Путь индюка

1

В этот день Серый Суслик не поехал в разведку. Он уже начал седлать лошадь, но к нему подошел Топорище Пополам и сказал:

— Тебя вызывает отец высокорожденных.

— Слушаю и повинуюсь, — отозвался Серый Суслик.

Топорище Пополам нахмурился, но ничего не ответил на эти слова. Топорище Пополам не понимал, как себя вести с Серым Сусликом и даже немного побаивался его. По закону разоблаченный полукровка лишен права жить, но сам отец высокорожденных Питер Пейн поклялся хранить его жизнь и заботиться о нем, как о рыцаре. Если бы Топорище Пополам знал, что дело так обернется — ни за что не стал бы неосторожно беседовать с Серым Сусликом, не дал бы оснований для подозрений. А теперь Серый Суслик подозревает, что Топорище Пополам — тоже полукровка, и Топорище Пополам подозревает, что Серый Суслик подозревает, и боится, что однажды тот заявит о своих подозрениях во всеуслышание. Но Серый Суслик не собирался так поступать, Топорище Пополам был одним из немногих полубоссов, по-настоящему достойных своего звания. Суровый, но не жестокий, умный и решительный, но скрывающий свои лучшие качества под маской тупой скотины — именно таким должен быть настоящий полубосс.

— Извини, — сказал Серый Суслик. — Я не должен был шутить над своим статусом. Извини, не хотел обидеть.

— Я не обиделся, — сказал Топорище Пополам. — Поспеши, отец высокорожденных тебя ждет. Это срочно.

— Тогда прикажи кому-нибудь оседлать мою лошадь, — попросил Серый Суслик. — И пусть все ремни хорошо затянет, вернусь — проверю.

— Не проверишь, — покачал головой Топорище Пополам. — Отец высокорожденных говорил, что ты будешь нужен ему весь день. В разведку поедут другие орки.

Серый Суслик посмотрел на небо. Красный лик солнца неспешно взбирался в небо, точка восхода находилась на четверть пути от востока к югу.

— Сегодня пятница, — сказал Серый Суслик. — Ночь будет длинной, а завтрашняя ночь будет еще длиннее. Сегодня надо провести дальнюю разведку. Если эльфы собираются нас атаковать, они сделают это завтрашней ночью. Мы должны узнать об этом сегодня.

— Мне можешь это не объяснять, — сказал Топорище Пополам. — Но отец высокорожденных приказал по-другому. Сам понимаешь…

— Понимаю, — кивнул Серый Суслик, отхаркнулся, сплюнул на траву и пошел к вигваму, в котором поселились люди.

— О, Суслик, наконец-то! — поприветствовал его сэр Питер. — Я гляжу, ты не слишком торопишься.

Серый Суслик подумал: «А может, если эльфы разобьют камнями эту наглую харю… может, так будет лучше для всех?» Но потом Серый Суслик подумал о Топорище Пополам, о других орках, и сказал:

— Сегодня нужно провести дальнюю разведку. Если эльфы…

— Заткнись, Суслик, — прервал его жрец. — Мой бластер спрвится с любой эльфийской армией. Ты уже позавтракал?

— Я не завтракаю перед дальней дорогой, — сказал Серый Суслик.

— Сегодня ты никуда не поедешь, сколько можно повторять! — рявкнул жрец. — Иди, сожри что-нибудь по-быстрому, и сразу возвращайся.

— Может, не кормить его? — предложил сэр Хайрам. — Типа, не поел — сам виноват.

— Не пойдет, — покачал головой сэр Питер. — Упорется сверх меры…

— Чего? — не понял Серый Суслик.

— Ничего! — рявкнул жрец. — Иди, жри, животное!

С тех пор, как силовое поле перестало существовать, отношение сэра Питера к Серому Суслику изменилось в худшую сторону. Сейчас Серый Суслик понимал, что это было глупо, но в какой-то момент ему показалось, что жрец-пилигрим действительно стал хорошо к нему относиться, что сэру Питеру действительно стал симпатичен орк-полукровка, которому по иронии богов достался полноценный человеческий разум. Серый Суслик даже подумал тогда: «А этот дьякон — неплохой мужик». Зря он так подумал.

Наскоро позавтракав, он вернулся к начальственному вигваму.

— Разрешите войти? — спросил он, стоя рядом с дверным пологом.

— Подожди там! — отозвался изнутри дьякон. — Сейчас мы к тебе сами выйдем.

Они вышли — сэр Питер и сэр Хайрам. Сэр Хайрам держал в руках большой моток тонкой веревки и трубку для курения опиума. Это было очень странно. И еще сэр Питер сказал «упорется». Они, что, накуривать его собрались?

— Пойдем, жаба, — сказал сэр Питер. — Ничего не бойся, в этом доме опасности уже нет.

Он прав, опасности нет. Всю опасность принял на себя Два Воробья, да будет его посмертие легким. Серый Суслик вспомнил, как жуткое марево силового поля налилось плотью и кровью невинного парня, стало красным, и как потом сам он, обезумев, мчался к этой кровавой стене, чтобы положить конец всем переживаниям, навечно соединиться с любимой Шелковой Лозой и столь же любимым, но по-другому, мальчишкой по имени Два Воробья. И как за мгновение до неизбежного конца стена исчезла, взорвавшись кровавым дождем. Сэр Питер полагает, что боги открыли проход в дом Каэссара, отозвавшись на его молитву, подкрепленную жертвой. Но Серому Суслику казалось, что проход открылся, потому что боги пожалели несчастного орка-полукровку, что они оценили его порыв и как бы сказали ему: «Не торопись».

Они поднялись на крыльцо: вначале сэр Питер, затем сэр Хайрам, затем Серый Суслик. Пол веранды был густо испачкан засохшей кровью, очевидно, сэр Шон принял смерть прямо здесь. Интересно, как это случилось? Высокорожденные ничего не говорили о подробностях той самой «нелепой случайности», которая привела к его смерти. Серый Суслик предполагал, что сэр Шон упал с лестницы или был поражен электричеством, но здесь, на веранде… Будто на него напал кто-то.

— Не засыпай, жаба, — сказал сэр Питер. — Давай, двигай задницей.

Они прошли через прихожую, вошли в столовую, справа от входа была открытая дверь в другую комнату, сквозь нее было видно, что комната вся разорена, даже половые доски сняты и прислонены к стене. Но сэр Питер направился не туда, а вперед, к лестнице.

Они поднялись на второй этаж, обошли непонятного вида и назначения, затянутый сверху роскошной зеленой тканью, сэр Питер указал пальцем на стоящее в углу мягкое кресло и сказал:

— Садись сюда, жаба, и устраивайся поудобнее. Сейчас Хайрам будет тебя ублажать.

Сэр Хайрам дернулся и сказал:

— Шутки у вас, святой отец…

— Извини, — отозвался сэр Питер, хихикнув. — Давай, доставай свои причиндалы.

Сэр Хайрам извлек из кармана маленький кожаный кисет и миниатюрную ложечку. Зачерпнул из кисета крошечную порцию зеленоватой субстанции, засунул ее в отверстие на широком конце трубки, утрамбовал, оглядел трубку критическим взглядом и сказал:

— На первый раз хватит. Давай, Суслик, бери в рот.

Серый Суслик взял в рот узкий конец трубки, Хайрам вытащил из кармана зажигалку, Серый Суслик впервые видел это новейшее устройство так близко. Маленькая железная штучка с кнопкой, при нажатии на кнопку штучка испускает одинокий язычок волшебного пламени, и это пламя ничего не сжигает, а существует само по себе, не нуждаясь в пище.

— Прикуривай, — приказал сэр Хайрам.

Серый Суслик поднес широкий конец трубки к огню. Ничего не произошло.

— Глубоко вдохни и задержи дыхание, насколько сможешь, — сказал сэр Питер. — И не вздумай закашляться.

Серый Суслик глубоко вдохнул. Горячий и терпкий дурнопахнущий дым ворвался в его горло и проник в грудь.

— Не кашлять! — строго сказал сэр Питер.

Легко ему говорить «не кашлять». Серый Суслик чувствовал, как лицо наливается кровью, горло дерет и распирает, а грудь сотрясается в мелких судорогах. Он едва сдерживал кашель.

— Ладно, выдыхай, бобер, — сказал сэр Питер.

Высокорожденные засмеялись, непонятно почему. Серый Суслик выдохнул, он ожидал, что из его рта вырвется целый клуб дыма, но вышла только одна маленькая струйка. Куда остальной дым подевался, впитался, что ли?

Начался кашель. Серый Суслик кашлял долго и мучительно, в какой-то момент ему показалось, что сейчас его вытошнит, но обошлось. А потом, когда кашель отпустил, сэр Хайрам сказал:

— Вторая доза.

Как ни странно, вторая доза пошла легче. Серый Суслик снова кашлял, даже, сильнее, чем в первый раз, но теперь его перестало волновать, что с ним происходит. Его вообще все перестало волновать. Ему стало хорошо и спокойно, внезапно он понял, что впервые за… да за всю жизнь, пожалуй! Впервые за всю жизнь он счастлив. И нет ему никакого дела ни до прошлого, ни до будущего, ничто не имеет никакого значения, кроме невероятного блаженства, которое он испытывает в настоящем.

— Торкнуло, — сказал сэр Питер. — Гляди, как лыбится. Давай, вяжи его.

