Путь Пилигрима

•••
Глава двадцать шестая
•••

Некоторая доля восторга Шейна, казалось, передалась и Марии. В самолете коммерческого рейса, на котором им было предписано вернуться в Северную Америку, она обхватила руками его левую руку и прижала ее к себе.

– Ты и правда Пилигрим,- сказала она,- теперь.

– Ну… часть Пилигрима.- Он повернулся, улыбнувшись в ответ на ее улыбку.- Пилигрим - это каждый, и ты тоже.

– Но ты - самая важная часть,- сказала она, все так же крепко прижимая его к себе.

– Возможно,- сказал он.- На какой-то миг.

Но он понимал, что она имеет в виду. На него снизошел удивительный покой. Почему-то он знал, что ночных кошмаров больше не будет. Голова его была ясной, легкой и трезвой, и он больше не боялся - ничего.

– Не «возможно»,- возразила она.- Остальные ощупью бродили в потемках. Ты знал.

– Знал? - откликнулся он. Слово вызвало у него странное чувство.- То, что я знаю,- почти ничто.

– Но это больше, чем знает кто-либо другой. Этого будет достаточно. Вот увидишь.

– Надеюсь,- произнес он из самых глубин своего существа.

Он обнаружил, что впервые за три года не пытается понять алаагов или же своих соплеменников-людей. В данный момент им управлял расовый рефлекс, не настолько хорошо осознаваемый «доисторической» логикой его мозга, чтобы быть облеченным в четкие формулы. Алаагами управлял схожий рефлекс, столь же старый и тоже расовый. Две эти силы были направлены на столкновение, неизбежное благодаря природе самих инстинктов.

Не имело значения, смел он или труслив. Не имело значения, прав он или виноват. Имело значение только то, что глубоко запрятанная, не рассуждающая «ходовая пружина» его существа безжалостно приговорила его ко встрече с другой расой, управляемой, как часовой механизм, своей «ходовой пружиной», и что одна из сторон должна нейтрализовать другую, когда придет время встречи. Возможные ужасы, о которых он знал все три года, оставались теми же, ожидая его в свое время. Он не мог избежать их, и думать о них легче не стало. Но они уже ничего не значили, потому что он смирился с тем, что нет другой альтернативы, как только выступить против них.

Поэтому он спал в самолете во время длительного перелета над Тихим океаном - спал более глубоким и спокойным сном, чем за многие предыдущие месяцы. Самолет приземлился в Сан-Франциско в темноте весенней ночи. Их ждал алаагский курьерский корабль, чтобы доставить на верхнюю площадку Дома Оружия.

– Первый Капитан приказал вернуться тебе,- сказал алаагский дежурный офицер, когда Шейн с Марией встали перед его конторкой в холле, ведущем в кабинет Лит Ахна.- Ничего не было сказано о том, что тебя будет сопровождать другой скот.

– Простите глупость этого зверя…- Чуждые слова автоматически слетали с языка Шейна.- Этот другой зверь со мной уже давно включен в приказы как мой ассистент, и мне не пришло в голову ничего другого, как то, что непогрешимый господин хочет, чтобы вернулись мы оба.

– Возможно. Может быть, формулировка твоих приказов ошибочна. В противном случае вина твоя. Первый Капитан разберется во всем. Теперь можешь идти в его кабинет.

– Слушаем и повинуемся, безупречный господин. Они прошли длинному коридору с полом из черно-белой плитки и стенами, увешанными «длинными руками».

– Он хочет увидеть нас прямо сейчас? - спросила Мария по-итальянски.

– Очевидно. Алааги не привыкли думать о ночи как о времени сна или даже нерабочем - ты ведь знаешь. Предоставь мне, как обычно, вести переговоры.

Дойдя до двери кабинета, они прикоснулись к ней, и им было приказано войти.

– Что такое? - спросил Лит Ахн из-за стола.- Я хочу говорить только с тобой, Шейн-зверь.

– Простите этому зверю, непогрешимый господин. Другой удалится…- Он заговорил с Марией по-итальянски и увидел в ее взгляде смесь тревоги и облегчения. Она повернулась и вышла, закрыв за собой дверь.

– Шейн-зверь! - Лит Ахн встал из-за стола и обошел его, направляясь к дивану, где обычно сидел во время их неформальных бесед. Он уселся.- Все, что будет здесь сказано начиная с этого момента, должно быть строго между нами.

