— Так, давай скажем, что ты в своеобразной манере общаешься с их дочерью.

— Но я не должен говорить такое в своей речи?

— Нет, нет, конечно.

Вдруг Ники резко поворачивается.

— Ой, они здесь. Привет, мам. Я тебя познакомлю с ней прямо сейчас.

Алессандро чувствует, как ноги становятся ватными. Он оборачивается, но никого не видит. Снова смотрит на Ники. И опять на улицу, пытаясь понять.

— Алекс… это шутка.

— А…

— Я думала, ты сейчас умрёшь…

— Плохо думала. Я просто никого не увидел.

— Да-да, львиное сердце. Слушай, у тебя за плечами куча успешных рекламных публикаций… придумай одну про самого себя! Может, моим предкам понравится, и они решат купить тебя.

— Да, неплохо. Подумаю над этим ночью. А пока что надеюсь, что им хотя бы упаковка понравится!

— Знаешь, по-моему, вы поладите, не знаю, мои родители иногда очень странные. Ладно, я пойду. — Она чмокает его в губы: — Спокойной ночи, пусть тебе приснятся ангелы. И не выходи на террасу, запах жасмина заставляет тебя делать странные вещи, — говоря это, она берёт свою сумку, а потом убегает к дверям дома и исчезает за ними, не обернувшись.

Алессандро заводит Мерседес и возвращается домой. Боже мой, в хорошенькую же передрягу я попал. Я и семнадцатилетняя девочка. Если узнают мои родители… Если узнают обе мои сестры, замужние и с детьми… Если узнают мои друзья и их жёны… Если узнает Элена, а самое главное – если узнают родители Ники… С такими мыслями, не успев понять как, он приезжает домой. Он никогда не ездил так быстро. Наверное, это потому что ему хотелось сбежать от всего этого… Он вызывает лифт и немного спустя снова оказывается дома. Он вбегает в квартиру и закрывается на замок. Фууух... Облегчённый вздох. Диск всё ещё звучит на небольшой громкости. Это песня Ligabue, L’amore conta. Какую же красивую подборку сделал Энрико! А потом вспыхивает воспоминание. И ещё. Ещё одно. Вспышки. Кадры его любви. Вкусы, запахи, детали, самые красивые моменты незабываемого фильма. Ники. Как сон. Произошло ли это на самом деле? Конечно же, произошло. Ещё как произошло… Она в самом деле прекрасная девушка. И сладкая. И щедрая. И забавная. И остроумная. И возбуждающая. И нежная. И… И семнадцатилетняя.

Алессандро берёт бутылку рома и наливает в стопку. И ещё немного грушевого сока не повредит. И почему нам нужно что-то ещё к тому, что уже есть, чтобы быть до конца удовлетворёнными? Ники тоже ему говорит, что достаточно просто наслаждаться моментом, и он выпивает содержимое залпом. Только ром. Чистый ром. Семнадцать лет. Разве тебя это останавливает? Да. Ещё бы. То есть, я не знаю. Потом он, почти сам того не желая, выходит на террасу. Лёгкая музыка поддерживает атмосферу. Он медленно подходит к месту, где они сделали это… Ему хочется назвать это местом преступления. Он предпочитает не думать об этом под таким светом. Смотрит. На пол, в каждый угол, на стакан Кока-колы с ломтиком лимона. И на шезлонг, в дальний уголок, на забытую резинку для волос. Затем он подходит к кусту жасмина, почти погружается в него и глубоко вдыхает, наполняясь этим запахом. В этот момент загорается свет на террасе напротив. Появляется синьора и кричит во весь голос:

— Альдо, Альдо!.. Где ты?

— Я здесь, Мария… Не ори!

— Ты не идёшь в постель?

Вдруг у ворот появляется мужчина, которого освещает лампа с террасы. Должно быть, это Альдо. Он смотрит в сторону Алессандро. Женщина возвращается в комнату.

— Давай, завтра нам рано вставать.

Мужчина входит в дом. Гаснет свет на улице, в гостиной, в коридоре, всё снова исчезает в темноте. Алессандро выходит из-за куста. Альдо. Его зовут Альдо. Наверное, этой ночью он был здесь и смотрел. Всё равно Алессандро не кажется, что сосед мог увидеть многое. Немного успокоившись, Алессандро тоже идёт в дом. Закрывает дверь на террасу. Одна вещь ясна: по крайней мере, этой ночью он меня не осуждал.

