Путешествие в страну снега и медведей

10. Утюг

Все произошло так быстро, что Дарья не успела даже дернуться в сторону домовика, когда тот унес Грейвза. Перед глазами девушки тут же промелькнула сказка «гуси-лебеди», только на этот раз в роли братца-Иванушки был американский агент, а вместо Бабы Яги было существо куда более опасное существо, рапорты о котором заставляли московских мракоборцев от бессилия рвать себе волосы на всех местах, докуда могли дотянуться руки. Василевский был опаснейшим волшебником, и не столько благодаря своему искусству, сколько благодаря умению оказаться в нужное время в нужном месте, рядом с нужным человеком и с правильным набором слов. Он мог вытащить себя даже из кровавой бани чистым, как агнец. У него были связи и ему не составляло труда натравить одного из своих друзей на другого, так что даже Канцелярия старалась лишний раз не трогать его. Князь Аргутинский первое время пытался прищучить Василевского, но после многих лет бесплодных попыток и прямого намека заведующего Канцелярией, он оставил свои намерения и, сцепив зубы, периодически обращался к нему с выгодными условиями. Выгодными, естественно, не столько для служителей порядка, сколько для обраставшего привилегиями Василевского. Обращаться к нему было все равно что нанести пощечину своей семье, но выхода Дарья не видела; если в мире и был человек, который мог помочь ей, то это был он. Другой вопрос был в том, зачем ему было бы помогать княжне, если он периодически позволял себе отказывать Сергею Юрьевичу, облеченному куда большей властью. Но теперь, когда Грейвз оказался у него в «Утюге», Дарье не оставалось ничего, кроме как заявиться к нему на порог.

Она потерла ладони, в надежде придать себе решимости, и бодро зашагала вперед через толпу, надеясь где-то по дороге подобрать смелость, мужество и что-нибудь еще, что помогло бы ей в этом нелегком деле. Но так получилось, что подобрали ее. Высокий громила без волос, бровей и ресниц, с лицом Голема и речью , больше похожей на несвязное мычание, он крепко держал Дарью за локоть и сверлил тупыми и жестокими глазами. Это был человек из тех, что бьют по голове кувалдой, пока ты подаешь милостыню ребенку, а потом снимают с твоего трупа все, что снимается. Дарья попыталась вырваться, но тут же ощутила лезвие ножа, упиравшееся ей в живот. Она застыла.

— Убери! — резко сказала княжна. Громила покачал головой.

— Пойдем.

— Никуда я не пойду, — прошипела она. Кричать на Хитровке было бесполезно, тут постоянно кого-то убивали и грабили, и такой крик мог привлечь больше желающих помочь грабителям, чем рыцарей в сверкающих доспехах. Если последних и заносило на Хитровку, то белого коня на первом же метре уводили цыгане, а сияющая броня в мгновение ока появлялась во всех антикварных лавках Москвы.

Громила крепче сжал ее руку и потянул за собой, не слушая никаких протестов. Дарья дернулась сначала вправо, потом влево, потом уперлась в рыхлый снег в попытках затормозить, но мужик продолжал буксировать ее несмотря ни на что. Девушка достала из рукава палочку и атаковала мужика простым заклинанием, подходящим в качестве предупреждающего выстрела — по синевшему от холода уху расползся начавшим покрываться белыми волдырями ожог, но мужик и на это не среагировал. Он заторможенно повернулся к Дарье и покачал головой, как учитель разбушевавшемуся ребенку.

— Княжна, мне приказано доставить Вас в целости и сохранности, — процедил он. — Но если Вы не прекратите…

— Кто приказал?

— Андрей Аркадьевич, — промычал голем. — Либо Вы идете сами, либо я отношу Вас.

Сердце девушки пропустило удар, а затем, вдруг, дала о себе знать жила храбрости, которая тихо спокойно дремлет в те моменты, когда, например, нужно убить паука, а в секунды, подходящие для беспомощного блеяния, вдруг становится едва ли не главным органом во всем теле. Дарья резко выпрямилась и посмотрела на посыльного Василевского со всей высоты своего происхождения, скрывать которое уже не было нужды.

