Путешествие в страну снега и медведей

1. Как в анекдоте

«Заходит англичанин в купе, а там уже сидят американец и русский. Смотрят на него, переглядываются и говорят один другому: "Ну и кто из нас двоих его задавит?"»

«Не самое удачное начало»,— подумал про себя стоявший перед дверью купе мужчина. Он был не то, чтобы молод, но и не слишком стар. Издалека казалось, что ему не больше двадцати, а стоило взглянуть ему в глаза — и казалось, что этот человек жил целую вечность. Он перевесил успевшее задубеть на сквозняке пальто на локоть, поудобнее перехватил ручку чемодана и подумал, а есть ли у него шанс трансгрессировать домой теперь, когда позади остались граница Англии и Российской Империи. Не то, чтобы он был трусом, но если бы ему предложили снова поучаствовать парламентером на войне африканских племен-каннибалов, он бы тут же спихнул необходимость съездить в Россию на кого-нибудь еще. Наверное.

Перед отъездом он пообщался с коллегами по Министерству Магии, которым уже приходилось бывать в России с дипломатическими миссиями или преподавать по обмену в Колдовстворце. Полученная информация... не утешила. Посол министерства магии убедил себя, что его уважаемые британские коллеги оказались чересчур впечатлительными и многое преувеличили. Ну, в конце концов, не могут же русские и в самом деле держать дома медведей, драконов и прочую экзотичную живность? Может быть и могут, но не в городских квартирах! Или пить кипящий спирт на морозе, чтобы согреться? А члены канцелярии уж точно не станут замораживать его насмерть из-за недостаточно вежливого обращения. И все же на всякий случай многоуважаемый посол купил справочник по Российской Империи в самом последнем издании, закрасил седину и, впервые в жизни, перекрестился.

Теперь, преодолев половину пути до цели своей поездки, ему стало даже смешно. Он, взрослый и уважаемый человек, профессиональный дипломат, переживал, как мальчишка, хотя с русскими эмигрантами в Англии пересекался довольно часто. Интересно было посмотреть, каково его американскому коллеге. Тот, судя по отчетам, совсем мальчишка, и дальше Соединенных Штатов не ездил. Должно быть, совсем извелся в незнакомой стране.

Мужчина приготовил фирменную снисходительную улыбку, как бы говорившую «я Вас внимательно слушаю», и открыл дверь в купе.

Первым, что он увидел, были ноги. В задубевших кожаных ботинках, которые промерзли настолько, что звенели, как ледяные колокольчики. Брюки тоже покрылись легким пушком инея. Ноги были видны до самых колен, дальше по глаза было натянуто пальто. Из-за поднятого черного воротника на вошедшего смотрела пара темных глубоко посаженных глаз под густыми черными бровями. Надо лбом нависала неровно остриженная челка, а в руке, показавшейся из-под плаща, виднелась палочка, покрасневшая от согревающего заклинания. Судя по внешнему виду молодого человека, заклинание работало не слишком эффективно и согревало только ладонь, которая держала палочку. Волшебник, до этого растянувшийся на полке, заскрипел, похрустел, как свежий снег, и неохотно сел, принимая более приличный вид. От пальто он, все же, отказываться не стал, только накинул его себе на плечи.

— Как Вам погодка, мистер Грейвз? — поинтересовался вошедший, закрывая за собой дверь. — Не то, что зима на вашем восточном побережье? Альберт Трелони, — представился он, протягивая теплую ладонь. Грейвз схватился за нее ледяными пальцами, сцепил зубы, а потом медленно, с натянутой учтивостью произнес:

— Что ж, бывало и лучше, мистер Трелони. Но, насколько я знаю, и в Англии зимы помягче, — ответил он, наконец выпуская руку своего спутника. В МАКУСА его предупредили, что в Россию с дипломатической миссией Грейвз поедет не один, и молодой человек не знал, стоит ли ему вообще чему-нибудь радоваться при таком раскладе.

— Что есть — то есть. Признаться, я и сам здесь ужасно замерз. К счастью, получилось отогреться в гостинице возле вокзала. А Вы как? Давно в столице?

— Прибыл на пароходе этой ночью, — неохотно ответил молодой человек. — Посмотреть ничего так и не удалось, и я, признаться честно, все бы отдал за пару часов сна.

— Не буду Вам мешать, Персиваль, — любезно сказал Трелони.

— Я бы оценил Вашу щедрость, если бы не опасался замерзнуть насмерть, — едко произнес американец. Он посильнее запахнул на себе пальто и принялся покачиваться вперед-назад в тщетных попытках согреться.

