Простокровка из Дра'мора

Глава шестнадцатая

Марори последний раз окинула взглядом комнату и свою скудную поклажу.

Она не заберет из Дра’Мора ни книг, ни тетрадей. Только фэлфаэра, который намертво привязан к ней и Энигму, которую еще только предстоит разгадать.

И множество воспоминаний.

Клеймо Аситаро, которое послужило первым уроком и испытанием.

Пробуждение проклятой и небесной крови.

Смерть и внезапное воскрешение.

Сатис, который сперва чуть не убил ее, а потом до последнего, вопреки приказам, сражался за свою хозяйку не на жизнь, а на смерть.

Проклятокровные увальни, Потрошители, которые стали единственными в жизни друзьями, которым она не задумываясь доверила бы свою жизнь.

Открытая улыбка Нима, которая множество раз спасала ее от отчаяния – и которая стала едва ли не ее худим кошмаром.

Клыки и крылья, первый глоток крови.

Крэйл.

Она опустилась на постель и какое-то время гипнотизировала взглядом тощую спортивную сумку, которую держала наготове на случай побега. И вот, когда она оказалась кстати, Марори меньше всего на свете хотелось покидать это место.

Потому что именно здесь она впервые почувствовала себя живой. Это место будто. очистило ее от прошлого, которое она забыла, но которое продолжало преследовать ее. Сколько времени пройдет прежде, чем они с Вандриком снова схлестнутся? Год? Полгода? Месяц? Один день или, может быть, он уже стоит по ту сторону Хаоса и готовится сделать новую рану в Материи, чтобы забрать то, что считает своим по праву?

В дверь и правда постучали.

Марори вскинулась, перевела дух и разрешила войти.

В комнату проскользнул Эашу.

– Уже собралась? Ничего не забыла? Зарядила телефон в дорогу? – Он была непривычно серьезен и в кои-то веки отказался от своих ужимок. Инкуб прошелся пятерней по волосам, едва не сбросив на пол сидящие на макушке очки. Потом долго разглядывал вторую, до сих пор перебинтованную ладонь. – Никогда не умел собираться. Вечно в последнюю минуту наталкиваю в чемодан всякую бесполезную хрень и срываюсь с места.

– Почему я не удивлена? – попыталась пошутить она, но слова лишь усугубили общее гнетущее настроение.

– Пора выходить, – с той же напускной беззаботностью напомнил он и, ничего не говоря, вышел.

Марори прицепила за спину чехол с косой, подтянула петли и забросила на плечо сумку.

Последний раз осмотрела комнату – и вышла следом.

Эашу вызвался отвезти ее на вокзал. По злой иронии – тот самый, на перроне которого несколько месяцев назад началась ее собственная путанная и загадочная история. Которая, несмотря на огромное количество черных страниц, была едва ли не самым светлым событием за все ее семнадцать лет.

Она запнулась, когда увидела возле красной спортивной машины Эашу. пустоту.

– Они ждут на вокзале, – пояснил инкуб, взял у нее сумку и забросил в багажник. Потом галантно открыл дверцу, помог сесть и лично пристегнул ее ремнем безопасности. – Надеюсь, эта пафосная тачка не станет апогеем моего образа беспросветного идиота?

– Боюсь, этот образ сформировался давным-давно, и я была абсолютно уверена, что ты ездишь именно на таком красном ведре.

– Ну знаешь, – Эашу все-таки растянул губы в улыбке, – про ведро – это был удар ниже пояса.

Они покидали Дра’Мор каким-то путанными лабиринтами накатанных проселочных дорог, пока на одном из поворотов Эашу не свернул вправо и вскоре они не выехали на широкую магистраль.

– Дознавателями весь Дра’Мор кишит, – сказал Эашу, одновременно настраивая радио на какую-то волну, и управляясь с рулем одной рукой. – Видела бы ты Магистра – он отбивался как мог. Надеюсь, дело выгорит и завтра ты будешь так далеко, что этим засранцам останется только самим себе навалять по задницам. У Крэйла, наверное, десятка два сидит, не меньше. Суют нос под каждый камень.

Как быстро. Сколько времени прошло? Сутки, вряд ли больше.

– Я уже говорил, как ты чертовски привлекательна с этими крыльями и клыками? – Он сделал неуловимое движение головой – и солнцезащитные очки сползли с макушки прямо ему на нос. – И что тот эпизод не закончен. Я просто нажал на «паузу». И пока ты не начала говорить какую-то невнятную чушь про то, что с Шаэдисом, напомню, что я в курсе этого нелепой случайности.

Его слова не звучали ни зло, ни ехидно. Скорее всего, они даже не шли вразрез с тем, что Эашу считал Крэйла своим другом.

– Я сказал ему, что люблю тебя. Вчера вечером, после того, как вас закончили пытать допросами. Как видишь – цел и невредим.

