Путешествие в страну снега и медведей

7. Откровение

Кто бы что ни говорил про специальные транспортные камины — Персиваля Грейвза вычихнуло всё равно через отопительный. Юноша предпринял попытку приземлиться на ноги, но только споткнулся о собственные конечности, зацепился за ковёр и по инерции пропахал носом линолеум, оставляя после себя чёрную от сажи борозду. Несколько минут ему потребовалось на то, чтобы отдышаться, прийти в себя от произошедшего, а потом резко сесть, вспомнив, что стеклянный фиал, вручённый Дарьей, мог разбиться. Юноша вскочил и принялся хлопать себя по всем карманам, в уме прокручивая варианты один хуже другого: фиал мог вылететь по пути, разбиться при падении или попасть не в те руки. С каждой секундой, что Персиваль не мог найти своё новоприобретённое сокровище, сердце юноши после каждого удара подбиралось всё выше к горлу; а потом секунда — и пальцы нащупали стеклянную каплю, завалившуюся под подкладку пиджака. Сердце на лифте прокатилось обратно на насиженное место и трепетно забилось от предвкушения. Что Дарья могла оставить ему? Наверняка, что-то важное. Несомненно, это было ясно по выражению её глаз, но что? Что-то связанное с той девочкой?

Грейвз порывистыми движениями срывал с себя одежду, параллельно запирая двери и занавешивая окна. На всякий случай он наложил несколько protego на камин и вентиляцию, затем вошёл в ванную и принялся набирать воду. К сомнительной радости, в этот раз гостиница предоставляла только горячую воду, но Грейвза это не слишком беспокоило. Всё его внимание было приковано к холодной стеклянной капле, зажатой между пальцев — призраки, сотканные из чистого сна, отражались в толстых стенках, и манили любопытство юноши. Оставшись в одних брюках и сорочке, оставив в основной комнате ботинки, пиджак и галстук, Персиваль опустил каплю в воду и откупорил тонкое горлышко. Хлопковая ткань рукава тут же намокла и неприятно прилипла к руке — белый туман, вырвавшийся из фиала, тут же заполнил собой всю ванну, вытеснив жар кипятка промозглой прохладой. Клубы серебристого пара переваливали через бортик и неслышно разбивались об пол. Грейвз внимательно всматривался в завитки дрожащего серого полотна, пытаясь разглядеть что-нибудь, но всё, что могла скрывать эссенция, было спрятано за этой полупрозрачной завесой. На секунду юноше показалось, что он увидел руку, манившую его за собой. Она была так близко к поверхности, что юноша почти мог ухватить тонкие белые пальцы!

Он опустил руку в воду сначала по локоть, потом по плечо, но всё равно не мог нащупать дно. Тогда он проверил палочку в кармане брюк, вдохнул получше и, перевесившись через бортик, опустил голову и плечи в ванну. Несмотря на то, что в ванной горел электрический свет, Грейвз не мог ничего рассмотреть. Он было выпрямился, чтобы достать палочку и нырнуть ещё раз — на этот раз с люмосом, как вдруг ощутил крепкую хватку на своих плечах! Воздух множеством пузырей вырвался из его лёгких, Персивал рванулся назад, но нечто в темноте было неумолимо. Сначала оно просто удерживало его на месте, а спустя пару секунд принялось тянуть на глубину. Грейвз размахивал руками, пытаясь освободиться, но как будто сама вода удерживала его. Он чувствовал, как бортик ванной больно впивается в живот, и в какую-то секунду давление на грудь резко увеличилось — юноша выдохнул последние остатки воздуха и поддался силе, тянувшей его на глубину.

Персиваль чувствовал, как падает. Это чувство нельзя было спутать ни с чем, и единственным, что мог сделать юноша — это расставить руки и надеяться, что вот-вот он проснётся. «Во что ты ввязался в этот раз, Грейвз?» — спросил он сам себя. В одно мгновение он проклял и себя, и свою доверчивость, и, скрепя сердце, юную княжну, сыгравшую с ним такую шутку.

