Проваленная практика, или как расторгнуть помолвку (СИ)

Глава 16

Я не успела ничего сказать, как Максимилиан и отец, хмуро друг на друга посмотрев, молча вышли из палаты. Или отец и Вильгельм — я запуталась, как правильно их называть и насколько я вообще имею право говорить в отношении Максимилиана такие слова.

Оставшись наедине с мыслями, я задумалась. Как так получилось, что Максимилиан — мой настоящий отец, знал ли об этом папа? Вся моя привычная картина мира рушилась и рассыпалась на глазах, ведь тот порядок, к которому я привыкла, весь мой мир, в котором я жила столько лет, оказался обманом и фикцией. Было ли в моей жизни хоть что-то настоящее, я не знала.

Но, решив, что предаваться унынию не стоит, тем более если на повестке дня есть дела поважнее, я, не в силах удержать любопытство, встала с кровати и на цыпочках подошла к выходу из палаты. Благо в помещении я была одна и остановить меня никто не мог.

— И не смотри на меня так… осуждающе, — сказала появившейся у моих ног тени. — Думаешь, они мне всё-всё расскажут? Как бы не так, по крупицам собирать придётся информацию. А она, между прочим, касается в первую очередь меня.

Да уж, дожила, с тенью разговариваю. Но развивать дальше эту мысль не стала, а, чуть приоткрыв дверь, прислушалась к тому, что происходит снаружи. Два голоса о чём-то спорили, когда к ним присоединился третий, в котором я узнала ректора.

— Он нарушил обещание, Армадж! — мой отец, вернее, тот, с которым я прожила всю свою сознательную жизнь, был вне себя от гнева.

— О боги, ты как был непроходимым остолопом, так им и остался, — тут я узнала и второго говорившего, это был Максимилиан.

— Не тебе меня оскорблять, она выбрала меня! Меня, понимаешь?

— И это была самая большая ошибка в жизни Агнессы.

— Предлагаю пройти в мой кабинет и там обсудить сложившуюся ситуацию, — ректор, казалось, был нисколько не смущён разыгравшейся в коридоре сценой и возможными свидетелями оной.

Похоже, его призыв обсудить все разногласия в другом, более подходящем для этого месте услышала лишь я, потому как ни Максимилиан, ни Вильгельм не спешили умолкать и ссора двух мужчин только набирала обороты.

— Самая большая ошибка — это встретить тебя. Ты её бросил, сделал ей ребёнка и смылся в свой Драконий край. Столько лет прошло, ты даже и не вспоминал о ней. Что такое, Максимилиан? Почему тебя не было столько лет? Почему ты вспомнил о ребёнке только сейчас?! — Вильгельм перешёл на крик, постепенно наступая на Максимилиана и тесня его к стенке.

Я никогда не видела своего отца в таком гневе. Обычно спокойный и размеренный, сейчас он казался чужаком. Красные глаза, всклокоченные волосы и засученные рукава — когда только успел — придавали ему вид не столько воинственный, сколько потерянный.

— Я не знал о ней! — глухой звук удара о стену заставил меня вздрогнуть всем телом. — Она не сказала, что была беременна, только несколько месяцев назад я почувствовал свою силу в ней, Агнесса что-то с ней сделала и скрыла её от меня. Неужели ты думаешь, что я мог бы так с ней поступить?

Максимилиан выглядел не лучше. Старые раны, зарубцованные временем, вновь открылись, я видела, как тяжело ему давались слова о маме, обо мне, о том, что он не знал, что я вообще существую.

Я услышала какой-то шорох, а затем все звуки смолкли. Видимо, ректор активировал какой-то артефакт для поглощения звуков. Как вовремя, я услышала практически всё, что нужно, чтобы картина произошедшего стала ясной. Знал ли ректор, что я так бессовестно подслушиваю не предназначенный для моих ушей разговор? Скорее всего, да, очень уж удачно был завершён диалог. Мне не оставалось ничего другого, как вернуться обратно в кровать и обдумать всё услышанное.

Итак, что мы имеем. Из рассказов Алекса я знаю, что его дядя учился здесь и у него был роман с моей мамой, Агнессой. Его отец, то есть дед Алекса, был против мамы и настоял на разрыве их отношения с отцом, даже несмотря на то, что она была его истинной. Получается, мама не сказала о том, что в положении, и вышла замуж за моего приемного папу — наконец-то я определилась с формулировками, кто кому и кем приходится! Но почему Максимилиан не чувствовал меня, почему только несколько месяцев назад он понял, что есть наследник? Что случилось в это время? Шею будто прожгло фантомной болью на том месте, где раньше висел кулон. Так вот в чём причина! По срокам примерно сходится. Значит, мама спрятала меня от отца, чтобы он не узнал обо мне. А от отца ли? Он вроде не отказывается от меня, даже тени прислал в трудный момент, возможно, он и не против того, чтобы иметь такую дочь, как я.

