Прости за любовь

— Так какой вагон?

— Девятый.

— Купе?

— Плацкарт.

— Ой олени… — отец в шоке.

— Зато им будет весело. Так, считаем. Это третий.

И снова все на суете. За исключением Паши и Миланы. Эти двое даже на фоне грохота состава умудряются ругаться.

— Харэ уже, Мила.

— Я говорю о том, как рада его отъезду!

— Ты могла бы не повторять это столько раз. Все всё поняли, — мрачно отзывается Горький.

— Наконец-то никто не будет лезть в мою личную жизнь! Буду делать, что хочу! — заявляет она, широко улыбаясь, однако эта её улыбка совсем не вяжется с глубокой грустью, которую транслируют глаза.

— Смотри осторожней. Иногда от этого «хочу» появляются маленькие люди.

— Придурок! — краснея, толкает его в плечо. — Ненавижу тебя!

Паша усмехается, глядя на тормознувший перед нами вагон под номером десять.

— Чтоб ты никогда из Москвы не вернулся!

— Алё, прекрати, — осаживаю, посылая в её сторону осуждающий взгляд.

— Сюда! — зовёт всех Чиж, и мы дружно перемещаемся вправо.

— Стоянка поезда три минуты. Приготовьте паспорта и билеты.

Пока проводник раскладывает лестницу, мы прощаемся.

Обнимаю сестёр. Взъерошиваю кучери ревущего Петьки, испугавшегося поезда. Пожимаю руку отцу.

Долго в глаза друг другу смотрим.

— Дерзай, Абрамов-младший.

С облегчением принимаю его скупое мужское объятие и подбадривающее похлопывание по плечу.

Что ж. Если и злится, решение моё всё равно принял.

— Сынок, — матушка целует меня и ласково гладит по волосам. — Как приедете, сразу позвони. Хорошо?

— Обязательно, мам.

— Иди.

Разумеется, плачет.

— Прости, что не сказал заранее.

Совесть заела. Там за столом мне показалось, что я совершил ошибку, скрыв от родных свои планы на будущее.

— Неважно. Пусть у тебя всё получится. Береги себя.

Обнимаемся ещё раз.

— Молодые люди, проходим в вагон! Или без вас уедем! — торопит грозного вида тётка.

Первым показываю ей паспорт и билет.

— Проходите. Следующий.

Поднявшись по ступенькам, ныряю в узкий проход. В полутьме нахожу своё место и, забросив туда наши с Илоной вещи, возвращаюсь в тамбур.

Там толпятся ребята, а проводник, на них каркая, поднимает лестницу.

— Пока! — машет Сонька, прилипнув к отцу.

— Удачи! — кричит Милана, утыкаясь в его плечо.

Тоже по итогу расплакалась. Хоть и строила из себя снежную королеву.

Поезд трогается.

Ну вот и всё.

— Ой, а пакет с едой!

Матушка, всполошившись, бежит за вагоном и бросает его в проводницу со словами «Детям передайте, пожалуйста!»

— Господь Всемогущий, кирпичи там, что ли? Нате, дети, — глянув на нас с Пашей, усмехается женщина.

— Благодарю, — друг принимает от неё увесистый пакет.

— Идите уже, — закрывает двери. — Сейчас бельё вам принесу.

Глава 8

Белорусский вокзал. Дождливое, серое утро. Мрачное небо над головой. Холодные капли бьют по лицу. Белые кроссы рассекают по лужам.

В Москве как будто бы совсем не лето. В сравнении с той жарой, что стоит в Красоморске, можно сказать, самая настоящая осень.

На перроне нас встречает мой крёстный. Друг отца, Роман Беркутов. Тепло поприветствовав друг друга, спешим в сторону паркинга, где забиваемся в его крупногабаритный немецкий внедорожник.

— Родителям отзвонился?

— Да. Я как мокрая псина, — оцениваю свой внешний вид в зеркале, взъерошивая пальцами волосы.

— Серьга в ухе. Недовольный фэйс. Один-в-один отец, — наблюдая за моими действиями, ржёт крёстный. — Тот в молодости тоже вечно бесился, когда шевелюра лежала не так, как надо. И, кстати, узнаю вот это вот выражение его лица… Где твоя фирменная улыбка, Малой?

— Нам бы тоже хотелось снова её видеть, — тихо подаёт голос Илона.

— Ты как себя чувствуешь?

Он замечает, по ходу, как я укладываю башку на подголовник.

Шея, не оценившая отсутствие ортопедической подушки, с раннего утра даёт звезды.

— Нормально. Давно у вас идут дожди? — перевожу тему. Не люблю обсуждать своё здоровье. Даже с близкими людьми.

— С начала недели похолодало жёстко. Ливень второй день фигачит. Гром, молния, все дела…

— Мы тебя с работы дёрнули?

Крёстный, как всегда, на стиле. Рубашка, модный галстук, дорогой брендовый костюм.

— Гендиректор вправе самостоятельно решать, когда ему работать, а когда нет, — деловито заявляет, подмигивая.

— Ой, — цокаю языком, — слышала бы тебя тётя Алёна.

Они с женой вечно ругаются из-за того, что глава семьи недостаточно времени уделяет этой самой семье.

— Вообще-то я рассчитывал на то, что вы с Артёмом дальше без меня будете развивать бизнес, но, видимо, в твоём случае, не судьба.

— Ты же знаешь, строительство, офисы, проекты — не моё.

— Знаю-знаю. Творческий ты наш, — вздыхает с явным сожалением. — Так значит, вашу группу пригласил в столицу какой-то перец.

— Да. Продюсер одного известного лейбла.

— Круто. У вас состав сменился? — смотрит на ребят в зеркало заднего вида. — Где Ромасенко и Свободный?

— Первый в армии. Второй сосредоточился на спортивной карьере.

— Ясно. Пашка, татух у тебя прибавилось, что ли?

— Да, дядь Ром.

— Красота. Тоже себе, что ль, набить чё-нибудь на старости лет?

— Например?

— Портрет любимой женщины на груди.

— Мне кажется, не надо. Дома тебя не поймут. Решат, что ты крышей поехал.

Он смеётся.

— Вы голодные? Едем все к нам обедать?

— Да на самом деле, времени в обрез. Искупаться бы после поезда, переодеться…

— Начинается. Приехал крестный сын в гости, называется, — отражает обиженно.

— В шесть вечера Горин ждёт нас у себя.

— Уже сегодня?

— Ага.

— Как-то лихо этот продюсер взял вас в оборот, — прищуривается.

— Он итак долго ждал, пока я более-менее оклемаюсь. Мог кого-то другого вместо нас позвать. Надо ехать.

— Ты смотри, прежде, чем что-то подписывать, мне документы отправь. Пусть мои юристы сначала глянут.

Киваю.

— Так что? Тогда заселять вас едем? Я обещал твоему отцу, что по улицам в поисках квартиры вы шататься не будете.

— Да мы с ребятами, вроде как, нашли подходящую хату на сайте аренды жилья. Не хотели ни тебя, ни деда напрягать.

— Ну чё ты буровишь, Кучерявый? Какие сайты? У тебя крёстный кто?

— Акула строительного бизнеса.

— Вот именно! Неужели ты думаешь, что я позволю тебе и твоим друзьям жить непонятно где? — качает головой. — Щас всё будет. Мой менеджер нашёл для вашей компании отличный вариант…

*********

Крёстный заселяет нас в приличный ЖК закрытого типа. Просторная двушка с балконом, большой гостиной и кухней. Забитый доверху холодильник со стикером «на первое время».

Что сказать. Нереальная мечта любого приезжего.

— Погнали хавать. Пока ты нежился в душе, Вебер сварганила перекус, — Чиж подрывается с дивана.

Протираю башку полотенцем и, закинув его на плечо, направляюсь вслед за другом в сторону кухни.

Горький сидит за столом и, уткнувшись в смартфон, пьёт ароматный кофе. Илона раскладывает по тарелкам яичницу с беконом.

— Не зря мы её с собой взяли. Будет нам обеды-ужины готовить.

— Уже не боишься, что отравлю? — девчонка выгибает бровь, поднимая взгляд на Чижова.

— Ты ж, вроде как, завязала со всей той хернёй.

— Вдруг нет?

— Кстати, скажи, ты правда в восьмом классе лазила по кладбищу ночью?

— То был поздний вечер, — поправляет его она.

— То есть реально? — Чиж таращится на неё, округлив в шоке глаза.

— И что с того?

— Зачем ты туда ходила? За кладбищенской землёй?

— Нет. С духами пообщаться.

— А если серьёзно?

— Чижов, — она вздыхает. — У нас просто убежала собака.

— И ты не придумала ничего лучше, чем пойти искать её на кладбище?

— Пёс был очень привязан к бабушке.

— Жесть. Не страшно было шарахаться среди могил?

— Бояться нужно не мёртвых, а живых.

— И как? Нашлось животное?

— Да.

— Охренеть. А Ковалёва с Зайцевой тогда целую легенду про тебя придумали. Мол, обряды там какие-то при полной луне проводишь.

Илона фыркает.

— А ты всегда безоговорочно веришь тому, что говорят?

— Не то чтобы… Просто ты, честно говоря, всегда немного меня пугала. Странно себя вела и эти твои увлечения гаданиями, астрологией и прочей лабудой… Что не говорила, всё сбывалось. Совпадение? Не думаю.

— Так и есть. Совпадение.

Я вдруг ни с того, ни с сего вспоминаю наш поход, организованный Шац.

— Про твою бабку и матушку ходили всякие разные слухи.

— Например?

— Что обе они были ведьмами.

— Чиж, — толкаю его локтем в бок.

— А ты?

— Что я?

— Тоже?

— Всё возможно, — Илона пожимает плечом. — Продолжай меня бояться.

— Ты издеваешься?

— Марсель, чай или кофе?

— Кофе.

— Я посмотрел схему метро, — Горький отрывает сосредоточенный взгляд от экрана телефона.

— И чё там? — закидываюсь обезболом. Тянусь за бутылкой с водой.

— Добираться до офиса Горина минут сорок. Одна пересадка и пешкадропом четыреста метров.

— Недалеко, — накалываю на вилку кусок яичницы. — Слушай, Илон…

— М? — она наконец сама садится за стол.

— А помнишь, как мы прошлым летом гадали в палатке?

Меняется в лице. Рука, тянувшаяся за кусочком хлеба, замирает в воздухе.

— Ромасу ты тогда предсказала неразделённую любовь с девушкой постарше.

— Это вы про его шуры-муры с психологиней? — хмурится Паша.

— Мне выпали кубки и проткнутое мечами сердце.

— Я уже не помню, — девчонка опускает глаза.

Врёт, естественно. Всё она прекрасно помнит.

— Что там было за толкование? Душевные муки. Любовный треугольник. Разочарование. Предательство, — озвучиваю вслух то, что само собой всплывает в памяти.

— Марсель… — Вебер заметно теряется. — Это всего лишь карты.

— Ага и всё странным образом совпало, — косится на неё Чиж.

— Ты Джугели в тот вечер тоже расклад делала? — не спрашиваю, скорее утверждаю. Мы с Максом как раз за гаданием их и застали. — Что там у неё было?

Не знаю, на кой икс мне нужна эта информация, но зачем-то нужна.

— Сперва выпала карта-предостережение.

— Да ладно? — пучеглазится Чиж, приоткрыв рот от изумления. — Это тогда она чуть не утонула?

— Да. На следующий день, — отвечаю я.

— Ошизеть!

— А две другие карты? — давлю взглядом и интонацией. — Вспоминай.

— Семёрка жезлов и влюблённые.

Пацаны молчат, а мы с Вебер всё это время удерживаем зрительный контакт.

— Расшифруешь последнюю?

— Марсель…

— Давай не надо соскакивать, Вебер. Говори. Любопытно же.

— Капец как, — поддерживает меня Чижов.

Илона поджимает губы и нехотя произносит:

— В общем раскладе карта Таро Влюбленные указывает на то, что человеку, которому делают расклад, предстоит принять какое-то решение. Прошлое и будущее, старое и новое, обязанности и желания — это то, между чем в скором времени предстоит определиться с выбором.

Её слова — лезвием по сердцу.

— Ясно.

Невесело усмехнувшись, киваю.

Так ведь и получилось по сути. Джугели почти год спустя сделала этот самый выбор.

Жаль, правда, совсем не в мою пользу…

Глава 9

С Гориным знакомимся в тот же вечер. Сразу становится ясно, что Стас в свои тридцать семь имеет за спиной серьёзный опыт работы в музыкальной сфере. Разговор у нас складывается прямой и по существу. Вокруг да около этот человек ходить явно не привык.

— В общем так, Марсель. Нам нужна новая крутая молодёжная группа, которая займёт свою нишу и привлечёт к себе большую аудиторию. Вам — нужно продвижение, которому активно может поспособствовать наш лейбл. Собственно, предложение простое. Пробуем сотрудничать. Подписываем договор, начинаем работу. Записываем на студии полноценный альбом. Релизим. Смотрим, что по итогу получается. Исходя из этого планируем наши дальнейшие действия.

— Сколько времени есть на запись альбома?

— Считай, что его практически нет, — подключается к разговору Олег Батурин, правая рука Горина и, как мы поняли, один из совладельцев лейбла.

— Несомненный плюс в том, что у вас есть приличное количество готовых треков. Плюс вы команда.

— У нас небольшая проблема, — сразу сообщаю на берегу.

— Какая?

— Отсутствие барабанщика.

— А куда он делся?

— Репетирует как родину в случае чего защищать, — отвечает Паша Стасу.

— В смысле? Он в армии, что ли?

— Да.

— Мать вашу, — Горин вздыхает и чешет затылок. — Это печально, ребята…

— Да найдём мы им барабанщика. Кастинг анонсируем, они сами толпами явятся, — спокойно произносит Батурин, жующий жвачку.

— Ну окей. Давай организуем кастинг.

— Что с трек-листом?

— Мы отслушали ваш материал. Записывать будем эти десять песен, — Стас кладёт передо мной свой блокнот и я фоткаю эту страницу себе. — Демки отличные. Звучание, вокал — огонь. Оставляем стилизацию под альтернативный рок. Это прям то, что надо.

— Кстати, почему решили сменить жанр? — интересуется Олег. — Ваш старый порожняк вообще не был похож на то, что мы слышим сейчас.

— После аварии переклинило, — пожимаю плечом. — Тяжёлый был период. Четыре стены, депрессняк, меланхолия.

— Мы сдавали экзамены, гуляли на выпускном, а он лежал в больнице весь переломанный.

— Чиж, к чему эта лирика? — перебиваю его недовольно.

Кто просил влезать со своим комментарием?

— Помимо последствий ДТП угнетало что-то ещё? — осторожно заводит Стас.

— Судя по текстам, да, — со знанием дела хмыкает Батурин, растягивая губы в полуулыбке. — Тёлка, по ходу, бросила. Разбитое сердце. Классика, — не спрашивает, утверждает.