40

Доброе утро, мир. Твоя Ники ведёт репортаж. И надеется немного растянуть утро. Не могу поверить… Всё было восхитительно! Хватит, перестань думать об этом, Ники. Возвращайся в нормальность. Fly down… Твёрдо стой ногами на земле. А не в трёх метрах над небом… Чем выше взлетаешь… Тем больнее падать! Не хочу накликать беду, но – вау! Надо сменить статус. Так-то лучше. Что же сегодня? Сегодня у меня философские мысли. Вот дерьмо. Я ничего не хочу. Кажется, сегодня сдавать задание Попперу. Боюсь, что он окажется полным придурком. Поэтому надо одеться поярче, пусть одежда будет противоядием. Ники открывает шкаф. Окидывает взглядом вешалки. Розовые джинсы Onyx и полосатая рубашка. Нет. Я похожа на конфету. Юбка стретч и блузка с V-образным вырезом. Слишком по-школьному. Синие узкие брюки в стиле ретро и жёлтая блуза без рукавов с высоким воротником. Да, отлично. Поппер, я сражу тебя цветами солнечного утра! Потом, вытягивая одежду из шкафа, она снова задумывается. Как же я счастлива! Даже слишком! Но мне страшно…

Словно весь мир бежит в школу. Одна делает по дороге упражнения, другая сонно дышит утренним воздухом, третья – с выражением на лице, не оставляющим сомнений в том, стоит входить в эту дверь или нет. Четвёртая, более абсурдная, чем трое других, накладывает румяна на лицо и смотрится в зеркало на своём скутере. Наверное, хочет сразить всех своим новым образом. Но не она. Она чувствует себя старше, чем обычно. Она шагает в эйфории, гордая, смешная, как никогда. В принципе, это правда. Так или иначе, она уже достигла зрелости.

— Волны, вы готовы? Я встретила мужчину своей жизни!

— Ни хрена себе! Что ты сделала?

— И ты вот так нам это говоришь? Идиотка, объясни нам всё сейчас же!

Кажется, будто Олли, Дилетта и Эрика сошли с ума. Одна перестаёт делать зарядку, вторая – краситься, третья бросает сигарету.

— Так поэтому ты была вне зоны доступа ночью. Давай, рассказывай! Ты сделала это? Кто он, мы его знаем? Давай же, хватит держать нас в напряжении! — Олли хватает её за руку. — Если ты нам не расскажешь, абсолютно всё и прямо сейчас… то, клянусь, я расскажу всё Фабио.

Ники не может поверить своим ушам. Она оборачивается к подруге и смотрит на неё глазами размером с блюдца.

— Что?

— Я клянусь тебе, — Олли скрещивает пальцы и целует их. Потом она кладёт правую руку на грудь и поднимает левую, но, думая, что ошиблась, всё меняет. Кладёт левую руку на грудь, а поднимает правую. Потом решает поднять только пальцы правой руки. — Даю тебе слово. Я не знаю, как это работает, но если ты нам всё не расскажешь…

— Предательница, ты грязная предательница. Окей… — На мгновение кажется, что она собирается рассказать, но потом она высвобождается из рук Олли. — По вине одной грязной шпионки, Волны растворяются! — И убегает, хохоча, как сумасшедшая. Она поднимается по лестнице ко входу, перепрыгивая через две ступеньки, а Дилетта, Эрика и сама Олли быстро бегут за ней.

— Поймаем её! Ловите же! Заставим её говорить!

Они все бегут вслед за Ники вверх по лестнице, помогая себе руками, хватаясь за перила. Они хватаются и отталкиваются, пытаясь ускориться. Потом бегут по длинному коридору между аудиториями. Дилетта, которая всегда в лучшей форме, чем остальные, которая не пьёт, не курит, которая всегда чем-то занята, всегда рано ложится спать, уже наступает на пятки Ники. Олли, бегущая позади всех, кричит подруге:

— Давай! Останови её! Быстрее… хватай её!

У Дилетты получается, она ловит её за куртку, хватает и они падают на пол. Дилетта поднимается над Ники, прибегает Эрика, замедляется и в миллиметре от них останавливается. Последней прибегает задыхающаяся Олли, но не может затормозить и врезается в Эрику. И обе они падают на Дилетту и Ники. Вчетвером на полу они смеются и дурачатся. Трое поднимают Ники и щекочут её, заставляя говорить.

— Хватит, хватит! Боже, я вся потная. Не могу больше. Хватит, успокойтесь!

— Сначала расскажи!

— Хватит, хватит, пожалуйста, я сейчас описаюсь, ай, я не могу больше, успокойтесь, а-а-а!

Олли берёт её за руку и скручивает сзади.

— Сначала расскажи, ладно?

— Окей, окей! — Ники готова сдаться. — Его зовут Алессандро, Алекс, вы его не знаете, он старше нас.

— Насколько старше?

— Довольно-таки намного…

Олли садится на её живот.

— Ай, ай, мне больно, Олли, хватит!

