Путешествие в страну снега и медведей

8. Недетская Игра

Прислуга объявила о прибытии господина Кузнецова. На секунду, пока не прозвучала фамилия, сердце Дарьи пропустило удар, а в следующее мгновение забилось ровно и звонко. Девушка отложила книгу и под осуждающим взглядом матери попросила пригласить Павла в сени и предложить чая, а так же приготовить ее пальто для прогулок.

— Пойду, помогу собраться Ольге, — воодушевленно сказала она. Девочка не любила, когда прислуга в чем-то помогала ей, да и княгиню тожа не очень устраивал чужой ребенок в их доме. Как бы хорошо женщина ни относилась к бедной девочке, в уме ее постоянно мелькала мысль о том, что неплохо было бы, если б семья девчушки поскорее нашлась. Она и сама нуждалась в симпатии не меньше Ольги: ее родная дочь лежала в соседней комнате, бледная, укрытая белоснежными простынями и едва способная самостоятельно дышать, а княгиня, вместо того, чтоб днями и ночами сидеть к ее постели, боялась. Она боялась увидеть свою дочь такой, какой она стала: осунувшейся, больной, искалеченной, ее мозг отказывался признавать, что Наташа сама сделала себя такой, ее совершенно точно заколдовали. Княгиня повторяла это про себя каждую секунду, но все равно, жалея свою дочь, она боялась, чертовски боялась, и занималась всем подряд, даже бесполезное рукоделие в ее ладонях получало со стороны благородный оттенок скорби, но сама женщина знала — она трусиха. И она винила себя в этом, а потом, когда в их доме появилась Ольга, а из Колдовстворца вернулся Алексей, чувство вины отпустило ее; теперь виноваты были дети, особенно чужая девочка, потому что каждая секунда с ней казалась княгине украденной у ее родной дочери.

— Мне не нравится эта ваша игра в семью, — произнесла женщина, когда Дарья направилась к выходу.

— Это не игра, — спокойно проговорила дочь, готовясь воспринять каждое следующее слово как оскорбление. В последние недели их отношения обострились настолько, что никто не собирался никого прощать, несмотря на содействие и упрашивания со стороны отца семейства.

— Вы должны понимать, что это скоро должно закончиться. Нельзя просто подобрать ребенка с улицы, как котенка, и растить его вместе с каким-то… мальчишкой. Особенно, когда ты уже обручена с другим. Если Семен Васильевич узнает… А еще эти мужчины, которых ты пригласила к нам..!

— Семена Васильевича это не касается, — она скривилась при упоминании о своем «женихе». — А мы с Пашей как-нибудь разберемся. Не выбрасывать же девочку на улицу.

— Даша, — вскинулась женщина, глядя на дочь одновременно с мольбой и мучительной ненавистью, — ты рискуешь очень сильно оступиться.

— Тогда лучше я это сделаю сама, без твоей помощи, — только и сказала она. — Хочешь обвинить меня в чем-то?

Мать устало рухнула на диван и заученным жестом прикрыла лицо руками. Да, ей хотелось бы обвинить Дарью. Ей хотелось поставить дочь на место, чтоб она снова вернулась в свои лаборатории и работала на радость своему жениху, а не занималась пустыми погонями, не выслеживала преступников — она ведь даже не знала, как это делается! Все ее попытки спасти Наташу были жалкими, не более, чем детская игра со взрослыми правилами. И все же… княгиня не говорила ни слова, потому что во всех этих суетных шагах дочери мерцала надежда для ее израненного материнского сердца. Она зарыдала. Дарья смотрела на мать, чувствуя, как слезы обиды застряли комком в горле, а лицо одеревенело, как маска. Ей не было жаль эту вмиг состарившуюся женщину, и безразличие прижигало ее юное сердце, подобно каленому железу. В эту секунду в душе княжны не было ни крупицы любви, и этот образ испугал ее саму. Дарья развернулась и, как пойманный с поличным вор, выскочила из комнаты.

Как только дверь за ней закрылась, отрезая от тяжелого холодного полумрака гостиной, от рыданий матери, девушка почувствовала, как на щеки возвращается румянец, а в сердце — сочувствие. Но в первую очередь она сочувствовала девочке, которая жила в соседней комнате и, несмотря на то, что ее окружала роскошь и волшебство, спрашивала все то же — когда вернутся мама с папой. Ответственным за такие вести был Паша.

Дарья вошла в игровую к Ольге и села рядом с ней. Девочка смотрела на покрытое снежным узором окно, на коленях перед ней лежала книга с картинками, написанная на немецком. Малышка листала страницы и иногда пыталась всмотреться в буквы, но окно настойчиво завладевало ее вниманием.