— Не думаю, что это важно, — отзываюсь я, стиснув зубы.

— Да не кипятись, Кучерявый. У каждого гения есть своя муза. Не ты первый, не ты последний. Бабы — то ещё зло, но нельзя отрицать тот факт, что благодаря им на свет появляются офигенские вещи. Искусство развивается и не стоит на месте. Музыка, кино, литература. Примеров до хрена.

— Короче, Марсель, — вмешивается Горин, быстро взглянув на часы, — нам зашла твоя ипохондрия, но надо разбавить её драйвовыми композициями. Подумай, прикинь, что можно сообразить.

Киваю.

— Как у вас обстоит дело с жильём? Нужна помощь?

— Нет.

— Кэш есть на первое время? Существование в Москве — удовольствие не дешёвое.

— Есть. Разберёмся.

— Самостоятельные ребята.

— Типа того, — отражаю ехидный взгляд Батурина. Нравится он мне всё меньше и меньше.

— Стас, дай им документы.

— Подписывать будем после того, как внимательно с ними ознакомимся, — ставлю его в известность.

— Ну разумеется, — усмехнувшись, разводит руками. — Ваше право, однако не стоит с этим особо затягивать. Желающих с нами сотрудничать много.

Давить пытается? Со мной этот номер не прокатит.

Мы, конечно, рады, что нами заинтересовался такой крупный лейбл, но голову от счастья пока не снесло.

— Покажу бумаги юристу и верну, — поднимаюсь со своего стула. Пацаны тут же встают следом.

— Охренеть, Горин, какая деловая нынче пошла молодёжь! Приезжают из жопы мира, никто и звать никак, но при этом ещё и условия ставят.

— А по-вашему, если не московские, то всё хавать должны?

— Слышь, Стасян, чё-то он борзый чересчур, меня это прям напрягает, — перебирает пальцами телефон, неотрывно на меня глядя.

— Нормально всё, Олежа. Не пыли, — смеётся тот в ответ. — Парни, давайте до связи. Как только найдём барабанщика, маякнём вам. Сразу начнёте репетировать.

*********

Барабанщика находят действительно довольно быстро. Звонок от Горина раздаётся уже пару дней спустя, и ранним утром мы с пацанами едем на репетиционную базу. Где, собственно, и начинается совместная работа.

Недели две уходит на то, чтобы коллектив познакомился с новым участником.

Юра — это не наш Ромасенко, конечно, но играет на барабанах отменно, так что проблем с технической точки зрения не возникает. Репетируем. Работаем над аранжировками.

Что касаемо записи, весь следующий месяц на студии проводим в прямом смысле дни и ночи. Иногда я даже не возвращаюсь в квартиру. Остаюсь с нашим звукорежиссёром. Вместе шаманим над каждым треком, активно спорим, перезаписываем отдельные моменты.

Демид, в плане музыки, такой же поехавший на всю голову перфекционист, так что коннект у нас с ним выстраивается чёткий.

Горин, в качестве саунд-продюсера, тоже частенько появляется на студии. Он внимательно слушает то, что мы записали, и даёт по этому поводу ценные советы.

В общем…

Одни сутки плавно перетекают в другие.

Песня за песней.

Отдельная запись инструментов, вокала.

Обработка. Мастеринг.

Литры кофе. Бессонные ночи.

Неизбежно возникающие конфликты. Эмоциональное напряжение.

Когда Демид сводит окончательную версию альбома, даже не верится в то, что он наконец готов.

Помню тот день.

Демид меня будит. Ухмыляется. Заявляет: «Мол, есть».

Продрав глаза, заставляю себя встать с дивана, на котором тупо отключился.

Во втором часу ночи приезжает Стас.

Слушаем то, что вышло по итогу. Перезаписываем двенадцатый трек ещё раз. Сводим заново. На рассвете заканчиваем работу над дебютным альбомом группы.

Эти двое на радостях открывают бутылку горячительного, а я, вымотанный и ни хрена не соображающий, еду спать.

*********

Какое-то время нас вообще не трогают. Чилим, отсыпаемся, зависаем на даче у крёстного, гуляем по Москве и наслаждаемся вожделенной свободой.

Недолго правда.

Расслабон заканчивается также резко, как начался, ведь восемнадцатого августа объявляется Горин. Просит подъехать в офис. Там проходит фотосессия для обложки и наша с ним беседа. Один на один.

Альбом под названием «Анабиоз» выходит на цифровых платформах двадцать первого числа. В это же время мы впервые выступаем в одном из столичных клубов в поддержку его презентации.

Публика встречает нас хорошо и, если очень вкратце, с этого момента начинается некая точка отсчёта. Потому что поэтапно происходит целый ряд важных событий.

Сентябрь.

Сразу два трека с альбома: «Не со мной» и «Закрывая глаза» залетают в самый топ престижного чарта.

Октябрь.

Мы впервые слышим себя в эфире известной радиостанции.

Ноябрь.

Неожиданно выстреливает ещё одна песня, которая люто вирусится в сети.

Лейбл выделяет деньги на съёмки нашего первого клипа.

К слову, месяц спустя просмотров на нём будет весьма приличное количество. Где-то около ляма. Такие показатели раньше казались чем-то совершенно нереальным и недостижимым.

Декабрь.

Выступаем на разогреве у одного популярного рок-коллектива.

Продолжаем по субботам играть в клубах.

Радио продолжает крутить наш трек.

Горину на фоне этого начинают поступать предложения от других площадок, которые мы с радостью принимаем.

Февраль.

Едем на фестиваль «Новое поколение». Лауреатами по мнению жюри не становимся, зато получаем новую аудиторию, заряд эмоций и приз зрительских симпатий, что на мой взгляд, куда круче, чем мнение пятёрки судей.

Весной музыкальный телеканал включает наши песни в своё большое ежегодное шоу.

Летом нас номинируют на «Прорыв года».

Естественно, победу в очередной раз отдают кому-то другому.

Да и плевать. Наши хиты в ротации на радио. Клип крутят по телеку. Нами интересуются.

Группа «Город пепла» всё чаще заявляет о себе, приковывая внимание слушателей. Популярность коллектива стремительно растёт. Как растёт количество фанатов его творчества.

Постепенно кардинально меняется вся наша жизнь.

Меняемся вместе с ней и мы, абсолютно не представляя, что ждёт нас впереди…

Глава 10

Наши дни

Тата

— Ну всякий раз одно и то же. Куда столько гостинцев, Донна Роза?

— А как же без них? Укладывай.

— Так ведь некуда, — расстёгиваю молнию по новой.

— Ну прямо! У тебя там как раз есть немножко свободного места, — заглядывает чемодан.

— Ключевое слово немножко.

— Ай не выдумывай! Сейчас всё сделаем, — принимается самостоятельно утрамбовывать подарки. — Во. Готово!

Качаю головой, глядя на пузатый багаж.

— Прилетишь, сладости сразу достань.

— Доживут ли они? Вопрос…

— Доживут, — отмахивается, цокая языком. — Зачем тебе ракетки?

— Нужны. Нельзя сейчас делать перерыв. Нужно постоянно тренироваться. На носу турнир.

— Только же был!

— Это уже другой.

— Батюшки… — закатывает глаза.

Зачастую люди, которые любят смотреть большой теннис по телевизору, совершенно не вдаются в подробности того, как организована система игр.

В теннисе существует два основных тура — мужской ATP и женский WTA. В каждом из них есть свои рейтинг игроков и серия турниров. Участие в них приносит спортсмену очки, сумма которых определяет место игрока уже в общем рейтинге.

Касаемо соревнований, мировой тур WTA включает в себя турниры "Большого шлема", серии WTA 1000/500 и WTA International.

Самые масштабные в нашем виде спорта — это, конечно, турниры Большого шлема. Ежегодно проходит четыре таких чемпионата: Australian Open, «Ролан Гаррос», Уимблдон и US Open.

Турнирная сетка включает в себя сто двадцать восемь участников. Поэтому на определение сильнейшего уходит целых две недели.

Крайние четыре года я прилагаю все усилия для того, чтобы показать хорошие результаты в вышеперечисленных турнирах и моя маленькая, но такая заветная мечта, наконец сбывается. По итогам прошлого сезона я попадаю в Топ-100 теннисисток мира, а по результатам игр минувшего турнира Уимблдона, состоявшегося в начале июля, вдруг чётко осознаю, что это — не предел. Я хочу и могу двигаться дальше.

Слышим гудок. Выглядываю в окно.

— Приехал.

— Проверь, всё ли взяла.

— Уже проверяла, — иду обуваться и Донна Роза спешит за мной следом. — Присмотрите за цветами?

— Конечно присмотрю.

— Я забыла полить их.

— Сейчас полью, не волнуйся.

— Всё, я уехала. Не провожайте, — посылаю ей воздушный поцелуй и выхожу на лестничную клетку.

— Ой… Пусть бы помог, — вздыхает, придерживая дверь. — Позвать может?

— Не надо. Сама спущу, — сообщаю под грохот колёсиков и стук каблуков.

— Позвони, как доберёшься!

— Ладно.

Минуя ступеньки, выхожу из подъезда.

— Такой большой чемодан взяла, — Бланко, вызвавшийся сопроводить меня в аэропорт, хмурится и, оттолкнувшись от крыла машины, шагает навстречу.

— На всякий случай.

Машу Донне Розе. Она наблюдает за нами с балкона.

— Надолго едешь? — открывает багажник своего мерседеса. Забирает у меня вышеупомянутый чемодан. — Обратный билет пока не покупала?

— Ещё нет.

— На сколько приблизительно планируешь там задержаться?

— Думаю, недели на две.

Садимся в машину. Он за руль, я на переднее пассажирское.

— Тебя встретят?

— Да.

— Почему решила лететь именно сейчас? Что-то случилось?

Прямо-таки атакует вопросами.

— Мама сказала, дед совсем плохой. Да и вообще… Я давно не видела своих. Они очень обижаются на то, что редко приезжаю.

— Нет причин обижаться. Знают ведь, что у тебя очень плотный график тренировок и соревнований. Ты, надеюсь, помнишь, US Open стартует двадцать шестого августа.

— Конечно я помню, Хавьер.

О таких вещах напоминать мне точно не нужно.

— Хотелось бы, чтобы ты приехала заблаговременно.

— Приеду. Дай мне немного передохнуть, — отзываюсь недовольно. — По-моему, я заслужила, разве нет?

— Ты — умница. Заслужила однозначно, — кивает, соглашаясь. — Я просто переживаю за подготовку и твой настрой.

— Переживать не стоит. Я в отличной форме. Настрой — боевой.

— Отлично.

Какое-то время едем молча.

— Красивая рубашка, кстати. Новая?

У Бланко их множество, но сегодняшняя мне особенно нравится.

— Да, купил на днях, — отвечает, не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги.

— Чем будешь заниматься в моё отсутствие?

— Работать.

— Может, навестишь маму? Она обрадуется.

— Мама собиралась приехать в Барселону в эти выходные, но кто знал, что ты решишь улететь в Россию.

Или мне кажется, или он действительно произносит эти слова с досадой.

— Ты хотел нас познакомить? — озвучиваю вслух своё предположение.

— Хотел.

Теперь становится ясно, почему у него такая реакция на мой отъезд.

— Извини, что так вышло.

— Не проблема, Тата. Познакомитесь, когда вернёшься. Лети спокойно домой, ни о чём не думай.

В знак благодарности кладу свою ладонь поверх его пальцев, сжимающих руль.

— Скучать-то будешь? — поворачивается ко мне, когда стоим на перекрёстке, ожидая разрешающего сигнала светофора.

— Буду.

*********

Бланко провожает меня до зоны паспортного контроля. Там и прощаемся, скрепив короткое объятие быстрым поцелуем.

Хавьер знает, что я не приверженец демонстрации чувств на публике. Да и вообще, наши отношения мы не афишируем. Личное не должно мешать работе и пока у нас, на мой взгляд, довольно неплохо получается соблюдать некий баланс.

Вы спросите, как так вообще получилось, что мы с Бланко стали встречаться?

Да я и сама не знаю.

В какой-то момент уступила. Возможно, устала противостоять, ведь симпатию Хавьер открыто проявлял фактически с самого начала.

Поля Филатова: «Ты в самолёте?)»

«Да. Вылет немного задерживают»

Поля Филатова: «Твои тебя очень ждут»

«»

Поля Филатова: «Тут прохладно. Идёт дождь»

«Тоже мне удивила.) Типичная для Питера погода»

Поля Филатова: «Какой красивый город!»

«Не поняла. Вы без меня гуляете? *злой смайлик*»

Поля Филатова: «Нет. Это я делюсь своими первыми впечатлениями. Кое-что удалось увидеть по дороге от вокзала»

«Смотрите мне! *кулак*»

«Нашла в себе силы поздравить бабушку с днём рождения?»

Поля Филатова: «Да»

«Поговорили?»

Поля Филатова: «С ней невозможно разговаривать. Невыносимая, прости Боже!»

«Опять поругались?»

Поля Филатова: «Естественно»

«Она так и не одобрила твою идею с переездом?»

Полина Филатова: «Нет. Она хочет, чтобы я продолжила учёбу в магистратуре или вернулась в Красоморск и устроилась там на работу»

«Ясно. Включаю авиарежим. Уже катимся»

Полина Филатова: «Ок. Хорошего полёта! До встречи в Пулково!!! *поцелуй*»

«До встречи»

Убираю телефон в сумку и поворачиваюсь к иллюминатору.

Дело в том, что Полина, не так давно получившая диплом, приняла решение уехать в столицу.

Правда пока она до этой самой столицы не добралась, поскольку мне удалось уговорить её сперва приехать в Петербург. Очень захотелось увидеться, ведь за прошедшие четыре года мы ни разу не встречались воочию, регулярно общаясь исключительно по телефону.

Честно говоря, я очень соскучилась. Филатова осталась буквально единственным человеком из прошлого, с которым я до сих пор поддерживаю связь.

Любопытно, кстати, что у Полины сложилась ровно такая же ситуация, ведь ни с кем из бывших одноклассников, за исключением меня и Мозгалина, она не контактирует.

Ну да ладно.

Мы не вспоминаем то, что произошло когда-то в Красоморске и не обсуждаем людей, связанных с теми событиями.

К счастью, тем для разговоров хватает и без этого. Слишком много воды утекло с тех пор…

Подкладываю под голову подушку.

Самолёт выкатывается на взлётную полосу и, грозно загудев, устремляется вперёд.

Ощущаю в моменте странное волнение и беспокойство, захватившее тело.

Не верится, что я лечу в Россию.

Наверное, только сейчас, когда железная птица оказывается в небе, приходит осознание того, что это происходит на самом деле…

Глава 11

Петербург традиционно встречает серым небом, затянутым графитовыми тучами, и проливным дождём, бьющим по асфальту. Однако, даже эта непогода отзывается в сердце каким-то нереальным чувством трепета.