Едва он произнес это, как их на мгновение окутало серебристо-серым облаком, как туманом, потом облако рассеялось и показались стены, мебель, потолок и пол - все, включая диван, на котором сидел Лит Ахн, и стул напротив. Не ожидая приказания, Шейн подошел к пустому стулу и по кивку Лит Ахна опустился на него.

– Это вещь, которую никогда не стоит делать,- важно сообщил ему Лит Ахн.- Это вещь, в которой не должно быть необходимости. Но дела обстоят не так, как нам хотелось бы. Зверю ни в коем случае нельзя разрешать иметь даже некоторое представление о личных делах алаагов.

– У меня нет намерения видеть и слышать то, что не положено, или идти туда, где мой хозяин не желает меня видеть,- сказал Шейн - и на какое-то мгновение почти поверил в это. По какой-то причине сама ситуация, тон голоса Лит Ахна или то и другое вместе затронули в нем глубоко запрятанное чувство сродни пониманию и жалости.

– Если бы я этого не хотел, тебя бы здесь не было,- сказал Лит Ахн.- А я этого хочу, несмотря на то что являюсь Первым Капитаном Экспедиции, высадившейся на этой планете. Послушай, Шейн-зверь. Я решил передать тебя Лаа Эхону в долгосрочное пользование.

Последние слова прозвучали на мгновение в мозгу Шейна безо всякого смысла. Это было не просто последнее из того, что он ожидал услышать, но все его планы основывались на том, что у него будет доступ к Лит Ахну. Зверю не разрешалось оспаривать приказ одного из высших по званию из соплеменников и просто немыслимо было оспаривать приказ алаага; но слишком многое было для него поставлено на карту, чтобы промолчать.

– Если непогрешимый господин выслушает меня хотя бы секунду,- порывисто начал он,- есть причины, по которым для меня было бы гораздо предпочтительней остаться с Первым Капитаном. Я…

– Молчи!- произнес Лит Ахн.

Он не повысил голоса, но глаза его на мгновение остановились на точке на лбу Шейна между его бровями.

– Лаа Эхон обращался ко мне по этому вопросу,- продолжал он,- поскольку при любой покупке тебя у меня подразумевалась оказание мною услуги, но при том состоянии дел между нами было бы непрактично, чтобы он в ответ должен был тоже оказать мне какую-то услугу. Поэтому он просто попросил, чтобы я подарил ему тебя.

Лит Ахн помолчал. На этот раз Шейн мудро ничего не сказал.

– Лаа Эхон,- вымолвил Первый Капитан,- старший офицер с безупречной характеристикой. Он уже достиг заметного успеха в улучшении производства в определенных регионах, где Губернаторские Блоки работают по меньшей мере несколько недель. Я едва ли мог отказать ему в этом даре из вежливости, несмотря на всю необычность такой просьбы. Скорей уж, мне самому следовало предложить ему такое. И все же, имеются прецеденты…

На мгновение мысли Лит Ахна, казалось, улетели куда-то далеко.

– Из вежливости,- повторил он через некоторое время,- я едва ли мог ему отказать. В то же время было бы только разумно в нынешних обстоятельствах не хотеть дарить тебя ему вот так прямо. Поэтому я сделал то, что это подразумевает,- одолжил тебя ему в долгосрочное пользование.

Он помолчал. Напряженность во взгляде его ослабла.

– Ты понимаешь, что значит передать в долгосрочное пользование, зверушка-Шейн?

– Нет, непогрешимый господин.

– Это значит, что ты принадлежишь ему, пока жив каждый из нас. В случае его смерти тебя навсегда вернут мне. В случае моей смерти тебя отдадут в долгосрочное пользование моим наследникам. Также понятно, что при передаче в долгосрочное пользование должны выполняться некоторые условия. Поскольку ты фактически моя собственность и часть моего Корпуса курьеров-переводчиков, то одно из поставленных мною условий заключалось в том, что ты свободен вернуться, когда сочтешь необходимым, чтобы узнать об изменениях в корпусе и в случае необходимости возобновить там свою работу. Эта необходимость возвращения занесена в пояснительный документ по поводу передачи в долгосрочное пользование между мной и Лаа Эхоном, и она является первоочередной по отношению к любому приказу, любому непредвиденному случаю.

Лит Ахн умолк. И снова его глаза были сфокусированы на зоне «булавочной головки» на лбу Шейна.

– Имеется в виду, что ты не будешь злоупотреблять этой привилегией,- сказал он.