— Можно было и сразу сказать, — она поправила свои маскарадные лохмотья и, все же высвободив руку, приказала. — Веди.

Громила пробурчал что-то в ответ и неторопливо двинулся к главному входу в «Утюг». Здание получило название благодаря форме, и по степени опасности не уступал одноименной утвари; там собирались самые опасные люди всей Москвы, в большинстве своем маги, но находились и магглы, желающие сотрудничать. В стенах притона происходило всякое: эксперименты с темной магией, контрабанда артефактов и магических животных, подписание контрактов на крупные суммы и собрания многих прорицателей для составления прогнозов на год. И все это было окутано жуткой атмосферой Хитровки и опасности: в этом маленьком мире злодеи выглядели как чудовища из сказок; это были беглые каторжники, выгнанные из Колдовстворца люди или вовсе не принятые туда, но за соседними столами с ними сидели Господа в английских костюмах, с французским прононсом и, в большинстве своем, с чиновничьими лицами. Половину из присутствующих Дарья встречала в Канцелярии.

В середине большого, набитого битком, зала возвышалась арена, к которой теперь были прикованы все взгляды. Домовик квакающим голосом называл и комментировал магическую дуэль, проходившую под восторженные возгласы всех без исключения зрителей. Ничто так не объединяет людей из разных классов и с разными взглядами, как кровопролитие, которое они наблюдают со стаканом пива в руке. Посыльный Василевского постоял пару минут в размышлениях, которые закипали в его мозгу на медленном огне, потоптался немного перед лестницей на второй этаж, а потом потянул княжну за собой наверх но на полпути остановился и бесславно указал на арену, которую теперь было отлично видно. За дрожавшим над ареной пузырем защитного поля стояли двое волшебников, соревновавшиеся во владении беспалочковой магией. Это больше было похоже на бойню, чем на дуэль, потому что любое нарушение правил всячески поддерживалось зрителями, и сам судья бодро подстегивал участников использовать грязные приемы. Они больше дрались в рукопашную, используя заклинания, чтобы оглушать друг друга, и то превращались в сгусток рук и ног, из которого вылетали заклинания, то разлеплялись и ходили кругами, переводя дыхание, чтобы снова вцепиться в центре. Одним из участников был мужчина с куцей седой бородой. Сальные черные патлы спадали ему на плечи, из-под густых бровей выглядывали пустые водянистые глаза, он едва держался на ногах, но не из-за ударов, которое получало его иссушенное голодом и временем тело, а из-за стаканов водки, которые волшебник вливал себя один за другим. Напротив него стоял хорошенько потрепанный Персиваль Грейвз. Одежда на нем была разорвана и подпалена, под глазом наливался синяк, губа и правая бровь заливали кровью лицо и шею. Дарья шумно вздохнула и обернулась к своему сопровождающему, чтобы потребовать освобождения Персиваля, но мужик смотрел на это все с тупым безразличием.

— Ваша Светлость, — донеслось до нее сверху лестницы. Дарья обернулась и увидела мужчину с рыжими волосами и зелеными звериными глазами, улыбка счастливого маньяка красным росчерком протянулась по его угловатому лицу с растрепанными рыжими бакенбардами.

— Андрей Аркадьевич, — процедила девушка.

— Предвосхищая Ваш вопрос, я скажу, что время, которое Ваш друг проведет на арене, полностью зависит от Вас. Ведите себя приемлемо, задавайте правильные вопросы, и ему не придется сталкиваться с сильнейшим анимагом в Москве, — он указал на пьяного бородатого мужика.

— Но это… — она осеклась под его безразличным взглядом и усмешкой, предвещавшей забаву для одного из них, и Дарья понимала, что если она и будет смеяться, то смех будет нервным. Княжна плотно сжала губы и, с видом величайшего одолжения, кивнула хозяину «Утюга».

