Путь Пилигрима

•••
Глава пятнадцатая
•••

Оказавшись на борту небольшого курьерского судна, где он снова был единственным пассажиром, Шейн с чувством облегчения откинулся в непомерно большом кресле. Не то чтобы он был счастлив покинуть Лондон и Марию, в особенности теперь, но за последние несколько дней произошло столько всего, что он испытывал потребность посмотреть на все со стороны. Все прошло хорошо, говорил он себе. В отношении Марии даже лучше, чем он мог себе вообразить. По крайней мере, она теперь знает о его чувствах. Ему не надо будет больше притворяться, что равнодушен к ней, хотя, очевидно, его притворство никогда ее не обманывало.

Потом внезапно, как с ним часто бывало, маятник чувств качнуло в другую сторону при воспоминании о том, как он стоял в душной и переполненной народом гостиной, и о гневе, который испытывал к лидерам Сопротивления, собравшимся послушать его речи. А сейчас им нежданно завладела пустота.

Мария была права. Какое право он имел сердиться на них? Все они приехали сюда, сильно рискуя; естественно, они хотели узнать, кто он такой и каковы его планы. И вот он стоял перед ними, всего лишь указывая им путь, который привел бы - о чем знал только он один - к их гибели и гибели их последователей, хотя поначалу он думал только о выгоде Марии и своей собственной. И он имел наглость рассердиться на них, когда они отказались поверить ему на слово без дополнительной информации и объяснений.

Теперь он мог рассуждать здраво о причинах своей вспышки. Он потерял над собой контроль из-за чувства вины. Их сомнения были ему упреком в том, что он намеревался сделать с ними, хотя они не имели понятия о его планах. Сознавая собственную вину, он набросился на них - за то, что дали испытать угрызения совести.

Если бы только, говорил он себе сейчас, нашелся некий способ совершить задуманное им, не посылая людей на смерть. Где выход?

На мгновение в голове мелькнула дикая мысль о том, что ложное решение, которое он им предложил, может фактически сработать. Возможно, что и в самом деле удастся сформировать сильное и организованное Сопротивление, связав с ним всех простых людей Земли,- людей, которые поднимутся как один на борьбу против алаагов. Быть может, в случае правильной организации это заставит алаагов ослабить железные тиски, в которые зажата сейчас планета Земля и человеческая раса в целом, и жизнь для каждого здесь, по меньшей мере, станет вновь хотя бы сносной…

Грезы, зачастую приходившие к нему во время подобных путешествий, вызвали в воображении удивительную картину: полчища людей в страннических плащах, с посохами, шагающих шеренгами, по дюжине в ряд, по всем столичным городам мира в направлении штабов алаагов. Он представил себе эти здания в окружении толп пилигримов, своим присутствием выражающих поруганную свободу всего мира. И словно воочию увидел, что алааги наконец начинают понимать людей, с которыми им пришлось столкнуться, и наконец готовы к компромиссу…

Грезы растаяли, как мыльные пузыри. Практическая сторона его рассудка презрительно насмехалась над грезами. Даже если невозможное свершилось бы и человечество всего мира выступило бы как одно целое, идея все равно была безумной. Алааги пойдут на компромисс? Со зверями? Они скорей умрут; но умирать придется не им, а людям, посмевшим пойти против них. И если этими людьми окажутся практически все подневольные существа данной планеты - и от них больше не будет пользы,- тогда бойня станет наглядным уроком для других миров, дабы не смели мечтать о ниспровержении власти алаагов. Нет, не нужно даже оправдания для наглядного урока. Если уж люди стали бы совершать беззаконные и запрещенные поступки, открыто не повинуясь алаагам, у чужаков не осталось бы иного выбора, кроме как уничтожить их; в противном случае пришельцы сильно потеряли бы в собственных глазах.

Он попытался отогнать безумные грезы, но никак не удавалось. Глупые эмоции отказывались окончательно расстаться с зародившейся в тайниках души надеждой, пока корабль наконец не опустился на посадочную площадку на крыше Дома Оружия.

Тем не менее все грезы быстро улетучились, когда Шейн снова шагал по коридорам здания, стуча каблуками сапог, скрытых под плащом пилигрима. Шаги его гулким эхом отдавались от вымощенного плиткой пола и столь же твердых поверхностей стен и потолка. Он скорее бежал рысцой, чем шагал, пытаясь не отстать от сопровождавшего его младшего офицера из алаагов. Поступил приказ, что он должен немедленно явиться к Лит Ахну, где бы ни находился Первый Капитан. Это крыло здания, в котором размещались апартаменты Адты Ор Эйн, было обычно закрыто для членов Корпуса курьеров-переводчиков Лит Ахна, за исключением случаев особого приглашения или сопровождения эскортом. В данном случае при Шейне был эскорт.

Они подошли к двери, и алааг прикоснулся к ней массивным указательным пальцем.

После продолжительной паузы у них над головой прозвучал голос Адты Ор Эйн:

– Входите.

Они вошли.

