Противостояние лучших

Верхом на пантере

— Вы хотите сказать, что нисколько не сочувствуете жертве?

— Как я уже объяснил раньше, я не могу обсуждать дело, которое расследую, — заявил Пол Мадриани.

— Ну, в таком случае будем рассуждать гипотетически, — сказала Александра Купер и наградила его ослепительной улыбкой. — Я только что попыталась убедить вас поговорить со мной про крупное дело, которое вы расследуете в Лос-Анджелесе. Дать нам, местным, кое-какие наводки. И я хочу знать, почему вы так злобно настроены по отношению к погибшей женщине.

— Дело вовсе не в том, что я не испытываю сострадания. Это совсем не в моем духе, — начал оправдываться Пол.

Купер проигнорировала его слова.

— Почему такое огромное количество юристов не испытывают сострадания к жертвам-женщинам? — вздохнула она. — В вашей картине мира она была женщиной, добившейся успеха в профессии, в которой доминируют мужчины. Или, возможно, она представляется вам социально нежелательным элементом — может быть, вы считаете ее паразитом?

— Ну, это вы слишком! — запротестовал Мадриани, который терпеть не мог подвергаться перекрестному допросу, а разговаривая с Александрой Купер, чувствовал себя свидетелем, вызванным в суд.

— Но вы согласны с данной оценкой, не так ли? Вам нравится винить жертву. — Его коллега знала, что застала его врасплох и решила надавить еще больше.

Адвокат Пол Мадриани понимал, что совершит ошибку, если позволит ей заговорить о деле, которое в настоящий момент рассматривалось в суде в Лос-Анджелесе. Это было все равно что наступить на мину, зная, что она неминуемо взорвется, и он попытался придумать способ отвлечь Александру.

— Скажем так, присяжные вряд ли отнесутся к деятельности вашей гипотетической жертвы как к священному призванию. Мы можем согласиться с такой постановкой вопроса? Это будет честно?

— Гипотетическая жертва возглавляла высококлассное рекламное агентство, Пол, — причем подняла его из ничего сама, с помощью собственных мозгов и характера.

— Она подняла такое количество мужских членов, что и не сосчитать, Алекс. Вот в этом можно не сомневаться, — возразил Пол. — Кроме того, она владела агентством эскортных услуг, которое находилось в ее офисе на Парк-авеню.

По рядам зрителей пробежали смешки, однако Алекс Купер сохраняла серьезность, а ее глаза, превратившиеся в две узкие щелочки, точно лазеры, нацелились на адамово яблоко Мадриани. Для Купер, тридцативосьмилетнего прокурора, главы отдела по борьбе с преступлениями на сексуальной почве Нью-Йорка, это были всего лишь слова.

— Значит, вы считаете, что она заслужила смерть? — уточнила Александра.

— Как я уже говорил, вполне возможно, что эту женщину убил кто-то из подонков, с которым она встретилась, продавая сексуальные услуги, и ее гибель не имеет никакого отношения к гипотетической деловой стратегии моего клиента.

— У нас вопрос из зала. — Председатель суда попытался прервать их перепалку при помощи простого метода «вопрос-ответ».

— Вы хотите сказать, — продолжала Купер, которая еще не была готова прекратить сражение, — что женщина, которая управляла законной частью своего бизнеса, возможно, гораздо более жестко, чем ее конкуренты-мужчины, заслуженно стала жертвой сексуального насилия, а потом была забита дубинкой…

— Я этого не говорил.

— Она заслужила свою смерть, верно? Так считают молодые юристы, находящиеся в этом зале?

Купер и Мадриани выступали друг против друга на заседании Ассоциации адвокатов Нью-Йорка, обсуждая тактику ведения в суде дел, касающихся тяжких преступлений. Сегодня в качестве примера речь шла о женщине, которая одновременно занималась законным и противозаконным бизнесом и стала жертвой жестокого сексуального насилия в своем офисе на Манхэттене. Пол в роли адвоката представлял гипотетического обвиняемого — конкурента жертвы — и утверждал, что у погибшей в ее «второй» карьере имелось огромное количество врагов из числа сомнительных личностей, которые вполне могли ее убить. Иными словами, он бросал на жертву тень, чтобы создать ситуацию, когда у присяжных возникнет сомнение в виновности его клиента. Однако Александра всячески ему мешала. Мадриани согласился принять участие в дебатах несколько месяцев назад, задолго до того, как был назначен суд по очень похожему делу — Народ против Мустаффы, — запретному для данной дискуссии, поскольку оно находилось в процессе разбирательства, хотя Купер изо всех сил на него намекала. Пол взял выходные на конец недели, чтобы полететь в Нью-Йорк, и уже начал об этом жалеть.

— Так выглядит ваша жалкая попытка оправдать своего клиента? — спросила Александра, прежде чем он успел ответить на ее предыдущий вопрос.

— Я ничего подобного не имел в виду, — вновь возразил адвокат.

— В таком случае, возможно, вам стоит объяснить свою позицию, — заявила Купер.

— Пол Мадриани не должен ничего объяснять, — вмешался председатель. — Он показал себя настоящим мастером в зале суда. На самом деле, Алекс, поскольку у нас уже почти закончилось время, я предлагаю вам пригласить нашего почетного гостя в бар и выпить с ним по стаканчику чего-нибудь крепкого. Насколько мне известно, вы регулярно так поступаете во время совещания присяжных.

— Ничего личного, Алекс, — добавил Пол. — Мои доводы не имеют никакого отношения к полу жертвы.

Однако Александра привыкла, что последнее слово всегда остается за нею. Она попыталась еще что-то сказать, но увидела, что кое-кто из слушателей уже закрыл блокноты в надежде, что им повезет и они будут представлены двум знаменитым юристам.

Впрочем, Мадриани не обратил на них никакого внимания.

— Я только хотел показать, что жертва в данной ситуации до некоторой степени не вызывает сочувствия, — объяснил он своему оппоненту.

— Правда? Вы считаете, что человек заслуживает такой страшной смерти? — накинулась на него прокурор. — Вы бы лучше чувствовали себя, если бы речь шла о мужчине, которого лишили гениталий?

— Нет! — возмутился Пол. — Хотя, возможно…

В зале раздался смех. Наконец Мадриани начал понимать, о чем говорила Алекс. Она улыбнулась. Опытный прокурор бросила на стол карту, обозначавшую половую принадлежность, показав ему, как это делается.

— Мисс Купер, могу я задать вам вопрос? — сменил тему адвокат.

— Разумеется, — ответила Алекс.

— Насколько я понял, вы здесь не на специальном задании окружного прокурора Лос-Анджелеса, которое выполняете под прикрытием, я ведь не ошибся?

Юристы, собравшиеся в зале, снова дружно рассмеялись.

Александра же только улыбнулась:

— Туше́! Я пыталась сбить вас с толку, Пол, но вы не поддались. Лучше встретиться с вами здесь, чем в зале суда. И спасибо, что согласились принять участие в дебатах.

Юристы потянулись к подиуму, установленному в передней части зала, а Пол наклонился к оппонентке, которая убирала свои бумаги в папку:

— Бар в отеле, в три часа?

— Нет, — отозвалась Александра.

— Перестаньте капризничать!

— Просто я стараюсь вести себя как хорошая хозяйка, Пол. Отшейте своих приспешников, и я отвезу вас в самый лучший бар на Манхэттене. Кроме того, там подают отличные бифштексы, учитывая тот факт, что вы любите мясо с кровью.

Мадриани улыбнулся и кивнул, принимая приглашение.

— Я зарезервировала столик на семь часов в «Патруне», в нескольких кварталах отсюда. Давайте встретимся в вестибюле вашего отеля и прогуляемся туда пешком, — предложила мисс Купер.

