Простокровка из Дра'мора

Глава девятая

– Заявка на инициацию.

Едва зайдя в учебную аудиторию, Марори первым делом направилась к Аситаро и передала ему заполненный бланк. Перед этим она полчаса просидела в канцелярии, перевела три бланка, пока правильно заполнила все поля. Но самым тяжелым оказалось поставить пустяшную галочку в строке о том, что она осознает ответственность за собственную жизнь и здоровье.

Медуза в канцелярии посмотрела на нее из-под спущенных на кончик носа очков и прогундосила, что от нее требуется разрешение родителей. На что Марори предложила проверить дату ее рождения.

– Семнадцать, сегодня, – сухо констатировала медуза, сняла с бланка копию и заверила оба экземпляра печатью.

Семнадцатилетие.

Марори любила отмечать дни рождения. Пока отец был жив, он всегда угождал своей «маленькой девочке» каким-то сюрпризом. То иллюминацию прикрутит, то устроит вылазку в парк аттракционов, а то и вовсе организует поездку за город. После его смерти праздники стали более спокойными и обыденными. Мать любила наготавливать пир на весь мир и созывать всех на караоке. Тогда Марори частенько казалось, что мать просто забывает, что дочь выросла из всего этого. Сегодняшний день показал, что она готова многое отдать, лишь бы получить хоть час того уютного домашнего тепла. Вот уж правду говорят: чтобы узнать ценность чего-то, нужно безвозвратно это потерять.

Утром она несколько раз проверила почту, надеясь найти хотя бы сухое поздравление хоть от кого-нибудь.

И – ничего.

Пришлось устраивать праздник себе самой – написать маркером на зеркале «Не кашляй, Мар!» и пририсовать ниже хохочущий смайлик. Если ее везения хватит, чтобы выйти из Хаоса живой и не с пустыми руками, – это будет лучший подарок. Остальное ерунда, если мыслить в глобальных масштабах.

Косу она действительно запихнула под кровать, но утром пришлось перебороть себя и достать ее. Для инициации ей нужно настоящее оружие, не заколдованное на смертельный урон. Это одно из главных условий. А ничего другого у Марори не было. И именно с «подарком» ей предстоит поднатореть, чтобы в назначенное время по глупости не отхватить себе ногу или руку.

Странное дело, но в этот раз ничего не произошло. Совсем. Глаз по-прежнему пялился на новую хозяйку и ронял кровавые слезы, но никакого помутнения рассудка не произошло. Девушка перевела дух и понеслась на занятия.

Аситаро нарочито дотошно вычитал каждую строчку, потом спросил, есть ли у нее оружие. Как будто не видел внушительных размеров косу в ее руках. Она ответила коротким: «Есть», ничего не уточняя.

– Ты же не умеешь с ней обращаться, – он скрестил руки на груди, глядя на нее будто на грязь, которую никак не обойти и в которой придется испачкаться. – Тебе самой не смешно?

– Нет, – спокойно ответила она и улыбнулась. Марори давно заметил, что ее подчеркнутая беззаботность, пусть и показная, выводят Аситаро из себя.

Ну вот, так и есть. Он поджал губы, прищурился.

– Отнесу твою заявку Магистру, простокровка. Надеюсь, скоро ты избавишь нас от своего существования.

– Я больше не простокровка, – парировала она, продолжая улыбаться. – Ты болтаешься в хвосте жизни, где-то в районе ее задницы, и ничего дальше своего носа не видишь.

Получилось на удивление естественно, хоть накануне она долго тренировалась перед зеркалом, как и что говорить темному эльфу, если вздумает ее заедать: убийственно пренебрежительно и легко. Марори твердо решила больше не позволять Аситаро портить себе жизнь. Теперь она одна из них, и ему придется смириться с этим.

Эашу бесшумно подкрался сзади, повесился девушке на плечо.

