Путеводная звезда

10

— Алекса в этой комнате нет, сынок, — ответил Кармело, лежа на боку и опираясь на один локоть. — Ты уверен, что тебе все это не приснилось? Я не был у вас в спальне.

— Нет, был, ведь я видел тебя, хотя в спальне и было темно, — настаивал Робертино. — И ты сказал ему, чтобы он вел себя тихо. Я проснулся, потому что услышал какой-то шум. И увидел, как ты выводишь из комнаты Алекса.

Мэри начало трясти, когда до нее стал доходить весь ужас случившегося. Кармело вскочил с кровати, будто его вытолкнула оттуда невидимая пружина, и торопливо натянул брюки.

— И давно это случилось? — спросил он у Робертино.

— Не так давно. Где Алекс? Что произошло? Разве это был не ты, папа? Этот мужчина… Кто это был?

— Не знаю, сынок, но я постараюсь выяснить это. Мэри, ты останешься здесь с Робертино, — бросил он ей уже на ходу и в два прыжка выскочил из комнаты.

Выбежав наружу, Кармело на секунду или две замер на месте и прислушался. Ночные горы погрузились в полное безмолвие, на фоне которого были бы слышны даже самые слабые шумы и звуки. Но он ничего не услышал, кроме возни какого-то полусонного зверька в кустарнике.

Но затем, когда его слух настроился на ночные звуки потоньше, до него донесся шум, который он боялся услышать больше всего, — отдаленное жужжание автомобильного двигателя. Громко выругавшись, Кармело рванулся назад в коттедж и спустя несколько мгновений уже с ключами в кармане бежал к своей машине. Он отверг требование Мэри взять ее с собой, хотя и знал, какие адские муки терзают сейчас ее душу. А все произошло по его вине. Да, по его! Черт бы тебя побрал, Кармело Аличени, проклинал он себя.

Если бы он держал себя в железных руках и не шел на поводу у похотливых инстинктов плоти, с Апексом ничего бы не случилось, он был бы сейчас рядом с ними. А теперь только одному Богу известно, как поступит с ним похититель, когда поймет, что выкрал не того ребенка.

Вырулив на узкую горную дорогу, Кармело нажал посильнее на газ и стал спускаться вниз. Ему надо было догнать бандита раньше, чем тот успеет выехать на основную магистраль, потому что в противном случае он не узнает, в какую сторону свернет этот подонок.

Мэри никогда не простит ему, если что-нибудь произойдет с ее сыном. Алекс был для нее кумиром, в нем она видела весь смысл своей жизни.

Спустившись к самому подножию горы, Кармело притормозил машину и огляделся по сторонам. Автомобиля похитителя нигде не было. Впереди гудела нескончаемым потоком машин основная магистраль; до нее оставалось не более сотни ярдов. Куда же ему ехать? Налево или направо? Кармело решил свернуть наугад направо. Но, проехав несколько миль, он понял, что затеял бессмысленную гонку. Ведь он не имел ни малейшего представления об автомобиле, в котором похититель увозил Алекса. А пытаться нагнать неизвестный автомобиль было все равно что искать иголку в стоге сена…

Когда Кармело вернулся в свое горное убежище, у подъезда его встретила Мэри. Она была вся истерзана переживаниями. Ее лицо перекосилось от горечи и дикой боли, когда она увидела, что он вернулся один.

— Прости, — сказал Кармело и прижал ее к себе так, что у нее перехватило дыхание. — Я сделал все, что мог. Мерзавец успел улизнуть. Я был в полиции, и теперь она займется поисками Алекса.

Слезы, которые она с такой стойкостью сдерживала при Робертино, теперь хлынули по ее щекам безудержным потоком. Мэри винила во всем себя. Если бы она не уступила Кармело, безумного секса между ними не было бы и с ее сыном ничего бы не случилось. Но она уступила. И они были настолько заняты друг другом в постели, что не услышали никакого шума, никаких звуков в соседней комнате.

