Путешествие в страну снега и медведей

11. Шиповская Крепость

Крепость. Это было странное название для дома практически в центре Москвы, на Сухаревке, по соседству с Хитровым Двором, но оно как нельзя лучше подходило ему. В своё время хозяин — Шипов — сдал своё жилище под ночлежки кому ни попадя за копейки и таким образом наполнил свой дом последними негодяями, с которыми не справлялись ни полицейские, ни жандармы, ни мракоборцы. Под покровительством Василевского маги вскоре окончательно укрепились в быстро обветшавшем здании, и это место стало едва ли не опаснее, чем Утюг. Но если в Утюге ещё встречались приличные люди, зашедшие выпить контрабандного вина или купить реликвию, то в Шиловский крепости собирался люд, далёкий от светской беседы. Сперва ночлежка функционировала как филиал Утюга, но потом помощник Василевского вроде как отделил это заведение; во всяком случае, Андрей Аркадьевич всячески открещивался от этого своего детища и периодически сам выдавал каких-то неугодных ему тёмных волшебников, поселившихся под крышей крепости. Но когда дело дошло до Астреи, в этом районе стало как-то подозрительно тихо, и те несколько раз, что мракоборцы заявлялись с обыском, дом как будто вымирал. Люди с выдающимися актерскими способностями утверждали, что в таком притоне уж точно не может быть магов, создающих опасную формулу и применяющих ее на магглах. На этом и порешили, и вот уже несколько недель маги просто прочесывали тоннели Неглинки и всё подвалы Москвы в поисках заговорщиков, начисто забыв про Шиповскую крепость — не с проста.

Каминная сеть выбросила Дарью и Персиваля на чердак. Они кубарём выкатились на пол, подняв целое облако пыли и пепла и такой шум, что, казалось, перебудили подвину Москвы. Дарья непроизвольно припала к грязному дощатому полу и замерла, ожидая, что еще пару секунд и на них бросятся все обитатели Шиповской крепости. Но во всём здании висела пронзительная тишина. Персиваль осторожно поднялся на колени и прислушался; в темноте Дарья даже могла различить, что он по-собачьи нюхает воздух и вертит головой, пытаясь рассмотреть хоть что-то во тьме, которую разбавлял разве что далёкий свет фонарей, падавший на пол сквозь битые окна.

— Куда нам теперь? — спросил Грейвз, подходя к Дарье и помогая ей подняться.

— Он сказал про комнату с камином. Думаю, это здесь, — сказала девушка и засветила огонёк на конце палочки. Его было недостаточно, но прибегать к более яркому свету волшебница не решалась, чтоб не привлекать лишнего внимания. Часы беспокойно тикали у неё в кармане, и Дарья прижала их ладонью, чтоб хоть как-то заглушить; но, похоже, этот звук слышала лишь она одна.

Грейвз последовал её примеру и засветил огонёк, и первым двинулся осматривать комнату. Под низким потолком ютился с десяток лежанок из матрасов, одеял и ящиков, в некоторых даже можно было найти какое-то добро вроде дешёвых бус или дырявого платка, обледенелого лаптя и пары сапог, причем оба были на одну и ту же ногу. Лежбище пустовало, и Грейвз, пользуясь моментом, принялся педантично ворошить одну постель за другой, рассматривая всё, что попадалось ему на руки. Дарья скривилась и прошла мимо, стараясь не смотреть по сторонам. В тёмном углу чердака виднелись какие-то обломки мебели; вроде, там даже был стол, но основную часть всего составляли обломки ящиков. Княжна неуверенно застыла перед этой конструкцией, различая стеклянные отблески в полумраке. На секунду страх сковал её, и девушка непроизвольно обернулась на Грейвза. Тот скурпулёзно осматривал чьё-то одеяло. Сейчас он был меньше всего похож на уличного бойца.