Алекс узнала адвоката, вырвавшегося вперед и вставшего перед местом Пола за столом. Он четыре или пять лет работал в Ассоциации юридической помощи неимущим.

— Мистер Мадриани, — начал он, представившись и протягивая руку. — Не для протокола. Я бы хотел знать, как вы собираетесь разобраться со сложностями, возникшими во время процесса по делу Мустаффы. Меня ждет нечто похожее осенью.

— В каком смысле? — не понял Пол.

— Ну, понимаете… жертва в вашем деле… Карла Спинова.

Адвокат бросил взгляд на Купер, как будто хотел сказать: «Это вы виноваты».

Все, кто смотрел телевизор и новости, знали, что Спинова принадлежала к числу международных папарацци.

— Жертва выведывала секреты других людей и использовала камеру. Она копалась в их грязном белье и таким способом зарабатывала себе на жизнь, что является довольно вызывающим делом — по меньшей мере, — продолжал коллега Пола. — Хороший адвокат просто обязан использовать данный факт против доводов прокурора. Вы со мной согласны?

— Неужели? — вмешалась Алекс, победив более разумное решение уйти и не участвовать в дискуссии. — Судя по заключению патологоанатома, если я ничего не перепутала, вагина Спиновой разрезана в четырех местах оружием с острыми зазубренными краями.

— Давайте будем придерживаться гипотетической ситуации, — сказал Мадриани. — Я стою перед судьей в Лос-Анджелесе, который скорее обвинит меня в нарушении подписки о неразглашении информации, чем решится анализировать мои комментарии в газете.

— В любом случае, — не сдавалась Александра, — женщина, которая жила на грани нарушения закона, мертва, а вы представляете убийцу.

— Если бы существовала глобальная иерархия тех, кто вмешивается в частную жизнь людей, да еще и снимает все на камеру, имя Карлы Спиновой стояло бы в этом списке не ниже второго или даже первого места, — проговорил Мадриани, опустив голову так, чтобы его услышали только Алекс и молодой юрист. — Потенциальных подозреваемых вполне хватает — тех, кто имел на нее огромный зуб. И уродов, которые могли ее убить.

— Значит, вы и вправду вините жертву в том, что с нею произошло, и это все отвлекающий маневр? — уточнил его собеседник.

Пол кивнул, поблагодарил молодого адвоката за вопросы и повернулся к Алекс:

— Я готов к коктейлю. Идемте скорее, иначе я вляпаюсь в какие-нибудь неприятности, обсуждая дело Мустаффы.

— Вы их заслужили. Если б я была прокурором в вашем деле, Пол, я бы использовала фотографии вскрытия и попробовала прижать вашего клиента, — заявила Купер.

Ибид Мустаффа действительно являлся клиентом Мадриани, и опытный адвокат считал, что Бог, возможно, будет на их стороне. Требовалось только справиться с тысячей или около того прокуроров из офиса окружного прокурора Лос-Анджелеса. Полу повезло, что ему не нужно было иметь дело с Александрой Купер. По дороге к двери знаменитый адвокат поздоровался с несколькими знакомыми и ответил на пару вопросов о стратегии, которую следует применять во время судебного разбирательства. Последним прозвучал вопрос молодой женщины, спросившей, нет ли вакансий в его фирме в Южной Калифорнии. Мадриани рассмеялся и отмахнулся от нее, сказав:

— Попробуйте задать тот же вопрос через год.

Купер ждала его возле выхода, но, прежде чем Пол добрался до нее, его перехватил мужчина, сидевший на последнем ряду в зале:

— Прошу меня простить, мистер Мадриани, но не считаете ли вы, что смерть жертвы имеет какое-то отношение к ее недавней поездке в Северную Африку? — В голосе этого человека слышался легкий британский акцент, как будто он учился в Великобритании, но родился где-то в другом месте. Мужчина был одет в белый льняной костюм и держал в руке панаму, словно персонаж фильма «Касабланка», которого играл Богарт, — в общем, был похож на героя 1940-х годов. И жертва, о которой он говорил, не имела никакого отношения к гипотетической женщине, чью смерть только что обсуждали на импровизированном суде.

— Я уверен, вы слышали мои слова о том, что я не намерен обсуждать здесь дело Мустаффы, — отозвался Пол.

Мадриани знал о поездке Карлы Спиновой в Африку — более того, он и его команда проверили все детали этой поездки и пришли к выводу, что она никак не связана с ее гибелью.

— Но вам ведь известно, что ее убили непосредственно перед тем, как она собиралась туда вернуться, — сказал мужчина и провел рукой по краю шляпы.

— Что вы имеете в виду?

— Что, возможно, это как-то связано с ее убийством.

— У нас нет фактов, подтверждающих ваше предположение, — ответил Мадриани, решив, что обратившийся к нему человек — тоже юрист. — Если только вы знаете что-то, о чем мне неизвестно…

Мужчина пожал плечами и сел в полупустом зале.

У известного адвоката возникло ощущение, будто его шеи коснулись ледяные пальцы, и повернулся к Алекс Купер.

— Я уже с трудом сражаюсь с жаждой, Пол, — сказала та.

— Я вас понял.

— Теперь я знаю, почему вы так великолепны в суде. Надеюсь, я не слишком сильно на вас наезжала, но мне сказали, что программа должна получиться жаркой.

— Ну, жар — это одно, а ад — совсем другое.

Купер рассмеялась.

— Главное, чтобы судья, рассматривающий дело Мустаффы, не получил запись наших дебатов, — заметил ее оппонент.

— Тут вы можете быть спокойны. Если он начнет слишком сильно выступать, я могу связаться с тамошним прокурором округа. Он мой хороший друг, и к тому же я попыталась вынудить вас обороняться. Так что это меньшее, что я могу сделать после того, как воспользовалась своим преимуществом.

Они спустились по эскалатору, вышли на Лексингтон-авеню, и Александра повела Мадриани в роскошный ресторан на Сорок шестой улице.

— Спасибо, — сказал он ей.

— Разумеется, — продолжала она, ухмыльнувшись, — было бы совсем неплохо, если бы я тоже знала, что вы планируете сделать.

— Проклятье, Алекс, вы когда-нибудь отключаетесь от работы?

— Это совершенно не для протокола. После того как в понедельник откроется заседание суда, о вашей стратегии начнут трезвонить все новостные каналы и газеты. Давайте, рассказывайте!

Пол Мадриани был слишком умен, чтобы открывать свои тайны прокурору — к тому же такому умному. Тем более что познакомились они всего несколько часов назад.

— Ибид Мустаффа — водитель такси в западном Лос-Анджелесе. В настоящее время безработный, — начал осторожно рассказывать адвокат. — Карла Спинова — русская эмигрантка, которая фотографировала знаменитостей, нередко полуодетых или в компрометирующих ситуациях. Ее изнасиловали и убили. Такова суть дела.

— Я это знаю, Пол. Вы сейчас выдали мне известную всем информацию, — поджала губы Александра.

Спинова действительно тайно пробиралась в частные владения дворцов и королевских резиденций в Великобритании такое количество раз, что служба безопасности начала думать, будто в ее распоряжении имеется полный набор ключей. Она прославилась тем, что всегда умудрялась сделать нужный ей снимок. До того вечера, когда ей перерезали горло.

— Больше я ничего не могу сказать, Алекс, — развел руками Пол.

— Значит, нам придется делиться воспоминаниями о военных действиях в течение всего роскошного ужина? Я умру от скуки.

— А я рискну, — ответил Мадриани. — Когда я приземлюсь в Лос-Анджелесе, развлечений у меня будет больше чем достаточно.

Метрдотель Стефан тепло поприветствовал Алекс и взял ее кожаную папку, когда она представила ему своего спутника.

— Как обычно, мисс Купер? — спросил он, провожая ее к столику, стоявшему в передней части великолепно отделанного зала.

