Прости, но я люблю тебя - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Федерико Моччиа (ч. 6)

Дзынь. Дзынь. Дзынь. Звонок звучит весело. Алессандро подпрыгивает и едва не падает с шезлонга. Опирается рукой о пол, поднимается и бежит к домофону.

Дзынь. Дзынь. Дзынь. Неплохой ритм.

— Кто это? Что случилось?

— Алекс, это я, ты откроешь мне?

Алессандро дважды нажимает на кнопку и возвращается в гостиную. Который час? Десять с четвертью. Он проспал почти полчаса. Алессандро открывает дверь точно в тот момент, когда приходит Ники. У неё прерывистое дыхание.

— Я поднялась по лестнице, чтобы не терять форму. Чем ты был занят? Ты спал, так ведь?!

— Нет, я был здесь, — пытается оправдаться он, — сидел в Интернете.

— Ага, конечно, — Ники просовывает голову в его кабинет и видит, что там темно. — И ты так быстро выключил компьютер?

Алессандро обнимает её и притягивает к себе.

— Конечно, как видишь... а я очень быстрый, — целует он её. — Какой фильм ты взяла?

— «Близость».

— Не говори ничего. Мы слушали саундтрек... Я никогда его не видел.

— Он неплохой. У меня есть идея. Почему бы нам не посмотреть его в постели?

— Почему, это эротический фильм?

— Какая же ты свинья! Нет, он не такой. Ладно, может, немного, но не поэтому... Я бы хотела посмотреть его в постели, как будто мы в нашем доме.

Алессандро смотрит на неё с внезапным удивлением. Ники усмехается.

— Да, я это знаю, твой дом, это твой дом, но я имела в виду, если бы мы жили вместе, как если бы мы были парой, понимаешь?

Алессандро улыбается.

— Единственное, что я хотел тебе сказать, – ты самая красивая.

Ники улыбается. Потом уходит в спальню. Очень быстро раздевается. Сбрасывает брюки, трусики, блузку, лифчик, призраков прошлого. Бежит к телевизору, ставит диск в DVD-проигрыватель под ним. Но когда слышит шаги Алессандро, прикрывает грудь, выбегает и прыжком попадает в постель. Она укрывается до самого подбородка. Затем берёт пульт.

— Хочешь посмотреть его на английском?

— Нет, спасибо. Завтра у меня совещание с немцами.

— Окей, тогда на итальянском. Давай, ускоряйся, диск уже поставлен, фильм начинается.

Алессандро быстро раздевается и залезает к ней в постель.

— Отлично, как раз вовремя. Начинается прямо сейчас.

Ники пододвигается к нему, прижимается, кладёт свои холодные ступни на его горячие ноги, всем своим хрупким существом ложится на его плечо. Дальше – титры, кое-какие кадры, забавные моменты, описание главных героев. Фото, песня, и вот начинается история любви. Аквариум. Встреча. А потом вдруг всё запутывается. Рука Ники медленно скользит под простынями. Ниже. Ещё ниже. По всему его телу. Его нога... Она играет и дразнит, ласкает и гладит, перестаёт задевать его вообще. На очереди его живот. Алессандро дрожит. Ники смеётся и вздыхает, распаляется всё больше, опускает ногу и кладёт на него. Её руки словно умножаются, как неожиданное желание, которое превращается в любовную историю. Выдуманную, мечтательную, превратившуюся в простой фильм, а затем внезапно ставшую правдой, как все эти слова, которые может объяснить постель. На мгновение начинает казаться, что такие моменты – навсегда, может, однажды они забудутся, но сейчас кажется, что это навсегда.

Позже. Ещё позже. Ники переворачивается и заставляет себя вылезть из постели. Слышен скрип. Алессандро просыпается.

— Эй... куда ты?

— Уже два. Я сказала родителям, что вернусь не поздно. Будем надеяться, они уже спят. Так же, как на этот раз уснул ты. Ты не можешь отрицать этого, любимый...

— Что ты сказала?

— Слушай, не дразни меня.

Ники начинает подбирать свою одежду, немного смущённая.

— Нет, нет, подожди... — Алессандро садится на кровати, скрещивает ноги, укрытые простынями. — Повтори последнее слово...

Ники бросает всё обратно на пол и залезает в постель. Она встаёт на колени, раздвинув ноги, и смотрит на него сверху.

— Мне жаль. Всё уже решено. Ты правильно услышал. Прости, но я люблю тебя.

Он купил себе новую красивую спортивную куртку, джинсовую, светло-синюю, марки Fake London Genius. Он столько слышал о ней... В волосах у него этот синий гель, которым пользуются почти все в Джардинетти. Немного немного лака для волос никогда не будет лишним. Так поёт тот рэпер – как же его? – ну, он не очень-то известный. Фабио что-то там. Может, когда-нибудь он вспомнит. Вот бы знать... Мауро смотрит на своё отражение в витрине. Похож я на плохого парня с окраин? М-да... А ещё я нацепил на себя большую цепь, такую блестящую. Я ношу её, только когда хожу на футбол, когда играют «волшебники» Рома. Они не нравятся моей семье. Моя мать начинает нервничать. Отец, в тот единственный раз, когда увидел меня в таком виде, смеялся как ненормальный, а он тогда обедал и чуть не подавился. Моему брату Карио пришлось долго хлопать его по спине. Малышка Элиза чуть не заплакала. «Настоящий педик», сказал мне отец, когда пришёл в себя. Он сделал глоток воды и вышел, хорошенько ударив меня по плечу, как он делает каждый раз, когда злится. Злится. Злится он только на меня. Только на меня. Я замечаю это в том, как он всегда смотрит на меня. Когда я ухожу утром. Когда возвращаюсь. Когда ем. Однажды я проснулся, и он был возле моей кровати, сидел на диване, где обычно спит Элиза. Он смотрел на меня. Сестрёнка была в школе. И Карио тоже был уже на работе. Мама ушла за покупками. А он был здесь. Смотрел прямо на меня. Когда я открыл глаза и увидел его, то сначала подумал, что он мне снится. Потом я понял, что нет, и поздоровался. «Привет, папа». Я даже улыбнулся ему. А это совсем не просто сделать, только проснувшись. Тогда он встал. Провёл рукой по щеке и небритому подбородку. И ушёл, не сказав ни слова. Ничего. Он ничего не сказал мне. Я часто думаю о том утре. Интересно, как долго он сидел там и пялился на меня.

Мауро смотрит на луну в витрине, поправляет рубашку, причёсывает немного, где может, свои волосы в лаке. Поворачивает лицо в другую сторону. Может ли быть у плохого парня небрежная щетина? М-да. Знали бы Вы сами. Этих не понимает сам бог. Я-то просто рос на свежем воздухе. Он улыбается своим мыслям. Затем он поправляет пакет. Делает жест Джона Траволты. Пусть мне улыбнётся удача. Потому что он такой крутой… Я имею в виду, Джон. Всенародный плохиш. К тому же, у меня ещё есть он. Он хлопает рукой по карманам куртки. Медвежонок Тотти здесь. Улыбаясь и выдыхая все страхи и недоверие, Мауро толкает дверь и входит в здание.

— Направо, налево, так, делимся в группы. Брюнеты сюда, блондины туда, — молодая женщина в быстрой и решительной манере разделяет пришедших парней. — Так, пожалуйста, приготовьте фото с вашим номером телефона, возрастом, местом жительства и ростом, написанными сзади.

Один из парней тянет руку.

— Да, я вас слушаю, что случилось?

— Ничего, но вы сказали, брюнеты в одну сторону, блондины – в другую. А я шатен, куда мне?

Девушка вздыхает в голос и поднимает глаза в небо.

— Ладно, посмотрим. Шатены и прочие, включая рыжих, присоединяются к блондинам, окей? Ещё кое-что. Если в дальнейшем Вам удастся избежать подобных вопросов, я буду вам очень благодарна.

Двое темноволосых парней, которые пришли вместе, переглядываются и смеются.

— Последний вопрос, обещаю. У вас не найдётся ручки?

— И для меня тоже.

Девушка берёт ручки, оставляет на столе и уходит. Те двое смотрят ей вслед.

— Ну вот, она не сказала, как именно нас отблагодарит.

— Нет, но я тебе говорю, этой не хватает хорошего секса. Спорим, что за это она точно будет бесконечно благодарна?

— Ага, а потом поспорим, кто её доведёт до оргазма.

— Это точно! — Они дают друг другу пять, довольные своей шуткой. Несколько ребят сидят на краешке дивана. Один опирается на стену. Двое парней начинают писать на фотографиях то, что их попросили. Мауро пишет очень быстро. Он уже сделал это. То есть, он знал, что нужно будет сделать это. Он видел это, когда ходил с Паолой. Тысячи раз. Чего он не знал, так это того, что делать фотографии так дорого. Двести евро за полчаса фотосессии. Мауро первым отдаёт своё фото. Затем он похлопывает себя по карману и шепчет медвежонку Тотти, чтобы тот принёс ему удачу.

— Эй... Будем надеяться, что это были правильные вложения...

Девушка берёт какие-то листки, разбросанные по столу рядом с фотографиями, что ей принесла помощница, которая сложила их в папку. Затем, перед тем, как перейти в больший зал, она оборачивается.

— Ждите здесь.

— А где ж ещё... — протягивает один из претендентов. — Когда мы сможем пойти покурить? Сейчас мы уже сделали записи, мы уже дождаться не можем, когда придётся что-то говорить...

Девушка качает головой и входит в другой зал. Мауро считает парней. Дюжина. Немного. Я думал, будет намного больше. К тому же, важнее то, что я здесь. Побеждает каждый десятый. Разве не так поётся в песне? М-да. Его вдруг стал разбирать смех. Он чувствует себя уверенным. Как иначе, я лучше всех здесь. Он рассматривает каждого в отдельности. Посмотрите на этого. Длинные волосы уже не носят. А другой. Ну куда ты в пижаме? С поднятыми волосами. Что такое, тебя напугали? Мауро изучает внешний вид каждого. Один надел сразу и пиджак, и галстук. Как по учебнику. Он так делает вид, будто он не такой, как все, что он лучший. Нужно ведь оставаться плохим парнем до самого конца. Если надеваешь пиджак, то под ним должна быть рубашка, хорошо заправленная в брюки. Он немного посмеивается над этим. Мауро расстёгивает куртку и касается своей, белой, наполовину из полиэстра, идеально сидящей. Хорошо облегающей тело. Он чувствует себя словно шоколад. Таким должен быть мужчина, ничего лишнего. Это должно быть видно за версту. Девушка снова выходит.

— Итак... Джорджи, Маретти, Бови и остальные блондины могут идти. У нас останутся ваши фото, и вам позвонят, когда появится новая работа. Спасибо, что пришли.

Блондины, шатены и рыжие выходят из зала, бормоча себе под нос. Один из них быстро убегает с папкой подмышкой. Наверняка у него сейчас другие пробы. Остаются только Мауро и парень в пиджаке и галстуке. Мауро смотрит на него. Кто же скажет это, думает он. Мауро садится на подлокотник кресла. Поднимаются жалюзи в офисе менеджера. За прозрачным стеклом появляется красивая женщина. Блондинка, спокойное лицо, волосы средней длины. Должно быть, ей около тридцати лет. Красотка, думает Мауро, всё в ней идеально. Скорей всего, она главная. Мауро немного приподнимается с кресла, чтобы прочитать имя на табличке на двери. Элена и что-то ещё. Красивое имя. Женщина что-то говорит помощнице, которая делает утвердительный жест. Затем она возвращается в зал, и дверь закрывается.

— Окей, встаньте здесь, в центре зала.

Мауро и парень в пиджаке и галстуке делают, как она велит.

— Сюда, на этот красный ковёр, спасибо.

Только сейчас Мауро замечает, что у парня в пиджаке и галстуке волосы очень тёмные, длинные, жирные, собранные резинкой. Причёска делает его похожим на японца. У него очень толстые брови. Сейчас они стоят друг напротив друга. Этот тип немного выше него. Его плечи шире. Его ноги немного расставлены, а бёдра раскачиваются. Он жуёт жвачку и улыбается этой женщине. Она тоже улыбается и присаживается на свой стол. Тип поворачивается к Мауро и ему улыбается тоже. Ещё хуже. Он подмигивает ему. Уверенный. Слишком уверенный. Элена жестом просит свою помощницу войти к ней из другого зала. Мауро садится обратно на диван и смотрит через стекло. Видит, что Элена взяла его фото. Хорошо. Моё фото... Женщина стучит по нему рукой. Кажется убеждённой. Потом помощница что-то ей говорит. Элена снова рассматривает оба фото. Кажется, она не может ответить. Дальше она снова смотрит через стекло. Мауро это замечает и быстро отводит взгляд. Смотрит в другую сторону. Другой парень удобно расположился в кресле, опираясь локтем на ногу, размахивая ею, показывая, что под джинсами у него ботинки с блёстками по бокам. Мауро вновь поворачивается к залу. Видит, что Элена рвёт чьё-то фото. Видит, что оно летит в мусорку под столом, к её красивым ногам. И с этим полётом бумаги исчезает его мечта. Разорванное фото – его. Помощница выходит из кабинета Элены.

— Итак, мне жаль, но мы решили, что...

Парень в пиджаке и галстуке сидит на диване, немного вытянув ноги.

— Куда ушёл другой парень?

Парень улыбается.

— Ну, он сбежал!

— Что поделать, никакого воспитания, — пожимает плечами помощница. — В любом случае, мы выбрали тебя. Так, пойдём сделаем пробу, чтобы посмотреть на тебя в деле.

Парень поднимается и поправляет брюки, как мужлан. Потом улыбается женщинам.

— В каком деле, девчонки?

Помощница оборачивается, останавливается, положив руку на бедро, и смотрит прямо на него, серьёзно, немного наклонив голову.

— Примеришь одежду.

Он улыбается и качает головой вверх и вниз.

— Ах, ну ладно, я представлял себе кое-что другое... — и он следует за ней, не переставая играть свою роль, какой бы она ни была.

— Эй, чем ты занят?

— Я на совещании. А ты?

— В туалете. Встретишь меня у выхода? У нас не будет последнего урока.

— Я не могу, мы обсуждаем, как организовать всю рекламную кампанию; и это продлится до тех пор, пока японцы не скажут «да, конечно».

— Блин, ты всегда занят. А поесть сходим?

— Тоже не могу. Это надолго.

— Мать моя, ты как вечно занятой туалет на дискотеке. Вспомни же, что я твоя муза-вдохновительница. Со мной тебе всегда приходят множество отличных идей.

Алессандро смеётся.

— Главным образом, некоторые идеи определённого рода.

— Слушай, все они станут сплошным грехом, если мы не увидимся.