— Что Вы ищете? — громким шёпотом поинтересовалась девушка, радуясь, что ей удалось отсрочить свой час истины. Она предчувствовала, что найдётся в этих ящиках, и теперь… ей было почти что страшно.

— Следы тёмной магии, — ответил Персиваль. — Почему это место заброшено? — он нахмурился и прошёлся через комнату, поддевая носками ботинок попадавшийся на пути хлам. Вдруг он замер и пришпилил Дарью к месту взглядом.

— Что? — спросила она, цепляясь за гнетущую тишину.

— Что сказал Вам тот человек? — в его голосе слышалось беспокойство. Чем дольше Персиваль находился в этом притоне, тем больше он начинал напоминать ищейку, а не боевого пса. — Княжна, это может быть важно.

— Я не знаю, — потрясла она головой. — Он сказал… он просто сказал, что здесь мы найдем то, что нужно. И формулу, и людей, и… — она нервно вздохнула. Персиваль выпрямился и ещё раз осмотрелся. Дарья увереннее подошла к столу и начала перебирать ящики, заполненные листами с красными пятнами и кривыми записями: имена и цифры, даты и меры, но ни одна из закорючек не была упоминанием о лаборатории. Записи вёл человек явно безграмотный, буквы периодически были перепутаны или написаны задом-наперед. Дарья отчаялась расшифровать это в ближайшее время и просто сунула все записи себе в карман и продолжила обыскивать стол. В одном из ящиков блеснули пустые склянки, в которых не осталось даже капли содержимого, несколько разбитых пузырьков лежали под столом, и зелье стремительно испарялось, не оставляя следов.

— Персиваль! — подозвала она, указывая на осколки, а губы поджались в попытках сдержать нервные всхлипы. Скорее всего, Василевский предупредил жителей крепости, и кто-то разбил склянки перед самым их приходом.

— Чёрт, — только и сказал юноша и быстрым шагом поспешил к Дарье, но запнулся о чью-то лежанку и с грохотом похвалился на пол, пробив коленом половицу. Гнилая деревяшка издала громкое «бам» в звенящей тишине, и несколько секунд волшебники просто прислушивались, но шум не повлек никакой реакции. Палочка Персиваля лежала на расстоянии вытянутой руки от хозяина и выхватывала из тени цепь, прикрученную к полу. Грейвз осмотрелся и увидел, что запнулся о точно такую же. Персиваль приподнялся и сел, разорванная штанина начала окрашиваться в красный, но юноша точно не замечал этого. Он протянулся к цепи и принялся рассматривать кандалы на её конце. — Это ещё что? — цепь лязгнула, вторя звуку его голоса.

— Не знаю, — бесцветным голосом ответила Дарья, но под пронзительным взглядом Персиваля добавила. — Такими… вещами… приковывают подопытных, если препарат может вызывать агонию. Их используют и наркопритоны — мне так говорили — чтоб люди друг друга не убили.

Персиваль отбросил цепь и, поднявшись, подошёл к столу и принялся сам его обыскивать, заново перебирая уже просмотренные Дарьей записи. В его движениях чувствовалось напряжение, сосредоточенность, придававшая княжне сил в то время, как она чувствовала, как её решимость покидает её. Не время было раскисать, но Дарья не могла ничего с собой поделать, и камень на душе с каждой секундой утягивал девушку все дальше вниз.

— Княжна, — раздалось достаточно резко, чтоб вырвать Дарью из объятий невесёлых мыслей. Грейвз смотрел на неё пронзительным взглядом, но, увидев страх на лице девушки, постарался смягчиться. — Мы смогли зайти так далеко благодаря Вам, не теряйте мужества… — сказал он и взял её за руку. Не самый удачный жест с точки зрения… да вообще со всех точек зрения, но ничего лучше в голову юноше не пришло. Княжна кивнула и тут же поспешила высвободиться из хватки.

— Спасибо, Персиваль, но для утешений и другого рода… симпатии время найдётся потом. Василевский не мог отправить нас сюда, заведомо зная, что мы ничего не найдём, — пробормотала она себе под нос.