— Да, только «Дьюара» двойную порцию, день сегодня выдался непростой, — попросила она.

— А для вас, мистер Мадриани?

— Водка с «Мартини», безо льда.

— Разумеется.

Стефан выдал обоим посетителям меню, но они отложили его в сторону и в ожидании коктейлей заговорили о своей личной жизни и об историях из прошлого.

— Ваше здоровье, Пол, — улыбнулась Александра. — Комитет попросил меня еще раз вас поблагодарить за то, что вы согласились принять участие в наших дебатах. Ваше выступление получилось запоминающимся.

— Работать с вами — одно удовольствие. В гипотетической ситуации, естественно. Что вы порекомендуете заказать на ужин?

Прежде чем Алекс успела ответить на его вопрос, над их столом нависла тень. Они одновременно подняли головы и увидели мужчину в белом льняном костюме, того самого, который спрашивал Мадриани о поездке Карлы Спиновой в Африку. В одной руке он держал шляпу, в другой — сумку.

— Прошу прощения, что прервал ваш ужин, но не могли бы вы уделить мне пару минут? — Он смотрел только на Пола. — Извините, что заявился сюда вслед за вами, но это очень важно.

— Может быть, мне отойти в сторонку? — предложила Купер, хотя, когда этот мужчина неожиданно появился в роскошном ресторане, ее интуиция прокурора забила тревогу.

— Нет-нет! — поспешно сказал незнакомец. — Не вставайте.

— Возьмите стул, — предложил ему Мадриани, которого заинтриговала настойчивость этого человека. — Присоединяйтесь к нам.

Мужчина взял стул и уселся за их столик.

— Меня зовут Самир Рашид, — представился он. — Друзья называют Сэмом.

Он протянул каждому из юристов по визитке с эмблемой ООН и крупной надписью ЮНЕСКО. Его имя, адрес и номер телефона стояли внизу, набранные мелким, но жирным шрифтом.

— Чем я могу вам помочь? — спросил Мадриани.

— Возможно, это я смогу вам помочь, — сказал Рашид. — Вы являетесь ведущим адвокатом мистера Ибида Мустаффы?

Мадриани кивнул:

— Да.

— Мне представляется, что я располагаю ценной информацией, которая без малейших сомнений докажет, что ваш клиент не убивал Карлу Спинову.

— Думаю, мне следует оставить вас наедине, — вновь предложила Купер.

— Нет, нет! — опять остановил ее новый знакомый и положил руку на запястье Алекс, как будто хотел таким способом удержать ее. — То, что я собираюсь сказать, не секрет. Вы ведь прокурор здесь, в Нью-Йорке, верно?

— Да, — кивнула Александра.

— В таком случае вы тоже должны выслушать то, что я хочу сказать. Сейчас у меня мало времени, мне нужно успеть на одну встречу. Но вот что я вам скажу: Карла Спинова отправилась в Африку, поскольку рассчитывала сделать там фотографии, которые могли принести ей солидный куш. Однако вместо денег это путешествие принесло ей смерть.

— Продолжайте, — попросил Мадриани.

— Одиннадцатого сентября двенадцатого года консульство Соединенных Штатов в Бенгази подверглось нападению и было сожжено. Посла США и всех американцев убили.

— Да, верно.

Пол прекрасно помнил эту трагическую историю, о которой писали во всех газетах. Шумиха вокруг нее не утихла до сих пор: время от времени по-прежнему выдвигались самые разные серьезные политические обвинения.

— Почти три недели после пожара здание консульства — точнее, его руины — оставалось без охраны, и туда мог войти кто угодно, — продолжал Рашид. — Кроме того, есть информация, что секретные и конфиденциальные документы все это время находились среди мусора и обломков. Из надежного источника мне стало известно, что Спинова полетела в Бенгази, чтобы сфотографировать сгоревшее здание снаружи и изнутри. Там она кое-что нашла — документ, из которого могла состряпать, как вы говорите, сочную историю. Она намеревалась продать ее вместе со сделанными снимками средствам массовой информации. Но не успела, потому что ее убили. И сделал это не ваш клиент.

— Откуда вам все это известно? — спросил Пол.

— Поверьте, у меня действительно очень мало времени, но, может быть, вы согласитесь встретиться со мною сегодня вечером в моем офисе в здании ООН?

— Сегодня суббота, здание ООН закрыто, — вмешалась Алекс.

Ее врожденный скептицизм сражался с деталями жуткой трагедии в Бенгази и с тем фактом, что убийство Карлы Спиновой, возможно, имеет международную подоплеку и не является самым обычным преступлением.

— Я договорюсь, чтобы вас впустили внутрь, — пообещал Самир. — Вы сможете встретиться со мною там в девять часов?

Мадриани улетал в Лос-Анджелес на следующий день утром и вечером после ужина был свободен, а сказать, что его заинтриговал рассказ Рашида, значило не сказать ничего.

— Я буду там, как только мы закончим ужинать, — заявил адвокат.

— А вы, мадам? — повернулся Самир к Александре.

— Я не имею никакого отношения к делу Мустаффы, — ответила та, — и не уверена, что мистер Мадриани захочет, чтобы я…

— Вы общественный прокурор. Час назад во время дискуссии о нашей судебной системе вы блестяще показали, что она имеет недостатки, Алекс. Думаю, это принцип, которому вы следуете, — заметил Пол. — Для вас правосудие превыше всего, верно?

Купер кивнула.

— Тогда прошу вас присутствовать, — продолжил адвокат. — Вы довольно резко высказались в адрес прокуроров, которые не рассматривают оправдывающие свидетельства до того момента, пока не приходит время вынесения приговора.

Алекс колебалась, и Мадриани повторил свое приглашение.

— Хорошо, — сдалась Купер, — я пойду с вами.

Рашид объяснил им, как попасть на подземную парковку здания ООН, достал пропуск туда и протянул его Алекс:

— У вас есть машина? Положите пропуск на приборную доску, и тогда охрана вас не остановит.

Затем он встал и попрощался:

— До встречи.

В девять часов вечера Алекс и Пол обошли здание ООН и направились к монолитной башне, где заседал Секретариат. Не успели они пройти и пятидесяти ярдов, как из теней выступил Самир Рашид и помахал им рукой. Он все еще был в мятом льняном костюме, в котором они видели его днем.

— Надеюсь, у вас не возникло проблем с парковкой? — спросил Рашид.

— Ни малейших, — ответила Александра. — А вы допоздна работаете…

— Ни сна, ни отдыха, — ответил мужчина и провел их к запасному входу в здание. Прежде чем они туда добрались, Самир подозвал сторожа, который открыл дверь и как раз входил внутрь. — Вы не придержите для нас дверь? Спасибо.

Самир убрал ключи в карман и повел их к служебному лифту в задней части здания. Затем он повернулся и улыбнулся своим гостям:

— Нарушаю правила. Я не должен пользоваться служебным лифтом, но этот вход намного ближе к моему кабинету, чем все остальные.

Через две минуты они вошли в его кабинет — просторное угловое помещение на седьмом этаже с большими окнами, выходящими на Ист-Ривер. На столе стояла дощечка с именем хозяина кабинета, а на стене висели его университетский диплом и фотография — Рашид со своей семьей: женой и детьми, которых Пол насчитал целых пять. Двое из них были уже взрослыми.

Самир уселся за стол.

— Прошу вас, присаживайтесь. — Он указал на два стула, стоявшие около стола. — Если только вы не хотите сесть на диван.

— Все в порядке, — ответил Мадриани, которому не терпелось приступить к делу.

Ему хотелось услышать, что знает Рашид и повлияет ли это каким-то образом на дело, которым адвокат занимался. А времени у него было совсем немного.