– Моя цыпочка теперь проклятокровная, – промурчал он. – И вон, с какой большой твердой штукой, ушастый. Не спорь с ней, а то накостыляет так, что мамочка не узнает.

Аситаро распалился, это было видно по вздувшейся на его шее бешено пульсирующей вене. Марори выдержала эту безмолвную лавину ненависти.

– Если у тебя больше нет вопросов, я вернусь на свое место, – сказала она, радуясь присутствию Эашу. Все-таки Аситаро остерегался проявлять к ней открытую враждебность рядом с сокурсниками.

– Вопросов нет, есть пожелание – чтоб ты сдохла и перестала портить вокруг меня воздух.

Марори пожала плечами. Слова задевали ее, пугали, шокировали, но она держалась. Было не по себе слышать открытое пожелание смерти, но и к этому, если понадобиться, она привыкнет.

– Ты стала еще вкуснее пахнуть с тех пор, как стала моей подружкой, – сладко улыбаясь, сообщил инкуб. – Ставки на нас растут каждый день.

Она заставила себя улыбнуться.

– Цыпочка, ты же понимаешь, что с таким выражением лица обо мне будут думать всякую ерунду? – Он чуть отвел в сторону волосы от ее уха и прошептал претензию куда-то в ямку между шеей и плечом. – Не хочу, чтобы все думали, будто я держу тебя в черном теле.

– Прости, мне немного. не до того.

– Ты в доле, цыпочка, – напомнил он, все крепче и крепче притягивая Марори к себе, – поэтому не воображай себе, что стараться буду я один.

Девушка виновато, но честно призналась, что иногда просто забывает об их договоре.

– Ты рискуешь остаться без подружки еще до того, как твой. наш тотализатор начнет приносить доход, – нервно пошутила она.

– Ты об инициации? – Инкуб отмахнулся, будто речь шла о чистке зубов. – Моя цыпочка полна сюрпризов, и, если ей немножко помочь, – она горы свернет.

И подмигнул змеиным глазом.

Марори моргнула. Это что за намеки?

– Эашу, это твой подарок? – в лоб, чтобы не мучиться догадками, спросила она. Инкуб с отвращением покосился на косу. С очень неподдельным отвращением.

– Обычно я дарю своим девочкам цветы, конфеты и игрушки, – сказал он.

– Обычно, но. – не унималась она.

– Ты точно хочешь услышать, что я дарю в пикантных случаях? Цыпочка, ты мне нравишься, но подначивать и заставлять тебя краснеть куда веселее, чем просто трахнуть. Ты такая прикольная, когда смущенная и бешеная одновременно. Так что, – он чмокнул воздух около кончика ее носа, – только цветы и конфеты.

Значит, не он.

После занятий ее задержал Аситаро. Сквозь зубы процедил, что ее заявка подписана, и назвал дату, когда ей необходимо явиться в Зал двенадцати. Больше ничего не сказал, но Марори заблаговременно выудила из интернета, книг и Нима всю необходимую информацию. Для допуска кандидату на испытание необходимо иметь при себе оружие, комплект формы для полевых практических занятий и специальный фиал с собственной кровью для привязки фэлфаэра. Фиал можно купить у студентов Пятого круга – дешевле, чем в магазине.

Темный эльф сделал пару организационных объявлений и первым покинул зал. Когда засобирались остальные, Марори набрала в легкие побольше воздуха и, наконец, отважилась совершить задуманное.

– Эй. – позвала она топающих к двери однокурсников.

Слова остались без внимания. Эашу доставал Дагана каким-то разговором, гаст как всегда был себе на уме, а Кулгард и раньше головы в ее сторону не поворачивал.

– Мужчины! – громко и четко позвала она.

Сработало. Все четверо оглянулись, привлеченные ее голосом.

– Девушка просит вашей помощи. Я тут всем как кость в горле, знаю, но одной мне ни за что не справиться на инициации. Мне очень страшно и стыдно за этот страх, но даже если мне на роду написано погибнуть – я хоть постараюсь подергаться перед смертью.