— Прелестно. Тогда, будьте любезны, преследуйте в мой кабинет. Дмитрий, — обратился он к громиле, тот вытянулся, как будто кол проглотил, — принеси княжне умыться.

Дарья хотела было возмутиться, но вдруг ее словно окатило ледяным спокойствием. Часы на руке затыкали сильнее — Наташа, ее душа, чувствовала это место и придавала сестре сил. Девушка проигнорировала этот выпад со стороны Василевского и проследовала за ним вверх по лестнице, позволив себе только один раз обернуться, чтоб поверх плеча взглянуть на Персиваля. Тот постоянно вытирал рукавом кровь с лица и парировал заклятья своего противника. Он неплохо увернулся от двух заклятий, направленных ему в голову и грудь, но третий удар, пришедшийся по ногам, повалил юношу на спину, вызвав продолжительный вой восторга у толпы. Персиваль запрокинул голову, и на секунду его взгляд столкнулся со взглядом Дарьи.

«Я скоро», — прошептала она, извиняясь одними глазами, а затем обернулась и пошла следом за Василевским, оставив позади страх и жалость. Волна смелости захлестнула ее и несла куда-то, по большей части заставляя поражаться самой себе, чем тому, как все обернулось.

***

Кабинет Василевского был очень просторным, при желании, хозяин мог без проблем поместить арену еще и перед своим рабочим столом. Все было отделано деревом и шкурами, кабаньи и медвежьи головы глядели со стен своими стеклянными глазами. Перед просторным хозяйским столом княжну ожидал заботливо приготовленный стул и паривший перед ним тазик с водой.

— Умойтесь, Ваша Светлость, — небрежно бросил ей Андрей Аркадьевич, проходя вперед на свое место, — маскарад Вам не к лицу, несмотря на все Ваши услуги.

— Я учту это в следующий раз, когда решу навестить Ваше заведение, — сдержанно ответила Дарья. — Но умывания могут и подождать, раз Вы сказали, что продолжительность нахождения моего друга на арене будет зависеть от нашего разговора.

— Несомненно, — сказал он, облокачиваясь на стол и складывая пальцы башенкой. — И все же, я вынужден Вас попросить. Иначе, я приму меры… — сказал он и красноречиво взглянул на нее. Дарье не понравился ни его тон, ни взгляд, поэтому она согласно кивнула и принялась порывистыми движениями вытирать свой грим, смачивая руки водой. После пары движений, открыв глаза, она увидела, что поверхность воды покрылась зеркальной пленкой и на ней показалась арена. Да так, что в центре композиции был Грейвз, и Дарья могла без особых усилий рассмотреть каждый кровоподтек на его лице. Девушка пару секунд всматривалась в изображение, давая своему мозгу мгновение на сомнение, а затем отшатнулась назад.

— Прошу прощения, — протянул Васильевский тоном, говоривший о том, что его совесть уже давно вымерла и в природе не встречается. Это заставило Дарью взять себя в руки и с грозным видом взглянуть на своего собеседника, с долей светской заносчивости и отчаянной смелости.

— В свете последних событий, Андрей Аркадьевич, у меня к Вам много вопросов, — произнесла она, и сама едва узнала свой голос, — но сегодня я задам Вам только один.

— Я все внимание, — оскалился мужчина, жадно изучая княжну своими звериными зелеными глазами. — Если позволите, я Вас предупрежу: постарайтесь удивить меня, а то давеча на этом месте сиживал Ваш будущий супруг, и, должен сказать, ему удалось изрядно утомить меня угрозами.

— Калинцев? — удивилась Дарья. По словам сослуживцев, ее нареченный терпеть не мог Хитровку и весь сброд, населявший ее, а уж Василевского объявил главным подозреваемым в деле о похищении людей почти сразу после того, как во время рейда на штаб-квартиру Астреи были обнаружены магглы, над которыми ставили эксперименты, и сестра Дарьи — Наташа.