— Говори правду, вы трахались?

— Нет, что ты несёшь!

Олли снова скручивает ей руку, пока остальные её держат. Олли пытается скрутить её, как дзюдоист.

— Ай, мне больно!

— Тогда говори! Вы трахались или нет?

— Немножко.

— Девочки.

Ники, Дилетта, Эрика и Олли видят огромные ботинки у своих лиц. Поношенные, но чистые мокасины. Осторожно, понемногу, они поднимают взгляд. Это директор. Они быстро вскакивают на ноги, стараясь немного изменить композицию. Олли, Дилетта и Эрика оказываются быстрее. Ники, немного пострадавшая, не успевает за ними.

— Извините, синьор директор, мы упали и, конечно, на нас напал смех… И, конечно же, мы просто шутили…

— На самом деле, они меня пытали…

Эрика, стоящая ближе всех, пихает Ники, заставляя её замолчать, а потом берёт ситуацию в свои руки.

— Разве не прекрасно приходить в школу радостными? Министр образования всегда говорит это в начале учебного года: «Ребята, вы должны считать школу не наказанием, а возможностью…» Правда, Дилетта, так ведь он говорит?

— Да, да… это правда, — подтверждает Дилетта, улыбаясь.

Но директор, наоборот, становится ещё серьёзнее.

— Отлично. — Он смотрит на часы. — Сейчас начнётся урок.

Дилетта вмешивается.

— Но я видела, что учитель итальянского не пришёл.

— Действительно. Я проведу у вас урок. Если вы так идёте в класс, с радостью, давайте избежим бесполезных разговоров в коридоре.

Директор проходит мимо них в класс. Все четверо медленно следуют за этой строгой фигурой. Это немного похоже на курицу с цыплятами. Олли принимает выражение, словно говорящее: «Какая скука». Но, конечно, она скрыта за Эрикой, шагающей перед ней. Затем Олли хватает Ники за куртку и притягивает к себе.

— Эй, что значит «немножко»?

Ники поднимает руку и рисует ею круг.

— Это была шутка. «Немножко» – просто слово. На самом деле, было гораздо больше, чем я могла чувствовать до этого… и больше, чем я могла представить… Мечта, вот! — Она улыбается и отстраняется он неё, входя в класс.

Олли остаётся в дверях и смотрит на неё с завистью.

— Боже, как я тебя ненавижу, когда ты так делаешь! Тебе чертовски везёт!

41

Алессандро только что вошёл в офис. Сегодня он особенно хорошо одет. Но это только чтобы произвести впечатление, ведь у него нет ни малейшей идеи, как пройдёт презентация на сегодняшнем дневном совещании у его директора Леонардо. И, прежде всего, он понятия не имеет, что будет представлять.

— Всем доброе утро, — здоровается он, улыбаясь, со всеми секретарями на входе. — Доброе утро, Марина. Доброе утро, Джованна. — Он здоровается и с Донателлой, сидящей в центре, которая отвечает ему кивком головы и продолжает играть во что-то на своём компьютере.

Он идёт медленно, уверенно. Гордый, спокойный, умиротворённый. Да. Что показывает, то и продаёт. Он не помнит, где услышал эту фразу, но сейчас она к месту. Он вспоминает ещё две. Первый закон Скотта: «Неважно, если что-то идёт неправильно, главное, чтобы это хорошо выглядело». Именно это Алессандро и старается сделать сейчас. Но также существует закон Гамперсона: «Вероятность получения желаемого результата находится в обратной зависимости от силы желания». Нет. Первый лучше. Если ты торопишься, то все осознают, что ситуация уходит из-под твоего контроля. И это не так. Ты всё ещё первый, самый сильный, бесспорный хозяин ситуации. Алессандро решает выпить кофе. Он подходит к кофе-машине, берёт из коробки капсулу эспрессо и ставит её внутрь. Подставляет пластиковый стаканчик. Нажимает кнопку. Мотор начинает шуметь, и кофе, дымясь, наполняет стаканчик. Алессандро контролирует уровень жидкости и нажимает «стоп». Ждёт, когда упадут последние капли, и берёт стакан. Он оборачивается и чуть не врезается в него. Марчелло. Его противник. Он здесь, перед ним. И улыбается.

— Ммм, не хватало совсем немногого? Мне тоже хочется кофе! — он тоже берёт капсулу, вставляет в машину, подставляет стаканчик и приводит мотор в движение. Потом улыбается. — Как странно… Иногда людям хочется одного и того же в один и тот же момент.

— Да, но секрет в том, чтобы это не было случайностью. Мы должны делать так, чтобы все хотели одного и того же, только когда мы так решим. Ради этого мы и работаем…

Марчелло улыбается и останавливает машину. Он берёт два пакетика тростникового сахара и высыпает один за другим в кофе. Размешивает прозрачной пластиковой палочкой.

