Проваленная практика, или как расторгнуть помолвку (СИ)

Глава 15

Просыпаться было тяжело: в голове всё точно в тумане, мыслей не было, а тело и вовсе не хотело слушаться и двигаться. Через силу пошевелив рукой, я медленно, сквозь боль, открыла глаза. Такое чувство, что из лазарета после того, как навестила Алекса и Криса, я и не уходила. Как будто и не было той встречи у ручья с диким, настолько всё казалось призрачным и нереальным. Мысли путались, события прошедшего дня казались далекими и сказочными, как если бы я вспоминала сон прошедшей ночи.

Немного придя в себя, я огляделась. Я лежала в кровати, которую, как обычно, окружала уже выцветшая от времени ширма, из окон сквозь занавески лился теплый дневной свет, отражаясь солнечными зайчиками от ножек кровати. За ширмой кто-то стоял и переговаривался, но что-либо разглядеть сквозь нее и понять смысл сказанного у меня не получалось.

Я уже собиралась попытаться встать и окликнуть их, как вздрогнула от внезапного крика незнакомого голоса:

— Она могла умереть!

От неожиданности я дернула рукой и задела стакан с какой-то жидкостью — судя по всему, лечебной микстурой, — стоящий на тумбочке у кровати. Вязкая жидкость зелёного цвета начала медленно стекать на пол, когда ширму, скрывающую меня ото всех, отодвинули, открыв взору ректора и незнакомого мужчину, стоящего чуть поодаль.

Было ли это последствием моего перенапряжения или чего-то ещё мне неизвестного, но я неотрывно смотрела на мужчину, попирая все установленные нормы приличия. И чем дольше я это делала, тем более узнаваемыми для меня становились его черты лица. Такие же фиолетовые глаза, как и у меня, такая же улыбка, что на секунду промелькнула на лице и вновь скрылась за маской невозмутимости. Это был он, тот самый мужчина, который стоял на другом берегу во время медитации, — белые волосы и смуглая кожа. В совпадения я не верила: тени, что спасли нас, он, чьё лицо мне было знакомо, — всё это были звенья одной цепи. Оставалось лишь понять, что это значит.

— Вы? — я даже немного привстала на локтях, обращаясь к незнакомцу.

— Мария, вам сейчас лучше не вставать, — мистер Армидж плавно и мягко вернул меня, всё ещё рассматривающую мужчину, обратно в горизонтальное положение на кровать.

— Он прав, тебе лучше полежать немного, пока сила не адаптируется, — не представленный мне знакомый ректора подошёл совсем близко и коснулся моей руки, несмело её сжимая.

— Я ничего не понимаю. Где Крис? — я выдернула руку, пряча её под одеяло. Страх за Криса вернулся внезапно, подобно прорванной плотине поглотил меня. Всё, что случилось в прошлом, все мои мысли и эмоции вернулись одновременно, не давая опомниться и накатывая, принося с собой отчаянье и чувство безысходности.

Меня резко начала бить мелкая дрожь и стало невыносимо жарко. Пытаясь освободиться от мешающего платья, в которое меня переодели в больнице, я начала рвать одежду, туго завязанную на груди, ломая ногти и отрывая лоскуты ткани. Через секунду мир вокруг сузился до фиолетовых глаз незнакомца и я снова погрузилась в темноту под его шёпот «спи».

Следующее моё пробуждение прошло намного легче. Я чувствовала себя отдохнувшей и выспавшейся. Я сосредоточилась на своих ощущениях, от былого недомогания и вялости не осталось и следа, а мысли на удивление были такими чёткими и ясными. С таким настроем только выпускные экзамены сдавать. А смогу ли я теперь их сдать после проваленной практики? А Крис — жив ли он вообще, успели ли его спасти?

Мысль о Крисе отрезвила, и, резко открыв глаза, я увидела всё того же мужчину, что был с ректором, который сидел около моей кровати на стуле. Пролитое лекарство уже вытерли, и локти моего странного посетителя лежали прямо на тумбочке, поддерживая голову. Мне очень хотелось рассмотреть его лучше. Кто он и откуда? Ведь именно его я видела в медитации, именно его взгляд так долго не давал мне покоя. А ещё я думала, что он как-то связан с тенями, что были в моих снах и пришли нам на помощь.

На вид мужчина был взрослым, но не старым, возраста примерно отца. Небольшие морщинки у глаз и легкая складка между бровей выдавали в нём одновременно и весёлого, и задумчивого человека. Одежда, на мой взгляд, была простая — белая рубашка и коричневый пиджак без каких-либо украшений, но статус человека выдавала ткань, из которой они были сшиты. Натуральные стоили дорого, уж я благодаря мачехе это знала — сколько денег было потрачено именно на ткани, в которых не стыдно и при дворе показаться. Всё это говорило о его высоком положении в обществе, да и другого наш ректор вряд ли пустил бы в академию, да ещё и оставил бы наедине с ученицей, пока та лежит в беспамятстве.

