Простокровка из Дра'мора

Глава шестая

В день торжественного начала занятий с неба над Дра’Мором падали раскаленные угли, огненные сгустки и шипящие капли дождя.

Студентов собрали в главном зале Центральной башни. Факультеты распределили по направлениям, а не как это обычно бывает – по Кругам обучения. Марори наконец получила возможность увидеть, как новичков, так и будущих выпускников. И те, и другие выглядели настоящими головорезами в своих кожаных костюмах, нашпигованных заклепками, ремнями и кнопками. Большая часть Потрошителей считала обязательным нахлобучить капюшон, насколько поняла девушка – это было своего рода визитной карточкой курса. На их фоне адепты Плетения и Материи и даже некроманты выглядели настоящими душками в своих простых робах. Марори же с момента своего прихода стала белой вороной, в которую только ленивый не ткнул пальцем. На торжественное открытие Круга требовалось явиться в повседневной форме, которая, как оказалось, у местных модниц и модников была едва ли не выходным костюмом. Ее простое черное в серую клетку нечто выглядело, мягко говоря, скромно. А на фоне вычурных роскошных нарядов и вовсе блекло. Пришлось делать вид, что мнение окружающих ее не интересует, и вообще, она пришла учиться, а для этого вовсе не обязательно одеваться в дизайнерские бренды.

Ее группа была самой малочисленной – всего-то пятеро, не считая Крэйла, которого с момента инцидента в столовой Марори больше ни разу не видела. Чему от души радовалась и потихоньку начинала верить, что интерес шанатара к ней был единичным, а не закономерным случаем.

Кроме того, в своей группе она же оказалась единственной девушкой, что, впрочем, не давало никаких привилегий. Проклятокровные однокурсники оттеснили ее в задний ряд, и, чтобы хоть что-то увидеть, Марори приходилось проявлять чудеса сноровки.

Магистр Дамиан – демон, которого девушка назначила ответственным за половину своих бед, был мощно сложен, высок и угрюм. В отличие от воспитанников, он предпочитал сдержанный стиль и пришел на церемонию в простом черном костюме и до блеска начищенных туфлях. Его густая грива спускалась по спине до самых лопаток. Дамиан носил тяжелую трость, хоть в его походке Марори не нашла и намека на хромоту. Зато заметила томление на лицах студенток, едва Дамиан начал свою речь.

Он говорил резко, выметая слова, точно железную стружку. Новеньким – при этом он обращался только к студентам, принятым на Первый круг, – Магистр пообещал тяжелый труд до седьмого пота, остальным напомнил об обязательном соблюдении устава Дра’Мора, за попрание которого нарушители будут наказаны по всей строгости. И прибавил, что никому не советует испытывать его терпение и проверять на крепость его гнев.

Напоследок Магистр все-таки вспомнил об «особенных студентах», которых тут же и назвал. Оказалось, что, кроме Марори и Нима, нашлась еще одна отчаянная душа – простокровная Раяна адир Ноктус, которую зачислили к Некромантам. Однокурсники поддержали девушку подбадривающим улюлюканьем, когда Магистр произнес ее фамилию. Похоже, она там неплохо устроилась и выглядела целиком довольной обстоятельствами. Марори уколола зависть и обида. Получалось, что из троих «особенных» студентов только ее угораздило попасть в самую задницу. Она перевела взгляд на Нима, которого поставили в первый ряд. Ему необычайно шла темная роба и переплетения ремешков в волосах, и улыбка, с которой он что-то шепнул на ухо стоящей рядом суккубе. Судя по описаниям эльфа, она-то и была предметом его обожания.

И, похоже, если не отвечала взаимностью, то хоть не шипела в ответ.

Потом Магистр назвал Марори, и однокурсники расступились, чтобы показать свое пополнение. Пришлось взять себя в руки, нацепить улыбку и выдержать одновременно пару сотен насмешливых, безразличных, обозленных и Светлые знают каких еще взглядов.

– Я прошу старост лично позаботиться о том, чтобы пополнение их групп не испытывало недостатка в поддержке, – после представления сказал Дамиан. – Учитывая обстоятельства, по которым они оказались в Дра’Море, и условия их поступления, этот год будет для них своего рода испытанием на прочность. Это беспрецедентный случай, крайние меры, на которые я был вынужден согласиться по вине некоторых из вас.

Последние слова просвистели над головами студентов, словно бич палача, Марори невольно зажмурилась. Может быть, она зря грешила на Аситаро? Может, Ним прав, и не стоило с самого начала вешать на каждого встречного дра’морца ярлык душегуба и подлеца? Магистр, несмотря на свой угрожающий вид, произвел впечатление человека, готового ответить за свои слова. Интересно, он в курсе, что один из его студентов практикует клеймение?

Каждое воспоминание о темном эльфе, да и само его присутствие в поле зрения заставляли ожог болеть с новой силой. Две недели прошло, а клеймо ни в какую не хотело заживать, напротив – каждое утро оно по новой распухало, покрывалось волдырями и жгло, обнажая новые оттенки боли. Марори находила утешение в учебниках, за которыми проводила все свободное от работы время. Умение учиться сослужило хорошую службу, и собственная организация информации для лучшего запоминания пришлась кстати. Она оформляла таблицы, рисовала графики и схемы, даже составила картотеку, по которой ежедневно гоняла себя на предмет повторения выученного материала. Проделала колоссальную работу, но этого все еще и близко недостаточно, чтобы встретить учебный год хоть немного подкованной. Кроме того, практическая часть не то, что хромала – она безногим выкидышем валялась в уголке. Во-первых, потому что Марори так и не решилась попросить о помощи, а во-вторых – ее страшила сама мысль взять в руки оружие. В общем, полная бесперспективность.

После торжественной линейки Дамиан объявил начало года открытым и по этому случаю зажег вмурованный в стену обелиск в форме эмблемы Дра’Мора. Острые грани вспыхнули кровавыми искрами, набухли – и по их невидимым жилам потекла раскаленная добела субстанция. Дра’морцы встретили это событие громогласными аплодисментами, свистом и выкриками, на короткое время став похожими на обычных студентов-простокровок. Пусть традиции переиначены, но реакция на них одна и та же, какая бы кровь ни текла в жилах.

В хвосте группы Марори плелась на свою первую пару. В расписании та значилась как Анатомия немертвых. От аудитории за сто метров разило химикатами, формальдегидом и трупным смрадом. Сначала девушка честно пыталась вдыхать маленькими порциями в надежде привыкнуть и внюхаться. Когда это не помогло, начала задерживать дыхание, но ничего, кроме заливистого кашля, не добилась. Пришлось закрыть нос платком. За что схлопотала разгневанный взгляд Аситаро и лживое сочувствие Эашу.