— Знаешь, вчера я презентовал свою первую идею.

— Да?

Марчелло смотрит на него, пытаясь выяснить, правда ли он не в курсе.

— Да. Ты не знал?

— Ты мне об этом говоришь только сейчас.

— Я думал, Леонардо тебе рассказал.

— Нет, ничего он мне не говорил.

Марчелло делает глоток кофе. Снова размешивает его.

— По правде говоря, я удовлетворён результатом. Думаю, это что-то новое. Не революционное, но новое. Да, новое и простое.

Алессандро улыбается. Да, думает он, но Леонардо хочет чего-то «нового и удивительного».

— Почему ты улыбаешься?

— Я?

— Да, ты улыбаешься.

— Не знаю. Подумал, что ты высыпал два пакетика сахара, а я, наоборот, пью горький.

Марчелло снова рассматривает его. Прищуривается, пытаясь отгадать, что же он скрывает.

— Да, но результат не меняется. Это просто кофе.

Алессандро всё ещё улыбается.

— Да, но разница может быть большой, а может – незначительной.

— Конечно, разница в том, что он может быть горьким, а может и не быть.

— Нет, всё проще. Это может быть хорошим кофе, а может быть слишком сладким хорошим кофе.

Алессандро выпивает свой и выбрасывает стаканчик в мусорку. Марчелло тоже делает последний глоток. Затем берёт зубочистку и начинает грызть её. Алессандро немного бесят эит звуки. Марчелло смотрит на него. Потом подходит к нему с любопытством.

— Алекс, сколько тебе лет?

— Через пару месяцев исполнится тридцать семь.

Марчелло выбрасывает стаканчик.

— Мне недавно исполнилось двадцать четыре. В любом случае, я убеждён, что у нас двоих больше общего, чем ты думаешь.

Мгновение они стоят так, в тишине. Потом Марчелло улыбается и протягивает руку.

— Ладно, удачи, пойдём работать, и пусть победит сильнейший.

Алессандро пожимает ему руку. Ему хотелось бы сказать: «Пусть ты молод и у тебя сладкая жизнь, но вчера я провёл фантастическую ночь с семнадцатилетней девушкой». Но он не уверен, что это в самом деле делает ему честь. Потом он улыбается, разворачивается и идёт в свой кабинет. Но несколько шагов спустя он засовывает правую руку в карман брюк. Он ищет не ключи. Он ищет удачу. Именно она ему нужна. В жизни не так просто найти пакетики с сахаром, чтобы сделать её не такой горькой. Как раз в этот момент появляется директор.

— Эй, привет, Алекс, доброе утро. Всё хорошо?

Алессандро улыбается, быстро достаёт руку из кармана и делает жест, соединяя большой и указательный пальцы.

— Да, всё окей!

— Отлично, вижу, ты в форме. Мне это нравится. Тогда в четыре в моём кабинете.

— До скорого! В четыре.

Как только директор уходит, Алессандро смотрит на настенные часы. Десять утра. У меня около шести часов, чтобы придумать что-то. Что-то великое. И, прежде всего, новое и удивительное. И, самое главное, то, что позволит мне остаться в Риме. Алессандро входит в кабинет. Андреа Сольдини и остальные собрались вокруг его стола.

— Всем доброе утро, как у нас дела?

— Идут, шеф.

Андреа подходит к нему с бумагами. Показывает ему некоторые. Старые публикации с самыми забавными ситуациями и персонажами. Индейцы и ковбои, цветные дети, спортсмены, даже космос.

— Кхм, шеф. Это самые показательные примеры рекламы конфет за всю историю. Посмотри, вот это неплохо. Отлично сработало на корейском рынке.

— На корейском?

— Да. Они хорошо продавались.

Алессандро берёт листок и смотрит.

— А что это были за конфеты?

— Фруктовая карамель.

— Ага, вы что, слепые? Вы не знаете, что у ЛаЛуна не только фруктовый, но и множество разных других вкусов? Мята, корица, солодка, кофе, шоколад, лайм…

Дарио смотрит на Андреа и поднимает брови. Он словно говорит: «Я же сказал, что это фигня». Андреа осознаёт это, но пытается исправить это как-нибудь.

— Ну, мы могли бы подвесить облака.

— Да, луна, скрытая за облаками.

Джорджия улыбается.

— Да ладно, это не так плохо. Вроде: «Наслаждайся…», а затем название вкуса. Несколько лун, скрытых облаками.

— Был бы у них какой-нибудь инновационный вкус, например, баклажан, грибы, капуста…

Алессандро садится на стол.