Попытавшись встать, я поняла, что у меня в ногах находится самая настоящая тень в виде кошки, той самой, что охраняла наш с Крисом покой в пещере. Совсем невесомая, она поднялась с ног и, осторожно ступая чёрными лапами, словно настоящая кошка, направилась ко мне. Не знаю, было ли это игрой воображения, или я всё же не до конца оправилась и пришла в себя, но мне послышалось урчание, такое родное и успокаивающее. Кошка-тень — мысленно решила пока называть её именно так — остановилась около лица, красуясь передо мной и давая рассмотреть себя со всех сторон.

Переливающиеся серебром тёмные всполохи отражали падающий из окон свет, мерцая мириадами осколков. Глаз как таковых не было, в очертаниях можно было лишь предположить, что это морда, а конец хвоста, лежащего прямо на мне, постепенно растворялся в воздухе. Пропустив руку сквозь тень, я ощутила нечто вязкое и тёплое, в памяти сразу всплыл образ теста на пирожки, которое так любила заводить по утрам наша кухарка.

— Её зовут Брина, — оказывается, мужчина уже проснулся и сейчас с улыбкой наблюдал за мной.

— Красивое имя. Вы знаете, что с Крисом? Как он? — я вопросительно подняла бровь, ожидая ответа. Я не хотела бы услышать, что тогда, в пещере, был последний раз, когда я могла его видеть и держать за руку. Всё-таки есть события, которые делают ближе и стирают разногласия, и наше приключение на волосок от смерти я относила именно к таким.

— Его лечат, прогнозы хорошие, но по настоянию родителей он сейчас находится в другом госпитале, городском.

— Это радует, он сильно пострадал из-за дикого. Могу я поинтересоваться, кто вы такой?

Тяжело вздохнув, он словно замер, собираясь с мыслями и взвешивая каждое слово для предстоящего разговора. Спустя несколько минут, показавшихся мне вечностью, он наконец-то произнёс:

— Скажем так, я знаком с твоими родителями, я знал твою маму.

От этой новости у меня перехватило дыхание. Он её знал! Он может рассказать о ней всё то, что я так и не решилась спросить у отца. Но как бы мне ни хотелось спросить о ней, это могло подождать. Её больше нет, и часом раньше я узнаю что-то новое о ней, часом позже ли, роли уже не играет. На первый план для меня вышла ситуация на практике. Да и, если честно, мне кажется, что не только я хотела бы разобраться в том, что случилось, но и ректор тоже.

— Что произошло на практике, вы знаете? Вы поэтому тут сидите? Надо дать какие-то показания? — засыпав его вопросами, я ждала: ждала, что он назовёт виновных, а если их нет, это укажет на оплошность сотрудников академии, а что из этого хуже, даже и предположить не могла.

— Кто-то испортил артефакт переноса, сбил потоки, и вас вынесло в другое место. Я думаю, что об этом тебе поподробнее расскажет ректор, он сейчас как раз занимается поиском причастных к этому.

Я кивнула, соглашаясь: ректор ищет, значит все виноватые будут найдены и наказаны.

— Почему я вижу тени? Их видят все или только мы с вами?

— Это… я не знаю, как объяснить тебе, — он вмиг стал серьезным и осунулся, как если бы вся тяжесть мира легла ему на плечи, таким уставшим он стал казаться. — Рассказ будет долгий.

— Да я и не тороплюсь никуда, как видите, — я боялась, что он уйдет, так ничего и не рассказав, унеся с собой историю знакомства с мамой.

— Давай я схожу за ужином, всё-таки три дня пролежать в беспамятстве — это не шутки, так что надо набираться сил. Затем продолжим, не против?

Не знаю, чему я больше удивилась: тому, что уже прошло столько дней, или тому, что мне наконец-то всё расскажут, без уверток и замалчивания. А в том, что разговор выйдет именно таким, я не сомневалась, иначе стал бы он караулить, когда я приду в себя, сидя прямо здесь, а не дожидаясь этого где-нибудь ещё за стаканом горячего эля например?