Для Мэри было совершенно очевидно, что похититель наблюдал за коттеджем. Возможно, он отсиживался в своей засаде дни напролет, выжидая подходящего случая. Наверняка он видел, как Кармело наполовину раздел ее, а потом завел в дом; может быть, он даже похотливо подсматривал в окно, как Кармело ласкал ее груди. А когда он перенес ее в спальню, подонок приступил к реализации своего черного замысла, зная, что они слишком увлечены друг другом, чтобы услышать подозрительные звуки в комнате, где спали их дети.

— О Боже, Кармело. — Мэри не переставала плакать. — Если с Алексом что-нибудь случится, я покончу с собой.

— Не говори глупостей. С ним ничего не случится, — мягко успокаивал ее Кармело. — Как только они увидят, что выкрали не того ребенка, Алекса сразу отпустят. Поверь мне.

— Но могут и не отпустить. — Она шмыгнула носом. — Они могут отделаться от него самым простым и ужасным способом. Они…

— Самое вероятное, на что они могут пойти, это потребовать деньги, как это случилось бы, если бы им удалось похитить Робертино. Деньги — их главная цель, Мэри. Я знаю этот тип людей… Скоро сюда подъедет полиция, и, как только она объявится, мы сразу отправимся к моей матери.

— Ты… — Мэри вытерла носовым платком глаза, но слезы продолжали капать. — Ты говорил, что з-здесь… мы б-будем в безопасности. — От непрекращающегося плача она начала даже заикаться.

— Я так думал. Прости меня, Мэри. — Он снова обнял ее и покрепче прижал к своему телу, но это не успокоило ее. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы Алекс вернулся к тебе целым и невредимым.

— Но не лучше ли нам пока остаться здесь? — приглушенным голосом спросила она. — Ведь если у них возникнет мысль отпустить Алекса, они привезут его в коттедж, не так ли? А если потребуют выкуп, соответствующее уведомление должно прийти тоже сюда.

— Ты рассуждаешь логично, но все-таки, я думаю, в сложившейся обстановке тебе здесь лучше не оставаться. Коттедж будет находиться под круглосуточным наблюдением полиции, так что ни о чем не беспокойся, — сказал он.

Последующие несколько часов прошли как в тумане. Приехавшие полицейские спросили их, помимо всего прочего, чем они занимались в момент похищения Алекса, и Мэри пришлось испытать невероятное смущение при ответе на этот вопрос, хотя сами блюстители порядка восприняли ее рассказ совершенно спокойно и беспристрастно… Слезы снова полились ручьем из ее глаз, когда после всех мытарств они втроем добрались наконец до родительского дома Кармело.

Миссис Аличени, которую сын предупредил о случившемся заранее, встретила Мэри с распростертыми объятиями. Куда девались ее холодность и надменность!

— Кармело рассказал мне обо всем, дорогая, — ласковым тоном заговорила она с Мэри. — Мне так неприятно, что такое случилось с вами в моей стране. Я очень надеюсь, что Алекса благополучно вернут в самое ближайшее время. А пока вам не надо волноваться. Для освобождения мальчика делается все, что только можно сделать… Кармело, — обратилась она к сыну, — проводи Мэри в ее комнату. Пусть наша девочка поспит или хотя бы просто полежит, отдохнет после изнурительной дороги.

Робертино уже отправили спать, и Мэри неохотно направилась в отведенную ей комнату. Когда она прилегла, Кармело подсел к ней на край кровати и сказал:

— Как только эта кошмарная история закончится…

— Как только эта кошмарная история закончится, я расстанусь с тобой навсегда, — резко прервала она его.

После всего случившегося ее начала одолевать мысль вернуться в Штаты и заняться там поисками новой работы. Жить бок о бок с Кармело было чревато серьезными опасностями. И не только такими, как похищение Алекса. Его близость выбивала ее из привычной колеи, лишала душевного равновесия, а это тоже было опасно. Сводить же отношения с мужчиной лишь к постели и то на непродолжительное время — это было просто не в ее характере и не соответствовало ее принципам.