— Ты меня так совращаешь!

— В смысле, грех будет, если мы не встретимся. Ты уверен, что совещание продлится так долго, что даже на обед не съездишь?

— Уверен. Я позвоню тебе вечером. Возможно, увидимся ночью.

— Нет, безо всяких «возможно», мы точно увидимся!

— Ладно, ладно, — улыбается Алессандро. — Даже японцы не такие требовательные.

— Как только я тебя увижу, заставлю сделать харакири.

— Ага, конечно... Да, только этого мне не хватало. Всё должно быть хорошо.

— Сосед немного рассердится, когда услышит твои крики.

Ники отключается. Она возвращается в аудиторию как раз тогда, когда Бернарди начинает урок.

— Итак, мы в послевоенном времени, и неореализм возвращается к реализму. Он пытается заставить реальность расслабиться, и социальные и политические проблемы Италии отходят на второй план, так же, как и отсталость в сельских районах, эксплуатация, нищета. И в романах Верги всё это отражено не так явно. Работа Верги была признана переоценённой благодаря важному критическому очерку Тромбаторе...

Олли корчит гримасу, услышав имя режиссёра, и делает безошибочный жест рукой. Эрика наклоняется к Ники.

— И? Что он тебе сказал?

— Ничего, он занят.

— Ой-ой.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Хочу сказать ой-ой. Понимай, как хочешь.

— Ладно, Эрика, не будь такой. Я это ненавижу. Что ты имеешь в виду? Иногда ты меня просто бесишь, если не договариваешь.

— Что для него ты просто ребёнок. Я тебе это говорила всё время. Рано или поздно вы расстанетесь. Слишком большая разница. Такое хорошо заканчивается только в телешоу и в кино. Взрослые встречаются с теми, кто намного их младше, но это не на всю жизнь... К тому же, я читала это в мамином журнале.

— Напоминаю тебе, Олли говорила, что он женат, но это оказалось не так.

— И что это доказывает? Он просто немного отрицает то, что уже стал взрослым. Так вот, в журнале было сказано, что когда кто-то встречается с кем-то младше себя, то мужчины думают, будто с ней становятся моложе, но в итоге это заканчивается разочарованием от того, что такое невозможно. И всё, что ты мне рассказываешь, песни Райса и Баттисти, жасмины, эти ужины у него дома... Слишком красиво, это просто как мечта, как сон.

— И что?

— И что... Рано или поздно, один из вас очнётся от этого сна.

— Честно говоря, когда ты говоришь такие вещи, я тебя ненавижу.

Ники берёт свою тетрадь и с силой ударяет по парте. Бернарди перестаёт говорить.

— Что там происходит, сзади?

— Извините, у меня упала тетрадь.

Профессор недолго смотрит ей в глаза, ещё немного хранит молчание, всматривается в неё и конце концов решает поверить ей.

И продолжает свои объяснения.

—...уважение к неореализму. Я напомню вам также «Люди и нелюди» Элио Витторини, «Тропа паучих гнёзд» Кальвино. Так вот, осталось не так много времени... — Олли изображает пальцами рога не своей голове и смотрит на Дилетту с усмешкой, — до того, как мы начнём изучать первую фазу неореализма.

Эрика молчит мгновение, затем чуть наклоняется и приближается к Ники. Говорит ей шёпотом:

— Он всегда ставит тебе песни Баттисти, это же намёк.

— О чём ты вообще?

— Да... Например, он ставил тебе эту, в которой говорится «Я так боюсь влюбиться слишком...», или вот эту «Ты прими это, как есть, мы не можем больше разыгрывать драму, ты сказала, что знаешь уже, в чём проблема моя...» или, может, «Я выбрал тебя, женщину как друга, но моя судьба – жить лишь жизнью своей...»?

— Да, они все есть на его CD. И что?

— Как это – и что? Намёк прозрачней воды! Он тебя использует и ничего больше!

— Тогда напомню тебе ту песню, которая заканчивается словами «Я люблю тебя, моя сильная слабая спутница».

— Да, но ещё он говорит «Увлечение – это симптом любви, который мы не умеем излечить... — Эрика улыбается ей, — а последствия часто заставляют страдать...» — она вытягивает руки. — И что ты теперь думаешь?

— Что тебе не нравится Баттисти!

— Окей, как хочешь, я тебе уже всё сказала. Нет худшего глухого, чем тот, кто не хочет слышать. И, самое главное, мечта – это только сладкий сон того, кто не спит.

— Но это же не Баттисти.

— Нет, конечно же. Это Аристотель.

— Мне кажется, что если ты будешь продолжать в таком духе, Баттисти закончит школу за тебя!

Последний урок. Звенит звонок. Коридоры заполняются в один момент, это общее паническое бегство, хуже, чем если бы сработала пожарная сигнализация. На выходе, за воротами, Эрика, Дилетта и Олли вдруг останавливаются.

— Эй, увидимся позже?

— Нет, мне нужно заниматься.

— Я сегодня буду с Джорджио.

— А Ники?

— Вон она!

— Эй, Ники! — но Ники делает им рукой жест, говоря: «Созвонимся позже». Затем они видят, как она быстро уезжает на скутере.

— Волны, у этой девчонки серьёзная проблема.

— Да... худшее, что с ней могло случиться.

— Что ты имеешь в виду?

— Она влюбилась.

Дилетта кладёт руки в карманы джинсов.

— И ты называешь это проблемой? Она счастливица!

— Насколько сильно ты любишь, настолько же больно тебе потом, — Олли садится на свой скутер. — И на этой великой фразе я вас оставлю, я еду обедать со своим отцом, буду знакомиться с его новой девушкой. Созвонимся. — Она жмёт на газ.

Ники практически летит на скутере. Никогда не опаздывала так мало. Она осматривается. Смотрит направо. Налево. Ничего. Её сердце делает тысячу ударов в минуту. Мерседеса здесь нет. Ники рассматривает всю парковку ещё раз. Он мог поставить его в гараж. Она достаёт папку из рюкзака. Быстро просматривает бумаги: какой-то чек из магазина одежды, карточка спортзала, карточка кафе-кебаб. О, ничего себе, мне не хватает только двух баллов до бесплатного бутерброда. Фотография Фабио! Вот чёрт, я совсем о ней забыла. Она быстро разрывает её и выбрасывает в ближайшую мусорку. Ищёт дальше, наконец находит. Быстро набирает номер офиса Алессандро. Она не сохранила его в мобильном. Кто бы мог подумать, что я буду звонить ему туда... Наконец кто-то отвечает.

— Алло? Добрый день, то есть, добрый вечер. Меня зовут Ники Кавалли, я бы хотела поговорить с синьором Алессандро Белли.

— Извините, не могли бы вы повторить своё имя?

— Ники. Ники Кавалли.

— Хорошо, подождите, пожалуйста. — Её оставляют в режиме ожидания. Современная музыка. Ники нетерпеливо ждёт. Пробует отбить ритм ногами, но слишком нервничает. Так трудно ждать, когда время кажется застывшим. Наконец, секретарша возвращается к телефону: — Нет, мне жаль, синьор Белли уехал на обед.

— Ай... А вы не знаете, куда он поехал?

— Нет, извините. Хотите оставить ему сообщение?

Но Ники уже бросает трубку. Возвращает свою Нокию в карман и уезжает на скутере, словно ей дали поддых. Она быстро объезжает все ближайшие улицы. Смотрит направо, налево, останавливается на всех парковках, её сердце разрывается, но как только она видит проезжающую мимо машину, то снова ускоряется. Снова направо. А потом налево. А затем всё время прямо. Вот чёрт. Куда он её оставил? Нет времени отвечать. Вот она и нашлась. Mercedes ML CS 2115 припаркован на обочине. Ники смотрит в обе стороны. Рядом только один ресторан. «Triple Seco». Он на другой стороне. Ники оставляет свой скутер и бежит к нему. Вглядывается через стекло, выискивая его, она делает это осторожно, чтобы не быть замеченной. И вдруг видит его. Он здесь. За столиком в глубине зала. За последним столом в ресторане, рядом с окном. Поверить не могу. Эрика была права. Там, внутри, Алессандро наливает что-то выпить красивой блондинке. И улыбается ей.

— Хочешь ещё чего-нибудь?

— Да... — она тоже улыбается ему. — Тирамису, если есть. Сегодня мне хочется тирамису. Плевать на диету.

Алессандро улыбается и поднимает руку.

— Официант!

Тут же к ним подходит юноша.

— Тирамису для девушки. И ананас для меня, спасибо.

Официант мгновенно исчезает. Алессандро вновь смотрит на девушку. Затем кладёт свою руку на её и гладит.

— Да ладно, перестань, всё меняется, и то, что ты рассказала, тоже. Серьёзно, я не ожидал такого.

Девушка улыбается. Ники, которая наблюдает всю сцену снаружи, сходит с ума. Она отходит от окна. Поворачивается вокруг своей оси, качает снова и снова головой, глаза её наполняются слезами. Она выходит из себя. Чувствует, как краснеет её лицо, как сильно колотится её сердце.

Алессандро сильно сжимает руку этой женщины.

— Знаешь, я рад, что мы здесь с тобой.

— А я, наоборот, чувствую себя немного виноватой.

Алессандро смотрит на неё с любопытством.

— Это ещё почему?

А затем раздаётся странный звук. Где-то снаружи. Девушка выглядывает в окно первой.

— Алекс… что творит эта девчонка?..

— Где?

— За окном! Посмотри! Разве это не твоя машина?

Ники наносит беспорядочные удары по дверям, колёсам, по фарам. Изо всех своих сил, тех, что прямо пропорциональны ярости. Она бегает вокруг Мерседеса, пытаясь уничтожить его руками.

— Ники! Это Ники!

— Ты её знаешь?

Алессандро бросает свою салфетку на стол и с бешеной скоростью вылетает из ресторана. Смотрит направо и налево, затем перебегает дорогу.

— Ники! Перестань! Что ты делаешь? Хватит! Ты с ума сошла?

Ники продолжает долбить по бокам. Алессандро едва не запрыгивает на неё, с силой сжимает, чтобы обезвредить, и уводит оттуда.

— Ники, успокойся, хватит!

Ники дрыгается в воздухе.

— Отпусти меня! Вали отсюда! Вот такие у тебя совещания, да? Ты не мог встретить меня! Мы не сможем вместе пообедать, это надолго... С японцами, правда?! Верни мне все мои идеи! Верни мне их! Ублюдок! — Она кричит и дёргается.

Алессандро отпускает её.

— Мне пришлось уехать. Непредвиденные дела.

Ники поворачивается и судорожно вздыхает, убирая волосы с лица.

— Конечно же. Иначе быть не может, я видела тебя рука об руку с твоим непредвиденным делом...

И вот женщина, что сидела с Алессандро, переходит улицу и подходит к ним.

— Что происходит? — Алессандро отпускает Ники, которая всхлипывает и поправляет волосы. Но она и не думает забывать о своей ярости.

— Ничего. Хочу познакомить тебя с Ники. Ники, это Клаудия, моё важное дело, в первую очередь она – моя сестра.

Ники хотела бы провалиться сквозь землю. Она опускает руки. Затем голосом, который кажется потусторонним, всё же выдавливает из себя странное и приглушённое «Очень приятно».

Девушки пожимают друг другу руки. Ники чувствует себя неуклюжей, у неё потеют руки, она словно парализована от смущения. Клаудия пытается сгладить неловкость ситуации.

— Алекс разозлил тебя, да? Он у нас такой...

Алессандро улыбается.

— Не верь. Это такая тактика, пришедшая к нам из Японии. Они так делают. Отрываются на бесполезных, но дорогих и роскошных вещах, чтобы снять стресс. Ники очень помогла мне с работой, с головой погрузилась в неё и тоже устала... Скажем так, это выбранная ею форма оплаты.

Ники хлюпает носом и понемногу начинает улыбаться.

— Да, но, к несчастью, это был последний срок... Ладно, Алекс, мне нужно идти. Меня ждут родители. Вечером я останусь дома, надо позаниматься. Позвони мне, когда захочешь. Если тебе захочется поработать над новыми проектами... Знаешь, мы можем изучить и другие формы оплаты.

Алессандро почёсывает макушку.

— Окей. Мне даже страшно говорить тебе, что, возможно, я буду занят. Кажется, я буду абсолютно свободен!

Ники поднимает руку и прощается с Клаудией. Затем садится на скутер и уезжает. На этот раз спокойней. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Я идиотка. Будь проклята Эрика со своими трактовками песен Баттисти. Она не может больше сдерживаться. И начинает смеяться. Ну и сцену я устроила! Затем она начинает напевать, весёлая, как никогда. Только одна вещь ясна: никто не чувствовал себя счастливей, чем она, познакомившись с чьей-то сестрой.

Алессандро и Клаудия возвращаются в ресторан. Он сразу возобновляет разговор, который они прервали.

— Почему ты сказала, что чувствуешь себя виноватой со мной?

— Ну, потому что Давид был твоим другом. Ты меня с ним познакомил, и я вышла за него замуж. А теперь всё разваливается...

— Клаудия, дело не в этом, просто у вас такой этап. Такое случается со всеми парами. Важно решить, хочешь ли ты строить свою жизнь с ним и дальше... Так ты хочешь?

— Да.

— Тогда успокойся, самое сложное уже сделано. Теперь всё разрешится само собой. Выбор – это вершина горы. Вот увидишь, всё образуется само собой. Всё пройдёт.

Они возвращаются за стол. Между тем, им уже принесли тирамису и ананас. Они едят. Клаудия смотрит на него с любопытством, а ещё ей немного смешно.

— А ты сейчас чем занят?

— Я? Много работаю. Иногда встречаюсь с друзьями... Не слишком много думаю об Элене.

Клаудия показывает чайной ложкой в окно.

— А этот ураган, Ники?

— Она? Подруга.

Клаудия поднимает брови.

— Подруга, да? — она начинает пародировать её: — Мне нужно идти. Меня ждут родители. Мне нужно заниматься... Не слишком ли она юна, чтобы быть твоей подругой?

— Может быть, но она довольно-таки зрелая.

— Не похоже, чтобы она хотя бы школу закончила...

— Вообще-то, у неё сейчас экзамены. Я помогаю ей с учёбой.

Клаудия кладёт ложку на тарелку.

— Алекс?

— Извини, Клаудия, но это ты рассказываешь мне о том, что между тобой и моим другом – а по совместительству твоим мужем – не всё идёт гладко, так ведь? Однако у вас адекватная разница в возрасте, у вас соблюдены все требования для успешного брака, разве нет? Тогда что? Ты ведь знаешь, что в любви нет никакой магической формулы.