Лит Ахн и Адта Ор Эйн стояли друг напротив друга в помещении, которое могло, по представлениям алаагов, служить гостиной или холлом для отдыха. Адта Ор Эйн нахмурилась при виде офицера.

– Что такое? - возмутилась она.- Я никого сюда не приглашала - ни человека, ни зверя. У меня личное совещание с Первым Капитаном.

– Прошу прощения, безупречная госпожа…- начал офицер, но его перебил Лит Ахн.

– Это моя инициатива,- сказал он.- Я распорядился, чтобы этого зверя доставили ко мне, как только прибудет. Правда, я не имел в виду, чтобы его привели, когда буду с супругой. Мне надо было отдать более точное распоряжение. Можешь покинуть нас, молодой господин. Тут нет твоей вины, а зверя оставь с нами, раз уж ты привел его.

– Повинуюсь, непогрешимый господин. Офицер вышел.

– Не хочу злоупотреблять личными отношениями и принуждать тебя к чему-то сверх того, что ты мог бы сделать из чувства долга,- говорила Адта Ор Эйн Лит Ахну, позабыв о Шейне, не успела еще дверь закрыться за сопровождающим офицером.- Ты, может быть, помнишь, что до прихода сюда я была одним из равных тебе по званию офицеров, проголосовавших за твое избрание Первым Капитаном Экспедиции. При этом я отказалась от исполнения своих особых обязанностей в качестве офицера и никому не давала повода сомневаться в том, что только мне принадлежит право разделить с тобой функции по управлению этой планетой.

– Ничто из этого не подлежит сомнению, и я никогда этого не оспаривал,- произнес Лит Ахн.

– Но я чувствую, ты больше не видишь во мне союзника, каковым должна быть супруга. Ты не считаешь мои советы полезными.

– Разумеется, считаю.

– Но ты не пользуешься ими.

– У нас два подхода к ситуации, вот и все, - сказал Лит Ахн.- Лаа Эхон - безупречный офицер.

– Разве я говорила, что нет? Но, будучи честолюбивым, он ставит собственное благосостояние выше благополучия нашей расы.

– Ты забываешь,- сказал Лит Ахн,- что я тоже был честолюбивым.

– Но в разумных пределах - чтобы сделать себе имя и тебя смогли бы избрать, как и получилось, на пост Первого Капитана. Ты не стал ждать начала Экспедиции и затем использовать ее проблемы в своих целях.

– Не думаю, что Лаа Эхон в глубине души намерен сместить меня из честолюбивых соображений. Я верю, он работает для Экспедиции, чтобы она преуспела на этой планете.

Адта Ор Эйн сделала нетерпеливый жест большой ладонью - один из немногих эмоциональных жестов, которые Шейн наблюдал у алаагов.

– Тот факт, что он способен на самообман, как бы невинно это ни выглядело,- заметила она,- не делает разницы. Было бы разумно найти какой-нибудь повод и расторгнуть соглашение насчет этой его идеи о Губернаторском Блоке.

– Так нельзя поступать с подобными предложениями,- возразил Лит Ахн.- Если его план окажется подходящим, Экспедиция от этого выиграет, и я буду его поддерживать. Если же он плох, то, форсируя его, я ускорю момент, когда он потерпит крах из-за присущих ему недоработок.

– Рискованный путь, если дело касается зверей. Тебе, скорее, надо поступать со зверями так, как я предлагала…

– Минутку, моя супруга,- прервал ее Лит Ахн.- Вот тут меня ожидает Шейн-зверь, которого ты знаешь.

Адта Ор Эйн бросила удивленный взгляд на Шейна.

– Я его не узнала. Отправь его отсюда.

– Прости меня,- сказал Лит Ахн,- но мне надо прямо сейчас разобраться с некоторыми вещами. Давай на время оставим обсуждение нашего вопроса и вернемся к нему позже, если ты окажешь мне такую любезность.

Адта Ор Эйн долго смотрела на него.

– Вижу, у меня нет выбора. В таком случае поговорим позже.

– Непременно - обещаю тебе.

Лит Ахн повернулся к двери. Проходя мимо Шейна, посмотрел на него холодным, отстраненным взглядом.

– Пойдем,- сказал он. Шейн последовал за ним.

На пути в кабинет, едва поспевая за широко шагающим Первым Капитаном, Шейн вдруг понял, как сильно озабочен мыслями о том, что же могла предложить Адта Ор Эйн для разрешения проблемы алаагов с недостаточным выпуском продукции. Каково бы ни было такое предложение, навряд ли оно будет приятно людям - это подтверждало и требование Адты Ор Эйн выслать Шейна из комнаты, когда Лит Ахн напомнил ей, что этот зверь понимает сказанное ими.

К несчастью, он не мог даже предположить, о чем идет речь. Он не знал даже регионов, в которых люди не достигали требуемых - согласно алаагским стандартам - объемов выпуска продукции. Ему необходима была такая информация, поскольку возникшая ситуация угрожала внутренней структуре алаагской верховной власти, от чего зависело положение его хозяина и, соответственно, его собственное.