Я рада оказаться здесь. Люблю Питер также сильно, как Москву. Есть в этом городе нечто совершенно особенное…

— Привет! — улыбаясь, шагаю к делегации, выстроившейся меня встречать.

Все здесь, кроме Маши. Полина, бабушка Алиса, Даня, Лёха и мама.

— Дочка…

Сперва именно с ней обнимаемся.

Она, как всегда, в аэропорту плачет. Причём абсолютно неважно, провожает она меня или встречает.

— Милая…

Бабушка крепко сжимает меня в объятиях и целует в лоб.

— Соскучилась ужасно.

— Уже? — удивлённо выгибаю бровь. — Так быстро?

— Конечно.

Мы с ней виделись относительно недавно. Она старается регулярно прилетать ко мне в Барселону. Всё корит себя за то, что ей пришлось уехать оттуда четыре года назад вследствие произошедших с дедом обстоятельств.

— Лёха…

— Салют, спортсменка!

— Ого, — не могу скрыть свою реакцию. — Ты стал ещё выше.

— Это баскетбол, — невозмутимо пожимает плечом.

Он так вырос… Прямо возмужал. Хотя чему удивляться? Ему ведь недавно исполнилось восемнадцать.

— Ты такой взрослый…

— Мы с тобой два года не виделись.

— Я в шоке, — качаю головой, а он смеётся.

Одно осталось неизменным. У Лёши при общении со мной всё также мило краснеют скулы.

— Филатова…

Когда ко мне подходит ревущая Полинка, даже не сразу соображаю, что сказать.

Молчим какое-то время, а потом одновременно резко подаёмся навстречу друг другу, чтобы обняться.

— Не верится, — произносит она тихо, продолжая плакать.

— Я так рада, что ты здесь, — отвечаю, прикрывая глаза. — Безумно рада.

— Нормально долетела? — отклоняется назад, шмыгая носом.

— Да.

Кивает, сжимая мою ледяную ладонь в своей.

— Красивая такая, — улыбается.

— Кто бы говорил! — отвечаю, внимательно её разглядывая.

Невозможно не заметить произошедшие с ней перемены. Поля похудела. Начала пользоваться косметикой. Сменила стиль одежды.

Честно говоря, Филя очень похорошела, но к счастью, передо мной всё та же скромная девчонка из провинциального Красоморска. Я это чувствую.

— Я без тебя по Питеру не гуляла, как и обещала.

— Отлично. Наверстаем.

— Девчонки, надо выдвигаться. Здравствуй, Тата.

— Привет, Дань.

— Готовы ехать домой? — забирает мой чемодан.

— Да.

— Тогда погнали, пока нашу машину не забрал эвакуатор.

— Пришлось оставить её с включённой аварийкой, — поясняет мама по пути к выходу из терминала.

— А где Маша?

— У них сегодня важное занятие. Не получилось договориться прогулять. Не обижаешься?

— Да что за глупости…

Маха у нас девочка серьёзная. Балетом занимается. Задалась целью. Хочет стать примой театра, как мама.

— Залезайте скорее, льёт как из ведра, — Даня нажимает на кнопку брелока, открывает нам дверь, а сам направляется к багажнику для того, чтобы положить туда мой чемодан.

Занимаем места в большом внедорожнике. Климовы приобрели его недавно, решив, что семье нужна машина побольше.

— Как дед? — спрашиваю, поворачиваясь к бабушке.

— Плохо, дорогая. Почти не ест. Рассудок потерял совсем. Не узнаёт нас. Думаю, Эдуард вот-вот оставит этот мир, — тяжко вздыхает она.

— Ясно. Увидеть его можно?

Откровенно сказать, не то, чтобы очень этого хочу, но понимаю, что надо.

— Съездим в центр завтра утром, — отзывается с переднего сиденья мама. — Ты к нам надолго, надеюсь?

— Неделя-две.

— Всего-то? — судя по голосу, расстраивается.

— Скоро US Open. Не могу пропустить тренировки, которые будут накануне.

— Жаль. Я думала, ты хотя бы месяц побудешь.

— Нет, мам. Не получится.

— Мне пацаны не верят. Я им рассказал, что у меня сеструха входит в топ-100 лучших теннисисток мира и на Уимблдонском турнире играет, — подключается к беседе Лёша.

— А они что?

— Говорят, мол, брешу, но при этом просят познакомить тебя с ними.

Смеюсь.

— Скажи, что я занята.

— Как дела с Бланко? — продолжает разговор мама.

— Хорошо. Он проводил меня в аэропорт.

— Тренер твой?

— Один из.

— Это с ним ты начала встречаться?

— Лёха, не борзей, — Даня выразительно смотрит на него в зеркало заднего вида.

— А чё такого я спросил, па?

— Всё нормально. Да, мы с февраля вместе.

— Вы с твоим парнем на каком языке общаетесь? — снова проявляет любопытство брат.

— Парнем, — фыркает бабушка. — Ему тридцать три года.

— Раньше на английском разговаривали, — игнорирую её колючий комментарий. — Сейчас я хорошо знаю испанский. Проблем в общении нет.

— Тебе не нравится их разница в возрасте, ба?

— Мне этот носатый Хосе в принципе не нравится.

— Его зовут Хавьер, — терпеливо поправляю.

Она молча закатывает глаза.

Иногда как ребёнок себя ведёт, ей-богу!

— И чё ты на него так взъелась? — хмурится Лёха, вместе с Полиной внимательно отслеживая её реакцию.

— Да потому что. Измором нашу девочку взял. Все эти годы вокруг неё коршуном кружится.

— Мам, перестань, ну хорошо ведь, что рядом с Татой всё это время был человек, на которого можно положиться.

— Она бы и без его навязчивых ухаживаний справилась.

— Давайте на этом остановимся, — объявляю недовольно.

— Прости, сорвалось с языка, — уже по традиции извиняется бабушка.

— Какие планы? — Даня меняет тему. — Забираем Машу и все вместе едем в ресторан на Невском?

— Да, надо отметить приезд Таты, — соглашается мама.

*********

На следующий день после обеда мы с мамой и Полиной едем в частный геронтологический центр, в котором с недавних пор лежит дед.

Бабушка с самого утра уже там. Вообще, наверное, стоит сказать, что все эти годы она, несмотря ни на что, сама ухаживала за мужем, частично утратившим способность себя обслуживать.

Говорит, не могла поступить иначе, учитывая тот факт, что у него никого кроме неё, по сути, не осталось.

Я её понимаю. Всё-таки с этим человеком бабушка прожила всю свою жизнь. Каким бы он ни был.

— Когда отцу стало хуже, мне удалось уговорить её привезти его сюда, — рассказывает мама, пока мы вдвоём идём по направлению к зданию центра. (Полю в машине оставили). — Здесь папа находится под постоянным контролем врачей. За ним хорошо ухаживают, вопреки её сомнениям. Да и приезжать сюда она может так часто, как считает нужным.

— А ты? Часто здесь бываешь?

— Нет.

— Тоже не хочешь приходить? Не простила его?

— Думаю, не в этом дело. Просто тяжело видеть отца таким.

О чём она говорит, понимаю уже в клинике потому, что у самой в палате случается шок.

Признаться честно, во время моих визитов в Россию я не навещала деда ни разу. О том, как он себя чувствует, знала лишь с чьих-то слов. Спрашивала маму или бабушку.

В последний раз мы с ним виделись в тот момент, когда он под конвоем передавал меня отцу Левана. Его высокая, крепкая фигура возвышалась надо мной и всем своим видом внушала страх, а грозный, суровый взгляд чётко давал понять, что никакого выбора мне не предоставят.

Образ деда достаточно прочно засел в памяти и сейчас, глядя на него, я испытываю смесь растерянности и невесть откуда взявшейся жалости, ведь передо мной лежит слабый, морщинистый, седовласый, донельзя исхудавший старик.

Его пустые, бесцветные глаза сперва смотрят на меня совершенно равнодушно, не выражая никаких эмоций.

— Пап, привет, — мама начинает с ним разговаривать. — Мы пришли тебя навестить.

Он хмурится и косится на бабушку, сидящую у его постели.

— Эдик, это Тата, — объясняет та в ответ. — Твоя внучка. Наша с тобой гордость. Она теперь известная спортсменка. Играет в теннис, выступает на международных соревнованиях.

Зарецкий никак не реагирует на её слова.

— Как ты себя чувствуешь?

Мужчина молчит.

— Ты меня совсем не помнишь? — подхожу ближе и вкладываю ему в руки игрушечного мишку. Дед подарил мне его в нашу первую встречу, когда они с бабушкой приехали в Тбилиси, узнав о моём существовании.

— Эдик давно уже никого не узнаёт. Деменция прогрессирует.

— Ясно.

Мы какое-то время смотрим друг на друга, но он довольно быстро теряет ко мне всякий интерес. Переключает своё рассеянное внимание на медведя. Трогает игрушку высохшими пальцами и, вновь нахмурившись, мычит. Сначала тихо, потом громче.

— Ну что ты разнервничался, Эдик? Пить хочешь?

Бабушка суетится возле него. Приносит ему воды, пытается напоить его, однако половина кружки в итоге разливается мимо.

— Ничего страшного, всё сейчас уберём. Не нервничай.

В каком бы плохом состоянии он не находился, видно, что злится, умудряясь даже сейчас проявлять характер.

— Успокаивайся.

Дед капризничает. Орёт. Выпускает медведя из рук. Тот падает на пол.

— Я подожду тебя на улице, — обращаюсь к матери. Она кивает, и я выхожу из палаты.

Визит вышел очень коротким. Не буду врать, мне не по себе. Думаю, не вернусь сюда больше.

— Как он? — спрашивает Поля, когда пять минут спустя я забираюсь в машину.

— Плохо, — таращусь в лобовое. — Очень плохо…

*********

Чуть позже мы с Филатовой в составе толпы туристов неторопливо прогуливаемся вдоль Невского проспекта.

Погода наконец-то наладилась. Воздух тёплый. Небо ясное. Асфальт подсох.

— Это ведь дом Зингера? Я читала о нём.

— Да. В разные годы здесь располагались штаб-квартира представительства компании «Зингер», филиалы издательств, американское консульство, крупнейший в Европе книжный магазин.

— Очень красивое и запоминающееся здание, — запрокинув голову, Полина рассматривает стены, украшенные валькириями.

— Согласна.

— На самой макушке глобус.

— Компания Зингер стремилась стать знаменитой на весь мир. Дальше идём?

— Ага.

— Туда.

Направляемся в сторону Казанской площади. Там располагается один из крупнейших храмов города на Неве, Казанский Собор. Его украшает шикарная колоннада, барельефы и статуи. Над созданием этого храма трудились лучшие мастера того времени: градостроители и архитекторы.

— Собор был построен накануне Отечественной Войны тысяча восемьсот двенадцатого года, — по привычке умничает подруга, когда подходим ближе. — Впоследствии он приобрёл звание памятника русской славы, ведь именно здесь был захоронен Кутузов. Тут же, если не ошибаюсь, хранятся ключи от взятых городов и другие военные трофеи.

— Садись, Филатова, пять.

Улыбаюсь.

Говорю же, Полинка, не взирая на внешние перемены, осталась прежней.

— Но главное, там находится чудотворная икона Казанской Божией Матери.

— Внутри оказаться можно? — спрашивает с надеждой.

— Да. Идём.

Час спустя, после посещения храма и смотровой площадки, неспешно движемся по Невскому проспекту дальше. Добираемся до оживлённой Дворцовой площади и Эрмитажа.

Останавливаемся у величественной Александровской колонны. Полина долго восхищается этим необычным, с точки зрения инженерии, сооружением и строит догадки о том, каким образом это монолитное сооружение было установлено.

Проходим под Триумфальной аркой, гуляем там и вскоре возвращаемся обратно на Невский, решив немного изменить маршрут.

— Я, конечно, много читала про Питер, но увидеть всю его красоту своими глазами, — совсем другое дело, — по дороге делится впечатлениями подруга.

— Тебе здесь нравится?

— Очень. Чую, ещё немного — и я откажусь от своей идеи покорять Москву.

— Почему именно туда настроилась ехать?

— Потому что изначально так хотела. С моими баллами ЕГЭ я могла поступить на бюджет в один из московских вузов, но «спасибо» бабушке, — не пытается скрыть досаду.

— Она не хотела отпускать тебя далеко?

— Правильнее сказать, вообще отпускать не хотела. Её бы воля, я бы вообще в Красоморске после школы осталась. Повезло, что с вышкой у нас там беда.

— Сочи так-то рядом…

— Ага. Она думала, что если я буду учиться там, то ничего плохого со мной не случится, — невесело смеётся.

— Полин… Не хочу лезть в душу, но всё же спрошу. Денис тебя обидел?

— Обидел? — качает головой. — Нет. Он буквально растоптал меня, Тата.

Вижу, как она меняется в лице при упоминании Свободного. Не рискую больше задавать вопросы на эту тему, но, видимо, внутри у неё накипело…

— Я ему доверилась, я любила его, — впервые открыто в этом признаётся, — а он… — сглатывая, поджимает губы. — Он поступил со мной так, словно наши отношения для него ничего не значили. Хотя, пожалуй, так и было, учитывая то, с какой лёгкостью меня втоптали в грязь.

— Поль…

— Как я доучилась, один Бог знает, — смотрит вперёд невидящим взглядом. — Да и плевать. Доучилась ведь всем назло, — упрямо задирает подбородок. — Начну в Москве новую жизнь. Там некому осудить меня. Сниму квартиру, найду работу. У меня есть сбережения на первое время.

— Вы с бабушкой из-за Него рассорились?

— Ой, ты что! Она с самого начала эти отношения не одобряла, а уж потом… Целый год со мной не общалась. Называла падшей женщиной и стыдилась даже одного упоминания обо мне. Ей казалось, что все вокруг в курсе нашей с ним истории.

— И тем не менее, бабушка зовёт тебя назад в Красоморск.

— Зовёт. Подуспокоилась немного, подостыла. Говорит, что мой позор не смыть, но отмолить его попытаться стоит. Предлагала даже в монастырь податься, но я не хочу. Не потому что от Бога отдалилась, а потому что хочу сама своей жизнью распоряжаться. Ты ведь меня понимаешь?

— Пожалуй, как никто другой.

— В какой-то момент ты была единственным человеком, с которым я в принципе общалась.

— Я искренне рада тому, что мы не потеряли друг друга.

Останавливаемся.

— Можно обниму тебя? — шмыгает носом.

Улыбнувшись, киваю.

— Я помню, что ты не тактильная, но мне очень надо, — плачет, уткнувшись в моё плечо.

— Не реви, Поль. Всё будет хорошо, — поглаживаю её ладонью по спине.

— Думаешь?

— Уверена.

— Надеюсь.