Вершиной же этой пирамиды зловония стал сам преподаватель, чей тяжелый, очень тяжелый взгляд буквально вспорол новую студентку. Его кожа плотными складками болталась на иссушенном теле; длинные пальцы, больше смахивающие на птичьи когти, поглаживали острый подбородок; глаза провалились в мятый череп, а сама кожа будто истерлась, и кое-где в проплешинах тлена просматривались белесые немощные мышцы.

– Это и есть «особенная студентка»? – Его голос звучал, как хруст брошенного в жернова гравия. Хотелось в придачу заткнуть и уши. – Отвратительное пополнение.

– Я. мне очень жаль, – Марори искренне считала себя виноватой. В конце концов, и ее запах простокровки многим действовал на нервы, и проявление недовольства и отвращения задевало ее. Чем же она в таком случае лучше, если сама не в состоянии сдерживаться? Девушка опустила глаза в пол. – Я прошу прощения, профессор Морту, если своим поведением задела вас. Этого больше не повторится.

Она рассчитывала если не на прощение, то хотя бы на снисхождение, а вместо этого стало еще хуже. Гнилой дохляк, а именно так выглядел профессор Морту, вылил на нее ушат помоев, не стесняясь и не сдерживаясь в выражениях. Когда у него закончился поток ругательств, зло разрешил сесть на место. Пристыженная, с втянутой в плечи головой, Марори заняла одну из задних парт, подальше от остальных. И очень не зря, как оказалось.

Суть Анатомии немертвых умещалась в два коротких слова: препарирование мертвяков. Точнее того, что когда-то было мертвяками. Посреди аудитории располагался внушительных размеров хромированный операционный стол, на подставках вокруг него в любовном порядке лежали десятки приспособлений для разрезания и распиливания, перемалывания и отрывания, шинкования и кромсания, и еще страшно представить чего. На экране, напротив слушателей, во всей красе и подробностях пестрело изображение внутренностей препарируемого «el mogus vardi», иначе говоря кладбищенского гуля обыкновенного. Профессор долго мусолил изображение электронной указкой, подробно описывая особенности строения внутренних органов и механизм отвода трупной гнили. Марори едва успевала записывать.

– Если вы думаете, что это вам не пригодится, – хрустел челюстями профессор Дохляк, – и что я тут напрасно распинаюсь, то обещаю вам мучительную смерть, если вы по своей тупости нанесете el mogus vardi удар в одно из этих мест. – Красная точка лазерной указки обозначила названные места. – Фонтан трупной гнили вам обеспечен. Десятой части унции хватит, чтобы убить половозрелого демона и даже дьявола за четверть часа. Остальные сдохнут раньше, чем успеют предаться сожалению по поводу своей невнимательности на моих занятиях. Трупная гниль el mogus vardi убивает при малейшем контакте со слизистой, кожей или кровью, любой открытый участок тела – отличная мишень для нее. Поэтому, айр Диртис, – лазер уткнулся гасту между глаз, – советую тебе проснуться, иначе на одном из моих следующих занятий я с радостью препарирую твою гадкую тушу.

Ниваль, который действительно дремал с самого начала лекции, распрямился и сделал вид, что записывает что-то в рабочую тетрадь.

Вторая часть пары была посвящена непосредственно расчленению. Профессор Морту приказал студентам обступить стол. Марори попыталась отойти подальше, не в силах выносить тошнотворный запах трупа и самого лектора, но Аситаро нарочно подтолкнул ее чуть не впритык к столу. Естественно, ее тут же стошнило, благо девушка успела отвернуться к ведру для отработанного материала.

– Вот же дрянь, – зло прокомментировал темный эльф.

– Прошу прощения, – уткнувшись ртом и носом в платок, пролепетала девушка. Знала, что подобная мягкотелость популярности не добавит, но организм решил за нее. – Мне очень жаль.

– Пошла вон, – прошипел профессор дохляк и вперился в нее желтыми сморщенными горошинами глазных яблок.

– Но я хочу.

– Вон!

Безапелляционный вопль остальные встретили одобрительными кивками. Эашу покачал головой и сказал, что подобное зрелище не для его изнеженной цыпочки и лучшее, что она может сделать – натереться благовониями, надеть что-то сексуальное и. Марори не стала дослушивать весь перечень до конца, сгребла учебные принадлежности в сумку и выбежала в коридор.

Никто не вступился за нее, никому не было дела до старания простокровки. А ведь она искренне считала, что проявление смирения и послушания сделает ее если не своей в стае, то хотя бы избавит от статуса объекта издевательств.

Попытка вернуться в аудиторию с треском провалилась. Дверь словно окаменела, не поддавалась попыткам ее открыть. Скорее всего, профессор Дохляк позаботился о какой-то блокирующей печати, чтобы избавить себя от общества нерадивой простокровки. В правилах, которые Марори на всякий случай досконально изучила, оговаривалось, что во время занятий студентам запрещается находиться где бы то ни было за пределами учебных аудиторий. Подобное считалось прогулом и наказывалось дисциплинарным взысканием на усмотрение преподавателя или старосты. Вряд ли, если ее застукают в коридоре, аргумент «они заперлись изнутри и не пускают меня» будет достаточным оправданием.

Поэтому, чтобы не искушать судьбу, она отправится на поиски уединенного, незаметного угла и переждет там.

Такой Марори нашла довольно быстро – в Дра’Море, как в любом древнем замке, было полным-полно всяких арок, ступенек, переходов и ниш. Одна из таких лестниц привела ее в комнатушку, загроможденную коробками и всяким мусором. Лампа под потолком тускло освещала пространство. Не слишком ярко, но зато не привлечет внимание светом из-под двери. Подходящее место для уединения. Девушка несколько раз повторила в памяти маршрут до тайного места: если ничего кардинально не изменится, большую часть пар она, похоже, будет проводить здесь.

В коробках оказались пришедшие в негодность книги, некоторые были настолько потрепаны, что у Марори не нашлось даже предположения, чем их так и за что. Зато после непродолжительных поисков она выудила пару довольно ценных экземпляров: «Первый круг: ядоведение», «Основы Материи неорганических железосодержащих материалов» и несколько брошюр для свободного чтения об особенностях влияния на ауру низших духов. Рассудив, что выброшенных книг никто и не хватится, девушка сунула их в сумку.

В кармане завибрировал мобильный. Сообщение от Нима:

«Ну как тебе первая пара? Я химичу какой-то жуткий раствор».

Марори вздохнула и набрала в ответ:

«Все отлично, прячусь в подсобке».

– И здесь меня достают, – нарушил тишину знакомый хриплый голос.

От неожиданности девушка дернулась, налетела на кипу старых тетрадей, опрокинула ее. Хлам сполз на шаткую пирамиду коробок, те закачались и стремительно поползли на Марори. Она попыталась уклониться, но в итоге грохнулась на соседнюю стопку книг и оказалась погребенной под грудой хлама. Пыль забила нос и рот, глаза защипало. Барахтаясь, как опрокинутый на спину жук, девчонка с трудом выбралась из-под обвала. Повязка сползла с запястья, на клейме появились свежие полосы царапин.