— Да, и все вкусы на облаках. Будем надеяться, дождь не пойдёт. Так, покажите мне дизайн логотипа.

Микела протягивает ему большой лист картона, на котором написано «ЛаЛуна» самыми разными шрифтами. Андреа подходит к нему с жёлтой папкой, на которой написано «Top-Secret», а в скобках – «подстава». Алессандро смотрит на него. Андреа пожимает плечами.

— Ты же меня просил, так?

— Да, но осторожно. Не хватает только встроенной лампочки, иначе как это прочитают в Японии?

— Луна осветит! — Андреа понимает, что шутка не удалась, и пытается исправиться. — Шеф, Майкл Коннелли сказал, что лучший способ остаться незамеченным – привлекать внимание.

Алессандро хочется сказать ему: «Может, поэтому тебя всегда игнорируют». Но он предпочитает позволить ему всё показать.

— Посмотрим, что же они сделали…

Андреа медленно наклоняется к нему и, прикрыв рот рукой, шепчет:

— Директор не очень доволен. Ему это кажется слишком классическим. Или что нет здесь ничего такого, что бы могло…

Алессандро поднимает картонную обложку. В центре появляется пейзаж с реками, озёрами и горами. Всё в форме луны, отлично нарисовано. Ниже, красным, шрифтом, похожим на Jurassic Park, написано название: «ЛаЛуна: земля открытий». Андреа убирает листок. Под ним другой. То же самое, но другое название: «ЛаЛуна. Без границ».

— М-да, для двадцати четырёх лет ничего особенного он не изобрёл. Этот шрифт уже устарел, а «без границ» напоминает ту программу… Как же её? Да неважно! Земля открытий? Что это, конфеты Колумба? Это скорей реклама яиц, а не конфет! Так что мы их победим, им крышка, правда, Алекс?

Алессандро смотрит на него. Затем закрывает папку.

— Они хотя бы представили свою работу.

— Да, но с запахом нафталина! — Андреа глядит на него. — А ты, шеф? Пришла тебе какая-нибудь хорошая идея?

Любопытные, Микела и Джорджия подходят к ним. Дарио берёт стул и садится, готовясь к открытию. Алессандро стучит пальцами по жёлтой папке. Они все смотрят друг на друга. Время. Время. Мне нужно время. И прежде всего тишина и спокойствие. Первый закон Скотта. Только так ты сохранишь контроль над ситуацией.

— Да. Есть… кое-какая мысль, хорошая и любопытная… Но я всё ещё над этим работаю…

Дарио смотрит на часы.

— Но сейчас половина одиннадцатого, а совещание в четыре.

— Именно, — Алессандро улыбается, изображая уверенность. — И когда придёт время, я уверен, что мы выдадим что-то гениальное. Итак, нам нужен мозговой штурм. — Он берёт жёлтую папку и показывает всем. — Мы легко превзойдём это, не так ли? — он пытается вернуть доверие команды. — Правда же? — или попытаемся хотя бы…

Одно слабое «Да, генерал!» заставляет энтузиазм Алессандро угаснуть. Джорджия, Микела и Дарио расходятся по своим компьютерам. Андреа остаётся на своём месте.

— Алекс?

— Да?

— Тебе совсем не понравилась идея с облаками?

— Нет. Это ни ново, ни удивительно.

— Да, но лучше, чем их работа.

— Да. Но этого недостаточно, Андреа. Чтобы остаться в Риме, этого недостаточно.

Алессандро снова берёт листы со старыми публикациями. Листает их один за другим, в нетерпении ища проблеск вдохновения, хоть что-то, хоть искру, что-то, что могло бы разжечь его творческую страсть. Ничего. Абсолютная темнота. Вдруг в его сознании появляется далёкое пламя, лучик, слабая надежда. А вдруг у неё есть нормальная идея? Девушка-сёрфер, девушка с ногами на приборной панели, жасминовая девушка… Ники. Именно в этот самый момент Алессандро понимает. Да, всё так. Его единственная надежда сосредоточена в руках семнадцатилетней девушки. И вдруг ему начинает казаться, что Лугано прямо за углом.

42

Третий час. Математика. Для Ники это просто прогулка. Чувствуя, что ничего не понимает, она просто погружается в свои мысли. Незачем забивать этим мозг. Домашнюю работу всегда делает только Дилетта, и учитель никогда не вызывает к доске никого, кроме неё. Так зачем что-то менять, если до сих пор всё шло так хорошо? Ники что-то пишет. Она берёт лист в клеточку, чтобы не отклоняться от темы, и аккуратно загибает его. Один, два, три раза, нос, затем разворачивает два крыла, капает на каждый клеем. Это как рули, лучше полетит. Одно крыло поднимает вверх, второе опускает и начинает изображать трюки. Потом рассматривает самолёт. Неплохо. Получается всё лучше. Этот будет гораздо быстрее. Потом она смотрит на профессора, стоящего у доски.