Темнота вокруг него тем временем стала рассеиваться, и вскоре чернота сменилась серебристым сумраком, как утренний туман на окраине Нью-Йорка. Тело Грейвза постепенно приняло вертикальное положение, и он наконец почувствовал прочное дно под своими ногами. Он огляделся — вокруг него была вода, он чувствовал, как невесомо колыхалась ткань и его волосы, тем не менее, он мог дышать, как будто был на воздухе. Как будто… Он ощупал шею под челюстью и почувствовал несколько прорезавшихся жаберных щелей.

— Джем из жаборослей, — послышался до боли знакомый голос. Грейвз обернулся и увидел Дарью, стоявшую за ним — прекрасную, как русалка. Вместо строгого домашнего платья, в котором он её запомнил, на ней была лёгкая сорочка, обнажавшая плечи, распущенные каштановые волосы парили облаком за её плечом.

— Что это? — выдохнул юноша, подходя ближе и пытаясь коснуться девушки, рука прошла сквозь неё, будто она была призраком.

— Прошу прощения, мистер Грейвз,— произнесла она с живым участием, — догадываюсь, что это доставило Вам неудобство, но это единственный способ для нас с Вами встретиться… пока что, — добавила она. — То, что я дала Вам — улучшенный вариант омута памяти — он содержит в себе некоторые воспоминания, но при этом имеет телепатическую связь с владельцем, поэтому мы можем с вами говорить. На случай, если наша беседа затянется Вы отведали жаборослей за нашим столом.

Пока она говорила, Персиваль всматривался в её лицо, и пытался увидеть злобность и порочность, которые так часто видел в чертах ведьм, которых ловил на службе, но лицо Дарьи было таким же, каким Грейвз видел в своих мыслях: чистым, свежим, открытым, добрым, с девичьей, придававшей очарования, хитрецой. Тогда зачем ей было прибегать к таким способам? Если только она не была в отчаянии…

— Что заставило Вас так беспокоиться, мисс?

— Я ужасно извиняюсь, что всё так, — произнесла она и протянула руку, маня Грейвза за собой. Широкие рукава сорочки развевались, словно крылья. — Но Вы всё поймёте, когда я объясню…

Она пошла в глубь тумана, увлекая американца за собой. Звуки её голоса пропадали в толще воды, и до Персиваля долетали только отдельные обрывки, фраз, но сколько бы он ни вслушивался, ему не удавалось понять ни слова. В полумраке вокруг них витали едва различимые фигуры. Дарья снова обернулась к нему.

— Мистер Грейвз, прошу, сохраните всё, что Вы увидите, в секрете. Хорошо?

— Да, мисс, — ответил он.

— Я занимаюсь разработками для нашей Канцелярии. Оружие, зелья, носители информации, всё это рано или поздно проходит через меня. Не так давно по приказу Императора мы создали новую формулу, «Фемиду», необходимую для улучшения правосудия над магами.

— Какого улучшения? — насторожился Персиваль.

— Вы будете осуждать меня с этими Вашими либеральными взглядами, но магглы в Сенате и сам Император считают, что держать волшебников в тюрьмах или отправлять их на каторгу — бессмысленно. Поэтому когда специальные тюрьмы в горах были переполнены, к магам начали применять смертные приговоры, — у Грейвза пропал дар речи. — Естественно, это никому не понравилось, — тут же добавила Дарья. — Было много беспорядков, даже Императрица высказывалась против такого решения, и в конце концов было принято решение создать зелье, которое будет лишать мага его способностей.

— Делать мага — обычным немагом?

— Сквибом, да, — ответила княжна.

— И Вы создали такую формулу?!

— А какой у меня был выбор! — воскликнула девушка, её лицо сковало маской боли. — Иначе люди бы умирали пачками или наоборот ходили бы безнаказанными!.. Мне это нравилось ещё меньше, чем Вам. И если бы у меня только была возможность… — она взмахнула рукой, стирая со щёк слёзы. — Так или иначе, мы создали формулу, и она работала. Но снова нашлись несогласные. Они, как и многие до них, считали, что маги не должны стоять ниже обычных людей, но они предложили другую идею — дать всем магические способности. Только представьте себе это, Грейвз, целая страна магов!