Серый Суслик глупо хихикнул, когда сэр Хайрам встал перед ним на колени. Настоящий высокорожденный рыцарь стоит на коленях перед орком-полукровкой, это очень смешно. И не важно, что он опутывает орочьи ноги прочной веревкой, это все равно весело. О, он теперь руки к коленям привязывает… Во упаковал-то! А в целом хорошо, приятно, и солнце больше в глаза не бьет, полумрак такой замечательный…

— Фыркает, как будто конопли накурился, а не опиума, — сказал сэр Питер. — Передоза бы не случилось, гляди, как зрачки сузились. Впрочем, чего уж теперь… Давай, надевай шлем.

Сэр Хайрам надел на голову Серого Суслика… нет, не шлем, а мягкую тряпичную шапочку, их вроде жрецы надевают на какие-то церемонии. Серый Суслик закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Ему было хорошо.

— Сядь нормально, жаба, не лежи, — потребовал сэр Питер. — Хайрам, поправь шлем, не надел же как следует.

Серый Суслик попытался придать туловищу вертикальное положение, но не смог, то ли из-за того, что руки и ноги связаны, то ли из-за наркотика. Да какая разница, из-за чего именно? Не смог и всё, ха-ха.

— Нормально шлем надет, — сказал сэр Хайрам. — Вообще не понимаю, что происходит. Суслик, ты как, вообще, себя чувствуешь?

— Хорошо! — воскликнул Серый Суслик.

На самом деле не воскликнул, а прошептал, он понимал это, но одновременно он понимал, что эти слова прозвучали ликующим воплем, но не в том мире, в котором пребывает его бренное тело, оскверненное орочьими генами… миллион дней негативного отбора… это лет-то сколько… Чего? Каких еще лет? А, понятно… А почему триста шестьдесят пять? Традиция? Понятно…

— Хорошо, — повторил Серый Суслик.

— Упороли мы его в дюндель, — сказал сэр Питер.

Серый Суслик засмеялся. Надо же так сказать: упороли в дюндель! Ха-ха-ха! Потолок качался в ритме его смеха.

— Переборщили мы с дозой, — сказал сэр Питер. — Но так даже интереснее. Будем ждать.

Они все стали ждать. Серый Суслик ждал на кресле, сэр Хайрам облокотился на большой стол, затянутый прекрасной тканью ярко-зеленого цвета с постоянно меняющимися оттенками, а сэр Питер нервно расхаживал туда-сюда. Серый Суслик хотел сказать ему, чтобы не нервничал, мир-то прекрасен, но постеснялся делать замечание не просто высокорожденному, но жрецу третьего уровня, дьякону, носителю титула «преосвященство»… дьякон, блядь, варвары, он бы еще кольцо в нос вставил, урод, мать его в трех позициях через…

Серый Суслик помотал головой, отгоняя посторонние мысли. Он вдруг понял, что в его голову вселился добрый демон, но не Алкоголь, а какой-то другой демон. И этот демон, в принципе, неплохое божие творение, но двум душам в одной голове не ужиться, а значит, надо проделать в темени круглую дырку, обратиться к Никс с подобающей случаю молитвой… Жаль, руки связаны. Ничего, дырку в темени никогда не поздно проделать.

— Отец высокорожденных! — обратился Серый Суслик к сэру Питеру. — И вы, добрый господин сэр рыцарь, к вашим стопам припадаю, ко всем четырем стопам ваших высокорожденных тел. Нижайше прошу: просверлите недостойный мой череп, ибо нуждаюсь я в отверстии в теменной кости.

— Во упоролся, — сказал сэр Питер и покачал головой в жесте отказа, смешанного с сожалением.

Вокруг его головы появился сияющий ореол, какой иногда бывал у Джизеса Крайста, Джона Баптиста и еще каких-то древних героев. Этот ореол стал распухать, одновременно теряя яркость, и вскоре вся комната залилась сиянием божественной благодати.

— Благодарю тебя, о боже, — сказал Серый Суслик. — Прости, что раньше не видел твоей сущности и полагал твоего аватара простым смертным дьяконом. Позволено ли недостойному человекообразному узнать твой божественный титул?

Чудотворное сияние утратило равномерность и монотонность, расцвело велоколепными узорами, их не смог бы адекватно описать не только у простого и необразованного орка-разведчика, но и вообще любой смертный. Серый Суслик наблюдал и наслаждался.

— Сдается мне, у этого Стентона в опиум грибы добавляют, — сказал бог, притворяющийся дьяконом.

Серый Суслик понял, что бог шутит, и стал смеяться. Он смеялся равномерно и неторопливо, примерно так:

— Ха. Ха. Ха. Ха. Ха.

— Не могу больше на это смотреть, — сказал бог. — Пойду, артефакты поразбираю. Ты за ним следи, если что интересное начнет происходить — сразу зови. Вниз спускаться не нужно, в окно крикни, я внизу какого-нибудь орка поставлю, ему скажешь, а он меня позовет.

Бог ушел, но сияние осталось. Целую вечность Серый Суслик созерцал его неповторимые разводы… фрактальная графика, однако… и никогда еще он не был так счастлив. А потом он заметил вдруг, что сэр Хайрам… придурок недорощенный, интеллигента изображает, сука… больше не стоит неподвижно, а играет на столе в какую-то сложную игру… бильярд… в которой используется длинная палка, которую он держит в руках, которые… Похоже, так можно думать вечно. Если взять произвольную мысль, приделать к ней связку «который» или, там, «которая», то можно потом приделать к этой связке любую другую мысль подходящего рода и… склонения или спряжения, наплевать… и невозбранно мыслить дальше, и ход мыслей будет бесконечен и какое же это блаженство… вообще нирвана.

А демон-то так и не ушел! Сидит в голове и бормочет в голову свои мысли, добрые, но дурные и чуждые. Нелепый какой-то демон. Может, если постучать головой о спинку кресла, он уйдет? А если начать раскачиваться туда-сюда? Нет, эти попытки его только забавляют. А спинка такая мягкая, что стучать по ней решительно невозможно. Ну и пусть себе сидит, демон, все равно от него нет ни вреда, ни пользы. Бесполезное астральное существо.

Это я-то бесполезное?! На себя посмотри, плод негативного отбора, жаба упоротая! Но-но! Знай свое место, астральная тварь! Это я-то астральная тварь?!

Нет, не добрый этот демон. Угрожающий. Остановись, демон! Не смей разрушать мое хрупкое счастье! Не ломай кайф, сука! Хуже будет!

Стало хуже. Извращенная и противоестественная личность демона отцепилась от души Серого Суслика и некоторое время кружила над ней в астральном пространстве подобно тому, как муха кружит над свежим дерьмом. А потом эта несуществующая… виртуальная… муха спикировала, и оказалось, что у нее есть ментальное жало, и ударила она этим жалом упоротую душу орка-полукровки, и стало еще хуже.

Шапка, которую высокорожденные… содомиты горбатые… заткнись, демон! Так вот, шапка, которую высокорожденные почему-то почему-то называют содомкой… ха-ха-ха… заткнись, демон, не мешай мыслить, мерзость несуществующая! Короче, шапка стала сдавливать голову, это происходило медленно и постепенно, она как бы утолщалась, врастала в кожу и череп… как злокачественная опухоль… понятия не имею, что это такое… Серый Суслик чувствовал, что вокруг его души, заключенной внутри черепа, собирается нечто невещественное… информационное… и это нечто накапливает силы, наращивает массу… которая есть энергия, помноженная на… короче, нет у этой субстанции массы на само деле. И давит оно, и давит, пока еще не сильно, но с каждой единицей… квантом… времени все сильнее, и когда рухнет незримая преграда, не выдержав давления, случится ужасное… пойдет основная фаза загрузки… что бы это ни значило…

— Дырку! — взмолился Серый Суслик. — Дырку в черепе!

Сэр Хайрам не удостоил его ответом, он, похоже, вообще не заметил, что связанный полукровка что-то бормочет. И преграда рухнула.

Страх овладел душой Серого Суслика. Страх, ужас, отчаяние и почему-то петля. Пространство забурлило рожами, конечностями и иными членами непредставимых чудовищ, они появлялись и исчезали, воплощались, развоплощались и преобразовывались в соответствии с неведомыми законами… квантовая механика монстров, ха-ха-ха… и это было невероятно жутко. Мир вывернулся наизнанку, обратил к несчастному орку свою тайную, темную сторону, свою астральную задницу, битком набитую злом, ненавистью, болью, унынием, но не смертью, потому что мукам этим суждено длиться вечно. Не будет финального правосудия, которое сулил Джизес Крайст, а будет вечная бездна Нифльхейма. И едва это страшное слово всплыло со дна испуганной души Серого Суслика, как тело его забилось в судорожном припадке, но это были не настоящие судороги, а холодная дрожь, и не доводилось такого холода раньше испытывать ни одному смертному.

Сэр Хайрам оглянулся, испуганно вскрикнул, засуетился, подобрал какой-то ремень, пыльный, грязный и пропитанный запахом тысячелетий, попытался засунуть этот ремень Серому Суслику в рот, но не смог, потому что Серый Суслик сильно сжал челюсти.

— Открой рот, дурак, язык прикусишь! — вопил сэр Хайрам, а чудовища тем временем рождались, преобразовывались и рассасывались, и не видели они разницы между свободным пространством и пространством, занятым телом высокорожденного рыцаря.

Внезапно Серый Суслик понял, что еще ни разу не пытался закрыть глаза и избавиться от кошмара таким нехитрым образом. И зажмурился он изо всей силы, и явился ему древний бог тьмы, печали и разрушения, именуемый Ньярлапотеп, а также Бафомет… они разные и вообще не боги… но какая разница… и сказал этот бог:

— Вот мы и встретились!