— Почему нет? — веско поинтересовался Грейвз. В его словах была доля правды: Дарья настолько увлеклась самоанализом в процессе их разговора, что совершенно забыла о деталях. И дала непреложный обет! Пальцы зачесались от желания вырвать себе волосы.

— Цена слишком высока, — сказала Девушка бесцветным голосом.

— Цена?

Княжна на это никак не ответила, позволяя Грейвзу сверлить её взглядом столько, сколько ему будет угодно.

— Формула здесь. Она должна быть в тайнике, в какой-нибудь герметичной оболочке, желательно — укреплённой чарами, — запальчиво проговорила она и принялась перекапывать остальные ящики, заполненные пустыми пузырьками. Грейвз, привыкнув к темноте, снов и снова обводил взглядом чердак, пытаясь зацепиться за что-то. Что-нибудь, что было бы странно — страннее, чем княжна справа от него. В глазах девушки сверкала почти что одержимость.

— Может… стоит попробовать призвать её? — предложил юноша.

— Не сработает, — ответила княжна. — По всем инструкциям сосуд должен быть зачарован, чтоб его нельзя было призвать… хотя, это ведь могут сделать только мракоборцы! — рассмеялась она и произнесла «акцио», явно ожидая, что в дыму и огне к ней явится дело рук её. Но повисла только гнетущая тишина и добрая половина вопросов получило ответ.

— Теперь мы хотя бы знаем, где искать человека, создающего эту формулу, — выдавила из себя Дарья, чувствуя, как по душе разливается что-то мерзкое. Сколько служащих Канцелярии приходили утешать ее, когда выяснилась пропажа препарата и трагедия с Наташей — и сколько из них в это время экспериментировали с ее формулой. Гнев закипал в её венах, и Дарья, не в силах совладать с ним, ударила кулаком по столу. На столешнице огнём вспыхнули руны запирающих чар.

«Молчи, скрывайся и таи …»

Слова расплылись по столу, и буквы, как петли на шарфе, расплетались в линии, постепенно складывавшиеся в стрелку, указывавшую на небольшую керосиновую лампу в самом дальнем углу стола. Грейвз быстро схватил лампу, прежде, чем Дарья успела предупредить его о возможной опасности. Поразительная точность действий соседствовала с крайним безрассудством этого человека и, в то же время, уравновешивалась почти что фантастическим везением. Он попытался на зажечь лампу, а потом, издав почти торжествующий вопль, принялся разбирать её на части. Из недр жестянки появилась маленькая красная ампула, защитные руны светились на её стеклянных боках. Дарья шумно выдохнула и протянула руку к фиалу с препаратом, и Грейвз, поймав ладонь девушки своими горячими пальцами, вложил трофей в руку своей спутницы.

— Мы справились. Теперь Вы… что Вы там собираетесь сделать?

— Я, — она едва могла говорить от воодушевления. На пару секунд мир заиграл новыми красками, — я помогу Вам поймать Грин-де-Вальда. Это теперь только вопрос времени, не сомневайтесь.

— Хорошо, — улыбнулся ей Грейвз, крепче сжимая её ладонь в своей. — Но я спрашивал… не совсем об этом.

— А о чём же? — спросила она шутливым тоном, убирая ампулу в карман и рыская по своему тулупу в поисках порт-ключа. Грейвз хотел что-то сказать, но осёкся и прикипел взглядом к потолку.

— Что с Вами? — спросила Дарья, заметив его состояние. Его хватка на её руке ослабла. Грейвз тихо приложил палец к губам и взглядом указал наверх, на просевшую и кое-где дырявую крышу. По выражению лица юноши Дарья поняла, что лучше бы ей не смотреть, но любопытство заставило её вскинуть голову и увидеть лицо, наблюдавшее за ней с крыши. Человек с тощим и дряблым лицом, впалыми глазами и искусанными губами горящим взглядом следил за Дарьей. Когда их взгляды столкнулись, из его впалой груди вырвался нечеловеческий вопль боли, и по всей крыше прокатился лязг — несколько десятков рук и ног ударяли по хлипкой черепице.