Удивительное дело – проклятая кровь. Нужна всего пара ее капель, чтобы перестать прятать голову в песок, перестать подставлять шею под тумаки и набраться смелости сказать, что ей нужна помощь.

Первым, кто хоть как-то отреагировал на просьбу о помощи, оказался. Кулгард. Он молча вернулся, повертел в руках ее косу. Выглядел при этом сосредоточенным.

– С такими цацками Ниваль лучше меня умеет обращаться, – изрек он.

Марори упала духом. Первый отказ, за которым наверняка последуют другие. Она ожидала чего-то подобного, морально готовилась быть посланной по известному направлению, но все равно было обидно.

– Могу помочь с защитой, – задумчиво разглядывая ее всю, предложил Кулгард. – При условии, что ты подкачаешься, а то на тебя смотреть страшно – кожа и кости. Техника без мышцы – ничто. Тебя и кролик одолеет. Я могу кое с кем перетереть, раздобыть парочку крепких зелий для. ускорения процесса. Но выкладываться придется на двести процентов.

От удивления Марори даже рот раскрыла. Видок, наверное, тот еще, потому что даже у вечно угрюмого демона уголки рта поползли вверх. Она не успела опомниться, когда рядом оказался Ниваль.

– Шикарная игрушка, – сказал он, с нежностью поглаживая древко косы. И расплылся в улыбке, будто любовался обнаженной натурой. – Вещь с характером. – Потом снова нацепил скучающую мину и посмотрел на Марори. – Не уверен, что сможешь ее подчинить.

– Я смогла, – торопливо ответила она, – то есть, думаю, что смогла.

– Ладно, позанимаюсь с тобой, – согласился он, при этом излучая обреченность, будто его принудили под лезвием гильотины. – Но с двумя условиями.

– С какими?

– Не ныть, не просить поблажек, пахать. И рассказать мне, где ты раздобыла это совершенство.

– Договорились, – не раздумывая, согласилась она. Следом отозвался Даган.

– Я тут подумал, что так привык видеть твою обреченную мордочку на занятиях, что ради этого готов показать тебе парочку фирменных приемов. А то, знаешь, не люблю, когда что-то часто меняется.

Эашу как обычно змеем просочился к ней, обвил своими загребущими руками и водрузил голову на плечо.

– А после того, как эти чурбаны тебя измотают, я с радостью сделаю моей цыпочке массаж с благовониями и помогу расслабиться самими естественными способами.

Марори рассмеялась и в шутку щелкнула его по носу. Теперь-то она знала, что за его угрозами ничего не лежит, и эти ужимки – всего лишь часть роли. Хотя мысль о массаже оказалась на удивление приятной.

Эашу фыркнул, как обиженный кот.

Сами того не зная, они сделали ей лучший подарок ко дню рождения.

Следующая неделя пролетела, как один миг. Точнее сказать, она зациклилась на подготовке, как в автоматизированном процессе: учеба, тренировки с Кулгардом, который сперва учил ее двигаться и уходить от атак, а потом истязал на силовых тренажерах в спортивном зале, в котором вечно яблоку негде было упасть от количества студентов. Заодно она раззнакомилась с доброй половиной из них. Кулгард в среде «качков» был авторитетом, с ним советовались, к его мнению прислушивались. Таким образом, Марори получила не только хорошего неумолимого тренера, но и статус «под опекой Кула», что оградило ее от большей части нападок. Кроме того она незаметно для себя завязала приятельские отношения с другими студентами, потому что, как сказал один из них: ничто так не сближает, как протеиновый коктейль и понимание, что слова «доползти до комнаты после тренировки ног» – никакая не шутка.

– Спасибо, что не поставил на мне крест, – сказала своему рогатому тренеру Марори после очередной тренировки. – Если бы не ты.

Кулгард перебил ее.

– Штанга – великая сила, – изрек он. – А ты не ноешь. Величайшая похвала от него.

