Путешествия за невидимым врагом

Эпизоды смелых поисков

В сентябре 1956 года в Ташкенте состоялось открытие выездной сессии Академии медицинских наук СССР по паразитологическим проблемам. Большой интерес участников заседаний вызвали доклады Евгения Никаноровича Павловского и его ученицы Полины Андреевны Петрищевой.

Павловский рассказал о работах комплексной экспедиции в районах Дальнего Востока. В таежной глуши сотрудники отрядов добывали на протяжении нескольких лет факты, послужившие потом ариадниной нитью[3] и помогшие размотать весь клубок, связанный с разгадкой тайны таежного весенне-летнего энцефалита. Петрищева сообщила об изучении другого, не менее страшного и тяжелого заболевания — японского энцефалита.

Нелегко было раскрыть тайну тяжелого заболевания. Многим участникам экспедиции это стоило жизни. Так, в глуши тайги заразился клещевым энцефалитом и умер талантливый ученик Павловского Борис Иванович Померанцев. На фронте лабораторных поисков вакцины против того же энцефалита заболели и умерли отважные исследователи Надежда Вениаминовна Коган и ее лаборантка-помощница комсомолка Галя Уткина. Врач-вирусолог Михаил Петрович Чумаков перенес тяжелую форму болезни. К счастью, жизнь его удалось сохранить, но у самоотверженного ученого осталась парализованной рука и возникла глухота[4].

…Шли тридцатые годы. Нехожеными тропами пробирались новоселы в тайгу, чтобы разведать и освоить ее богатства.

Но тайга встречала их недружелюбно. Некоторые заболевали какой-то загадочной болезнью. У больных поднималась высокая температура, их мучили резкие головные боли, сопровождавшиеся рвотой; врачи отмечали у пациентов тяжелое поражение центральной нервной системы. Больные или умирали, или оставались инвалидами с парализованными мышцами шеи, рук, ног. Местные врачи не знали, что это за болезнь. Ясно было только то, что все болезненные явления сопровождались поражением мозга.

Необходимо было как можно быстрее распознать эту болезнь, научиться лечить ее, а главное, предупреждать.

В середине тридцатых годов была снаряжена большая экспедиция в таежные районы Дальнего Востока. Перед экспедицией стояла необыкновенно трудная задача: в кратчайший срок изучить незнакомую болезнь, выявить ее происхождение, обнаружить возбудителя.

Что же было в то время известно об этой болезни? Совсем мало. Заметили, что болезнь особенно свирепствует весной, а к концу лета утихает. Не вызывало сомнений, что заболевание незаразно: врачи, сестры, ухаживавшие за больными, не болели.

Все это давало основание думать, что переносчик возбудителя новой болезни — какое-то кровососущее членистоногое насекомое.

Правда, это было только предположение. Следовало его или отвергнуть, или обоснованно доказать. Понятно, что перед экспедицией стояли вопросы как медицинского, так и биологического характера.

Как же приступить к решению задачи со столькими неизвестными? Какие из кровососущих членистоногих переносят новую болезнь — комары, мошки, мокрецы, слепни или клещи?

Все насекомые, летающие в тайге и сосущие кровь человека и животного, названы одним словом — гнус. До чего же выразительно и точно прозвал народ этих насекомых, многомиллионных и многоликих, но одинаково изнуряющих человека и животных!

И все же обнадеживающие предпосылки к тому, как взяться за дело, были. Известно, что различные членистоногие нападают на человека не одновременно, а по «календарю»: одни раньше, другие позже. Следовательно, надо было точно выяснить, когда (в каком месяце, в какие недели и дни) начинает докучать людям та или иная группа кровососов. Переносчиками болезни можно было бы заподозрить только тех из них, которые выплаживаются перед началом первых в году весенних заболеваний.

Задача была такова: составить календарь появления самых разнообразных кровососов, входящих в состав гнуса (мошки, комары, мокрецы, слепни), а также и лишенных крыльев, ползающих. Надо было определить время появления пастбищных и лесных клещей. И не просто когда они вылетают и выползают, но и установить время, когда их появляется наибольшее количество и когда их в природе совсем нет. Понятно, что при большом разнообразии и несметном количестве членистоногих в тайге вести такие подсчеты было необыкновенно трудно.