– Ты слишком шумная, – произнес Крэйл, которого Марори, несмотря на крохотную площадь каморки, по-прежнему не видела.

– Если бы ты как-то предупредил о своем присутствии, шума бы не было, – с досадой выпалила она, на миг забывшись, что говорит с чокнутым шанатаром, покусившимся на ее душу. – Извини, – уже спокойнее закончила девушка, – не знала, что ты здесь.

Шанатар появился внезапно – просто из ниоткуда вырос перед ней, как материализовавшееся из пустоты проклятие. Близость сгорбленной фигуры обожгла холодом.

– Морту тебя выставил, – он не спрашивал, он утверждал. И на сей раз хрипоты в его голосе прибавилось.

– Меня вырвало в контейнер для отработанного материала, – пожаловалась Марори и вкратце рассказала о том, как ее подставил Аситаро. – Я не успела привыкнуть к вони, а его гнилая туша. Светлые, к этому вообще можно привыкнуть?!

«Нашла кому изливать душу», – ворчал скептический внутренний голос. В принципе, Марори выговорилась бы хоть столбу, присутствие Крэйла ничего не меняло. Просто ее прорвало. Последние недели она держала себя в руках, работала и училась, училась и работала, сведя к минимуму все, что не относилось ни к одному из двух пунктов. Эмоции скопились, а когда им стало тесно – вырвались наружу, как газировка из взболтанной бутылки.

Шанатар проковылял к колченогому табурету и забрался на него с ногами, ссутулился – точь-в-точь облезлая ворона на трухлявом пне. Девушка отряхнула пыль с формы, кривясь от боли, заново перебинтовала ожог. Она очень боялась своего неожиданного соседа, но еще больше боялась высунуться и дать повод исключить себя в первый же день занятий.

– А ты почему прогуливаешь? – чтобы разрядить обстановку, спросила Марори. Лучше уж его хрип, чем гнетущая тишина.

– Я всегда прогуливаю, – был ответ.

– Зачем тогда учиться?

– Ты всегда такая любопытная?

– Только когда до смерти напугана, – призналась она. А что скрывать? Наверное, только умалишенный не стал бы опасаться такой «милой» компании.

– Что же тогда не уходишь, м?

Он только качнулся вперед (или это разыгралось ее больное воображение?), а девчонка уже сиганула к двери, на ходу опрокинув какую-то доисторическую вешалку. Венчавшая ее страхолюдная морда зашаталась и завалилась прямо на шанатара. Марори не стала дожидаться реакции соседа и пулей вылетела в коридор.

И тут же провалилась в вакуум. Голова вдруг стала тяжелой, словно от бессонной ночи, сумка оттягивала плечо, мир как будто выцвел. Это выходки шанатара? Он что, решил не дожидаться ее согласия? Марори попыталась повернуться, но ноги сделались ватными, словно растеклись и просочились сквозь мрамор, стали с ним единым целым. На расстоянии нескольких шагов мир становился расплывчатым и мутным, стены сливались с полом, как будто она очутилась в мыльном пузыре.

Потом на этом фоне появилось бесформенная темная клякса, которая надвигалась прямо на нее. И через миг позади нее обозначились еще несколько таких же. Марори смогла рассмотреть их, только когда между ней и кляксами осталась пара шагов. Существо, пошатываясь, нависло над ней. Громадина под два метра ростом, угольно черная и вся как будто покрытая маслянистой слизью. Капли медленно стекали с ее головы и падали на оцепеневшую Марори. У существа отсутствовали глаза и рот, и вообще, голова больше напоминала сдувшийся мяч: вся в каких-то бесформенных вмятинах, форма и расположение которых постоянно менялись.

Клякса застонала. Или заплакала, или захныкала, как маленький ребенок – сразу на все голоса. А потом исторгла из себя щупальца: стремительно и яростно, собираясь одолеть одним махом. Следом подтягивались ее сестры, визжа кто во что горазд. Марори попыталась отодвинуться, но ее будто зацементировали заживо, даже глаз не отвести. На конце щупалец извивались гладкие шипы, то вытягиваясь в ровную линию, то сгибаясь крючком.

Нужно закричать, позвать на помощь, сделать что угодно, чтобы избавиться от этого кошмара.

Что-то метнулось между ней и крикунами. Что-то настолько быстрое, что она скорее почувствовала идущий следом порыв ветра, чем увидела саму фигуру. Первая клякса застонала, вытянулась шнурком, когда на ее шее обозначилась затянутая в драную перчатку рука. Вторая клякса двинулась на Марори, но Крэйл перехватил и ее. А потом просто раздавил их глотки в руках, словно те прогнили изнутри. Маслянистая жижа засочилась между его пальцев, звенящую тишину нарушил предсмертный вой. Марори собралась было выдохнуть, но в это время что-то с болью пронзило ее грудь. Дыхание сбилось, в глазах заплясала агония. Она опустила взгляд – и обнаружила торчащую чуть ниже шеи извивающуюся пиявку-иглу. А сзади что-то выло и плакало, проклинало и благословляло.

Больно.

Она хотела упасть, но не смогла – клякса держала ее.

От груди по всему телу расползалась пульсирующая боль. Как будто в нее впрыснули хорошую дозу токсина, который одновременно и замораживал сердце, и тут же накачивал его адреналином.

Мир распался на множество серых пятен, расступаясь перед чернотой, в которую она провалилась вниз головой.

Марори очнулась от ледяной хватки, которая сковала ее по рукам и ногам. Вдох, выдох. Грудь словно в тиски зажало, и внутри все кипит, но она дышит самостоятельно. Теперь бы глаза открыть и увидеть, что вокруг что-то более привычное, чем Геенна огненная или Небесная обитель.

Она лежала на скамейке в окружении запахов сырой земли, травы и мха. Что ж, как бы ни выглядел любой из потусторонних миров, там в любом случае пахло бы как-то иначе. В это очень хотелось верить. Девушка попыталась сесть – получилось. Взгляд скользнул вниз, туда, где в ней извивалась черная дрянь. На рубашке осталось уродливое черное пятно. Пальцы скользнули по ткани – дырки нет.

– Кто ты такая?

Хриплый голос Крэйла подействовал отрезвляюще. Марори оглянулась – шанатар стоял, навалившись плечом на дерево. Сухой и скрюченный, как знак вопроса, нацарапанный остатками чернил.

– Марори Милс, – повторила она. Потом забралась пальцами в просвет между пуговиц – убедиться, что и в ней самой не прибавилось лишних отверстий. И только потом перевела дух.

– У меня хорошая память. Кто ты и почему за тобой отправили ахасов?

– Кого?