— Что там? — спросила Дарья, подходя ближе. Улыбка на ее лице согревала.

— Ничего, — грустно сказала девочка.

— А к нам пришли гости, — княжна осторожно подхватила девочку под плечи и потянула наверх, та послушно встала на ноги. Несмотря на возраст, она была такой худенькой и миниатюрной, что в доме Аргутинских все обращались с ней, как с совершенным ребенком. — Давай, соберемся и пойдем гулять?

— Паша? — только и спросила девочка.

— Да, — кивнула Дарья. — Он очень соскучился, — болтала она, помогая девочке переодеться в теплое платье для прогулок, которое когда-то носила она сама. Девушка рассказывала о погоде и о том, что будет на обед, но Ольга, кажется, не очень интересовалась этим. Иногда в ее больших умных глазках проскакивала искра внимания, какое-то оживление, но большую часть времени она была совершенно аморфна и позволяла делать с собой все, что заблагорассудится. В то же время, она была искренне привязана к Дарье, это было видно невооруженным глазом, но ни один новый друг не сможет заменить любимую семью.

Дарья заплела светлые волосы девочки в косу, осторожно замотала ее шею голубым шарфом и надела на худые плечи голубое с белым узором пальто. Когда-то его носила Наташа, и в глубине души Дарья понимала, что дает вещи сестры этой девочке назло матери. Та ни разу не сказала ей ничего, кроме упреков и своих ультимативных «предостережений», и в последнее время княжна начала упиваться ее гневом… от этих мыслей нужно было бежать, сломя голову. На ходу застегивая принесенное слугами пальто, и ведя за руку семенившую девочку, Дарья сбежала в сени, где ее ожидал Паша. Глаза Кузнецова одарили ее восхищенным взглядом, который он тут же попытался скрыть; на что девушка улыбнулась и крепко обняла друга. Во всей этой истории Паша был ее единственной надеждой.

«А как насчет мистера Грейвза?» — едко напомнил рассудок.

Юноша улыбнулся и, с наигранной формальностью поприветствовав княжну, повернулся к девочке. Ольга держалась за полу пальто и осторожно поглядывала на волшебника. Всякий раз, как он приходил, он был так весел и добродушен, от него веяло играми и шутками, что было приятной отдушиной в доме Аргутинских. Дарья нуждалась в его улыбках не меньше, чем эта потерянная девочка.

— Как поживаете, Ваша Светлость? — поинтересовался Паша, на этот раз обращаясь к Ольге.

— Хорошо,— пробормотала девочка, стесняясь, но все же протягивая юноше ладошку, как тот ее учил. Паша осторожно взял ее свою руку и поцеловал. От этого так веяло игрой, что девчушка рассмеялась. Дарья улыбнулась вместе с ней. В полумраке было видно, что Ольга вся покраснела.

— Куда хотите пойти? — спросил Паша, выпрямляясь. — В кондитерскую, может? Или в Нескучный?

— Куда-нибудь, где потише, — тихо сказала Дарья. — Сегодня мне не хочется натыкаться на знакомых.

— Ну, ты же знаешь, что Москва маленькая, — подмигнул ей Паша. — Но мы можем пойти прогуляться в саду Чикаго. Там немного людей и тихо, как в библиотеке.

— Хорошо, — согласилась девушка. Хотя, лучше бы вокруг было шумно, чтоб гремела музыка, смеялись люди, лязгали коньки об лед, чтобы не было нужды перешептываться, молчать при каждом прохожем. Но сейчас, после праздников, Москва казалась ей слишком многолюдной. — Хорошо, — задумчиво повторила она.

— Все в порядке? — обеспокоенно спросил Паша.

— Да, — улыбнулась княжна. — Просто… не выспалась. Мне довелось поболтать с мистером Грейвзом…

— Да, точно, он же говорил мне, что ты его пригласила, — он запнулся, озираясь по сторонам. Вдруг он почувствовал на себе обжигающий взгляд княгини. Эта женщина каким-то образом знала и слышала все, что произносилось в ее доме.

— Давай об этом потом? — заговорщическим шепотом проговорил юноша и, схватив дам за руки, трансгрессировал.

Они оказались прямо напротив фонтана, припорошенного свежим снегом. По небу расползлась молочного цвета пелена облаков, и из нее брызгами летели снежинки, падая на темные бортики фонтана и в следы, оставленные теми, кто прогуливался по саду. В Чикаго было безлюдно, единственными доступными собеседниками были скульптуры фонтанов, но прибывшие волшебники были безмерно благодарны их молчаливому вниманию. Даже Ольга, кажется, была не против такого запустения. Как только Дарья и Паша отпустили ее тонкие ручки, она неуверенно сделала пару шагов и, склонившись над бортиком фонтана, принялась лепить из снега, а потом, осмелев, перелезла через бортик и принялась очищать от снега красивого бронзового юношу с арфой.