«О, Боже» Дарьи смешалось с «бежим!» Грейвза. Всё произошло в одно мгновение: все обитатели ночлежки, выбравшиеся на крышу, хлынули обратно на чердак сквозь дыры, оставшиеся после окон. Их магия искрила, и в воздухе то и дело появлялись молнии или огни, несколько из которых чуть не задели незваных гостей крепости. Персиваль тут же схватил Дарью и попытался трансгрессировать, но здание оказалось защищено полем, настолько прочным, что через него нельзя было послать даже сигнал о помощи. Волшебникам ничего не оставалось, кроме как бежать на лестницу и надеяться, что они смогут пробиться наружу. Именно такой план изложил Грейвз, когда они оба неслись вниз по винтовой лестнице, рука в руке, наступая друг другу на ноги, и после одного такого манёвра Дарья оказалась впереди. Персиваль подталкивал её в спину, заставляя двигаться дальше всякий раз, как она пыталась остановиться и спросить, нет ли у него идеи получше. Позади них гремели шаги безумцев, которых травили формулой Астреи. Дарья слышала, что последствия приёма препарата ужасны, и коматоз Наташи был не худшим из возможных исходов, но и подумать не могла, что окажется в подобной ситуации.

Философские размышления прервали завывания внизу. С нижних этажей к ним бежали прокажённые. Подниматься вверх им было проще: они хватались за лестницу руками и ногами, как обезьяны, и быстро взбирались всё выше, рыча и брызжа слюной. Персиваль не растерялся и оглушил первого из них петрификусом, в то время как Дарья только доставала палочку и эхом вторила его голосу. В то же время она обыскивала свои карманы в поисках порт-ключа. В кармане, на который она рассчитывала больше всего, оказалась предательская дырка.

— Мистер Грейвз, у меня плохие новости, — выпалила она первое, что пришло в голову.

— В чем дело?

— Вы сильно расстроитесь, если я скажу, что у нас нет порт-ключа? — спросила девушка и тут же, точно заглаживая свою вину, оглушила бросившегося на них с лестницы безумца. Они поджимали молодых людей с двух сторон, и вести бой становилось всё труднее. Использовать заклятья с большой площадью покрытия было невозможно из-за размеров лестницы — был велик шанс покалечить себя, а для точечных заклятий врагов было слишком много. Существа, которых едва можно было нажать людьми, скалились, выли и рычали, тянули к Дарье руки, не боясь заклинаний, которые ломали эти конечности с липкими, покрытыми вздувшимися венами пальцами. Их безразличие к боли пугало, и Дарья снова и снова думала о том, чтобы выбросить ампулу — она узнала достаточно, чтобы, возможно, обойтись и без неё — но в то же время она всё крепче прижималась спиной к спине Грейвза, его присутствие рядом как будто придавало ей сил.

Персиваль, казалось, не обратил внимания на изящество фразы. Он просто схватил Дарью за руку и посмотрел на неё взглядом, ясно дававшим понять, что она будет его должницей до конца жизни, а затем вынул из внутреннего кармана тулупа затёртую фотокарточку и взмахнул ею. В следующую секунду с фотографии посыпался снег, настоящая вьюга, закрывшая Грейвза и Дарью ото всех белой пеленой.