Он снова оказался рядом. Просто на миг будто выпал из реальности, а когда появился вновь – но уже нос к носу, обволакивая аурой своего подавляющего присутствия. В темноте капюшона тускло тлел серый взгляд, направленный на нее, словно приговор.

– Ахасы – натасканные ищейки, – пояснил он. – Хитрые твари, безвредные для окружающих, но смертельно опасные для жертвы. Их довольно трудно создать, для этого нужно уметь обращаться с Материей высшего порядка. То есть это не девчачьи дрязги, не мелкие долги или невыполненные обещания, не брошенные в соплях парни. Ты перешла дорогу кому-то достаточно сведущему. И не настроенному на переговоры.

Марори перевела дух, попыталась проскользнуть шанатару под руку и с удивлением обнаружила, что Крэйл не пытается препятствовать побегу. Она отошла на приличное расстояние, где не так сильно ощущалось его ледяное присутствие. Сумка лежала на земле, девушка бегло проверила ее содержимое, перебросила ремень через плечо.

– Они придут снова, – не поворачиваясь, предупредил Крэйл. – Много раз снова, до тех пор пока не подвернется удобный случай тебя укокошить.

– И что мне делать?

– Что тебе нужно было сделать, ты хотела спросить? – Он хрипло рассмеялся. – Не посылать к черту того, кто был заинтересован в целости и сохранности твоей шкуры. Хотя бы до какого-то времени. Но ты четко обозначила свое «нет», а Шаэдисы не размениваются на повторные предложения. Так что, – он кое-как раскинул костлявые руки, – добро пожаловать в клуб смертников, Марори Милс. Одному здесь было скучно.

– И послала бы к черту еще сто раз! – выкрикнула она в сердцах. – В следующий раз сделай одолжение – не вмешивайся. Не хочу быть обязанной главному пугалу Дра’Мора.

И быстро, пока до конца не осознала, что, как и кому сказала, бросилась наутек.

В учебный корпус она влетела запыхавшаяся, на двадцать минут позже второй пары. Замаячила перспектива схлопотать прогул в придачу к тому, который ей наверняка уже влепил профессор Дохляк. Многовато прогулов для первого дня. И вообще – на два больше, чем за все ее предыдущие годы старшей школы. Оставалось надеяться, что удача любит рисковых, и попытаться незамеченной просочиться в аудиторию.

Рискнуть получилось, что называется, с шиком. Стоило высунуть нос в коридор, как она тут же налетела не на абы кого, а на самого Магистра Дамиана. Лорд-демон навис над ней черной зловещей тенью, распространяя вокруг себя злость, нетерпение и запах серы. Набалдашник его трости в виде черепа какой-то химеры сверкнул красными глазами-рубинами. Марори вцепилась в ремень сумки, словно утопающий за соломинку.

– Магистр Дамиан, – прошептала растеряно.

Что полагается делать в таких обстоятельствах? Как объяснить свое отсутствие на занятиях? Уж наверняка не историей про трио клякс, которые ее чуть не прикончили, да еще и не лишь бы где, а в Дра’Море – месте, которому полагается быть крепостью для своих воспитанников. Потому что такое объяснение, как снежный ком, тут же потянет за собой кучу других вопросов, ответов на которые у Марори нет.

– Айра Милс, следуйте за мной.

Она подчинилась. Весь путь до его кабинета девушка горевала о своей незадачливой судьбе. Но, стоило войти, поводов для головной боли прибавилось. В кресле, напротив массивного стола, сидел дознаватель лорд Ардей. Тот самый, что посетил хлебную лавку ее матери. Марори не удивилась, что запомнила его имя и лицо – воспоминания о том знакомстве отпечатались где-то на уровне подсознания. Стоило ему появиться – и события их знакомства четким контуром проступили в реальность.

– Лорд Ардей, – она поклонилась согласно традиции.

Легкий щелчок закрывшейся двери громогласно известил о том, что мышеловка захлопнулась. Магистр сел во главе стола; дознаватель, не произнося ни слова, пристально осматривал ее. А Марори, боясь ступить дальше порога, переминалась с ноги на ногу.

Что происходит?

– Рад, что ты меня не забыла, Марори, – наконец-то нарушил тишину дознаватель.

– Что-то случилось? – отважилась на вопрос она.

– У лорда Ардея к тебе разговор, – пояснил Магистр.

– Я был бы рад, если бы он состоялся наедине. Демон развел когтистыми руками.

– Я лично отвечаю за безопасность вверенных мне студентов. Айра Милс – одна из них. Я считаю неразумным оставлять студентов Дра’Мора один на один с человеком, в чью обязанность входит их истребление.

– Не всех, а лишь тех, кто представляет опасность для Равновесия, – резко отреагировал лорд Ардей. – И я вынужден настаивать на просьбе. У меня есть все необходимые для этого полномочия.

– Они не распространяются на территорию моего заведения. Я пошел навстречу, лишь поверив вашему уверению, что ситуация щекотливая и требует немедленного разбирательства. И вот – весь внимание, в чем же, собственно говоря, дело. Либо же айре Милс придется покинуть нас на неопределенное время, пока я буду со всей тщательностью пояснять, где кончаются ваши права, и начинается моя вотчина.

Дознаватель пожевал губами, раздумывая. Марори терпеливо ждала.

– Эта девушка находится здесь без согласия родителей, точнее сказать – матери. Она сбежала из дома при крайне отягощающих обстоятельствах и в данный момент находится в тайном розыске. У меня есть особенные личные распоряжения насчет айры Милс, полученные от ее ныне покойной матери. На случай, если девочка окажется без поддержки родителей, я уполномочен быть ее официальным опекуном. У меня есть доверенность и прочие соответствующие документы.

С этими словами он выудил из внутреннего кармана сюртука пухлую пачку бумаг и небрежно бросил их Магистру на стол. Пока Дамиан изучал содержимое писем, лорд Ардей буравил Марори взглядом.

– Кроме того, обязан заявить, что айра Милс находится здесь незаконно еще и по причине отсутствия письменного разрешения одного из родителей. Видите ли, Магистр, она несовершеннолетняя.

– Можете пичкать этой чушью кого-то другого, дознаватель, но со мной такие фокусы никогда не работали. Студентка Милс, сообщите ваш физический возраст громко и четко.

– Шестнадцать лет, – ответила она.

И поняла, что пропала. Либо ее испепелят здесь и сейчас, либо отвезут неизвестно куда. Вторая перспектива, как ни странно, пугала больше.

– Шестнадцать, – лорд Ардей вскинул палец. – Полагаю я привел достаточно аргументов, чтобы просить. нет, требовать немедленного вверения айры Милс под мою опеку. Рождение девочки и отсутствие в ней соответствующей крови делает ее пребывание в стенах вашей душегубки слишком опасным. Странно, что она до сих пор жива и невредима, хотя одним Светлым ведомо, каким моральным надругательствам подвергали ее здешние. обитатели, – с отвращением закончил он.