— Так точно. Все то же — куда я сплавляю похищенных людей. Как будто мне было бы до этого дело, если бы я этим занимался, — скучающим тоном произнес он. — Так что я Вас предупреждаю, княжна, если Вы собираетесь говорить в общем об этом и о родителях той девочки в частности, я буду вынужден выставить Вас отсюда.

— Я Вас поняла, Андрей Аркадьевич. Как бы меня ни беспокоил этот вопрос… сейчас мне важнее узнать, где находится лаборатория Астреи, где они создают свою формулу.

Василевский с нотой удивления вскинул бровь и оглядел Дарью еще раз с головы до ног.

— Отчаянная Вы женщина, княжна.

— Не сбивайте, — шикнула она. — Я знаю, что Утюг является перевалочным пунктом для всех их операций, помещения использовались под склады в ноябре и начале декабря, пока Вы сами не выгнали зельеваров.

— Прекрасно, Вы проявляете удивительный талант в чтении отчетов, не предназначенных для сотрудников лаборатории, — похлопал Василевский. — Но, раз я их выгнал, откуда мне знать теперь, где их носит? А если бы и знал, то зачем мне было бы говорить об этом Вам?

— Но Вы знаете, — произнесла Дарья.

— Не исключено, — оскалился мужчина. — Видите ли, из уважения к Вашей сестре, которая предупреждала меня о том, что Вы можете прийти ко мне с этим Вашим расследованием, я в свое время обещался сделать все возможное… и так далее, и так далее. Но! — он поднял указательный палец вверх и навел его на Дарью. — Если Вам удастся заинтересовать меня, я изменю свое решение. Ваша сестра была мне приятна, но я не имею привычки заключать договоры во вред себе.

— Благодарю за честность, — процедила сквозь зубы девушка. Упоминания о Наташе заставляли ее душу вздрагивать, как при касании раскаленного железа; в другое время Дарья, наверное, стала бы спорить, заявляя, что ее сестра не могла так запросто связываться с Василевским и уж тем более договариваться с ним о чем-то, как будто они были на дружеской ноге. Но теперь она сама сидела на этом месте и собиралась сделать то, за что ее проклянут все.

— У меня действительно есть предложение. Если Вы скажете мне данные о нахождении лаборатории, я достану Вам… бузинную палочку из лавки Грегоровича.

Василевский подался вперед, внимательно всматриваясь в лицо Дарьи и открыв рот, готовый рассмеяться, как только девушка скажет, что это была шутка. Но княжна удержала на своем лице маску холодного спокойствия и выжидающе смотрела на своего собеседника.

— Теперь у меня слишком много вопросов. Больше, чем выдержит Ваш друг, — сказал он, кивая на парящий экран с трансляцией арены. Персиваля Грейвза прижали к борту и почти в буквальном смысле расстреливали заклинаниями. — Поэтому я не буду спрашивать, как Вы осуществите задуманное, просто объясните, зачем это Вам, — любезно произнес он. — И зачем эта палочка мне? Я не стремлюсь к могуществу.

— Но Вы знаете, кто стремится, — отчеркнула девушка.

— А за такие слова Вы можете пойти под подозрение о сообщничестве с Грин-де-Вальдом.

— Астрея — куда большая проблема, чем Грин-де-Вальд, — произнесла она бесцветным голосом.

— Да… возможно. И Вы готовы рискнуть безопасностью всего мира, чтоб остановить хулиганов, играющихся с Вашим зельем.

— Мы можем разыграть комбинацию, Андрей Аркадьевич, — сказала княжна, вызывая хищную усмешку на лице Василевского. — В которой выиграем мы все.

— Малой, — лениво позвал домовика Андрей Аркадьевич, — снимите нашего участника с арены.

— Что?! Нет, постойте! — вспылила Дарья. Грейвза оглушили одним мощным ударом, и теперь в четыре руки вытаскивали с арены под свист толпы и ругань тех, кто потерял свои ставки. — Куда его тащат?