Трелони внимательно рассматривал своего спутника. Персиваль Грейвз много раз оказывался на грани отчисления из Ильверморни, но способности у него были исключительные, этого никто не мог отрицать. Из раза в раз молодой волшебник выкарабкивался, в нужные моменты он проявлял поразительное упорство, чем помотал своим преподавателям изрядное количество нервов. И все же иметь в своем распоряжении кого-то столь амбициозного, напористого, даже дикого, как буря в стакане, было преимуществом. Такие люди прокладывали путь собственным телом, не гнушаясь грязными методами и не боясь последствий. Про них говорили «далеко пойдут». Но у Грейвза это все было еще впереди. А пока это был всего лишь мальчишка в костюме на пару размеров больше, чтобы выглядеть представительно, с волевым подбородком и глазами побитой собаки, костяшки были содраны в рукопашных боях, а на пальцах виднелись свежие ожоги, видимо, от попыток согреться.

Американец тем временем без стеснения рассматривал своего лондонского коллегу. Если Трелони посматривал на него как бы вскользь, подмечая детали, то Грейвз уставился напрямую. Британцу было за тридцать, хорош собой и неженат; Грейвз решил, что это могло неплохо способствовать его карьере в министерстве. Лицо у него было немного несуразным: высокий вдумчивый лоб, широкие скулы и узкий подбородок, который вместе с большими льдистыми глазами придавали виду Альберта не просто моложавость, а даже детскость. Пожалуй, из-за этих черт он выглядел дружелюбнее, чем был на самом деле, а тонкие губы, искривлявшиеся в лисьей усмешке, выдавали в нем того еще хитреца.

Трелони перехватил взгляд юноши и улыбнулся еще шире. Грейвз нахмурился и отвернулся к окну. Британца это никак не задело; он открыл чемодан и достал маленькую голландскую печку, она помещалась на ладони и бегала на гнутых ножках, как жук. Оказавшись на наколдованном Трелони столе, печка прошлась по самому краю, потом остановилась и раскрыла заслонку, ожидая, чем ее накормят.

— Если у Вас есть ненужные бумажки, можете пожертвовать их на благое дело, — предложил британец.

— Звучите, как коммунист, — фыркнул Грейвз и достал из кармана пальто ворох смятых листовок, проспектов, брошюр, даже одну театральную программку.

Печка носилась вокруг этой кучи, восторженно хлопая заслонкой, потом схватила первую бумажку лапками, смяла в шарик и, поднатужившись, засунула ее в свой зев. Внутри тут же вспыхнуло пламя, приятное тепло начало расползаться по купе.

— Кого сейчас только ни развелось, — задумчиво пробормотал Трелони. — Я слышал, здесь они плодятся, как бактерии. Даже среди магов, — он немного помолчал, а потом все с той же улыбкой добавил. — Должно быть, МАКУСА настроены очень серьезно, раз посылают на дипломатическую миссию мракоборца.

— Они решили, что раз в качестве дипломата будете Вы, то второму послу делать будет нечего. На совещании решили, что в этот раз мотивы Конгресса и Министерства совпадают, поэтому можно позволить себе такую комбинацию.

— Интересная мысль, впрочем, я пока не слишком ей верю, — отозвался Трелони.

— Почему это?

— Если я отвечу Вам честно — испорчу отношения на всю оставшуюся поездку. Просто считайте, что я Вас услышал, доверил Вам свою безопасность, но приглядывать за Вами не перестану. Грин-де-Вальд — это не шутки, и если мы подберемся к нему слишком близко... Где же этот Сергеев!

Как по заказу, дверь открылась, и внутрь вошло второе разочарование Трелони за этот день. При слове «русские» Альберт представлял себе людей, которые голыми руками седлают медведей, да и сами бывают больше похожи на зверей, которые нормально переносят холод безо всякой одежды, говорят медленно и мало. Глазам иностранцев предстал... человечек. Маленький, румяненький, круглый, как пузо на ножках, весь седой, полное лицо от возраста стекало куда-то ему на живот, как морда бульдога. При всем этом он широко улыбался и, завидев гостей, принялся энергично пожимать им руки. Судя по перекосившемуся от недоумения лицу Грейвза, тот тоже ожидал чего-нибудь более представительного.

— Здравствуйте, господа! Мистер Трелони, мистер Грейвз, — обратился к ним Сергеев, перепутав их. Потом хлопнул себя по лбу и исправился. Огромных размеров чемодан он тяжело поставил на пол и принялся неуклюже снимать с себя длинную шубу. — Готовы к поездке в первопрестольную?

— Да, сэр, конечно, — ответил Персиваль, все пытавшийся вернуть себе спокойное выражение лица.

Трелони снова перекосило. На этот раз от пронзительного русского акцента. Вообще, он был человек терпеливый, но в дороге становился излишне раздражительным и предпочитал пользоваться магическим переводчиком. Он осторожно приоткрыл чемодан и вызвал наружу маленькую петлю на вертикальной подставке, стукнул по ней палочкой но, как выяснилось, нежный механизм замерз насквозь. Приходилось мириться с зубодробительным акцентом. Как назло, Сергеев плюхнулся на сиденье рядом с Трелони.

— Успели оценить красоты столицы? Если нет — у меня с собой есть магический проектор и диафильмы. А еще самовар! Чтоб не ходить в вагон-ресторан. Какой чай господа предпочитают? Для вас я достал самый лучший.