Когда Мэри резко оборвала Кармело, он весь как-то съежился, ушел в себя. Помолчав, она сказала:

— Если бы я не позволила тебе так манипулировать мной, Алекс находился бы сейчас около меня. Я очень сожалею, что уступила твоему давлению и согласилась стать нянькой.

— Не говори так, Мэри, — мягко произнес он. — Во всем случившемся виноват один я.

— Виноваты мы оба.

— Кто бы мог подумать, что этот мерзавец посмеет войти в дом, когда мы все были в сборе?

— Мы оставили тогда наружную дверь открытой, — заметила она.

— Да, в этот вечер мы были слишком увлечены друг другом.

Спустя минуту Мэри попросила Кармело оставить ее одну. Когда он ушел, она перевернулась на спину и долго лежала с открытыми глазами, не переставая думать о сыне. Хотя все ее тело ныло от усталости, сон не шел к ней. И она знала, что бессонница будет мучить ее до тех пор, пока в ее жизнь не вернется Алекс.

На следующее утро она как бы между прочим спросила его за чашкой кофе:

— Каков план наших дальнейших действий?

Прежде чем он успел ответить, в дверь осторожно постучали, и в кухню вошла служанка. Она вручила Кармело конверт и что-то быстро сказала по-итальянски.

Вскрыв конверт, он вынул листок бумаги и прочел коротенькую записку. С каменным выражением лица Кармело передал ее Мэри. В записке содержалось требование о выплате миллиона долларов США и только в американской валюте.

— Интересно, заметил ли он, что выкрал не моего сына? — удрученным голосом пробормотал Кармело.

— А какая теперь разница? — В ее голосе прозвучали нотки глухой ярости. — В ту ночь мы наглядно дали ему понять, насколько близки отношения между нами. А потом он наверняка наблюдал за нашими действиями в постели. — При этих словах она густо покраснела и, чтобы отвлечься от нахлынувших на нее бесстыдных воспоминаний, тотчас кивнула на записку и спросила: — Как нам лучше поступить с этой бумажкой?

— Разумеется, отвезти в полицию.

— Он требует не делать этого.

— Такие подонки всегда выдвигают это требование.

— Я не хочу, чтобы какие-то наши действия угрожали безопасности Алекса, — сказала она. — Мне больше ничего не приходит в голову. Я хочу только одного: чтобы мой сын был снова рядом со мной.

Последующие несколько дней были для Мэри сущим адом: похититель никак не давал о себе знать и она не находила себе места от горя и мерещившихся ей кошмаров. Когда в один из этих дней в ее комнату заглянула миссис Аличени, перед ней предстала скорбная картина: Мэри судорожно всхлипывала на плече у Кармело, безуспешно пытаясь остановить носовым платком набегавшие на глаза слезы. Мать жестом попросила сына выйти из комнаты, а сама присела на диван рядом с молодой женщиной и тихим, ласковым голосом принялась успокаивать ее. Наконец Мэри перестала плакать и, тяжело вздохнув, произнесла:

— Я не могу больше ждать.

— Знаю, дитя мое, это трудно, но ты должна набраться терпения, — увещевающим тоном сказала миссис Аличени. — А теперь послушай, о чем я тебе расскажу. У моего Кармело есть брат Адриано, и его тоже похищали, когда ему было примерно столько же лет, сколько сейчас твоему Алексу.

— О Боже! — Мэри резко прикрыла рот ладонью. — Кармело никогда не говорил мне об этом.

Для нее теперь стало ясно, почему он не сообщил матери сразу об угрозе похищения Робертино. Сын хотел поберечь ее, хотел оградить от горьких воспоминаний, которые разбудило бы в ней его тревожное сообщение.