– Кстати, вот. – Он потихоньку протянул ей небольшую, размером с мизинец, стеклянную бутылочку, больше похожую на пробирку для сбора крови из ассортимента Ирри Данва. Судя по взгляду, это не то, что следует светить для непосвященных глаз. Ничего не понимая, Марори схватила бутылочку и быстро спрятала в боковой карман спортивной сумки.

– Пара капель утром в чай или в то, что ты там пьешь по утрам. Пара капель, – выразительно повторил Кулгард.

– Что это?

– Небольшое подспорье, чтобы ты стала сильнее.

– Типа. допинга?

Кулгард поморщился так, словно ему под нос сунули кучу экскрементов.

– Это то, что некоторые считают залогом силы проклятокровных. Только концентрированное и синтезированное. Секретная разработка. Впрочем, можешь не пить, – он пожал плечами, – тебе виднее, готова ли ты немного. схитрить ради достижения цели.

– Готова, – твердо сказал она и, поддавшись порыву, крепко обняла Кулгарда. – Спасибо. В ответ он хмыкнул, похлопал ее по спине и выпроводил к ее следующему «учителю».

После тренировок с Кулом приходил черед Ниваля. С гастом все было гораздо сложнее. Про таких говорят: талант к педагогике отсох на корню. Точнее, его не было даже в зачаточном состоянии. Однако Марори приспособилась. Потому что выхода не было. Ниваль не любил объяснять, как и что делать, он действовал по принципу: «Смотри, как делаю я, запоминай и повторяй». И она повторяла. Заодно научилась быть внимательной к самым мелким деталям.

– Оружие не любит аморфности, – любил говорить гаст. – Есть азы, которые нужно знать, чтобы двигаться дальше. Без этого хана. Но потом, когда они отточены и выучены, начинается ковка собственного стиля. Даже в точности повторяя за мной, ты все равно делаешь по-своему. Если будешь бездумно копировать – не научишься чувствовать бой. Это тебе не ядологию зубрить, – прищелкнул он языком.

Последним был Даган, который при близком знакомстве оказался любителем хорошо поесть и пообсуждать компьютерные игры. Ради такого дела Марори даже договорилась с кухарками, чтобы те, в обмен на помощь с мытьем посуды, допускали ее до плиты. Пригодились материнские уроки домашней выпечки, которым девушка раньше не видела места в своей жизни. Однако запеченный в острую сдобу цельный кусок мяса показал, что известная поговорка верна и в отношении дьяволов. Даган, распробовав угощения, не уставал нахваливать в ней стряпуху. В конце концов, Марори пришлось заставлять его сначала отзаниматься с ней положенное время и только потом со спокойной совестью трескать угощения. А еще они нашли много компьютерных игр, которые были обоими одинаково любимы.

– Ты серьезно прошла «Проклятого» на хардкоре?! – удивлялся он. – А кем играла? Какой билд? Черт, я с Серыми сестрами ни хрена сделать не могу, выносят меня с двух ударов.

Кончилось тем, что дьявол стребовал с Марори приход в гости и наглядную демонстрацию.

– После инициации, – добавил он и дал ей символическую пацанскую затрещину. – Так что попробуй только облажаться.

А в середине второй недели, перед самым началом занятий, Аситаро сообщил, что в Дра’Мор снова проникли небеснорожденные «засранцы» и что Крэйлу крепко досталось. Почему именно ему, темный эльф не уточнял, но, судя по отсутствию удивления на лицах остальных, им-то причина была хорошо известна. И хоть отношения с однокурсниками наладились, Марори не стала рисковать и лезть с расспросами.

Сразу после этого инцидента Дра’Мор наводнили дознаватели и члены следственной комиссии от небеснорожденных. И те, и другие всюду совали свои носы, прямо с пар или в вечернее время вызывали студентов на допросы и пытались уличить во лжи. Марори ходила сама не своя. Она совсем иначе взглянула на события двухнедельной давности. Кстати пришлись и слова Эашу о том, что она не осознает всех последствий.