Но такие сведения хранились в головах и в записях по меньшей мере нескольких сотен тысяч людей-бухгалтеров. У алаагов было оборудование, позволяющее узнать, где и когда возникают перебои. Но как и алаагское оружие и некоторые другие защищенные устройства, эти машины не подчинились бы человеку, даже если бы Шейн сумел отыскать такую и сообразить, как ею управлять.

Проблема алаагской технологии состояла в том, что она намного опережала человеческую, и было почти невозможно проследить действие устройства от того момента, когда оно заработает, до того, когда остановится, пока не происходил сбой. Возникающие сбои были результатом бесчисленных новшеств, взаимодействующих друг с другом и распространяющихся по всем областям алаагской технологии, поэтому не обнаруживалось видимой связи между причиной и результатом - так для дикаря каменного века не существовало бы связи между видеоприемником и тем, что появляется на его экране.

Возможно, ему удастся подвести Лит Ахна к высказыванию о том, какие именно производственные линии сократили выпуск. Или, может быть,- раз уж Губернаторские Блоки вместе с другими центрами распространяются по земному шару - он сумеет получить информацию от каждого о его регионе, дающую хотя бы общее представление о вопросе…

Но они уже входили в кабинет Лит Ахна. Лит Ахн сразу опустился в кресло у стола, устремив взгляд на большой экран на противоположной стене, именно на этом экране Шейн однажды видел нарисованную воображением Адты Ор Эйн картину того, что могло произойти с их сыном. Но сейчас, когда Лит Ахн взглянул на экран, на нем ожил пейзаж с долиной посреди гор. Озеро на переднем плане было окаймлено голыми красноватыми скалами, которые кое-где поросли густыми джунглями. Темно-зеленые лианы свешивались вниз со скал.

Шейн, которому не было дано никаких распоряжений, остановился, сделав два первых церемониальных шага от двери кабинета. Он наблюдал за Первым Капитаном, который был, очевидно, полностью поглощен изображением на экране.

На первый взгляд пейзаж мог быть земным, если не считать джунглей на слишком большой высоте и бесплодной почве. Но потом глаз стали резать другие несоответствия. Цвет неба был слишком бледным, а спокойная вода в озере имела странно светящийся зеленоватый оттенок. И наконец, приглядевшись получше, можно было заметить заросли джунглей не только на скалах, но и в озере.

Джунгли были настолько густыми, что казались почти сплошной стеной зелени, стволов и ветвей. Продолжая наблюдать, Шейн заметил, как из зеленого сплетения материализуется прямая двуногая фигура, торс и конечности которой обернуты какой-то белой материей, наподобие одеяния. Существо пристально смотрело через озеро, будто вглядывалось в происходящее по ту сторону экрана. Оно находилось слишком далеко, чтобы можно было распознать его по лицу, но двигалось как алааг. Существо подняло руку и помахало ею.

Сидящий за столом Лит Ахн приподнял массивную руку, как бы желая ответить тем же, потом снова уронил ее на стол. Изображение пропало, поверхность экрана стала серой; и Шейн вдруг понял, что для Первого Капитана смотреть такие картинки было все равно что для человека осушить стакан крепкого напитка после пережитого тяжелого момента. Впервые он стал более чем просто сиюминутным зрителем этого действа, или пагубной привычки, или назовите это чем угодно - просмотра картин из утраченной алаагами жизни в потерянном доме. И Шейн внутренне содрогнулся, подумав о том, сколько же тысячелетий прошло в действительности с того момента, когда фигура на экране сделала жест рукой, на который начал автоматически отвечать Лит Ахн.

– Садись, Шейн-зверь,- послышался глубокий голос Лит Ахна; и Шейн, двинувшись с места почти так же бессознательно, как начал махать рукой Первый Капитан, подошел к тахте, на которой обычно сидел, и опустился на нее.

– Расскажи мне о проекте Лаа Эхона,- начал Лит Ахн.

– Он уже запущен, штат набран и начинает работать, непогрешимый господин,- ответил Шейн.

– Каково твое мнение о человекообразных, отобранных в штат?

– Считаю, что все они весьма компетентны, непогрешимый господин,- произнес Шейн.- К тому времени, как вы меня вызвали, их число возросло до тридцати четырех. Все они интеллигентные звери с опытом той работы, которую необходимо выполнять в рамках проекта. Создается впечатление, что они действуют в согласии, претворяя в действительность задуманный принцип проекта.

– Ты считаешь их работу успешной?

– Успешной? - смутился Шейн,- Этот зверь молит о пощаде Первого Капитана за слабые способности и неэффективность, но я еще недостаточно изучил работу, чтобы понять, успешна она или нет.

Лит Ахн медленно кивнул. Он поднялся из-за стола и подошел к большому креслу напротив тахты, на которой сидел Шейн. Прежде чем сесть, он осторожно прикоснулся ладонью к макушке головы Шейна.

– Твой хозяин иногда допускает ошибки, и это была одна из них, зверушка-Шейн,- произнес он.- Разумеется, еще слишком рано ждать от тебя ответа на этот вопрос.