— У меня создается впечатление, — продолжила миссис Аличени, — что всякий человек с большим состоянием может в любой момент стать жертвой таких безжалостных людей, какие выкрали твоего сына, Мэри… Так вот, когда выкрали Адриано, я посоветовала моему мужу выплатить затребованную сумму; я готова была отказаться от всего, буквально от всего, лишь бы только мне вернули сына. Но мой муж решил, что ему лучше знать, как поступить. Он не стал ничего сообщать в полицию, потому что надеялся все уладить сам. Он даже не предупредил меня, когда отправился на встречу с похитителем ребенка. За все эти свои действия он чуть было не поплатился жизнью. К счастью, Адриано и его отец вернулись домой живыми… Так что, девочка, наберись терпения; ты должна позволить Кармело и полиции разработать самый эффективный план действий. Это единственный способ обеспечить безопасность для твоего и моего сыновей.

Сквозь пелену новых слез Мэри увидела, что миссис Аличени тоже плачет.

Наконец через несколько дней напряженного ожидания похититель позвонил Кармело и указал время и место, где следовало оставить затребованную сумму денег.

— Мальчонка сказал мне, что он не твой сын, но это теперь не имеет значения. А поскольку — судя по тому, что я увидел, — ты находишься с его матерью в особых отношениях, — в голосе мерзавца зазвучали тошнотворные нотки плотоядного самодовольства, — в твоих же интересах лучше заплатить, чем попытаться играть со мной в кошки-мышки. Деньги пусть принесет твоя подруга.

Когда Мэри несла сумку с выкупом, ее сердце колотилось от страха с такой силой, что, казалось, вот-вот проломит грудную клетку и выскочит наружу. Она должна была положить сумку с деньгами в определенную ячейку камеры хранения на железнодорожном вокзале. Ключ от ячейки, переданный похитителем, лежал у нее в кармане.

Ее продолжало трясти от страха, и она была готова бросить сумку и бежать куда угодно, лишь бы не подвергать себя опасности. Но Мэри знала, что в руке она держит не просто сумку, набитую фунтами стерлингов, а жизнь Алекса. Поэтому, набравшись храбрости и сжав в кулак всю свою волю, она продолжила путь к вокзалу.

Миллион фунтов за жизнь Алекса — и Кармело выложил эту сумму! Если все пройдет по разработанному плану, похититель будет схвачен полицией и он получит назад свои деньги. Но если план провалится, если к ней вернется Алекс, а выкуп останется у бандита, тогда Кармело попадет в финансовые тиски. Тогда она окажется перед ним в большом долгу за спасение ее сына. И уже не сможет покинуть его.

Войдя в здание вокзала, Мэри приложила максимум усилий, чтобы оставаться спокойной. Она не должна была привлекать к себе внимание. Интересно, наблюдал ли за ней в эти жуткие минуты похититель? В тот момент, когда она открывала ячейку, а потом ставила в нее сумку, ей казалось, что вот-вот к ее затылку будет приставлен пистолет. Возможно, это было самое страшное мгновение в ее жизни.

Зато какое облегчение испытала Мэри, когда вернулась на улицу под палящее сицилийское солнце! И с еще большим облегчением вздохнула она, когда к ней подрулил на своей машине Кармело. Мэри буквально ворвалась в нее и, когда упала на сиденье, услышала его ласковые слова:

— Моя милая храбрая девочка…

Она закрыла глаза и на несколько секунд положила ему на плечо кружившуюся голову. Но операция была еще не закончена. В здание вокзала вошли переодетые в штатское полицейские, и с этого момента для Мэри и Кармело началась самая, может быть, нервная из всех игр — игра в терпение и выжидание.

Они никуда не выходили из дома и терпеливо, мучительно выжидали. Спустя сутки выкуп все еще оставался в ячейке. Мэри была безутешна. Но вот раздался долгожданный телефонный звонок из полиции…

Кармело ринулся к машине, Мэри бросилась за ним. К месту главного события завершившейся операции они подъехали вовремя: как раз в этот момент двое полицейских выводили из здания вокзала низкорослого мужчину с растрепанными рыжими волосами. Он бросил на Кармело взгляд, источавший беспредельную ненависть. Позади них женщина в полицейской форме вела за руку Алекса.