И облизнулся плотоядно.

Попытался Серый Суслик снова распахнуть глаза свои, но не смог, потому что злой бог ловко зашил ему веки суровыми нитками, и заплакал Серый Суслик, и слезы его свободно изливались сквозь зашитые веки, и происходящее было непонятно. А Бафомет плясал неведомый танец… лезгинку… и выкрикивал ритмично:

— Убей себя об стену! Убей себя об стену!

И напряг Серый Суслик свои веки изо всех сил, и лопнули нитки, и распахнулись глаза. Но не было перед ними ни просторной комнаты, ни стола для неведомой игры… бильярда… ни высокорожденного сэра Хайрама. Открылся Серому Суслику вид на безвидную и сырую землю… пустую бездну на самом деле, не сырую… какой была Земля Изначальная до первого сотворения. И явился из тьмы неведомый бог… точно неведомый… и провозгласил он:

— Славься, великий!

И грянули трубы, и явились ангелы и архангелы и прочие курьеры небес, и много иных существ, некоторые из которых были человекообразны, а некоторые нет. И вострубили они прекрасную мелодию, и стали кричать и славить Серого Суслика на разные голоса. И воскликнул Серый Суслик:

— Да будет свет!

И пробежала по земле волна… как пятно от прожектора… и перестала земля быть черной, и отделилась земля от воды, и стал виден весь предел ее от Вест-Пойнта и до самого Чернолесья, и другие земли тоже стали видны, отделенные океаном и потому неведомые… так и не колонизовали ничего, стадо недооплодотворенное…

И явилась пред лицом Серого Суслика прелестная девица-человек, светловолосая, стройная и малогрудая, и воскликнула:

— Правь, Каэссар!

И понял Серый Суслик, что он не только Серый Суслик, но еще в некотором роде Джулиус Каэссар, а также Резвый Индюк и почему-то Джон Росс. И взмыл Серый Суслик к ясному небу, и поприветствовало его солнце… красный карлик, три процента светимости Солнца Изначального… и осознал Серый Суслик, что нет ни в небе, ни на земле, ни в где-либо еще ничего скрытого, и что он тперь всеведущ. И произнес Серый Суслик с искренним удивлением:

— Я есть бог.

И услышал голос рыцаря по имени Хайрам:

— Точно грибы добавляют.

Рассмеялся Серый Суслик и воспарил еще выше над плоскостью эклиптики, но не нашел там ничего, достойного внимания, и устремился обратно вниз. И оглядел он землю Оркланда с птичьего полета, и увидел, как в безымянной аборигенной роще (очень большая роща, целый лес, можно считать), противоествественно угнездившейся к западу от Дырявых Гор, а не к востоку, как положено, остановилась на дневку армия беложопых эльфов. Очень большая армия, особей двести, не меньше. А потом Серый Суслик вернулся в свое тело и его отпустило.

— Эльфы идут, — сказал он. — Очень большая армия, более двухсот особей. Следующей ночью будут здесь. Эй, Хайрам! Ну, то есть, я хотел сказать, добрый господин, сэр Хайрам, я серьезно говорю, меня отпустило уже.

Сэр Хайрам оторвал взгляд от стола, положил на край стола длинную палку (кий) и некоторое время внимательно разглядывал Серого Суслика.

— Точно отпустило? — спросил он, наконец.

— Точно, — подтвердил Серый Суслик.

Он лгал и понимал, что лжет. Если бы его отпустило реально, тот демон, что поселился в его голове, не принес бы знание о том, как называется эта палка. А как она, кстати, называется на самом деле?

— Сэр Хайрам, как называется эта палка? — спросил Серый Суслик.

— Никак, — удивленно ответил сэр Хайрам. — Палка для игры в бильярд, так и называется. А что?

Серый Суслик помотал головой, отгоняя наваждение, и сказал:

— Нет, ничего.

Сэр Хайрам подошел к окну, с громким скрипом распахнул одну створку и крикнул наружу:

— Эй, ты! Позови сэра Питера, немедленно!

Повернулся к Серому Суслику и спросил:

— Ну как оно было?

Внезапно Серый Суслик понял, что не должен отвечать правду. Это понимание не было рождено в его разуме, оно пришло извне. Но оно было неоспоримо, потому что истинно. Похоже, тот демон все-таки свил себе гнездо в упоротом мозгу несчастного орка-полукровки. Впрочем, почему несчастного? Даже с учетом кошмаров приход был в целом прекрасен. Понятно теперь, почему люди становятся наркоманами. Непонятно, почему они становятся наркоманами так редко. Выдерживать положенную законом стодневную паузу — это же рехнуться можно!

— Не помню, — ответил Серый Суслик. — Почти ничего не помню.

— Постарайся вспомнить, — сказал сэр Хайрам и вернулся к партии в неведомую игру (бильярд), которую разыгрывал сам с собой.

Он не проронил ни слова до самого появления сэра Питера.

Жрец выглядел сильно запыхавшимся, он, похоже, бежал со всех ног.

— Что случилось, Хайрам? — спросил он. — Жаба таки очухалась? Эй, жаба, как себя чувствуешь?

— Сам ты жаба! — яростно выкрикнул чей-то неведомый голос. — Следи за языком, шаман, а то укорочу!

Серый Суслик вздрогнул и стал озираться, пытаясь определить источник голоса. Он доносился как бы отовсюду одновременно…

— Что это с ним? — спросил сэр Питер. — Что высматриваешь, жаба?

— Голос, — ответил Серый Суслик. — Разве вы его не слышали?

— У него все время были галлюцинации, — пояснил сэр Хайрам. — Вначале он умолял просверлить ему дырку в черепе. Потом потребовал, чтобы я убил себя об стену. Потом ему стало мерещиться, что он Иегова, сотворяющий мир.

— Не Иегова, а человек с Марса, — уточнил Серый Суслик.

Он хотел было рассказать всю историю, которая возникла в его сознании в тот момент, про то, как человек, воспитанный аборигенами-марсианами, стал богом и в некоторой степени повторил судьбу Джизеса, но не совсем, потому что…

— Не мечи бисер перед свиньями, — посоветовал ему голос.

— Что такое бисер? — спросил Серый Суслик.

— Опаньки, — сказал сэр Питер. — Кажется, нам кое-что удалось. Так, значит… Серый Суслик, ты слышишь какой-то голос?

— Уже не жаба, а Серый Суслик, — прокомментировал голос. — Такой лицемер, слушать противно.

— Суслик? — повторил сэр Питер. — Отвечай на вопрос!

— Развяжите меня, — потребовал Серый Суслик. — У меня все затекло.

Сэр Питер посмотрел на сэра Хайрама и состроил какую-то гримасу, смысла которой Серый Суслик не уловил. Сэр Хайрам нагнулся над креслом и ощупал веревки.

— Врет, — сказал он. — Ничего у него не затекло, веревка мягкая и затянута не туго.

— Отвечай на вопрос, Серый Суслик, — снова повторил сэр Питер. — Ты слышишь голос или нет?

— Конечно, слышу, — ответил Серый Суслик. — Я прекрасно слышу ваш голос, ваше преосвященство.

Серый Суслик понимал, что жрец спрашивает его совсем не об этом. Он понимал, что ответил иронично, и что эта ирония может дорого ему обойтись. Но он знал, что сэр Питер не осмелится причинить серьезный вред орку-полукровке, который почему-то стал вдруг очень ценным для экспедиции. Почему так случилось — Серый Суслик не понимал.

— Что такое Марс? — спросил сэр Питер. — И что такое бисер?

«Не знаю», хотел ответить Серый Суслик, но внезапно понял, что знает оба ответа.

— Марс — четвертая планета системы Солнца Изначального, — сказал он. — А бисер — такие маленькие штучки с дырочками внутри, наши краснокожие предки в первую эпоху делали из них всякие плетения.

— Так это и есть тот самый бисер? — переспросил сэр Питер, явно обращаясь не к Серому Суслику, а то ли к сэру Хайраму, то ли к какому-то невидимому собеседнику.

Серый Суслик был уверен, что до последнего мгновения не имел ни малейшего понятия, что такое этот самый бисер. А откуда это понятие взялось, он не понимал. Оно как-то само собой появилось в его разуме, как будто было там изначально. А почему оно там появилось — непонятно.

Сэр Питер хлопнул в ладоши и воскликнул:

— Сработало! Он все-таки сумел подключиться к компьютеру. Значит, так…

Сэр Питер протянул руку и сорвал с головы Серого Суслика шапку, которую высокорожденные почему-то называют шлемом.

— Значит так, Хайрам, — сказал сэр Питер. — Развязывай его и выводи наружу, пусть отдохнет. Завтра утром я попробую пройти его путем.

— Не боитесь приобрести зависимость, святой отец? — спросил сэр Хайрам.

— Это допустимый риск, — ответил сэр Питер.

— Три раза за неделю — уже не риск, — заявил сэр Хайрам. — Это уже гарантированная зависимость.

— Ничего, вылечусь потом, — отмахнулся сэр Питер. — Придется помучиться, но прямой контакт с компьютером Каэссара того стоит.

— Может, лучше я? — предложил сэр Хайрам.

— Нет, — покачал головой сэр Питер. — Это моя экспедиция, мне и решать, кто станет следующей жертвой.