Как всегда, Шейну пришлось взять себя в руки при этом прикосновении массивной ладони. И, как всегда, это вызвало у него сумятицу чувств. Самым сильным была жгучая ненависть к Лит Ахну за бессознательную снисходительность жеста. Если бы рассудок его не доминировал над эмоциями, Шейн вскочил бы с дивана и попытался убить Лит Ахна голыми руками. Но в то же время за ненавистью и гневом скрывались странное понимание и сочувствие. Он ощущал что-то сродни человеческой тоске в настроении этого лидера завоевателей, не склоняющегося ни перед кем, не открывающего душу никому, за исключением существа, которое в его глазах было не более чем домашним животным. Шейн затаил дыхание, надеясь, что Лит Ахн уберет руку и сядет, но рука все еще оставалась у него на голове.

– Шейн-зверь…- задумчиво произнес Лит Ахн,- если бы только твоя маленькая голова могла дать ответы, которые мне так нужны…

С этими словами он наконец убрал ладонь и уселся напротив Шейна.

– В настоящее время в штат входят три представителя истинной расы,- начал он.- Это верно? Сам Лаа Эхон и три младших офицера?

– Правильно, непогрешимый господин.

– А должностные лица высшего ранга среди зверей - их трое?

– Да, непогрешимый господин.

– Расскажи мне о них - об этих трех зверях.

– Первый,- начал Шейн,- это зверь в должности губернатора. Это мужская особь с опытом работы в органах власти. До высадки здесь истинной расы он имел положение, позволяющее ему принимать решения и властвовать над своими соплеменниками-зверями на этом острове.

– А-а…- рассеянно откликнулся Лит Ахн.- Чем же, в таком случае, он занимался?

Шейн замялся.

– Непогрешимый господин,- произнес он,- в истинном языке нет слова для описания этого, поскольку род его деятельности был таким, какого не существует у истинной расы. Можно сказать, что это тот, кто ищет доверия своих соплеменников скорее с помощью слов, чем дел, для того, чтобы быть избранным на должность, дающую власть над ними. Стоящий перед вами зверь просит простить его, если он не в состоянии более точно описать этот род деятельности.

– Не имеет значения,- сказал Лит Ахн.- Если кто из моих зверей-переводчиков и мог бы это сделать, так это ты, а поскольку и ты сейчас не можешь, значит, моя просьба невыполнима. Что ты думаешь об этом звере?

– Я думаю о нем хорошо,- сказал Шейн.- Меня в особенности поразил факт - о чем я сообщил Лаа Эхону, когда тот справился о моем мнении,- что зверь-губернатор весьма заинтересован проектом, видя в нем средство, которое в дальнейшем поможет нам, зверям, лучше служить истинной расе.

– Хорошо,- произнес Лит Ахн.- А два других зверя?

– Зверь в должности вице-губернатора весьма компетентен, поскольку специально обучен и несколько лет проработал, ведя записи и контролируя письменные знаки, с помощью которых у нас ведутся эти записи. Полковник Внутренней охраны, судя по всему, обладает качествами офицера в достаточной степени.

– Понимаю,- сказал Лит Ахн.- Шейн-зверь, усматриваешь ли ты какие-либо недостатки во всем этом - в только что описанных тобой качествах этих троих, качествах подчиненных зверей, а также в общем плане и программе проекта? Нет ли ощущения, что чего-то не хватает-у скота или в структуре,- что необходимо было бы для гармоничной работы?

– У меня не возникло подобных ощущений за то короткое время, когда я работал в Блоке, непогрешимый господин.

– Хорошо,- произнес Лит Ахн.- Таким образом, на основе уверенности Лаа Эхона в том, что все идет неплохо, предлагаю немедленно начать создание подобных органов в других регионах, не дожидаясь окончания работы экспериментального Блока. Это, разумеется, несколько быстрее, чем ожидал сам Лаа Эхон, и потребует назначения большего количества голов скота из переводчиков на посты, удаленные от центра; но мне кажется, что, с учетом уменьшения производства в определенных областях, чем меньше мы потеряем времени, тем лучше. Разумеется, Лаа Эхон убедится в этом, когда я проинформирую его о своем решении.

Неожиданно Шейн понял скрытый смысл этих слов. Как будто яркая вспышка молнии высветила догадку о том, что Лит Ахн ввязывается в дерзкую и очень рискованную авантюру. Вопреки тому, что было им сказано супруге и что слышал Шейн, Лит Ахн, очевидно, решил для себя, что предложенная Лаа Эхоном губернаторская система не сработает или что ее удастся разрушить, если слишком форсировать события. Лаа Эхон вряд ли будет противиться стремлению Первого Капитана осуществить планы миланского командующего даже более решительно, нежели он намеревался. Любой недостаток проекта будет умножен, если действовать слишком быстро. Лит Ахну придется взять на себя часть вины - но только за то, что слишком доверился подчиненному. Вся тяжесть поражения свалится на Лаа Эхона и, возможно, раздавит его.