Завершить мысль мне не дали. Ещё одни посетители не заставили себя долго ждать, и в дверь буквально ввалились мои подруги, борясь за право обнять меня первой.

— Как же я за тебя волновалась, ты даже представить себе не можешь! — без предисловий начала Дебби и сжала меня так крепко, что мне показалось, я услышала похрустывание рёбер.

— Полегче, Деб, иначе это будут мои последние объятия, — сказала я, вырываясь и делая полной грудью глоток свежего воздуха.

— Как ты? — Лиззи взяла меня за руку, присев на край кровати.

На Брину они не обращали никакого внимания, хотя она лежала прямо рядом со мной, переливаясь серебром. Из чего я сделала вывод, что это какая-то наследственная особенность — видеть тени, для других они остаются незримыми и не несут ничего страшного, если, конечно, нет никакой угрозы извне. Вспомнив, что случилось в итоге с диким и на что они способны в случае опасности, даже вздрогнула.

— Вроде всё хорошо, чувствую себя уже намного лучше. Спасибо, девочки.

— И всё? Мы тут, между прочим, места себе не находили, когда выяснилось, что вы с Кристофером пропали! — от нервов Дебби неосознанно начала кричать и жестикулировать.

— Она права, Мария. Знаешь, как мы испугались, когда вы не вернулись? А уж когда поняли, что ваши связные артефакты не работают, тут побледнел даже сам ректор. А ты знаешь: чтобы его напугать, надо постараться очень сильно, и не факт ещё, что ты при этом выживешь, а он всё же испугается.

— Вы не знаете, почему так произошло? — я вопросительно смотрела на подруг, ожидая ответа. — Слышали что-нибудь?

— К сожалению, нет, ничего, что могло бы пролить свет на случившееся, — подруги в унисон покачали головой. — Единственная странность за всё время, на которую мы обратили внимание, — это Сильвия в слезах. Никогда её такой не видела.

— Да, это точно странно и на неё не похоже. — согласилась я. — Наверное, переживала за Криса. Всё-таки он серьёзно пострадал в итоге, спасая меня.

— Ты же нам расскажешь, что именно случилось? И что за мужчина был вместе с ректором, когда они нашли вас и вернули обратно? — подхватила Лиззи.

— Такой красивый! — затянула Деб. — Я таких ещё не встречала. Вы, кстати, чем-то похожи, только не могу понять чем. Когда вы пропали, все начали носиться и кричать, профессор Годин вообще, мне кажется, поседел за эти несколько часов. Потом искали парня, который давал вам артефакты связи, потом искали на той местности, куда вас должно было перенести, а когда поняли, что там вас нет, что никак не достучаться до вас, тогда-то и появился он.

— Я сама видела, как посреди холла, где как раз все и собрались, а ректор отдавал указания, появилась тёмная воронка, что-то вроде портала, но почему-то чёрного, а из неё уже вышел тот человек.

Мой рассказ вышел длинным, вернее, как раз сам-то рассказ оказался коротким, рассказывать ведь особо было нечего — пропали, встретили дикого и убежали в пещеру, где нас уже и нашли, но постоянные восклицания и прерывания подруг немного утомили. Я их понимала — такого случая на практике ещё не было. Это было слишком простое задание, чтобы что-то могло пойти не так. Но, видимо, мне последнее время везло на такие случайности.

— Ну ты даешь, подруга. Бросить боевого товарища в беде. Я бы с тобой в разведку не пошла, — Лиззи была в шоке от моего повествования.

— Я не знала, что он не побежал за мной, — мне самой было больно оттого, как я тогда поступила: спасала лишь себя, позабыв обо всём на свете.

— Лиз, ну ты скажешь тоже. А что е й надо было делать? — Дебби встала на мою защиту. — Навыков реального боя у неё нет, арсенал заклинаний маленький. Их не готовили к такому.

— Это был высший дикий, — я прошептала слабым голосом. Умом я понимала, что либо мы бы не выжили оба, если бы я сразу осталась и вступила в бой, либо выжил бы только один, но ценой жизни напарника. Такова была правда жизни, к которой я оказалась не готова. Имела ли я право сбегать? На этот вопрос у меня ответа не было. Имел ли право Крис пытаться меня спасти ценой собственной жизни, я тоже не могла ответить.