Паша тем временем очистил от снега скамью в конце аллеи и со словами «смотри, не примерзни» усадил Дарью и пытливо всмотрелся в ее лицо. Несмотря на ранний час, начало темнеть, а фонари до сих пор не зажгли, и на некоторое время молодые люди оказались окутаны вуалью полумрака.

— Есть какие-нибудь новости? Отчеты там или еще что-нибудь? — с нотой обреченности спросила Дарья.

— Нет, — покачал головой юноша. Снежинки, опустившиеся на светлые кудри, разлетелись в стороны, — ты же знаешь, чего мне может стоить просматривание документов мракоборцев.

— Пока ты секретарь, это твоя прямая обязанность? Или пускай лучше этим занимается сотрудник лаборатории? — с вызовом спросила она. Ей не хотелось давить на Пашу, но тот очень неохотно нарушал правила, даже когда под вопросом была безопасность всех.

— Извини… — пробормотала она, — я… переволновалась. Ты и так много делаешь, а меня только и хватает что…

— Не бери в голову, — его ладонь легла поверх ее. Даже сквозь кожу перчаток Дарья чувствовала успокаивающее тепло. — Так всегда бывает. А я уже привык.

— Тебе опять отказали в должности? — обеспокоенно спросила девушка. Вдруг с этим теплым пожатием руки к ней пришло воспоминание о том, что мир не замкнулся на коме Наташи и охоте на мятежных волшебников. Мир Паши, например, крутился вокруг попытки выбить должность, связанную с международными отношениями. В связи с приездом иностранцев юноша усилил свои атаки служебными записками, но все тщетно

— Калинцев на все отвечал росчерком пера и резким «отклонено».

— Мне кажется, тут уже дело принципа, — усмехнулся Паша, но смешок в этот раз получился вымученный. — Может, ты могла бы поговорить со своим ненаглядным?

— Нет! Ни за что. Он ненавидит меня, и я его ненавижу, — резко выдохнула она и скрестила руки на груди.

— Ну, ты не пыталась его полюбить, а он за что-то же на тебе женится.

— Во время прошлого обеда у нас он только и делал, что попрекал меня и пытался научить, как правильно сидеть, как ложку держать, а когда я что-то сказала отцу, то посмотрел на меня так, будто я ведро помоев ему на голову вылила. Кстати, хорошая мысль… — она мечтательно улыбнулась. — А что до свадьбы, он женится из-за того, что я могу создать оружие. Опасное оружие, вроде той формулы. А такой ресурс всегда должен быть под рукой, чтоб никто другой не мог завладеть им. Как тебе такая причина для женитьбы? — горько усмехнулась она.

— Да-а, раньше было проще: женились из-за приданого и горя не знали. Он тебе прямо так и сказал?!

— Ну, примерно, — пожала плечами Дарья. — Не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб понять этого вояку.

— А ты не думаешь сбежать из-под венца? — спросил Паша. Дарья посмотрела на него с нежной жалостью, как на неразумного ребенка. В его устах это звучало так просто: сбежать от самого влиятельного мага в России, неся на себе штамп ходячего склада химического магического оружия.

Конечно, она думала об этом, и не раз, но никак не могла найти в себе сил сделать шаг, оставить все позади и отдаться на волю неизвестности, как щепка во власти ручья.

— А на кого я оставлю Наташу? Отца? Астрею, в конце-то концов? Ведь никто не возьмется выкуривать мятежников, а если и возьмутся, кто займется лекарством? Еще нужно найти родителей Ольги, — она посмотрела туда, где играл ребенок. Девочка сидела на бортике фонтана и смотрела на скульптуру. Она выглядела такой потерянной, что при виде ее сердце невольно сжималось, хотелось забрать ее в тепло и уют семейного очага, но дело в том, что даже окруженная теплом она напоминала привидение. И совсем не умела играть; на куклы она не смотрела, чаще помогала прислуге или выпрашивала какую-нибудь работу, вышивку или вязание. Дарье хотелось хоть как-то помочь ей, но она не знала, что еще может сделать для девочки.

— Ты думаешь, мы найдем ее семью? — недоверчиво спросил Паша.

— Мы должны.

— Знаешь, ты могла бы стереть ей память и уехать с ней в Италию. Или в Германию. Вырастила бы там, вышла бы замуж.

— Я не могу присвоить девочку. Она все еще ждет, и я не вижу причин опускать руки, — возразила княжна.

— А если придется?