— Прошлое — это прошлое. Забудь о нём, надо найти в себе силы идти дальше.

— Так и сделаю.

Собираюсь озвучить ещё какие-нибудь мотивирующие слова, однако взгляд совершенно случайно цепляется за рекламный щит.

Сердце пропускает удар.

Тело мгновенно каменеет.

Дышать перестаю. Лёгкие попросту отказываются вентилировать воздух.

— Что с тобой?

Полина, видимо, почувствовав моё внезапное напряжение, разрывает объятие и отступает на шаг.

— Тат…

Оборачивается, проследив за моим взглядом. Тоже замирает и издаёт какой-то странный звук, сопряжённый с выдохом.

— Ой… Ничего себе, — произносит несколько секунд спустя. — И они. Здесь.

Подхожу ближе, сглотнув ком, вставший в горле.

Не мигая смотрю на афишу. Надпись гласит: «Город пепла. Девятнадцатое июля. Клуб А2».

На красном фоне фотография знакомых нам парней. Сразу узнаю Ромасенко, Чижова и Горького, но мои глаза пристально изучают того, кто стоит по центру.

Марсель, как и его друзья, одет в кожаную куртку, чуть распахнутую на груди.

Руки в карманах. Серьга в ухе. Тёмные кудри спадают на лоб. Дерзкий, но при этом абсолютно холодный взгляд в самое нутро проникает.

— Он стал так похож на своего отца, — Поля озвучивает вслух мои мысли.

И речь не про внешность, нет. С этим итак всё понятно.

Филатова имеет ввиду энергетику. Тяжёлую и тёмную.

Удивительно, но даже рекламный снимок чётко это передаёт.

— Представляешь, как совпало? Ты в Питере и Он…

— Случайность, — вновь обретаю голос.

— А если нет?

Отрываю взор от афиши и смотрю на неё. Что-то задумала явно.

— Филатова… — предупреждающе качаю головой, но она всё равно выдаёт эту дикую мысль:

— У меня есть острое ощущение того, что нам жизненно необходимо попасть на этот концерт…

Глава 12

В Питере я нахожусь ровно неделю. Отпраздновав в кругу семьи свой двадцать второй день рождения, вместе с Филатовой отправляюсь в Москву для того, чтобы навестить отца и заодно помочь подруге обустроиться в столице.

Она бы и без меня обошлась, конечно. Настрой у Поли боевой, однако в одиночку искать квартиру в Москве ей страшно. Поэтому она искренне радуется и вздыхает с облегчением, когда я предлагаю сделать это вдвоём.

Подыскав на сайте подходящие варианты, начинаем ходить-смотреть квартиры. Где-то совсем убого, где-то хозяева кажутся странными, где-то тройную сумму эти самые хозяева наперёд запрашивают.

В общем, с пятой попытки находим то, что нас действительно устраивает. Адекватная цена, более-менее приличные условия для проживания, бабушка-одуван. Хотя впрочем, сегодня даже им доверять нельзя.

— Готово, — Полина осматривает результат своих трудов.

Целый день она генералила на маленькой кухне, в то время как я усердно наводила чистоту в комнате.

— Помоги развесить шторы. Постирались.

— Угу.

Ещё час у нас уходит на это кропотливое занятие.

— Даже пахнет теперь по-другому, — довольно констатирует подруга поздним вечером, когда садимся пить чай.

— Не бабушкой, — соглашаюсь я, и она смеётся.

— Вот бы ты со мной жила… — тянет мечтательно.

Выгибаю бровь.

— Да-да, знаю, у тебя жених-испанец, Уимблдоны и другие заморские соревнования. Не до меня смертной, — демонстративно горестно вздыхает, открывая пластиковую коробку с пирожными. — Свежайшие! — нюхает и пододвигает ко мне.

— Нет, спасибо, — отказываюсь. — Бланко мне пока не жених. Мы просто иногда проводим вечера вместе.

— Как, если не секрет? — любопытничает, прикладывая ладонь к щеке.

— Ходим в рестораны, посещаем музеи, театры и выставки.

— Ну, ему ведь уже за тридцать, верно? Наверняка, в скором времени он сделает тебе предложение, — заявляет Поля уверенно.

— Мы это ещё не обсуждали, — бросаю дольку лимона в чашку.

— Ты влюблена в него? — огорошивает следующим, весьма неожиданным вопросом.

— Можно и так сказать, — пожимаю плечом.

— Почти четыре года ты была одна, но я не сомневаюсь в том, что мужчины постоянно проявляли к тебе интерес.

— Проявляли, — киваю.

Нет смысла отрицать.

— Кто подбивал клинья? — хитро прищуривается.

— Да в основном спортсмены и бизнесмены.

— А выбрала ты по итогу своего тренера.

— Я не выбирала, так само собой сложилось со временем.

— Алисе Андреевне не нравится ваша разница в возрасте, — заводит Поля осторожно.

— Бланко — взрослый, умный, состоявшийся, МОЛОДОЙ, — подчёркиваю, — мужчина. Мы во многом с ним похожи. У нас есть общие цели и ориентиры. Он уважает меня и мои принципы.

— И всё-таки, одиннадцать лет — немало. Ты сама чувствуешь эту разницу?

— Разве что иногда… В те моменты, когда приходит редкое желание повеселиться и подурачиться.

— Например из недавнего?

— Например, мне так и не удалось затащить Хавьера в парк аттракционов. Он сказал, что будет ощущать себя там глупо.

— Почему?

— Не знаю. Полетать на парашюте тоже отказывается. Искренне не понимает, зачем так «нелепо рисковать своей жизнью». Мы как-то спорили об этом, лёжа на пляже и глядя на парящих в небе парапланеристов.

— Может, Бланко просто не любит экстрим?

— Да и я не то, чтобы прям фанат, но порой ведь хочется сделать что-то такое… От чего дух захватывает.

— Хавьер постоянно звонит тебе и пишет, — кивает на телефон, который вибрирует в подтверждение её слов, отображая на экране его имя. — Выглядит как тотальный контроль. Будто бы Сомбреро хочет, чтобы ты всегда была на связи.

— Я в другой стране, ясно, что он переживает. Это естественно.

— Ну не знаю…

— Филатова, выключай психолога, — встаю и направляюсь к раковине.

— Извини, молчу. Так, наблюдениями со стороны поделилась.

Мою кружку и ставлю её на полку сохнуть.

— Я что-то очень устала сегодня. Идём спать? Завтра рано вставать.

*********

Посещение учреждений, подобных этому, — дело не из приятных.

Помню свой первый визит. Что чувствовала, что ощущала. В каком шоке тогда была.

Сейчас я куда спокойнее. Действия сотрудников тюрьмы уже не вызывают вопросов, потому что я в курсе: у них здесь есть свой определённый порядок. Досмотр и так далее.

Тут имеются жёсткие правила, которые необходимо чётко соблюдать. Касается это не только заключённых, но и тех, кто приходит их навещать…

Горько осознавать, но отец, оказавшись за решёткой, обозлился лишь сильнее, ведь именно меня, предательницу, он винит в произошедшем. Считает, что его ареста не случилось бы, если бы я вышла замуж за Горозию четыре года назад.

Смешно.

Люди, возжелавшие воткнуть нож в спину, рано или поздно перешли бы от мыслей к действиям. Нашли бы повод. А учитывая тот факт, что они хотели заполучить бизнес отца, так тем более.

— Зачем пришла? — присаживаясь напротив, интересуется он холодно.

— Навестить тебя, — отвечаю я тихо.

Внимательно друг друга рассматриваем.

— Ты плохо выглядишь, пап.

Ещё сильнее похудел. Зарос.

— Зато ты цветёшь и пахнешь. Зачем так наряжаться в тюрьму? — хмуро оценивает мой внешний вид.

К слову, я не наряжалась. На мне обыкновенное летнее платье.

— Всё больше на мать похожа. Такая же, — выплёвывает с презрением, вкладывая в это определение все возможные оскорбления.

— У тебя что-то болит?

Меня тревожит его кашель.

— Не твоего ума дело. Что там с Зарецким? Не отправился ещё старый козёл в мир иной?

— Нет, но ему стало хуже. Лежит. Почти не ест. Никого не узнаёт. Толком ничего не помнит.

— Как удобно, когда у тебя херова тонна грехов за спиной, — скалится.

— Я привезла тебе кое-что. Обещали после осмотра передать.

— Мне ничего от тебя не нужно, — бросает сердито.

Обиженно поджимаю губы, но всё же сдерживаюсь и не позволяю себе дать слабину.

— Не веди себя так со мной, пожалуйста.

— Чего ты ждала? Пустила мою жизнь под откос, а теперь сидишь изображаешь сострадание?

— В том, что ты здесь, нет моей вины, — решительно озвучиваю вслух.

— Да ты что? — прищуривается, не по-доброму усмехнувшись.

— Не я вела чёрную бухгалтерию. Не я слепо доверяла своему бизнеспартнёру! — вырывается непроизвольно.

— Связала мне руки своей непроходимой тупостью! Будь ты умнее и хитрее, я бы не оказался здесь! Не потерял бы свой бизнес! — орёт, хлопнув ладонью по столу.

Вздрагиваю.

— А ну тихо, — делает замечание конвоир, присутствующий при нашей встрече.

— Ты правда так считаешь? — моя очередь усмехнуться.

— Дура! Сбежала, думая только о себе! — выплёвывает яростно.

— Да. А знаешь почему? Потому что тебе было плевать на меня, на мои чувства и желания.

— Чувства и желания, — кривится.

— Ты предпочёл не слышать. Действовать в своих интересах. Исключительно так, как считал нужным.

— Ты сама во всём виновата!

— Эти люди бросили меня на дороге, когда случился приступ.

— Речь сейчас, чёрт дери, не о них! А о тебе! Из-за тебя начался тот скандал! Ты, мать твою, опозорила нашу семью, связавшись не пойми с кем!

— Ну ясно, нашёл крайнюю, — поднимаюсь с лавки.

— Я столько лет угробил на твоё воспитание и что по итогу получил взамен?

Его излюбленный монолог. Что ж… Напрасно я думала, что однажды его отношение ко мне изменится. Начинаю сомневаться в том, что это вообще когда-нибудь произойдёт.

— Гены гулящей матери взяли своё, — произносит с нескрываемой горечью.

— Твоя зацикленность на Ней просто не ведает границ, — резким шёпотом отзываюсь.

— Сперва предала она. Затем ты, — цедит с ненавистью во взгляде.

— Я тебя не предавала! Хватит уже! — в моём голосе звучит ярое отчаяние. — Господи, мы не виделись полгода! Неужели нет желания спросить о том, какой жизнью я живу? Чем дышу? Каких успехов добилась?

Пытаюсь изо всех сил держаться, но в глазах становится мутно. Изображение плывёт.

Я всегда так жду этих встреч! Так переживаю! Так скучаю! А он…

— Проваливай отсюда, Тата, — бросает равнодушно и задерживаться в этом сером, холодном помещении больше нет причин.

В слезах покидая стены тюрьмы, вновь задумываюсь о том, любил ли меня отец по-настоящему когда-нибудь?

После долгого перемещения по коридорам, выхожу наконец на улицу.

Давящая тишина тут же сменяется шелестом листвы и пением птиц.

Меня выпускают за ворота.

Бреду вдоль дороги. Расстроенная, поникшая, эмоционально выпотрошенная.

В сумке вибрирует телефон. Звонит адвокат, с которым я встречалась в начале недели.

— Да, — принимаю вызов.

— Тата, это Виктор Павлович.

— Вижу, — придаю голосу твёрдость. Никто не должен считать меня слабой.

— Я внимательно изучил дело вашего отца. Ознакомился с документами фирмы, владельцем которой на данный момент является Горозия-старший.

— И?

— И есть вопросы.

Конечно есть! Эта семья каким-то образом незаконно присвоила себе чужое!

— Вы согласны помочь мне вернуть бизнес отца?

— Ну… Для начала я готов озвучить сумму за возможное сотрудничество, — уклончиво отвечает он.

*********

В расстроенных чувствах зачем-то еду в тот район, где мы с отцом раньше жили.

Долго сижу на скамейке во дворе знакомого элитного ЖК. Вспоминаю то время.

Очень грустно, что папе пришлось продать эту квартиру из-за проблем, возникших пять лет тому назад. Я, кстати, далеко не сразу узнала о том, что мы лишились недвижимости в столице. От меня этот факт отец скрывал.

Я вообще, если честно, поразилась тому, насколько грязно он вёл дела. Неуплата налогов, чёрная бухгалтерия, какие-то мутные схемы. Вот, пожалуйста, посмотрите, к чему всё это привело. К проблемам с законом. Банкротству. Поглощению компании. Тюрьме.

Раньше даже в самом страшном сне я не могла представить себе подобное.

— Привет, — раздаётся совсем рядом. — Могу угостить прекрасную девушку кофе?

Оказывается, на скамейку присел парень. Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что этого не заметила.

— Ну так что? — обворожительно улыбается блондин, подмигивая.

— Спасибо, я тороплюсь.

Поблагодарив за предложение, встаю и ухожу оттуда.

Двигаюсь по направлению к метро. Сориентировавшись, планирую маршрут с пересадкой, чтобы максимально быстро добраться до нужной станции. Потом ещё минут десять шагаю пешком до дома, в котором Филатова снимает квартиру. В общей сложности на дорогу где-то час уходит.

Подруга бросается ко мне, едва ступаю на порог, открыв дверь запасными ключами.

— Где ты ходишь, Тата? Уехала в семь утра и вернулась только сейчас! — кудахчет она обеспокоенно.

— А сколько времени? — скинув босоножки, поднимаю голову и смотрю на большие круглые часы. Они показывают три тридцать.

— Что у тебя с телефоном? Я испереживалась, звонила раз десять!

— Разрядился. Вчера забыла на зарядку поставить.

Поля недовольно цокает языком, при этом качая головой.

— Навестила отца?

— Да.

— Он, наверное, был очень рад тебя видеть?

Усмехнувшись, молчу. Поля тактично эту тему не развивает.

— Идём, кормить буду.

— Я не хочу пока есть, Поль.

— Идём-идём, — настырная тянет меня за руку. — Уверена, ты ещё ничего не клевала, а я плов приготовила. Такой вкусный, пальчики оближешь! Еле сдержалась, пока тебя ждала. — Мой руки. Садись.

Подхожу к раковине. Беру мыло, поворачиваю вентиль крана. Филатова в параллель начинает суетиться. Уже вскоре на столе красуются две тарелки с ароматным пловом и салат из свежих овощей.

— Гранин звонил.

— Тот мерзковатый на вид адвокатишка?

— Поль…

— Ну а что? — невозмутимо хлопает ресницами. — Он реально похож на большую крысу. Мистер Крыс буду его величать, — смеётся. — Что сказал?

— Озвучил сумму, которую хочет получить за свои услуги.

— И сколько?

Называю цифры.