Эта кропотливая работа, требовавшая большой выдержки и аккуратности, выпала на долю А. В. Гуцевича — ученика Е. Н. Павловского. Для своей работы он изобрел, казалось бы, простой метод.

На окраине таежного поселка исследователь облюбовал заболоченную лесную поляну и приходил на нее в один и тот же день недели в определенный час. Какая бы погода ни случалась, Гуцевич был там. Он садился на открытом месте и на двадцать минут «отдавал себя на съедение» гнусу. Кровососы впивались в лицо, шею, руки. А исследователю только этого и надо было. Он быстро накрывал насекомое пробиркой. Как будто все очень просто. Но какой точности, тренировки требовала эта работа. Насекомое нужно было поймать быстро и не повредив.

Затем в экспедиционной лаборатории собранные таким путем кровососы распределялись по группам. Теперь уж можно было подсчитать, сколько среди них комаров, мошек, мокрецов и слепней.

Цифры, полученные в результате такого подсчета, наносили на специальную графическую сетку. На ней отмечали количество собранных за один раз насекомых и календарные сроки сбора. В результате получали кривую, показывающую, когда появлялись первые наблюдаемые насекомые, когда их количество было наибольшим и в какое время они исчезали.

Такие кривые составляли отдельно для комаров, мошек, мокрецов и слепней. Эту работу вели в экспедиции биологи.

Медики вычерчивали свою кривую: отмечали появление первых больных, рост количества заболевших и время, когда больные уже не поступали.

Оставалось теперь сопоставить исследования биологов и медиков, чтобы видеть соотношения между появлением в природе определенной группы насекомых и развитием загадочной болезни. Оказалось, что ни одна группа кровососущих летающих насекомых не появлялась до начала заболевания людей.

Вывод мог быть единственный: летающие кровососущие насекомые не переносят возбудителя загадочной болезни тайги.

И начались новые поиски…

Кто же все-таки передает человеку возбудителя этой коварной болезни, по-прежнему оставалось неясным.

Причина болезни таилась где-то в тайге. Но для того чтобы заболеть, вовсе не нужно было длительное время находиться в лесу. Стал известным случай, когда заболел человек, поехавший только однажды в тайгу, чтобы привезти дров. В другом случае заболела женщина, прошедшая по тайге всего лишь от железной дороги до дома родственников.

Параллельно с исследованием летающих кровососущих насекомых велись наблюдения и над иксодовыми пастбищными и лесными клещами. Клещи — временные наружные паразиты сельскохозяйственных животных, диких зверей и птиц; нападают они и на человека.

Всякий паразит питается за чужой счет, чужими соками или кровью. И поэтому принято говорить, что паразит имеет хозяина-прокормителя. Клещей называют наружными паразитами потому, что они присасываются к кожным покровам своих хозяев-прокормителей и питаются их кровью. В дальнейшем животных и человека, кровью которых питаются клещи, мы и будем называть прокормителями.

Клещ сосет кровь долго. Если, например, комар, мошка или слепень может полностью насытиться за 1–2 минуты, то клещи насасываются «до отвалам только в течение нескольких дней. За это время маленький (2–3 миллиметра длиной), голодный клещ раздувается и становится величиной с половину вишни.

Насытившийся клещ отваливается от своего прокормителя, падает на землю и уползает в лесную подстилку, в трещины почвы. Что с ним происходит дальше, зависит от того, на какой ступени своего превращения он, будучи голодным, напал на прокормителя.

Если на мышь, на птицу, бурундука или любого другого животного напала голодная личинка, то, насытившись и отвалившись от него, она долгое время проводит во внешней среде, пока под ее кожицей закладываются новые покровы будущей нимфы: под кожицей личинки образуется еще пара ног — четвертая, что характерно для нимфы (личинка клещей имеет всего три пары ног). Когда такая внутренняя подготовка к превращению шестиногой личинки в восьминогую нимфу закончится, личинка сбрасывает с себя старую кожицу; этот процесс называется линькой.