Она на ответила. Мысль о том, что она скоро отдаст девочку родителям, позволяла Дарье с легким сердцем заботиться об Ольге, но думая о том, что такое ожидание может продлиться не один год, девушка чувствовала толпы мурашек, бегущие по коже, и это было неприятное предчувствие.

— А что до Наташи, — продолжал волшебник, — ее на земле держит только твой крестраж, — он указал на часы девушки. — Тебе не кажется, что лучше бы… оставить это? Какие-то вещи должны случаться рано или поздно.

— Замолчи! — громким шепотом проговорила девушка. — Ты и сам не понимаешь…

— Даша, поверь, я понимаю, — его ладонь легла на плечо девушки, но Дарья резко стряхнула его руку. — Мне жаль, но ты просто… тратишь себя.

— Я знаю, что я делаю, Паша, — едко проговорила она. — И хватит меня осуждать. Я точно знаю, что Наташа не умрет, — девушка вздрогнула от звука собственного голоса. Казалось, даже статуи любопытно повернули к ней свои головы и с интересом ловили каждое слово. — Просто … мне нужно время. И помощь.

Юноша перевел дыханье и, упершись локтями в колени, закрыл лицо ладонями. Он так устал. Ему было больно даже смотреть на терзания Дарьи, ее отчаянные попытки вернуть к жизни коматозную сестру, но каково тогда было самой девушке? Ее почти бездумная решимость не давала юноше бросить княжну на полпути.

— Ну, что ты собираешься сделать теперь? — спросил он. Дарья с робкой надеждой улыбнулась ему.

— Ты ничего не слышал про Хитровку?

— О, про нее я уже ничего слушаю, там постоянно что-то происходит.

— А о том, что на хитровом рынке мракоборцы нашли человека, торговавшего «Астреей»? — прищурилась она.

— Кажется, мне попадался такой отчет. А ты откуда…?

— Нашла на столе у отца, — довольная собой, улыбнулась Дарья. — На Хитровке магов особенно боятся, тот человек был настолько запуган, что принял мракоборца за покупателя и сбросил ему целую партию. Но это оказалась подделка, обычное стимулирующее.

— Ты его проверяла?

— Нет,— вздохнула девушка. — Мне в руки это добро не дали, а если бы я попросила, они бы узнали, что я лазаю в их отчеты.

— Ты права… — неохотно согласился молодой человек. Вдруг он резко вскинулся от почти ощутимого озарения. — Ты же не собираешься влезть на Хитровку?!

— Я думала, ты захочешь пойти со мной, — сказала она. — Там точно что-то найдется.

— Даша! — вскрикнул Павел, хватая ее за плечи. — Ты с ума сошла? Лезть в самый гнусный притон во всей Москве? В рассадник притонов! Даша, я прошу тебя, одумайся!

Девушка взмахнула рукой, накладывая silentio и хмуро посмотрела на волшебника. Тот глядел на нее полыхающим взглядом, и то тянул руки к ее ладоням, то к шее, то хватал себя за волосы. Дарья старалась не давать волю осуждению, но лед ее синих глаз выдавал девушку с головой.

— Паш, — вздохнула она, потирая переносицу. — Прости, мне не стоило просить тебя заходить так далеко. Продолжай заниматься отчетами и всем остальным, этого достаточно, а я… я сделаю все остальное сама,— она вымучила из себя улыбку. — Прости. Хотелось бы мне повернуть время вспять и исправить все, что я сделала… Оля! — она протянула руку и, поймав ладонь девушки, трансгрессировала, не давая другу возможности нагнать ее.

Секунда, и Паша остался один посреди заснеженной аллеи, лицом к лицу с бронзовой статуей фонтана. Он сделал несколько кругов, разбрасывая ногами снег, но это не способствовало успокоению его души. После случившегося с Наташей Паша изо всех сил пытался защитить Дарью, не дать ей упасть в ту же пропасть вслед за сестрой, отчаянно водил ее кругами, давая ложные наводки, но княжна упрямо стремилась дальше от спокойной жизни. Он не знал, что делать: лгать до бесконечности было слишком сложно, равно как и бросить ее. И все же, волшебник чувствовал, что стоит на перепутье, и чем быстрее он примет решение, тем больше он успеет спасти.

Юноша тяжело посмотрел на огни, зажигавшиеся в окнах домов. Вдруг из мрака ему в лицо выпорхнула записка, сложенная в аккуратную бабочку. На ее крыльях мелким почерком было написано: «Не переживай, я ожидала этого, поэтому заранее договорилась с мистером Грейвзом, чтоб он сопровождал меня. Не беспокойся, все будет хорошо. Даша»

Волшебник вымученно улыбнулся: «А знает ли мистер Грейвз?»

_____________________________

*Сад Чикаго - современный Сад Аквариум в Москве.