И девушка не нашла ничего лучше (или глупее?) чем во всем признаться. Для начала – своим однокурсникам. Неправильно замалчивать свою вину, когда остальных дра’морцев изводят почем зря.

– Я должна была сказать, но испугалась, что меня исключат. Вот.

По идее, признание всегда приносит облегчение, но стало только хуже.

– Я ее прикрыл, – со спокойствием удава заявил Эашу, хотя в своей истории Марори о его присутствии намеренно не упомянула. – Потому что посчитал это правильным. И до сих пор так считаю. Не факт вообще, что это те же самые парни. У Крэйла есть куда более серьезные проблемы, чем студенты с обостренным чувством мести.

Никто от нее не отвернулся, а Даган вообще признался, что постоянно теряет свой пропуск, и, если бы не его высокая успеваемость, – его бы давно выперли. Марори же решила, что пора, наконец, отыскать неуловимого шанатара и выяснить, что с ним случилось, чтобы успокоить совесть.

Оставалось одно «но»: как поймать Крэйла, если он даже из лазарета исчез? Судя по словам темного эльфа, шанатара туда доставили еле живого, буквально на руках принесли, потому что идти самостоятельно он не мог.

И она не придумала ничего лучше, чем пойти к нему самой, буквально сесть под дверь его комнаты и ждать, пока он не объявится. Еще и записку под дверь подкинуть, мол, хочу заключить с тобой договор на душу. Чистейшая профанация, конечно, но ничего лучше не придумалось.

Измученная после тренировок и прогулки с Кусакой, который по-прежнему не желал ее слушаться, Марори едва доползла до комнаты, которая значилась за студентом Крэйлом Шаэдисом. Заранее подготовленная записка скользнула под дверь, сама девушка с учебником уселась на пол.

Час спустя, когда стрелки на часах показывали четверть после полуночи, за дверью раздалась какая-то возня. Достаточно отчетливая, чтобы Марори сморгнула сонливость и, что есть силы, забарабанила в дверь.

– Нам нужно поговорить! – громко и внятно прокричала она. – Я буду надоедать тебе всю ночь, если придется. Нам почему-то нельзя быть рядом, и я хочу знать почему. Я знаю, тебе что-то известно! Возможно, мы можем.

Дверь так резко распахнулась, что Марори буквально кубарем вкатилась в комнату. В ноздри ударил приторный горький запах. Всюду на полу виднелись уродливые темные пятна, в одно из которых она как раз угодила рукой – влажное, вязкое, не разглядеть в полумраке, что оно такое. Девушка медленно поднялась с колен, повернулась – и заткнула руками крик.

Она видела не лицо – маску, изготовленную из черепа какой-то длинноносой птицы. Кость пожелтела от старости, пошла трещинами, из темных глазниц неправильной формы на Марори смотрели ртутного цвета глаза. Из-под рванья одежды шанатара свисали грязные бинты. Сгорбленная фигура медленно шла на нее.

– Хочешь знать, почему мы такая гремучая смесь? – прохрипел он.

Девушка сразу пожалела, что опрометчиво решила, будто сможет взять его нахрапом. Но отступать уже некуда: дверь захлопнулась, а единственное в комнате окно намертво заколочено досками.

– Да. И я хочу знать, что с тобой. случилось.

– Зачем?

– Возможно, я. Может быть… – Она так и не нашла сил признаться. Он продолжал напирать.

Кончилось тем, что она спиной уперлась в стену. Путь назад заказан, теперь стоять насмерть.

– Вынюхиваешь? Ненавижу тех, кто вынюхивает. Они обычно плохо кончают.

Он сказал это тихо-тихо, но Марори почудилась неприкрытая угроза. Светлые всемогущие, какого лешего ее дернуло лезть на рожон? О чем она только думала?!

