Пупсик

Глава 13

Утром официантки рассказали мне о недовольстве квартальной, оставшейся вчера без полюбившегося напитка. О том, сколько скандалов из-за отсутствия «фирменного» кофе устроили посетительницы: оказалось, некоторые женщины приезжали попробовать его с другого конца города, узнав о моем кофе из «сарафанного радио». И о том, как злилась Рябина, подсчитывая вечером выручку.

А сама Ряба заявила мне, что я ее подвел. И что ее не устраивают «мои выкрутасы».

— Какие выкрутасы? — спросил я.

— Эти твои выходные, — сказала Ряба. — Как я должна объяснять твое отсутствие гостям — тем, кто пришел посмотреть на тебя и выпить «фирменный» кофе?

— Придумайте что-нибудь, госпожа Ряба. Я не могу работать ежедневно. Вы можете вывесить на двери объявление, что «фирменный» кофе в кафе бывает по таким-то дням.

— Что значит, по таким-то дням? Такое меня не устраивает! Но я кое-что придумала. Мы вечером поговорим с тобой на эту тему.

Я лишь пожал плечами. Потребности в деньгах я сейчас не испытывал. А после вчерашней прогулки, когда я вновь убедился, что мир большой и не ограничен четырьмя стенами, варить с утра до вечера кофе желания не было.

Елка, стоявшая неподалеку, после слов Рябы иронично ухмыльнулась.

Разговор, который, как мне казалось, назревал у нас с Елкой еще в прошлую мою смену, не состоялся. Позавчера на лице девушки читалось, что она отчаянно желает задать мне вопросы. Сегодня же представительница гадюк прежнего любопытства не проявляла.

После полудня Елка взяла один из освободившихся стульев и перекрыла им проход в бывшую бильярдную. Ряба рванула к ней, покраснев от возмущения. Но гадюка что-то шепнула хозяйке кафе, от чего та замерла и, так и не коснувшись стула, вернулась к своим прежним занятиям.

Даже представить сложно, что заставило Рябину смириться с потерей шести столов в середине дня. Я поинтересовался у официанток, но те сами были озадачены этим происшествием. А Елка на мой вопрос ответила:

— Скоро увидишь.

Бильярдная пустовала около часа.

А потом в кафе вошли две женщины. Я бы не обратил на них внимания (много заказов скопилось, некогда мне было разглядывать посетителей), если бы к ним не поспешила Елка.

Лица новых гостей мне знакомы. Разглядев их, сразу понял причину всех этих «танцев с бубном», что устроила Елка, запрещая занимать столы в бильярдной.

Астра и Гадюка. Наше кафе посетила главарь банды гадюк.

«Я же говорил, не останется синевы, — сказал Ордош. — Всего несколько дней прошло, а тетка уже резво бегает».

«И что ей здесь понадобилось?» — спросил я.

«Кофейку зашла выпить», — ответил колдун.

И не ошибся.

Через минуту после появления своих командиров в закуток бара заглянула Елка.

— Два «фирменных», — сказала она. — И сам отнесешь в тот зал.

— У меня море заказов, — попытался возразить я.

Но Елка нецензурными выражениями сообщила, что прочие заказы не имеют приоритета.

— Подождут, — добавила она. — Если чо, самым нетерпеливым я сама… это… принесу извинения.

Гадюка и Астра сидели порознь.

Астра примостилась у входа в зал. Встретила меня хмурым взглядом из-под густых бровей. На столешнице перед ней серый бумажный пакет, внутри которого, без сомнения, прятался пулемет. Поза напряженная: женщина явно выполняла функцию охранника.

Гадюка же расположилась за дальним столом. Откинулась на спинку стула, сверлила меня взглядом. Узкие острые плечи, тонкие руки и шея — ее внешний вид просто кричал о том, что женщина долго болела или голодала. Ее длинные узловатые пальцы теребили края большого конверта, который Гадюка прижимала к столу ладонями.