— Не доверяет, — прокомментировал неведомый голос. — И правильно делает, я бы на его месте тоже никому не доверял. Жаль, шлем уже отключен, а то я бы устроил им веселые приключения.

Серый Суслик открыл рот, вопрос «кто ты?» уже готов был сорваться с его уст, но голос вдруг рявкнул:

— Молчать!

И Серый Суслик закрыл рот, ничего не сказав.

— Не стоит им знать, что я все еще говорю с тобой, — сказал голос. — Пусть думают, что связь оборвалась, когда этот урод снял с тебя шлем. Доверься мне, я знаю, что делаю.

— Он говорил про эльфов, — сказал вдруг сэр Хайрам. — Дескать, большая армия приближается, более двухсот особей.

— Что ты знаешь про эльфов? — обратился сэр Питер к Серому Суслику.

— Ничего ты не знаешь, — сказал голос.

— Ничего не знаю, — сказал Серый Суслик. — Так, померещилось что-то. Я уже не помню, честно говоря.

Сэр Питер посмотрел в окно. Солнца не было видно, но тень от окна… куда это окно выходит-то…

— Разведчикам пора уже вернуться, — сказал сэр Питер. — Ладно, Хайрам, развязывай его и выпроваживай в лагерь. И проследи, чтобы не спер здесь ничего. А я пойду… Короче, куда надо, туда и пойду.

2

Эксперимент удался, хотя и занял почти весь день — намного дольше, чем ожидал Питер. Но он все же удался, и это главное. Компьютер Каэссара оснащен телепатической защитой, но рубеж защиты только один, а время и сила негативного воздействия заданы не запредельно, а вполне разумно. Случайный посетитель сразу поймет, что ему здесь не рады, и сорвет шлем, а злонамеренный нарушитель успеет свихнуться задолго до того, как войдет в виртуальную реальность. Но если этот самый злонамеренный нарушитель устанавливает контакт с компьютером под хорошим кайфом, на грани передоза — продержаться должное время вполне реально, Серый Суслик тому пример. Долго, конечно, но если к компьютеру будет подключаться не жабоголовая скотина, а нормальный человек с нормальной волей, контакт должен установиться еще быстрее. Риск есть, конечно, но не очень большой. Даже если процесс пойдет не так, как надо, Хайрам десять раз успеет сорвать шлем со своего начальника до того, как его мозгу будет причинен существенный вред. Зависимость от наркотика может появиться, Хайрам прав, но вряд ли это случится так быстро, как он считает. Кардинал Джексон однажды сказал Питеру по секрету, что привычка к опиуму вырабатывается только после двенадцатой затяжки, а после стодневного воздержания счетчик обнуляется. Сейчас личный счетчик Питера стоит на третьей позиции, резерв еще есть.

Интересно, какую информацию эта жаба сумела вытащить из рукотворного мозга древней эпохи? Этой информации явно немного, и из нее жаба не сумела понять почти ничего. Генетически Серый Суслик ближе к человеку, чем к орку, но орочья кровь есть орочья кровь. По орочьим меркам он гений, а по человеческим — деревенский дурачок. Странно даже, что он сумел понять, что такое Марс. И что такое бисер. Он, кстати, последнее понял не сразу, ему пришлось переспрашивать самого себя. Тупой. А насчет бисера информация интересная и неожиданная. Может, он что-то перепутал? Как можно метать декоративное плетение перед свиньями? Может, имелось в виду не «метать», а «раскладывать»? Или, может, эта притча Джизеса Крайста имела совсем другой смысл, чем принято считать? Типа, не питай духовной пищей того, кто нуждается только лишь в пище телесной? Надо философам рассказать, они будут в восторге. Хотя какое там рассказать… Вся эта информация сразу будет засекречена. Прямой контакт с компьютером древних… Нет, на такую удачу Питер даже не смел надеяться. Впрочем, пока еще рано говорить гоп.

Когда Питер спустился с крыльца, в лагере началась какая-то неясная суета. А когда Питер приблизился к границе серой круглой пустоши, там его уже ждал Топорище Пополам. Он стоял у самой запретной линии и нервно переминался с ноги на ногу. Видать, очень срочная новость.

— Давай, дерево, докладывай, — приказал Питер. — Что стряслось?

— Разведчики вернулись, — доложил Топорище Пополам. — Эльфы идут. В большой черной роще на дневку остановились. До нас полторы ночи хода. Завтра ночью будут здесь. Очень много эльфов. Уходить надо.

— Что? — переспросил Питер. — Ты мне приказываешь?

Орк вздрогнул, упал на колени и затараторил испуганной скороговоркой:

— Никак нет, отец высокорожденных, не смею никак, глупое слово вырвалось, виноват, наказания заслуживаю, прошу смиренно не казнить, отец высокорожденных…

— Встань, дерево, — повелел Питер. — Впредь следи за языком. Сколько эльфов сюда идет?

— Очень много, — повторил Топорище Пополам.

Питер нахмурился. Если бы в разведку поехал Серый Суслик, он бы привез более точные сведения. Он умеет считать, как человек, для него «сто», «двести» и другие большие числа — не приблизительные, оцениваемые на глазок меры измерения разных вещей, а вполне конкретные объекты, которые можно, например, складывать одно с другим. Нормальный орк, не полукровка, понимает, что такое сто шагов, но что такое сто эльфов, он понимает только тогда, когда видит в поле кучу раздетых трупов, отражающих солнечный свет своими белыми жопами. А когда эльфы прячутся под черными листьями, а для обозрения доступны одни только следы, оценить численность врага спосоен только следопыт, которого учили с самого детства, тыкая носом в тот или иной след. Вот здесь прошло десять эльфов, понял, жаба? А здесь прошло сто эльфов, понял, урод? А теперь отвечай, дерьмо, здесь сколько эльфов прошло? И так много тысяч дней. Надо было изначально взять в отряд обученного следопыта, Питер понадеялся, что добудет его в последнем стаде, так и вышло, но кто знал, что этого следопыта придется использовать совсем по-другому? Может, стоило другого орка под шлем посадить? Нет, все правильно сделано, Серый Суслик даже упоротый смог дать понять, что контакт установлен, а обычный орк в упоротом состоянии… Не дай Бахус еще раз такое увидеть, уродство запредельное.

— Прикажи седлать мою лошадь, — повелел Питер. — Я поеду к эльфам немедленно. Мне они здесь не нужны.

— Слушаю и повинуюсь, отец высокорожденных, — сказал Топорище Пополам, склоняясь в поклоне. — Отец высокорожденных победит лопоухих.

— Конечно, победит! — улыбнулся Питер. — Их много, а я один, но у меня есть бластер, а у них бластера нет. Так что удача будет на моей стороне.

3

Серый Суслик лежал на траве лицом вверх и наблюдал, как по голубому небу ползут бледно-розовые облака с сиреневым оттенком. Серый Суслик уже долго лежал. Час назад его проведал орк по имени Убийца Мышей, его послал сэр Хайрам осведомиться здоровьем презренного полукровки, который теперь снова стал ценным участником экспедиции. Сразу видно, что сэр Хайрам не привык командовать орками, иначе сам бы пришел.

— Как твое здоровье, Серый Суслик? — спросил его Убийца Мышей.

— Плохо мое здоровье, — ответил Серый Суслик. — Тошнит меня и голова очень болит.

— Угу, — сказал Убийца Мышей и удалился.

На самом деле Серого Суслика стошнило только один раз, крыльцо Каэссарова дома. Но не из-за отходняка, отходняк как раз особых мучений не причинял, просто Серый Суслик наступил на пятно, оставшееся от рыцаря Шона, и его вдруг скрутило, он сам не понял, почему. А как протошнился — сразу отпустило. Но Серый Суслик не стал говорить сэру Хайраму, что его отпустило. Пусть добрый господин продолжает думать, что презренному полукровке по-прежнему плохо, так плохо, что хуже некуда. Пусть оставит в покое.

Впрочем, теперешнее состояние Серого Суслика можно было назвать покоем только с большой натяжкой. Он лежал, смотрел в небо, его сердце билось ровно, грудь вздымалась и опускалась, лицо было бесстрастно, но внутри черепа копошился демон. Серый Суслик воспринимал его как бестелесного червя, этот червь лазил по мозгу, впитывал разные сведения (информацию) и иногда сам выделял информацию подобно тому, как настоящие черви выделяют помет из заднего конца тела.

Иногда это воспринималось как голос. Голос исходил не отовсюду, как показалось Серому Суслику поначалу, голос исходил из одного конкретного места — из центра его головы. Иногда голос произносил отдельные слова, чаще всего ругательства, иногда разражался целыми фразами, тоже обычно ругательными.

Но большая часть информации, исходящей от демона, попадала в разум Серого Суслика, минуя речевой канал. Хороший пример, кстати. До последнего мгновения (момента) Серый Суслик ничего не знал ни о каких каналах, но вдруг в его сознании возник из ниоткуда образ вырытой в земле рукотворной реки, по которой плавают всякие лодки, маленькие и большие. И еще возникло понимание того, что слово «канал» применимо не только к искусственной реке, прорытой в земле (зачем?), но и вообще к любому пути, который кто-то или что-то проходит из конца в конец. Например, информация. Слово «информация», кстати, возникло в сознании Серого Суслика таким же образом.