– Что с тобой случилось? – в лоб повторила она. Как загнанная в угол мышь, которая от безысходности кидается прямо в морду кота, надеясь шокировать и выиграть шанс на побег.

Марори мало что видела за маской, но могла биться об заклад, что собеседник хищно оскалился.

– Пришла сунуть нос не в свое дело?

– Да, потому что те светлокровные попали в Дра’Мор по моему пропуску. Скорее всего. Его у меня украли, а потом подбросили под дверь. Тогда я никому об этом не рассказала – испугалась, что меня исключат. Если бы знала, что из-за моего вранья пострадают другие, я бы никогда. – Она осеклась, вспомнила разговор с инкубом и как умоляла его подтвердить ее оправдание на случай, если делу с пропуском дадут ходу. – Эашу предупреждал, что мое вранье может кому-то дорого стоит. Я струсила. И теперь мне очень стыдно.

Совершенно никудышное оправдание. Стоило увидеть его обшарпанную фигуру, услышать каркающий голос – и весь ужас собственной промашки с громким треском обрушился ей на голову.

– Если я скажу, что ты тут ни при чем? Что ты слишком много мнишь о себе. Ты обычная сопливая девчонка-заучка. – Теперь он откровенно издевался. – Простокровные даже оправдания стоящего придумать не в состоянии.

– Я больше не простокровка! – выпалила она. Уставилась в обожженные глаза за костяными глазницами маски и твердо заявила: – Ты бы знал это, если б хоть иногда интересовался происходящим вокруг тебя.

– Меня не интересуют занятия, не интересует твоя жизнь. Только то, что вот здесь.

Он рванулся к ней. Стремительно, молниеносно. Просто на секунду как будто выпал из реальности, растворился – и вдруг возник прямо перед ней. Сухая забинтованная рука в ошметках драной одежды хватанула ее за шею, упала ниже. В грудь просочился холод. Марори попыталась вздохнуть – и не смогла. Хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, а шанатар будто забирался ей под кожу – туда, где бешено колотилось сердце.

– Если бы ты только могла.

На миг в его голосе проскользнуло что-то настолько обреченно-грустное, что Марори, сама того не понимаю, заплакала. Слезы просто покатились по щекам, как будто в ее мозгу перегорел какой-то контролирующий эмоции предохранитель. Она медленно, подчиняясь внутреннему импульсу, подняла руку – и одним резким движением сорвала маску с его треклятого лица.

Крэйл зашипел, как ошпаренный святой водой призрак, отпрянул, глядя на нее с убийственной ненавистью.

Он выглядел как изможденный старец. На сухом лице даже морщин не было – так плотно обтянула череп бледная прозрачная кожа. Тонкие истрескавшиеся губы кривились в хищном оскале, а немощная шея норовила вот-вот надломиться. Шанатар казался игрушкой, которую ничего не стоит сломать. Удивительно, как он до сих пор передвигается – и ведь довольно быстро, в чем она только что убедилась. Если бы не яркие, полные злобы ртутные глаза, она бы приняла его за восставшего из могилы мертвеца.

– Довольна? – прошипел он. Маска-череп валялась у его ног, и Крэйл, кряхтя и ругаясь, нагнулся, чтобы ее поднять. Но возвращать ее на место не спешил, будто предлагал незваной гостье насладиться плодами своего любопытства.

Марори вспомнила разговор на собрании Хранителей. Кажется, они говорили о том, что молодого Шаэдиса отлучили от живой крови. И теперь он умирал. Медленно и мучительно. Девушка своими глазами увидела, каково это – быть живым мертвецом.

– Крэйл. Мне так. жаль.

– Это не твое дело. Я сказал, что свой шанс ты уже упустила, так что убирайся!

Крэйл схватил ее за руку, поволок к двери и бесцеремонно вытолкал вон.

– Если вздумаешь прийти сюда еще раз – я нарушу запрет, – прокаркал он и, как голодный пес, обнажил острые идеально-белые клыки.

Дверь с грохотом захлопнулась.