— П…привет, малыш, — сказала Астра. Поблагодарила, когда я поставил перед ней чашку с кофе. Взгляд ее продолжал контролировать пространство за моей спиной.

— Привет, Пупсик, — сказала Гадюка тихим с хрипотцой голосом. — Решила попробовать твой хваленый кофе.

Придвинула чашку к себе, склонилась над ней, вдохнула запах напитка.

— Да уж, пахнет неплохо! Похоже, не зря Елка расхваливала.

Я отвесил привычный поклон. Задержал взгляд на ее бледном лице, рассматривая впалые щеки, плотно сжатые бледно-розовые губы и большие темные глаза.

Гадюка заметила мой интерес.

— Что? Выгляжу ужасно?

— Вы выглядите замечательно, — сказал я. — Даже щеки порозовели.

— Да уж, — сказала женщина. — Во всяком случае, не синяя!

Я кивнул головой, соглашаясь.

— Синевы совсем не осталось. Приятного аппетита.

Развернулся, собираясь вернуться к работе.

Но Гадюка остановила меня: ухватила за руку, сжав мне кисть.

Какие у нее сильные пальцы! Такими, пожалуй, можно и гвозди гнуть!

— Постой, — сказала она. — Присядь.

Женщина указала на стул, стоявший напротив нее.

— Садись.

— Простите, но мне нужно работать, — сказал я. — Скопилось много заказов. Хозяйка будет злиться.

— Работа подождет. Ряба пусть попробует только вякнуть! Присаживайся, Пупсик. А может, лучше называть тебя… принц Нарцисс? И кто ты у нас еще, граф?

«Интересный поворот, — сказал Ордош. — Убить ее? Сердечный приступ, последствие болезни…»

— Не надо, — сказала Гадюка.

— Что, не надо? — спросил я.

— Не надо меня убивать!

Я заметил, что Астра повернулась в мою сторону. Мышцы на ее плечах напряглись. Рука женщины скользнула внутрь бумажного пакета.

— О чем вы говорите?

— У тебя на лице написан вопрос, — сказала Гадюка, — убить ее сразу или выслушать?

— Неужели?

— А то. Ты не умеешь скрывать свои мысли, принц. Плохо. Тебе стоит этому научиться.

— Постараюсь, — сказал я.

— Я давно не боюсь смерти, принц.

Гадюка усмехнулась.

— Но вы с этой богиней — честное слово, извращенцы! — сказала она. — Да уж, убивать деревом! Стать удобрением при жизни я не хочу! Уж если помирать, то не так! Никогда бы не подумала, что смогу посочувствовать Кошке! Подохнуть таким образом — незавидная участь. Согласен?

Я не ответил.

— Присаживайся, поговорим. Никуда не сбежит твоя работа. Хотя я не понимаю, зачем она вообще тебе нужна. Деньги у тебя есть — как я понимаю, разжился ими у Кошки. Да уж. Но не переживай, я не буду приставать к тебе с расспросами.

Я сел на стул, оставив Астру у себя за спиной, вне поля зрения.

«Нормально все, — сказал колдун. — Слежу за ней. Если дернется, узнает „гнев богини“. Послушаем, что скажет нам эта тощая».

«Быстро же раскрыли наше инкогнито».

«Она узнала не самый главный наш секрет, — сказал Ордош. — Мы и не смогли бы скрывать его ото всех вечно. Даже не будем и пытаться».

— Гадаешь, как я узнала, кто ты?

— Да.

— Елка, — сказала Гадюка. — Попросила ее порыться в твоих вещах.

— Зачем?

— Хотела разузнать о тебе как можно больше. Как чуть очухалась, так сразу и заинтересовалась тобой. Сам должен понимать, почему. Мужчина, не боится магии, общается с богиней — все это очень любопытно!

«Вот уж, на кого бы не подумал».

«А чего ты ждал? — спросил колдун. — Ты спас Елке жизнь. Но это не значит, что она станет после этого на тебя молиться».

«Могла бы и предупредить».