Клаудия отрицательно качает головой. Но в конце концов улыбается.

— Ты прав. Только вот я от всей души надеюсь, что смогу присутствовать при знакомстве.

— Когда?

— Когда ты представишь её нашей семье.

Вечер.

«Продолжаешь крушить всё вокруг?» Алессандро дописывает сообщение и жмёт кнопку «Отправить».

Спустя секунду приходит ответ. Ники как всегда быстра. Даже быстрее, чем возможно.

«Мне незачем это делать. Я сижу дома за ещё худшим занятием... думаю о тебе».

Алессандро улыбается. Отвечает так быстро, как только может, но превзойти Ники сложно.

«Хочешь увидеться?» Не проходит и десяти секунд. «Конечно! Это всегда делает меня счастливой. Так и помиримся. Где?»

Алессандро прилагает все свои усилия. Проверяет всё вокруг. Ему становится чуть лучше. «Я рядом с твоим домом. Первая улица направо».

«Окей. Уже выхожу».

Около десяти минут спустя. Ники открывает двери своего дома, тут же оказывается рядом с ним и запрыгивает на него с поцелуями.

— Любимый! Прости, прости, прости! — она покрывает его поцелуями.

Алессандро смеётся, ничего не говоря. Он не привык к такому. Он не ожидал этого. Обычно с Эленой, поборов все свои принципы, он должен был часами ждать около её дома, чтобы она спустилась к нему. Но эта мысль растворяется в одно мгновение.

— Мать моя, как я вела себя сегодня! К тому же с твоей сестрой! Была бы это хоть какая-нибудь подруга!

— Если бы это была какая-нибудь подруга, ты бы и сейчас пыталась разбить мою машину.

Ники становится серьёзной.

— Это правда. Ты прав, я такая и не могу этого отрицать. Но мне кажется, ты не должен пытаться изменить меня.

— А кто пытается тебя изменить? Ненавижу провалы...

— Дурак! Если захочу, то могу измениться... Просто если я изменюсь ради тебя, это будет большой ошибкой. То есть, это предполагало бы, что я не та, кого ты ищешь, я не та, кто тебе подходит. Я могла бы притворяться, что я другая. Потому что тогда в твоей голове будет другая, у которой общего со мной только имя, ты был бы знаком совсем с другой Ники…

Алессандро улыбается.

— Слушай, мы можем не разводить философию? Всё это меня убивает. По-моему, мы должны только прояснить два пункта.

Ники скрещивает руки на груди. Алессандро пытается убрать их.

— Ты закрываешься от того, что я хочу тебе сказать, у тебя нехватка доверия, ты отвергаешь внешний мир.

— Слушай, я веду себя так, как хочу. Послушаем, что ты должен сказать мне. В любом случае я знала, что меня ждёт отповедь.

Алессандро смотрит на неё удивлённым взглядом.

— Какие слова!

— Выговор, нагоняй, разнос, втык, порицание, нравоучения, ссора, взбучка, ругань. Хватит? Тебе ведь всё равно, что я скажу, правда?

— Кто ты такая? Словарь синонимов?

— Скажи, что должен сказать, и уходи. — Алессандро глубоко вздыхает. — Подожди, подожди, — останавливает его Ники. Закрывает глаза и наконец расслабляет и опускает руки. Затем кладёт руки ладонями на его грудь, как в одной из поз йоги. — Скажи мне только одно... всё кончено?

Алессандро смотрит на неё. Она самая прекрасная, вот такая, с раскрытыми руками, замершими в пустоте, с распущенными волосами, спадающими на плечи и шею, которая ещё показывает, что она совсем девчонка, с этими пухлыми щёчками, с закрытыми глазами, без намёка на макияж, со всей жизнью и мечтами впереди. Алессандро опускает руки.

— Нет, ничего не кончено, по крайней мере, для меня.

Ники открывает глаза и улыбается. Её руки уже не скрещены. Она улыбается и кусает верхнюю губу; её глаза блестят, такие мечтательные, немного томные. Кажется, что она даже может заплакать.

— Окей, прости, Алекс, скажи мне, что хотел сказать.

— Ладно, — он кладёт руки в карманы брюк. — Я не знаю, с чего начать.

— Начни, с чего хочешь, гораздо важнее, чем ты собираешься закончить.

— Ладно... дело не в том, что ты разбила мою машину...

— Понятно... это же можно сказать о том, что я наделала в нашей знаменитой аварии?

— Пожалуйста, не надо сейчас шутить. Согласен, перехожу к делу. Мне очень хорошо с тобой, мне нравится слушать тебя, мне нравится говорить о моей работе, мне нравится всё, что мы делаем вместе...

Ники поворачивается к нему и смотрит на него с лёгкой усмешкой.

— Да, Ники, да, это главное, то есть, это тоже… Дело в том, что у тебя наверняка есть какие-то надежды. Ты думаешь, что так будет всегда, а я, наоборот, не знаю, что будет. Никто не может этого знать. И именно поэтому я хочу чувствовать себя свободным, выбирая что-то, не делая никаких прогнозов. Я бы не хотел взваливать на себя обязанности, даже если у нас такой простой и красивый роман.

Ники смотрит на него.

— Я понимаю, — хмурится она. — Ты снова хочешь почувствовать себя молодым, а я как раз подходящий для этого человек, да?

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать.

— Всё ты понял. Ты сказал, что не хочешь взваливать на себя обязанности. Как раз наоборот, ты бы с радостью ограничился тем, чтобы просто встречаться со мной, и будь что будет. Наверное, всё будет хорошо, и однажды мы решим создать семью, завести детей.

— Да, Ники, но мы не можем быть уверены в этом.

Ники улыбается и теребит кончики своих волос.

— Слушай, Алекс, ты всё время ставишь мне этот CD, который записал тебе твой друг Энрико.

— Да, а что такое, тебе не нравится?

— Шутишь? Я люблю Баттисти. Кстати, там есть песня, которая, как мне кажется, очень нам подходит. Он говорит так... фальшиво немного, но ты внимания не обращаешь, послушай слова.

Ники начинает петь и при этом улыбается. Она поёт очень нежно. И совсем не фальшивит.

— «Не знаю, не знаю, что ты. Не знаю, чем ты станешь. Не знаю, что будет с нами. Поживём – увидим...»

Ники останавливается и смотрит на него.

— Ладно, я знаю, иногда ты делаешь рекламу с песней, и меня бы никогда не нанял, но ты ведь понял, что я хотела сказать?

— Да, прекрасно понял. Но, возможно, ты помнишь не все слова этой песни, потому что продолжается она так...

Алессандро тоже начинает петь.

— «Я возвращаюсь домой с покупками, мне страшно срывать этот пластырь; это не то же самое, что ошибаться в чём-то, как ошибаться в своей жене…»

— Ты опять всё перевернул и преувеличил! Всё сводишь к концу! Тебя волнует только это... А нам с тобой ещё рано об этом думать!

Алессандро берёт CD. Ставит в плеер. Шестая дорожка. Жмёт кнопку перемотки. Находит фрагмент, который она должна услышать. «Потому я боюсь этой нежности, наше приключение – это пример верности, я так хочу, чтобы ты всегда была искренна со мной!»

Ники берёт его за руку и целует.

— Что ты пытаешься сказать мне, Алекс, ты боишься? Мы ничего не знаем о нас, о любви, о будущем. Лучио прав: поживём – увидим. Что может быть прекрасней?

Алессандро легонько трясёт головой.

— Одному из нас будет очень больно. Разница в возрасте слишком велика.

— И ты боишься, что именно тебе будет больно? Думаешь, что для меня это просто приключение? Проще, если наши отношения будут такими для тебя... Все мои подруги это говорят...

Алессандро вытягивает руки.

— Эй, я и не знал, что так им нравлюсь! Если на то пошло, мои друзья говорят мне то же самое.

— Что они тебе говорят?

— Развлекайся с ней, пока ей не надоест.

— Конечно, они все женаты, у них есть жёны, у кого-то и дети, поэтому они не могут вынести того, что с тобой происходит, им тоже так хочется. Алекс, решать должен ты. По-моему, всё дело в страхе.

— В страхе?

— Ты боишься любви. Повторяю, что может быть прекрасней? Какой великий риск стоит того, чтобы сбежать? Сбежать со всем тем прекрасным, что ты мог бы дать любимой женщине, доверять ей и ни о чём думать, лишь бы видеть её улыбку.

— Да, это прекрасно. Но между нами двадцать лет разницы.

Ники достаёт из кармана бумажку.

— Итак, я знала, что рано или поздно начнётся этот разговор. Поэтому я подготовилась. Так вот... Том Круз и Кэти Холмс, Лука Кордеро ди Монтецемоло и Людовика Андреоли, Вуди Аллен и Сунь-Йи, Пирс Броснан и Келли Шейн Смит... Они все примерно одного возраста, разница в пару лет, и всё равно развелись друг с другом. Но в этом списке не уместится целый грузовик таких пар! — Ники берёт этот листок и выбрасывает на заднее сиденье. — Я знала, что однажды он мне пригодится, но надеялась, что не таким образом. Самая сильная любовь – это ошибочный расчёт, исключение изо всех правил, а особенно из того, в котором ты всегда использовал слово «никогда». Что бы ни случилось в твоём прошлом, я навсегда останусь безумием всей твоей жизни. Но я не собираюсь убеждать тебя в этом. Любовь – это не мудрость, это – безумие... Они об этом на весь мир кричали... А ты так делал?

— Нет.

— Вот видишь? Наверняка тебе предлагали всё, но ты испугался. Алекс, как бы мне хотелось, чтобы ты был смелее.

Алессандро нежно гладит её по голове, убирает волосы с её лица. Улыбается ей. Снова начинает петь.

— «Я так хочу, чтобы ты была искренна со мной...» — целует он её. Медленный, лёгкий поцелуй, который хотел бы уметь говорить, спокойно высказать всё, всё, что есть, и даже больше. Я хочу влюбиться, Ники, любить, быть любимым, хочу мечтать, хочу строить, хочу иметь уверенность. Попытайся понять это. Мне нужно забыть всё, что случилось в течение этих двадцати лет, проведённых без тебя. Может ли всё это сказать поцелуй? Зависит от нежности губ, с которыми ты посылаешь это. Вдруг они слышат пронзительный голос. Обвиняющий.

— Ха-ха! Ты попалась! Я знал, что творится что-то странное.

Алессандро и Ники резко отстраняются друг от друга. Перед ними, как на картине, для которой рамой стало открытое окно Мерседеса, разворачивается ужасное зрелище. В темноте ночи появляется Маттео, младший брат Ники. Он смеётся и, что гораздо важнее, держит в руках мобильник. Nokia N73. Компактный, скруглённые углы, с внутренней памятью 42 Mb, и самое главное – с камерой в 3.2 мегапикселя, которой можно делать фото, а также записывать и воспроизводить видео в огромных количествах. В общем, один из тех телефонов, которые и правда могут натворить дел.

Ники делает вид, что вылезает из машины.

— Я убью тебя, Маттео!

Маттео быстро соображает и убегает на несколько метров.

— Предупреждаю, я снял отличный фильм и сделал несколько фоток. Я хотел сразу сделать видеозвонок маме, но думаю, что просто отправлю ей сообщение. Если ты попытаешься отобрать у меня телефон, я отправлю ей всё и покончу с тобой. Ха, — Маттео смотрит на Алессандро, — а это кто такой? Тот, что сначала издевался над тобой, а потом бросил?

— Маттео, ну хватит. Иди домой, я сейчас тоже приду.

— Но кто это, твой новый парень?

— Маттео, я сказала тебе, чтобы ты валил домой!

— Да пошла ты, ты не в том положении, чтобы указывать мне, ясно?

Ники быстро выходит из машины, но Маттео уже привык к выходкам своей сестры, и он убегает в подходящих для такого случая и для своих одиннадцати лет кроссовках Puma. Он словно летает в них, прерывая попытки Ники схватить его. Он поворачивает направо и убегает через припаркованные машины.

— Маттео, иди сюда! Иди сюда, если ты не слабак!

— Ага, и ты заберёшь мой телефон. Уже бегу. Ты думаешь, я идиот?

— Маттео, пожалуйста, не стой там, посередине улицы, это опасно.

— Хорошо, спасибо за совет, систер, сейчас я пойду домой, и потом мы обо всём поговорим, только абсолютно обо всём, ясно?

— Да, ясно, иди давай...

Маттео не двигается с места.

— Чёрт... ты когда-нибудь уйдёшь?

— Ники, не задерживайся надолго. Мама послала меня позвать тебя ужинать. Я видел, как ты выходила. Но я никогда бы не подумал, что...

Ники пытается пролезть через машины, но Маттео быстрее и обходит вокруг первую, отходя на безопасную дистанцию.

— Ты закончил?

— Ладно, ладно, ухожу. До свидания, синьор, — он вежливо кланяется. А затем уходит.

Ники возвращается в Мерседес.

— Вот видишь. Сегодня мы оба познакомились с уважаемыми братом и сестрой друг друга.

— Сколько ему лет?

— Недавно исполнилось одиннадцать.

— Я вижу, он всё знает о твоей жизни, да?

— Он читает обо всём, знает обо всём, играет во всё, проводит жизнь в интернете... Это он сделал мне тот список знаменитых пар с разницей в возрасте...

— Мило с его стороны.

— Ага, очень. Взамен он попросил два билета на борьбу World Wrestling Entertainment, в «Палаттоматике». Его доброта мне дорого обходится!

— И подумать страшно, во сколько тебе обойдётся уничтожить фото и видео.

— Ещё чего! Он сам знает, что там не было ничего особенного. Всего лишь поцелуй. Если бы он снял жасминовую ночь, тебе пришлось бы помочь мне. Он ведь псих.

— Почему это?

— У моего брата есть мечта. Он любой ценой хочет получить XL 883c Sportster Custom – двухцветный Харлей, один из самых дорогих мотоциклов из всех существующих. Поэтому он везде ходит с мобильником папы, всегда, когда может его брать, потому что в нём больше фукций, чем в его собственном, и он надеется поймать какую-нибудь знаменитость на месте преступления, чтобы шантажировать его или её и содрать денег на свою мечту. А если не шантажировать, то отправить видео в какую-нибудь телепередачу, а фотографии в журналы со сплетнями.

— Неплохо для одиннадцатилетнего мальчика. У него светлое будущее.

— О да. Я только надеюсь, что эта идея закончится для него деньгами.

— Знаешь, он мне нравится. Я могу нанять его в свою компанию в качестве юного киношника. Неплохая идея: первая реклама, снятая одиннадцатилетним мальчиком!