С другой стороны, если план не провалится, а удастся по всем направлениям, то Лит Ахн, по сути дела, окажется второй скрипкой после Лаа Эхона в разрешении жизненно важной для алаагов проблемы здесь, на Земле. В этом случае наверняка встанет вопрос о его пригодности для роли лидера, а сам факт существования подобного вопроса будет равнозначен открытому или молчаливому приглашению уступить лидерство более достойному офицеру,- конечно же, Лаа Эхону. Шейн вспомнил разговор Первого Капитана с супругой, из которого узнал, что такого рода передача лидерства потребует от Лит Ахна ритуального самоубийства.

Какова ирония судьбы, подумал Шейн, что Первый Капитан имеет союзника в лице Шейна и не догадывается об этом. И никогда не должен узнать - по той простой причине, что сама мысль о подобном была бы для любого алаага не только невероятной, но и оскорбительной. И тем не менее это правда. У Шейна были собственные мотивы желать провала плана Лаа Эхона; хотя он считал, что сам по себе этот провал ничего не даст. Так или иначе в конечном счете алааги добьются от человеческой расы желаемого, если даже им придется для этого ее уничтожить. И все же авантюра Лит Ахна давала Шейну лазейку для достижения собственных целей.

– Если бы Первый Капитан позволил зверю рассказать нечто, что может представлять интерес в связи с его решением…- произнес Шейн.

Лит Ахн уставился на него с кресла напротив немигающим взглядом, не выражающим одобрения. Нельзя сказать, что Первого Капитана прервали, поскольку он хранил молчание после сказанных им слов, и простой зверь вполне мог подумать, что хозяин закончил говорить. Но по сути дела он собирался раскрыть перед Шейном связь между только что принятым им решением и деятельностью зверя-переводчика в предстоящие месяцы; и зверь с опытом Шейна мог бы об этом догадаться. Шейн, однако, был поглощен своим рискованным поступком: он понадеялся, что алааг никогда не признается себе в том, что его может беспокоить совершенное зверем.

– Что? - спросил Лит Ахн.

– Если непогрешимый господин вспомнит совещание Совета, на которое я был вызван,- присутствующие безупречные господа и дамы говорили о необходимости увеличить число переводчиков, и было предложено, чтобы представители истинной расы взяли в свои дома молодняк из скота, чтобы тот научился говорить на истинном языке и понимать его в наилучшие для этого годы…

– Ну и что? - прервал его Лит Ахн.

– Этот зверь умоляет Первого Капитана простить его, если он проявил самонадеянность; но, когда я находился вдали от этого дома, мне пришло в голову провести исследование среди моих соплеменников, обнаруживших, как мне показалось, признаки самостоятельного изучения истинного языка, без посторонней помощи - я имею в виду тех, у кого есть к этому желание или способности. В результате я нашел одного зверя, который совершенно самостоятельно научился понимать и даже произносить несколько слов истинного языка, а также освоил некоторые простейшие манеры цивилизованного поведения. Я экспериментировал с этим зверем и, хотя я сам всего лишь зверь и могу лишь предполагать, пришел к выводу, что при наличии времени даже взрослый скот можно научить работать переводчиками истинного языка при условии, что обучение будет правильным.

Лит Ахн сидел совершенно неподвижно. Шейн бросил ему приманку; Шейн знал: приманка как нельзя лучше подходит к образу мыслей алаагов, и в особенности Лит Ахна. Невозможно было человеку-переводчику не знать того, что знал и каждый алааг: фактическая монополия Лит Ахна на единственно полезных людей, понимающих алаагский и говорящих на нем, дает ему огромное преимущество не только перед подчиненными, но и перед равными - должностными лицами высшего ранга.

Ни Шейн, ни любой другой известный ему человек не находил и не слыхал неопровержимых доказательств этого, но среди слуг пришельцев бытовало мнение, что продолжительность жизни у алаагов гораздо больше, чем у людей. Если это верно, то время, необходимое для того, чтобы поколение человеческих детей достигло зрелости и стало полезным в качестве переводчиков, не представлялось для настоящих старших офицеров настолько отдаленным будущим, чтобы эти новые переводчики считались проблемой кого-то другого.

Поэтому план Лаа Эхона представлял собой быстро осуществимую, но менее опасную угрозу положению Первого Капитана. Перспектива обеспечения всех алаагов переводчиками была угрозой отдаленной по времени, но гораздо более серьезной. Если же Лит Ахн сможет сейчас получить больше переводчиков - взрослых людей с помощью сотрудников Корпуса переводчиков, то тем самым снизит потребность ожидания того момента, когда вырастет обученное поколение полезных людей. Даже сам факт того, что переводчиков можно готовить другим способом, мог сильно повлиять на Совет, с заметной неприязнью воспринявший предложение о воспитании человеческих детей почти как алаагов, которых обычно в детстве изолировали от других рас.

Шейн затаил дыхание. Если Лит Ахн заглотил наживку, то вопрос, который он собирается задать, очевиден.

– Полагаю,- вымолвил Лит Ахн после секундного молчания,- ты считаешь себя способным к подобному обучению. Я прав?

– Этот зверь нижайше так считает, непогрешимый господин.

– Как ты думаешь, кто еще из корпуса мог бы проводить такое обучение?

– Не могу знать, непогрешимый господин,- сказал Шейн.

