Пупсик

Глава 16

«Кошки».

«Я и сам вижу, дубина».

— Э… девочки по вызову? — спросил я. — Вы ошиблись адресом. Я вас не заказывал.

Улыбки на лицах женщин не появились. Мою шутку не оценили. Или не поняли.

— Мы не ошиблись, — сказала та, что тыкала в меня пулеметом. — Где деньги?

— Какие деньги? — переспросил я.

— Которые ты взял в спальне Кошки.

Интересно, выстрелит она, если я попытаюсь убежать?

А было бы здорово в прыжке ударить по ее руке ногой, чтоб дуло перестало на меня смотреть. И хитрыми приемами разбросать эту троицу по комнате. Да… не тем я занимался целых сто лет! Что толку сейчас от моего умения варить уху «Марудасан»?

Воспоминания об ухе, которую я раз в год в летнее солнцестояние варил Северику, наполнили мой рот слюной.

«Я хочу ее попробовать!» — сказал Ордош.

«У нас здесь нет кухни. Не на костре же мне ее варить? Но как-нибудь обязательно приготовлю, обещаю».

— Я? Вы меня с кем-то путаете.

— Только не надо врать! — сказала одна из женщин. — Я не видела твоего лица. Но запомнила твою обувь. Кроме тебя так сапоги никто не носит. Только ты их по-уродски подворачиваешь.

Я узнал ее. Та самая охранница, что сидела с книгой в доме Кошки. Значит Ордош, и правда, не убил ее. Признаться, когда уходил тогда из особняка, не проверил, оставил ли колдун эту девицу в живых. Я о ней попросту позабыл, находясь под впечатлением от того, что произошло в спальне.

— Почему по-уродски? — спросил я.

А ведь ее слова меня обидели. Что-то часто стал обижаться. Словно ребенок.

«Вот видишь, к чему приводит ненужная доброта? — сказал Ордош. — Нельзя оставлять живых врагов. В следующий раз могут просто выстрелить в спину».

Все три пулемета упали на пол. А следом за ними на ковер повалились женщины. Я не спрашивал, что произошло: почувствовал отголоски заклинаний колдуна.

Прикрыл дверь. Задвинул засов.

«Нужно поставить защиту у порога, — сказал Ордош. — Чтобы не ходили сюда посторонние, когда нас нет дома. Позже придумаю что-нибудь».

Я обвел взглядом комнату. Здесь явно устраивали обыск: дверки шкафов распахнуты, кровать и диван сдвинуты. Но никаких разбросанных по полу вещей: все наше с колдуном имущество я по-прежнему хранил в пространственном кармане. Пострадала только подушка; радует, что уцелела.

Посмотрел на женщин. Те лежали неподвижно, уткнувшись лицами в ворс ковра. На всякий случай ногой отодвинул от них пулеметы.

«Как они нас нашли?» — спросил я.

«Дубина! — сказал Ордош. — Ты единственный мужчина в этой части города. Отследить твое перемещение несложно».

«Не подумал об этом. Что мне теперь с ними делать?»

«Сейчас объясню».

Трижды нагрелась руна.

Над ковром, куда упали женщины, взметнулось облако зеленоватого дыма. Запахло тухлыми яйцами. Я зажал рукой нос, метнулся к окну, открыл его нараспашку.

«Что это?» — спросил я.

«Знаю, запах мерзкий. Потерпи. Сейчас выветрится».

Струйки дыма потянулись к окну. Я отпрянул в сторону, не желая оказаться на их пути. Продолжал дышать через рот.

«Предупреждать нужно!» — сказал я.

Когда зеленое облако рассеялось, я увидел посреди комнаты три одетых человеческих скелета.

— Твою налево! Ты что творишь?! С ума сошел?

«Не кричи, — сказал Ордош. — Их нельзя было оставлять в живых. Они собирались тебя убить. Так что, или ты их, или они тебя».

«Это я понимаю. Но зачем так?! Почему нельзя было превратить их в порошок, как тогда в кафе?»

«На этих дамочек у меня есть планы. Пора нам готовить материал для нашего маленького боевого отряда».

«Какого еще отряда?» — спросил я.

«Преданного и послушного, — сказал колдун. — Прекрати болтать! Займись делом».

«Каким?»

«Кости упакуй в три свертка. И смотри, не перепутай комплекты! А то буду потом мучиться».

«Я тебе это припомню, колдун! Я не злопамятный, но такое не забуду».

«Шевелись! — сказал Ордош. — В любой момент могут явиться люди Гадюки».