— Высший? Мы не знали. Прости меня, Мария. С ними и профессорам трудно будет справиться, не то что студентам.

Лиззи подсела ко мне ближе и обняла, а вслед за ней я ощутила и прикосновение Дебби. Так мы и сидели молча, думая каждый о своём. Я — о том, что наше спасение — это чудо и что появись тени на несколько секунд позже, Криса не было бы в живых. А ещё о том, что кто-то очень сильно хочет от меня избавиться. Можно, конечно, случившееся списать на чью-то оплошность, но уж больно у этой оплошности серьезные могли быть последствия. Да и если бы не случай с моим отравлением, то я так бы и думала. Но, наверное, кому-то очень не хочется дышать со мной одним воздухом, поэтому надо разобраться с этими покушениями как можно быстрее, знать бы только как. В одном я была уверена на все сто процентов: это не Крис, он так вообще спасал меня.

В итоге лекарь так и нашёл нас, сидящих в обнимку в тишине. Покачал головой, сделал несколько тестов для определения состояния моего здоровья и отпустил на ночь глядя в комнату, предварительно взяв обещание, что сегодня я никуда из неё выходить не буду, а ужин мне доставят прямо в неё в обход всех правил академии. Так как ни ректор, ни отцы больше мной не интересовались, я прямиком отправилась к себе, вернее будет сказать, меня проводили прямиком туда мои подруги, дабы я не потерялась где-нибудь по пути туда и не нашла себе новые приключения. Тень следовала за мной неотрывно, как верный спутник и защитник, то растворяясь, то появляясь снова в воздухе, но говорить об этом девочкам я не стала. Во-первых, я не знала, можно ли об этом говорить вообще, всё-таки это не мой секрет. А во-вторых, чем меньше людей знает о моей защитнице — тем лучше, ведь иногда даже у стен есть уши.

Войдя в комнату, с удивлением обнаружила лежащий на кровати большой чёрный фолиант.

— Так, что тут у нас? — я присела и, с трудом положив на колени талмуд, начала его осматривать. Судя по потёртой обложке с выцветшими краями и пожелтевшими от времени листами, кое-где даже надорванными, ему было очень много лет.

Брина появилась совсем близко со мной и плавно перетекла поближе, устраиваясь рядом, как настоящая кошка, не зря она выбрала эту форму для себя.

«Дети сумрака», именно так называлась книга. Сев поудобнее, пробежала глазами по оглавлению. История возникновения, особенности взаимодействия со стихиями и так далее. Но один пункт привлёк моё внимание сразу — пентаграммы принятия силы. Я, конечно, ощущала связь с Бриной, чувствовала её как часть себя, но хотелось всё же разобраться, как именно это работает.

— Брина, так ты потомок выходцев из разлома? — я провела рукой по тёмному сгустку рядом со мной. — Ничего себе, какие у тебя предки.

О разломе особо не распространяются в наше время, это было много столетий назад и теперь его обсуждают разве что в рамках истории магии, да и то не углубляясь в суть. На заре нашего мира существовал лишь один континент, но во времена великого разлома, причина которого до сих пор была неизвестна либо очень хорошо скрывалась, он был разделён надвое. Двумя континентами с тех самых пор стали Драконий край и Мидлой, а между ними разлился океан, который так и называли Синим. В общем-то, это всё мы изучали на истории, были, несомненно, ещё кое-какие незначительные моменты, но к общей картине они ничего не могли добавить. Итак, если эту книгу дал мне Максимилиан — а том, что это был он, я не сомневалась, — значит, тени есть только в Драконьем крае.

Так, за чтением истории я и не заметила, как стрелка часов перевалила за двенадцать. Я узнала, что тени подконтрольны правящей семье, притом только прямым потомкам — то есть сестры и братья правителя, а также их дети теней даже не видят, — и переходят от поколения к поколению, защищая и оберегая наследников. То, что Максимилиан, мой отец — я пока даже в мыслях называла его так со страхом, — не так прост и имеет высокий статус, я поняла сразу: его манера держаться, речь и одежда выдавали в нём представителя высших слоёв общества. Но то, что я могу каким-либо образом относиться к ней же, в голове никак не укладывалось.

— Ну что, охранница. Давай-ка ложиться спать, — тень посмотрела на меня подобием глаз на подобии морды и одобрительно кивнула. — А ты посторожишь мой сон.