Он одной рукой достал сигарету, прикурил и выпустил дым в окно.

– Вижу, что ты снова задаешься, – в шутку пожурила она.

– Не спросишь, что он сказал в ответ?

– Зачем?

Кажется, ее вопрос застал инкуба врасплох. После пары жадных затяжек он выбросил сигарету в окно, прибавил громкости – и дал по газам.

Они ждали ее на вокзале. Кулгард, на радостях от новенького черного протеза обнял ее так крепко, что у Марори всерьез поверила, что он поломает ей ребра и раздавит сердце. Даган сидел в инвалидной коляске и делал вид, что все эти «нежности» на прощанье ему глубоко противны. И все-таки, когда Марори присела и обхватила его за шею, похлопал ее по спине, приговаривая: «Заревешь – убью».

Она шныряла взглядом между редкими пассажирами и теми, кто пришел их провести, все еще надеясь, что он придет сказать ей хотя бы «Пока» на прощанье, хоть и знала, что Крэйла среди них нет.

– Мы тут подумали. – Кулгард кашлянул в кулак, выуживая из-за пазухи маленькую картонную коробку, перевязанную фиолетовой лентой с принтом в виде корчащих рожи черепов. – Это чтобы ты не забывала.

Невероятно, но она впервые видела Кулгарда таким смущенным. Он даже покраснел, и чтобы хоть как-то скрыть чувства, то и дело откашливался в стальной кулак новенькой руки и выразительно зыркал на товарищей в поисках поддержки. Эашу даже пришлось применить силу и настойчивость, чтобы забрать коробку из его стиснутых пальцев.

– Открывай.

Марори бережно потянула за хвостики ленты и та, словно по волшебству, опала вниз.

Внутри, на бархатной подушке, лежала подвеска из «живого» лавового камня. Шесть инициалов, сплетенные в причудливый орнамент из округлых черных лент, по которым, словно кровь по венам, струился пульсирующий огонь.

К.Д.К.Э.Н.М.

Она погладила вензеля: горячие, раскаленные, но не обжигающие.

– Кто-нибудь поможет мне с застежкой? – сиплым от нахлынувшей тоски и боли голосом, попросила она. Эашу исполнил ее просьбу.

Марори чувствовала тепло тяжелого украшения даже сквозь толстую ткань свитера.

– Ну, надеюсь, что если она молчит и шмыгает носом, то наша выдумка ей понравилась, – делано ворчливо заметил Даган.

Марори охотно кивнула. Раз и еще раз.

А потом плюнула на их попытки казаться серьезными и обняла каждого по очереди. Так крепко, как только могла.

– Я скинул тебе файл в электронку со всеми нашими контактами и номерами телефонов, – сказал Эашу, когда пришел его черед получить свою порцию дружеских объятий. – Как только будешь на месте – напиши. Иначе мы поедем в долбанный Эльхайм, чтобы лично убедиться, что с нашей простокровкой все в порядке.

Она знала, что инкуб нарочно назвал ее так именно сейчас. Чтобы приободрить.

Марори деланно стукнула его в плечо.

– И купи телефон первым делом, – прибавил к наставлениям Эашу Кулгард.

– Так и сделаю. Я люблю вас всех, – сказала на прощанье, ни капли не сомневаясь, что ее вид под стать сопливому же голову. – Спасибо, что научили меня многим вещам.

Даган улыбнулся, изображая кинозвезду на вручении самой главной кинопремии года.

– Я еще и не начинал тебя учить, – верный своему характеру и своей природе, промурлыкал Эашу и подтолкнул ее в сторону прибывшего экспресса. – Помогу занести сумку, – сказал в ответ на ее вопросительный взгляд.

Когда экспресс начал медленно набирать скорость, Марори буквально прилипла к окну, стараясь хорошо запомнить лица тех, без кого она бы так и осталась сопливой девчонкой. Да, они по-прежнему будут общаться письмами и обмениваться телефонными звонками и даже, скорее всего, наладят видеосвязь. Но разве может все это заменить нормальную дружбу? Спонтанные шутки. Истории из жизни, которые каждый присваивает себя и рассказывает на новый лад?

Из размышлений ее вырвал шорох раздвижной двери.

Она повернулась – и напоролась взглядом на Крэйла.

Шанатар прикрыл за собой дверь и, ни слова ни говоря, уселся на диванчик, напротив Марори.

– Разве он не должен был исчезнуть совсем? – чувствуя себя неловко из-за этой странной тишины, спросила Марори.

– Я убил такую, как ты, – игнорируя ее вопрос, ответил он.

Пробежался пальцами по темно-красной ленте рубца на переносице, потом причесал пятерней порядком отросшие волосы. Теперь белоснежная грива доходила ему до самых плеч.

Он говорит об этом уже второй раз.