— Считайте, что Вы почти заинтересовали меня. Да и… — он усмехнулся. — Не беспокойтесь, о нем позаботятся, я клянусь Вам. А что до Грин-де-Вальда — рассказывайте. Дебют Вы разыграли очень смело, посмотрим, сохраните ли Вы свой запал до самого эндшпиля.

— Мы… — она перевела дыхание, — мы заключим договор. Если Вы дадите мне информацию об Астрее, всю, которую не выдали моей сестре и моему отцу, и…

— Вашему будущему супругу, — добавил мужчина и, приложив палец к широким губам, принялся внимательно следить за Дарьей. Та сидела прямо, как статуя самой себя, и говорила звенящим ледяным голосом.

— Именно. У Вас были основания, я догадываюсь. А может, причиной был ваш ужасный характер. Не знаю. Но в обмен на эту информацию я принесу Вам бузинную палочку. Вы договоритесь с Грин-де-Вальдом об обмене и … все. Позволите представителям Мирового Магического Сообщества поймать его.

— А что насчет палочки? Вы не думаете, что я могу сделать с ней потом, когда Ваша ставка на Грин-де-Вальда сыграет? Или Вы дадите мне карт-бланш? — спросил он, любезно склоняя голову, как будто говорил с неразумным ребенком. — Или же Ваш батюшка попробует изъять ее?

— Я думаю… — она осеклась, прикидывая все варианты, а потом произнесла со звенящей уверенностью. — Вы сможете оставить ее себе. Грегорович или любое государство, частные коллекционеры, кто-угодно заплатит Вам огромную сумму за эту палочку. Мы организуем сделку. Как Вам такой вариант? — произнесла она, глядя на него сверкающими глазами.

— Очень недурственно, Ваша Светлость. Очень недурственно, хотя и крайне недальновидно для Вас, должен сказать. Боже мой, — он откинулся на спинку и театральным жестом потер глаза. — Вы хотя бы сами понимаете, что творите? Княжна, Вы вынуждаете меня быть честным! Вы бросаетесь с головой в омут, дна которому нет, подумайте только! — сказал Василевский и рассмеялся, глядя на девушку из-под ладони. Дарья смотрела на него холодно и как будто издалека.

— А Вам-то что?

— Мне? — переспросил мужчина. — Не знаю. Боюсь, Ваше предательство, а это по-другому не назовешь, может подорвать всю политическую обстановку в нашей прекрасной стране, а это напрямую отразится и на моем бизнесе. Посему я, пожалуй, дам Вам время подумать, если уж Вы не против.

— Я все решила! — отрезала княжна. Василевский посмотрел на нее с горькой улыбкой. В его звериных глазах на секунду проскочила жалость, а затем появилось все то же хищное желание нажиться, поставить на кон крупную ставку и собрать full-house.

— Что ж, тогда не стану упускать выгодной сделки.

Он протянул Дарье руку, и в этот момент девушка ощутила запоздалый страх. Крестраж с душой сестры пульсировал почти болезненно, вызывая у девушки мазохистскую улыбку: Наташа как будто была здесь, держала ее за руку и уговаривала не делать этого. Но Василевский был прав — юная княжна Аргутинская бросалась с головой в омут, полный чертей, и она уже сейчас стояла на самом краю трамплина, чтоб рыбкой нырнуть на самую глубину.

Все сделки на Хитровке закреплялись непреложным обетом, и Дарья с самого первого мгновения знала, на что шла. Она тряхнула головой, отгоняя сомнения, и подошла к Василевскому. Его ладонь перехватила ее руку на середине взмаха, на секунду девушка подумала, что он мог бы предложить ей передумать, но вместо этого ладонь мужчины крепко сжала запястье княжны.

— Ваши условия, барышня.

Дарья откашлялась.

— Клянусь, что в обмен на предоставленную об Астрее информацию сделаю так, чтобы Старшая Палочка оказалась в Ваших руках, а затем помогу организовать ее продажу.