— Мне бы хватило и того, что фильм о нас с тобой не увидит свет! Я дам тебе знать, как идут переговоры, — Ники наклоняется и целует его в губы, держа его лицо в руках. Потом она выходит из машины. — Теперь мы должны быть осторожными... У нас есть папарацци, который держит нас под каблуком.

— Да не парься, — смеётся Алессандро.

— Если только...

— Если?

— Может, представить тебя родителям.

— Ну да, как Бен Стиллер в «Знакомстве с родителями»... не приведи господь...

— Да, но я не думаю, что мои родители могут над кем-то так издеваться, как те, в фильме.

— Да ладно, я тебе точно говорю, твой отец будет как Джек Бирнс.

Ники захлопывает дверь машины.

— Я просто пошутила. Но всё равно уверена, что они нормально тебя примут.

Алессандро улыбается.

— Когда я буду готов к этому, дам тебе знать. И главное, когда я сам смогу убедиться в том, что твои родители хорошо это воспримут.

С этим он заводится и уезжает. Видит в зеркале заднего вида, как она машет ему издалека. Алессандро высовывает руку из окна и тоже машет ей. Видит, как она разворачивается и уходит домой. Самая прекрасная девушка. И её брат тоже мне симпатичен. Однако, надо же – такой маленький и уже шантажист. Но ведь недостатки не передаются братьям и сёстрам. Или да? Он вдруг видит, что вся его жизнь на волоске. Потом что-то вспоминает и понимает, что в первую очередь опасна эта ночь. Родители ждут его сегодня на ужин.

Мауро едет на своём старом потрёпанном скутере к Паоле. Поднимает голову и видит её на балконе. Она курит, когда вдруг замечает его появление.

— Эй, ты уже здесь!

Мауро приветствует её кивком головы.

— Подожди, я сейчас выйду!

Паола гасит сигарету об пол, притаптывает своими новыми сабо и пинает, она летит с балкона и приземляется рядом с Мауро. Он слезает со скутера и встаёт, опираясь на него. Немного спустя Паола выходит. Прекрасная, думает Мауро, да что я говорю, прекраснейшая. И такая высокая. Он улыбается ей. Паола расширяет глаза, счастливая, любопытная, нервная.

— И что? Где ты пропадал, Ма? Я только что тебе звонила. Твой мобильный был выключен. Я звонила тебе домой, но они и понятия не имели, где ты бы мог быть. Они волнуются.

— Они волнуются, только когда им самим того хочется.

Паола подходит и кладёт руки на его ремень.

— Так что? Давай, рассказывай. Пробы длились так долго?

Паола не убирает левую руку с ремня Мауро, но поворачивает её, чтобы посмотреть на часы.

— Сейчас девять пятнадцать.

— Неважно. Меня там так долго держали…

— Ну же, расскажи, я умираю от любопытства.

— Меня не взяли.

— Нет… Мне жаль, любимый.

Паола обнимает его, приближается, чтобы поцеловать, но он отстраняется.

— Перестань.

Паола немного отдаляется. Ей хочется разозлиться и обидеться, но она решает быть умнее.

— Да ладно, Мау, не реагируй так. Это нормально, со всеми бывает. Это были твои первые пробы.

Мауро скрещивает руки. Потом достаёт сигарету из кармана. Паола замечает новую куртку.

— Какая классная! Новая?

— Это от Fake.

— Офигеть, ты будешь иметь успех у девчонок!

Мауро делает затяжку, затем выдавливает из себя улыбку.

— Ещё чего! Я купил её специально для проб. Деньги на ветер. Как и с фотографиями, которые стоили мне порции пасты.

Паола вздрагивает. Она снова становится любопытной.

— Слушай, а они у тебя с собой? Дашь посмотреть?

Мауро достаёт из-под сиденья сумку. И делает это с большой неохотой.

— Вот, держи.

Паола ставит её на скутер. Открывает сумку и рассматривает фото.

— Такие красивые. Этот фотограф – чудо. Эта просто классная! А на этой ты тоже отлично вышел. Похож на Брэда...

Мауро смотрит на неё.

— По мне, так ты можешь их все себе оставить. Я похож на Брэда, но они выбрали другого чувака; хотя не так уж он и похож был на плохого парня. Уверен, что его по блату взяли...

Паола возвращается к фотографиям.

— Ма, ты хоть знаешь, сколько проб пришлось пройти мне, прежде чем меня взяли в рекламу на днях? Ты вообще представляешь?

— Нет, не представляю.

— Тогда я тебе скажу. Просто кучу. И ты злишься, потому что тебя не взяли после первых же? Слушай, дядя, тебе предстоит долгий путь перед тем, как ты чего-нибудь достигнешь, и если кто-то изначально боится и в себя не верит, у него никогда не получится! — Паола поправляет блузку, подтягивает её вниз. — Но эти фотографии отличные. По-моему, ты очень фотогеничный, а может, просто такой красавец. Я говорю это тебе серьёзно, а не потому, что тебя не выбрали.

— Да брось...

— Клянусь тебе.

Мауро берёт сумку, открывает её и смотрит на фотографии. Кажется, она его немного убедила.

— Ты думаешь?

— Не сомневайся.

Мауро становится немного увереннее. Достаёт одно фото.

— Посмотри на эту. И на кого я похож?

— Думаю, здесь ты Бандерас.

— Да, да, Бандерас. Сначала Брэд, теперь Бандерас, издеваешься? Здесь я пытался встать в позу того актёра, когда он пытался завоевать ту актрису...

— Не могу вспомнить имя...

— Джонни Депп, точно! Когда он появляется в дверях, в том фильме, где мать и дочь каждые несколько минут меняли города. Да, «Шоколадница».

— Я поняла, о чём ты, но фильм назывался «Шоколад».

— Ага, ну, в общем, неважно, — он продолжает изучать фотографию. — Ну, ты поняла, о какой сцене я говорю? Неплохо вышел, правда?

Паола улыбается.

— Да-да, отлично получилось.

Немного расслабившись, Мауро прячет фотографии в сумку.

— Но каким бы я ни был, меня не взяли.

— Может быть, они просто искали не Джонни Деппа.

— Ничего не поделаешь, — Мауро как-то неодобрительно качает головой и улыбается ей. — А ты всегда подбираешь правильные слова в правильный момент.

— Я правда так думаю.

Мауро приближается к ней и обнимает.

— Окей, забьём, а ты знаешь, говорят, у Джонни Деппа огромный? И прямо сейчас я... чёрт... мне кажется, я весь горю... Не знаю, из-за чего. Интересно. Будто я пьян, а перед этим смотрел, когда ты снимала блузку, на твою грудь, о Господи, я завёлся, как мотор. Потрогай. — Он берёт руку Паолы и кладёт её на свои джинсы.

Она быстро вырывается.

— Хватит, не будь придурком, здесь, у моего дома, где мой отец, который вот-вот появится в окне. Если он увидит, что ты делаешь это, знаешь, что тебя ждёт? Да ты и через два года не сможешь написать на него заявление, потому что у тебя опухоли к тому моменту не заживут!

— Как же ты всё преувеличиваешь, — Мауро приближается к ней. — Любимая, — нежно целует он её, — пойдём ненадолго в гараж? Давай, я так хочу тебя.

Паола наклоняет голову набок. Слова, что шепчет Мауро, внезапно заставляют её дрожать, её кожа покрывается мурашками. Он знает, как её убедить.

— Ладно, хорошо, идём. Но мы не можем задерживаться там надолго, ладно?

Мауро улыбается.

— Ладно, немножечко... С некоторыми вещами нельзя спешить.

— Да, ты так говоришь, а потом разгоняешься, как Феррари.

— Блин, ты просто змея.

Мауро заводит скутер. Он переполнен радостью. Он надевает шлем, в то время как Паола садится сзади и обнимает его. Они объезжают дом и направляются в гараж.

— Тссс, — шикает Паола, слезая. — Осторожно, езжай медленно, если отец услышит, то у нас будут проблемы.

Мауро ставит скутер в вертикальное положение.

— Да, но всё равно твой отец должен проявить к нам немного понимания. Ты хоть знаешь, как часто он зажимал вот так вот твою мать?

Паола бьёт его по плечу.

— Ай, мне ж больно!

— Мне не нравится, когда ты шутишь о моих родителях в этом смысле.

— В каком ещё «этом смысле»? Это любовь. Самое прекрасное в мире.

— Да, но ты мог бы проявить больше уважения.

— Что ты говоришь, дорогая? Они никогда не занимались любовью? Нельзя говорить? Извини, а ты как на свет появилась? От Святого Духа? Давай, идём.

Не переставая болтать, он сажает её в машину её отца, старый синий Golf с пятью дверьми.

— Ай, спокойно, не торопись!

Мауро быстро расстёгивает её брюки, проводит рукой по её шее и забирается к ней в декольте. Его пальцы расстёгивают ей лифчик, ласкают грудь, ищут соски.

— Ты не представляешь, как сильно я тебя хотел, когда мы были на улице.

— А теперь нет? — Паола целует его в шею.

— Теперь хочу ещё больше.

Мауро расстёгивает свои брюки и сбрасывает их с себя. Затем берёт руку Паолы и проводит ею вниз. Как чуть ранее на улице. Но сейчас по-другому. Сейчас это правильно. Паола покусывает его губы и понемногу спускает резинку его боксеров. Засовывает туда руку и тоже исследует его. Медленно двигает ею. Затем находит, что искала. Мауро испускает стон. От этого резкого движения что-то выпадает из кармана его куртки. Мауро замечает это. Рука Паолы останавливается. Он начинает смеяться.

— Именно этого не хватало, за нами подглядывают! — говоря это, он достаёт из тени… — Медвежонок Тотти!

— Офигеть, ты носишь его с собой?

Мауро пожимает плечами.

— Да, чтобы приносил удачу, но сегодня он мне не помог.

— Он пытался, но даже Гладиатор[12] иногда может оступиться, так ведь? Вот увидишь, в следующий раз у него всё получится, он сделает так, что тебя выберут, даже больше, произойдёт что-то волшебное!

Они слышат писк. Мобильный Паолы. Снова.

— Кто это? Кто тебе пишет в такое время?

Дьявол, думает Паола, разве я его не выключила?

— Ничего особенного, просто я оставила заявку... чтобы меня приняли завтра утром, — и прежде чем Мауро успеет даже задуматься об этом, она взбирается на него и обнимает. Снова залезает рукой в его трусы и берёт его, а затем, глядя ему прямо в глаза, начинает двигать им вверх и вниз.

— Хочешь взять меня? Я говорю это, потому что сама умираю от желания.

Мауро целует её и говорит полуоткрытыми губами, не прерывая поцелуя:

— Я тоже.

— Есть презервативы?

— Нет, забыл взять.

— Ну, ничего. Тебе придётся довольствоваться моим ртом. — Она в последний раз смотрит ему в глаза, прежде чем пропасть из виду, затем медленно наклоняется в темноту машины, между его ног, где пульсирует его желание. Такое сильное желание, которое заставило его забыть о сообщении, пришедшем на мобильный Паолы.

Энрико только что вернулся домой.

— Милая, ты дома? — он вешает куртку на спинку стула в гостиной.

— Я здесь, уже иду.

Камилла выходит из спальни.

— Прости, не слышала, как ты пришёл. Я разговаривала по телефону, — чмокает она его в губы. Затем берёт куртку и уносит.

Энрико идёт за ней. Когда она открывает шкаф, он обнимает её сзади. Утыкается носом в её шею, теряется в запахе её духов. Целует в шею.

— С кем ты говорила?

Камилла вешает куртку на место, закрывает шкаф и искусно высвобождается из объятия.

— Ты её не знаешь. Девушка из спортзала. Они хотят организовать праздник по поводу окончания курса на следующей неделе. Приготовить тебе поесть, или ты хочешь куда-нибудь сходить?

— Да нет, я устал. Хочу побыть с тобой дома.

— Я тоже, я просто убита. К тому же, завтра мне рано вставать.

Энрико идёт за ней на кухню и смотрит, как она расстилает скатерть.

— Куда тебе завтра нужно?

— Мама попросила, чтобы я съездила с ней и посмотрела ткани. Хочет сменить шторы.

Энрико вновь смотрит на неё.

— Хорошо. Я помою руки, а потом вернусь и помогу тебе.

— Нет, перестань. Сядь на диван. Если хочешь, можешь немного посмотреть телевизор. Как только будет готово, я тебя позову.

Энрико идёт в ванную, но проходит дальше. Останавливается и смотрит назад. Видит её на кухне, как она берёт запеканку. Дальше Энрико идёт на цыпочках и заходит в спальню. Садится. Видит её мобильный телефон. Несколько мгновений осматривает его. Осматривается вокруг себя. Берёт его, нажимает на кнопку, включается подсветка. Камилла его не блокирует. Зелёная кнопка. Последние исходящие звонки. Он замирает с открытым ртом. Ничего. Ни одного звонка. Всё удалено. Энрико оставляет телефон в покое и идёт в ванную. Чёрт. Я должен был посмотреть входящие. Он моет руки. Но я не могу этого сделать. Я слишком люблю Камиллу, чтобы не волноваться. Он вытирается. В любом случае, через несколько дней его избавят от сомнений. Он узнает. И уже не сможет спокойно мыть руки. Значит, он должен будет принять решение.

Флавио полулёжа разваливается на диване. Маленькая Сара взбирается на него, играя. Ей уже больше года. Ей кажется забавным мешать ему спокойно смотреть телевизор, и ему это нравится. Тут он слышит звук закрывающейся двери.

— Кристина, это ты?

— Что за вопрос? Если бы это был вор, что бы он, по-твоему, ответил? Нет, это не вор. Я просто постучался, а сейчас ухожу.

Флавио встаёт и пытается поцеловать её. Но она пришла с кучей пакетов, и тут же отдаёт ему два.

— Возьми, сделай что-нибудь полезное. Неси их на кухню. Осторожно, там яйца.

Затем она видит Сару, которая пересекает гостиную нетвёрдым шагом с игрушкой в руке.

— Флавио! Почему Сара всё ещё не спит?

— Она ждала тебя, хотела пожелать тебе доброй ночи.

— Она уже час как должна спать. Ты мне сказал, что можешь прийти пораньше. И я попросила тебя уложить её. Так она бы проснулась в час, надо было бы накормить её, и она спала бы дальше, а главное, я тоже могла бы поспать. Завтра утром у меня пробный экзамен на промоутера... Ну да, разве тебя это волнует? В этом доме всё должна делать я...

Кристина пересекает гостиную и, ничего не говоря, хватает Сару с такой силой, что у девочки чуть не выпадает из руки игрушка.

— Пойдём, малышка, пора спать.

Кристина уходит, исчезает в комнате с ребёнком подмышкой, как с мешком.