— Итак, вы поняли? В этом случае вы должны рассматривать только последние цифры.

Как только учитель снова начинает писать, Ники перестаёт притворяться, вылезает из своего маленького укрытия за ботаном Леонори, садится ближе и запускает самолёт в Олли.

— Ай!

Точное попадание в Гуиди, соседку Олли по парте. Самолёт приземляется на стол, и Олли, быстрая, как змея, поднимает его после катастрофического падения на землю и прячет в надежное место, в свой ангар под тетрадь. Профессор поворачивается к классу.

— Что такое? Что случилось? Вам непонятно?

Ники поднимает руку и оправдывается.

— Извините, это была я. Я сказала: «Ах, точно». Просто сначала я не совсем поняла.

— А сейчас? Если что, я могу объяснить снова.

— Нет, нет, всё отлично понятно!

Дилетта начинает смеяться, но быстро прикрывает рот ладонью. Она знает, что означает это «понятно» от Ники. Она абсолютно ничего не понимает лет так с пяти, когда они оказались в одном классе, а уж тем более, когда начали задавать работу на дом.

— Тогда продолжаем. В этой точке вы должны взять полученную ранее сумму и начать снова в других скобках.

Профессор снова пишет на доске и объясняет. В это время Олли достаёт самолёт из-под тетради, разворачивает его и выпрямляет обеими руками, мечтая прочитать его содержимое, пережившее такой опасный рейс.

«Олли, ты самая добрая и у тебя восьмёрка по искусству, не могла бы ты нарисовать мне эти две идеи? Я объясню тебе. В первом случае нужно…» Далее она рассказывает, что нужно делать. Олли не видит в этом никакого смысла, но идеи кажутся ей довольно оригинальными. В обеих главная героиня – девушка, и обе истории рассмешили её. Сообщение оканчивается обещанием. «Так вот, ты сделаешь это… прямо сейчас? Ты помнишь? Мы, Волны, обещаем помогать друг другу всегда, несмотря ни на что, в любой беде. И если этого недостаточно тебе, меркантильной и лживой, я готова вознаградить твои жалкие усилия: А) ужин в ресторане на корсо Франча. Дорогой, но хороший, как тебе прекрасно известно; Б) неделя бесплатного мороженого в Аляске, даже вазочки и рожки, в любом случае, мороженое стоимостью как минимум 2,50 евро; В) всё, что захочешь, при условии, что это не будет невозможным для меня. Например, организовать свидание с моим отцом, я знаю, что он тебе очень нравится… То есть, об этом даже не смей просить».

Олли вырывает листок из тетради и начинает очень быстро писать. Затем делает из него шарик, смотрит на препода, который стоит лицом к доске, и кидает шарик как лучший регбист. Он без проблем оказывается в центре стола Ники, которая без промедления разворачивает его.

«Что? Я должна есть кокосовое мороженое после того, как ты даже ни слова не рассказала о своих грязных и непристойных ночных похождениях?.. Ни за что… Рассказывай, шлюшка!»

Ники дочитывает записку и опирается на спинку стула, с грустью глядя на подругу.

— Нет, — говорит она шёпотом издалека, практически одними губами. Потом складывает руки у губ, чтобы было лучше слышно. — Please…

Олли мотает головой.

— Ещё чего… Я хочу знать всё… Или ты рассказываешь, или я ничего не делаю.

Ники вырывает ещё листок, быстро что-то пишет, видя, что профессор всё ещё пишет, тоже делает комок и кидает его. Бомба летит туда же, куда и самолёт. На этот раз Гуиди видит угрозу и отклоняется, чтобы избежать её. Олли ловит её в полёте правой рукой. Как раз вовремя. Профессор поворачивается и смотрит на Ники.

— Кавалли, здесь тебе всё ясно?

Ники улыбается.

— Это – да! Даже очень.

— А вам, девочки?

Некоторые девушки соглашаются, более или менее уверенно. Учитель успокаивается. Он объясняет понятнее.

— Ладно, я продолжу, — он продолжает писать, не зная наверняка, понятны ли его расчёты большинству учеников, да хотя бы двоим из них. Всё равно все знают, что математику не будут учитывать при поступлении.

Довольная, Олли открывает пойманную записку.

«Меньше половины того, что делала ты… Я расскажу всё в подробностях позже. Scripta manent! Disegnam pure! Ну что, теперь ты нарисуешь, что я просила? Пожалуйста!»