Филатова округляет глаза и в прямом смысле слова давится пловом.

— Где ж столько взять?! — прокашлявшись, не то спрашивает, не то восклицает.

— Мне на ум только один вариант идёт.

— Какой? Почку продать?

— Хорошо отыграть на турнире и получить денежный приз.

— В качестве спасательного круга рассмотрим обращение к матери и бабушке?

— Нет, исключено.

Просить у матери деньги для отца я не стану. Ни при каких обстоятельствах.

— Мистер Крыс не похож на человека, который будет ждать.

— Первую половину я уже перевела ему, чтобы как-то запустить процесс.

— Со своего сберегательного счёта?

— Да.

Она снова качает головой, не одобряя мои действия.

— Не знаю, Тата. Может, не нужно было тебе лезть в это?

— То есть я правильно понимаю, ты предлагаешь просто закрыть глаза на то, что Горозия-старший присвоил себе дочернюю фирму отца?

— Ты же понимаешь, что он сделал это не самостоятельно? Ему явно помогли какие-то люди.

— Понимаю.

— Ты девочка. Да, сильная и смелая, но девочка! Мужские игры за бизнес не для тебя! Пусть отец сам займётся этим вопросом, когда выйдет.

— Его выпустят в лучшем случае через пару лет. Время утекает. Нельзя оставлять всё так!

Филатова вздыхает.

— Надо ж как подсуетился Горозия-старший под шум волны!

— Он провернул махинации с фирмой ещё тогда, когда отца посадили в сизо.

— Кошмар. Бизнес-партнёр, я в шоке…

— Ладно, что бизнес-партнёр, а сколько лет они дружили?

— Ты могла подумать, что Горозии способны на такое предательство?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Нет. Честно говоря, пока мы жили в Тбилиси, никаких предпосылок и близко не было. Мне кажется, Москва изменила Анзора в худшую сторону. Деньги его испортили. Жажда наживы взяла верх над честью и совестью.

— А где сейчас твой бывший жених?

— Где… Преспокойно работает замом своего отца.

Эту информацию я случайно узнала от Гранина.

— Как давно его выпустили из колонии?

— Без понятия, Полин, — встаю.

— Хорошо хоть, что он вообще за свой поступок ответил. Дед у Абрамовых — крепкий орешек. Создал им проблемы и, как ни крути, поставил жирное такое пятно на репутации. Кто и куда возьмёт Леопардового в случае чего?

Молча мою посуду.

— Спасибо за обед. Всё вкусно.

— Да не за что, — отмахивается. — Что делать собираешься? Какие планы?

— Никаких, — пожимаю плечом.

— Дома так душно, жуть. Я чуть не померла от жары в полдень.

— Надо всё-таки купить сюда вентилятор.

— Угу. Может, вечером в кинотеатр съездим? — предлагает с энтузиазмом.

— Да как-то не особо хочется.

— Новый открыли неподалёку, я читала. Многие хвалят. Посмотрели бы киношку. Погуляли бы там в парке потом, подышали воздухом. Чего в квартире сидеть? Надо выбираться куда-то. Тем более, ты скоро уезжаешь, — строит опечаленную мордаху и мне приходится согласиться.

— Хорошо, поедем.

Филя радостно хлопает в ладоши.

— Закончу пока узор на вышивке.

Закатываю глаза.

И как только у неё терпения на это занятие хватает?

Глава 13

В шесть мы с Полиной уже на станции Сокол.

Выходим из подземки. Она без умолку болтает, я отстранённо её слушаю.

Идём, но уже пару минут спустя я резко притормаживаю. Потому что вижу это: толпу людей и огромную очередь у концертного зала ВК Стадиум (раньше, если не ошибаюсь, он назывался Адреналин).

В довершение ко всему мимо нас, пища, проходит громкая толпа девиц, разодетых в футболки с изображением любимой группы.

Теперь ясно, почему здесь столько народу.

— Филатова! — взглядом прожигаю.

— Тат, — виновато смотрит на меня в ответ.

Что ж. Мне стоило ожидать чего-то подобного. Она ведь явно не смирилась с мыслью, что мы не попали на питерский концерт из-за того, что билеты в А2 были попросту распроданы.

— Я домой, — оповещаю, разворачиваясь обратно.

— Джугели! — догоняет меня подруга. — Подожди! Постой! — просит, запыхавшись.

— Я с тобой не разговариваю.

— Пожалуйста, послушай!

— Ты меня нагло обманула! — недовольно ей предъявляю.

Целую секретную спецоперацию провернула! А я ещё думала по дороге, почему она так странно себя ведёт.

— Мне пришлось солгать. Ты бы ведь ни за что не пошла на этот концерт, если бы я сказала, как есть.

— Я туда в любом случае не пойду! — заявляю категорично.

— Почему нет?

— Потому что!

— Я специально билеты у перекупов приобрела. По двойной цене.

— Ну и дура!

Не в её положении разбрасываться деньгами.

— Давай просто сходим на этот концерт, — канючить начинает.

— Даже не пытайся уговорить меня!

— Ты не можешь оставить меня тут одну! Концерт закончится поздно, как я добираться буду?

— Серьёзно, Филатова, это моя проблема? — выгибаю бровь.

— А вдруг заблужусь? Я вообще не запомнила, как мы ехали.

— Умная. По указателям сориентируешься.

— Тата…

— Чего вы встали посреди дороги? Больше негде потрещать? — орёт на нас парень-неформал. Ещё и проходя мимо, задевает меня плечом.

— Аккуратнее можно? — возмущённо кричу вслед.

Он, не оборачиваясь, показывает мне средний палец.

— Ну замечательно! — цежу сквозь зубы. — Что ты так на меня уставилась? — уже к Филатовой обращаюсь. — Иди продай кому-нибудь мой билет. Вернёшь свои деньги.

— Я с тобой пойти хотела, — бормочет расстроенно.

— Так не делается, Полина!

— Я решила, что ты обязательно должна туда попасть.

— Извини-ка?

— Я думала…

— Дома увидимся, — обрываю на полуслове.

Продолжаю путь до метро навстречу толпе.

Решила она! Обалдеть, блин!

Зла не хватает.

Зачем-то останавливаюсь метров через тридцать.

Оборачиваюсь.

Ищу взглядом её сарафан.

Подруга с места не сдвинулась. Стоит ревёт, чёрт возьми!

«Как я добираться буду?»

«А вдруг заблужусь? Я вообще не запомнила, как мы ехали»

И ведь действительно заблудится. Это уже дважды за неделю случалось. У нашей умницы в столице совершенно неожиданно обнаружился топографический кретинизм.

Вон ещё какой-то мужик до неё докапывается. Воду предлагает.

Гр-р-р-р-р-р!

Нецензурно выражаясь себе под нос, направляюсь к ней. Увожу подальше от странного навязчивого мужика, предварительно отправив его вместе с бутылкой в далёкое пешее путешествие.

— Я тебе говорила ни с кем не разговаривать. Зачем ты бутылку у него взяла? — отчитываю словно неразумного ребёнка.

— Я… Просто растерялась.

— Хочешь, чтобы тебя опоили? Увели куда-нибудь? Что-нибудь с тобой сделали?

— Нет, — девчонка испуганно на меня таращится.

— Филатова, это Москва! Очнись уже ради бога! Тут вероятность один на миллион, что к тебе подойдёт кто-то искренне поинтересоваться, почему плачешь. Ты понимаешь?

— Понимаю.

— А по-моему, нет!

Достаю из сумки платок. Отдаю ей.

— Прости меня, пожалуйста, — вытирает слёзы. — Ты права. Мне нужно было сперва посоветоваться с тобой.

— Вообще-то да.

— Поехали домой. Ничего перепродавать я не буду. Меня точно надурят и разведут. Плевать на деньги.

— Ну уж нет, не плевать.

Я знаю, что они у неё далеко не лишние.

— Ты пойдёшь со мной на концерт? — явно не верит в происходящее.

— Немного послушаем и уйдём.

Я почти наверняка сама не осознаю, что творю…

— Спасибо-спасибо-спасибо!

— Филатова… — тон говорит сам за себя.

— Молчу-молчу, — прикладывает палец к губам, едва сдерживая бесящую улыбку.

*********

Бешеную популярность группы «Город пепла» и сопровождающее её сумасшествие осознаёшь лишь тогда, когда становишься частью многотысячной поющей толпы. Но давайте обо всём по порядку…

Недовольная я, на пару с заплаканной Филатовой, занимаю место в длиннющей очереди, растянувшейся, судя по виду, минимум на километр. Надо сказать, в этой самой очереди мы стоим очень долго. Если быть точной, почти два часа и за прошедшее время, положа руку на сердце, я не раз успеваю подумать о том, что неплохо было бы свалить, послав куда подальше затею моей дорогой подруги.

— Почему нас до сих пор не впускают? — хмурится девушка, стоящая впереди.

— Начало теперь сто пудов задержат, — отвечает ей парень.

— Всё как всегда, — цокает языком та.

Люди активно возмущаются из-за того, что зрителей не запускают в зал, но всё же, каждый из них упрямо и смиренно ждёт этого момента.

Поскольку с Филатовой я не разговариваю, остаётся от нечего делать рассматривать собравшийся народ. В основном, это молодёжь в возрасте от восемнадцати до тридцати. Парни и девушки. Последних, кстати, раза в полтора больше. Все на подъёме, с боевым раскрасом и по виду делятся на две категории: одеты либо в свой самый лучший наряд, либо в мерч, на котором изображена группа или её солист.

У меня от количества этих маек в глазах рябит.

— Наконец-то! — восклицает кто-то.

Очередь начинает двигаться по огороженному уличному коридору. Некоторые особо ушлые товарищи норовят залезть вперёд, протискиваясь через толпу.

— Не потерять бы друг друга. Столько людей здесь, — решается заговорить со мной Полина.

— Держись рядом, — бросаю коротко, после чего она осторожно цепляется за мой локоть.

— Меня зовут Катя.

— Я Маша.

— Мы из Ростова! Специально приехали на поезде на концерт группы «Город пепла», — трещат девчонки-фанатки, на камеру, которая их снимает.

— Какие ожидания от концерта?

— Хотим клёво провести вечер и послушать любимые песни!

— Посмотреть на ребят!

— Может, удастся заполучить автограф после концерта!

— Или кого-то из них потрогать!

Смеются. Закатываю глаза.

Ну и дуры…

Река из тел продолжает двигаться. Есть ощущение, что мы никогда не окажемся внутри Стадиума, но это всё-таки происходит.

Хвала небесам!

На входе у нас проверяют билеты. Дальше мы идём по длинным, узким коридорам. Застреваем ещё минут на пятнадцать там, но вскоре перед нами открывается вид на огромную площадку, по которой словно муравьи перемещаются люди.

— Нам туда! — Полина тянет меня за собой.

Добравшись до огороженной фанзоны снова предъявляем билеты, после чего нам на руки надевают браслеты.

— Попробуем протиснуться, чтобы быть поближе к сцене, — решительно заявляет она.

— Поль…

— Идём-идём. Это очень далеко.

Филатову не остановить. Она бесконечно извиняется в свойственной ей манере, однако при этом прёт напролом. Так что да, по итогу, мы с ней подбираемся значительно ближе.

— Тормози, на нас итак уже отряд фанбазы недовольно смотрит.

— Угу. Вроде тут нормально всё видно, да? — пытается перекричать невообразимый шум и гам, царящий вокруг.

— Не знаю.

Мне вдруг становится очень тревожно. Пока стояли в очереди я, вроде как, несильно нервничала, но сейчас, когда гаснет свет, с моим телом начинают происходить все те вещи, которых я очень боюсь.

Паника, нервное перенапряжение и стресс — так себе компания для эпилептика.

Зал орёт в темноту.

Хлопает.

Снова визжит-орёт.

Зрителей как будто бы намеренно маринуют ещё какое-то время, а потом…

Вспышки красного света. Интро. Музыка. На экране демонстрируется видеоряд, посвящённый творчеству группы. Как я понимаю, это архивные материалы. Отрывки с live-выступлений и репетиций.

Фанаты подпевают знакомым хитам. Я неотрывно смотрю на экран. Так странно видеть ребят из прошлой жизни вот так…

Я и не подозревала, насколько они теперь знамениты. Даже не верится, что все эти люди пришли сюда ради того, чтобы послушать их песни.

На экране горит заставка с названием группы.

Молния. Вспышка. Вновь темнота и гул толпы, а затем сцену подсвечивают прожекторами.

На заднем плане, к моему удивлению, выстроен оркестр.

За установку садится барабанщик, которого громко приветствует публика.

Слева и справа выходят гитаристы, проигрывая вступление.

Паша Горький теперь не клавишник. Да и вообще, насколько я поняла из превью, стиль группы сильно изменился. Ребята ушли в так называемый поп-рок.

Звуки гитар разрывают пространство, но зал вдруг принимается верещать так, что я едва не глохну. Причина истерики — появление на сцене солиста.

Вот когда становится по-настоящему громко. Все эти девчонки, что стоят рядом, визжат как ненормальные. Правда мне уже плевать. Я, с бешено колотящимся сердцем в груди, наблюдаю за человеком, увидеть которого, отчаянно мечтала все эти годы, несмотря на данный себе запрет.

Марсель…

Он находится на приличном от меня расстоянии, но экраны показывают его крупным планом и у меня перехватывает дыхание.

Не моргаю.

Будто под гипнозом. Смотрю. Смотрю. Смотрю.

Чёрная кожаная куртка, джинсы, берцы. Серьга в ухе.

Боже…

Целый.

Здоровый.

На ногах.

Всё такой же кучерявый и бессовестно красивый.

Почти такой же, каким я его запомнила.

Возмужал конечно, невозможно это не отметить, однако в глаза сразу бросается другое.

Его взгляд. Вот что изменилось.

И голос. Эта лёгкая хрипотца так подходит под новую музыку…

Честно, текст первой песни я тупо пропускаю, поскольку испытываю эмоциональное потрясение, справиться с которым получается не сразу.

Прихожу в себя лишь тогда, когда Абрамов громко здоровается с залом. Его лютое «Привет, Москва-а-а» разносится по площадке и проходит вибрацией сквозь моё тело, отчего на коже проступают крупные мурашки.

Зрители кричат в ответ, а Горький уже начинает играть следующую композицию.

Марсель поёт.

К несчастью, мой мозг, оправившийся от первого шока, теперь отлично воспринимает текст.

— Я хотел бы…

Услышать Твой голос

В этой давящей, немой тишине

Я так хотел бы…

Увидеть твой силуэт

В этой мутной реальности, не во сне

Почему, скажи, нам нельзя просто быть

Навсегда. Не на час. Не на минуту

Почему, скажи, нельзя просто любить

Просыпаясь вдвоём этим серым утром

Почему ты сейчас не со мной

Почему не держу твою руку

Ты не стала моей. Я — не твой

Между нами теперь лишь сука-разлука…»

Я стараюсь не думать о том, что эти слова про Нас.