— Идиллия, — протянул юноша, не очень представляя, что стоит говорить в такой ситуации. Силуэты вокруг них зависли, а затем одни бросились на других.

— Эти люди назвали свою организацию «Астрея», так же они назвали формулу, которую подпольно разработали на основе выкраденной «Фемиды». Они просто хотели правосудия, а потом на чёрный рынок хлынула «Астрея», которую маги использовали для повышения собственного магического потенциала. Скольких вылавливали из Неглинной или находили обезумевшими от агонии. Мы не могли получить ни одного образца — в крови все материалы были уже распавшиеся, а на рынках всё уничтожалось мгновенно. Но саму организацию это не останавливало, они начали похищать магглов и делать магов из них…

— И у них получается?

— Судя по меньшему количеству трупов — да, — холодно произнесла она. — Но и покровителей у них больше. Мракоборцы, учёные, некоторые чиновники.

— И Вы помогаете им? — спросил Грейвз. Дарья посмотрела на него с холодныи гневом, полыхавшим на глубине глаз. Она указала рукой в сторону — там из тумана выплыла большая белая кровать с балдахином.

— Мы с моим отцом и дядей ищем каждого из «Астреи» и делаем всё возможное, чтобы вернуть всё на свои места, — она подошла к кровати и отбросила покров. На белоснежных простынях лежала молодая девушка, похожая на княжну, только несколько старше, с более вытянутыми чертами лица, более прямыми и открытыми, в них читалась смелость и некоторая сумасбродность. «Гриффиндорская внешность», — сказал бы Трелони или Паша.

— Это моя сестра. Она уже несколько месяцев в коме, только магия поддерживает жизнь в ней, — произнесла княжна, касаясь часов на тонком ремешке, крепко сидевших на её запястье. — Помогите мне вернуть её мистер Грейз, — сказала она, поворачиваясь к нему.

— Она попробовала на себе ту подпольную формулу? — спросил молодой человек.

— Да. Она была сильной прорицательницей и, тем не менее, её было не выгнать из отдела мракоборцев. Вы бы только с ней пообщались! — улыбнулась она, беря своей призрачной ладонью руку сестры. — Она всё предвидела и не пыталась ничего изменить. Помогите мне, мистер Грейвз! — повторила она, заглядывая ему в глаза. Юноша потупил взгляд и опустил ладонь ей на плечо.

— Мне ужасно жаль, Ваша Светлость, но это не в моей компетенции. Я не имею права вмешиваться во внутреннюю политику Вашего государства, — произнёс он и неуклюже сделал пару шагов назад. Дарья прожгла его взглядом раненого зверя и скривила рот, силясь не разрыдаться.

— А если… — она перевела дыхание. — А если среди последователей «Астреи» есть приспешники Грин-де-Вальда? А если ему самому понадобится формула, чтобы усилить свои способности вместе с Бузинной Палочкой или, наоборот, обессилить своих врагов?! Мистер Грейвз! Поймите, что нужно предотвратить! — княжна старалась не плакать, контролировать эмоции, но невысказанные слова душили её. Грейвз замер. Девушка задела нужную струну, и в повисщем молчании можно было услышать, как она звенела. Персиваль медленно обернулся, умом чувствуя, что не нужно вестись на эту провокацию, но в то же время…

— Вы уверены в своих словах? — спросил он, снова шагая к ней. — Откуда Вы знаете, что это может быть нужно Грин-де-Вальду? С Бузинной палочкой он уже будет непобедим.

— Власти никогда не бывает много, — прошептала Дарья. — Мои знакомые помогают мне отслеживать формулу, созданную на основе «Фемиды», и недавно некий иностранец был очень заинтересован. Он высокий, с узким лицом, светлые волосы, почти альбинос, глубоко посаженые глаза…

— Прекратите! — остановил её Персиваль.