– Понимаю, непогрешимый господин,- откликнулся Шейн.

– В то же время на карту здесь поставлено больше, чем представляется на первый взгляд…- Лит Ахн колебался, будто ему было трудно продолжать. Между ними простерлось молчание. Глаза Первого Капитана вперились в серую пустоту, окружавшую их.

– Я всегда в распоряжении моего господина,- наконец пробормотал Шейн.

Глаза Лит Ахна вновь обратились на него.

– Я это знаю, зверушка-Шейн,- сказал он.- Знаю. Именно поэтому я и говорю сейчас с тобой о вещах, которые… вещах, которые обычно не обсуждаются между алаагом и зверем.

И снова Лит Ахн надолго замолчал. Шейн терпеливо ждал. Часть его мозга лихорадочно пыталась представить себе жизнь в качестве зверя Лаа Эхона и в то же время сопоставить это с планами, о которых он заявил Шеперду и Вонгу.

– Не знаю,- наконец произнес Лит Ахн, и Шейн, наблюдая за ним, понял, что алааг говорит скорее с собой, чем с каким-то зверем, с которым совещается наедине.- Не знаю, будем ли мы достойны наших планет, когда вернем их себе. Их, конечно, придется переделывать. Они превратили наши леса и прерии в горы шлака и грязные катакомбы. Они загрязнили наши озера, реки и океаны. Но существуют способы исправить эти вещи. Нам придется заменить на новые нашу флору и фауну, но все эти годы мы храним эмбрионы жизни, которые помогут это сделать, раз уж почва будет готова принять их…

Он повернулся, чтобы взглянуть на Шейна, но смотрел, не видя, скорее сквозь Шейна, чем на него.

– Все можно вернуть к прежнему состоянию. Но себя самих? Мы уже больше не такие, какими были, когда пришли Они. Время - тысячи и тысячи ваших лет, зверушка-Шейн, превратили нас по необходимости в других людей. Какими мы будем, вернувшись на родную землю, но не имея при себе зверей в качестве слуг и вынужденные самостоятельно выполнять свод правил, выработанный, чтобы выжить?

Он снова отвел взгляд от Шейна.

– Да,- произнес он в задумчивости,- мы уже другие. Такой большой срок был для нас неестественным, и мы - даже мы сами - стали в каком-то смысле неестественными. Мы теперь совсем не такие, какими были и какими могли стать,- и это действует на некоторых из нас больше, чем на других.

Он прямо посмотрел на Шейна и на этот раз видел Шейна.

– Немыслимо, чтобы алааг спрашивал зверя о поведении другого алаага,- сказал он и замялся.

– Если непогрешимый господин позволит,- быстро проговорил Шейн,- Лаа Эхон задал мне вопрос, который я, пожалуй, должен донести до вас, будучи зверем Первого Капитана.

– Вопрос?

Глаза Лит Ахна снова сфокусировались на точке между бровями Шейна.

– Что это был за вопрос? - спросил Лит Ахн.

– Непогрешимый господин Лаа Эхон,- осторожно произнес Шейн,- спросил меня, насколько мне нравится мой хозяин.

Взгляд Лит Ахна концентрировался все больше, пока Шейн буквально не почувствовал этот взгляд, прожигающий кожу его лба, подобно лучу лазера.

– Это правда, Шейн-зверь?

– Даже если бы меня допрашивали мои хозяева, они бы выяснили только, что это правда, и ничего, кроме правды,- ответил Шейн.

Последовало зловещее молчание.

– И что ты ответил?

– Я сказал, что у меня единственный хозяин и я не хочу другого.

– Понятно.

Фокус взгляда Лит Ахна переместился с лица Шейна. Вновь воцарилась тишина. Но на этот раз она длилась недолго. Лит Ахн взглянул на Шейна.

– Ты не только мудрый, но и добрый маленький звереныш,- вымолвил он.- Может быть, меня можно простить за то, что я менее строг к тебе, чем к другим моим зверям. Ты облегчил мне задачу сказать тебе то, что cледует; и я думаю, ты знал, что делаешь. Я ценю твои усилия.

– Мой господин слишком высоко меня ценит,- пробормотал Шейн.

– Я не ценю тебя ни слишком высоко, ни достаточно высоко! - резко произнес Лит Ахн.- Я лишь констатирую факт. А теперь слушай и запоминай, что я тебе скажу.

– Да, непогрешимый господин.