«С какой стати? Банда ее семья, а не ты. Ты — так, шел мимо. Подумаешь, порылась в твоих вещах!»

«Неприятно».

«Согласен. Но это наше упущение. Мы с тобой забыли, что существуют воры. Совсем расслабились. К нам в комнату мог забраться кто угодно. А там, в шкафу, и деньги, и документы принца. Нам необходимо обезопасить себя от подобного».

«Как?»

«Есть на примете один способ, — сказал Ордош. — Но это мы обсудим вечером».

— Ясно.

— А то. Ты что, обиделся на девку? — спросила Гадюка.

— Нет…

— И это правильно. Попробовала бы она не выполнить мою просьбу! Да уж, мы хоть и не армия, но дисциплина у нас строгая. И мои просьбы — для всех, как приказ!

— Я не привык к тому, что кто-то роется в моих вещах, — сказал я.

— Тут не дворец, малыш. На этих улицах воруют, грабят и убивают. В том числе и мои девочки. Такая уж у нас работа.

— Сочувствую.

— Да я не жалуюсь, — сказала Гадюка. — И я не собираюсь расспрашивать о том, что позабыл на наших улицах принц Уралии. Что происходит у вас там, наверху, меня не касается. Стараюсь держаться подальше от властей и политики. Но ты очень… необычный мужчина, принц. Да уж, все мы слышали, что дочурке нашей герцогини сосватали сумасшедшего. Но я и предположить не могла, что его сумасшествие проявляется вот так.

— Простите, если разочаровал, — сказал я.

— Напротив. Я не разочарована. Но удивлена. Однако я пришла сюда по другой причине. Вот, держи. Это тебе.

Женщина подтолкнула в мою сторону конверт.

— Что это? — спросил я.

— Твои документы. Я думала, чем отблагодарить тебя за мое спасение. Сперва хотела деньгами. Но Елка уверяет, что в деньгах у тебя сейчас нужды нет. Зато ты упорно не желаешь афишировать свое имя. Документы принца никому не показываешь. Вот я и решила помочь тебе раздобыть другие, на твое новое имя. На Пупсика.

Я вынул из конверта украшенный завитушками и вензелями плотный лист бумаги. Паспорт. Пробежался по нему глазами.

«Ух, ты! — сказал Ордош. — Теперь ты Пупсик из Носа. Сельский житель мужского пола из королевства Уралия».

— Это… настоящий?

— А то! — сказала Гадюка. — Купила в вашем посольстве. Приложи большой палец к треугольнику, который внизу.

Я выполнил ее указание. Треугольник под моим пальцем нагрелся, его цвет сменился на синий.

— Почему он посинел?

— Теперь он станет менять цвет всякий раз, как ты коснешься его. Ни на кого другого он реагировать не будет. Документ настоящий. В посольстве запросили за него в полтора раза больше, чем за паспорт женщины.

— Паспорт можно так просто купить? — спросил я.

— А то! С деньгами и связями можно все, — сказала Гадюка.

— А что такое… Нос?

— Понятия не имею, где это. Какая-то деревушка в Уралии. Не все ли равно, где именно она находится? От герцогства она далеко, раз я о ней никогда не слышала.

— Интересное название — Нос.

— Обычное, — сказала Гадюка. — Сумела я тебя порадовать?

— Конечно, — сказал я. — Спасибо вам, госпожа Гадюка.

— Да уж, приятно, когда сам принц называет тебя госпожой.

— Меня зовут Пупсик, госпожа Гадюка. Пупсик из Носа.

— Как скажешь, — согласилась женщина. — Пупсик, так Пупсик. А скажи мне, Пупсик, ты смог бы вылечить синюшку снова?

— Вы здоровы, госпожа. Вас не нужно больше лечить.

— Я знаю. Я говорю не о себе. Слух о том, что я поправилась, быстро разлетелся по городу. Да уж. И куча народу обивает теперь мой порог с просьбой помочь и их родным.

— Я не умею лечить госпожа. Я лишь прошу об одолжении богиню.