Олли серьёзно смотрит на неё. Затем шепотом издалека говорит ей то, что легко можно прочитать по губам:

— Если ты мне не расскажешь, я заберу то, что нарисую, — она поднимает смятый листок и трясёт им, — и разорву. Тебе ясно?!

Со своего места Ники поднимает левую руку, потом правую, затем скрещивает пальцы и целует их в клятве, как до этого Олли. Потом говорит ей:

— Обещаю!

Олли смотрит на неё в последний раз. Ники улыбается ей. И она, завоёванная своей довольной подругой, достаёт пенал с цветными карандашами, потом вырывает лист из альбома для рисования. Как самый великий художник, она снимает колпачок с чёрного карандаша и смотрит на листок с идеями Ники. Она останавливается и ищет вдохновения в пустоте. И находит. Она сосредотачивается на листе и ровными точными линиями начинает придавать очертания комичным, странным, смешным и – почему бы и нет? – любопытным фантазиям своей подруги Ники. А в это время профессор продолжает свои объяснения, которые, без сомнения, никогда не станут ясными для его учениц.

43

Алессандро смотрит на настольные часы. Без двадцати три. Чуть больше часа до совещания. И они всё ещё не готовы.

— Так, ребята, как вам?

Микела подбегает к столу и показывает новый эскиз. Алессандро рассматривает его. Девочка играет луной, как с мячом. Это абсолютно не сработает. Это может быть каким угодно, но не новым. И ничего удивительного. Алессандро разрывается на части. Он подавлен. Но не должен этого показывать. Он выглядит уверенным и спокойным, чтобы не выпустить ситуацию из своих рук. Он улыбается Микеле.

— Это хорошо. — Микела тоже улыбается. — Но это нельзя представлять начальству.

Микела опускает руки. Улыбка вдруг исчезает с её лица. Быстро. Слишком быстро. Возможно, что она тоже, глубоко в своём сердце, знает, что это далеко не готовая работа.

— Необходимо что-то большее, что-то большее… что-то большее… — он даже не может подобрать правильные слова, чтобы выразить, чего он хочет.

Но Микела, кажется, отлично знает его.

— Да, я поняла… Буду стараться больше.

Алессандро едва не тонет в своём кожаном кресле. Приходит Джорджия.

— Я сделала новый логотип.

Алессандро отвлечённо открывает папку и листает материал. Да, неплохо. Разные цвета, живые, кислотные, радостные. Но если концепции ещё нет, зачем нам логотип?

— Неплохо. Отлично.

Джорджия смотрит на него озадаченно.

— То есть, так и продолжать?

— Да, надо передать буквами вкус шоколада, корицы, лайма…

— Это непросто без общей идеи, но я попробую.

— Да, давай.

Конечно. Он и сам это знает. Без конкретной идеи не получаются отдельные части. В этот самый момент раздаётся звонок по внутреннему телефону. Это Донателла, центральная секретарша.

— Да?

— Извините, синьор Белли, но здесь…

— Меня нет, я вышел, ушёл домой. Даже не знаю, вернусь ли. Я улетел. Да, я улетел на Луну, — он бросает трубку, обрывая любую возможность продолжения разговора.

Вот чёрт! И это не слоган. Бывают священные моменты, когда ты должен побыть наедине с собой. Но если ты находишь эти моменты драматичными, тебе же хуже. Это плохо для всех вокруг.

Вот чёрт! Он смотрит на часы.

Три с четвертью. У нас ничего не выйдет. Я и вчера был в этом уверен. Проклятье, я не должен был никуда уезжать. Море, сёрфинг, обед у Мастина, подарить самому себе время… Ага, а кто теперь подарит мне работу, которую я должен был сделать? Будь всё проклято, и будь проклят момент, когда я решил довериться семнадцатилетней девчонке. Алессандро машинально смотрит на телефон. Никаких сообщений. Не могу поверить. Даже не позвонила. Ничего. Она должна была спасти, предоставить мне идею. «Успокойся, я всё сделаю». Она делала заметки, спрашивала, думала. И ничего. Она даже не подаёт признаков жизни. А потом он вдруг вспоминает жасмины и всё остальное. И ему почти стыдно. Ну чего ты ждал от семнадцатилетней девицы, Алекс? Она свободна. У неё нет обязательств. Вся жизнь впереди. Наверняка она уже забыла о тебе и о жасминах… да и об аварии. Конечно же, так и есть. Конечно… Но я ничего не потеряю, если попробую снова. Он берёт телефон и начинает писать.