— Моя сестра предсказывала это. Предсказывала Вас, — прошептала она. Призрачная рука вспорхнула рядом с его щекой, и на секунду юноше показалось, что он ощутил тень прикосновения. — Дайте мне шанс, Персиваль. Мне не справиться без Вас, я знаю это.

Она была такой беспомощной и маленькой, такой хрупкой и нежной, что юноша не смог сделать шаг в сторону, сказать «нет» и всячески обезопасить себя от целой вереницы приключений, которые одно за другим, как бусины на нитке, должны были посыпаться на него. Вместо этого он протянул свою руку княжне и, прикусив губу, кивнул.

— Чего Вы хотите от меня?

— Помогите мне найти одну подпольную лабораторию. Это Сухаревский район, там барахолки, и спрятать что-то очень легко. Но одной мне туда попасть будет сложно, — прибавила она. — Одна вылазка, я не прошу Вас о большем, Персиваль.

— Хорошо, — вздохнул молодой человек.

— Тогда завтра, — прошептала девушка. — В восемь часов мы встретимся на Чистых Прудах. Спасибо, мистер Грейвз! — она расправила руки, чтобы обнять его, но в то же мгновение рассыпалась на тысячу пузырьков воздуха. А следом за ней и Персиваль ощутил, что воздуха в лёгких начинает не хватать.

Он с силой оттолкнулся ногами и принялся рывками двигаться наверх, чувствуя, как легкие жжёт от недостатка кислорода. Туман вокруг него становился всё тоньше, а через несколько секунд Грейвз обнаружил себя сидящим в ванне почти полностью одетым и щурящимся от яркого электрического света. Он тяжело перевёл дыхание и, откинувшись на спину, повременил выбираться на «сушу». После такого стоило, как минимум, хорошенько обдумать происходящее и, может, задуматься о смысле жизни. Для начала Персиваль решил, что вряд ли станет вносить это в отчёт.

Только немного придя в себя, Грейвз понял, что вода уже остыла, и мокрая одежда неприятно липла к телу. К тому же, судя по всему, магия Трелони успела выветриться, и так умело перешитые брюки приняли свою изначальную форму. Юноша оставил свою одежду прямо в воде, схватил полотенце и, обернув его вокруг бёдер, вышел в комнату, чтобы сделать несколько записей и отправить их в МАКУСА. Одно радовало — след Грин-де-Вальда был почти у него в кармане.

***

Княжна вынырнула из ванны беззвучно — с каждым разом подобные сеансы давались ей всё легче. Она вылезла из воды, взяла лежавшую неподалёку палочку и высушила себя с помощью заклинания. Длинные волосы она заплела в косу и, вопросительно взглянув на своё отражение, вышла из ванной.

Собственная спальня казалась слишком большой и неуютной, а зажжённый свет подчёркивал это. Дарья погасила лампы и постояла несколько секунд, наслаждаясь тишиной и пустотой, только чтобы понять, что лучше от этого не стало. Немного подумав, она накинула тёплый халат и лёгкой поступью вышла в коридор — мимо спящих картин, мимо зеркал и догоравших каминов. Собаки на охотничьих портретах поднимали головы, когда она проходила мимо, скулили и махали хвостами, но девушка точно не видела их. Её взгляд был прикован к двери в конце коридора.

За нею была совершенно белая, как больничная палата, комната. На стенах не было картин, а на окнах висели лишь тонкие кисейные занавески, тоже белого цвета. Такой же балдахин закрывал спавшую на кровати девушку от чужих глаз. Княжна подошла к кровати и, отбросив покров, села рядом со спящей, взяла её холодную руку в свои ладони и тщетно попыталась согреть. Она печально посмотрела на лицо сестры, не очень ожидая какой-либо перемены.

«Знаешь, — прошептала она, — мне очень тяжело без тебя. Я нашла того человека, о котором ты говорила, но не знаю, правильно ли это… Наташа, оставь ты мне хоть немногим больше подсказок я бы не чувствовала себя, как… как те тётки, которые плетут интриги, а потом сами выпутаться не могут. Ты же знаешь, что это не моё… — бледное лицо безмятежно, глаза закрыты. Княжна вздохнула. — Надеюсь, это всё скоро кончится. Мы очень скучаем по тебе».