Новая кожица расправляется и крепнет, и через несколько дней голодная нимфа клеща может тоже нападать на человека, на зверя и птицу, сосать его кровь «до отвала».

Нимфа сосет кровь животного продолжительное время, насытившись, как и личинка, отваливается, падает на землю или пень, на поваленное дерево и во внешней среде готовится для линьки, превращаясь в самца или самку.

Проходит время. Из линяющей нимфы появляется на свет клещ. Он тощ и голоден. Голодные клещи ползут во все стороны и обязательно находят себе прокормителя, приспосабливаются к нему. Самец сосет немного крови, гораздо меньше, нежели самка, и в размерах увеличивается немного. Самка же насыщается и увеличивается предельно. Отвалившись от животного, она спокойно лежит где-нибудь; за счет усвоения всосанной крови в ее организме развивается множество яиц, исчисляемое многими сотнями, а у некоторых видов клещей — даже тысячами. Отложив яйца, самка умирает.

Как мы уже говорили, клещ сосет кровь животного или человека несколько дней. Остальное же, гораздо более долгое, время клещ живет в природе и голодает, а точнее, готовится к линьке или ждет (если это самка), когда созреют яйца, чтобы отложить их.

Продолжительность всей жизни клеща, от яйца до естественной смерти, разная. Обычный клещ умеренного климата живет от полугода до двух-трех лет. Продолжительность жизни этого клеща в садках, заложенных в естественных условиях, равняется иногда и четырем годам.

В то время, когда ученые искали возбудителя и переносчика новой болезни, клещи уже были известны как переносчики паразитарных болезней скота. Ими занимались, как правило, ветеринары. Кроме того, люди, заболевшие энцефалитом, вспоминали, что их тоже в тайге кусали клещи. Поэтому биологи прежде всего начали собирать и изучать живых клещей.

Около поселка, где расположилась база экспедиции, на таежной вырубке было небольшое пастбище. Биологи взяли под наблюдение с десяток животных этого стада и регулярно собирали с них клещей: перебирали руками шерсть, отыскивая клещей, впившихся в кожу. Нужна большая осторожность, чтобы снять клеща, не оторвав его хоботок, которым он впивается в кожу животного. Требовалось снять с осматриваемого животного по возможности всех впившихся в него клещей, хотя сделать это было нелегко: коровы и овцы не стояли на месте, защищаясь от насекомых, сбивались у костров, где в дымовой завесе дышать человеку было нестерпимо.

Снятых клещей помещали в баночку, через пробку которой был пропущен отрезок широкой стеклянной трубки. В лаборатории собранных клещей подсчитывали и распределяли по сортам (видам). Полученную цифру наносили на такую же сетку, как и при определении количества гнуса. Получалась кривая «заклещевения» животных; таким образом определялся сезон нападения голодных клещей на скот.

Параллельно исследователи отстреливали и вылавливали различных диких животных и птиц, собирали и с них клещей. Голодных клещей находили также в траве и на невысоких кустарниках. Дело в том, что после линьки истощенные клещи вползают на травинки и на листья и сидят на них, подстерегая свою жертву. В тайге клещи скапливаются на кустарниках и в траве вблизи звериных троп, вдоль дорог, по которым обычно ходят люди.

В результате сборов клещей можно было получить представление об их относительном количестве в данной местности, а также и о том, кто их хозяева-прокормители и в какое календарное время клещи нападают на зверей и птиц, а при случае и на человека.

Когда наложили друг на друга кривую появления наибольшего количества клещей и последующего спада и кривую заболеваемости людей энцефалитом, то картина получилась следующая: клещи появляются и начинают нападать на животных и человека с весны, как только сходит снег.

Перезимовавшие голодные клещи вползают на сухостой и на первые пробившиеся из-под снега травинки, а с них нападают уже на людей, диких зверей и птиц, на пасущийся скот.

Следовательно, напрашивался вывод о том, что клещи, в противоположность гнусу, имеют какую-то причинную связь с появлением первых весенних заболеваний энцефалитом. Такое предположение исследователям необходимо было подкрепить фактами — результатами последующих лабораторных изучений.