— Клянусь, что выдам Вам местонахождение лаборатории Астреи и впоследствии избавлюсь от палочки с вашей помощью, — кивнул в свою очередь мужчина. Золотое сияние на несколько секунд сковало их руки, и леденящий страх сжал в своих когтистых лапках тело Дарьи. Но девушка мотнула головой, отгоняя его. Обет был заключен, и княжна чувствовала, как земля уходит из-под ног от осознания того, что она сделала. Василевский смотрел на нее почти что с удовольствием.

— Что ж, я выполню свою часть сделки, — сказал он и передал ей конверт. Дарья попробовала было вскрыть его, но мужчина предупреждающе цокнул языком. — Это летучий порошок, с его помощью Вы с Вашим другом отправитесь в убежище Астреи. Там я искренне не советую Вам оставаться надолго, а найденного в комнате с камином Вам должно будет хватить для дальнейшей работы.

— Значит, Вы все знали, и не спешили помогать следствию? — покачала головой Дарья уже почти безразлично.

— Никто до Вас не приходил ко мне с таким заманчивым предложением.

Дарья тяжело вздохнула. Темный омут. Он окружил ее со всех сторон и с каждой секундой оставлял все меньше воздуха, сковывал движения, и девушка почувствовала, что тонет. Часы на руке больно впивались в кожу, и Дарье пришлось приложить усилия, чтоб снять их и нагнать на лицо улыбку.

— Я рада, что мы смогли договориться, — сказала она и усмехнулась, хитро сверкнув глазами.

— А мне жаль Вас, княжна. Право слово, для Вашего же будущего было бы лучше оставить все как есть.

— Что сделано, то сделано.

— Несомненно, но прежде, чем Вы уйдете, позвольте мне задать один единственный вопрос, — Дарья устало кивнула ему, на что Василевский хищно оскалился. — Скажите мне, Ваша Светлость… Вы намеренно привлекли к Вашей авантюре американца?

— Что?! — удивилась Дарья. Василевский скользнул взглядом по ее лицу, и оскал распахнулся пастью, выпуская гомерический хохот.

— Браво, княжна, я не устану поражаться гению Вашей Светлости. Вы прирожденный Серый Кардинал. Наверное, будь я на Вашем месте, я бы лучше не придумал.

— Что? У меня не было выбора, — выпалила она, чувствуя, что краснеет от ярости, как девчонка. Эмоции сменялись калейдоскопом, и каждая новая вспышка чувства отдавала искрящей болью под веками. Княжна пыталась сказать что-то еще, но лишь обессилено покачнулась и приложила пальцы к вискам в попытках унять боль.

— Конечно, княжна. Но посмотрите на эту ситуацию так: Вас никто не видел на Хитровке, кроме меня, разумеется, но никто этого не подтвердит, если сказать нужные слова, в то время, как у Вашего друга-американца количество свидетелей исчисляется десятками. Канцелярии не понравится, что он ошивался здесь, а когда пропадете палочка Грегоровича, никто не будет сомневаться, где она всплывет в следующий раз. И, конечно же, все будут знать, кого обвинить, — он погрозил Дарье пальцем, и девушка почувствовала, как холодеет ее сердце.

— Вы…

— Опасная Вы барышня, — усмехнулся Василевский. — Но, я бы отдал все сокровища мира, чтоб быть с Вами на дружеской ноге.

— Это невозможно, — произнесла княжна.

— Увы. Дверь там, Ваш друг в конце коридора, комната семнадцать, — сказал мужчина и вернулся к своим бумагам. Вот он, опаснейший разбойник двадцатого века: оружие его — слово, он заставляет людей вешаться на их собственных мыслях, и теперь даже в душе Дарьи проклюнулось зерно сомнения: во всей этой истории, в Грейвза и в ней самой.