С точки зрения защиты дело Ибида Мустаффы было довольно сложным. У полиции имелись улики, которые указывали на то, что его такси находилось в районе совершения убийства в ту ночь, когда погибла Спинова. По данным навигатора, автомобиль Мустаффы стоял около места, где нашли тело. Но самым серьезным фактом являлись показания главного свидетеля, и Мадриани еще не решил, как выстроить дальнейшую защиту. Из документов, полученных в полиции, он сделал вывод, что следует ждать осложнений. Существовала вероятность, что в словах свидетеля удастся отыскать некоторые неточности, однако она была мизерной. Доказательство виновности таксиста зависело от показаний этого свидетеля.

— Не желаете ли чего-нибудь выпить? Может, кока-колы или воды? — предложил Самир.

Оба юриста покачали головами.

— В таком случае давайте не будем тратить попусту время, — кивнул их собеседник. — Как я уже говорил вам, Спинова отправилась в Ливию через две недели после нападения на посольство в Бенгази. Но вся история началась раньше. В конце января одиннадцатого года, во время так называемой Арабской весны. Весь Египет был охвачен беспорядками, люди умирали повсюду, в том числе и на центральной площади Каира. Вы наверняка видели фотографии. Одних затоптали верблюды, других застрелили…

Пол и Алекс молча кивнули.

— По большей части все это, включая и пожары, происходило совсем рядом с Каирским музеем. Вам не доводилось там бывать?

— Я была, — сказала Алекс.

— Значит, вы знакомы с экспозицией. В данном случае я имею в виду коллекцию Говарда Картера, сокровища из гробницы Тутанхамона.

— Да, — кивнула Купер.

— Но какое все это имеет отношение к убийству Спиновой? — спросил Пол.

— Потерпите немного, — продолжал Рашид. — Ночью двадцать девятого января одиннадцатого года воры, которые использовали в качестве прикрытия беспорядки и пожары в районе музея, ворвались туда и украли часть коллекции Тутанхамона. А то, что не смогли унести, уничтожили. Среди предметов, которые они забрали, оказалась бесценная золотая статуэтка мальчика-царя, стоящего на спине пантеры, вырезанной из черного дерева. Она стала одной из первых находок Картера, когда он обнаружил гробницу в двадцать втором году.

— Да, это поразительная вещь, — проговорила Алекс.

— Оценить ее в денежном эквиваленте невозможно, она бесценна, — согласился Самир. — Воры уничтожили основание статуэтки, пантеру из черного дерева. Фигурку мальчика просто оторвали и забрали. И у нас имеются все основания считать, что она по-прежнему не найдена.

— Да, но какое это имеет отношение к Спиновой? — снова спросил Пол.

— Я уже подхожу к ответу на ваш вопрос. Когда Карла Спинова отправилась в сожженное консульство в Бенгази, она собиралась сделать снимки и, возможно, написать статью о том, что увидела. Она рассчитывала, что окажется там одной из первых с камерой в руках, и надеялась получить за свой репортаж хорошие деньги. Однако, когда Карла забралась внутрь через одно из разбитых окон, она кое-что нашла, и все изменилось.

— И что же она нашла? — спросила Купер, которую захватил рассказ Рашида.

— Документ, — ответил тот. — Секретный меморандум ЦРУ, касающийся предметов, украденных из музея в Каире.

— Вы это знали, Пол? — повернулась Алекс к адвокату.

Мадриани покачал головой.

— Продолжайте. — Купер уже едва скрывала свое нетерпение.

Пол достал маленький блокнот из кармана пиджака и пристроил его на углу стола, чтобы делать записи.

— В документе, о котором идет речь, как нам сказали, указаны имена воров, включая человека, организовавшего операцию, и перечень всего, что взято в музее, а также того, что уничтожено, — стал рассказывать дальше сотрудник ООН. — Разумеется, работники музея без особого энтузиазма выдали этот список и, по нашим представлениям, он достаточно солидный.

— А какую роль в этой истории играете вы? — спросила Купер.

— Мы являемся отделением ЮНЕСКО, — ответил Рашид. — И представляем Отдел образования, науки и культуры. В частности, мое подразделение следит за выполнением Конвенции по борьбе с незаконным трафиком культурных ценностей. Именно по этой причине у нас вызвал серьезное беспокойство меморандум, который Спинова нашла в консульстве и за которым, судя по всему, охотился ее убийца. Как видите, данное дело гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. — Он замолчал и со значением посмотрел на Мадриани, а потом на Алекс. — Судя по тому, что сообщают наши источники, украденные предметы, и в особенности золотая статуэтка мальчика-царя, получившая в меморандуме кодовое название «Верхом на пантере», сразу после кражи были переправлены в Ливию.

Пол, услышав про статуэтку и ее кодовое название, перестал писать.

— Их передали мастеру, в чью задачу входило сделать несколько идентичных копий, — продолжал Рашид. — Работники музея в Каире скажут вам, что воры не взяли фигурку. Разумеется, им не остается ничего другого. Они даже показывают фотографии реставрационных работ. Если музейщики будут говорить правду, учитывая сложную политическую ситуацию того времени и смену правительства… полетят головы — в буквальном смысле — тех, кто отвечал за сохранность коллекций музея. Видите ли, содержание золота в статуэтке не имеет особого значения, его там не много. Однако она бесценна с точки зрения истории. Фигурка слишком знаменита, чтобы ее продали в какой-нибудь официальный музей, но частные коллекционеры с радостью заплатят огромные деньги, чтобы заполучить ее в собственность. Поскольку покупатель не сможет объявить во всеуслышание о своем сокровище, воры спокойно сделают несколько копий и продадут их по бешеным ценам излишне доверчивым и беспринципным коллекционерам, причем каждый будет считать, что владеет оригиналом. Они никогда не узнают, что заплатили десятки миллионов долларов за фальшивку… возможно, даже хуже — за одну из множества фальшивок. Так что аферисты будут обманывать любителей старины до бесконечности.

— Звучит разумно, — проговорил Мадриани.

— Но важно другое. Главным образом именно по этой причине делом заинтересовалась американская разведка. Им удалось узнать имя одного из потенциальных покупателей оригинальной статуэтки, который готов заплатить за нее баснословные деньги.

— И кто же он? — затаила дыхание Алекс.

— По сведениям, доставленным нашими источниками, это бывший глава Северной Кореи Ким Чен Ир. Вот вам и причина для меморандума, — объявил Рашид. — Повторюсь, мы не видели сам документ, но, по нашим сведениям, Ким и тот, кто организовал похищение, скажем так, заключили сделку на определенную сумму, которая будет выплачена за фигурку. Цена, если нам правильно сообщили, равняется половине миллиарда долларов США.

Пол присвистнул и поднял голову:

— Мы явно выбрали не ту профессию. Это достаточно серьезный мотив для убийства — прикончить Спинову, чтобы она не предала гласности историю статуэтки и меморандум ЦРУ.

— Совершенно верно, — подтвердил его слова Самир.

— Откуда вы это узнали? — Мадриани требовались факты.

— Это моя работа, — ответил Рашид.

— Может быть, вы сможете достать копию меморандума ЦРУ в Государственном департаменте? — подала голос Алекс.

— Они отказываются делиться с нами информацией, — покачав головой, ответил Рашид. — По крайней мере, по данному вопросу. Я подозреваю, это делается из соображений национальной безопасности, связанных с Северной Кореей. Нам известно, что США проводят исключительно сложные переговоры по вопросам ядерного оружия с Ким Чен Ыном, сыном Кима, сменившем его на посту руководителя государства. Они не станут рисковать договоренностями с Северной Кореей из-за статуэтки.

Мадриани поднял голову от своих записей. Он вдруг понял, что это как раз те факты, которые смогут изменить тактику защиты Мустаффы. Проблема заключалась в том, что ему требовались улики. В противном случае судья даже не позволит ему упомянуть о новом повороте дела в присутствии присяжных.