Пока его не было, я осмотрелась получше. На тумбочке лежали открытки от друзей, которые я сразу и не заметила. Лиззи и Дебби желали мне скорейшего выздоровления, а Алекс принёс книгу по боевым искусствам со вложенным внутрь засохшим цветком фиалки. Было так приятно знать, что обо мне помнят и ждут, когда я смогу выйти из лазарета. И тем обиднее было не увидеть здесь ничего от папы. Он вообще в курсе, что со мной? Согласно уставу академии его должны были оповестить о случившемся! Да даже если и нет, — он же общается с родителями Криса, а уж о его состоянии, я думаю, он в курсе, и как это произошло — тоже. Но по итогу вместо него у изголовья моей кровати сидел абсолютно незнакомый человек. Я хоть и чувствовала себя с ним спокойно, тем более после слов о том, что он знал маму, но всё же это было странно.

В общем, именно за такими нерадостными мыслями меня и застал незнакомец. Когда в комнату прикатили тележку с едой, живот уже издавал звуки, которые для леди были недопустимы. Одной рукой я поглаживала Брину, другой орудовала ложкой и пробовала вкусный тыквенный суп. Возможно, он был не так хорош, как мне казалось, но после трёх дней без еды, на одних лишь микстурах, я была бы рада и хлебной корочке.

Когда первый голод был утолён и я вновь обрела способность думать не только о еде, пришло время вернуться к прерванному разговору:

— Вы начнёте? — я обрадовалась, когда он передвинул стул чуть ближе ко мне и заговорил.

— Прежде всего, позволь мне представиться. Меня зовут Максимилиан.

Имя было мне смутно знакомо, но выловить из памяти нужное я так сразу не смогла.

— Максимилиан Андорский, — он смотрел прямо в глаза, ожидая реакции. А что я могла сказать? Красивое имя, фамилия тоже ничего, говорящая. Такие обычно бывают у верхушки знати. Совсем как у Алекса. А Алекс у нас из драконьего края, и у него есть дядя с таким же именем. Или не с таким же? Мы рисовали дерево, и там точно было окно с таким же именем, но насколько они могут быть связаны, я не знала.

— Мне кажется, я уже слышала это имя от Алекса. Алекса Андорского.

Максимилиан кивнул.

— Вы с ним… — договорить я не успела, осознание пришло резко и не жалея моих чувств. Дядя Алекса, Максимилиан, который был знаком с моей мамой, и учился он здесь, в академии. Сколько совпадений, да и совпадения ли? Мне вдруг стало нехорошо, тошнота подступила к горлу, вынуждая задержать дыхание. Максимилиан молча подал мне стакан воды, молча подождал, пока я приду в себя, и снова молча сел на стул, ожидая, что я скажу дальше.

— А мама, откуда вы знали её? — тешить себя иллюзиями дальше я не хотела. Надо было узнать правду, притом срочно. Это как снять пластырь с раны — секунда боли, а потом приходит облегчение.

— Мы учились с ней в один год, я на боевом, Агнесса на факультете высшей артефакторики, потом наши пути разошлись, о чём я сожалею и по сей день. Но мы были очень близки. Она была чудесной девушкой, — при словах о маме он стал ещё грустнее и счастливее одновременно. Такой вид обычно бывает у людей, когда они с грустью вспоминают весёлые и приятные моменты жизни, которым больше не суждено повториться.

— Насколько близки вы были? — в ту секунду такой бесстыдный вопрос меня ни капельки не смутил, хотя в другое время я бы даже не посмела затронуть столь щекотливую тему. Но если это тот самый дядя Алекса, которому не разрешили жениться на студентке, а мы с Алексом родственники, то может ли это значить, что я как-то связана с Максимилианом?

— Настолько, что ближе и быть не может.

Значит, мне не показалось, улыбка и глаза как у меня. Вначале я списала всё на подозрительное сходство: ну мало ли, где-то возможно, ходит мой двойник, — но это можно было считать признанием. Вот и нашлось наше с Алексом связующее звено. Теперь стало понятно, почему я тянула у него магию, хоть один пункт из списка вопросов можно вычеркнуть.

— По глазам вижу, что ты о чём-то догадалась. Поэтому давай как взрослые люди поговорим начистоту.

Молчание немного затянулось, он ждал от меня следующих вопросов, я — что он расскажет дальше и подтвердит ли мои рассуждения. Резко встав, он подошёл к окну, нервно открывая створки и впуская холодный воздух в помещение. Мне даже на секунду показалось, что его руки дрожат. Я поймала его испуганный и полный необъяснимой мне нежности взгляд, чуть кивнула, будто поддерживая его и давая разрешение продолжить.

— Я твой отец. Мы с Агнессой твои настоящие родители, — наконец сказав то, что его терзало столько времени, он приблизился ко мне.

— Папа? — Максимилиан с надеждой, недоверием и затаённой радостью вскинул голову, протягивая мне руки, но я смотрела не на него, а на ошарашенного главу нашего семейства, который незаметно для нас вошёл в палату и сейчас стоял рядом, с ненавистью смотря на Максимилиана и сжимая кулаки.