Я держусь.

Я упорно отрицаю тот факт, что Он поёт обо мне, но…

Каждая последующая песня безжалостно в клочья рвёт душу и указывает на обратное.

«Чья-то постель. Рядом чужое тело

Мне до него наутро нет никакого дела

Потерял счёт. Уже не вспомню, сколько их было

Хотя тебе, пожалуй, плевать. Ты ведь никогда не любила.

Я покурю. Уеду к себе домой.

А есть ли он вообще? Этот дом, мой

Холодный, пустой. Совсем неживой

Была бы Ты в нём, был бы он другой?»

Сглатываю ком, вставший в горле.

Спецэффекты. Звук. Оркестр. Всё на высшем уровне.

Сольные треки сменяются дуэтами. Сперва на сцене появляется неизвестный мне исполнитель, с которым «Город пепла» играет несколько песен.

Затем его сменяет красивая девушка, одетая в гламурный рок-прикид. Их совместный с Марселем сингл «Моя вселенная» очень нравится залу. Заходит зрителям, судя по реакции, и сама коллаборация, как пара. Надо признать, смотрятся эти двое рядом с друг другом весьма гармонично и эффектно. Хотя фанов явно огорчает тот факт, что Марсель отдаёт всё своё внимание исполнению песни и игре на гитаре.

Уходит певица со сцены не сразу. Толкает трогательную речь про талант ребят и ещё немного хайпует, стоя возле фронтмена группы. Сам он, принимая комплименты, молча её слушает.

Девчонка виснет у него на шее и целует его в щёку. Выражение лица у парня при этом не меняется абсолютно.

К слову, той самой обаятельной улыбки, которую я бережно храню в своей памяти, за весь концерт я так и не увижу. Жаль.

— Ну что? Погнали дальше? «Девочка по имени нельзя» — объявляет Кучерявый и даёт знак Ромасенко.

Макс, кстати, на барабанах отрывается по полной. Всё такой же безбашенный, как раньше.

Мне вдруг становится дико любопытно, как он терпит эти тексты? Парень итак меня всю дорогу ненавидел.

«Она пахнет, как чёртов райский сад

Её ногам жёстко завидует Синди

Она улыбнётся — и Ты попадёшь в Ад

Я оттуда вам пишу, прикиньте.

По симптомам смертельно болен я

У меня от неё безнадёжно поехала крыша

Все твердят: она девочка по имени Нельзя

А я, убитый в ноль, никого не слышу…»

Композиция драйвовая. Девицы вокруг нас орут (сильно мимо нот), машут руками и при этом прыгают.

Пару раз я этими самыми руками получаю по голове. Про истоптанные ноги вообще молчу…

«Она красивая, как море

Её розовые губы — сладкий яд

Один поцелуй — и ты навечно отравлен

Она — твой собственный ад

По симптомам смертельно болен я

У меня от неё безнадёжно поехала крыша

Все твердят: она девочка по имени Нельзя

А я, убитый в ноль, никого не слышу…»

Трудно описать словами, что я испытываю. Во мне бурлит целый фейерверк противоречивых эмоций и чувств. С одной стороны, мне приятно. С другой, задевают и обижают некоторые строчки.

Соло гитариста.

Пушки выстреливают огнём.

Финальные аккорды.

Буря аплодисментов.

— Я люблю тебя, Марсель! — истерично вопит одна идиотка прямо мне в ухо.

Кое-как пережив случившийся ажиотаж, смещаемся чуть левее от этих неадекватных.

— Это Милана? — удивлённо спрашиваю Филатову, когда вижу следующего исполнителя.

— Вроде да.

Тоже не бросила петь значит.

Сестра Марселя и раньше была хорошенькой, но за прошедшие четыре года она превратилась в настоящую красавицу. Маленькое чёрное платье подчёркивает её точёную фигурку. Волосы шикарными локонами спадают вниз до самой поясницы. Идеальный макияж. Улыбка. Она стала такой серьёзной и взрослой… Лишь кеды выдают хулиганку из прошлого.

Композицию начинает парень.

«Мы с тобой друг для друга потеряны

Никогда. Ничего. Не отмерено.

Ты молчишь. Ты исчезла и всё забыто

Твоё сердце — кусок льда, а моё в хлам разбито.

Пустота и по венам лютым отчаянием

Разгоняю я о тебе воспоминания

Ты упрямо молчишь. Вот бы тебя послушать

Но увы, твоё оружие — равнодушие»

Припев на высоких пронзительных нотах исполняет Милана.

«Потеряны. Мы с тобой потеряны.

Это то, чего так сильно хотела ты?

Что осталось после тебя? Город пепла

Пока ты жгла мосты, моя ненависть крепла^[1]»

Именно на этих строчках нервная система окончательно даёт сбой.

Сдерживаться уже не удаётся. Горячие слёзы душат. Текут по щекам. Застилают глаза.

Я испытываю непреодолимое желание сбежать. Скрыться. Срочно уйти отсюда. Исчезнуть.

Порываюсь сделать это. Но разве мыслимо пробраться сейчас через эту толпу? Я, чёрт возьми, заблокирована со всех сторон!

— Тата…

Полина сжимает мою ладонь и у меня нет сил воспротивиться этому жесту. Просто смотрю вперёд невидящим взглядом.

Чьи-то руки.

Бесконечное множество смартфонов с работающим режимом видеосъёмки.

— Горжусь тобой, — обнимая брата, произносит Милана.

Пытаюсь успокоиться. Уговариваю себя подождать ещё немного. До окончания концерта осталось совсем чуть-чуть.

Следующие пару песен, к моему облегчению, несут в себе нейтральный подтекст.

Я просто смотрю на Марселя.

Запоминаю.

Знаю, что скорее всего, больше его не увижу.

В какой-то момент получается отключиться и абстрагироваться от происходящего, но когда на экране фоном включают клип, в котором я вижу Илону… Илону, целующуюся с Ним…

Это меня, чёрт возьми, добивает.

Сцены уже не замечаю. Только экран.

Невероятно больно. И близко не то, что испытывала в Барселоне, читая сообщения Филатовой.

Самая настоящая бомба в груди разрывается.

Глохну.

Слепну.

Осколки ранят все без исключения органы. Напрямую — сердце. Ему достаётся сильнее всего. Истекает раненное кровью.

Ревность невидимыми пальцами сдавливает горло. Не могу сделать вдох. Асфиксия. Кажется, вот-вот потеряю сознание.

Стиснув зубы, пробираюсь к выходу, расталкивая локтями людей.

Мне необходим свежий воздух.

— Тата! — зовёт Полина обеспокоенно.

Знаю, что не должна так реагировать.

Не имею на это никакого права.

Не имею, но совладать с нахлынувшими эмоциями просто не выходит…

Глава 14

Неделя минула после концерта, а я всё никак не приду в себя. Состояние отвратительное. Плохо сплю. Постоянно думаю о Марселе и ничего не могу с этим поделать. Память круглые сутки услужливо воспроизводит на повторе слова из песни. Те самые, что прошлись лезвием по сердцу…

«Ты упрямо молчишь. Вот бы тебя послушать

Но увы, твоё оружие — равнодушие

Что осталось после тебя? Город пепла

Пока ты жгла мосты, моя ненависть крепла»

Очень больно было слышать эти строки. Я, безусловно, знала, что мой поступок ранит его, но, похоже, совсем не представляла насколько.

Его музыка и тексты… Для меня они стали самым настоящим потрясением. Марсель и раньше присылал мне свои стихи (ещё тогда, когда мы учились в одиннадцатом классе) но я и предположить не смела, что однажды он посвятит мне песни.

Признаться честно, когда покидала Россию, искренне надеялась на то, что парень со временем меня забудет.

«Он и забыл», — ядовито вклинивается в мои мысли внутренний голос.

Если верить сетевым изданиям, девушек у солиста группы «Город пепла» было много.

Кто бы сомневался.

Никаких официальных заявлений о том, что он состоял или состоит с кем-то в серьёзных отношениях, нет. Однако есть фотографии, на которых рядом с ним те, с кем ему приписывают многочисленные романы. Певицы. Барабанщица. Модели, участвовавшие в съёмках клипов.

Кстати, о них. Я… Посмотрела несколько, но, говоря откровенно, ни одна из девушек не вызвала столь сильной реакции, как Вебер. Даже полуголые блондинка и брюнетка, лежащие в постели с Кучерявым, не принесли мне столько боли, сколько тот поцелуй.

Его пересмотреть я не рискнула. Итак эта картинка стоит перед глазами…

Илона является теперь концертным директором группы, судя по размещённым на офстранице данным. На этой самой странице она периодически выкладывает график концертов гастрольного тура, фото и видео.

Концертный директор. Надо же! Сказать, что я удивлена, это ничего не сказать.

Получается, она не просто уехала за компанию в Москву. Видимо, находилась в тесном контакте с ребятами всё это время. Стала работать на лейбл.

Утро. Щурюсь от солнечных лучей, пробивающихся сквозь тюль. Сижу на кухне.

Чем занята, спросите вы?

Листаю Её ленту. В личном аккаунте она опубликовала выступление группы и совместную фотку.

Не могу не отметить, что Вебер стала куда более женственной и яркой, нежели раньше. Хотя я всегда считала её красивой. И Он считал. Мы как-то это обсуждали.

— Ты чего так рано? Не спится?

Непроизвольно дёргаюсь, быстро свайпнув по экрану. Филатова появилась так неожиданно, что я её попросту не заметила.

— Да.

Крайние несколько дней я раньше обеда из постели не выбиралась. Вот она и удивилась.

Проходит мимо. К плите.

Чёрт, наверняка увидела из-за спины, что было открыто у меня в телефоне.

— Сварю нам кофе. Будешь? — спрашивает, взглянув на меня.

Киваю. Захожу в мессенджер. Открываю непрочитанные сообщения от Бланко. Он писал мне вчера. И звонил. Дважды.

Хавьер: «Время идёт, а ты не возвращаешься. Какие-то проблемы?»

Хавьер:«На следующей неделе в Барселону приезжает Зендаль. Я еле выбил тебе двухчасовой тренинг с ним. Ты должна быть здесь во вторник»

Хавьер: «У тебя всё в порядке, дорогая?»

Печатаю ответ.

«Привет. Да. Болела голова, спала. Телефон был без звука»

Почти правда.

Хавьер: «Ты купила билет?» — прилетает через минуту.

В Барселоне сейчас шесть тридцать, но Бланко уже бодрствует. Он, в отличие от раскисшей меня, соблюдает режим. Уверена, прямо сейчас собирается на пробежку.

«Пока нет. Вечером посмотрю.

«Как ты?»

Хавьер:«Работаю. Скучаю по моей девочке»

«А Фишер?)»

Хавьер: «Матиас сказал, что отдыхает от тебя и проявлений твоего мерзкого характера)»

«Что ж. Пламенный привет ему тогда»

«Ты на пробежку?»

Хавьер: «Да. Уже вышел»

«Ок. Позже спишемся»

Не люблю отвлекать людей от их дел.

Откладываю телефон. Полина тем временем разливает по чашкам ароматный кофе.

— Спасибо.

Она садится напротив.

— Снова твой парень? — спрашивает, когда смартфон вибрирует в очередной раз.

Снова.

— Да.

— Наверное, ждёт не дождётся, когда вернёшься?

Повторяю своё «да».

— Можем мы поговорить начистоту? — начинает робко.

— О чём?

— Меня беспокоит твоё состояние. Ты толком не спишь, не ешь и… плачешь по ночам.

— Я вовсе не плачу, — отрицаю сердито.

— Я просто хотела, чтобы ты услышала Его песни, — произносит виновато.

— Услышала, — обхватываю чашку ладонями. — И что мне теперь с этим делать, не подскажешь?

— Ну…

— Зачем, Полин? Объясни. Какого чёрта ты купила эти проклятые билеты?!

— Ты бы всё равно однажды…

— Может и нет! — перебиваю.

— Тат, — вздыхает.

— К чему это было?

— Он поёт о тебе.

— Это неважно, — встаю. Подхожу к распахнутому окну. — Каждый из нас теперь живёт своей жизнью.

— Не особо ты стремишься к ней вернуться, — подмечает подруга.

Поворачиваюсь в её сторону, выгибаю бровь.

— У тебя была возможность улететь хоть на следующий день, но ты до сих пор не улетела.

— Не пойму, ты устала от моего присутствия? Не вопрос, я сниму номер в гостинице, — заявляю обиженно.

— Не говори ерунды. Я о том, что тебя держит Москва.

— Что?

— Ты… Ты ведь хотела бы увидеться с Марселем, верно? Хотела бы поговорить с ним?

— Спятила, Филатова?

Она озвучивает вслух мои мысли. Мысли, которых я адски боюсь.

— Мне кажется, вам обязательно нужно встретиться.

— Бред.

— Нет.

— Он меня ненавидит.

— Пусть. Вы взрослые люди. Надо отпустить прошлое. Объясниться. Сколько ещё ты планируешь держать этот груз вины в себе?

— Я не заказывала консультацию психолога.

— Дружеский совет. Извини, но я не слепая. Было бы тебе плевать, ты бы не плакала неделю в подушку.

Возразить?

Признать?

Ни то, ни другое.

— Всё сказала?

Прохладный ветерок с улицы немного охлаждает предательски пылающее лицо.

Негодую внутри, но внешне остаюсь спокойной.

«Ты упрямо молчишь. Вот бы тебя послушать

Но увы, твоё оружие — равнодушие»

Снова в голове эти строчки. Разрывает от противоречий. Желания. Запреты. Как поймать баланс?

— Тебе неинтересно узнать, как бы Марсель отреагировал, если бы ты с ним связалась?

— Будто это так просто!

— Тебе сложно написать ему первой? Слишком гордая?

— Причём тут гордость? — возвращаюсь к столу и своему кофе. — Ты осознаёшь, какое количество людей ежедневно пишет ему в директ? Да и вообще, там уже не понять, где настоящий аккаунт, а где созданный фанатами.

— Можно поискать его номер…

— Ну да, забей в интернете. Он выдаст, — отзываюсь ядовито.

— Я про друзей, знакомых… Хотя вряд ли цифры остались прежними и вряд ли новые имеются у кого-то, но вот у семьи, например…

— Ты точно спятила. Исключено.

Я прям в красках представила себе фэйс Абрамова-старшего. Вот кто с радостью даст мне контакты сына…

— Есть ещё вариант. На странице группы есть номер концертного директора.

Глядя на выражение моего лица, нервно усмехается.

Я, в свою очередь, беру со стола газету, которую она вытащила из ящика накануне.

— Ладно, прости, — смеётся, уворачиваясь.

— Филатова, клянусь, иногда мне хочется тебя придушить!

— Ой! — замирает, получая бумагой по лбу. — Вот я дура-дурная! И как у меня из головы это вылетело!