Она подошла к двери и, не прощаясь, распахнула ее. За порогом оказался не переполненный зал с ареной, а прямой коридор с длинными рядами дверей. За ними, Дарья знала, находились гости Утюга: уважаемые маги, чиновники, опасные убийцы, в защищенных заклятиями стенах произносились страшные клятвы и выбивались признания, но сейчас княжна чувствовала себя ужаснее всех собравшихся в здании этим вечером. Василевский словно открыл ей глаза. Она всегда думала, что она лучше, чем есть, и свои действия она оценивала положительно, несмотря на то, чего ей они стоили. Она была уверена, что исправляет ошибку, но теперь, когда непреложный обет скрепил их сделку, княжна видела себя интриганкой, и не могла отрицать, ей было любопытно увидел результат своих действий почти так же важно, как уничтожение формулы, которую она когда-то создала. А Грейвз..? Василевский и тут был прав, в тот вечер, когда иностранцы прибыли в Москву, Калинцев навестил их дом и разговаривал с будущим тестем, и тогда в его тоне девушка уловила опаску. Тогда она еще не понимала этого, план был на уровне интуиции, но теперь Дарья видела саму себя насквозь, и было в этом существе нечто ужасное, совершенно отличавшееся от княжны Даши, спокойно смешивавшей ингредиенты, чтоб получить какое-нибудь зелье. Сердце болезненно защемило, и княжна остановилась, чтоб перевести дыхание.

Она запустила руку в карман и нащупала нагревшиеся, возмущенно тикавшие часы. «Что? — произнесла девушка, глядя на циферблат. — Ты же прорицательница, ты не могла не знать, что все произойдет именно так». Дарья никогда не хотела быть злой, но сейчас чувствовала себя именно такой опасной и гадкой; и одновременно испытывала желание рассмеяться и отвесить себе пощечину.

Размышления ее развеяла комната с номером семнадцать. Внутри было мрачно: светила только одна лампа на низком столике, на кушетке лежал обмотанный бинтами Персиваль Грейвз. Когда дверь раскрылась, впуская внутрь немного света из ярко-освещенного коридора, проступили винные цвета обивки кушетки и тяжелых занавесок; Персиваль вскинулся и посмотрел на Дарью. Княжна увидела его как будто издалека, смогла рассмотреть все травмы и пылающий восторг в его глазах. Надо же, … вот о чем говорил Трелони, вспоминая ее духи с амортенцией — но Дарья была уверена, что этот образец был неудачным, и не давал ничего, кроме приятного сладкого запаха. Или она убедила себя в этом? Так или иначе, теперь ни одна струна ее души не откликнулась на мысль о том, что Персиваль Грейвз влюблен в нее. На губах появилась немного картонная улыбка.

— Мистер Грейвз, — вздохнула она, немного обеспокоено, — ради всего святого, простите меня. Это из-за меня Вы оказались во всей этой ситуации, — как будто кто-то нашептывал слова ей прямо в ухо.

— Нет, что Вы, — сказал он и поспешил сесть, демонстрируя Дарье обмотанные бинтами костяшки. — Иногда приятно поразмяться. А что Вы..? С Вами ничего не случилось? Вы нашли, что искали?

— Да, — кивнула Дарья. — Да, мистер Грейвз, спасибо Вам. Мне очень неловко просить Вас, учитывая Ваше состояние…

— Я совершенно здоров, — не дал ей договорить юноша.

— Нам нужно нанести сегодня ночью еще один визит, — сказала княжна и вопросительно взглянула на своего спутника. Тот кивнул и, не спрашивая ни о чем, поднялся с кушетки, прошел к камину и занял место для отправления.

— Приказывайте, Ваша Светлость, — бодро сказал он. Выдержанный им бой пьянил, и Персиваль не чувствовал ничего, кроме бешеной пульсации крови в ушах и желания с головой окунуться в опасность. А Дарья рядом была для него как трофей, и в секунды, близкие к нокаутам, Грейвз видел перед глазами ее образ. Он не сомневался в ней и уж тем более — в себе, поэтому, когда княжна схватила его за руку и произнесла «Шиповская крепость», запрокинул голову и гортанно рассмеялся, слушая, как его смех эхом разлетается по каминным трубам. Этот вечер ни для кого не должен быть тихим.