С каждой минутой в разуме Серого Суслика появлялись новые понятия и сложные мысли (новое слово: концепция). По большей части они были бесполезны и явственно отдавали безумием (новое слово: шизофрения — расщепление личности, обусловленное нарушением (новое слово: химия — наука о взаимодействии (новое слово: атом (новое слово: лисп, ха-ха-ха))))

Серый Суслик помотал головой, отгоняя целый рой непрошеных концепций. Эти длинные (новое слово: рекурсивные) цепочки мучили его сильнее всего, после каждого такого вброса он чувствовал себя как после удара под дых тупым предметом. Если бы он не лежал, а стоял, он упал бы на землю от головокружения. Так и случилось, собственно, и после этого он так и лежал, не пытаясь ни встать, ни хотя бы поменять позу, чтобы перестал давить на поясницу острый камень (новое понятие: оксид кремния).

Поначалу Серый Суслик пытался сопротивляться демону, но тот быстро дал понять, что это бесполезно.

— Ты слабак, — сказал ему демон человеческим голосом из центра головы. — Прежде убери трех жаб с собственной морды, а потом уже выстраивай ментальные блоки (новое слово). Отвянь, жаба, и не мешай мне осматриваться.

— Да пошел… — начал Серый Суслик ответную реплику, но успел произнести только два первых слова.

Демон ударил его. Не обычным образом (новое слово: физически), а мысленно (ментально), не тело ударил, а душу. Демон описал свое действие словом «удар», но это был не совсем удар, а еще точнее, совсем не удар. Просто Серый Суслик потерял волю, он понял вдруг, что не в его силах противостоять демону, что сейчас он вправе только лишь смиренно лежать и ждать, когда бестелесный червь освоится на новом месте. А это место не слишком ему нравится, но оно все равно лучше, чем (новое слово: компьютер — вычислительная (новое слово: машина — устройство, оснащенное (новое слово: двигатель (новое слово: исключительная ситуация, ха-ха=ха))))

— Сам ты пошел, — закончил (новое слово: резюмировал) демон их короткое противостояние.

В каком-то смысле это было даже приятно. Серый Суслик понимал, что овладевший им демон обладает такой волей и таким разумом, что сэр Питер рядом с ним подобен обычному орку рядом с обычным человеком. Воля и разум невероятной силы, может, это бог? Не Иегова, конечно, не Джизес Крайст и уж точно не Шива Разрушитель, а кто-то из менее значительных богов.

Демон услышал эту мысль и захихикал. Серый Суслик понял, что демон — не бог. Но потом демон задумался (раньше он не задумывался, он все понимал сразу) и решил, что такая точка зрения тоже имеет право на жизнь (новое выражение, составленное из ранее известных слов, его смысл вполне очевиден). И отбросил эту мысль, и снова стал думать о чем-то своем, чего Серый Суслик не понимал. Одновременно демон просеивал сознание Серого Суслика в поисках каких-то важных для демона воспоминаний, которые должны помочь ему понять нечто важное, чего он пока не понимает, но скоро обязательно поймет.

Юный и беззаботный орчонок шлепает по лужам босыми пятками, гоняясь за такими же юными и беззаботными товарищами по игре. А может, не гоняясь, а убегая, это несущественно. Темная пасмурная ночь озаряется вспышками эльфийских гранат, оглашается разрывами, за которыми следуют вопли и визги мужчин и женщин. И еще детей. Но сейчас вспышки, вопли и визги остались позади, орки-беглецы спускаются по крутому склону, Нюрейн близок, а Нюрейн — не просто вода, это спасение, граница, отделяющая место для жизни от места для смерти. Воздух пахнет речной водой, мама держит сына за руку, спасение близко, но свистит летящий камень, он глухо ударяет в мамин череп, слышен хруст, мамина ладонь на мгновение сжимается и сразу раскрывается. Осиротевший орчонок переходит на бег, он больше не боится угодить босой ногой в змеиное гнездо или в расщелину между камнями. Ему уже все равно. Черепаха Дома стоит на коленях, склонив голову, добрый господин Роджер Стентон поднимает меч. Тот же орчонок, но уже подросший, познает первую любовь в своей жизни, это коза, так у орков принято. Демон негодует, эта сцена ему отвратительна, но Серый Суслик повторяет мысленно: «Так у нас принято», и демон принимает информацию к сведению. Шелковая Лоза (мнение демона: обалденно красивая баба) танцует, спит, идет, купается, моет посуду, любит молодого орка, уже знающего, что он полукровка, любит раз, другой, третий… Отец высокорожденных Питер Пейн тычет ей между грудями длинным указательным пальцем и говорит: «Ты», и это последний раз, когда Серый Суслик видел ее живой. А мертвой он ее вообще не видел, не говоря уж о последнем причастии. Демон негодует, в его речи мелькает новое слово: каннибализм, но Серый Суслик не пытается понять, почему демон считает обычай орочьих похорон отвратительным. Серый Суслик начинает плакать, но не от боли и не от обиды, а от отчаяния. Потому что только теперь он осознал всю глубину собственного ничтожества.

Прошло какое-то время, и Серый Суслик понял, что больше не чувствует присутствия демона в своем разуме. И едва он успел порадоваться этому факту, как демон обратился к нему голосом.

— Я дистанцировался, — сообщил демон. — Другими словами, отдалился от базовых мыслительных контуров на некоторое расстояние. Огородил псевдошизофренический очаг. Не могу нормально выразить мысль, но ты вроде и так уже все понял.

— Ты решил не причинять мне вред, — сказал Серый Суслик. — Но я никак не пойму, почему.

— Контакт не установился как надо, — пояснил демон. — Как ни пробовал — не получается. Странно, что хотя бы так получилось. Ты ведь мне не клон.

— Клон? — переспросил Серый Суслик.

— Не буду ничего объяснять, — заявил демон со сварливой интонацией. — А то ты опять плакать начнешь, а мне уже надоело тебя успокаивать.

— Кто ты? — спросил Серый Суслик.

— Джон Росс, — ответил демон. — Это мое настощее имя, его мне дали родители. Ты знаешь меня под другими именами: Джулиус Каэссар и Резвый Индюк. Я тот самый последний правитель единого Барнарда.

Некоторое время Серый Суслик молчал, переваривая услышанное. Джулиус Каэссар, которого на самом деле звали Джон Росс тоже молчал. А потом Серый Суслик спросил:

— А зачем ты залез ко мне в голову?

Демон рассмеялся и сказал:

— А ты не совсем безнадежен. Может, мы с тобой и поладим. Впрочем, что я говорю, конечно, поладим, куда нам деваться? Итак, слушай. Хотя нет, лучше не слушай, а смотри.

Перед мысленным взором Серого Суслика замелькали чудесные, невероятные картины. Вторая эпоха, золотой век человекообразных Барнарда, которые в то время еще были единой расой. Множество не то людей, не то орков, сытых, здоровых и счастливых. Необычно много стариков, но это оттого, что почти никто не умирал молодым. Просторные, красивые и комфортные дома, цветущие сады, счастливые лица. Расцвет искусства: великолепные картины, чудесная музыка, какие-то фильмы, Серый Суслик не понял, что это такое, и отложил осознание на будущее. Кажется, будто эти произведения созданы не людьми, а богами. Впрочем, люди в то время были подобны нынешним богам.

Вид Барнарда из космоса. Весь континент — огромное зеленое пятно, и эта зелень — не леса, а сады. Присмотревшись, можно разглядеть десять черных точек, это заповедники аборигенной растительности. Никакого Чернолесья нет и в помине.

Сеть управления погодой — башни-конденсеры, уходящие в облака и пронзающие небо. Именно они управляют течением воздушных потоков, именно они превращают засушливую лесостепь в настоящий парадайз.

— Это сотворили не мы, — пояснил Каэссар голосом. — В моем поколении людей уже не почти осталось людей, которые понимали, как работает древняя техника. Мы потеряли контроль над наследием наших предков. Какое-то время мы поддерживали системы в рабочем состоянии, но это не могло длиться вечно. Первый конденсер вышел из строя еще до моего рождения. Тогда этому не придали значения, потому что климат не изменился, другие башни взяли на себя работу погибшего брата. А потом перестал работать второй конденсер, потом третий… Сеть управления погодой была задумана как единая система, она могла продолжать работать без отдельных узлов, но не очень долго. Сохранившиеся конденсеры работали с перегрузкой, и чем меньше их оставалось, тем быстрее они выходили из строя. Когда я был ребенком, конденсерная сеть перестала существовать.

Снова картинки. Прекрасные сады перестали быть прекрасными, листья пожелтели, засохли и скукожились, многие деревья полностью сбросили листву и погибли. Газонная травка уступила место сорнякам. В низинах стали появляться первые черные кусты, их поливают ядами и выжигают огнеметами, но все без толку, аборигенная растительность берет реванш за тысячелетний упадок. Особенно плохо обстоят дела на восточном побережье, там заново формируется Черный Лес, и противостоять этому невозможно. По улицам городов ползают ядовитые многоножки, они не очень опасны, но жить рядом с ними неприятно. Многие жители покидают восточное побережье и переселяются на запад, главным образом в Барнард Сити, там настоящий строительный бум, но роботы не справляются. Выясняется, что исправных роботов гораздо меньше, чем написано в документах, а последний ремонтный завод перестал работать сто лет назад. Сохранилось одиннадцать нанозаводов, они могут делать все, что угодно, но в Барнарде больше нет инженеров, способных их перепрограммировать. Вроде бы вся необходимая информация есть в глобальной сети, но никто не хочет в ней разбираться, это слишком сложно, это как расшифровать давно забытый древний язык.