Флавио садится обратно на диван. Заканчивается очередной выпуск программы «Друзья». В последнем кадре появляется Мария Де Филиппи.

— Добрый вечер, мы здесь, готовые к вызову этой ночи. Без противника чахнет и добродетель, как сказал Сенека.

Флавио улыбается. Будет ли знак?

— Дорогая, я ухожу!

Сюзанна бежит в прихожую, где Пьетро снова надевает пиджак и галстук.

— Что? Я думала, что сегодня вечером ты спокойно останешься дома и поужинаешь с нами.

— Нет, любовь моя, ты забыла? Этой ночью я ужинаю в «Ла Пергола» с управляющим нового сообщества, теперь это наши клиенты. Я заскочил на секунду, чтобы повидать Каролину и Лоренцо. — Он берёт в руки лицо жены. Долго и страстно целует её. Или, по крайней мере, так кажется. — И чтобы поцеловать тебя. — Сюзанна улыбается. Пьетро заставляет её чувствовать себя красивой, желанной. У него всегда это получается.

— Возвращайся не очень поздно. Мы никогда не бываем вместе.

— Я постараюсь, солнышко моё. Никогда не знаешь, как пойдёт в таких делах.

Он открывает дверь и выбегает, чтобы быстро исчезнуть на лестнице. Она подходит к перилам и смотрит на него. Он в последний раз оборачивается к ней и снова прощается. Сюзанна заходит домой. Закрывает дверь. Нет, я не знаю, как пойдёт.

— Он никогда не берёт меня с собой.

Несколько мгновений спустя, Пьетро летит. Берёт мобильный и быстро набирает номер.

— Солнышко моё, я еду.

Алессандро жмёт на звонок, он задыхается. Опоздал.

Кто-то отвечает.

— Кто это?

— Я!

Дверь открывается. Алессандро поднимается по подъездной лестнице на второй этаж и вызывает лифт. Когда он приезжает на нужный этаж, двери открываются. Она уже ждёт его.

— Алекс, слава богу, я уже начала волноваться. Почему ты так опоздал? Мы уже все за столом, хоть ещё и не начали.

Алессандро наспех целует мать.

— Ты права, мама, было совещание до последнего момента, — они вместе входят в гостиную. Кто-то ещё на ногах. Другие уже заняли свои места.

— Всем добрый вечер! Простите за опоздание.

Мать берёт его под руку.

— А Элена? Где ты её оставил?

Клаудия смотрит на него. Алессандро хочется ответить: «Нет, мама, ты ошибаешься, это она оставила меня». Но он хорошо знает, что его мать не поймёт такого юмора, и, по правде говоря, не поймёт большая часть присутствующих.

— Она сегодня закончила работу ещё позже меня.

— Как же много вы работаете! Так жалко. Я бы хотела увидеться с ней. Ладно, давайте рассаживаться.

Алессандро садится рядом с отцом.

— Как дела? Всё хорошо?

— Хорошо, сынок. А тебя я не спрашиваю, ты в отличной форме!

— Да, — смотрит он на своё отражение в застеклённой картине. Решает отвлечься, здороваясь со своими сёстрами и их мужьями.

— Как поживаете?

— Хорошо!

— Всё окей!

— Да, окей!

— Окей, не считая голода, — Давид, занудный, как всегда. Алессандро разворачивает свою салфетку. Какой грубый способ заставить меня почувствовать вину за опоздание. Он смотрит на Клаудию. Они улыбаются друг другу. Алессандро подмигивает ей и садится. Словно говорит: «Молодец, что разводишься с ним». Но мгновение спустя он отмахивается от этой мысли. Это неправильно. Клаудия, не делай глупостей.

Мать звонит в звонок, соединяющий их с кухней. Тут же появляется Дина. Вечно повторяющийся ритуал.

— Дина, дорогая, извини, не могла бы ты убрать эти приборы? Это не нужно. К сожалению, Элены нет. Она приедет позже, к десерту.

Алессандро наклоняется к матери.

— Мне кажется, она и позже не появится.

— Я знаю это. Но не считаю, что должна что-то объяснять. Тем более прислуге...

— Ясно... — Алессандро вновь устраивается в кресле. — Какой же я идиот.

Через некоторое время Дина возвращается с тележкой, заставленной блюдами. Алессандро рассматривает их. Клёцки с томатами и тальолини с кабачками. Два вида пасты. Неплохо. Дина раскладывает блюда перед всеми, кто сидит за столом.

— Принеси также приборы, чтобы раскладывать по тарелкам, пожалуйста...

— Да, сейчас, синьора.

Дина быстро возвращается на кухню.

— Я не могу с ней. Она забывает о них с того момента, как появилась в этом доме, уже тридцать лет, и даже когда уйдёт, всё равно будет забывать!

Маргерита, самая младшая сестра, вытирает рот салфеткой.

— Мама, скажи спасибо, что она здесь столько времени. У большей части наших друзей в домах работают филиппинцы или другие иностранцы сомнительного происхождения, которые не умеют так хорошо готовить... Наша хотя бы итальянка!

Луиджи, её муж, наклоняется вперёд, сам не понимая, к кому именно.

— И самое главное, — говорит он, — что в таких случаях никогда не знаешь, кого впускаешь в свой дом. Посмотрите на синьору Дева Марре, к примеру, и как плохо всё закончилось.

Дальше ужин продолжается в таком же духе. Новые налоги, книга, которая никак не может закончиться. Шведский фильм. Китайский. Фестиваль. Выставка. Новая стрижка. Какая-то американская новинка, о которой Давид много слышал, но конкретно ничего не знает, даже того, насколько она хороша, было бы неплохо, если бы он сам понимал, о чём говорит. Затем – котлеты с жареными артишоками, картофельным суфле и овощами. Ещё какое-то открытие. Дальше – обсуждение новостей. Ужасная новость. Юноша, убивший своих родителей. И другие банальные новости, но уже радостные. Дети друзей собираются жениться. Билеты на будущий концерт какого-то известного певца в Милане. Сплетня о какой-то знаменитости, кто-то из завсегдатаев, какие-то выдумки, ложь, как он бегает за каждой юбкой. Также возможность сходить на спектакль Фиорелло, хоть билетов уже и не осталось, а ведь цена заоблачная – даже дороже, чем отдых для всей семьи.

Маргерита вдруг встаёт на ноги. Бьёт по бокалу ложечкой.

— Минутку внимания. Я тоже должна рассказать вам новость. Наверное, она не настолько важная, как предыдущие, но для меня она самая главная! Скоро я догоню свою любимую сестру Клаудию. У меня тоже будет второй ребёнок!

Сильвия, мать, быстро встаёт и подходит к Маргерите. Обнимает её и покрывает поцелуями.

— Дорогая моя, какая прекрасная новость. Скоро я стану бабушкой четверых внучков! Ты уже знаешь, кто будет?

— Мальчик. Через четыре с половиной месяца.

— Чудесно! У вас будет парочка, как у Клаудии!

Старшая сестра съедает жареный артишок.

— Я так и знала. Но в нашем случае старший всё-таки мальчик!

— Уже придумали имя?

— Решаем между Марчелло и Массимо.

Алессандро смотрит на свою сестру Маргериту и поднимает брови.

— По-моему, лучше Массимо...

Клаудия и Маргерита поворачиваются к нему.

— Почему это?

— Ну, это имя победителей.

— А...

Луиджи встаёт.

— Я согласен... — кладёт руки на грудь и делает торжественное лицо. Он начинает декламировать, чтобы убедить всех в своём предпочтении: — Меня зовут Максимус Децимус Меридий, командующий северной армией, генерал легионов Феликс, преданный слуга истинного Императора Марка Аврелия, отец убитого сына, муж убитой жены, и я сумею отомстить. В этой жизни или в следующей.

— Да, он бы хотел назвать сына Массимо. Как гладиатора.

— Конечно. И однажды мы с ним сделаем одинаковые татуировки, как у нашего великого капитана! — так он абсолютно естественно выражает свой исторический взгляд на футболиста.

Сильвия смеётся и садится. Целует своего мужа.

— Луиджи, ты слышал, какая хорошая новость? Видишь, какую прекрасную семью мы создали, любовь моя?

Сильвия удобнее располагается в кресле. Потом берёт Алессандро за локоть.

— А ты, милый? Когда поделишься с нами какой-нибудь хорошей новостью?

Он вытирается салфеткой.

— Прямо сейчас, мама, но не знаю, хорошая ли она.

— Ладно, скажи нам. А потом мы решим.

— Окей. Господа, мы с Эленой расстались.

Стол вдруг погружается в ледяную тишину. Полнейшую. Клаудия смотрит направо и налево. Наконец, вмешивается, чтобы спасти брата.

— Извините, а ещё артишоки остались?

Позже. Все выходят из дома. Поцелуи в щеки. Все протягивают друг другу руки и обещают скоро увидеться. Поесть пиццы, сходить в кино, почему бы и нет? Хоть в итоге ничего этого не будет. Маргерита подходит к Алессандро, который говорит ей:

— Пока, сестрёнка, я рад за тебя!

— А я за тебя нет. Элена мне нравилась. Где ты теперь найдёшь такую, как она? — она прощается с ним поцелуем, не переставая качать головой.

Клаудия провожает её взглядом. Затем подходит к Алессандро.

— Всегда думает, что лучше нас всех знает, как нам жить. По крайней мере, что касается любви.

— Ты ведь её знаешь.

— Это так отталкивает. Слишком уверенная. Она всё знает... Сменим тему. Алекс, я на секунду даже подумала, что ты собираешься поделиться настоящей великой новостью.

— Что ты имеешь в виду?

— Господа, я встречаюсь с Ники, взрывной семнадцатилетней девушкой.

Алессандро смотрит на Клаудию и улыбается.

— С ума сошла? Для начала надо будет сказать маме, но ведь ещё придётся и папе объяснить... У него будет инфаркт от такой новости!

— Наоборот, я думаю, папа лучше это воспримет. Ты всегда его недооцениваешь.

— Думаешь? Может быть...

— Ладно, пора прощаться, — Клаудия целует его в обе щёки и собирается уходить.

— Клаудия...

— Да?

— Спасибо.

— За что?

— За артишоки, которых тебе не хотелось.

Клаудия отмахивает от него.

— Что ты! Ничего особенного. В следующий раз, в следующую ночь вроде этой, тебе придётся пригласить меня прямо в «Мессеге».

— Сделаю это с превеликим удовольствием. Есть вместо того, чтобы принимать странные решения.

— Идиот! Слушай, дай мне знать, когда решишь поделиться очередной новостью, которая разорвёт всех, как бомба... Два дня назад я села на диету!

Бывают дни, которые тянутся медленно. Когда бывает грустно. А другие проходят слишком быстро. Когда ты счастлив. Дни в подвешенном состоянии, когда остаётся немного до ответа японцев. Дни поездок на машине под CD Баттисти. Энрико сделал для них идеальную подборку. А у Ники сейчас внезапная вспышка счастья.

— Алекс, мне только что пришла в голову крутая идея.

Алессандро обеспокоенно смотрит на Ники.

— Так и быть. Рассказывай.

— Ты бы не хотел попробовать сделать всё, о чём говорится в следующей песне?

— Да, но… всё-всё?

— Ну, конечно, не из тех, что были раньше.

— Согласен. Тогда я выбираю песню.

— Нет, так не пойдёт... Поставь воспроизведение в случайном порядке, песня найдёт нас сама.

Алессандро нажимает кнопку на плеере. Любопытные и весёлые, они вдвоём слушают и ждут, какая песня станет их инструкцией на будущее. «В огромном супермаркете раз в месяц, вести полную тележку под руку с тобой...»

— Поверить не могу... Самая скучная песня!

— Мы ведь уже договорились, и должны сделать это. Давай, идём.

Немного позже они паркуются рядом с супермаркетом в Вилладжио Олимпико и быстро выходят из машины. Евро за тележку. Они решают заполнить холодильник на тысячи ужинов вперёд.

— Наверняка однажды мы сможем пригласить всех наших друзей, правда? Как ты думаешь?

— Конечно!

Алессандро представляет Пьетро, Энрико, Флавио, главное, каждый со своей женой, рядом с Ники, Олли, Дилеттой, Эрикой и их компанией. Это был бы идеальный ужин. Единственной трудностью стало бы подобрать нормальную тему разговора, подходящую абсолютно каждому в мире.

«Обсуждать, как дороги заморозки, стоять с тобой в конце очереди».

Он видит, как она улыбается, бегая по разным отделам. Она теряется за салатами, которые ей взвешивают, и персиками, которые так ей нравятся. Он сам становится ребёнком. Между тем, песня продолжается. И действия становятся сложнее.

— Так ты уверена? А если родители тебя поймают?

— Всё под контролем... Я сказала, что еду в институт, а потом переночую у Олли. Она меня прикроет... Идём! Мадонна, смотри-ка, ты такой трусишка! В конце концов, это ведь я иду на риск...

— Как хочешь.

«Приготовить лыжи и ботинки, проснуться ещё до шести...»

Алессандро приезжает за ней очень рано, паркуется неподалёку от её дома и видит, как она выбегает, сонная, ещё теплая ото сна. Они быстро уезжают. Через некоторое время Ники вновь засыпает в куртке. Он смотрит на неё, не забывая о дороге, и улыбается. И она кажется такой прекрасной, что даже не найти слов.

«Войти в какой-нибудь бар, просто чтобы съесть бутерброд...»

Это проще. Они оба голодны. Просят большой бутерброд, хорошо наполненный начинкой, свежеприготовленный, хорошо пропитанный соусом со всех сторон. Съедают его со смехом.

— Сколько ещё? Это далеко? Мы с тобой уже так долго в машине!

— Мы почти приехали. Уж извини, Ники, но это ты хотела снега, разве не так? Ну, так именно для этого нам и нужно ехать в Бреннеро.

— Блин! Как же далеко этот Бреннеро!

— Уж там, где он есть! И убери ноги с приборной панели, милая!

На ресепшене отеля у них впервые просят документы. Но молодой человек ни на что не обращает внимания. Даже на возраст.

«И валяться два дня в кровати, никуда не выходя...»

С этим пунктом тоже не возникнет проблем. С этого они и начали.

— Алекс, можно я позвоню родителям? Чтобы они не волновались.

— Конечно. Почему ты меня спрашиваешь? У тебя ведь есть телефон.

— Тссс, помолчи, идут гудки. Мама? Всё окей.

— Ники, где ты? На телефоне вышел странный код, 0043, Австрия...

Алессандро, который появляется в дверях комнаты, делает глаза размером с блюдца и качает головой. Говорит ей шёпотом:

— Ты что, свихнулась? И что теперь ты ей скажешь?

Но Ники смеётся. Уверенная, спокойная.