Вчера, после того, как Крэйл едва не отправился на тот свет, Марор сочла его признание неверно высказанной мыслью, и не придала большого значения. Тем более, что в двери дома Крэйла – развалинах, что когда-то было домом – уже практически ломились журналисты, дознаватели и другие любители навалиться первым на горячее.

Сейчас же Крэйл меньше всего походил на человека, который не в состоянии контролировать каждое свое слово. Как раз наоборот – скорее всего, он тщательно подготовился к этому разговору. И Марори знала, что он будет не из легких.

К счастью, Крэйл не стал дожидаться ее реакции на это признание и, без предупреждения, продолжил:

– В проклятых Пустошах, кусака, – глухо, жестко подцепив ее взгляд своими, сказал он. – Мы были там целых пять дней. И именно мне, чертовому счастливчику, ты решила показать, что тоже можешь быть жестокой. Я смотрел в ее перекошенное благоговейным и незамутненным праведным гневом лицо, смотрел на ее белоснежные крылья небеснорожденный – и видел только тебя. Ты-Она, выбралась прямо из Разлома. Прошла без труда, как раскаленный нож через масло. Я знал, что Ты-Она пришла убивать, и я – единственный, кто стоит между фурией и миром проклятокровных. Знал – и не мог пошевелиться. Потому что я не хотел убивать тебя, даже если от тебя в той оболочке была лишь песчинка.

Марори, как и в первое их объяснение, хотелось заставить его замолчать. От бессилия она беззвучно заскребла ногтями по бархатной подкладке.

– Я позволил Ей превратить моего фэлфаэра в кусок дерьма, который бултыхается в собственных кишках без надежды на спасение. Я как последний придурок пытался заставить ее передумать и уйти. Разве что на колени не встал. А Она рассмеялась мне в рожу, словно я какой-то клоун. – Последние слова Крэйл едва ли не выплюнул. – И сказала, что ее все равно не остановить, что она – долбанный ангел мщения, и что единственное, на что она готова обменять этакое веселье – зрелище моего самоубийства. В ответ мне пришлось убить Ее. Тебя. Поверить не могу, что я сделал это. Но, кусака, – Крэйл поднял взгляд, и его боль резко и без подготовки полоснула Марори по обнаженным натянутым нервам, – я сделал это для всех нас. Вот только теперь, глядя на тебя, я каждый раз заново переживаю те минуты. И мне хочется сдохнуть.

Он откинулся на спинку дивана, закрыл глаза рукавом куртки, как будто его ослепляло болезненно яркое солнце.

– Я тоже встретила одну из сестер, – сказала Марори, вопреки всем запретам Марроу и его попыткам запугать ее любой ценой. – Вот только она не пыталась меня убить или обратить.

– Сестра? – Крэйл издал нервный смешок. – Ты шутишь?

– Она назвала меня так, – пожала плечами Марори, – и я не вижу ни единой причины не звать ее так же в ответ. В конце концов, мы все игрушки твоего отца.

– Он просто безумный гений, – без особого фанатизм вступился за отца Крэйл.

– А ты просто знал обо всех его «лабораториях», контролировал процесс – и теперь просто делаешь вид, что все это тебе в новинку. Ведь знал же? – на всякий случай в лоб спросила она.

– Знал, – спокойно сознался Крэйл. – Потому что мне в печенках сидит мир, в котором таких, как я, хотят убить только из-за самого факта нашего существования. Я каждый день выгрызаю у жизни право быть таким, как я есть. Я такое же существо, как и остальные. И меня тошнит от небеснорожденных, которые пытаются убедить меня, будто все беды Мироздания от парочки шанатаров. Мы просто хотели выжить, Марори Шаэдис. Выжить в мире, который когда-то был нашим, а теперь превратился в чужую арену для насаждения справедливости.

– Ты же сказал…

– Вандрик начал свои опыты, чтобы спасти своего немощного сына – меня. Я понятия не имел, что именно он собирается сделать, но знал, что Вандрик не позволит издохнуть собственому наследнику. В то вечер, когда ты меня укусила, я видел тебя впервые. Я не знал, что ты такое. – Он поддался вперёд, посмотрел ей в глаза. – Теперь знаю.

– И что же я такое, Крэйл?

В памяти разом, словно стая спугнутых птиц, взвились обрывки признаний Вандрика. Он говорил, что она – его ключ к уничтожению теперешнего порядка. Что она создана для того, чтобы принести боль. Ужасная правда, которую Марори хотелось вышвырнуть в сам Хаос, и сделать вид, что тех слов – всей той встречи – просто не было.

– Ты – Марори Шаэдис миол Морна, – уверенно и твердо сказал Крэйл. – Вандрик создал тебя, значит, ты в некоторой степени.