В половине десятого утра понедельника на столе Алекс Купер звякнул интерком. В офисе за дверью ее кабинета в первом доме на Хоган-плейс на Манхэттене, в штабе прокурора округа Нью-Йорка, жизнь била ключом.

Из интеркома послышался голос секретарши:

— Вам звонят по первой линии. Мистер Рашид из ЮНЕСКО. Сказать ему, что вы заняты, и попросить, чтобы он передал через меня, что ему нужно?

— Нет, я поговорю. — Алекс взяла трубку. — Алло!

— Мисс Купер, надеюсь, я не слишком отрываю вас от дел, — услышала она голос своего нового знакомого.

— Мистер Рашид, у меня через двадцать минут совещание, но сейчас я могу уделить вам пару минут.

— Я хотел спросить у вас насчет мистера Мадриани. Он еще в городе?

— Нет, он улетел вчера утром. А что?

— Я позвонил в его офис в Сан-Диего, и мне ответили, что его нет в городе и он будет недоступен в течение нескольких дней. И что с ним никак нельзя связаться. Я не хотел передавать им то, что собирался сказать ему, поскольку это крайне конфиденциальная информация…

— Он сегодня должен выступать первым на судебном заседании.

— Именно этого я и боялся. А вы не можете с ним как-нибудь связаться?

— Не знаю. Он вам срочно нужен?

— Если он хочет спасти своего клиента, то это жизненно важно.

— А в чем дело? — Купер уже знала больше, чем ей следовало, но не могла сдержать свое любопытство.

Ей потребовалось два с половиной часа, чтобы найти Мадриани через офис в Коронадо: там она получила номер его мобильного телефона в Лос-Анджелесе и отправила на него сообщение. В начале четвертого на Восточном побережье и примерно в полдень в Лос-Анджелесе Пол перезвонил ей во время перерыва в судебном заседании.

— Надеюсь, это важно, — сказал адвокат.

— У вас мало времени? — уточнила Алекс.

— Парочка акул из офиса окружного прокурора подбирается к моим коленям, щиколотки они уже изжевали. Все нормально, волноваться не о чем.

— Рашид пытается связаться с вами со вчерашнего дня. Он говорит, что окружной прокурор намеревается припечатать вашего клиента.

— Мне казалось, они уже это сделали, — ответил Мадриани.

— Свидетель Терри Мирза. Вам знакомо имя? — спросила Алекс.

— Знакомо, — подтвердил Пол. — Но откуда Рашид…

— Помолчите и слушайте. У вас действительно мало времени. Рашид утверждает, что Мирза видел, как ваш клиент в ночь убийства бросил тело Спиновой в переулке в западном Лос-Анджелесе.

Имя Терри Мирзы значилось в списке свидетелей штата, но эти сведения не сообщали общественности и средствам массовой информации. Даже Пол не знал всех подробностей показаний Мирзы — только то, что тот видел, как Мустаффа избавился от тела. Адвокату выдали весьма туманные, причем составленные так совершенно сознательно, отчеты полиции. Мирзу спрятали до суда, чтобы следователи Пола не могли до него добраться. Впрочем, свидетель и не стал бы с ними разговаривать.

— Зачем вы мне это рассказываете, Алекс? — удивился Пол.

— Потому что я вам доверяю. Вам и вашей репутации. Существует два пути. Так уж сложилось, что я верю в предназначение прокурора округа творить правосудие.

— Какие два пути вы имеете в виду?

— Как я уже вам говорила, прокурор вашего округа — мой друг. Я ему позвоню, и, возможно, он ко мне прислушается. Постарайтесь как можно жестче изложить ему все, что нам стало известно про Каир. Пусть подумает, что он сидит на мине, готовой вот-вот взорваться.

— Надеюсь, ваша вторая идея будет лучше первой. В этом деле он изо всех сил старается ставить мне палки в колеса.

— Послушайте, Пол, при всем желании я ничего не могу сделать отсюда. Но сейчас из моего кабинета вышла самая близкая из моих лучших подруг. Ее зовут Джинни Коркоран. В данный момент ее документы проходят проверку, поскольку она должна занять должность судьи в округе Колумбия. В зале суда она — настоящий питбуль. И может поработать с вами над этим делом.

— Вы хотите сказать, что я могу…

— Доверять ей? Абсолютно. Даю слово.

— А что вы скажете прокурору округа? — спросил Пол.

— По словам Рашида, Мирза сообщит присяжным, что он видел, как ваш подзащитный вытащил что-то большое и завернутое в пластиковый мешок с заднего сиденья своей машины в переулке неподалеку от бульвара Ланкершим в ту ночь, когда убили Спинову. Предполагается, что на сиденье его такси не обнаружили крови, потому что он убил ее где-то в другом месте, а там только выбросил тело.

— Так они считают, — сказал адвокат. — Давайте, уточним. Мирза совершенно уверен, что за рулем машины сидел Мустаффа и что он же выбросил тело в переулке?

— Рашид утверждает, что он абсолютно в этом уверен, — подтвердила Алекс.

— Точно? Я хочу знать, до какой степени он уверен и удастся ли мне сбить его с толку во время перекрестного допроса.

Пол знал, что Терри Мирза опознал Ибида Мустаффу, когда ему показали несколько фотографий, но надеялся, что ему удастся поколебать уверенность свидетеля на суде и, таким образом, получить хотя бы крохотную лазейку. В конце концов, предполагалось, что Терри не имеет ни малейшей заинтересованности в исходе дела. Но был ли он абсолютно, на тысячу процентов уверен, что видел именно Мустаффу? На самом деле никто и никогда не бывает в чем-то уверен на тысячу процентов.

«Это мог быть он, но полной уверенности у меня нет». Если бы свидетель сказал такую фразу, больше Мадриани ничего бы не требовалось. Он мог использовать данный факт, мог растянуть его, точно резиновую ленту, выступая перед присяжными, и надеяться, что она лопнет.

— По словам Рашида, Мирза уверенно и без малейших сомнений опознает вашего клиента как человека, которого он видел на месте преступления, — сообщила ему Александра.

Пол почувствовал, как у него похолодело все внутри.

— Только не говорите мне, что Мирза еще и сфотографировал, как Мустаффа избавлялся от тела. И откуда все это известно Рашиду?

— Фотографий нет, — ответила Алекс. — И Рашид говорит, что Мирза будет лжесвидетельствовать.

— Что?!

— Слушайте внимательно. У вас есть блокнот? Вот что мне рассказал Рашид. И нам обоим нужно действовать очень быстро, не теряя времени.

Здание уголовного суда на Темпл-стрит в центре Лос-Анджелеса представлялось Мадриани необычайно зловещим с тех самых пор, как началось слушание дела Мустаффы. Даже зал номер 123 на тринадцатом этаже выглядел мрачно. Будь Пол человеком суеверным, хуже для него было бы только «число зверя» — 666.

Плохая новость заключалась в том, что прокурор округа был недоволен вмешательством Алекс в одно из самых крупных дел на данный момент. Однако мисс Купер удивила Мадриани тем, что взяла неделю отпуска у себя на работе и прилетела в Лос-Анджелес, чтобы присутствовать на суде. Она устроилась в самом дальнем углу на заднем ряду — обычный зритель среди многих других — после того, как ее подруга Джинни Коркоран подтвердила, что ее присутствие поможет адвокату установить истину.