— Знаю, мама, мы захотели покататься на сноуборде и уехали. Да, мы переночуем у кузины Олли и вернёмся завтра, поздно вечером.

— Ники, но почему ты ничего нам не сказала, ты хоть что-нибудь соображаешь?

— Потому что ты бы стала волноваться, как всегда, и не разрешила бы мне поехать... Мама?

Тишина.

— Мама, мы поехали на поезде. И сегодня вечером, после лыж, даже позанимаемся.

— Ладно, Ники. Но позвони мне попозже...

— Конечно, мама. Привет папе. — Она вешает трубку и выдыхает. — Чёрт возьми, совсем забыла! Недавно они поменяли телефон в гостиной, поставили новый с идентификатором звонков!

Алессандро пропускает пальцы через волосы. Он уходит в другую комнату.

— Поверить не могу... Во что я ввязался.

В дверях возникает Ники.

— Единственное, во что ты ввязался, это то, что я собираюсь заставить тебя прокатиться на сноуборде.

Позже, на лыжной трассе – падения, отчаянные попытки, игры в снегу. Ники учит этого новоиспечённого смельчака, который неловко подпрыгивает и падает. Но Алессандро не страшно. К нему возвращается желание пытаться, падать, подниматься вновь... И кто знает, возможно, даже любить.

Потом, в вестибюле отеля, партия в бильярд, довольно экстравагантная игра, в которой все мячи должны оказаться в отверстиях. А затем сауна и телевизор. Затем их номер. Звонок маме.

— Да, я так долго занималась.

Ложь, которая никому не причинит вреда. Но звонок длится всего несколько секунд. Ники запрыгивает на Алессандро, и они смотрят друг другу в глаза. «Знать всегда, что ты любишь во мне...» Нет ничего лучше, чем сливаться воедино друг с другом.

И спокойно входить в новый день, не давя на газ вести машину, знать, что рядом с тобой то, что ты ищешь. Иногда касаться её колена, чтобы убедиться, что всё это правда. Шоссе, спускающееся вниз. Сопровождающая тебя музыка. Мир, идущий за тобой. Но не давящий на тебя. Бесшумный. Алессандро немного сбавляет звук. Смотрит, как она спит. Здесь, на пассажирском сиденье рядом с ним. Немного загорелая. А потом Алессандро улыбается. Её ноги на приборной панели, как будто так и надо. Наконец, они въезжают в Рим, который рядом с ней кажется другим городом. «Взять туристическую карту моего города и провести день с тобой, ходить по музеям, памятникам и церквям, болтать по-английски, и вернуться домой, обращаясь к тебе на Вы».

— Слушай, скоро у меня выупскные экзамены. Ты мне поможешь, правда?

— Конечно, о чём разговор. Ты мне очень помогла с ЛаЛуна...

— Но ты не должен делать это только потому, что не хочешь оставаться в долгу передо мной... Ты должен сам хотеть помогать мне.

— Нет, я это сказал, потому что для меня это много значит. В любой момент, когда сможем, мы должны протягивать друг другу руки.

— Это тоже не так. Чем больше ты пытаешься что-то объяснить, тем больше появляется ощущение, что делаешь это из чувства долга.

— Блин, как же тебе нравится оставлять последнее слово за собой. Тогда я не стану тебе помогать!

— Вот видишь? Мы уже развиваемся. Ведь на самом деле ты не хочешь мне помогать. А как ты сдал свои экзамены?

— Я получил девять.

— Старик! — Мгновение тишины. — Старик! — Ники вновь начинает смеяться. — В шаге от высшего балла! Какой же ты ботан!

— Посмотрим, сможешь ли ты сдать лучше!

— Конечно, — Ники улыбается и прижимается к нему. — А почему бы и нет? Почему нет?

Дальше вопрос попроще.

— Извините, но Вы меня вообще любите или нет?

И самый простой ответ.

— Я не знаю, но я с тобой!

Несколько дней спустя. Волны и другие девочки на волейбольной тренировке, поддерживают форму.

— Готова?

Звучит что-то похожее на гром. Глубоки и тёплые басы раздаются из двух колонок группы поддержки, которая тренируется внизу. Музыка наполняет огромный школьный спортзал. Рядом две знакомые красно-белые туфельки All Stars двигаются в ритме. Они хорошо знают эту музыку. Чья-то рука отбивает ритм в оконном стекле. Ники перестаёт играть. Она бежит к нему, уперев руки в бока.

— Вижу, что ты всё настаиваешь. Почему ты хочешь погубить всё то прекрасное, что было между нами?

Но у Ники нет времени закончить, потому что в плеере начинается новая песня. Фабио изображает усмешку на своём лице. И начинает петь под свою собственную музыку.

— «Не случайно ты той ночью маленькой звездой упала в мою постель... Мы не того искали, я знаю. Нежные обещания, глупая ложь. Но почему теперь уходишь? Прошлое лишь причиняет тебе боль. Помни, это было не случайно... ты той ночью маленькой звездой упала в мою постель».

Ники смотрит на него. Её глаза горят.

— Ты такой придурок, Фабио. Придурок, у которого всё с ног на голову, Фабио Фобия, или тебя лучше называть мудаком? — она убегает, прежде чем позволит ему увидеть свои слёзы. Он не заслуживает её слёз.

Фабио Фобия не нажимает на «стоп». Позволяет песне продолжаться. Садится на пол. Скрещивает ноги. Зажигает сигарету.

— Какого хрена вы смотрите, играйте дальше...

Он делает музыку громче.

«Помни, это было не случайно... ты той ночью маленькой звездой упала в мою постель».

Девушка пропускает мяч, который должна была отбить. Но Дилетта блокирует мяч, и он отскакивает от пола. Потом она уходит с площадки и гасит его сигарету.

— Бесит этот шум, — она идёт в раздевалку.

— Да, да, стройте из себя скромниц. Всё равно вы нуждаетесь в нас, если хотите получать удовольствие!

Фабио встаёт и бьёт маленькую стеклянную полку под окном, разбивая её. Потом выходит и курит дальше.

— Слушай, так ты только врагов наживёшь.

Фабио поворачивает назад. Олли стоит в дверях спортзала.

— Почему ты так себя ведёшь, кем ты себя возомнил? Может, твои песни и хороши, но в них слишком мало толку... и в тебе тоже. А так ты далеко не продвинешься.

Фабио Фобия делает две быстрые затяжки и бросает сигарету на пол. Притаптывает её. Сильно давит на неё ногой, стараясь потушить. А потом подходит близко-близко к Олли, останавливаясь буквально в миллиметре. Почти заставляет её вжаться в стену. И поёт ей в лицо.

— «Помни, это было не случайно... ты той ночью маленькой звездой упала в мою постель».

Фабио Фобия зовёт свою группу, смотрит на них через плечо и вновь проходит перед Олли. И даже не посмотрев на неё, он уходит через двор школы. Она остаётся в дверях спортзала, всё такая же спокойная. Смотрит, как он уходит, с некой отвлечённой мыслью, и ещё одной, более очевидной.

Алессандро сидит в кресле своего офиса, заложив руки за голову и откинувшись на спинку кресла. Он с любопытством рассматривает различные предложения для рекламы LaLuna, разложенные в определённом порядке на его огромном столе. От его команды неподалёку раздаётся музыка. Mark Isham. Расслабляющая.

— Разрешите...

— Войдите, — Алессандро меняет позу. Это Андреа Сольдини. — Входи, Андреа, садись. Какие-то новости? Нам ведь не нужно снова жульничать, правда?

Андреа Сольдини улыбается, садясь в кресло.

— Нет, мы всё ещё в ожидании решения. Но мне не кажется, что есть некие сомнения, ты согласен?

Алессандро встаёт на ноги.

— Нет, не похоже. Но лучше не запевать победную песню, прежде чем мы узнаем, что же всё-таки решили эти благословенные японцы, — подходит он к машине: — Кофе?

— Да, с удовольствием.

Андреа разглядывает Алессандро, пока тот готовит кофе. Берёт упаковку, открывает её, достаёт две капсулы, кладёт в машину и нажимает кнопку.

— Знаешь, Алекс, когда я видел тебя раньше, ты приходил забирать мою начальницу, Элену, и я не думал, что ты такой.

— Какой это – такой?

— Такой разный. Уверенный, спокойный, милый. Именно так, ты очень милый.

Алессандро возвращается к столу с двумя чашками кофе, двумя пакетиками сахара и двумя пластиковыми палочками.

— Мы никогда не узнаем, каков человек, пока лично с ним не познакомимся, за пределами обычной жизни.

Андреа разрывает пакетик сахара, высыпает его в кофе и размешивает.

— Ага. Иногда мы не можем как следует узнать человека, даже если живём с ним вместе.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я? Ничего, — отвечает Андреа. — Иногда я почему-то говорю такие вещи, — он начинает пить свой кофе.

Алессандро также поступает со своим. Затем смотрит прямо на него.

— Бывают моменты, когда я и вправду этого не понимаю. Почему ты всегда себя недооцениваешь и говоришь так сам с собой?

— Я всегда себя самого именно об этом спрашиваю. Проблема в том, что и я не нахожу ответа.

— Но если ты сам в себя не веришь...

— ...да, я знаю, как другие могут верить в тебя?..

— Наверняка русским ты показался очень симпатичным той ночью, хоть тебе и пришлось оказаться для этого при смерти.

Андреа допивает свой кофе.

— Не напоминай мне об этом... Мне становится плохо при одной только мысли об этой ночи.

— Пожалуйста, избавь меня от ещё одной «скорой».

Андреа улыбается.

— Шеф... работать с тобой – одно удовольствие.

— Как и иметь тебя в своей команде. Ты не можешь видеть себя со стороны. Но я тебя уверяю, ты производишь прекрасное впечатление.

— Хорошо! — Андреа поднимается на ноги. — Спасибо за кофе. Пойду на своё место, — он двигается по направлению к выходу, но вдруг останавливается. — Та девушка… Ники...

— Да?

— Не знаю, смогут ли японцы оценить, но она проделала огромную работу.

— Да, я с тобой согласен. Эти рисунки на самом деле новые и удивительные.

Андреа задерживается на секунду в дверях. Затем с улыбкой смотрит на Алессандро.

— Я имел в виду не рисунки, — закрывает он дверь.

Он не даёт Алессандро времени сказать что-нибудь. Тут раздаётся сигнал его мобильного. Он смотрит на дисплей. Сообщение. Он открывает его. Ники. Как же сказал Роберто Джервазо? «Жизнь – это приключение, в которое другие решают нас вовлечь и которого сами мы себе не пожелали бы, со множеством промежуточных случайных выборов, которые приводят к случайным результатам». Тогда о чём я волнуюсь? Леонардо часто вдохновляется им, чтобы писать открытки, которые он отправляет своей жене... И они всё ещё вместе. Это тоже случайность. Алессандро читает сообщение Ники. Улыбается. И отвечает так быстро, как только может. «Конечно», отправляет его. Потом берёт свой пиджак и уходит. Предпочитаю анонимную фразу. «Мы встречаем друг друга случайно. Мы встречаем друг друга поцелуем».

Ники выходит из дома. Смотрит вокруг. Она не знает, куда идти. Алессандро дважды сигналит ей. Мигает фарами. Ники на секунду прикрывает глаза рукой, чтобы лучше видеть, как дежурный юнга. Наконец, она узнаёт его издалека и тут же бежит к машине. Алессандро открывает ей дверь, и она залезает внутрь.

— Давай, скорее, заводись, мои родители сейчас выйдут.

Алессандро заводится. и в один момент они оказываются за углом.

— Блин... — Ники начинает смеяться, — я тебя не узнала. Но, — оглядывается она вокруг себя, — что ты делаешь в этой машине? Наконец-то понял, что настоящая креативность исходит от простых людей, да? И поэтому взял эту развалину, скажи же мне правду.

— Ещё чего! Это машина моей матери. Я её попросил, и она мне дала.

— Поверить не могу. Так твоя в автосервисе? Разве мы не должны были сначала обсудить детали? Марио, мой механик, вернул бы тебе её как новенькую ещё до того, как ты съешь свою пасту.

Алессандро становится весело.

— Нет, нет, моя машина всё такая же помятая, какой ты её оставила. А эту я взял ради тебя.

— Ради меня?

— Да, она с механической коробкой передач.

Ники смотрит. Видит руку Алессандро между двумя сиденьями. В этот момент он переключается на четвёртую передачу.

— Да ладно... спасибо! Круто… ты подумал обо мне. — Вдруг она останавливается: — Ты попросил её у своей матери? Ради коробки передач, ради меня... Но это означает, что ты всё ей рассказал о нас! — она залезает на него и целует, заставляя его неудобно наклониться.

— Перестань, Ники, не будем и эту машину разбивать!

— Больше, чем она есть?! — Ники снова устраивается на своём месте. — И как она узнает?

— Матери всегда знают обо всём. Знаешь, эту машину водил я в твоём возрасте, — говоря это, он пытается осознать тяжесть этой странной правды. — Она знала, курю ли я, пью, или даже подвозил ли я кого-нибудь, или бывают ли у меня половые акты...

— Половые акты? Блин, как ты вообще разговариваешь? Мать моя, ты чокнутый! К тому же, извини, но у тебя были «половые акты» в этой машине, и теперь ты в ней возишь меня? — Она оборачивает всё в шутку.

— Слушай, прошло уже двадцать лет!

— И что? Всё, что ты делал с восемнадцати лет до этого момента, сводит меня с ума. То есть, с моего рождения. Почти. Мне бы хотелось вернуться назад во времени, посмотреть на тебя, как на DVD. Или лучше даже посмотреть на это прямо в кино. Сесть в первый ряд с ведром попкорна и в тишине смотреть фильм о твоей жизни, и чтоб никто мне не мешал.

— Ну, я могу сказать то же самое и о тебе. Я бы тоже хотел пойти в кино и посмотреть самые важные сцены твоей жизни.

— Да, но ты бы увидел только короткометражку! Ты не многое пропустил! И у тебя есть возможность прожить со мной мою жизнь!

— Как и у тебя. Самый прекрасный день тот, который ещё только предстоит прожить.

— Который предстоит услышать! Это ты придумал. А что ты собираешься делать со всем хламом, который оставлял в этой машине? Или ты забыл о нём?

Алессандро смотрит на неё, повернув к ней голову.

— Поверить не могу.

— Во что?

— Ты ревнивая. Знаешь, что говорит Баттисти?

— Такими темпами я уже стала главным экспертом по Баттисти. Конечно же, знаю его слова. «Дорогая подруга-ревнивица, это позор, болезнь, и ты не можешь забыть о том, что не можешь узнать обо мне, а все мои прошлые истории любви причиняют тебе большую боль, чем зубная боль, все поцелуи, что я раздавал, не улетят в бездну...»