«Вот и помогут».

«Ты костей боишься?»

«Не боюсь я ничего, — сказал я. — Но заниматься такими делами после ужина не доставляет мне удовольствия».

Я едва успел упаковать останки кошек до того, как с улицы донесся топот копыт, скрип колес и громкие женские голоса.

«Что там?»

«Не знаю. Пулеметы заверни в ту майку».

Сверток с пулеметами исчез в пространственном кармане. Туда же чуть раньше Ордош отправил три комплекта завернутых в одежду костей.

Я распрямил спину.

«Все».

«Успел. Молодец».

Из-за двери доносились голоса и топот поднимавшихся по лестнице людей.

«Кошки или гадюки?» — спросил я.

«Сейчас узнаем».

Сильный удар выбил дверь, повалив ее внутрь комнаты.

Вслед за дверью в комнату ввалились сразу пять женщин с пулеметами. Гадюки. Рассредоточились по комнате. Одну из них, с короткой стрижкой и шрамом на виске, я узнал — Астра.

— Г…где они?

Астра остановилась в центре ковра. Там, где еще несколько минут назад лежали скелеты.

— Кто? — спросил я.

Наблюдал за тем, как женщины осматривают комнату.

— К…кошаки.

Я хотел высказать предположение, что кошки могут прятаться в уборной. Но одна из гадюк уже заглянула туда. Повернулась к Астре, покачала головой.

— Не знаю. Я только что пришел. А что случилось?

— Н…нам сказали, что к…кошки устроили з…здесь з…засаду.

Я собирался приподнять брови, состряпать удивленную гримасу. Но услышал голос Ордоша:

«Не кривляйся, дубина! Ты не умеешь врать».

«Почему вы все мне об этом твердите? Нормально у меня получается!».

— Ошиблись? — спросил я.

— С…сказали, было т…три бойца.

Я развел руки, показывая, что ничего об этом не знаю.

— Я не знаком ни с кем из соседей, — сказал я. — Может, кошки к кому-то в гости пошли? На второй этаж?

— М…может. Р…разберусь потом.

Астра поводила по сторонам пулеметом.

— Ч…чем здесь в…воняет? — спросила она.

Я попытался изобразить смущение.

— Поел в местном ресторане. Живот теперь пучит. Я уже открыл окно!

Астра поморщилась.

— Ч…что ты там ел?

Я пожал плечами.

Не ответил.

— Л…ладно, — сказала Астра. — С…собирайся. П…поехали. Г…гадюка ждет нас.

Когда мы покидали комнату, Астра тронула одну из своих спутниц за плечо. Указала ей на лежавшую у входа дверь. Девица закатила глаза, но промолчала, кивнула. К коляскам, что дожидались нас на улице, мы спустились без нее.

Вместе со мной в коляске разместилась Астра.

— Н…накинь, — сказала женщина. Протянула мне черный плащ.

— Дождь будет?

— Т…ты хотел, чтоб тебя н…не узнали.

Я послушно завернулся в плащ, набросил на голову капюшон.

Астра оказалась неразговорчивой. Я пытался выяснить у нее, куда мы едем, но женщина отвечала уклончиво, ссылалась на то, что скоро сам увижу. Во время поездки она не задала мне ни единого вопроса, а в ответ на мои — либо кивала в ответ, либо отвечала короткими фразами. На протяжении всего пути ее взгляд скользил по сторонам, сканируя местность. Женщина не выпускала из рук пулемет, примостив его на колени и прикрыв куском серой ткани.

Меня везли по знакомым улочкам. Проехали место, где меня сбила лошадь, мимо перекрестка, на котором я вылез из телеги в свой первый день пребывания в этом городе. Громыхая колесами, коляска прокатилась по площади с фонтаном, мимо кафе «У Рябины». Я не почувствовал ни грусти, ни ностальгии при виде ярко освещенного зала, который разглядел за стеклами больших окон. За столами сидели женщины, промелькнул фартук официантки. Я успел посмотреть на балкон третьего этажа, куда еще недавно выходил полюбоваться городом. В окнах моей бывшей комнаты отражалось зарево заката.

— Далеко еще? — спросил я.

— Н…нет. Т…тут, рядом.

Астра не обманула.

Вскоре катившие нашу коляску лошади остановились. Дом, к которому мы приехали, ничем не отличался от своих соседей: три этажа, невзрачный фасад.

Астра толкнула меня в бок.

— Вы…вылезай.

Я послушно спрыгнул на землю, поправил капюшон, размял ноги.