Это было правдой. Он мог только догадываться, кто из его коллег-переводчиков был бы хорошим преподавателем, а кто нет. Но он не сомневался, что Лит Ахн тотчас же сделает следующий вывод - так оно и вышло.

– Твоя скромность делает честь такому созданию, как обычный зверь,- сказал Лит Ахн.- Но поскольку ты - лучший из моих переводчиков - всего лишь надеешься на успех, было бы глупо предполагать, что другие из корпуса вообще способны на это. Где зверь, о котором ты говорил?

– Я оставил его в Англии, когда отправился сюда,- ответил Шейн.

– Его местонахождение?

Шейн назвал адрес отеля в Лондоне, где они с Марией занимали общие апартаменты.

– Если Первый Капитан позволит, я могу позвонить тому зверю по нашим каналам связи и узнать, на месте ли он сейчас,- добавил он.

– Тогда позвони,- согласился Лит Ахн.

Первый Капитан не пошевелился, но в кабинете тут же раздались неожиданно резкие телефонные гудки. Гудок оборвался, и в тот же миг послышался голос Марии.

– Алло?

– Это я, Мария,- быстро заговорил Шейн по-английски.- Хозяин только что приказал мне позвонить и проверить, на месте ли ты. Никуда не уходи. Он попался на удочку, и, без сомнения, охранники будут у тебя самое большее через час. Я больше не могу говорить по-английски, иначе он обидится. До свидания.

– До…- Голос Марии смолк после первого же слога.

– Можешь идти,- сказал Лит Ахн.- Тебя позовут, когда прибудет тот зверь.

Прошло, однако, почти четырнадцать часов, прежде чем Шейна снова вызвали в кабинет Первого Капитана, из чего он заключил, что другие дела взяли верх над желанием Лит Ахна увидеть зверя, о котором говорил Шейн. Он подошел к кабинету, дотронулся до двери, и его пригласили войти. Лит Ахн был в кабинете один. Шейн не увидел ни младшего офицера, ни - на него нахлынула вдруг тревога - Марии.

На мгновение он ощутил знакомое тянущее чувство страха - на этот раз за своего ближнего. Неужели Мария сказала или сделала нечто такое, за что ее отстранили или даже - хуже того - убрали? Алааги, в противоположность людскому мнению, были по собственным стандартам чрезвычайно терпимы к промахам зверей, совершенным по неведению или же просто из-за того несчастливого факта, что это всего лишь зверь.

Но всегда существовала опасность переступить границу, отделяющую пригодный скот от непригодного. И если Мария по какой-то причине была признана непригодной… то, черт побери, могло пройти много дней, и он бы так и не знал наверняка, что с ней произошло. Он мог бы никогда не узнать об этом, поскольку не полагалось прямо спрашивать о таких вещах Лит Ахна. Для него было бы даже опасно поднимать этот вопрос, поскольку его могли заподозрить в том, из-за чего Марию отстранили или убрали навсегда.

К счастью, в этом случае Лит Ахн почти сразу развеял его страхи.

– Иди сюда и встань у моего стола, Шейн-зверь,- сказал Лит Ахн. Его большой палец указывал на место на расстоянии длины его руки от крышки стола. Шейн повиновался.- Теперь повернись лицом ко входу в холл.

Шейн так и сделал. Рядом с ним на мгновение вспыхнуло серебристое сияние, на время скрывшее Первого Капитана.

– Если посмотришь вниз,- сказал Лит Ахн, в типично алаагской манере забывая, что уже несколько раз пользовался вместе с Шейном прибором для уединения,- то обнаружишь, что больше не видишь своего тела. Не бойся, Шейн-зверушка. Это лишь значит, что я желаю понаблюдать за этим зверем, о котором ты говорил, но так, чтобы он тебя не видел. Поговоришь с ним, когда я его к тебе направлю, но будешь говорить как незнакомый. Не будешь называть его по имени или произносить звуки, которые помогли бы ему узнать тебя.

– Стоящий перед вами зверь подчиняется, наибезупречнейший господин.

– Хорошо.

Это тоже типичный и немыслимый промах - один из тех, что алааги иногда совершают вопреки своим техническим достижениям и опыту с подчиненными расами,- подумал Шейн. Первому Капитану не пришло в голову, что Мария может узнать голос Шейна независимо от того, какие слова он ей говорит.

– Приведите зверя,- сказал Лит Ахн; дверь залы открылась, за ней появились два охранника; Мария стояла между ними.

– Подождите снаружи,- велел Лит Ахн охранникам. Те повернулись и вышли. Первый Капитан обратил свое внимание на Марию, с которой Шейн уже не сводил глаз с того момента, как она появилась.

Легко было чувствовать свое тайное превосходство - ведь Лит Ахн не подумал, что Мария может узнать бестелесный голос. Еще легче было из-за подобного незначительного просчета недооценить интеллектуальные способности алаага. На самом деле в основной своей массе пришельцы были умны и проницательны; и Лит Ахн, уже хотя бы потому, что завоевал самое высокое положение в этом мире, был одним из самых - если не самым - умным и проницательным из алаагов.