— Знаю я, знаю, — сказала Гадюка. — Я сделала пожертвование на алтарь Сионоры. Теперь служители смогут покрыть его золотом. Я спрашиваю, сможешь ли ты уговорить богиню снова?

— Богиня не лекарь, — сказал я. — Сионора покровительствует влюбленным.

Гадюка постучала пальцами по столу.

— Но мне же помогла.

— Все дело в вашей болезни, — сказал я. — Она необычная.

Я пересказал Гадюке сокращенный вариант того, что поведал мне о слепцах Ордош.

Гадюка переспросила:

— Призывали демона?

— Пытались, — сказал я.

— Кто?

— Откуда мне знать? Богиня не любит демонов. И все, что с ними связано. Уговорить ее убить слепня оказалось просто.

Гадюка покачала головой.

— Демоны… — сказала она. — Да уж. Тут сложно поверить в то, что вернулись боги. А ты мне говоришь, что кто-то пытается навязать нам еще и демонов.

— Я лишь повторил то, что сказали мне.

— С ума сойти! — сказала женщина. — Но… я ведь и говорю о синюшке. Сможет она избавить и других от этих… демонских отродий?

«Сможет?» — спросил я.

«Постарается, — ответил колдун. — Зараженных вряд ли осталось много. Но что-то уж очень подозрительно выглядит это ее желание помогать другим».

«Не вижу ничего подозрительного».

— Я попрошу ее, конечно, — сказал я.

— Хорошо.

— Гарантировать, что богиня согласится, не могу.

— Да уж, понимаю, — сказала женщина. — Но попробовать стоит. Получилось однажды — может получиться и снова. Не подумай, что у меня есть в этом деле какой-то интерес. Я помню, каково это лежать и чувствовать, как тебя покидает жизнь. И ни один, даже самый дорогой лекарь не мог мне ничем помочь. Когда и где мы попробуем вновь побеспокоить Сионору, Пупсик?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Место и время значения не имеют. Мне все равно, придумайте сами. Но только… у меня условие, госпожа Гадюка.

— Какое, Пупсик? — спросила женщина.

— Эти больные… — сказал я. — Я не хочу, чтобы они обо мне узнали. Ни обо мне, ни уж тем более обо мне, как о принце.

— Ты бы мог прославиться.

— Мне слава не нужна.

— Да уж. А что тебе нужно?

— Ничего из того, что они могут мне дать, — сказал я. — Если у нас все получится, то пусть знают, что они обязаны жизнью богине. И только ей, госпожа Гадюка. Пусть не забудут поблагодарить ее хотя бы словами — в храме.

— Конечно, мальчик, — сказала Гадюка. — Я объясню им. Не сомневайся. И о тебе никто не узнает: что-нибудь придумаю.

— Спасибо.

«Уж очень сладко она поет, — сказал Ордош. — Слишком сладко».

«Хорошие люди встречаются даже среди бандитов».

«Ну-ну. Все забываю, что ты провел сотню лет в тепличных условиях. Ты плохо знаешь людей, дубина. У всех хороших поступков, а особенно у тех, которые совершают такие люди, как Гадюка, обязательно есть второе дно».

С Гадюкой мы договорились, что я стану лечить (богиня, конечно же, богиня!) только синюшку. Где и когда это будет происходить, она сообщит мне позже. Все организационные вопросы Гадюка взяла на себя. И пообещала сохранить в тайне мое участие в этом мероприятии.

Несколько минут мы обсуждали, что понадобится для лечения (птицы, десятки птиц!).

Потом Гадюка стала расхваливать мой кофе.

Даже Астра сказала:

— З…зачотный кофе, малыш.

И только когда Гадюка отодвинула в сторону пустую чашку и встала из-за стола, я смог вернуться к работе.

До самого конца рабочей смены я прокручивал в голове наш с Гадюкой разговор. Пытался отыскать в ее словах то самое «второе дно», о котором говорил Ордош.

А ночью, когда в зале оставалась всего одна гостья, я узнал, что меня продали.