«Могли бы и более приличное место подобрать», — сказал я.

«Зачем? — откликнулся Ордош. — Больным нет разницы, где будут лечиться. Для них сейчас главное — не умереть. А ты не расслабляйся. Не очень-то я доверяю этой Гадюке».

Астра шепнула что-то вознице, выбралась из коляски следом за мной. Огляделась. Приоткрыла дверь подъезда и сказала:

— Входи. Н…нам на самый в…верх.

Я переступил порог комнаты, остановился. Сощурил глаза, пытаясь привыкнуть к полумраку, в котором очутился после хорошо освещенного общего коридора. Услышал голос Гадюки.

— Здравствуй, Пупсик. Можешь спокойно говорить. Мы заткнули девкам уши. Они тебя не слышат и не видят.

Гадюку я обнаружил в нескольких шагах от себя. Она сидела в кресле около зашторенного окна. Сжимала в руке стеклянный бокал.

Единственным источником света в комнате была толстая свеча. Она стояла на столе рядом с портретом богини Сионоры. На ее фитильке, потрескивая, плясало пламя.

А прямо перед собой, посреди комнаты, я увидел две кровати. На одной лежал ребенок лет пяти — девочка, худая, с темной кожей. На другой — девчонка постарше. Лицо старшей девушки не такое темное, как у младшей. Да и сама она пока не успела превратиться в живой скелет, как в свое время Гадюка. Обе девочки неподвижны. Глаза их прикрыты тканью, руки сжимают веточки липы.

«Вторая точно больна?» — спросил я.

«Без сомнения, — ответил Ордош. — Сидит в ней слепец. Отожравшийся. Похоже, раньше девчонка была толстушкой».

Я окинул комнату взглядом. Увидел пирамиду из птичьих клеток. Куры и голуби.

«Что теперь делать?»

«Не вижу смысла тянуть время. Будем лечить их одновременно».

— Пупсик, тебе что-то нужно? — спросила Гадюка. — Не желаешь бокал вина?

— Нет, — сказал я. — Не хочу затягивать. Считаю, нужно сразу же приступать к лечению. Очень надеюсь, что богиня услышит меня. И не откажется очистить тела несчастных от забравшихся в них тварей.

— Да уж. Мое присутствие тебе не помешает?

— Нет, госпожа, — сказал я. — Но вы не могли бы попросить, чтобы мне дали стул?

— Конечно, Пупсик.

Гадюка просигналила рукой кому-то, кто стоял за моей спиной. И уже через несколько секунд Астра принесла мне деревянный стул со спинкой.

Я поставил его между кроватями, уселся, положил руки девушкам на плечи, заставив младшую вздрогнуть. Погладил девочку по руке, успокаивая. И снова сжал ее плечо.

«Давай, поэт, — сказал Ордош. — Приступаем».

Я повернул лицо к портрету богини, прикрыл глаза, громко сказал:

— Сионора!

И, после паузы, продолжил:

— Погиб поэт! — невольник чести…

— Они п…поправятся? — спросила Астра.

Я спускался следом за ней по ступенькам. Мы только-только вышли из комнаты, где под присмотром Гадюки спали исцеленные Ордошем девочки.

— Конечно, — ответил я. — Богиня очистила их тела. Завтра девчонки будут чувствовать себя намного лучше.

Астра кивнула.

— Х…хорошо. Их матери ждут в…внизу. В…волнуются.

— Можешь успокоить родителей.

— Г…гадя успокоит, — сказала Астра. — М…мне н…нужно отвезти тебя д…домой.

— Спасибо за заботу.

— Г…гадя так велела.

«И все-таки я не ошибся», — сказал Ордош.

«В чем?»

«В Гадюке».

«Что ты имеешь ввиду?» — спросил я.

«Не по доброте душевной она затеяла это лечение, — сказал Ордош. — Или не только по доброте».

«Почему ты так считаешь?»

«Это были смотрины».

«Что? Какие еще смотрины?»

«Тебя кому-то показывали, дубина, — сказал Ордош. — Или то, как мы лечим».

«Кому?»

«Не знаю. Но там, за стеной, где стояли клетки с птицами, кто-то был».

«Я никого не заметил», — сказал я.

«Разумеется, дубина! — сказал Ордош. — Ведь она находилась в другой комнате. Но я уверен, что в стене сделали дыру, через которую та женщина за нами наблюдала».

«Зачем?»

«Даже не представляю, — сказал колдун. — И не собираюсь гадать. Я уверен, что скоро мы это узнаем».