Он явно хотел убедиться в том, что Шейн не сможет подсказать Марии, как действовать, или даже оказать ей моральную поддержку - чтобы она знала, что в комнате находится другое человеческое существо, которое она знает и которое является ее другом. В гораздо большей степени, чем во время торопливого телефонного разговора с ней четырнадцать часов тому назад, придется Шейну теперь следить за тем, что говорит он на любом из человеческих языков, а также на алаагском. Лит Ахн прикажет другим переводчикам корпуса записать и перевести беседу, и у кого-то из них может не оказаться оснований скрывать ошибки его или Марии или делать ему поблажки любого рода при переводе.

К счастью, он заметил, что Мария сделала лишь два церемониальных шага, несмотря на то что охранники, которым был, видимо, дан особый приказ, сделали четыре полных шага перед тем, как остановиться. Притом, когда их отпустили, Мария не сделала никакого движения, чтобы последовать за ними, как инстинктивно сделал бы неинформированный - или, как сказал бы алааг, «нецивилизованный» зверь.

Что ж, пока неплохо. Лит Ахн долго и молчаливо разглядывал ее. Она выдержала это испытание, не глядя прямо в глаза Первому Капитану, но и не потупив взор или обратив его в сторону от смущения.

– Мне сказали,- произнес наконец Лит Ахн, медленно и четко обращаясь к девушке по-алаагски, с ударением на каждом слове,- что ты понимаешь немного на истинном языке. Это правда?

Мария медлила с ответом, и Шейн мог предположить причину. Вопрос был сформулирован в виде слишком длинного предложения, которое ей трудно было понять.

– Этот зверь боится… погрешимый господин,- запинаясь, сказала она наконец по-алаагски.

– Этого не нужно,- медленно проговорил Лит Ахн,- Ты понимаешь меня? Не надо бояться. Почему ты боишься?

На этот раз короткие предложения и повторение некоторых слов позволили Марии понять их и угадать общий смысл; и повторение «боишься» вместе с конструкцией последнего предложения, указывающей на то, что это вопрос, позволило ей понять смысл.

– Первый погрешимый господин,- сказала она. Лит Ахн уставился на нее тем пристальным взглядом,

который у алаагов выражал неодобрение.

– Разумеется, я Первый Капитан, то есть первый среди тех, которых называют непогрешимыми,- сказал он.- Но это не имеет никакого отношения к вопросу, который я тебе задал. Интересно, поняла ли ты меня? Шейн-зверь, она меня поняла или просто не может правильно изъясниться на истинном языке?

– Если непогрешимый господин позволит мне высказать свое мнение, то думаю, что верно последнее,- вымолвил Шейн намеренно бесстрастным голосом,- Думаю, она пытается сказать, что боится, потому что вы первый из расы непогрешимых, кого она увидела. Естественно, зверь вроде этого будет сталкиваться, даже в самые благоприятные моменты, только с истинными персонами безупречного свойства. Зверь может подумать, что, поскольку вы относитесь к высшей расе, с ним может произойти нечто необычное и, возможно, страшное.

– А-а,- сказал Лит Ахн.- Понимаю.

Он снова стал разглядывать Марию.

– Не бойся,- повторил он.

Это была обычная фраза в обращении алаагов к людям, и ее знали и даже передразнивали и высмеивали люди, никогда не имевшие дела лично с алаагами. Шейн расслабился. Сначала Лит Ахн стал говорить на уровне, превышающем уровень понимания Марии и ее способность разговаривать по-алаагски. Последняя фраза была другой. Мария, вероятно, узнала бы ее, даже если бы никогда не встречалась с Шейном.

- Подойди,- вымолвил Лит Ахн.

Другая команда из словаря чужаков, обычно понятная людям. Мария сразу откликнулась, выйдя вперед, как научил ее Шейн, и остановившись на расстоянии трех ала-агских шагов от внешнего края стола Первого Капитана.

Лит Ахн ничего не сказал, но это молчание обрадовало Шейна не меньше, чем слово одобрения от человека в подобной ситуации.

– Мне сказали, что ты - здоровый зверь. Он понимает эти слова, Шейн-зверь?

– Не думаю, непогрешимый господин.

– Тогда скажи ей это на ее языке.

– Первый Капитан говорит, что ему сказали, будто ты здоровый зверь,- проговорил Шейн по-английски.

– Я всегда была здоровой,- ответила Мария, тоже по-английски.

– Этот зверь, непогрешимый господин, говорит, что всегда был здоровым.

– Хорошо. Пусть он скажет мне несколько фраз на истинном языке.

– Первый Капитан приказывает тебе продемонстрировать свои знания, сказав некоторые вещи из того, что ты знаешь по-алаагски.

– Может ли этот зверь быть вам полезен, непогрешимый господин?

– Хорошо. Продолжай,- сказал Лит Ахн, ибо Мария остановилась после первой фразы, очевидно, ожидая ответа.

– Просто продолжай говорить по-алаагски, пока тебе не велят остановиться,- произнес Шейн по-английски.