— Ты возбуждена, да?

— Думаю, да. После всех сборников и трактовок Энрико, о которых я слышала в последнее время...

— Тогда ты уже понимаешь, что и мужчины тоже страдают. В той же песне говорится, что «В доверии, моя любовь, у меня тоже есть проблемы, я не могу не говорить о твоих бывших, тех, кто был в твоей постели».

— Да, да, не меняй тему! Признавайся! Ты занимался любовью в этой машине или нет?

Алессандро думает только момент.

— Нет.

— Поклянись в этом!

— Я клянусь тебе. Только один поцелуй, только один раз в drive in в Остии.

— Drive in! Как здорово! Я такое только в кино видела.

— Мы помирились?

— До гроба.

— Мир до гроба?

— Да, так я говорю, когда совершенно не хочу больше спорить!

— Ладно, тогда я остановлюсь, чтобы пустить тебя за руль. Но не превращайся в гонщицу, хорошо? Останавливайся иногда.

Он медленно подъезжает к обочине и останавливается. Ники перелезает через Алессандро.

— Ники, дай мне выйти.

— Давай, не будь занудой, мы закончим ещё до того, как ты окажешься внутри.

Они неловко пытаются перелезть каждый на своё место, случайно мигают фарами, Алессандро ударяет по приборной панели, «Ай!», застрявшая нога, смеющаяся Ники. «Какой ты зануда...», и эти слишком облегающие брюки... Но в конце концов каждый занимает своё новое место.

— Я завожусь?

— Заводись. И осторожно.

Ники жмёт рычаг. Включает первую передачу.

— И как я?

— Отлично... наверное, потому что мы всё ещё стоим на месте. Выжми сцепление и осторожно отпусти рычаг.

Ники подчиняется. Машина медленно заводится.

— Хорошо, теперь вторая передача.

Ники снова жмёт на рычаг и меняет передачу.

— Вот, вторая...

— Скрипит.

— Какой же ты зануда, я ведь перешла на вторую, разве нет? — они теряются в ночном движении. Одна передача за другой. Один скрип за другим. Какой-то стук. Слишком поздно она нажала на тормоз. Длинный тормозной путь. Алессандро кладёт руки на лобовое стекло.

— Ай. Ну почему ты должна вот так тормозить?

— Извини... — Ники смеётся и снова заводится. И весёлый урок вождения продолжается.

— Руки на руле поставь на десять часов десять минут.

— Поздно.

— В каком смысле, тебе нужно вернуться домой?

— Нет, десять-десять – это поздно, а у руля часов нет, разве я не права? Мы с тобой с таким объяснениями разобьёмся!

— Очень смешно.

— Это одна из тех шуточек, которые ты отпускаешь в офисе, и все смеются. Всё равно, я уже устала.

— Ну тогда останавливайся.

— Я смогу ещё немного, — Ники вздыхает и замедляется. И тут же снова выезжает. — Хорошо. —Машина резко срывается вперёд.

— Плохо. Я снова прошу тебя остановиться.

Так они и едут дальше, учась понемногу, иногда замедляясь, спокойно ведя машину, не слишком загружая старый мотор.

— Ники, ты выехала на автостраду.

— Да, тут проще, — она начинает петь: — «Поездка, поездка, путь освещая фарами, чтобы дорогу смело познавать, осторожно, осторожно, но с удовольствием... — они подпрыгивают на кочке, — избегаю ям и кочек и не ведаю я страха, просто руль держу отважно».

— Что ты делаешь, останавливаешься?

— Да, я ведь сегодня отлично покаталась. Я устала, — Ники паркуется на небольшой зоне отдыха. — А сейчас, если то, что ты говорил мне, правда, я бы хотела опробовать машину твоей матери.

Она включает радио и выключает всё остальное.

Темнота. Повторяющиеся вздохи. Переплетающиеся руки, нежные, влюблённые. Расстёгивают, ищут, находят. Прикосновенние, поцелуй. Ещё поцелуй, и рубашка падает. Ремень расстёгивается. Медленно расходится молния. Прыжок. В темноте, окрашенной в темноту. Быть счастливыми здесь и сейчас... Темнота, исполненная желания, прикосновений, недалёких перемещений. Самая прекрасная, самая лёгкая, самая желанная. Машины, которые быстро проезжают по шоссе. Фары, которые вспыхивают, как молния, и исчезают. Вспышки света, которые рисуют приоткрытые рты, их желание, восхитительное, больное, стремительное, полное, закрытые глаза, а затем открытые. Больше, больше. Как среди облаков. Спутанные волосы и неудобные сиденья. Руки, доставляющие удовольствие. Губы в поиске других губ, машины, продолжающие проезжать мимо, такие быстрые, что ни у кого нет времени разглядеть эту любовь, которая следует ритму случайной музыки, звучащей по радио. И два сердца, которые ускоряются и ускоряются, которые вот-вот нежно столкнутся друг с другом.

Немного позже. Всё ещё запотевшее от любви окошко открывается.

— Как же здесь жарко.

— До смерти.

Алессандро застёгивает ремень на брюках. Ники надевает блузку. Вдруг их лица освещает свет. И они практически слепнут.

— Эй, что происходит?

— Это НЛО?

Луч света отправляется в другое место. Освещает какую-то надпись. Полиция.

— Выйдите, пожалуйста.

— Поверить не могу, — улыбается Ники, натягивая джинсы. — Как раз вовремя.

Из патрульной машины выходят двое полицейских, пока Алессандро и Ники открывают свои двери.

— Документы, пожалуйста.

И тут все четверо узнают друг друга.

— Это опять вы!

Ники подходит к Алессандро, услышав его вскрик.

— Неужели мы снова с ними встретились? Это просто бесконечная история!

— Я думаю, они нас преследуют, — говорит Алессандро позже, поворачиваясь к ним. — Вы уверены, что хотите видеть наши документы?

— Вы должны предъявить их в любом случае.

Полицейский помоложе подходит к машине. Светит своим фонарём на страховку на лобовом стекле.

— Извините, но разве у Вас был не Мерседес, немного помятый?

— Да.

— А эта машина чья?

— Моей матери.

— Ах, Вашей матери... Извините, а сколько вам лет?

— Это написано в паспорте, который сейчас у Вашего напарника.

Второй полицейский читает вслух.

— Тысяча девятьсот семидесятый, то есть тридцать семь.

— В июне, — поправляет Ники.

Тогда полицейский заглядывает и в паспорт Ники тоже.

— А девушке семнадцать.

— Восемнадцать в мае, — снова поправляет Ники.

— И что же Вы делали здесь?

Ники вздыхает, готовая взорваться. Алессандро сжимает ей руку, чтобы остановить её.

— Мы услышали странные звуки.

— В машине Вашей матери...

— Да, сами видите, какая она старая... Мы остановились проверить, всё ли в порядке. И уже собирались уезжать, когда приехали Вы.

Полицейские переглядываются. Затем возвращают им документы.

— Сопроводите синьорину домой. Полагаю, завтра ей нужно в школу.

Алессандро и Ники уже собираются залезть обратно в машину, когда один из полицейских зовёт его.

— Эй, синьор.

— Да?

Полицейский показывает вниз, на его брюки. Он понимает и быстро застёгивает ширинку.

— Спасибо...

— Не за что. Просто это мой долг. Но если Вы однажды встретитесь с родителями этой девушки, возможно, мы не сможем вовремя оказаться рядом, чтобы вмешаться.

Алессандро паркуется неподалёку от дверей дома Ники.

— Отлично выкрутились, да? Представь, если бы они приехали на десять минут раньше.

Ники пожимает плечами.

— Да ладно, ты ведь сам знаешь их. Они не устраивают разборок просто так. Классический тип, они читают странные журналы, в чате у них странные псевдонимы типа Темерарио или Йоги, а в шкафу они хранят кучу порнофильмов...

— И как ты пришла к такому выводу?

— Не спрашивай. Женщины чувствуют такие вещи... И, кстати, ты знаешь, зачем они носят пистолеты? На самом деле, это проекция их аппаратов, — Ники делает озорное выражение лица.

Алессандро наклоняется и открывает дверь.

— Понятно! Ладно, спокойной ночи!

— Что такое? Ты снова стал волноваться?

— Абсолютно нет, просто сегодня у меня ещё футбол. А ты чем займёшься?

— Ничем. Сегодня останусь дома. Нужно немного позаниматься. А потом, наверное, придёт мой бывший, он хочет со мной поговорить.

— А-а-а, — лицо Алессандро вдруг превращается в жёсткую маску.

Ники это замечает.

— Эй, что с тобой? Если я встречаюсь с кем-то, значит, я хочу быть с ним. Так что успокойся, не устраивай мне сцен и просто считай себя счастливчиком! — Она целует его и выходит из машины. — Спасибо за уроки вождения!

Она быстро смотрит направо и налево, бежит к воротам и исчезает внутри. Как обычно, не оборачиваясь. Алессандро уезжает на разваливающейся машине своей матери.

— Эй, есть кто дома? — Ники закрывает дверь. — Мама, папа!

В коридоре появляется Маттео.

— Их нет, они ушли. Передавали тебе привет...

— Что ты делал в моей комнате? Я тебя видела.

— Нужно было посмотреть кое-что на компьютере.

Ники снимает куртку и падает на диван.

— Я тебе уже тысячу раз говорила, чтобы ты не заходил в мою комнату. Тем более, когда меня нет. И тебе тотально запрещено пользоваться моим компьютером!

Маттео смотрит на неё.

— В тебе погибает талант настоящего учителя.

— Придурок.

— Знаю. Всё ещё хуже. Ты пенсионерка.

— Ха-ха, я сражена, ты кто, Чеккерини из толпы нищих?

— Слушай, Ники, видимо, ты забыла об этом, — он достаёт Нокию. — Я уже скачал и сохранил компрометирующие материалы, они под надёжной защитой.

— И где они у тебя?

— Посмотри на это. Я скажу тебе. Неужели ты ничему не научилась от всех этих детективов, которые мы смотрим вместе? Если ты выдашь объект, который находится под твоей защитой, ты уже труп!

Звонок в дверь.

— А это ещё кто? Я жду Фабио, но он сказал, что придёт в десять.

— Должно быть, Ванни.

Маттео идёт открывать.

— ...Да, это он. Эй, здорово... Проходи.

Мальчик такого же роста, в таких же брюках, но чьи волосы немного светлее, входит, снимая свои огромные кроссовки.

— Что будет делать твоя сестра?

— Я ей ещё не сказал.

— Окей, как хочешь. Есть Кока-Кола?

— Да, посмотри на кухне, пока я рассказываю...

Ники разглядывает Ванни, который расхаживает по дому безо всяких проблем.

— Я правильно понимаю, Маттео, он вот так спокойно ориентируется у нас в доме?

— Как собака, которую нужно посадить на цепь.

— Ты прекрасно знаешь, что маме это совсем не понравится.

— Но ты ей ничего не расскажешь. Посмотри же на это.

Маттео достаёт из кармана листок, сложенный вчетверо. Разворачивает его.

— Я тебе всё напечатал здесь.

— Так вот чем ты занимался в моей комнате. Посмотри, сколько краски ты перевёл.

— Отвали от меня. И прочитай.

Ники внимательно смотрит на листок.

— Что? Что всё это значит?

— Не говори, что ты их не знаешь.

— Конечно, я их знаю. Но стараюсь избегать такого. И что, по-твоему, я должна делать?

— Найти мне хотя бы одну и принести.

— Ни за что.

— И не говори, что ты стесняешься, после того, что я видел...

— Ты ничего не видел, потому что я ничего не делала. Мне кажется аморальным делать такие вещи мальчику твоего возраста.

— Во-первых, это не только для меня, Ванни со мной. Второе: мы не дети. Третье: ты можешь найти их здесь. Четвёртое: если будешь отпираться, то ты сама знаешь, что я сделаю... Сначала отправлю это маме, которая наверняка тебя простит, а следом отправлю папе, который окажется здесь быстрее Супермена и в тот же момент не просто начнёт орать на тебя, он тебя отшлёпает по заднице!

Ники забирает листок из рук Маттео и выходит из дому, крича, как зверь.

— Дверь никому не открывайте, и если мне позвонит мама, скажешь ей, что я кое-что забыла в скутере и вышла, ясно?

Ники быстро спускается по лестнице, складывает листок и кладёт в карман джинсов. Нужно торопиться. Со мной творится какая-то чушь. Мой младший брат – маньяк. Тут звонит её мобильный. Она берёт его и смотрит на дисплей. Этого как раз не хватало. Она открывает Нокию.

— Говори.

— Привет, я скоро буду.

— Я не дома.

— А где ты?

— Какая тебе разница, я не обязана перед тобой отчитываться.

— Не будем ссориться, Ники.

— Я не хочу ссориться, Фабио, просто ты ведёшь себя так, будто мы всё ещё вместе... а всё закончилось уже как четыре месяца назад.

— Три.

— Забудем о моём «рецидиве», это не то же самое, что снова начать встречаться. Мы просто ещё разок переспали перед тем, как расстаться окончательно.

— Ты жестокая.

— Ага, а твоя сегодняшняя песенка была примером нежности и любви, да?

— Окей, ты права. И звонил тебе и поэтому тоже. Но мы можем увидеться лицом к лицу вместо разговоров по телефону?

— Ладно. Через полчаса на проспекте Париоли, 122. В «Прима Визионе».

— Окей, спасибо... принцесса.

Ники закрывает телефон. Принцесса... Она снимает цепь и надевает шлем. М-да. Раньше я обожала, когда он так меня называл. А теперь мне это не нужно... Хватит. Всё решено. И я скажу ему это. Она уезжает на всей скорости на своём скутере.

Энрико буквально вбегает в дом.

— Любимая, где ты? Прости, я так поздно!

Камилла появляется в дверях спальни, идеально накрашенная и одетая. Тёмное платье, немного теней, розовая помада.

— Я знала, что ты будешь поздно. Я приготовила тебе сумку для футбола.

Энрико смотрит на неё. У него нет слов.

— А ты куда идёшь?

— Выпить с той моей подругой из спортзала. Ты помнишь? Та, с которой я говорила в прошлый раз. И будет ещё одна девушка.

— Ясно. И куда вы пойдёте?

— Не знаю, мы ещё не решили.

— А чего вы хотите, хотя бы примерно?

Камилла надевает жакет.

— Я не знаю... наверное, где-то в центре, — она берёт свою сумку, кладёт в неё ключи от дома и закрывает. — Прости, но я, когда ты идёшь играть в футбол, не спрашиваю тебя, ни с кем ты играешь, ни с кем потом пойдёшь поесть или выпить.