Она занавесила постель и снова бросила взгляд на часы на своём запястье, с которыми не расставалась даже уходя ко сну. На циферблате вышла магическая полночь. Магическая — только для магглов, но иногда и у волшебников бывает такое настроение, когда нужно не много и не мало — чудо. Нерукотворное волшебство, которое, может, и идёт по завышенной цене, но так нужно, что за него не жалко отдать все сокровища мира. Дарья всё думала, что же пожелать: пробуждение сестры, в первую очередь, но отчего-то княжна знала, что ещё не время. Наташа говорила ей никогда не торопить события: «И тогда увидишь, как я выйду замуж за иностранного волшебника», — обещала она. Даша улыбнулась, вспомнив, с какой улыбкой говорила это сестра. А когда девушка спрашивала сестру о ее собственной свадьбе, Наташа многообещающе молчала; в свете последних событий Дарья понимала, что молчание было вызвано желанием не расстраивать. Часы показали вторую минуту первого.

Девушка подошла к двери и бросила прощальный взгляд на сестру, как вдруг заметила что-то в зеркале. Она оглянулась в ту сторону, где должен был стоять предмет, привлёкший её внимание, похожий на большую вазу силуэт, но лунный свет, свободно проходивший сквозь занавески, словно насмехаясь, заливал собой комнату, показывая, что в ней нет ничего лишнего. Вдоль позвоночника Дарьи прошли толпы мурашек. Девушка достала палочку из рукава и снова обернулась к зеркалу, висевшему над туалетным столиком. Оттуда на неё смотрел Трелони, стоявший вплотную к стеклу, словно зритель в зоопарке. Девушка вздрогнула, увидев его лицо, холодное, точно стальная маска, но, потратив несколько секунд, она смогла взять себя в руки и шагнуть ближе к зеркалу. Льдистые глаза следили за ней, тонкие губы разошлись в хитрой полуулыбке.

— Добрый вечер, Ваша Светлость. Прошу прощения за беспокойство, но поверьте, общение с помощью зеркал не такая уж простая вещь, поэтому пара минут Вашего внимания с лихвой окупит мои старания, — тихо прозвенел его голос. Дарья удивлённо посмотрела на него, а в следующую секунду её лицо приняло довольное выражение, как в предвкушении какой-то игры.

— Доброго вечера, мистер Трелони, — произнесла она. — Глядя на Вас, я понимаю, что Вы не умеете уходить по-английски; ну или хотя бы уходить, как полагается приличному человеку, сказать «до свидания» и больше не появляться.

— Ваша Светлость, я политик, а среди таких как я приличных людей очень мало. Советую Вам привыкнуть к этому, раз уж мы с Вами оказались в этой игре. А теперь расскажите мне, пожалуйста, цветок Всея Руси, для какого дела Вы ангажировали бедного американского мальчика, наивного, как дитя?

— Сэр, это в высшей степени не Ваше дело, — отрезала княжна.

— Это было бы не моё дело, если бы я не почувствовал Ваши духи с амортенцией. Гениальная задумка, Ваша светлость, чего и следовало ожидать от человека, который разрабатывает опаснейшее в мире оружие. И всё же попытки опоить иностранного посла с миротворческой миссией Вам с рук не сойдут, — предупредил он.

— И чего же Вы от меня хотите? — небрежно поинтересовалась Дарья, напуская на себя уверенный вид. Трелони снисходительно улыбнулся на это, ни капли не уязвлённый.

— Ну, для начала Вы могли бы просто оставить свои игры, Ваша светлость, и заняться своим приданым. Я так понимаю, скоро Вас можно будет поздравить с помолвкой с очень высокопоставленным человеком. Во вторых, мы могли бы с Вами договориться. Я бы ссудил Вам Персиваля Грейвза в обмен на….

— Нет, — сказала она и наложила блокирующее заклинание на зеркало. — Доброй ночи, мистер Трелони, — едко проговорила она, когда отражение в зеркале растаяло, не оставив ничего, кроме того, что должно быть.