Магистр Дамиан сверлил Марори взглядом и мрачнел с каждой секундой. То есть он и раньше был мрачным, но теперь превратился в зверя, готового разодрать жертву на куски. Возможно, лишь присутствие дознавателя удерживало Дамиана от этого.

– Семнадцать мне исполнится через месяц! – выкрикнула Марори. Если уж погибать, то хоть не без боя. – Я не знала, что мне делать. И. Маму и сестру убили на моих глазах! Ночью к нам в дом проник.

Путано, сбиваясь со слова на слово, девушка выложила всю подноготную своих злоключений. И словно заново прожила ту ночь и утро, когда кралась на вокзал и остужала горячий от волнения лоб холодом оконного стекла. Дознаватель несколько раз пытался помешать ей, перебивал, путал двусмысленными вопросами, но Дамиан каждый раз осаждал его. Марори невзлюбила Магистра Дамиана задолго до того, как увидела его воочию. Фактически, стойкая неприязнь возникла с первой секунды, как она узнала, что зачислена на Третий круг вместо первого, и последующие события укрепляли ее во мнении, что Магистр тот еще гад. Но сейчас она была готова хоть в ноги ему броситься, лишь бы убедить поверить ей.

Лишь бы хоть одна живая душа, проклятая или нет, поверила ей!

– Я не был осведомлен об этом, – лорд Дамиан перевел взгляд на собеседника, и Марори получила короткую передышку. – Обо всем этом, в том числе и о том, что у вас есть какие-то распоряжения насчет моей воспитанницы.

– Еще бы, ведь она завралась по уши.

– Тогда объясните мне – откуда вся эта таинственность? Почему, если девушка виновна в тяжком преступлении или же проходит по делу как свидетель, меня до сих пор никто не уведомил?

– Я прибыл сразу, как разузнал, где она находится.

– Тем не менее, прежде чем вваливаться и предъявлять свои требования, вы были обязаны изложить все факты в официальном уведомлении, чтобы у меня было время для проведения внутреннего расследования.

– Бросьте, Магистр, здесь всегда чихали на формальности. Кроме того, обстоятельства дела таковы, что оно вверено Лиге. По причинам, которые я не уполномочен разглашать. Жизнь айры Милс в опасности, она – свидетель жестокого убийства, отягощенного. – Тут он резко остановился, выдохнул. – Надеюсь, я предоставил достаточно веских аргументов, чтобы надеяться на удовлетворение своих требований?

– Чихали на формальности, значит? Вот так это называется у тех, кто казнит без суда и следствия за попрание хоть одной запятой в священной корове, то бишь – Догматах? Чихайте себе в жратву, лорд Ардей, а до тех пор, пока айра Милс находится в стенах Дра’Мора, она остается в первую очередь моей воспитанницей. И мне решать, покинет ли она эти стены в вашем сопровождении, – он перевел пылающий взгляд на девушку, – или к ней будет применено самое строгое дисциплинарное взыскание с последующим рассмотрением возможности ее дальнейшего пребывания в Дра’Море.

– Я согласна поехать, если так хотела мама, – вставила она. Вряд ли ее спросят, но для порядка все равно сказать следовало.

– Не так быстро, айра Милс, – Магистр не оценил ее смирения. – О вашем вранье мы поговорим позже, но как бы кому-то ни хотелось начхать на формальности, я намереваюсь сначала получить официальное обращение, а также объяснение этому визиту. Потому что до момента завершения служебного расследования вы, как и любой другой студент, подписавшийся под уставом, в первую очередь попадаете под действие его параграфов. Дознаватель, если ему угодно, может хоть джигу на спичечной головке сплясать, но сейчас ему придется убраться с пустыми руками.

– Магистр, кажется, я четко пояснил: как только Дарэк Милс сообщил о местонахождении своей сестры, я тут же отправился на ее поиски. Я не мог рисковать благополучием подопечной из-за бюрократических проволочек.

Марори открыла было рот, чтобы поддакнуть дознавателю. и остолбенела.

– Я не говорила Дарэку, что собираюсь в Дра’Мор, – она едва слышала собственный голос. – Я вообще никому не говорила, потому что не собиралась сюда поступать.

Дознаватель Ардей сощурился, став похожим на готовую атаковать гадюку. Крылья его носа с шумом расходились и сходились, руки сжались в кулаки, скрипнула лакированная кожа перчаток. Он подался вперед, выскользнул из кресла. Два шага к Марори – и она попятилась к выходу.

– Потрудитесь объяснить, дознаватель! – прогрохотал Магистр. – Пока я не прибег к мерам безопасности и не вырезал вас из Дра’Мора, как раковую опухоль.

Их двоих было слишком много даже для такого просторного кабинета, но еще больше был страх Марори. Дознаватель знал, где ее искать, он каким-то образом ее выследил, но зачем-то соврал.

«Они пришли за тобой», – сказала мать.

Вместо ответа лорд Ардей сдернул перчатку, обнажая вырезанный на внутренней стороне ладони преобразовательный круг адепта Материи.

Девушка почувствовала, как сердце гулким булыжником рухнуло куда-то в область пяток. Во рту пересохло, а на глазах навернулись злые слезы. Это все невозможно. Это против всех Догматов. Это.

Но дознаватель не забивал себе голову подобной ерундой. В те бесконечно короткие мгновения, что Марори стояла соленым столбом, он работал с не-Материей, взывал к ней, лепил из ничего нечто новое, материальное. Грани этого нового уже проявились в сгустившемся воздухе и теперь стремительно наливались красками, обретали плоть.

«Надо бежать! Надо.»

Закончить мысль она не успела, потому что в следующую секунду ей в лицо полетел шипящий, вынырнувший из не-Материи осколок. Для завершающей материализации оставался последний штрих, но вмешательство Магистра внесло разрушение в эту смертельную гармонию. Полыхнувшая огнем лапища, как экскаваторный ковш, смела дознавателя с места. В воздухе запахло паленой плотью и волосами. Лорд Ардей протаранил мраморного идола, рухнул на пол. И тут же встал. «Пощечина» Магистра превратила добрую часть его лица в обугленный кусок мяса. Смердящая тлеющая плоть опадала, обнажая алое, все сплошь в рытвинах мясо.

– С дороги, Магистр, – проскрежетал дознаватель, – пока я не отправил тебя в пекло. Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься.

Дамиан и бровью не повел.

Лорд Ардей начертал в воздухе символ, а когда тот вспух и наполнился дымкой, сунул внутрь пальцы. Он беззвучно, одними губами прошептал заклинание, и толкнул знак прямиком в девушку. Если бы не Магистр, встречи с колдовством было не избежать. Но Дамиан смахнул его одним взмахом ладони, легко и небрежно, словно табачный дым. На какую-то долю секунды на лице дознавателя промелькнуло удивление. Похоже, он забыл то, о чем известно даже новорожденному, – на Лордов-демонов такие фокусы не распространяются. И нужно что-то более основательное, чем парочка заклинаний, чтобы насыпать такому соли на хвост.