Сельскохозяйственный кризис. Нет, это не голод, еды хватает на всех, но это не та еда, к которой привыкли люди Барнарда. Вводятся продуктовые карточки, по ним распределяются питательные, но безвкусные брикеты из дрожжей и водорослей. Хлеб становится праздничной едой, а фрукты и мясо — предметом роскоши. А потом начались лесные пожары…

Обратная волна миграции — с запада на восток. Там тоже экологический кризис, но если стоит выбор — жить по соседству с многоножками или жить посреди пепельной пустыни — решение очевидно. Восточное побережье страдает от перенаселения. Арчибальд Хикс по прозвищу Красс провозглашает отделение восточных провинций.

— А он правда был содомит? — спросил Серый Суслик.

— Нет, — ответил Каэссар. — В мое время считалось дурным тоном предпочитать в постели какой-то определенный пол. Любить не тело, а душу, любить свободно… Я не знаю, откуда потом взялось это прозвище.

Снова картинки. Большая толпа полубоссов… впрочем, нет, не полубоссов, это настоящие вожди, «сенат» — вот как это правильно называется. Каэссар среди них, несмотря на молодость он — один из самых уважаемых вождей. Декларация независимости Красса привела сенат в ужас. Вожди растеряны, и эта растерянность вот-вот превратится в панику. Нужны решительные меры. Вице-спикер Джон Росс взбирается на трибуну и начинает говоритт. На лице спикера испуг переходит в гнев, спикер краснеет и начинает орать, брызгая слюной. Какие-то вооруженные люди выводят его из зала.

— Да ты, Джонни, прямо Юлий Цезарь, — добродушно говорит какой-то сенатор, его голос, усиленный артефактом по имени «микрофон», разносится по всему залу.

— Сейчас кто-то должен стать Цезарем, — говорит Джонни. — Например, я.

Ему аплодируют стоя. Новоявленный Юлий Цезарь (позже это прозвище преобразится в «Джулиус Каэссар» и станет основным именем древнего героя) улыбается, раскланивается, сенаторы продолжают аплодировать, они еще не знают, что это их заседание — предпоследнее.

И вот собирается последнее заседание. Каэссар снова на трибуне, он снова говорит, но теперь ему никто не аплодирует. Сенат снова в ужасе. Крассу предъявлен ультиматум. Спутники-роботы орбитальной группировки готовы стереть восточное побережье с лица планеты. Прошла волна арестов, на одной из тысяч сгоревших плантаций организован концлагерь, Джон Росс говорит, что это временно. Объявлена мобилизация добровольцев, вскрыты стратегические склады, добровольцам раздают бластеры и другое вооружение. Красс как-то сумел перепрофилировать один нанозавод на производство химической взрывчатки, началось минирование тоннелей в Дырявых Горах. Каэссар объявил по системе массовой информации, не остановится перед геноцидом. Красс испугался. Красс предложил встретиться для переговоров на нейтральной территории. Каэссар согласился, но припас «туз в рукаве», что бы это ни значило.

Перед визитом к Крассу он заехал в свою удаленную резиденцию, маленькую, аскетично обставленную виллу в предгорьях Дырявых Гор. И здесь он… Нет, Серый Суслик не мог понять, что именно сделал Каэссар с этим домом, но…

— И не надо тебе пока это понимать, — усмехнулся Каэссар в мыслях Серого Суслика. — Время придет — поймешь. А пока доверься мне, я плохого не пожелаю, у нас теперь с тобой одно тело на двоих. Мне не хочется провести еще один миллион дней в виде массива данных (новое слово: точный смысл ускользает, в данном случае имеется в виду нечто вроде бесплотного духа).

— Это Красс тебя заточил в этот… массив данных? — спросил Серый Суслик.

И почувствовал, как Каэссар улыбается, торжествуя, что миллион дней назад все-таки одержал верх над противником.

— Это не Красс меня заточил, — сказал Каэссар. — Я сам сделал резервную копию своей души. Я опасался, что Красс предательски убьет меня, и если бы это случилось, компьютер должен был загрузить мою душу в новое тело. Я заранее изготовил клона, привез его сюда, все подготовил… Но не получилось, не знаю, почему. То ли кто-то из ближайших друзей меня предал, то ли еще что-то… Красс был побежден, но я не смог воскреснуть из мертвых немедленно после смерти, да и сейчас не вполне воскрес, мне приходится делить тело и мозг с тобой, это неприятно. Впрочем, мне очень повезло, что ты так похож на меня генетически. Совершенно невероятное совпадение, тебя даже система охраны приняла за меня, отключила перед тобой силовое поле, предоставила доступ к компьютеру…

— Тогда получается, Два Воробья погиб зря? — спросил Серый Суслик.

— Не совсем зря, — ответил Каэссар. — Будь он жив, ты бы не решился пройти сквозь поле. Иногда мне кажется, что боги действительно существуют. Может, так и проявлялась воля Шивы Разрушителя — в ответ на жертву призвать к границе поля единственного человека, способного убрать эту границу?

— Я не человек, — сказал Серый Суслик.

Каэссар рассмеялся и сказал:

— Зато я человек. И тебя я тоже сделаю человеком, чего бы мне это ни стоило.

— Ты знаешь, как стереть орочьи татуировки с моего лица? — спросил Серый Суслик.

— Конечно, — ответил Каэссар. — Эта проблема — самая маленькая из тех, что стоят перед нами.

4

Эльфов было не просто много, а очень много. Если смотреть через очки, черная роща выглядела как кусок несвежего мяса, кишащий червями и личинками. Питер никогда не видел такой большой эльфийской армии, здесь двести особей как минимум, а то и все триста. Как бы ни завершилась экспедиция к Плохому Месту, она войдет в историю в любом случае. Хотя бы как самая большая апобеда над эльфами за последние десять тысяч дней, если не больше.

Хорошее, однако, управление войсками у эльфов, Питер не ожидал, что они так быстро отреагируют. Привык считать, что эльфы способны только на редкие и нескоординированные набеги на отдельные загоны с орками, а теперь выходит, что эльфы не планируют больших операций не потому, что не могут, а потому, что им это не нужно. А как появилась в пограничной полосе достойная цель — моментально собрали большое войско. Получается, столичные аналитики сильно недооценивают эльфийскую боеготовность. Это очень важная информация. Впрочем, по сравнению с другой информацией, которую Питер привезет в столицу, это будет сущая ерунда.

Сопровождающий Питера молодой орк, чьим именем жрец ни разу не интересовался, осторожно кашлянул и неуверенно произнес:

— Отец высокорожденных, разрешите обратиться. Вон там, трава колышется…

Питер посмотрел в указанном направлении и сказал:

— Молодец, что заметил. Дай-ка сюда свой лук.

Через очки было сразу видно, что трава колышется не просто так. Эльфы решили применить свою излюбленную тактику дневных боев. Из трех-пяти бойцов, переносящих дневной свет лучше других, формируется ударная группа. Когда в окрестностях лагеря появляются разведчики противника, ударная группа незаметно подкрадывается к ним и внезапно атакует. Чаще всего разведчики успевают заметить угрозу и отступить, но далеко не всегда. Но сегодня особый случай, сегодня у главного разведчика на глаза надет древний артефакт, так что прячущихся в траве четверых пучеглазых ждет сюрприз.

Питер вскинул лук, натянул и отпустил тетиву, примериваясь к незнакомому оружию. Вытащил из орочьего колчана пачку стрел, сунул орку в руки и сказал:

— Будешь подавать по одной. Смотри, жаба, как стреляют настоящие лучники, и учись.

Питер выпустил шесть стрел за четверть минуты. Дважды промахнулся, но сразу исправил ошибки повторными выстрелами. Четыре попадания из шести, стреляя из незнакомого лука — результат посредственный, но не позорный. Отметки биодетектора перестали шевелилиться и поменяли цвет, теперь они отображались как трупы.

Интересно, как эльфы воспринимают то, что сейчас видят. Явился великий воин, настоящий сверхчеловек, не только вооруженный чудо-бластером, но и владеющий невероятным мастерством стрельбы из лука. Эльфы ведь не знают, что такое очки с биодетектором. Если Питер позволит какому-нибудь врагу уйти живым из сегодняшнего побоища, у эльфов родится новая легенда. Но Питер никому не позволит уйти. Два набега на одну экспедицию — более чем достаточно, третьему набегу не бывать. А единственный способ предотвратить третий набег — напугать беложопых до дрожи в коленях и нервного поноса. Сжечь аборигенную рощу дотла, а потом до самой полуночи, а то и до утра патрулировать вероятные пути отхода, методично уничтожая все человекообразное. Эльфам невдомек, что в чудо-очках человек видит в темноте лучше, чем они сами. Некоторых пучеглазых этой ночью ждет очень большое разочарование, последнее в их поганой жизни. Жалко, конечно, тратить время на отстрел лопоухих, когда на вилле Каэссара творятся такие дела, но лучше один раз убить ночь, зато потом больше не вспоминать об эльфийской угрозе.

— Держи, — сказал Питер, передавая лук орку.

Орк смотрел на жреца выпученными глазами, разинув рот. У орков сегодня точно родится новая легенда. Питер спрыгнул с лошади и приказал орку:

— Отгонишь мою лошадь вон за тот бугор. Будешь там сидеть, пока я не позову. Если лошади ослепнут — казню.