Утром первым вызвали свидетеля обвинения Терри Мирзу, причем обставили все так, будто это был спектакль по сценарию, написанному на Бродвее для аудитории, состоящей из двенадцати человек. Все прошло как по нотам: присяжные, девять женщин и трое мужчин, старательно делали записи в своих блокнотах и внимательно слушали свидетеля. Мирза без малейших колебаний опознал обвиняемого, Ибида Мустаффу, сказав, что именно его он видел в ту ночь в переулке и что тот вытащил завернутое в пластик окровавленное тело Карлы Спиновой с заднего сиденья своего такси. Терри даже назвал номер машины и номер такси. Иными словами, он сообщил все, кроме номера двигателя. Когда его спросили, совершенно ли он уверен, что он видел в ту ночь именно Мустаффу, свидетель ответил, что у него нет в этом ни малейших сомнений. Он сказал присяжным, что разглядел обвиняемого с разных точек, пока тот возился с телом под ярким светом фонаря, оттаскивал его в переулок и прятал под домом, где его потом и нашли. Затем, по словам Мирзы, Ибид уехал.

Свидетель также сообщил, что обвиняемый был в перчатках: это объясняло отсутствие отпечатков пальцев на пластике, в который он завернул тело.

Когда прокурор забил последний гвоздь в гроб Мустаффы и передал свидетеля адвокату, на лицах присяжных, смотревших на Мадриани, появилось выражение, говорившее: «Ну давай, попробуй с этим справиться!»

Пол представился свидетелю и начал допрос:

— Мистер Мирза, назовите, пожалуйста, имя, данное вам при рождении. Вас ведь зовут не Терри, верно?

— Нет. Меня зовут Тарик, — ответил мужчина.

— Каково происхождение вашего имени? Оно ведь не английское, ирландское или немецкое…

— Возражаю, ваша честь. Какое это имеет отношение к делу? — вмешался обвинитель.

— Я считаю, что присяжные имеют право знать немного больше о свидетеле и его происхождении, например откуда он родом, — объяснил защитник.

— Возражение отклонено, — сказал судья. — Но постарайтесь не затягивать ваши расспросы, мистер Мадриани.

— Мистер Мирза, откуда родом ваша семья? — Пол вновь повернулся к свидетелю.

— Мои родители были бедуинами. Из пустыни в Саудовской Аравии.

— В настоящий момент у вас остались родные в Саудовской Аравии?

— Там живет мой дядя.

— Вы родились здесь, в этой стране?

— Нет. Я приехал сюда с родителями и двумя братьями, когда мне было три года.

— У вас есть родственники, которые сейчас живут на Ближнем Востоке, но не в Саудовской Аравии?

— Возражаю, ваша честь, вопрос не имеет отношения к рассматриваемому нами делу! — Прокурор снова вскочил на ноги.

— Я могу подойти, ваша честь? — попросил Мадриани.

Судья махнул рукой. Отойдя в сторону, так, чтобы его не слышал свидетель, Пол сказал судье, что его вопросы направлены на установление доверия свидетелю, что всегда очень важно. В конце концов, его ведь вызвало обвинение.

— Я дам вам некоторую свободу, мистер Мадриани, но давайте попытаемся привязать ваши вопросы к нашему делу. — Судья откинулся на спинку кресла.

Адвокат начал с того места, где его прервали.

— Да, — ответил Мирза. — Мой брат и бабушка с дедушкой живут в Шубра-эль-Хейме.[23]

— Где это? — спросил Пол.

— В Египте, это город неподалеку от Каира.

— Значит, ваша семья живет в той же стране, из которой родом мой клиент?

— Возможно, раз вы так говорите, — согласился Мирза.

— Когда вы в последний раз разговаривали со своими родными, живущими в Египте? — спросил Мадриани.

— Я не знаю, не помню…

— Месяц назад?

— Дольше.

— Два месяца?

— Не знаю. Я же сказал, что не помню!

— Мистер Мирза, показания, данные вами сегодня в присутствии присяжных, на самом деле фальшивка. Вы не видели того, о чем рассказали. А на самом деле информация, которую вы сообщили суду, предоставлена некими сторонними людьми, пообещавшими расправиться с вашими родными, живущими в Египте, если вы не будете действовать в соответствии с их указаниями.

— Нет, это не так, — ответил Тарик.

— Разве вы не получили напечатанное письмо, мистер Мирза, доставленное вам курьером, в котором содержались инструкции на предмет обвинения моего клиента? Там говорилось, что́ вы должны сказать, был назван номер его такси и машины, описано местоположение переулка и давались прочие детали — например, время, когда вы его видели. Далее в письме сообщалось, что если вы не выполните этот приказ, ваши родные в Египте будут убиты. Это так?

— Нет, я не знаю, о чем вы говорите, — ответил свидетель, начавший заметно нервничать.

Мадриани взял со стола, около которого стоял, стопку бумаг. Под ними лежали несколько больших глянцевых фотографий, а также фотокопия письма и конверта. Пол протянул одну стопку секретарю суда, а другую — прокурору.

— Я могу подойти к свидетелю, ваша честь? — спросил он, и судья кивнул, одновременно читая полученные бумаги.

— Мистер Мирза, это не оригинал, а копия письма, о котором идет речь. Оригинал уже исследован в лаборатории по просьбе защиты и передан полиции для изучения менее часа назад. — Адвокат вновь повернулся к свидетелю: — Должен вам сказать, что наши эксперты обнаружили на письме и конверте отпечатки ваших пальцев. И хочу еще раз вам напомнить, что лжесвидетельство является серьезным преступлением, а вы принесли клятву говорить правду.

Терри посмотрел на документ.

— Ваша честь, мы не видели этого раньше! — Прокурор вскочил на ноги и принялся размахивать бумагами перед носом судьи.

— Я тоже, ваша честь, не видел этого письма до вчерашнего утра, — сказал Мадриани, — когда оно было обнаружено, по нашему запросу, в принадлежащем мистеру Мирзе депозитном боксе в банке «Фонтана». Оно находилось в большом манильском конверте среди документов, касающихся страховки.

— Я не видел его раньше, — заявил свидетель, у которого начали дрожать руки.

— Мы просим отложить слушание дела, — сказал прокурор.

— В таком случае, возможно, вы объясните судье и присяжным, как письмо оказалось в вашем боксе, да еще с отпечатками ваших пальцев? — не обращая внимания на своего оппонента, спросил Пол Тарика.

— Свидетель, отвечайте на вопрос, — потребовал судья.

Больше всего на свете судьи не любят лжесвидетельства.

Мирза посмотрел на него, после чего перевел взгляд на прокурора, а потом, наконец, на Мадриани. На его лице появилось озадаченное выражение:

— Я не знаю, честное слово, не знаю!

Через шесть дней после того, как в полицейской лаборатории подтвердили, что на письме и конверте действительно находятся отпечатки пальцев Мирзы, адвокат и прокурор произнесли перед присяжными заключительные речи.

Алекс Купер сидела в переполненном до отказа зале суда, сразу за ограждением и за спиной Мадриани, который занимал место за столом, отведенным для защиты. В заключительной речи ему потребовалось чуть больше часа, чтобы полностью развалить дело, благодаря тому факту, что показания главного свидетеля обвинения превратились в пыль. Кроме них, имелись лишь весьма туманные данные навигатора, который показывал, что такси Мустаффы находилось в районе, где выбросили тело. В остальном же обвинение строилось на словах Мирзы. Теперь же было ясно, что водитель может не иметь к убийству никакого отношения. Хуже того, складывалось впечатление, что его пытались очень старательно и активно подставить.

Пол объяснил присяжным, что, хотя он и не одобряет поведения Терри Мирзы как свидетеля, он понимает, почему тот лжесвидетельствовал против его подзащитного. Ведь его семья подвергалась опасности, и он опасался за их благополучие.