Зато Магистр не преминул дать сдачи. Он не разменивался на игры с Материей, не ворошил Плетение, он просто влепил сопернику еще одну огненную оплеуху. И когда тот снова повалился на пол, пригвоздил его пяткой трости. С видимым наслаждением Лорд-демон вдавил ее в грудь охающему Ардею, не проявляя ни малейшего сочувствия к его ожогам и тлеющим остаткам того, что минуту назад было роскошной шевелюрой.

– Какого черта?! – Кровь вперемешку с ругательствами обильно срывалась с губ лорда Ардея. Он тяжело дышал и вращал глазами, будто не мог найти, за что бы зацепиться взглядом. – Это против правил.

– Против правил – врываться ко мне, – Магистр жестко впечатал в соперника трость. – Против правил – в моем присутствии угрожать воспитаннице Дра’Мора. – Еще один жесткий тычок. – И я даже не знаю, как назвать использование крови и плоти мироздания в обход всех клятв и сигмирования. Ложа будет неприятно удивлена фактом присутствия в рядах ее цепных псов паршивой шавки.

Удовлетворившись тем, что жертва способна лишь немощно кряхтеть и тщедушно сопротивляться, Магистр вернул трость на прежнее место. Попутно скользнул по студентке холодным взглядом и уселся в кресло во главе стола.

– Айра Милс, прошу вас покинуть кабинет и вернуться к занятиям. Ваша выходка будет рассмотрена администрацией. Меру наказания сообщат вашему старосте. И я лично похлопочу, чтобы она была строгой.

Кто бы сомневался.

Марори кивнула, сбивчиво попросила прощения за доставленные неудобства и шмыгнула вон из кабинета, побаиваясь, как бы Магистр не передумал.

Из головы не шли слова лорда Ардея и его откровенное вранье. Человеку незачем врать без причины. Ведь он просто мог сказать, от кого получил информацию, как узнал, где она прячется. А вместо этого соврал. Причем Ардей явно импровизировал – Марори хорошо запомнила его безмолвную досаду, когда промашка вскрылась. Он определенно не был готов к тому, что разговор повернет в такое русло, и брякнул первое, что пришло на ум. В других обстоятельствах – очень разумное объяснение. Как-никак, на правах старшего брата Дарэку полагалось знать, куда планирует поступать младшая сестра, ну или хотя бы о поступлении в какой ВУЗ мечтает. Лорд Ардей не мог знать, что в тесном и странном мирке добропорядочных Милсов многие вещи работают с точностью до наоборот.

И была лишь одна причина, по которой он прибег к вранью. Потому что правда была слишком неблагозвучна. Или разоблачительна.

«Никогда не любила фею-крестную из Золушки».

К аудитории Марори подошла за минуту до того, как громогласный троекратный удар колокола огласил конец второй пары. Тишину буквально разорвало от голосов, выкриков, смеха и шагов. Из коридора хлынула река студентов. Когда основная волна схлынула, в коридоре показался Эашу, с лихо заброшенной на плечо сумкой и в окружении суккубов и парочки ведьм – малая часть его обычной свиты. Увидев Марори, он театрально испугался, разогнал девушек и, оказавшись рядом, по-свойски обнял за плечи.

– Слушай, нельзя быть такой впечатлительной, – сказал инкуб, накручивая на палец локон ее волос. – Морту очень не любит таких проявлений неуважения к своему предмету.

– Аситаро меня нарочно толкнул, – Марори настойчиво высвободилась из его хватки, но тут же снова оказалась в ней, на этот раз без возможности сопротивляться. Страшно подумать, что будет, когда инкубу надоест кривляться и он перейдет к более активным действиям. – Все это видели, и все промолчали.

На лице Эашу читалось откровенное непонимание.

– Цыпочка, ты такая глупая, – он сокрушенно покачал головой, – даже для простокровки.

– Почему?

– Потому что чужаки всегда и везде одни.

– Но ведь так нельзя. Это же травля.

Эашу нахально лез пальцами ей под блузку, она выкрутилась и отошла на безопасное расстояние. В змеиных глазах появился сиюминутный азарт, который тут же стух. Похоже, инкубу начинает надоедать эта игра в одни ворота.

– Важен лишь тот, кто может что-то дать взамен. Здесь ценятся только власть и деньги. У тебя есть власть? Она отрицательно качнула головой.

– Деньги?

Еще одно молчаливое «нет».

– Тогда это бесполезный разговор. Лучше скажи мне, когда ты перестанешь убегать, и мы.

Она не стала дослушивать. Каждая встреча с Эашу так или иначе скатывалась к вопросу о ее невинности и способах, которыми бы она предпочла от нее избавиться. Марори надеялась, что со временем привыкнет, а пока лучшее – со всех ног удирать из поля его зрения.

Следующим по расписанию было Руническое плетение, основной уровень. В программе Потрошителей предметов, изучающих Материю и Плетение, было ничтожно мало, поэтому Марори с нетерпением ждала хотя бы этих жалких крох. Подготовилась она основательно: перечитала «Основы темного Плетения», благо часть рун была идентичной рунам из светлого, которые она и так знала назубок. Лекцию читала профессор Адалия – медуза неопределенного возраста. Ним успел насплетничать о ее патологической тяге к молодым дьяволам, из-за которой профессор неоднократно попадала в разные неприятные истории. Наверное, слухи были недалеки от истины, потому что, едва заявившись в аудиторию, медуза обрушила внимание на Дагана. Тот, несмотря на разницу в возрасте, огрызался самым жестким образом. Кончилось тем, что Даган с треском вылетел за дверь, а профессор Адалия, шипя всеми змеиными головами, выплеснула гнев на оставшихся. На фоне этого Марори едва ли не впервые за все пребывание в Дра’Море не чувствовала себя белой вороной – от взбешенной медузы попадало всем. Но и это было ерундой по сравнению с тем, что она – наконец-то! – собственными руками прикоснулась к Плетению. Пусть лишь поверхностно, зацепила самый краешек, но все-таки смогла!

С занятия Марори выходила довольная и уверенная, что ради Плетения преодолеет любые трудности, выдержит все издевательства и насмешки. Правда, радоваться пришлось недолго. В столовой, куда она отправилась на большой перемене, ждала новая стычка с Аситаро. Темный эльф, совершенно не скрывая своих намерений, сперва опрокинул на нее поднос с едой, а потом и ее саму прямо в лужу с только что пролитым соком. В завершение, глядя на поверженную простокровку сверху вниз, осведомился, когда ждать ее заявку на инициацию Хаосом. Под сотней насмешливых взглядов было очень тяжело сдержать обиду, возможно, она все-таки дала бы слабину, но вмешался Ним. Эльф помог подняться на ноги, протянул целый рулон бумажных полотенец и довольно выразительно предложил не обращать внимания на «этого придурка». Нарочито громко и внятно, осознавая неминуемые последствия.