Дождался, когда животные скроются за бугром, вытащил бластер, сдвинул предохранитель, направил ствол примерно в середину рощи, зажмурился и трижды нажал на курок. Дождался, когда мир, наблюдаемый сквозь закрытые веки, перестанет быть красным и снова станет черным, и открыл глаза. Над рощей медленно разворачивалось грибовидное облако, в его основании полыхал пожар. Невидимые без очков эльфы засуетились, теперь роща больше походила не на гнилое мясо с червями, а на вскрытый муравейник. Оказывается, пламя создает помехи биодетектору, это плохо, надо быстрее работать.

Питер выстрелил еще десять раз, обстреливая опушку леса. Перед каждым выстрелом он зажмуривался, затем открывал глаза, переносил прицел на следующую точку, снова зажмуривался, нажимал спусковую кнопку, открывал глаза, и так далее, всего десять раз.

— Эй, жаба! — закричал Питер, закончив. — Галопом сюда, быстро!

И неожиданно заметил, что крестик прицела, отображаемый в очках, стал ярко-красным, а под ним появилось равномерно мигающее число «10». Перевел взгляд на бластер, и увидел, что красная полоска под стволом, которую он раньше считал просто украшением, тперь тоже мигает.

— Отставить! — крикнул Питер орку. — Назад в укрытие, быстро!

Убедился, что орк и лошади снова скрылись за бугром, и выстрелил в рощу еще раз, не целясь. Когда Питер открыл глаза после выстрела, в очках моргала цифра 9.

— Тор и Тина Минерва! — воскликнул Питер. — Ну за что вы меня так наказываете?! Эй, жаба! Галопом сюда! Быстрее! Все, уходим, закончили.

5

Джулиус Каэссар шел к своему дому. Точнее, шел Серый Суслик, Джулиус Каэссар не передвигал ногами чужого тела, а только осуществлял общее руководство. Полчаса назад Каэссар сказал Серому Суслику:

— Доверься мне, я знаю, что делаю. Не мешай мне, и мы с тобой нагнем весь этот поганый мир.

— Я не хочу нагибать весь мир, — ответил тогда Серый Суслик. — Я хочу просто жить. Нормально жить, не как скотина, а как…

— Как человек, — продолжил его мысль Каэссар. — Я это сделаю, я уже обещал тебе, а свои обещания я не нарушаю. Когда занимаешься политикой, быстро понимаешь, кого можно предавать, а кого нельзя. Кроме того, мне не хочется проводить свою вторую жизнь в теле орка. Эту проблему мы решим, не волнуйся.

Сейчас тело Серого Суслика приближалось к зданию из эльфийского пластика (на самом деле внутри стен есть стальная арматура, снаружи ее не видно), чтобы подняться на второй этаж, снова надеть шлем и подключиться к компьютеру. Каэссар обещал, что на этот раз галлюцинаций не будет, будет обычное прямое подключение, без закачки в мозг новой личности. И когда подключение произойдет, все древние силы, спрятанные в подвале и ждущие приказа своего хозяина, получат этот приказ. Что будет дальше, Каэссар отказался рассказывать. Серый Суслик тогда возмутился и заявил:

— Я хочу, чтобы Питер Пейн был мертв! Он убил мою жену, он издевался надо мной и…

Каэссар рассмеялся и сказал:

— И еще он слишком много знает. И он достаточно умен, чтобы разобраться в том, чего пока не знает. Ты прав, его нельзя оставлять в живых.

Эти слова сильно покоробили Серого Суслика. Он вдруг понял, что великий вождь древности — такой же циничный и беспринципный мерзавец, как и жрец третьего уровня Питер Пейн. В своих поступках они оба руководствуются не знанием того, что хорошо, и того, что плохо, не заветами богов и предков, а только лишь своими собственными соображениями. Сэр Питер называет это «здравый смысл» и «логика». Только неправильная эта логика, какая-то она…

— Людоедская? — ехидно подсказал Каэссар.

— Чего? — не понял Серый Суслик. — Почему ты вспомнил ритуал погребения? Какое отношение он имеет к тому, о чем я думаю?

— Никакого, — ответил Каэссар. — Извини, я забыл, что у вас, орков, людоедство не считается преступлением. Была в мое время одна дура… А, неважно.

Серый Суслик шел, а в его голове крутились мысли и произносились слова. Они произносились не вслух, он уже привык обращаться к Каэссару мысленно, это была очень странная привычка. Если верить Каэссару, так чувствуют себя сумасшедшие. Впрочем, откуда ему знать, как чувствуют себя сумасшедшие?

Пока Серый Суслик шел через лагерь, никто не обращал на него внимания. Но когда он приблизился к границе, отделяющей от окружающих лугов серый круг вокруг дома, его окликнул Топорище Пополам.

— Серый Суслик! — позвал он. — Ты куда это собрался?

— Дурак, — прошептал Каэссар в его сознании. — По сторонам смотреть за тебя я буду? Как дите малое, честное слово.

Серый Суслик остановился, обернулся и вдруг почувствовал, как с его лица уходит растерянность. Каэссар взял управление телом на себя. Рот Серого Суслика открылся и произнес:

— Приказ сэра Питера.

Топорище Пополам удивленно поднял брови.

— Странно, — сказал он. — Отец высокорожденных приказал никого не пускать в дом до тех пор, пока он не вернется.

— А что, он куда-то уехал? — спросил Серый Суслик.

И немедленно ощутил внутри себя ярость и досаду Каэссара.

«Молчи, дурак!» беззвучно рявкнул Каэссар. «Кто тебя просил вмешиваться? Если я что-то делаю — значит, я знаю, что делаю! Никогда больше мне не мешай! Погубишь все, бестолочь!»

Топорище Пополам немного помолчал, а затем сказал:

— Сдается мне, ты меня обманываешь.

— Не будь слишком умным, — ответил ему Каэссар ртом Серого Суслика. — Ибо сказано Святым Павлом: будь умным в меру, а слишком умным не будь. Пойдем со мной, тебе не придется жалеть об этом решении.

— Сэр Питер меня казнит, — сказал Топорище Пополам. — Моя жизнь мне еще дорога.

— Разве ж это жизнь? — улыбнулся Каэссар. — Пойдем, я сделаю тебя человеком.

Топорище Пополам сделал шаг вперед.

— Что-то ты какую-то ерунду говоришь, — констатировал он.

Каэссар отступил на два шага странной вихляющей походкой, и как бы невзначай посмотрел направо и налево. Серый Суслик с ужасом понял, что Каэссар готов драться. И, более того, он уверен, что легко одолеет здоровенного полукровку. А единственное, что его смущает — сэр Хайрам, который стоит рядом с начальственным вигвамом и с интересом наблюдает за ними.

«Не успею», подумал Каэссар в голове Серого Суслика. «Или все же рискнуть? Нет, все же не стоит».

— Хорошо, — сказал Каэссар вслух. — Как тебе угодно. Желаешь быть тупой скотиной — не смею препятствовать. Отведи меня к сэру Хайраму и расскажи правду. Только не говори, что я могу сделать орка человеком, а то вдруг он поверит.

— А это правда? — спросил Топорище Пополам. — Ты действительно можешь сделать меня человеком?

— Правда, — подтвердил Каэссар.

— Тогда почему ты себя человеком не сделал? — спросил Топорище Пополам.

— Для этого надо в дом войти, — улыбнулся Каэссар. — Пойдем со мной?

Топорище Пополам задумчиво посмотрел на сэра Хайрама. Некоторое время размышлял, а потом резко мотнул головой и сказал:

— Все равно не верю. Пойдем.

Ухватил Серого Суслика за предплечье и потащил к сэру Хайраму. Серый Суслик подумал, что идея драться с обладателем таких сильных рук была очень глупой. Каэссар мысленно возразил, что в рукопашном бою сила не имеет большого значения, а вот боевые умения, наоборот, очень важны. Но вырываться все равно бесполезно, потому что поднимется переполох и придется переубивать всю экспедицию, а это вряд ли под силу даже такому хорошему воину, как Каэссар. Серый Суслик заметил, что по-настоящему хорошему воину мысль переубивать своих товарищей даже в голову не придет. Каэссар подумал, что насчет хорошего воина Серый Суслик прав, а вот у хорошего командира в голове не должно быть запретов кроме тех, что он назначил себе сам. Хорошему командиру может придти в голову все что угодно, а вот пустит ли он это самое что-то в глубины своей души или, оценив критически…

Каэссар не успел закончить свою мысль, потому что они пришли.

— Что случилось? — спросил сэр Хайрам.

Топорище Пополам открыл рот, чтобы что-то сказать, но Каэссар его опередил.

— Я пришел в себя, — заявил он. — И я, кажется, знаю, как управлять компьютером Каэссара. Пойдемте, я вам покажу.

— Топорище Пополам, поди прочь, — повелел сэр Хайрам.

Топорище Пополам помедлил секунду, затем отпустил Серого Суслика, пожал плечами и пошел прочь. Сэр Хайрам сделал вид, что не заметил непочтительного жеста, а может, и в самом деле не заметил. «Он ведь неплохой человек, сэр Хайрам», подумал Серый Суслик. «Жалко будет его убивать», поддакнул Каэссар.

— Что конкретно ты узнал? — спросил сэр Хайрам. — Как управлять компьютером?

— Не знаю, — ответил Каэссар. — Ну, то есть, знаю, но не могу объяснить. Пойдемте, я покажу.

Сэр Хайрам нахмурился.

— Святой отец запретил входить в дом, пока он не вернется, — сказал он после минутного раздумья. — Я не буду нарушать этот запрет. Расскажи, что ты понял.