– Хорошо. Тебе надлежит уяснить себе и запомнить: пусть редко, но бывает так, что даже алааг перестает быть совершенством. Ты должен также уяснить себе и запомнить, что, хотя я и передал тебя Лаа Эхону в долгосрочное пользование, ты остаешься моим зверем. Может наступить момент, когда ты захочешь навестить меня,- и это предусмотрено, как я уже объяснял тебе. Не сомневайся в этом. Не может быть такого, что, находясь на службе у Лаа Эхона или других ему подчиненных офицеров, ты был бы не вправе вернуться ко мне. И в голове любого из них, включая непогрешимого Лаа Эхона, не может быть и мысли о том, чтобы не разрешить тебе уйти.

Гулкий голос смолк.

– Понимаю и буду помнить, непогрешимый господин,- произнес Шейн.

– Когда вернешься ко мне, ни в коем случае не докладывай мне,- с нажимом произнес Лит Ахн.- Будешь лишь отвечать на вопросы, которые я тебе задам. Это понятно?

– Понятно, непогрешимый господин.

– Хорошо.

Снова рядом промелькнуло серое облако, и они оказались сидящими в кабинете Лит Ахна друг напротив друга.

– Можешь идти,- сказал Лит Ахн. Шейн встал.

– Еще одно…- быстро проговорил он, набравшись храбрости.- Зверь - мой ассистент - можно ему отправиться со мной?

Лит Ахн уставился на него.

– Я передал Лаа Эхону одного зверя, а не двух,- не сразу сказал он.- Для него найдется дело и здесь.

– Если непогрешимый господин позволит…- Шейн недоговорил.

– У тебя есть особая причина желать, чтобы этот зверь был с тобой? -допрашивал Первый Капитан.- Какова она?

– Наибезупречнейший господин, это самка, и мы намерены пожениться. Возможно, непогрешимый господин слышал, что некоторые звери - а мы с ней как раз такие - живут вместе всю жизнь. Я предпочел бы не расставаться с ней.

Лит Ахн сидел в молчании, обдумывая услышанное.

– Я не могу отдать Лаа Эхону еще одного зверя,- наконец сказал он.- Тем не менее зверь, о котором ты говоришь, будет отправлен в отпуск домой в Италию, откуда он родом, как я понимаю. Ты сможешь его видеть время от времени.

– Слушаюсь, непогрешимый господин.

– Иди.

– Слушаюсь, непогрешимый господин.

Мария ждала его за дверью в холле. Когда он вышел из кабинета Лит Ахна, она открыла рот, но тут же закрыла при виде его мрачного лица. В молчании дошли они до своего жилища, но едва оказались там, как она повернулась к нему и обвила его шею руками.

– В чем дело, Шейн? - воскликнула она.- Ради Бога, я уверена, случилось что-то ужасное! Что?

Он осторожно снял ее руки со своих плеч и заставил сесть. Потом уселся рядом с ней, обняв ее.

– Все не так уж плохо,- сказал он.- Нас собираются разлучить, но мы будем в одном городе и, в зависимости от того, насколько Лаа Эхон либерален со своими зверями, я, возможно, смогу видеть тебя каждый день, когда не будет особых или срочных поручений.

– Лаа Эхон? В одном городе? Ты имеешь в виду Милан? Почему?

– У меня был разговор с Лит Ахном,- сказал он.- Это был конфиденциальный разговор, так что я не осмелюсь пересказать его тебе. Но он сводится к тому, что Лит Ахн одолжил меня Лаа Эхону в долгосрочное пользование.

– Но почему? Я думала, что они не очень-то ладят.

– Потому что Лаа Эхон попросил подарить меня. Лит Ахн отказался сделать подарок, но не мог совсем отказать Лаа Эхону - нет, молчи и слушай меня. Я сам не понимаю почему. Это как-то связано с алаагским кодексом чести. Весь фокус в том, что я должен идти к Лаа Эхону, но тебя со мной не отпускают.

– Шейн, почему ты ничего не придумал? Какую-нибудь зацепку? Ты не спорил с ним?

– Насколько это было в моих силах. Когда это не сработало, я сказал, что мы собираемся пожениться. Неофициальная алаагская политика поддерживает спаривание зверей. Поэтому он пошел на уступку. Ты отправляешься отсюда в отпуск на неопределенное время - в Милан - и, что ж, остальное зависит от меня и от того, к чему я смогу склонить Лаа Эхона.

– В таком случае, Лаа Эхону тоже придется подчиниться политике.