Тут Крэйл скривился, словно лизнул соляной ком. С таким неприкрытым раздражением он сразу стал похож на себя прежнего: белобрысого парня с целой кучей тараканов в голове, полным отсутствием чувства юмора и невыносимым характером.

– Лучше пусть мне язык отрежут, чем я скажу это вслух, – наконец, сказал он, без интересе разглядываю пейзаж за окном. А потом посмотрел на нее, глаза в глаза. – Мне невыносима мысль о том, чтобы причинить тебе боль. Меня тошнит от тех воспоминаний. Я не могу смотреть на тебя – и не думать о том, что своими же руками разрезал это лицо на куски, лишь бы сделать его неузнаваемым. Лишь бы стереть вашу долбаную похожесть. А когда я приехал и увидел у тебя эти. крылья. Я был уверен, что мне придется тебя убить. Поэтому я просто сбежал. Как последняя трусливая тварь. – Он горько улыбнулся. – Поверить не могу, что ты сидишь во мне так глубоко.

– И поэтому попросил Флоранцию забрать меня? – догадалась она. Крэйл кивнул.

– Я знаю, кем ты можешь стать, Марори Шаэдис. Ты научилась защищаться от темной части себя и использовать ее, чтобы стать сильнее. Теперь ты должна подчинить и светлую. Меня мутит от мысли, что ты окажешься одна среди небеснорожденных сволочей, но я верю в свою кусаку.

– У меня появились еще и клыки, и при необходимости, я точно знаю, как ими воспользоваться. – Она нарочно широко улыбнулась, надеясь, что хотя бы этой глупостью разрядит гнетущую атмосферу их странного разговора. – И эти крылья – они просто есть. Я все еще зануда и тихоня, и плакса, и. – Ее взгляд упал на запястье: на нитку шрама, на рваные следы от собственных клыков. – И еще боги знают кто. Но мне нравится быть Марори Шаэдис. Я не знаю, не помню себя другой.

– Ну раз нравится. – Он выудил из-за пазухи пухлый конверт, положил на стол, который отделял их друг от друга, и взглядом предложил ей изучить его содержимое.

Марори сорвала клейкую ленту, выудила толстую пачку каких-то бумаг.

– Это все, что мне удалось вытащить из закрытого проекта. Большую часть Вандрик очень оперативно уничтожил. Почитаешь, когда приедешь в Эльхайм. – Крэйл снова поморщился.

Она отложила бумаги и вытряхнула на ладонь черно-красную пластиковую карту. Марори повертела ее в руках.

– Это банковская карта, – сказала просто чтобы не молчать.

– На ней твое имя.

– Зачем мне банковская карта?

– Затем, что ты – Шаэдис. Эти небеснокровные придурки ждут как минимум чертов ураган, а не девочку в потрепанных джинсах и с купленными за полцены старыми учебниками. Извини, Марори Шаэдис, но именно так ты и выглядела, когда появилась в Дра’Море.

– И, помнится, ты сказал, что с первого взгляда хотел меня поцеловать, – краснея, напомнила она.

– Именно поэтому я настаиваю, чтобы ты использовала возможности своей семьи на всю катушку. Мне, знаешь ли, хватает одного повернутого на тебе на всю катушку инкуба. С небеснокровными тварями я не буду так снисходителен, если кому-то из них захочется приударить за моей подружкой.

– Крэйл, я не могу.

– Можешь, – безапелляционно перебил он. – Считай, что я, как ты там говорила? – Он сделал вид, что задумался, потом осклабился, и откинулся на спинку дивана. – Нашел подходящий повод намекнуть своей подружке, что я – парень с определенным финансовым положением. Кроме того, в «Кроучерс» есть ячейка на твое имя. Посмотришь, что там. Предупреждаю, что это – плата за то, что из-за тебя я иногда становлюсь невыносимо сентиментальным придурком. И чтобы прекратить твои попытки корчить скромность – поцелуй меня, кусака.

Она сама не поняла, как взобралась прямо на стол, а оттуда – на него. Оседлала, словно амазонка. Пальцы сами нырнули ему в волосы, взгляд скользнул по лицу, пытливо изучая каждую морщинку в уголке глаз, каждый оттенок его ртутных глаз, выпуклую линию шрама. Руки Крэйла переместились ей на бедра, с силой сжали, вдавливая в свое тело так яростно, что она невольно замерла, наслаждаясь этой странной минутой незамутненной близости. Она мягко поцеловала его в уголок рта, наслаждаясь тем, как это простое касание отозвалось волной дрожью в их телах. Как же она могла думать, что он не достаточно красив?

– Кусака, я просил простой поцелуй. – Он скроил хищную улыбку.

Она сжала волосы Крэйла в кулаке, оттянула голову назад и, наслаждаясь тем, как сбилось его дыхание, прихватила зубами его нижнюю губу.

– За простыми, клыкастый, это не ко мне.

Конец первой книги