***

Снег не был холодным. Дарья отметила это едва ли не с разочарованием, чувствуя себя немного странно, как будто всё происходило не с ней; начинала сказываться бессонная ночь и постоянное беспокойство. Посреди улицы, где они оказались, было оглушающе тихо, и яркий свет, отражаясь от белого света, слепил волшебников. Перед глазами заскакали красные круги, и Дарья, зашипев, как от боли, прикрыла глаза. Тишина тут же поглотила даже звук её дыхания, и находиться в этом безмолвии стало совсем невыносимо. Дарья с трудом открыла глаза и осмотрелась по сторонам. Грейвз стоял рядом с ней, зажимая плечо; по его руке на белоснежный снег капля за каплей стекала кровь, пока юноша пыталась одной рукой затянуть жгут и использовать какое-то простое исцеляющее заклятие. Княжна порылась в карманах и достала пузырек, на дне которого еще плескалась заживляющая эссенция. Окликнув спутника, девушка передала ему пузырёк и сделала пару шагов в сторону, устало оглядываясь по сторонам. Она вдруг поняла, насколько устала, и, наверное, ещё немного, и она бы упала в снег и заснула бы. Она уже готова была сделать это, как вдруг увидела выступивший из снега пьедестал. Он был огромным, и бронзовое существо, стоявшее на нем, скрывалось в объятиях мягкой и бесшумной метели. Постепенно вихрь оседал, и из-под белого покрова явилось почти что божество, слишком знакомое Дарье. Девушка издала восторженный возглас, заставивший Грейвза вздрогнуть.

— Нью-Йорк! Я не могу в это поверить, мы в Нью-Йорке! — вскрикнула она, глядя на деву с факелом, возвышавшуюся над ними. Княжна обернулась и увидела огни, заполнившие весь горизонт. На секунду камень, подвешенный к её сердцу, сорвался. Россия, Моска, всё оказалось так далеко! Настолько, что пламень, плясавший на дровах, которые наломала Дарья, остался позади и не мог дотянуться до неё. — Как ты это сделал? — выпалила она, не очень-то желая знать правду. — Такой портал мог бы уничтожить нас. Поверить не могу!

— Это не Нью-Йорк, — тихо ответил Персиваль и не удержался от улыбки. — Но это место безопасно для нас.

— Безопасно?

— Да, — кивнул юноша. Княжна насторожилась. — Мы внутри стеклянного шара, который я подарил нашему общему знакомому, — сказал он и выпрямился, не без труда, конечно, но всё же нагоняя на себя важный вид. — Здесь нас будет очень сложно найти.

— Уютно, — ответила Дарья и, пересилив себя, подошла к юноше и предложила свою помощь с раной: он умудрился заработать след, как от когтей, во время стычки в крепости, и теперь кровь текла по его плечу и пропитывала изорванный рукав. — Но мы же сможем выбраться отсюда?

— Да, — кивнул Грейвз, его рука легла поверх её ладони, — но сперва я хотел бы поговорить, если Вы не против, княжна, — его тон резко переменился, и теперь в нём звенело… осуждение.

— Прошу прощения? — ответила Дарья почти оскорбленно. Грейвз смотрел на неё внимательно, почти хищно; княжна насторожилась, но внутренний голос шепнул, что этого и стоило ожидать. — В чём суть предстоящего разговора? — спросила она.

— Я не желаю Вам зла, княжна, но Вы втянули нас в опасную историю…

— Вы сами пошли за мной. Не смейте обвинять меня теперь! — отрезала она.

— Конечно. Но я не думал, что Вы протащите меня по всем притонам, выбросите на арену, а потом мы окажемся в какой-то экспериментальной… черт, я даже не знаю, что это такое! — вспыхнул он, поддетый её ледяным тоном. Куда делась та робкая княжна, которая просила его о помощи? Слишком много впечатлений, слишком разительная перемена за один день; рассудок требовал, чтоб Персиваль нажал на тормоза и прекратил этот разговор прежде, чем, как говорят русские, не дошло до Греха, но здравый смысл никогда не играл на первых ролях в драме его жизни.

— Я помог Вам, да, при этом мы сами чуть не погибли. И ради чего? Мы рисковали собой ради ампулы, Вы рисковали, делали шаги, совершенно не думая о последствиях. Чем Вы руководствовались, если не секрет?