– Ты что сказал? – Аситаро мгновенно оказался рядом со своим светлым антиподом. Эльфы уставились друг на друга на радость окружившей их толпе.

– Что ты придурок, – спокойно повторил Ним.

– Не надо, – попыталась встрять Марори. На душе кошки скребли – из-за нее ни за что влетит хорошему человеку, единственному хорошему человеку на сотни метров вокруг. – Пойдем, – она потянула эльфа за руку, но тем лишь оказала ему медвежью услугу.

Стоило Ниму отвести взгляд, как Аситаро налетел на него и повалил на спину. Они сцепились в клубок, шипя и выплевывая ругательства. Студенческая проклятокровная братия громогласно улюлюкала в поддержку то одного, то другого, сразу нашелся ушлый умник, взявшийся принимать ставки. Девчонка, по которой сох Ним, стояла в первых рядах и без интереса наблюдала за дракой. Эльфы жестко лупили друг друга кулаками, брыкались, стряхивали противника и яростно матерились. Обычная кулачная драка, красивая в постановке по телевизору – и грязная в реальности.

Очень быстро за Аситаро наметился перевес. Темный эльф повалил соперника, уселся сверху и принялся иступленно колотить его, будто грушу. От ударов голова Нима болталась из стороны в сторону, из носа и рта летела кровь, рассеченная бровь вспухла, вывернулась наружу рваными краями.

– Убью, тварь! – орал Аситаро. – Сраный! Ублюдок! Простокровка!

Не в силах наблюдать за этим издевательством, Марори накинулась на темного сзади, вцепилась ему в волосы и даже смогла опрокинуть навзничь. Тот быстро очухался, вскочил и без зазрения совести налетел на нее. Удар – и девчонка отлетела на чьи-то начищенные до зеркального блеска лаковые ботинки.

– Еще?! – раздавался откуда-то сверху голос темного.

Марори удивилась, как смогла остаться в сознании после такого тумака. Она перевернулась на спину, сквозь пелену в глазах рассмотрела Нима – эльфа рвало собственной кровью, но и ему никто не спешил приходить на помощь.

– Ты – подонок, – прошептала, повернувшись к Аситаро.

Тот схватил ее за грудки, поднял, как тряпичную куклу, и, ухмыляясь окровавленным ртом, прошипел:

– А ты – падаль.

Его занесенный кулак обещал сильный удар, но этого не произошло. В который раз за сегодня между Марори и неприятностями появился Крэйл. Материализовался из пустоты и оттолкнул Аситаро, да так, что тот шлепнулся в противоположной части круга.

Появление шанатара заставило все рты разом замолкнуть, в тишине были слышны лишь болезненные стоны Нима и тяжелое дыхание темного эльфа. Марори на корточках добралась до светлого эльфа, помогла ему подняться на ноги. Выглядел Ним жалко: оба глаза заплыли в кровоподтеках, нижняя губа распухла и свесилась набок.

– Не нужно было, Ним! – чуть не плакала она.

– Ерунда, – кое-как прожевал он слова и разрешил подошедшей зазнобе взять себя под опеку.

Суккуба брезгливо протянула ему платок, но все-таки взяла под руку и даже натянуто выразила сочувствие. Что-то подсказывало Марори: если бы не вмешательство Крэйла, Ним бы проиграл по всем статьям – и суккуба восприняла это как личный позор. Еще бы, ведь за такими ухаживать могут только достойные.

Аситаро, шатаясь, поднялся. Он стер с ухмылки кровь, оскалился.

– Что, хочешь выяснить отношения?

– Дай мне повод, – прохрипел шанатар. Холод от его присутствия стремительно расползался вокруг.

Ситуацию разрядило появление остальных Потрошителей с Третьего круга. Со свойственным ему спокойствием Кулгард оттеснил Аситаро за пределы импровизированной арены, Даган собрал разбросанные учебники Марори и молча передал ей сумку, а гаст взял на себя ответственность провести ее в лазарет. Крэйл же, ожидаемо, исчез.

Марори молча шла за Нивалем по коридору. Последствия удара не заставили себя ждать: щека болезненно вздулась, голова гудела, словно растревоженный улей, перед глазами хороводили разноцветные круги. Каждый шаг отзывался ноющей болью в висках. Ниваль подставил локоть, на который она с радостью оперлась.

– От тебя одни проблемы, – сообщил он. Еще одна, хоть не материальная, но затрещина.

– Аситаро сам меня подначивает, Ним просто заступился.

– И в итоге ему досталось из-за тебя, – обозначил Ниваль.

Что она могла ответить? Только согласиться. А потом удивиться, когда гаст прибавил:

– Аситаро не должен был поднимать на тебя руку. Кулгард и Даган ему втолкуют, больше это не повторится. Бить девушку – низко, какого бы рождения она ни была.

Неужели ее не дадут обижать? Марори боялась верить, что может стать частью этого мира. Впрочем, о «стать частью» говорить слишком рано. Но, может быть, ее хотя бы перестанут травить?

– Спасибо. – Лучше говорить меньше, чтобы ненароком не ляпнуть лишнего. – Я постараюсь больше не давать повода.

– Лучше постарайся побыстрее собрать вещички и поехать домой к маме и папе, – предложил он. – Когда-нибудь рядом не окажется никого из нас, а Аситаро достаточно злопамятная гадина, чтобы устроить тебе сладкую жизнь.

Кратковременная радость померкла.

– Я сирота.

В лазарете Ниваль вверил ее заботам молодой горгульи Ирри Данва. Та носила черное платье в пол, с глухим воротом, и пенсне на крючковатом носу. Стоило Марори появиться в манипуляционной, горгулья споро заткнула нос комочками зеленоватой слизи. Объясняться не стала, но ответ был очевиден: еще одному обитателю Дра’Мора пришелся не по душе запах простокровки. Впрочем, в остальном горгулья вела себя корректно: сделала холодный компресс, приложила магическую печать, после которой боль быстро сошла на нет.

– Адово клеймо, – увидев ее обожженное запястье, сказала Ирри Данва. – Я могу вылечить.

– Правда?

– Да. Тебе не сказали?

Нет, ей не сказали. С одной стороны, обижается, что никто и пальцем не пошевелит, чтобы помочь, а с другой – разве она просит помощи? Эашу прав, здесь каждый сам за себя, такие порядки, но что делать тому, кто сам не справляется?

Горгулья наложила на ожег пахнущую грибами губку, которая тут же присосалась к ране. Тем временем Ирри Данва села за оформление бланков. Все, как в «нормальном мире»: имя фамилия, причина обращения, оказанные врачебные мероприятия.