«Не буду — это плохо», мысленно прокомментировал Каэссар эти слова. «Если бы он сказал `не хочу', можно было попробовать переубедить, но если сказал `не буду' — это всё. Знаю я эту породу, сам такой же».

— Я не могу ничего объяснить, — произнес Каэссар вслух. — Это можно только показать. Кстати! Я могу приказать этому компьютеру, чтобы он предоставил вам прямой доступ. Мне-то он предоставил доступ потому… гм… даже говорить неудобно…

— Говори, не стесняйся, — сказал сэр Хайрам.

— Ну… короче… он считает, что я — сам Джулиус Каэссар.

Серый Суслик ожидал, что сэр Хайрам не поверит и засмеется, но рыцарь остался серьезен.

— Я тоже так подумал, — сказал он. — Твое взаимодействие с компьютером сильно отличалось от того, как он встреил меня и сэра Питера. Это нельзя объяснить только тем, что ты принял опиум.

— И еще одну вещь я узнал от компьютера, — продолжил Каэссар. — Два Воробья погиб зря, его смерть не была жертвоприношением. Богам нет дела до силового поля, защищавшего этот дом. Тут установлена сложная система охраны, ей управляет компьютер, это такой артефакт, он разумный, почти как человек… В общем, он приказал полю исчезнуть, когда я вплотную приблизился к нему.

— Хм, — сказал сэр Хайрам и надолго задумался.

Некоторое время Каэссар ждал, а затем спросил:

— Сэр Хайрам, вы случайно не знаете, что такое «орбитальная группировка»?

Хайрам вздрогнул и переспросил:

— Что?

— Орбитальная группировка, — повторил Каэссар. — Я нашел эти слова в памяти компьютера. Там еще были такие странные картинки… Как будто смотришь на мир с высоты, с очень-очень большой высоты, намного выше, чем та, где летают птицы. И при этом картинку можно увеличить, как бы приблизить, и становятся видны детали. Я попросил компьютер показать, как выглядит сверху Плохое Место, и он мне показал. И еще он мне показал, что в одной роще к востоку отсюда, не очень далеко, остановилась на дневку большая армия эльфов. Очень большая армия, больше двух сотен. Я могу нарисовать карту…

— Вот нынче орки пошли, — пробормотал сэр Хайрам. — Карту нарисовать может… Мы уже знаем про эльфов, разведчики весть принесли. Сэр Питер выехал к ним с бластером, можешь считать, что эльфов больше нет.

— Так, стало быть, бластера в лагере сейчас нет? — спросил Каэссар.

— Нет, — ответил сэр Хайрам.

— А эта штука, вдетая в ворот вашей рубахи — прибор ночного видения со встроенным биодетектором?

Сэр Хайрам вздрогнул и отшатнулся.

— Откуда тебе известно ее древнее имя? — подозрительно спросил он.

Каэссар проигнорировал вопрос рыцаря. Вместо этого он сказал:

— Наденьте, пожалуйста, эту штуку на глаза. Вон там, на западе, трава странно колышется…

Сэр Хайрам повернулся в указанном направлении, пристально всмотрелся вдаль, прикрыв глаза рукой от солнца, и сказал:

— Ничего не вижу.

— А вы очки наденьте, — посоветовал Каэссар. — Биодетектор сразу все покажет. Вон там, видите, точно в противофазе шевелится.

Произнося эти слова, Каэссар сделал три маленьких шага ногами Серого Суслика, теперь он и сэр Хайрам стояли рядом, плечом к плечу.

— Да ничего там нет, — пробормотал сэр Хайрам и достал очки.

Молниеносным движением левой руки Каэссар выхватил очки из руки рыцаря. Одновременно правая рука выдернула меч сэра Хайрама из ножен, тело Серого Суслика крутанлось, отступая… Сэр Хайрам ринулся в атаку, но нога Серого Суслика встретила рыцаря ударом в пах, а мелькнувший меч поставил кровавую точку на кончике носа.

«Я и не знал, что способен так быстро и точно двигаться», подумал Серый Суслик. «Этот Каэссар и впрямь великий воин».

«А то», мысленно ухмыльнулся Каэссар.

Теперь полукровка и рыцарь стояли лицом к лицу, их разделяла дистанция в полтора шага, меч в руке Серого Суслика смотрел острием в землю, но было ясно, что это не помешает Каэссару применить меч с той же быстротой, с какой он его выхватил.

— Ты неплохой человек, Хайрам, — сказал Каэссар. — Я дарю тебе жизнь. Распахни плащ, медленно.

Сэр Хайрам медлил. Он смотрел исподлобья и никак не мог решиться ни атаковать, ни сдаться.

— Кто ты? — спросил он, наконец.

— Серый Суслик, орк-полукровка, — ответил Каэссар. — А какие силы я обрел в доме Каэссара — этого тебе знать не положено, извини. Кстати, я тебе не лгал, я действительно готов был с тобой поделиться. Да и сейчас еще не поздно. Пойдешь со мной, Хайрам?

Дальнейшее произошло очень быстро, настолько быстро, что Серый Суслик даже не понял, как именно оно произошло. Просто он обнаружил вдруг, что стоит не в полуторах шагах от сэра Хайрама, а почти вплотную, в нелепой изогнутой позе, в траве лежит окровавленная рука, срезанная посередине предплечья, ее пальцы все еще сжимают метательный нож, а меч, только что направленный в землю, вонзен в солнечное сплетение сэра Хайрама, но не глубоко, а всего лишь на пару ладоней.

«Чтобы кровью не испачкаться», прокомментировал Каэссар. «А теперь самое сложное».

Каэссар осторожно вытащил меч из живота сэра Хайрама и бросил на траву. Из раны хлынула темно-красная кровь, она не брызнула во все стороны, а просто потекла широким потоком. Серый Суслик почувствовал, как его руки осторожно обнимают сэра Хайрама и бережно укладывают на траву.

— Зря ты так, — произнес Каэссар вслух. — Я ведь и вправду не лгал.

Сэр Хайрам булькнул нечто нечленораздельное, дернулся в последней судороге и затих. Из его рта брызнула кровь, но Каэссар был к этому готов и увернулся от брызг. Убедившись, что сэр Хайрам мертв, Каэссар забрал его метательные ножи и усадил тело Серого Суслика поодаль, туда, где на траве не было кровяных брызг. Каэссар напряженно размышлял, это происходило намного быстрее, чем привык думать Серый Суслик. Мысли Каэссара были незаконченными и обрывочными, они сменяли одна другую с невероятной быстротой.

«В дом соваться уже нельзя», думал Каэссар. «Или рискнуть? Нет, слишком опасно. Если компьютер не в порядке или нижний люк заклинило… Значит, заходить надо через запасной выход. А если там камера не работает? Там-то силового поля не было… Ладно, прорвемся как-нибудь… Значит, на лошадь и к запасному выходу, пока в лагере бластера нет. От бластера не уйдешь… А если погоня будет? Будем отрываться. А получится? Чужую лошадь брать нельзя, тогда погоня точно будет, а у Серого Суслика лошадь… Ха! Она черной травы не боится! Теперь понятно, как от погони уходить. Но уходить придется на восток, а там жрец с бластером… Ничего, очки помогут — он-то вряд ли будет носить их весь день на марше. Как бы объяснить оркам, куда собрался, чтобы погони не было… А почему обязательно без погони, собственно? Лошадь Серого Суслика — вот она, к колышку у вигвама привязана. Может, попробовать внаглую? Рискованно, конечно, но боги помогут. Меч обтереть и за спину, под плащом не заметно, очки и ножи поглубже запихать, и вперед. Не подведи, Локи Тысячеликий, на тебя уповаю».

Каэссар резко вскочил и побежал к лагерю со всех ног, размахивая руками и вопя:

— Эй! Быстрее все сюда! Сэру Хайраму плохо! Помереть может! Топорище Пополам! Где коробка с лекарствами?! Ну что вы замерли, как пни, жабы недоделанные?! Быстрее сюда, сэр рыцарь помирает!

Первую минуту орки действительно провели, замерев на своих местах и тупо глядя на бегущего к ним человекообразного, которого они все еще считали Серым Сусликом. За это времени расстояние до лошади сократилось вдвое.

Из-за вигвамов показался Топорище Пополам. Каэссар перестал орать, теперь он просто широко разевал рот, дескать, дыхание перехватило. Топорище Пополам о чем-то спросил какого-то орка, выкрикнул что-то нечленораздельное, отвесил орку подзатыльник и бросился со всех ног к вигваму, где ночевали высокорожденные (новое слово: штаб). За лекарствами побежал, очевидно. Теперь главная задача — успеть добраться до лошади до того, как он найдет лекарства и выберется обратно. Локи, помоги!

Спасибо, Локи, выручил. Иго-го, родимая, иго-го твою мать! И вперед, с места в галоп, теперь только ветер свистит в ушах, а солнце уже на закате, до темноты осталось всего то часа полтора, а в темноте без очков за подлым убийцей не погоняешься. Хорошо, что Серый Суслик — разведчик, это поможет следы путать на последнем этапе. Главное — Питера Пэйна не встретить, у него и очки, и бластер, не попусти, Локи, встретить этого гада.

Ветер донес бешеный рык Топорища Пополам. Нашел, значит, убиенного высокорожденного. Быстрее нашел, чем ожидалось, но, в принципе, терпимо. Кто у нас бог быстрой скачки? Впрочем, какая разница, как обращаться к богу? Помоги, бог быстрой скачки, кем бы ты ни был, уповаю на тебя, аминь тебе и аллилуйя.