— Вы хотите воспитать меня или получить расчет? — холодно поинтересовалась княжна. Каждое запальчиво произнесённое Грейвзом слово заставляло её замирать, подобно изваянию, и девушка почти физически ощущала, как лёд сковывает её сердце. Откуда Грейвзу было знать, что она поставила на кон свою жизнь и дело своей семьи, только чтоб исправить одну ошибку? Конечно, неоткуда, и Дарья не ждала от него ни сочувствия, ни понимания… или, во всяком случае, она убеждала себя в этом.

— Я бы хотел помочь Вам, но я не хочу, чтоб меня использовали, княжна, я… — он осёкся, пронзённый её взглядом. И струна, пение которой успокаивало его, как мысль, что он нужен Дарье, затихла. Где-то под рёбрами юноши повисла гнетущая тишина. Секунду назад он готов был выпалить всё, что было на душе, но в одно мгновение весь вихрь, заставлявший Персиваля метаться, подобно раненому зверю, прогорел, не оставив после себя ничего, кроме разочарования.

— Я не смею Вас задерживать, — произнёс он, совладав с собой. — Свою услугу я Вам оказал, теперь могли бы Вы рассказать, что будет предпринято для поимки Грин-де-Вальда?

— Конечно, — она перевела дыхание, упорядочивая мысли. — Вам надо будет отправиться со мной на бал в Канцелярию и… мы похитим бузинную палочку.

— Что? — он едва сдержал нервный смешок. В памяти тут же всплыл разговор с князем Аргутинским, и Персиваль снова почувствовал себя пешкой в чужой игре.

— Палочка будет приманкой. Вы получите Грин-де-Вальда, как я и обещала.

— А палочка?

— Это уже моё дело, — резко ответила она. — Вы же здесь за Грин-де-Вальдом? — девушка скосила на него глаза, отчётливо давая понять, что знает, что это неправда. — А теперь верните меня домой, мистер Грейвз, я устала.

Грейвз трансгрессировал их в гостиницу. Осмотрев обстановку, княжна взглянула на Грейвза почти оскорбленно. Персиваль тоже не выражал особой радости по поводу того, что Дарья оказалась в его личном пространстве. Между ними точно натянулась тетива, и молодые люди хранили молчание, лишь бы она не лопнула под грузом их слов.

Взяв себя в руки, юноша обратился к своей гостье:

— Желаете принять ванну, пока я вызову Вам экипаж?

— Благодарю, — кивнула Дарья и прошла в ванну. Как только дверь за ней захлопнулась, королевская осанка сошла на нет — волшебница осела на пол и на пару секунд дала волю жалости к самой себе. Сколько ещё дров она успела наломать за этот вечер! Её даже не столько беспокоил непреложный обет, который мог стоить ей жизни, сколько все люди, которые проклянут её за то, что она сделала. И Персиваль… его осуждение приносило Дарье боль вместе с каким-то мазохистским удовольствием от осознания, что именно этого она и заслуживает. На секунду у неё появилась мысль о том, чтобы выйти и рассказать ему всё, попросить о помощи, заручиться поддержкой, но… на половине движения она остановилась и, тяжело вздохнув, трансгрессировала.

Уже занималась заря, когда Дарья без сил рухнула на кровать.

Её исчезновение Грейвза не удивило. Он даже вздохнул с облегчением, позволяя себе рухнуть в кресло и схватиться за волосы окровавленными руками. В некоторые моменты жизни юноша задумывался, какой безумец писал его судьбу? Он чувствовал себя мальчишкой, которого обставили в два счёта. Княжна Аргутинская преподала ему хороший урок; Грейвз чувствовал, что ввязался в совершенно чужое дело, он знал об этом с самого начала, но не мог устоять перед льдистым взглядом молодой княжны. То, как она говорила с ним, как смотрела, играло на его гордости, и юноша не мог не поддаться. Персиваль смотрел на себя два дня назад, как на неоперившегося птенца, сейчас же дыра в самолюбии и внушительная брешь в сердце, оставшаяся от надежды, что эта девушка действительно могла нуждаться в нём, всё вместе заставило его словно очерстветь. И жалость к самому себе сжирала его изнутри, вместе с сожалением. Было в княжне что-то такое, что не давало ему просто разочароваться, и он из последних сил пытался обелить её в своих глазах. «Нет в мире существа опасней женщины, — проговорил он вслух. — Прекрасно, Персиваль Грейвз, ты докатился!»