— Ты о чём? — хмуро взираю на то, как загораются её глаза.

Это не к добру. Однозначно.

— Я видела анонс передачи «Спроси звезду». Начала смотреть её ещё в Сочи. Как-то вечером девчонки, мои соседки по комнате, включили за ужином. Кудахтали без умолку и…

— Поль.

Хочется, чтобы она быстрее перешла от предыстории к сути.

— В общем, Абрамова туда пригласили, — сообщает, торжествующе хлопая в ладоши. — Он будет гостем следующего эфира. Сечёшь?

«Сечёшь».

Понахваталась. Денис Свободный так выражался в школе.

— Смысл этого шоу в том, что люди задают разные вопросы звезде.

— Филатова, я не понимаю, к чему ты клонишь?

— Да к тому, что ты тоже можешь задать ему вопрос! — выдаёт довольная собой. — Он абсолютно точно узнает тебя по голосу! Офигеет. Захочет увидеться. Сам блин номер твой выяснит! Посмотришь! Зуб даю!

— Откуда столько уверенности в этом?

— Потому что. Ты муза. Он до сих пор испытывает к тебе некую привязанность. Есть такая особенность у творческих личностей. Это я тебе уже как психолог говорю.

— Привязанность? Столько лет прошло…

— Вернёмся к ток-шоу, — отмахивается. — Там несколько вариантов. С первым не успеваем, письмо надо писать заранее. Второй — тоже проблематично. Наверняка, все видеовопросы уже отсмотрены, — закусывает губу. — Надо идти в Останкино! — выдаёт несколько секунд спустя.

— С ума сошла?

К подобному я точно не готова.

— Вот он обалдел бы… — изображает шок.

— Полин.

— Ну что Полин? Помечтать нельзя?! — с укором восклицает. — Последний вариант остаётся. Дозвониться в прямом эфире, но это шанс один на миллион. Уверена, в этот вечер тысячи девиц будут заняты тем же, чем и мы.

— Надеюсь, ты не веришь в прямую линию?

Наивная.

— Нет, не говори, что там подставной звонок в конце! — предполагает расстроенно.

— Конечно.

— Ну вот, а такой классный план был! Провал, — расстроенно заключает Поля.

Мой мозг внезапно подбрасывает кое-какую информацию. Когда-то, будучи подростком, я пробыла в Останкино с утра и до самого вечера. Увидела, как происходит процесс съёмок, посмотрела кухню телевидения изнутри.

Мама отправила меня туда к своей подруге. Думала, что посещение телецентра произведёт на меня впечатление. Впрочем, так и было, я просто вида не подала. Даже не поблагодарила. Уже тогда воспринимала родную мать как врага.

Беру телефон в руки.

Глупо, как же глупо, чёрт возьми! Что ты творишь? О чём попросить хочешь? Вполне вероятно, что та женщина уже не работает на ТВ.

«Вы взрослые люди. Надо отпустить прошлое. Объясниться. Сколько ещё ты планируешь держать этот груз вины в себе?»

Полина права. Я больше так не могу! Мне необходимо связаться с Марселем, пусть и обещала его отцу, что исчезну навсегда. Мне нужен всего один разговор! Всего одна встреча!

От Бланко приходит сообщение. Не читаю. Пишу матери.

Пока жду ответа, испытываю жуткое волнение, охватившее моё тело.

Чтобы как-то отвлечься, возвращаюсь к сообщению Хавьера. Открываю вложенный файл и, уставившись в экран, рассматриваю электронный билет, который он для меня приобрёл.

«Я же написала, что сама вечером посмотрю билет»

Хавьер: «Решил помочь»

Хавьер: «Выбрал рейс так, чтобы получилось тебя встретить»

Меня злит его поступок. Было время, когда другие люди постоянно что-то за меня решали. Я дала себе слово: больше такого не будет.

Смартфон вибрирует.

Мама.

Читаю её ответ и сердце начинает биться быстрее.

Глава 15

Субботнее шоу жду с каким-то просто невероятным, ненормальным волнением.

Сидим на пару с Филатовой в комнате перед включённым телевизором. До прямого эфира остаются считанные минуты. Подруга вышивает очередную картину, то и дело поглядывая на экран. Я — сжимаю вспотевшими ладонями телефон и судорожно перебираю в голове один вопрос за другим, до сих пор не понимая, какой конкретно из них буду озвучивать, когда мне позвонит координатор шоу.

— Начинается! — оповещает Поля встревоженно. Отбрасывает в сторону своё рукоделие и увеличивает на пульте громкость.

Играет музыка. На экране появляется яркая заставка, а затем камера показывает телеведущую, явно постаравшуюся выглядеть в этот вечер сногсшибательно.

— Ого, как она расфуфырилась сегодня! — фыркает подруга.

— Друзья, с вами первый музыкальный, Маша Ардова и шоу «Спроси звезду»!

Зал аплодирует.

— Сегодня в нашей студии особенный гость. Этот парень с лёгкостью покоряет не только музыкальные чарты, но и девичьи сердца, — ведущая улыбается и поворачивается к вышеупомянутому гостю. — Кожаная куртка, берцы, гитара. Молодость, драйв, невероятная харизма и бешеная энергия. Встречайте! Только здесь и сейчас! Фронтмэн отечественной рок-группы «Город пепла»!

В студии становится очень шумно. Фокус смещается на приглашённую звезду.

— Привет, Марсель! — здоровается с ним ведущая.

— Привет.

— Отлично выглядишь.

Это действительно так. Единственное что, бросается в глаза его усталость. Наверное, непросто даётся гастрольный тур. Там столько городов в списке…

— Это должны были быть мои слова. Платье — огонь, — отвечает он, на пару секунд задержав взгляд в области её декольте.

Поджимаю губы.

— Спасибо, — Ардова расплывается в улыбке. Приосанивается. Поправляет причёску, явно флиртуя. — Очень рада видеть тебя здесь, ведь от интервью ты обычно отказываешься и с журналистами общаешься крайне неохотно.

— Есть такое.

— Но ты, всё же, пришёл к нам, поэтому давай я быстренько напомню тебе правила шоу.

— Уж будь добра, — комментирует происходящее Филя.

— Всё очень просто. Перед тобой на игровом столе лежат письма от наших телезрителей. Ты запускаешь волчок, который определяет очерёдность вопросов, указывая стрелкой на определённый сектор.

— Окей.

— На эти вопросы ты, собственно, и будешь отвечать.

Марсель кивает. Пьёт воду из бутылки.

— Один раз за эфир ты можешь взять помощь зала. То есть вопрос переадресуем кому-то из твоего окружения. И ещё. Единожды ты имеешь право промолчать, если посчитаешь нужным. Но… — выставляет вверх указательный палец. — В этом случае тебе придётся выполнить желание телезрителя.

— Понял.

— Кто пришёл с тобой на передачу?

— Мой концертный менеджер, Илона Вебер.

Ну конечно же она там! Я предполагала, что так будет.

— И всеми любимый старый-новый барабанщик Макс Ромасенко.

— В данный момент оставляющий автограф на обнажённом девичьем животе. Привет, ребята! Как настроение?

Оператор показывает нам Илону и Максима.

— Лучше, чем у него, — отвечает Ардовой Ромасенко.

Илона молчит. Улыбнувшись, машет ручкой, а я тем временем внимательно её разглядываю.

Волосы собраны в высокую причёску. Классический костюм белого цвета. Сдержанный макияж с одним ярким штрихом: на её губах алая помада.

Красивая, выношу вердикт.

— Что ж. Если все готовы, то мы начинаем!

Марсель запускает штуку, которую использовали в старой доброй программе «Что? Где? Когда?»

— Пока крутится волчок, буду мучить тебя в параллель диалогом. У тебя достаточное редкое имя, Марсель. Наверное, твои родители очень долго его выбирали?

— Нет. Они назвали меня в честь того места, где я был зачат.

— Оу… Креативно. Так речь о Марселе, который… — хмурится.

— Город, расположенный на юге Франции.

— У тебя ведь есть братья и сёстры, верно?

— Брат и две сестры, — уточняет. — Хочешь услышать их имена?

— Не скажешь? — кокетничает она.

— Нет. Но скажу тебе, что предки продолжили играть в эту занимательную игру.

Милана, София, Пётр. Все эти имена действительно связаны с городами.

— Надо же, — Ардова выгибает бровь.

— Волчок остановился.

— Да. И первый город…

— Сургут.

На экране появляется девушка. Продавщица мясной лавки. Она спрашивает, реально ли пробиться в шоубизнес без денег и спонсоров.

Марсель рассказывает о том, как с ним через онлайн-платформу в разные периоды времени связывались продюсеры. Первый выкупил какие-то старые песни. Второй, Станислав Горин, предложил встретиться для обсуждения вопроса о сотрудничестве с группой. Руководителю известного лейбла очень понравилось её творчество.

— Горин пригласил нас в Москву, но я не мог туда поехать по личным причинам. Погнали дальше.

Вижу, что Абрамов намеренно торопит Марию. Не хочет подробно останавливаться на этих самых причинах.

Вздыхаю.

— Что пожелаешь творческой молодёжи, стремящейся найти свой путь к успеху?

Он задумчиво молчит.

— Не опускать руки. Помнить о том, что дорога возникает под ногами идущего.

— Как здорово сказано.

— Не я придумал. Пермь, — объявляет следующий город.

— Твоя поклонница приехала к нам в студию и готова задать свой вопрос лично. Вынесите, пожалуйста, микрофон.

— Там могла быть ты! — укоризненно бросает Поля.

Да. Мамина подруга предлагала такой вариант. Я сразу отказалась. Мне не нужна публичная встреча. Нет.

Наблюдаю за парнем. У него снова в руке бутылка.

— Денис говорил, что Марсель часто пьёт таблетки.

— Зачем? — нахмурившись, поворачиваюсь к ней.

— Его периодически мучают мигрени и боли в шейном отделе. Последствия аварии.

— Ясно. Сколько он пролежал в больнице в общей сложности?

— Долго. Всё лето вроде бы. Потом родители забрали его домой.

Расстраиваюсь. Страшно представить, как тяжело ему было восстанавливаться.

— Здравствуйте! Я — Катя, — произносит девушка, одетая в футболку с изображением группы. — Хочу выразить парням благодарность за крутой акустический концерт, который состоялся позавчера.

— Вы там были?

— Конечно, Маш. Когда любимая группа приезжает к нам в гости, грех не сходить.

— Кстати, друзья, напоминаю вам о том, что уже совсем скоро состоится очередное большое шоу. Группа «Город пепла», вновь собирает ВК Стадиум. Приходите!

Спасибо. Второго такого концерта мой организм попросту не вынесет.

— Внушительных размеров площадка, — Ардова качает головой. — Семь тысяч зрителей. Солд аут. Самому верится?

— Нет.

— Помнишь своё первое выступление? Где это было? Сколько людей на нём присутствовало?

— Красоморск. Дом культуры. Порядка ста человек.

Красоморск…

Сколько раз я с теплотой в сердце вспоминала этот город.

— Катя, извините, ваш вопрос, — продолжает ведущая, обращаясь к поклоннице.

— Марсель… — шумно выдыхает в микрофон та, поправляя очки. — Простите. Я очень нервничаю.

Кажется, что ещё чуть-чуть — и она упадёт в обморок. Так сильно распереживалась.

— Твои песни очень крутые. Глубокие по смыслу. Качественные по звучанию, но… Почему тексты такие депрессивные? Особенно те, что о любви. Это чувство отождествляешь только с негативом?

У меня перехватывает дыхание.

Парень, на лице которого итак не было и тени улыбки, становится мрачнее тучи.

— Пишу, как чувствую. Вот и весь ответ.

— Что вообще для тебя любовь? — настырно продолжает атаковать вопросами Ардова. — Какие ассоциации возникают?

Марсель взъерошивает пальцами свои тёмные кудри и этот жест отзывается в сердце странным ноющим чувством.

— Ассоциации…

— Да.

— Не знаю. Саморазрушение, боль, аддикция.

— Прекрасно, — качает головой Полина.

— Что такое аддикция? — уточняю для себя я.

— Зависимость.

— Однажды мой отец дал достаточно точное определение этому слову. Он сказал, что любовь — неизлечимая болезнь, которая подобна страшной опухоли, и я с ним абсолютно согласен.

— Ужас! — восклицает подруга. — Любовь сравнить с опухолью. Этот Ян Игоревич всегда казался мне немного неадекватным.

— Ну а как же счастье, которое испытывает влюблённый человек? — недоумевает ведущая.

— Виновники этого состояния эндорфин, дофамин и окситоцин. Гормоны, вырабатываемые нашим организмом. Как правило, на ранней стадии отношений. Потом это проходит, — пожимает плечом. — Вопрос из Кемерово.

— Там текст. Зачитаешь?

Недовольно на неё смотрит, но выполняет просьбу.

— Дмитрий. Тридцать лет. Марс, кудри свои или завивка?

По залу прокатывается волна смешков.

Марсель и сам явно считает этот вопрос дурацким.

— Свои. Это батины гены. У нас в семье все кучерявые, — откладывает конверт и крутит волчок по новой.

— Они такие прикольные. Можно потрогать? — хлопая ресницами, внаглую интересуется Маша.

— Во коза! — Поля округляет глаза.

Абрамов посылает ей хмурую мину.

— Поняла. Нельзя, — усмехнувшись, заключает она.

— Видишь, абы кому не даёт, — произносит Полина тоном учёного, — эм-м… трогать свои волосы не даёт, — добавляет, краснея.

Вскидываю бровь, глядя на неё. Она берёт с тарелки яблоко.

— Помню, как он вечно подставлял тебе свою шевелюру.

Киваю.

Когда мы дружили, в рамках этой дружбы я позволяла себе и ему некоторые достаточно личные вещи. Мы могли держаться за руки, например. Он мог меня приобнять. Я часто перебирала пальцами тёмные завитушки. Мягкие, шелковистые…

— Где-то читала, что ему регулярно поступают предложения с просьбой прорекламировать шампунь. Но наша рок-звезда отказывается, — разводит руками Поля.

Усмехнувшись, возвращаю своё внимание на экран. Там ведущая, запустив секундомер, проводит блиц.

— Город, близкий по вайбу?

— Питер.

Я тоже очень его люблю.

— Твой любимый альбом?

— «Забывая о тебе».

Закусываю губу.

— Что предпочтёшь? Быть богатым и бездарным или бедным, но талантливым?

— Бедным, но талантливым.

— Провести вечер в одиночестве или в шумной компании?

— Первое.

— Самолёты или поезда?

— Самолёты.

— Авто или мотоцикл?

— Мотоцикл.

Мотоцикл?

Холодок бежит по коже.

Лично я вообще не могу теперь смотреть на них спокойно. Сразу тот злополучный вечер перед глазами.

— Любимое женское имя?

— Илона.

Филатова давится яблоком.