«Привет, Ники. Всё хорошо? Ты снова попала в аварию? Я должен приехать и спасти тебя?». Потом он обдумывает всё. Но она сама это сказала. «Поделишься со мной своими гениальными идеями?..» Он улыбается – лучше быть милым. «Я скучаю. И все идеи пахнут жасмином». В конце он ставит красивый смайлик. Потом ищет номер в контактах телефона, находит. «Ники». Выбирает его, появляется номер, и он жмёт «Отправить». Ждёт пару секунд. «Сообщение отправлено». Алессандро кладёт телефон на стол. Теперь он смотрит только на него. Секунда, две, три. Вдруг дисплей загорается. Входящее сообщение. Алессандро жмёт «Читать».

Это она! Ответила. «У меня есть даже две идеи. И неплохие… Конечно, на мой взгляд. Шлю тебе жасминовый поцелуй!»

Алессандро улыбается. Быстро начинает писать.

«Хорошо! Уверен, они прекрасны, как и ты… берут все волны!» Он останавливается в нерешительности. Не знает, как сказать это. «Почему бы тебе не рассказать мне что-нибудь в смс?» Он отправляет сообщение. Он нетерпеливо ждёт с телефоном в руке. Секундой позже приходит новое сообщение. Он незамедлительно открывает его.

«На самом деле, я бы хотела отдать тебе всё лично…»

Алессандро очень быстро пишет ответ.

«У нас нет времени! Совещание в четыре. — Он смотрит на часы. — Осталось полчаса. Ты ведь уже не успеешь приехать?» Отправлено.

Ответ приходит через секунду.

«Вообще-то, я здесь. Но секретарша говорит, что я не могу тебя отвлекать».

Алессандро не верит. Он бежит к двери и со стуком открывает её, выходит в коридор и вдруг видит её. Ники сидит на диване в зале ожидания. На ней тёмно-синий жакет, юбка в разноцветную полоску, тонкие чулки лазурного цвета, тёмно-синие спортивные туфли от Адидас. Волосы убраны в косички. Она улыбается ему, а подмышкой у неё красная папка. Ники машет ему ею и подмигивает. На папке написано «Идеи Алекса».

Алессандро бежит ей навстречу. Но потом он опомнился и замедлился, спокойный и уверенный. Всегда хозяин ситуации.

— Привет, Ники, какой сюрприз! Как ты меня нашла, как приехала сюда?

Ники поднимается с дивана, кладёт руку в карман и вытаскивает его визитку.

— Благодаря этому. Ты дал мне её, когда мы столкнулись. Здесь есть адрес твоего офиса… Не нужно быть гением.

Алессандро берёт её под руку.

— Ты права. Извини. Пойдём, представлю тебя своей команде.

— Ух ты, круто…

Они идут по коридору, а некоторые его коллеги смотрят на неё с любопытством, хотя, возможно, это только из-за её одежды. И, конечно, потому что она так красива.

— Эй!

— Что такое?

— Ты меня не поцелуешь?

Алессандро чмокает её в щёчку.

— Я просила не об этом.

Алессандро улыбается и говорит ей шёпотом:

— Я работаю здесь. И не могу позволить себе такого.

Ники улыбается ему.

— Окей, я буду серьёзной. Мы с тобой маленькая команда, так ведь?

Алессандро смотрит на неё. Он рад, что она приехала. Она не забыла. Эта девушка – чудо.

— Да, команда, — он отстраняется, позволяя ей войти в кабинет. — Давай я представлю тебя. — Он закрывает двери за собой: — Ребята, это Ники. Ники – Джорджия, Микела, Дарио и Андреа.

Все ей улыбаются, всем так или иначе интересна эта юная девушка, красивая, причудливо одетая, но самое главное – с папкой подмышкой.

— Это моя команда, — он говорит это гордо, он снова хозяин ситуации, хотя осталось всего пятнадцать минут до совещания с директором, а у них нет ни единой отдалённой идеи, которую можно представить. По крайней мере, до этого момента. До того, как приехала Ники. Дарио, скептически настроенный и в то же время любопытный, подходит к ней.

— А она кто такая? Очередной наш сотрудник?

Вдруг Алессандро теряет всю уверенность. И спокойствие. В итоге, он теряет контроль над ситуацией.

— Нет… Она… Ну… Она – это… — он неподвижно смотрит на неё, оглядывает ребят в поисках предложений, помощи, любого комментария. — Итак, она, ну, вы видите…

— Я – Ники. Просто девушка. Девушка, которая обратила внимание на идеи Алекса, и так как ей нужно было выплатить ему долги, — она с улыбкой смотрит на Алессандро, — она решила помочь ему реализовать всё на бумаге, как он просил. — Ники оставляет папку на столе. — Алекс, я попыталась сделать это так хорошо, как могла, я представила цвета, почувствовала страсть, когда ты мне объяснял, какими должны быть конфеты ЛаЛуна. Я просто надеюсь, что не разочарую.