Юноша готов был торжественно поклясться, что никогда в жизни не свяжется с той частью рода человеческого, что мнит себя прекрасной, как вдруг в дверь постучали. Грейвз устало тряхнул головой и пошёл посмотреть, кого к нему принесло в третьем часу ночи. По пути ему пришла мысль о том, чтоб просто притвориться, что его нет, завалиться на кровать и проспать, но на секунду где-то между головой и сердцем шевельнулась мысль, что это могла быть Дарья. Персиваль подорвался и распахнул дверь, совершенно забыв хотя бы пригладить слипшиеся от грязи и крови волосы; хотя, пожалуй, даже лёгкий марафет не заставил бы стоявшего на пороге Трелони схватиться за сердце и за волосы.

— Добрый вечер, — произнёс Грейвз, стараясь не выглядеть пристыженным школьником.

— Я вижу, Вы времени зря не теряете, — цокнул языком Трелони.

— Чем могу помочь?

— Я всего лишь хотел убедиться, что Вы живы. Птичка напела, что Вас видели возле московского Гарлема, так что мне очень не хотелось иметь дел с Вашими… работодателями.

— Вы вовремя, — фыркнул Грейвз, глядя на несуществующие часы.

— И да, и нет, — усмехнулся Трелони. — Могу я узнать…

— Нет, — отрезал Персиваль. — Это было моё личное дело. Лучше скажите, каков наш план завтра?

— Князь Аргутинский. Бедный добрый князь с его непростым делом, — покачал головой мужчина тяжело вздохнул, ожидая от Грейвза, что тот заинтересуется и попробует поддержать беседу, но юноша лишь сверлил англичанина тяжёлым взглядом.

— Хорошо, — безразлично пожал плечами Грейвз. — Доброй ночи, мистер Трелони, — произнёс он и захлопнул дверь.

— Доброй ночи, мистер Грейвз, — задумчиво усмехнувшись, произнёс он и отправился в свою комнату. Там его уже ожидал недописанных отчет для министерства.

Мужчина устало ослабил галстук, повесил пиджак и жилет на спинку кресла и сел за бумаги. Посидел пару минут, глядя на девственно чистый лист, подумал о смысле бытия, попытался поймать вдохновение и впервые за долгое время задумался, насколько людям, на глаза которым попадаются его отчёты, интересно читать его писанину. Не слишком сложен ли стиль? Не излишне ли он вдается в описания? Улавливают они едкие нотки, когда он даёт характеристики новым лицам? Достаточно ли многозначительные диалоги? Перо нервно отбивало чечётку, ожидая команды; в конце концов Альберт призвал к себе стакан виски и, сделав долгий глоток, произнёс:

«Ситуация в России выходит из-под контроля. Архивы предсказаний дают неутешительные результаты, которые местная власть всячески пытается предотвратить. Поиски Грин-де-Вальда пока безуспешны, русские больше озабочены внутренними проблемами и пытаются сохранять нейтралитет. Тем не менее, глава мракоборцев предложил нам помощь в обмен на уничтожение бузинной палочки. Точка»

Он вздохнул и ещё раз взглянул на стакан виски и одним махом осушил его. Весь день он провёл у архивной дамочки, которая вместо анекдотов зачитывала ему фрагменты отчетов, рапортов и служебных записок. На основе услышанного у мужчины появлялось ощущение, что он стоит на краю бездны, а над ним нависла волна высотой с девятиэтажный дом. И Трелони не ошибался.