Собранных голодных клещей кормили в лаборатории на белых мышах, чувствительных к заражению вирусом энцефалита. Первая же мышь, на которой кормили собранных в тайге клещей, заболела и погибла: у нее развился паралич. В известной мере заболевание мыши энцефалитом давало сходную по внешним проявлениям картину с тем, как эта болезнь протекает у людей.

Вскоре после кормления на другой белой мыши клещей трех видов, собранных в тайге, эта мышь тоже заболела и погибла. Внешние проявления болезни были сходны с болезнью тех мышей, которых заразили введением в головной мозг вируса энцефалита, выделенного от человека. Это было уже существенное открытие. И хотя такой случай был пока единственным, он давал основание к последующим заключениям. Стало вполне возможным утверждать, что клещи передают вирус человеку, то есть являются переносчиками вируса.

Задача со множеством неизвестных постепенно решалась, ставя ряд новых задач для исследования. Их пришлось уточнять уже во второй экспедиции, в 1938 году. Начальником экспедиции был Е. Н. Павловский, профессор А. А. Смородинцев — его заместителем и руководителем вирусологических работ.

Уже было известно, что в местах работ экспедиции водилось три вида клещей. Каждый вид исследовался двумя сотрудниками — биологом-паразитологом и вирусологом. Оказалось, что все виды исследованных клещей служат переносчиками вируса энцефалита и что эта болезнь должна быть отнесена к группе специально трансмиссивных болезней. Других путей получения человеком вируса энцефалита не было.

И наконец, что весьма существенно, предстояло выяснить: если в природе встречаются клещи, особи которых уже естественно заражены возбудителем энцефалита, то от кого же и когда в природных условиях получают они вирус?

Рассуждая теоретически, можно было догадаться, что, конечно, от каких-то диких животных — прокормителей клеща.

Открывался новый путь работ — исследование вирусологами диких животных, на которых кормятся клещи. Надо было попытаться найти животных, больных энцефалитом или даже содержащих вирус энцефалита в своей крови или в головном мозгу.

Зоолог отряда добывал различных мелких диких животных и передавал их для исследования вирусологам. Параллельно с этим ставились опыты искусственного заражения вирусом энцефалита различных диких животных. Многообразные работы в этих двух направлениях привели к положительным результатам. Энцефалитом заболевали и погибали зараженные вирусом волчата, кроты, ежи и другие животные.

Вирус энцефалита удалось выделить из крови бурундуков, хотя болезнь у них внешне и не проявлялась. То же самое удалось наблюдать и у птиц, гнездившихся на земле. Вирус находили у самих птиц и у клещей, снятых с них.

В экспедиции 1939 года, начальником которой был профессор И. И. Рогозин, вирусологом — профессор А. А. Смородинцев, Е. Н. Павловский руководил отрядом по выяснению условий существования природных очагов клещевого энцефалита.

Круг исследований, во время которых были получены еще более обширные материалы, замкнулся. Загадочные стороны неизвестной болезни оказались полностью раскрытыми.

Энцефалит, поражавший людей, работавших или всего лишь раз побывавших в тайге, — вирусная трансмиссивная болезнь, которой заражаются от всех трех видов иксодовых клещей. Клещи являются специальными, как говорят, специфическими, переносчиками этой болезни. Сами же клещи-переносчики получают вирус, когда сосут кровь диких птиц, зверей, имеющих в крови вирус. Становилось понятным, почему люди могли заражаться и заболевать энцефалитом в девственной тайге, где раньше не ступала нога человека.

Очевидно, в природе существуют издревле возникшие очаги энцефалита со специальными его переносчиками — клещами. При питании на диких животных, в крови которых находился вирус, клещи и получали его. Затем, питаясь кровью других животных, кровососы передавали им вирус со своей слюной. Так происходит оборот вируса в его природном очаге. Если же люди появлялись на территории очага, клещи нападали на людей и передавали им возбудителя этой страшной болезни.