Увидев мать, мальчик бросился к ней. Радость Мэри была настолько необъятной, что она не смогла сдержать счастливых слез. Лишь спустя несколько мгновений, посмотрев на Кармело, она поняла, что ему был знаком человек, похитивший ее сына.

— Эта попавшаяся в сети рыжая рыбина — не кто иной, как Гилберт Стерн, — спокойным голосом заметил он.

— Вы знаете этого человека? — спросил один из полицейских.

— Да, он меня прекрасно знает, — злобно заявил задержанный похититель. — Он отобрал у меня все, что я имел. Не оставил мне ни гроша на содержание жены и детей.

— Это не совсем так, Гилберт, — возразил Кармело. — Твоя компания явно шла на аварийную финансовую посадку. Но я выкупил ее, заплатив тебе приличную сумму. И этим дело и закончилось.

— Приличную сумму? — Глаза Гилберта Стерна злобно вспыхнули, и он бросил в лицо Кармело: — А оплатил ли ты мои долги? Нет! Когда я расквитался со всеми кредиторами, мои карманы были пусты. И тогда мною завладел страх. Страх остаться без гроша за душой преследовал меня с утра до вечера и опять до утра. Я боялся, что в счет долгов у меня отнимут дом. Ты поверг меня в нищету, Кармело Аличени, и я не увидел справедливости в том, что, пока я нищенствовал, ты приумножал свои богатства.

— Однако твоя гнусная теория не сработала, Стерн, — твердым голосом заявил Кармело. — Нарушение закона никогда не приносит желаемых дивидендов. И тебе никогда не видать у себя семи пядей во лбу, как бы ты ни пыжился.

Когда полицейские увели негодяя, Кармело обнял Мэри и Алекса, и минуту-другую они ничего не говорили — их целиком захватило чувство облегчения и счастливого воссоединения. Алекс плакал, слезы ручьем текли по щекам Мэри, и даже у Кармело дрогнул голос, когда он произнес:

— Давайте сядем в машину.

На обратном пути к дому Алекс спросил у Кармело:

— Кармело, это правда, что ты собирался отдать за меня так много денег?

— Правда, Алекс.

— Ух ты! Должно быть, ты очень богатый. Кармело, неужели ты самый богатый человек в мире?

Кармело переглянулся с Мэри через боковое зеркало, они оба улыбнулись, и он сказал:

— Да, Алекс, ты почти угадал. Если я не самый богатый, то наверняка самый счастливый человек в мире.

Да, жизнь — удивительная штука, думал Кармело, не отрывая глаз от шоссе, стремительно убегавшего под колеса. Ведь только после того, как рядом с ним оказалась эта красивая молодая женщина со своим сынишкой, он осознал, что настало время, когда ему надо распрощаться с прошлым и задуматься о будущем.

Он любил Мэри. Любил всем сердцем, и это чувство, родившееся в нем совсем недавно, стало великолепным, потрясающим опытом в его жизни. Это чувство было таким сильным, что оно, казалось, освободило его от всех проблем и тягот жизни, которые так давили на него раньше, до встречи с Мэри. У него уже было столько потерь в жизни, что если теперь он потеряет еще и эту женщину, это может оказаться для него непереносимым ударом.

Тем не менее, наблюдая за ней через зеркало, Кармело видел, понимал, что еще не настал момент, когда он мог бы признаться ей в любви. Потому что все ее чувства, вся жизнь были сосредоточены сейчас на сыне. И, возможно, Алекс и в дальнейшем всегда будет находиться в центре ее внимания. Ведь она сама неоднократно говорила ему, что в ее жизни нет места для мужчины.

Но когда-нибудь ей придется расстаться с этой концепцией. Расстаться с его помощью. В этом Кармело видел теперь главный смысл своей жизни.