Тарик упорно отрицал тот факт, что он видел письмо с угрозами. Он заявил, что никто не угрожал его родным и никто не указывал ему, что он должен говорить на суде. Свидетель повторял это снова и снова. Не вызывало сомнений, что окружной прокурор устроит настоящее светопреставление по поводу лжесвидетельства, если присяжные ему не поверят. Однако Мирза никак не мог объяснить, откуда на депозитном боксе и письме взялись его отпечатки пальцев.

После того как присяжные отправились в комнату для совещаний, чтобы принять решение, самым сложным вопросом для них оказалось выбрать старшину. Больше проблем не возникло. Они вынесли приговор и вернулись в зал заседаний еще до первого перерыва.

— Учитывая нарушение статьи сто восемьдесят семь Уголовного кодекса, мы, присяжные, признаем Ибида Мустаффу, обвиняемого в убийстве первой степени, невиновным в совершении преступления, — прочитал судья их вердикт.

В зале суда разразился настоящий ураган эмоций, когда судья освободил Мустаффу из-под стражи. Мадриани планировал встретиться с ним в своем офисе в Сан-Диего в ближайший понедельник. Ибид ушел, чтобы получить вещи, которые у него забрали в ночь ареста.

Пол, Алекс и Джинни Коркоран прошли сквозь строй репортеров и направились в ресторан на ланч с бокалом вина. Близился вечер пятницы, и Купер должна была возвращаться в Нью-Йорк, но Джинни могла еще задержаться в Лос-Анджелесе и договорилась встретиться в Сан-Диего с Полом, его подружкой Джослин Коул и его партнером Гарри Хиндсом.

После ланча, экскурсии по городу и обильного обеда юристы расстались, и Мадриани отвез Купер в аэропорт. По дороге она призналась, что ей по-прежнему как-то не по себе оттого, что Мустаффу оправдали, в то время как совсем недавно она была абсолютно уверена, что он совершил это зверское преступление.

Проводив ее, Пол отправился в свой номер, поскольку собирался провести еще одну ночь в Лос-Анджелесе, а утром забрать вещи, заехать за Джинни и вернуться на юг, в Сан-Диего.

Коркоран чувствовала себя невероятно измотанной. Добравшись до своего номера и приняв душ, она сразу легла в постель и попыталась уснуть. Однако ее подсознание продолжало работать. Что-то тревожило Джинни. А именно показания Терри Мирзы.

В реальном мире не случалось историй наподобие рассказов о Перри Мейсоне,[24] который доводил свидетеля до того, что тот раскалывался во время дачи показаний и признавал свою вину. Исключение составляли те редкие случаи, когда люди, дававшие ложные показания и прижатые к стенке неоспоримыми доказательствами, отказывались от своих слов. Чаще всего это бывало, когда судья и присяжные самым суровым образом сообщали им, что лжесвидетельство является тяжким преступлением и за него предусмотрено серьезное наказание, включая тюремное заключение. Мирзе повторили это несколько раз, однако он продолжал придерживаться сказанного им ранее. Он твердил, что не видел письма с угрозами в адрес своей семьи и указаниями о том, как ему следует вести себя на суде.

Кроме того, письмо обладало еще одним необычным качеством, точно кролик, которого фокусник вытащил из шляпы. Самир Рашид каким-то образом получил информацию о Мирзе и его родственниках в Египте. Более того, Рашид утверждал, что их жизнь находится под угрозой со стороны людей, напавших на музей в Каире и укравших золотую статуэтку «Верхом на пантере». Эти люди уже убили Карлу Спинову, чтобы завладеть документом, оставшимся в сгоревшем здании консульства США в Бенгази, — тем самым документом, в котором называлось имя организатора кражи, а также говорилось о сделке с диктатором из Северной Кореи. Тот же информатор Рашида рассказал ему про письмо с угрозами в адрес семьи Мирзы. Каирские воры постарались сделать все возможное, чтобы Мустаффу приговорили за убийство Спиновой и чтобы ее смерть была обставлена как жестокое преступление на сексуальной почве. Таким образом, приговор, вынесенный Ибиду, закрыл бы это дело, а они получили бы возможность заключать любые сделки с украденными сокровищами.

Постепенно работа подсознания Джинни начала замедляться, и женщина погрузилась в сон. Она не смогла бы сказать, сколько проспала — несколько минут или часов, — потому что, когда проснулась, в комнате царил мрак. Спящую разбудил какой-то шум, раздававшийся совсем рядом с ее головой. Она открыла глаза, принялась моргать в незнакомом месте и не сразу сообразила, что на тумбочке возле кровати звонит телефон. Ей удалось нащупать трубку лишь со второй попытки.

— Алло? — пробормотала Коркоран.

— Привет, Джинни. Это Пол Мадриани, — услышала она голос адвоката Мустаффы. — Извините, что разбудил.

— Что случилось? — Джинни посмотрела на часы на тумбочке и обнаружила, что они показывают половину пятого утра.

— Нам нужно поговорить. Десять минут назад мне позвонили из полиции. Ибид Мустаффа мертв.

— Что?!

— Два часа назад на перекрестке в Лос-Анджелесе на него наехал какой-то водитель, который скрылся с места преступления. Полицейские нашли мою визитку в кармане Мустаффы. Они сказали, что он был пьян, вышел на проезжую часть и его сбила машина. Свидетели говорят, что водитель умчался на огромной скорости.

Джинни, которая еще не окончательно проснулась, попыталась проанализировать эту новость.

— Коркоран, вы меня слушаете? — нетерпеливо позвал ее собеседник.

— Да, слушаю.

— Мустаффа был набожным мусульманином. Он молился пять раз в день. Но самое главное, он вообще не пил!

Через час два юриста, еще не окончательно проснувшиеся, сидели за столом в номере Пола и пили из пластиковых стаканчиков кофе, который купили в круглосуточном кафе на углу.

— Я не верю в совпадения, — сказала Джинни. — Хотите знать, что я думаю?

— Хочу, — кивнул ее собеседник.

— Мирза сказал правду. Мне представляется, что он не видел то письмо раньше. Понимаете, он стоял на месте свидетеля, и вы прижали его неопровержимыми уликами. Почему же он так и не признался? В конце концов, если даже его семья и подвергалась опасности, это теперь перестало быть тайной.

— В таком случае как отпечатки его пальцев попали на письмо и конверт?

— Чистая бумага, — предположила Коркоран. — Возможно, кто-то забрался к нему в дом. Все люди складывают бумагу в стопку на принтере. Может быть, они взяли верхний лист. Или, допустим, кто-то вручил Мирзе конверт. Он его открыл, достал листок и посмотрел на него. А тот, кто принес письмо, сказал: «Ой, я ошибся», забрал конверт и дал вместо него что-нибудь другое. Мирза, естественно, и думать про это забыл. Затем на чистом листке напечатали письмо, и вот уже нашего свидетеля обвинили в том, что он дал ложные показания.

— Вы кое-что забыли. Как письмо попало в депозитный бокс Мирзы в банке? — проговорил Мадриани.

— Было бы желание, а способ его исполнить всегда найдется. Вы ведь сказали, что его обнаружили в конверте среди документов о страховке?

— Верно.

— А как туда попали эти документы?

— Понятия не имею. Полагаю, из страховой компании.

— Да, мы, а с нами и весь суд решили, что Мирза либо спрятал среди них письмо, либо положил его туда случайно. А теперь вопрос: кто читает договоры о страховании?

— Никто, — взглянув на собеседницу, усмехнулся Пол.

— Вот именно. Вы их получаете и убираете в какое-нибудь надежное место. Любой мог взять конверт из манильской бумаги, в котором лежал договор страхования, и засунуть внутрь все, что угодно, а затем показать Мирзе. Или, например, положить среди бумаг фотографии Мирзы, стреляющего в Джона Кеннеди на Дили-плаза.

Мадриани задумался над этими словами.

— А кто совершенно точно знал, где следует искать письмо? — начал он рассуждать вслух.