Везде энцефалит связан с лесным ландшафтом, даже в местах, где леса издавна преобразованы деятельностью человека. Но заразиться вирусом этой болезни можно не в каждом лесу. В таежных местностях ее природные очаги бывают в нетронутой кедрово-широколиственной тайге, в смешанных лиственных лесах. Очаги существуют обычно в таких лесах, где имеются условия, благоприятные для жизни животных— прокормителей клещей и, следовательно, для самих клещей-переносчиков.

Не каждый экземпляр клеща соответственного вида непременно является переносчиком вируса энцефалита. Циркулируя в организме клеща, попавший в него вирус проникает сквозь стенку желудка внутрь его тела и далее в слюнные железы. Когда клещ сосет кровь, он выделяет слюну и через хоботок, погруженный в тело животного или человека, передает ему вирус, имеющийся в слюне.

Новая ли болезнь энцефалит, передаваемый клещами?

Исследования показали, что эта болезнь, но под другим названием была описана профессором М. Я. Кожевниковым в 1894 году. Однако в то время не существовало вирусологии как науки и истинная причина болезни не могла быть распознана.

Врачи экспедиции нашли людей, болевших лет 20 назад, без сомнения, энцефалитом. Следовательно, эта болезнь не была нова для территории Дальнего Востока, где она бытовала давно; она оказалась «новой» для врачей, получивших возможность ее распознать только в советское время.

Эта таежная болезнь имеет разные названия: весенне-летний, таежный или клещевой энцефалит.

А в нераспознанном состоянии ее называли «кожевниковской эпилепсией».

Итак, болезнь открыта. Теперь стоит жизненно важный вопрос: как же уберечься от заболевания весенне-летним энцефалитом?

Простейшие способы напрашивались сами собой. Если этот энцефалит — трансмиссивная болезнь и ее распространяют клещи, то прежде всего следует остерегаться нападения клещей. Но легко сказать: остерегаться! Ведь людям приходится не только бывать в тайге, но постоянно жить и работать там. Первое, что необходимо делать, — это не оставлять открытыми части тела и носить такую одежду, чтобы клещам нельзя было залезть под платье и белье и присосаться к телу.

Голодным клещам все же удается проникнуть через щели одежды к телу человека. Правда, пробравшиеся клещи присасываются не сразу и не так быстро, как, например, комары; клещам, сидящим под одеждой, мешают движения работающего человека, и клещи ползают по телу, пока не найдут места, где спокойно можно разодрать своими челюстями кожу и вонзить в нее острый, как иголка, хоботок. Учитывая это, при работе в местности, где наверняка могут быть голодные клещи, необходимо два раза за рабочий день осматривать одежду и тело, чтобы удалить клещей.

На этом же заседании, о котором я говорил вначале, выступила Петрищева, рассказавшая о японском энцефалите, в изучении которого она принимала участие. В противоположность клещевому весенне-летнему энцефалиту при японском энцефалите заболевание в основном происходило осенью.

В Японии, где болезнь давно уже свила гнездо, максимум заболеваний падает также на осень. Болезнь не переходит от человека к человеку.

В результате кропотливых исследований сотрудники экспедиции установили, что переносчиком японского энцефалита являются комары, но не малярийные.

Затем Петрищева рассказала о своей работе в Средней Азии.

— Мы прошли пешком несколько сот километров от Амударьи до побережья Каспийского моря, собирая в природе членистоногих — переносчиков паразитарных болезней человека, — докладывала неутомимая путешественница.

За большой вклад в учение о природной очаговости трансмиссивных болезней правительство наградило Петрищеву П. А. двумя орденами Ленина, ей были присуждены Государственная премия и золотая медаль имени И. И. Мечникова.

Заседание окончено. Выхожу из театра, чтобы подышать прохладой и полюбоваться на каскады безумолчно шумящих струй фонтанов.

Ко мне присоединяются Евгений Никанорович, профессор Николай Николаевич Плотников и узбекский ученый-инфекционист кандидат медицинских наук Шабад Ходжаевич Ходжаев.

Нас разыскивает Петрищева.

Речь заходит о планах новой поездки на Кавказ. Тут же, у фонтана, решается вопрос о составе организуемого отряда. Разумеется, Павловский, как и всякий раз прежде, примет участие в работах экспедиции. Путешественники за невидимым врагом строят планы, намечают маршруты.