– Шрам пока останется, – пояснила медсестра, снимая губку при помощи специального пинцета, – но потом рассосется. А Аситаро передай, что, если я еще раз увижу такие вот следы его шуток – заклеймлю его самого, вот сюда, – постучала пальцем себя по лбу, – вот этим, – кивнула на лежащий тут же медицинский молоточек.

– Вряд ли он меня послушает. Спасибо.

Припухлость спала, но багровый кровоподтек обозначился еще сильнее, обещая прекрасную гематому недели на две. Неприятно, но терпимо. Дарэк однажды умудрился влепить ей в лицо футбольным мячом. Врачи в унисон твердили, что ее носу несказанно повезло уцелеть, хотя в остальном лицу досталось по полной программе.

В коридоре подкарауливал Эашу. Вместе с сожалением инкуб всучил ей шуршащий пакетик и обещание всыпать Аситаро по первое число. Марори рассеянно поблагодарила, но значения его словам не придала. Ним был прав – и инкуб действительно всячески избегал конфликтов, так или иначе грозящих вылиться в физическую стычку. В пакете нашлась бутылочка с соком и коробка с парой кусков мяса, щедро пересыпанных жареными овощами. Марори уселась на подоконник и тут принялась жевать, опасаясь, что другого подходящего случая может и не представиться.

– Болит?

Девушка чуть не подавилась, узнав обладателя голоса. Крэйл Шаэдис. Стоит у противоположной стены, хоть секунду назад его там точно не было. Эашу нахмурился, потянулся ее обнять, но Крэйл опередил его. Просто исчез – и тут же втиснулся между ними, как нож в масло, легко и жестко.

– Не пошел бы ты известно куда? – предложил инкуб. В целом, довольно спокойно, без видимого желания устроить потенциальному конкуренту взбучку. – Ты с катушек слетел. Остынь.

– Я ее не съем, – прокаркал Крэйл.

Марори уставилась на Эашу с немой просьбой. Кто бы сказал, что она будет так желать общества инкуба!

– Это моя цыпочка, – обозначил он свою территорию.

– Да без проблем.

Когда инкуб ушел, Крэйл взобрался рядом на подоконник. При этом дышал он тяжело, как старик после изнуряющего подъема. И молчал, не пытаясь объяснить причину своего присутствия.

– Для чего тебе была нужна моя душа?

Марори вытерла руки салфеткой, аккуратно положила ее в наполовину опустевший контейнер. Вопрос зрел давно, но повода задать его не было – Крэйл не производил впечатление существа, настроенного на разговоры. Да и ситуации, в которых они сталкивались лицом к лицу, обычно не предполагали подобных разговоров. Теперешняя казалась подходящей.

– А ты как думаешь?

Марори вздохнула.

– Чтобы завладеть частью меня.

Крэйл Шаэдис, Принц-из-Тени, хрипло рассмеялся. Тот еще ночной кошмар, а не смех.

– Что ты знаешь о шанатарах?

– Что они не чтут Равновесие. И что их истребили. Почти всех, – последнее она добавила осторожно. Кто его знает, что на уме у этого чокнутого последнего.

– Из тебя получилась бы отличная кормушка, – запросто признался он. – Только дурак убивает то, что может сделать его сильнее.

– Ты не выглядишь умным, – разоткровенничалась Марори.

– Ты тоже.

Он снова покряхтел.

– За тобой неимоверно интересно наблюдать, Марори Милс. Ты как мышь перед лакомством: видишь, что как только сунешься – тебе отхватит лапу, но продолжаешь красться. Надеешься на что-то. Аттракцион для настоящих ценителей.

Мышь? Что ж, зато честно.

– И планирую продолжить покушаться на это лакомство, – заверила она. Ну и пусть все вокруг считают, что она не дружит с головой. Девушка и сама не была уверена в обратном.

– Бестолковая мышь. – Он ловко, прежде чем Марори успела увернуться, схватил ее за подбородок, заставил смотреть на себя. В темноте капюшона ртутные огни вспыхнули ярче, обозначились белоснежные клыки. – Может, пора перестать корчить из себя жертву?

Его резко изменившийся тон заставил широко распахнуть глаза. Пальцы держали жестко – не шелохнуться. Под ними по коже расползался лед.

– Жертву?

– С первого дня здесь ты только то и делаешь, что изображаешь из себя брошенного на растерзание удавам кролика. Этакая милая девчушка, безобидная овечка. Марори Милс, пора проснуться. Здесь тебе не Эльхайм, здесь всем насрать на твои невинные глазки, на то, доживешь ты до утра или нет. Это место не примет тебя до тех пор, пока ты сама не захочешь стать его частью. Наивность хороша в малых дозах, но в таком месте наивность может быть смертельной.

– Но я.

Крэйл смахнул контейнер с едой на пол, придвинулся вплотную. Так близко, как будто сейчас задушит.

– Хватит «нокать», – окатил он. – Тебе нужен Дра’Мор? Раз и навсегда реши уже – да или нет. И если нет, то удирай со всех ног, потому что одиночке-простокровке здесь не выжить.

– А если нужен?

– Тогда пора научиться кусаться и давать сдачи. Потому что кроме прочего, кому-то ты очень нужна мертвой.

Он отпустил ее, спрыгнул на пол. И хоп! – снова перевоплотился в горбатое страшилище. И заковылял прочь, по пути наткнувшись на инкуба. Тот нес еще один пакетик с соком, который тут же вручил Марори.

– Вообще он правильно сказал, – неожиданно согласился Эашу.

– А ты подслушивал.

– Эй, цыпочка, никто здесь не рискнет остаться с голодным Шаэдисом наедине, в том числе ребята, у которых мяса на костях побольше, чем у тебя. Если бы он тебя укусил – была бы жопа, поверь мне.

– Похоже, одного «нет» ему достаточно.

Эашу с сомнением вскинул бровь, потом погладил ее по голове.

– Будь хорошей девочкой – и станешь моей девочкой.

– Одной из свиты?

Инкуб делано надулся.

– Никакая это не свита, цыпочка, это все – часть моего статуса. – Он сделал взмах рукой, повторяя свой привычный фокус – и вручил собеседнице розу. Пройдет пара минут – и от благоухающего цветка останется лишь призрачная дымка, но зато эффектно, ничего не скажешь. – Я должен поддерживать имидж, а все это стоит некоторых материальных затрат.

– Как будто тебя из-под палки заставляют.

Эашу как-то странно посмотрел на нее, и на краткий миг стал совершенно и безоговорочно серьезным. Но тут же звонко чмокнул воздух около ее носа. Марори фыркнула.

– Ты очень бестолковая цыпочка, и с этим нужно что-то делать. Полагаю, половая зрелость пойдет тебе на пользу. И вообще – пора нам обсудить.

Марори сбежала раньше, чем он перешел к щекотливому вопросу.

Троекратный бой колокола оповестил начало третьей пары.