Я получаю ещё один прямой выстрел в грудь. По ощущениям там дыра образовывается, будто пуля прошла навылет.

Илона. Любимое. Имя.

Он сказал это так быстро и уверенно!

Поля прокашливается и косится на меня.

— Что для тебя музыка?

— Терапия.

— Самый странный подарок от фаната или фанатки?

— Диск с видеозаписями.

— Самый оригинальный?

— Кольцо с номером телефона и надписью «женись на мне, Марсель!»

— А самый крутой?

— Огромная картина из цветной крупы с нашим изображением. Девочка из Новороссийска привезла на концерт.

— Почему «Город пепла»?

— Потому что это красиво звучит.

Нет. Не поэтому!

— Сколько населённых пунктов твоя группа уже объехала в туре за этот год?

— Где-то около пятидесяти.

— Пятьдесят шесть! — прилетает от вездесущей Вебер.

Разумеется, она всё-всё знает!

Бешусь.

Любимое имя — Илона.

Клянусь, за эти дни моя чёрная ревность набрала такие обороты, что самой страшно становится.

Как, чёрт возьми, так получилось, что именно Она рядом с ним? Недоумеваю. Поражена этим фактом.

— Почти угадал.

— Какие отношения тебя связывают с девушкой, исполнившей с тобой совместный трек «Потеряны»?

— Самые что ни на есть близкие.

— Ого, так у нас эксклюзив, похоже? Вы встречаетесь?

Идиотка.

— Нет. Она моя сестра.

Таймер показывает ноль. Блиц закончился. И Слава Всевышнему.

— Отлично, уложились. Марсель, скажи, а как ты думаешь, какой самый популярный запрос о тебе в интернете?

— Без понятия.

— Давай посмотрим. Больше всего людей интересует это.

На экране высвечивается строка поисковика, где одна за другой появляются буквы.

«Солист группы «Город пепла». Что с ним было?».

— После того, как в сети появились фотографии, ты разместил пост, в котором довольно коротко рассказал о том, что случилось четыре года назад.

Напрягаюсь всем телом.

Едва дышу.

— Если ты ждёшь подробностей, то разочарую, их не будет, — стискивает челюсти так, что желваки проступают.

Не надо. Не спрашивай его об этом. Молю. Но она, увы, продолжает:

— Знаю, что у тебя был долгий период восстановления…

— И это точно не то, о чём Марсель хотел бы вспоминать, — вновь раздаётся голос Илоны. Спокойный, но с металлическими нотками.

Она позволила себе вмешаться. Взяла микрофон.

— В каждой бочке затычка! — не выдерживаю.

— Да нам просто страшно представить, что песни, которые мы любим и слушаем сегодня, могли вообще не появиться, — поясняет телеведущая.

— Но они появились, — отзывается Вебер. — Думаю, поклонники группы искренне этому рады. Верно, ребят?

Зал орёт, свистит и хлопает.

— Барнаул, — объявляет Кучерявый.

На экран выводят видео.

— Роберт, двадцать восемь лет, бармен, — улыбаясь, представляется молодой человек. — Салют, Маша и зрители ток-шоу «Спроси звезду»! У меня вопрос к солисту обожаемой мною группы. Кому посвящены его песни? Ни для кого не секрет, что он пишет их самостоятельно.

Тук-тук-тук.

Лупится о рёбра глупый орган.

Я не померла на концерте, но сегодня это случится точно.

Нервы натянуты, словно тетива.

— Это, кстати, второй по популярности запрос.

— Я уже отвечал на него, — недовольно бросает Марсель.

Видно, что ему крайне неприятен этот разговор.

— Да. Общаясь со своей аудиторией в прямом эфире, ты сказал, что песни посвящены какой-то девушке из прошлого.

— Так и есть.

Не отрицает.

— Вы с ней плохо расстались?

У меня пересыхает в горле.

— Типа того, — откручивает крышку бутылки.

Не могу понять, что у него внутри. Внешне — неуязвим. Взгляд абсолютно ничего не выражает.

Возможно, всё, что касается меня, уже не столь важно?

— Как думаешь, что она чувствует, когда слышит тексты, написанные о ней? — будто бы намеренно бьёт по больному.

Эта девушка вообще знакома с понятием профессиональной этики, нет?

— Насколько знаю, она их не слышит, — уверенно отвечает парень.

— Как такое возможно? Твои песни звучат отовсюду. Буквально из каждого утюга.

— В России, да. Там — нет. Так что расслабьтесь, — запускает волчок.

Что это значит? Знает, что я живу в Испании? Искал? Пытался узнать информацию обо мне?

Внезапно в моей руке оживает телефон.

От неожиданности я его роняю.

— Отвечай скорее! — верещит Полина, пока я поднимаю гаджет дрожащими пальцами.

— Да, — сидя на полу, принимаю вызов.

— Добрый вечер. Это Оксана, координатор Первого Музыкального. Вы готовы задать вопрос?

Совсем-совсем не готова.

— Алло.

Видимо, слишком долго молчу.

— Да, готова, — выдыхаю я.

Соберись, Тата! Немедленно соберись! Приказываю я себе.

— Отлично. Повисите на линии.

Господи!

Нервы сдают.

— Красоморск или Липецк… — гадает Марсель.

У меня горит правая щека. Это Филатова прожигает меня взглядом.

— Всё-таки Красоморск, — заключает ведущая, глядя на красную стрелку. — Твой родной город. Смотри-ка, кто тут у нас. Представься.

На экране его младшая сестра. Повзрослевшая София.

— В представлении не нуждаюсь, — деловито заявляет девчонка, одетая в костюм покемона. — У меня к этому поймавшему звезду только один вопрос, — хмурясь, сдвигает брови. — Слово «дом» в туре не значится, не?

Полина смеётся. Я тоже не могу сдержать улыбку.

Надо сказать, неожиданное появление Софы немного отвлекает меня от того мандража, что я испытываю.

— Систер. Приеду скоро обязательно, — даёт слово брат.

— Смотри мне, Кучерявый! — по привычке грозит кулаком и я вижу на его лице какое-то подобие улыбки. — Подарки извинительные привезти не забудь! — строго наказывает девочка. — Всем.

— Замётано.

— Нам повезло. Удалось увидеть улыбку на твоём лице, что, в принципе, довольно большая редкость. Семья для тебя много значит?

— Семья — это самое дорогое, что есть у человека, Маша.

— Согласна, — ведущая поворачивается к залу. — Что ж, дорогие телезрители, к сожалению, ток-шоу «Спроси звезду» подходит к своему завершению и традиционно в конце нашей программы первый дозвонившийся имеет возможность задать финальный вопрос герою.

Меня захлёстывает новая порция волнения. Тону в нём. По ощущениям закладывает уши и разом немеют все части тела. Даже язык и тот к нёбу прилипает.

— Подключаю к прямому эфиру через пять секунд, — информирует Оксана.

Четыре. Три. Два. Один…

Марсель устало потирает глаза, явно мечтая поскорее уйти оттуда.

— Итак, у нас есть дозвонившийся, — бодро сообщает Ардова. — Здравствуйте.

Я понимаю, что настал тот самый момент.

Или я оставлю всё, как есть и продолжу мучиться. Или…

— Давай! — шепчет вскочившая с дивана Поля, сложив руки в мольбе.

Разлепив губы, делаю вдох и выдох.

Я должна.

Мне нужно.

Мне это необходимо.

Или сейчас или уже никогда…

— Добрый вечер, — собравшись с духом, говорю наконец.

Парень резко меняется в лице. Хмурится, бледнеет и… на мгновение выглядит растерянным.

Вот так сразу узнал меня? Не может быть.

— Представьтесь, пожалуйста. У нас остаётся буквально минутка эфирного времени, — подгоняет ведущая. — Слушаем ваш вопрос.

— Марсель…

Замечаю, как он непроизвольно морщится, когда произношу его имя.

— Скажи, — у меня в ушах ритмично стучит кровь, — ты ненавидишь Её?

— О ком речь? — уточняет он холодно.

— О той девушке, которой посвящены твои песни, — выпаливаю на одном дыхании. — Ненавидишь? Не можешь простить Её?

Голос мой твёрд, но внутри… Внутри я совершенно разбита. Потому что даже через экран чувствую исходящий от него негатив.

Молчит.

Скажи… Мне важно!

— Ты можешь воспользоваться своим правом и не отвечать на этот вопрос, — какого-то чёрта услужливо подсказывает ему Ардова.

— Отлично.

— Напоминаю, в этом случае нужно будет исполнить желание поклонницы.

— Так и быть подарим ей футболку и билет на наш концерт, — издевательски выдаёт парень, неминуемо толкая меня на следующий шаг.

— Мне не нужна футболка, — заявляю уверенно.

Поля, предугадывая продолжение фразы, активно кивает, приложив ладони ко рту.

— Мне нужна одна личная встреча.

Аудитория в студии заметно оживляется.

— Охренеть. Серьёзно? — Абрамов прищуривается.

— Сегодня, — озвучиваю своё желание до конца.

— Охо-хо, — посмеивается ведущая. — Вот так заявочка. Губа не дура. Какие нынче пошли фанатки нескромные! Что думаешь?

Марсель, зло сверкнув глазами, стискивает челюсти.

— Думаю, Маш, — тянет он, — футболки и билета будет достаточно. Свяжитесь с девушкой.

— Обязательно. Спасибо, что пришёл к нам. А с вами было ток-шоу «Спроси звезду!» Увидимся в следующий вторник. Пока-пока!

Аплодисменты.

Короткие гудки в динамике.

Музыкальная заставка ток-шоу на экране.

Я по прежнему сижу на полу и тупо пялюсь на неё. Опустошённая и безумно расстроенная.

Вот и всё.

Хотя, собственно, чего ты ожидала?

Полинка первой отходит от шока. Берёт в руки пульт. Выключает телевизор. Опускается на диван.

— Тат…

— Не сейчас, ладно?

Даю понять, что абсолютно не готова обсуждать этот эпизод.

Так и сидим как две дуры. В полной тишине. До тех пор, пока мой телефон не начинает вибрировать снова.

— Алло.

Как там говорят? Надежда умирает последней?

— Это Оксана, координатор. Нам с вами нужно выбрать удобный способ получения призов.

«Думаю, футболки и билета будет достаточно. Свяжитесь с девушкой» — эхом звучит в моей голове.

Сбрасываю вызов.

— Дай сюда! — Поля с психом вырывает телефон из моих рук. Перезванивает этой Оксане.

— Что ты делаешь?

— Щас.

Ждёт ответа.

— Да, алло. У вас что-то связью.

— Передайте Абрамову, что уже завтра ЕЁ в России не будет! Если всё-таки надумает встретиться, координаты такие…

Диктует адрес, прощается и отключается.

— Филатова…

Смотрю на неё ошарашенно.

— Выдохни, пожалуйста, — гладит меня по плечу. — Всё уже позади.

— Зачем я позвонила туда?

Что чувствую?

Стыд. Дискомфорт. Разочарование в своём поступке.

— Поверь, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать вовсе и потом из-за этого мучиться.

— Это было ужасно.

— Так. Всё. Поднимайся. Идём-ка со мной.

Она отводит меня в ванную комнату. Пока набирается горячая ванна с пеной, обнимает и говорит какие-то слова утешения.

— Полежишь, порелаксируешь, успокоишься. Я заварю ромашковый чай. Хорошо?

— Да.

Держусь, но едва она выходит, меня накрывает тихая истерика.

Закрываюсь.

Залезаю в воду.

Плачу в тон шумящему из под крана потоку.

Долго так сижу. Не открываю дверь встревоженной Полине. Прошу оставить меня одну.

По прошествии энного количества времени всё же выбираюсь из своего убежища. Выпиваю чай, заботливо заваренный подругой. Укладываюсь в постель, натягиваю простыню до самого подбородка и устало прикрываю глаза.

Дура! Какая ты дура! Просто слов нет…

Поставленный на зарядку телефон, вновь вибрирует.

— Посмотреть? — спрашивает подруга.

Уже поздно, а она тоже не спит. Из-за меня.

— Не надо.

Ни с кем не хочу сейчас переписываться.

Филатова, не взирая на моё «не надо», пробирается в темноте к розетке.

— Не открывай сообщения от Бланко. Он обязательно будет звонить, если я прочитаю и не отвечу.

— А это не Бланко, Тат, — сообщает Поля взволнованно. — Похоже, это Марсель…

Глава 16

— Что там?

Вскочив с постели, устремляюсь к Поле и забираю из её рук телефон.

Читаю сообщение от незнакомого номера. Сердце, вновь сошедшее с ума, по ощущениям стучит где-то в глотке.

«Причал Китай-город»

Собственно, всё.

Озадаченно переглядываемся с Филатовой.

Проходит секунда. Две. Три. Пять.

— Что думаешь? — наконец спрашивает она, разволновавшись не меньше моего.

— Думаю, надо ехать, — отвечаю, сглотнув шершавый ком, вставший в горле.

— Только, пожалуйста, на такси. Поздно уже.

Киваю.

Не теряя времени, как есть, босиком, бегу в ванную. Склонившись над раковиной, умываюсь прохладной водой. Воспользовавшись бумажным полотенцем, наспех вбиваю в кожу пальцами увлажняющий крем, чтобы придать лицу хоть какое-то подобие свежести. Накраситься всё равно уже не успею.

— Так, ладно.

Стягиваю резинку с волос. Расчёсываюсь. Оставляю их распущенными.

Возвращаюсь в комнату. Там горит ночник. Полина сидит на кровати.

— Слушай, а если это не он, — предполагает подруга осторожно.

— Тогда кто? — захожу в приложение. Вызываю машину.

— Вдруг это Илона, — выдвигает она свою странную версию.

Илона.

Я такой вариант даже не прокручивала в голове.

— И зачем ей это?

Подхожу к шкафу, вытаскиваю из него собранный чемодан. Присаживаюсь на корточки, расстёгиваю молнию.

— Не знаю. Может быть, она недовольна происходящим?

— Мне всё равно.

Напряжённо думаю, что надеть. У меня есть четыре минуты.

Глупо, наверное, наряжаться в платье или костюм. Будет выглядеть так, словно я стремлюсь произвести впечатление.

Хотя да. Признаться честно, я не раз рисовала в своём воображении эту встречу. Очень хотела бы выглядеть сейчас на все сто, но уже как есть…

Обуваюсь в прихожей. Вешаю ложку для обуви на место. Завязываю шнурки.

— Приедешь, кинь мне эсэмэску, пожалуйста. Мало ли, кто там.

— Хорошо.

Снимаю с вешалки куртку. Накидываю на плечи. Придирчиво осматриваю отражение в зеркале.

Белые кеды. Рваные джинсы, футболка. Заплаканные глаза.

Да, пожалуй, в моих фантазиях (в принципе не имевших права на существование) ничего из этого не значилось. Всё происходит совсем не так, как предполагалось.