— Рашид, — ответила Джинни, после чего посмотрела на часы, взяла телефонную трубку и начала набирать номер.

— Кому вы звоните? — поинтересовался адвокат.

— Алекс, — ответила Джинни и, дождавшись соединения, вздохнула. — Мне нужны ее мозги, но у нее работает только голосовая почта, и больше ничего.

— Возможно, она еще в самолете, — предположил Пол.

Джинни предприняла еще одну попытку дозвониться до подруги и на этот раз задала вопрос:

— Алекс, мне нужен телефон отделения ООН — точнее ЮНЕСКО — в Нью-Йорке, если у вас имеется отдельный список абонентов.

— У нас же есть визитка! — удивился Пол.

Коркоран покачала головой:

— Если я права, мы, скорее всего, услышим автоответчик. А он выдает то имя, которое записывает его хозяин.

Через десять минут у них появились новости. Хорошая заключалась в том, что у ЮНЕСКО имелся свой собственный номер телефона, а плохая — в том, что там не работает человек по имени Самир Рашид.

Джинни с грохотом опустила трубку на рычаг:

— Он мастерски разыграл с вами свою партию. Как, черт побери, он смог пройти в здание ООН?! Да еще в кабинет, который объявил своим?

— Нерабочее время. Вечер субботы, — вздохнул Мадриани. — И сторож, который как раз входил в боковую дверь… сплошные совпадения. Он воспользовался служебным лифтом вместо одного из тех, что находятся около главного входа. Мне следовало сообразить, что все слишком гладко!

— И он не проходил мимо охраны, — добавила Джинни.

— Точно. Скорее всего, он заплатил сторожу, чтобы тот впустил внутрь нас с Алекс. Вешаешь пару фотографий и дипломов на стену, ставишь визитницу на стол, затем прикрепляешь пластиковую табличку с именем на дверь кабинета — и готово! Мы увидели то, что он хотел, чтобы мы увидели. Здесь главное поверить, — проговорил Пол. — Правильные декорации, уверенные манеры — и можешь продать все, что угодно.

— Пустить пыль в глаза двум доверчивым юристам, отправившимся на поиски истины, — святое дело, — прокомментировала Джинни. — Алекс будет в ярости.

— Не судите нас слишком строго. Мы являлись идеальной добычей. У меня было проигрышное дело, а у него имелся ответ, решение всех моих проблем. Он сыграл на интересах правосудия. Мы оба хотели, чтобы исход суда был честным, особенно когда пришли к выводу, что Мустаффу подставили.

— Но почему он хотел, чтобы Мустаффу оправдали?

— Мустаффа убил Спинову, — объяснил адвокат. — У него было что-то очень нужное Рашиду, и он использовал это, чтобы тот помог ему выйти сухим из воды.

— Что же это могло быть?

— Меморандум ЦРУ, — ответил Пол.

— Да вы что?! Думаете, он действительно существует? — удивленно вскинула брови Джинни.

— В самом лучшем обмане всегда содержится толика истины. Мустаффа убил Спинову, чтобы добыть меморандум — и он его получил. Но его поймали. Мирза видел, как он избавлялся от тела. Копы его арестовали, и Мустаффа использовал документ, в котором, если я не ошибаюсь, Рашид назван в качестве организатора кражи из музея. При помощи меморандума Мустаффа надавил на Рашида: «Вытащи меня, или…» Он пригрозил, что, если ему предъявят обвинение в убийстве, он выдаст этот документ в качестве улики, чтобы заключить сделку и получить более гуманный срок.

— Прибавьте сюда двух энергичных юристов, — сказала Джинни. — Особенно Алекс, которая изо всех сил старалась, чтобы справедливость восторжествовала и не пострадал невиновный. Она не могла забыть фотографии вскрытия трупа Спиновой.

— А теперь Мустаффа мертв и документ пропал, — продолжал Пол. — И одному Богу известно, где скрывается Рашид, если, конечно, это его настоящее имя. А мы с вами оба уже знаем, что оно наверняка фальшивое… Про него можно сказать все, что угодно, но только не то, что он глуп.

— Терпеть не могу, когда меня вот так используют! — заявила Коркоран.

— Думаете, мне это нравится? Мой долг заключался в том, чтобы всеми возможными способами защищать Мустаффу. Но поддержка лжесвидетельства не входит в мои обязанности.

— Итак, что будем делать? — спросила Джинни.

— Понятия не имею, — развел руками Мадриани. — Мы могли бы поговорить с судьей, который вел процесс, и с прокурором, объяснить им, что произошло. Но пользы от этого будет немного. Даже если б Мустаффа был жив, суд не смог бы до него добраться. Дело и без того страшно запутано, а теперь еще осложняется тем, что он мертв.

— Рашид является соучастником, — напомнила ему Джинни. — Его можно призвать к ответу.

— Попробуйте его найти! — фыркнул Пол. — Он занят тем, что распродает свою добычу. Не забыли про маленькие золотые статуэтки?

— Да, я про них слышала, — проговорила Джинни. Она задумалась на мгновение, а потом ее глаза вдруг хитро заблестели. — Вот он!

— Кто? — не понял ее собеседник.

— Ответ.

— На что?

— Оскорбленная женщина! Алекс непременно захочет в этом поучаствовать. Может быть, теперь прокурор округа к ней прислушается?

Через восемь дней блестящий «Гольфстрим G 650» вырулил на взлетно-посадочную полосу тщательно охраняемого аэропорта, расположенного неподалеку от Пхеньяна, столицы Северной Кореи. Он остановился перед большим ангаром, и к его двери тут же подкатил трап. Дверь распахнулась, и на платформу шагнул мужчина, державший под мышкой маленькую деревянную шкатулку.

Человек, который называл себя Самир Рашид, посмотрел на группу официальных лиц, дожидавшихся его у основания лестницы. За ними стояли сверкающие черные лимузины и машины службы безопасности, чтобы сопроводить его в правительственное здание, Народный дворец учебы.

Рашид быстро спустился по лестнице и, ступив на площадку, протянул правую руку, чтобы поприветствовать генерала, стоявшего первым в строю. Но, прежде чем тот ответил на рукопожатие, перед ним вырос охранник и быстро защелкнул на его правом запястье холодный металлический наручник. Другой охранник забрал у него деревянную шкатулку и надел наручник на его вторую руку.

— Что происходит? Что вы делаете?! — охнул Самир.

— Молчи, — сказал генерал. — Пойдешь со мной. Это статуэтка? — Он показал на шкатулку.

— Да, и вождь будет очень вами недоволен из-за того, как вы со мной обращаетесь. Это возмутительно! — вспыхнул арестованный. — Я заключил договор с его отцом, и ваш замечательный вождь его одобрил. Уверяю вас, вы будете очень огорчены, когда я расскажу ему о вашем поведении!

— Да, — сказал генерал. — Возможно, вы сможете объяснить ему, что это значит.

Один из подчиненных, стоявших с ним рядом, протянул ему что-то, и человек, называвший себя Рашидом, увидел газету. Точнее, две газеты — «Нью-Йорк таймс» и «Лос-Анджелес таймс», вышедшие накануне. В глаза ему сразу бросился заголовок нью-йоркского издания:

А «Лос-Анджелес таймс» добавляла:

Глаза Рашида метались по строчкам — он пытался осознать значение того, что было написано в газетах. В крови у него начал бушевать адреналин, когда он представил, что его ждет, выхватывая отдельные слова на страницах — «золотая статуэтка, отделенная от основания», «диктатор из Северной Кореи», «доверчивые покупатели», «обман», «убийство»… Впрочем, последнее слово казалось самой меньшей из проблем Рашида. В этот момент он понял, что никогда не покинет Северную Корею.

Правильно говорят: справедливость — забавная штука, и у нее много ипостасей.