— Горячий, — учтиво, но напористо произнес Грейвз. Альберт посмотрел на него так, что юноша понял — всю оставшуюся дорогу ему лучше молчать, а говорить будет «профессионал». Сергеев же только рассмеялся.

— Господа замерзли? Это еще не холодно. Вот в прошлом году — в прошлом году была настоящая зима. Тогда согревающими заклятиями даже у обычных людей топили, чтоб не перемерзли, бедняжки.

— Поразительно. Но у нас тут не работает ни одно согревающее заклинание или руна, — прибавил Трелони.

— В России свои заклятья, специально под наши холода. Давайте-ка я вам помогу, — с этими словами он схватил трость, которую до этого прислонил к стене, и осторожно махнул ею.

Пальто Грейвза и Трелони засветились мягким оранжевым светом. Персиваль, неплохо обученный в академии мракоборцев, тут же бросил пальто с плеч и внимательно уставился на золотистые нити, оплетавшие его одежду теплой паутиной. Трелони с веселой улыбкой наблюдал за его реакцией.

— Никогда не видал чар такой силы, — отметил он.

— Благодарю, мистер Трелони. Они действительно хороши, — улыбнулся Сергеев.

После этого в пальто стало действительно теплее, а когда из чемодана Сергеева вылез пузатый самовар, примостившийся на столе возле печки Трелони, стало и вовсе жарко. Печка, кажется, сдружилась с большим братом и скакала вокруг него, как собачонка, задорно щелкая заслонкой.

Поезд тронулся. Трелони искренне рассчитывал за время пути успеть отдохнуть, поговорить с проводником и узнать хоть какую-то полезную информацию о Канцелярии колдовства и магии и о России в целом. Еще его, конечно, интересовал настрой русских относительно Грин-де-Вальда. В восточной Европе тот уже успел наделать шума. Но Сергеев явно никуда не торопился. Аргументируя тем, что поезд все равно идет долго, он разливал чай и расспрашивал гостей об их пути в Санкт-Петербург. Этот пузатый и улыбчивый русский оказался страшным охотником до путевых историй, особенно тех, в которых были неприятности и самые настоящие беды. Он все расспрашивал, ничего ли не случалось с ними в пути, чем вскоре утомил даже хваленый профессионализм Трелони. Однако первым не выдержал Грейвз.

— Скажите, почему мы не могли отправиться в Москву через портал? Или летучий порошок или еще хоть как?

— Как же?! — Сергеев, кажется, даже побледнел. — Это же обзорная экскурсия. Мы слышали, что у вас потом очень насыщенная программа, вот и решили дать Вам полюбоваться видами!

— Очаровательно, — констатировал Грейвз безо всякого энтузиазма.

— А почему Восьмая Канцелярия находится в Москве? — поинтересовался Альберт. — Все остальные ведь в столице. Так сказать, в сердце империи.

— Именно потому, что все остальные находятся в сердце империи, еще прибавить нас — и империю хватит инфаркт. Так лучше. Людям безопаснее и нам спокойнее. Мы даже думаем о том, чтоб переместиться за Урал, где людей поменьше. Но тогда будут трудности с сообщением, — задумчиво и немного грустно покивал русский. — Однако, все к лучшему. Грядут большие перемены.

— Перемены? — нахмурился Трелони.

— Да. Вы не читаете политические новости магглов?

— Нет. В Англии мы не взаимодействуем с ними так тесно, как вы.

— А в Америке? — Сергеев повернулся к Грейвзу и увидел, что молодой человек самозабвенно спит, привалившись к стене. — Ох, устал с дороги.

— Думаю, что в Америке так же. Они во многом наследуют традиции Британии, что бы там кто ни говорил.

— Ясно-ясно. Что ж, в России все немного иначе. Мы заботимся о магглах, связаны с ними очень крепко и, пожалуй, одинаково зависим друг от друга. Они, конечно, не знают ни о канцелярии, ни о Колдостворце, но какие-то вещи понимают. Это неплохо, но подразумевает некую ответственность. Например, участвовать в жизни друг друга. И то, что грядет в жизни обычных людей, мне совершенно не нравится.

— Что именно?

— Да все. Прогнозы неутешительные; прорицатели говорят, что нас ждет бунташный век. Пожалуй, это беспокоит даже больше, чем ваш выскочка из Дурмстранга.

— Но и его недооценивать не стоит, — подметил Трелони.

— Тоже верно, — согласился Сергеев. Он тяжело вздохнул и улыбнулся. — Ну, давайте о хорошем! Есть у Вас какие-нибудь вопросы о нашей империи?

Поезд неторопливо ехал в направлении Москвы. За оттаявшими окнами проплывали заснеженные леса и поля, покрытые нетронутым снегом, как сплошной белой пеленой. Пейзаж почти не менялся, но смотреть на него было приятно. Настолько, что порой и глаз было невозможно оторвать.