– Этот зверь - невинный зверь…погрешимый господин. Этот зверь немедленно уйдет. Этот зверь не понимает истинного языка. Этот зверь слушает и повинуется. Этот зверь не знает здешних зверей и никогда не видел этих зверей раньше. Этот зверь не знает, куда его пошлет…по-грешимый господин. Единственное желание этого зверя - подчиняться господину и всем персонам истинной расы…

– Достаточно,- проговорил Лит Ахн. Мария, к радости Шейна, сразу же поняла и замолчала.- Интересное выступление одного из зверей, никогда не обучавшегося речи и хорошим манерам. Что он будет делать, если мы просто отправим его обратно туда, откуда взяли, Шейн-зверь?

– Не знаю, непогрешимый господин. Полагаю, будет работать, как и раньше это делал, среди скота, не имеющего непосредственных контактов с истинными персонами.

– Это будет означать зря потраченные усилия.- Лит Ахн неподвижно сидел в полной тишине добрых полминуты.- Но возникает проблема. Вчера я собирался сообщить тебе, что надо немедленно начинать исследования в других регионах этой планеты - среди служащих блоков, аналогичных Блоку экспериментального проекта Лаа Эхона в Великобритании. Тебе будет сложно заниматься этими делами и одновременно продолжать обучать этого зверя, с тем чтобы понять, можно ли действительно добиться при этом хороших результатов в освоении истинного языка. Если только…- Лит Ахн снова замолчал. Шейн стоял, столь же неподвижный и безучастный, как и его хозяин.-…если только, конечно,- продолжал Лит Ахн,- не взять его с собой, чтобы обучать в пути. Я могу назначить его твоим особым ассистентом. Но, может быть, такое обучение займет слишком много времени, отведенного для твоего главного задания по исследованию городов и штата сотрудников? Поделись со мной своим мнением, Шейн-зверь.

– Этот зверь сделает все, что только пожелает непогрешимый господин. Проблем не будет.

– А-а. Ну хорошо,- сказал Лит Ахн,- Тогда лучше тебе взять его с собой в твое жилище. А я отдам распоряжения в отношении всего остального, включая дополнительное размещение и корм. Мне было бы очень интересно посмотреть, как он усовершенствуется в истинном языке - если он и в самом деле способен на это. Вы можете оба идти. Скажи это ему, Шейн-зверь,- и, наверное, тебе пора стать видимым для него.

Колеблющаяся воздушная завеса перед Шейном пропала. Мария уже сделала один церемониальный шаг назад, но еще не повернулась к двери. Она восприняла неожиданное появление Шейна, не выказав удивления, повернулась и пошла к выходу.

– Пойдешь за мной следом,- торопливо проговорил Шейн ей в спину по-английски; в то время как ее понимание слов Лит Ахна, а также правил цивилизованного поведения учитывалось в ее пользу с точки зрения благосклонности Первого Капитана, самому Шейну было дан приказ, которым он был не вправе пренебречь только потому, что он сделался ненужным. Он быстро подошел к Марии, когда она остановилась, и она пошла за ним следом.

Как только они вышли в коридор, от дальней его стены отделились фигуры двух охранников, приведших Марию в кабинет.

– Этот зверь передан под мою ответственность,- быстро проговорил Шейн.- Первый Капитан как раз сейчас отдает распоряжение; вы получите подтверждение через наушники. Но чтобы вы не волновались, я отведу ее в свое жилище, и если что-то неясно, можете следовать за нами.

Двое заколебались. Им сказали, что они отвечают за Марию, и это имело силу приказа от одного из офицеров-людей. Первый Капитан также отдал им приказ - ждать снаружи, но вот этот маленький ублюдок - похоже, один из компании переводчиков, любимчиков начальства, только что сообщил им о других приказах, которые наверняка будут проверены, так что вряд ли это вранье. Охранники раздумывали, но мысль о том, что последний приказ отдан алаагом - самым главным из них - оказалась решающим фактором. Немыслимо было не подчиниться Лит Ахну.

Они отступили назад и смотрели, как Шейн с Марией уходят.

– В чем дело? Что происходит? - прошептала Мария по-итальянски, когда они оказались вне пределов слышимости охранников.

Шейн нахмурился, надеясь, что она поймет его мимику правильно, как предупреждение не разговаривать, и ругая себя за то, что не позаботился сказать ей о том, что в зоне Первого Капитана у коридоров есть глаза и уши.

– Мне было поручено непогрешимым Первым Капитаном снабдить тебя большим количеством инструкций,- сказал он по-английски как можно более напыщенно.- Начнем сразу, как прибудем на место назначения.

Лицо Марии на долю секунды осветилось пониманием, потом опять стало бесстрастным, как это было в кабинете Лит Ахна. В молчании дошли они до двери комнаты Шейна. Открыв ее, он впустил Марию внутрь.

– Сюрприз! - воскликнула Сильви Онджин, вскакивая с дивана.- Я услышала, что ты приехал, и подумала…

Она запнулась, глядя на Марию. Мария, сделавшая лишь пару шагов, остановилась как вкопанная и оглянулась назад.