— И что дальше? К тому же, мы почти всегда проигрываем.

Камилла качает головой и открывает дверь.

— Иногда с тобой просто невозможно разговаривать. Увидимся позже, — она закрывает дверь.

Увидимся позже. Но позже – это когда? Энрико садится на подлокотник дивана в центре гостиной. Точнее сказать, падает на него. Ему бы хотелось спросить её о многом. Например: во сколько примерно ты вернёшься? Ты взяла с собой мобильник? Или: потом не говори мне, что не было связи. Или ещё хуже, не говори мне, что у тебя села батарейка. В общем, сказать только одну вещь: тебе и правда нужно пойти? Энрико останавливается на мысли, что придёт с игры очень поздно. Он поднимается, идёт в спальню, находит сумку, закидывает её за спину и уходит. В ожидании лифта он обдумывает странную мысль. Не знаю почему, но этой ночью мне бы хотелось быть арбитром... Лифт открывается. Энрико входит и нажимает кнопку. Затем смотрится в зеркало. Ну сколько же ещё ждать благословенного или проклятого ответа от детектива? Он бы тут же отдал ему деньги. Какого чёрта. Он бежит к машине. Залезает в неё, заводится. Не знаю, будет ли это хорошая партия, или мы проиграем, как обычно. Знаю только, что понятия не имею, как скоро вернусь домой. А главное, будет ли Камилла уже дома.

Ники протягивает карточку менеджеру, который пропускает её через аппарат, чтобы увидеть имя.

— И чья она?

— Моего брата.

— Как его зовут?

— Маттео.

— Уверена?

— Думаю, да.

— Карточка не на Маттео.

— Ай, извините, — Ники задумывается на секунду. — Наверное, она на Ванни.

Мужчина нажимает кнопку, и слышится сигнал.

— Да, Ванни, точно. Прекрасно. Чего желаете?

Ники даёт ему сложенный вчетверо листок.

— Один из этих фильмов.

Менеджер пробегает глазами по списку, просматривает названия одно за другим.

— У нас есть не все. И те, что есть, разобраны клиентами.

— Вот дерьмо!

Менеджер внимательнее изучает список. У него поднимаются брови.

— Некоторые я даже не видел. Например, вот этот. «Нирвана» Фрэнка Саймона с Деборой Уэллс и Валентайн Деми. Мне говорили, что он удивительный. К тому же, в нём куча спецэффектов. Ты видела его? Это культовый порнофильм.

— Нет, к сожалению, упустила такую возможность.

— Мне бы хотелось дать тебе что-нибудь.

Ники смотрит на него с подозрением. Менеджер улыбается.

— Но у нас есть только гей-порно, а я уже видел, что ты выбрала только гетеро.

— Ну да.

Кто-то подходит к стойке и возвращает DVD, срок возврата его почти истёк. Кажется, этот кто-то довольно часто наслаждался им.

— Возвращаю, спасибо, крутое порно… Джессика Риццо никогда не разочаровывает.

Менеджер берёт его и рассматривает. Затем счастливо улыбается и даёт его Ники.

— Возьми! Это первый фильм из твоего списка.

Смущённая, Ники берёт DVD. Человек, который вернул его, уже собирается уходить, но снова возвращается.

— Эй, это ты? Ники! Я тебя не узнал! Я Пьетро, друг Алекса.

Ники нервно улыбается.

— Точно... конечно... Я тебя прекрасно помню.

— Эй, тогда общего у нас с тобой – это отличная память и кое-что ещё, как я погляжу... — он указывает на DVD подбородком.

Ники пытается выкрутиться.

— А... да... нет... на самом деле... Скажем так – я проиграла... в общем, это просто пари...

— Слушай, для меня ты всегда была классной. А после этого я вообще сошёл по тебе с ума. Позволь задать тебе вопрос: ты будешь смотреть это с Алексом?

Ники сдаётся. Это бесполезно, ей никогда не убедить его в обратном.

— Да, только не говори ему. Это сюрприз.

— Я обожаю вас! Какие же вы счастливчики. Я пытался сделать это с моей женой много раз, но она никогда не хотела. А потом они жалуются, что браки разрушаются. Ладно, извини, но мне нужно идти, — Пьетро прощается и подходит к автоматическим дверям видеоклуба. Но потом он разворачивается и снова входит. — Извини, Ники, последний вопрос. У тебя случайно нет какой-нибудь подруги, которой?.. Подруги, которой нравятся такие вещи, чтобы ты нас познакомила. Я имею в виду, немного нетипичной. Вроде тебя.

В сознании Ники сразу же всплывает Олли.

— Нет, извини... Алекс нашёл себе единственную нетипичную.

— Окей. Я тебе ничего не говорил. Ладно, я пойду, уже все на поле. Пока!

Ники провожает его взглядом. Берёт DVD и кладёт его в свой рюкзак. Прощается с менеджером, который подмигивает ей. Ники качает головой. Прощай, моя репутация. Годы праведной жизни псу под хвост. С этой последней мыслью она выходит из салона. Как раз в этот момент приезжает Фабио. Как попало паркует свой Opel Corsa C'Mon цвета раскалённой магмы с легкоплавными дисками с пятью двоенными спицами. Из открытых окон на всю улицу орёт музыка. Он выходит и хлопает дверью. Видит её.

— Нравится? Хотел сделать тебе сюрприз.

— Безвкусица, как ты и твоя песня.

— Да ладно, не будь такой...

Фабио пытается её поцеловать. Ники отстраняется и отворачивается вправо. Тогда Фабио пытается обнять её и, прежде чем она увернётся, с силой хватает её.

— Я ошибся. Я скучаю, принцесса. Без тебя всё так бессмысленно...

Ники закрывает глаза. Почему сейчас? Почему так поздно? Так безнадёжно поздно... И она даже не пытается вырваться из его рук, побеждённая болью этой уже утраченной любви.

Именно в этот момент мимо проезжает Энрико, который направляется на игру. Красный. Он останавливается на светофоре и в ожидании смотрит в окно. Видит этих двоих. Как красиво. Как они обнимаются. Какая хорошая пара. И она такая красивая.

Ники высвобождается из рук Фабио. И теперь Энрико прекрасно может её разглядеть. И он её узнаёт. Но это... это же... Это семнадцатилетняя девушка Алекса... Которая свела его с ума!

От машины, стоящей за ним, раздаются гудки.

— Эй, ты ехать собираешься? Уже зелёный.

Энрико не может больше завестись. Какой кошмар. Пока Алессандро играет в футбол, она... Они все одинаковые. Эта ночь... два арбитра на поле! Переполненный гневом, он быстро уезжает.

Ники отходит назад.

— Послушай, Фабио. Нам с тобой было хорошо вместе. Наверняка со временем мы даже сможем стать друзьями, — она смотрит ему прямо в лицо. — Но сейчас – нет. Я не могу. — Она опускает взгляд. — Мне нужно побыть одной.

Фабио приближается к ней. Нежно поднимает её лицо.

— Одной? Ты врёшь. Я знаю, что ты с кем-то встречаешься.

— Кто тебе это сказал?

— Тебя только это волнует?

Ники напрягается. Он прав. Я ошибалась. Я должна была сказать ему сразу. Иногда каждый ошибается, не желая причинять боль. Не может сделать достаточно, и в итоге всё равно больно всем.

— Да, я встречаюсь с другим уже некоторое время. И надеюсь, что это будет красивый роман.

Фабио встаёт перед ней.

— Красивее, чем наш?

— Красивее, чем когда ты всё испортил. Сейчас уже слишком поздно.

Ники собирается уходить.

— Ну, нет! Не держи меня за идиота!

Он тянет её за сумку, та открывается. DVD падает на асфальт.

— А это что? — Фабио поднимает его. — Джессика Риццо? Это же порнуха! То есть, чтобы попробовать что-то такое с тобой, мне это стоило таких ужасов, ты не могла даже подвигаться немного, а тут появился этот, и ты... Что ты делаешь? Берёшь порно, чтобы смотреть с ним? Кто он? Мистер Тайна?

Ники забирает у него из рук DVD.

— Что он с тобой сделал?

— То, чего не смог ты. Хотя это самая простая вещь на свете. Он меня любит, — Ники быстро надевает шлем и уезжает на скутере.

Фабио проходит до середины аллеи и кричит ей с поднятой рукой.

— Конечно, очень просто. Ты всегда любила эти дерьмовые фразочки. Но ты в окружении таких фальшивок... Вот увидишь! Я хотел бы увидеть, как этот парень тебя бросит. Думаю, долго ждать не придётся. Максимум три месяца. Ты просто дура!

Алессандро в центре поля. Он бегает туда-сюда, иногда возвращает мяч тому, кто передал ему пас то ли случайно, то ли намеренно. Немного дальше Риккардо, вратарь, разогревается в воротах, останавливает, как может, броски других игроков. Наконец, на поле выходит Пьетро. Риккардо останавливает мяч и блокирует его грудью.

— Слава богу! Как всегда опаздываешь?

Пьетро входит, делая прыжок.

— Я пришёл вовремя, самый пунктуальный парень на свете!

— Такой довольный, что, только что потрахался?

— Ещё бы! — он начинает разминаться, закидывая ноги назад, бегая на месте и пытаясь доставать до бёдрер пятками.

— Дело в том, что Алекс...

Алессандро слышит это издалека и подбегает к нему.

— Дело в том, что – что? Это я виноват, что ты опять опоздал?

— Что-то в этом роде... Нет, какая всё-таки у тебя кобылка, мачо!

Алессандро смотрит на него с недоумением.

— Потом объясню...

— Да-да... — говорит Риккардо, вратарь, — но он как раз пришёл вовремя. А вот ты, дорогой Пьетро, наоборот, уже получил несколько предупреждений. Ещё одно, и я удалю тебя на месяц.

— Не преувеличивай!

— В этой команде хотели бы играть многие люди, но я не зову их, чтобы они заняли ваши места, потому что вы всё время опаздываете. Как минимум вы могли бы в благодарность приходить вовремя! Вообще, кажется, что вы просто делаете мне одолжение.

В этот самый момент на поле выходит Энрико. Но не такой радостный и счастливый, как Пьетро.

— Посмотри, он тоже пришёл. Слава богу. Мы можем начать.

— Извините меня, я опоздал...

Риккардо кидает мяч в центр поля.

— Да, да... давайте, выходите уже...

Энрико подходит к Алессандро. У него расстроенный вид. Смотрит на друга с грустью. Алессандро это замечает.

— Энрико... что с тобой? Боже мой, только не говори, что я должен был тебя забрать и забыл.

— Нет-нет.

Игра уже началась. Уже сделан первый удар. Противник пробегает между ними с мячом, он бежит прямо к воротам. Тут же появляется Пьетро, который бежит прямо за ним.

— Эй, давайте играть! Какого хрена вы делаете? Позируете для скульптуры? Потом будете болтать!

Алессандро убегает, Энрико провожает его взглядом... Затем он тоже бежит. Бежит к своей команде, вливаясь в игру. Хоть бы мы смогли поговорить. Нет, это не приведёт ни к чему хорошему. Она должна сказать ему, не я. Тогда он спокойно ждёт мяча, который полузащитник пасует влево. И слышит, как Пьетро говорит Алессандро, какую кобылку он завёл... Да, да, кобылка. Какой же идиот этот Пьетро. Единственное, в чём повезло Алессандро, – ему хотя бы не нужно платить частному детективу.

Комната цвета индиго. Она.

«Тогда он понял с особой ясностью, в какой безнадёжной ситуации оказался. Почувствовал, что находится посреди Долины Тьмы и что вся его жизнь испарилась. Он понял, что слишком долго спал и ему всё время снился сон... Он осмотрелся в комнате. Подумав о чемоданах, он погрузился в печальные раздумья. И в последний момент решил выбросить их».

М-да. Чемоданы. Мне тоже нужно сходить и купить себе сумку. Тот самый момент подступает. Но перед тем как собрать рюкзак и сумку, я должна буду решить избавиться от кое-чего другого. То, чего просто так не увидишь, не потрогаешь, но оно всегда вспоминается. Она смотрит в окно. Солнечно, она осталась в центре, чтобы купить последние вещи, которых не хватает.

«Где она была? Ему казалось, что на маяке. Однако это от её мыслей исходил тот белый свет, ослепляющий, который каждый раз поворачивался с большей скоростью... Это было единственное, что он понял. И в миг, когда он осознал это, сознание оборвалось».

Она улыбается. Радость и боль. Ничего не поделаешь. Падать заставляет та же любовь, что поднимала к звёздам. Как красиво. И как отвратительно. Но я снова встала. И готова начать сначала. У меня получилось. И мне бы хотелось однажды сказать спасибо этому Стефано.

Другой дом. Другая комната. Другой цвет. Их двое.

Как же там было? «Никакие человеческие отношения не предусматривают, что один находится во владении другого. В любой паре душ, эти двое абсолютно разные. В дружбе, как и в любви, двое бок о бок вместе поднимают руки, чтобы взять то, что ни один из двоих не может сделать в одиночку». Дилетта листает старый дневник, который вела в одиннадцатом классе. Да, это он. Она нашла его. На столе поднос с дымящимся чайником и две большие яркие чашки, которые ждут, когда их наполнят чаем из лесных фруктов. На каждой чашке нарисована буква. «O» для Олли. «N» для Ники. «D» для Дилетты. «E» для Эрики. Дилетта нашла их в «Порта Портезе». Она сидит на кровати и вслух читает дневник. Олли, сидящая на полу, скрестив ноги, морщит нос.

— Слушай, почему ты всё время носишься с этими идеями? Остановись на одной и успокойся! Это и есть ответ! Забей на этого Калила, Кхилила, в общем, Джебрана или как его там зовут! Ты упускаешь жизнь, разводя философию!

— Олли! Не знаю почему, но твой уровень сарказма прямо пророционален твоим периодам похмелья!

— Нет, дорогая, но прошлой ночью я и правда была на вечеринке! С парнем с ББТ! И должна сказать, что... он водит как чёртов психопат! Особенно, когда меняет передачу!

— Олли!

— Да, да, Олли, Олли, но пока я развлекаюсь, ты сидишь здесь, потому что отрицаешь секс. Например, Эрика. Её здесь нет! Где она? Уверена, что отлично развлекается, и наверняка не с Джо Гандоном.

— Гандон?

— Гениально, да? Мистер Осторожность... По-моему, именно это и бесит Эрику. А я сейчас с тобой и играю в твои игры. А Ники? Ступила на борт корабля, который великоват для неё... Волны переживают период большого прилива... Кроме тебя. Ты можешь написать сценарий для телесериала, основанный на твоём опыте Волны, назови его «Полный штиль»...