– Возможно,- сказал Шейн, уставившись в пол перед собой.- Из этого разговора я узнал многое, чего не понимал раньше. Совершенно ясно, что то сборище, которое не смогли заснять или записать люди из Организации, было политическим собранием, и Лит Ахн знает о его проведении. Это напоминает мне о том, что я совершил ошибку. Сейчас мне нельзя выходить из Дома Оружия. Если сведения об этом дойдут до Лит Ахна или он меня вызовет, а меня не будет на месте, это может ему показаться странным. Тебе придется это сделать.

– Сделать что?

– Сделай отметку на выходе из Дома Оружия под каким-нибудь личным предлогом - на час или два. Найди таксофон в городе и позвони Питеру. Скажи ему, что дела в критическом состоянии и что нам надо действовать как можно быстрее. Мне нужна точная дата этой встречи, как только она сможет состояться - встреча, которую я упоминал, когда мы разговаривали в Пекине с Вонгом и Шепердом. Он должен переслать мне ответ через людей Сопротивления в Милане, потому что мы с тобой будем там, возможно, через несколько часов. Попроси его также узнать имя какого-либо представителя профессиональной группы в Милане, с которым я мог бы срочно связаться. И еще одно. Необходимо дать задний ход содействию новым Губернаторским Блокам Лаа Эхона со стороны Сопротивления и других групп. Пусть он сообщит всем, чтобы делалось все возможное для замедления работы Блоков и их остановки в конечном счете.

– Хорошо.- Мария поднялась на ноги, разом отбросив все эмоции. Она была настроена решительно.- У тебя есть время рассказать мне, что происходит?

– Не сейчас. Как только вернешься. Скажи на выходе, что можешь отсутствовать пару часов, но возвращайся как можно скорее. Лит Ахн, возможно, уже издал приказ отправить нас в Милан. Теперь скажи мне - чтобы ответы у нас были одинаковые, если меня спросят,- какой у тебя повод выйти на улицу?

– Мне нужен тот сорт мыла, который бывает только в местных магазинах.

– Отлично.- Он поймал ее за руку.- Будь осторожна. Она сжала его руку и потом высвободилась.

– Не беспокойся обо мне. Я должна вернуться самое большее через двадцать минут.

Он смотрел, как за ней закрывается дверь.

Ему ничего не оставалось, как только ждать в тревоге. Но он овладел своими эмоциями и сказал себе, что если уж надо убить двадцать минут, то он убьет их конструктивно, восстанавливая в памяти разговор с Лит Ахном и анализируя его на предмет информации об алаагских обычаях и настоящей ситуации.

Еще раз, подумал он, совершил он ошибку, упрощая алаагов и все, к ним относящееся. Он предполагал, что вопрос, заданный ему Лаа Эхоном,- тот самый вопрос, о котором он рассказал Лит Ахну,- отражает «ненормальность» Лаа Эхона по меркам алаагов. Но он основывал свое мнение о реакциях и суждениях алаагов на том, что видел в реакциях и суждениях Лит Ахна. Что, если Лит Ахн принадлежит к консервативной группе или партии среди алаагов, а Лаа Эхон - к гораздо более либеральной, где подобный вопрос не был таким уж немыслимым по представлениям обычных алаагов? И что если существует целый ряд других офицеров высокого ранга среди алаагов на Земле, думающих, как Лаа Эхон, и готовых объединиться с миланским командующим против Первого Капитана? Если дела обстоят именно так, то понятно, зачем некоторые офицеры захотели полулегально встретиться с Лаа Эхоном.

Он продолжал размышлять над такой возможностью, когда открылась дверь и вошла Мария. Она была еще на пороге, когда из настенного переговорного устройства послышался голос алаага.

– Шейн-зверь и Мария-зверь, через пятнадцать минут вам надо быть на посадочной площадке на крыше Дома для отправки в Милан.

– Ты дозвонилась до него? - спросил Шейн, когда голос умолк.

Она кивнула.

– Тогда пойдем,- сказал он.

В кои-то веки несущий их курьерский корабль был полон; пассажирами оказались молодые офицеры высокого ранга с полным снаряжением, включая боевые доспехи. Шейн при виде их слегка нахмурился, его озадачило также необычное возбуждение, царившее среди их попутчиков-алаагов, которые, как он понял из разговоров, направлялись куда-то на Средний и Дальний Восток. Все места были заняты. Шейну и Марии пришлось взгромоздиться на кипы одежды в открытом грузовом отсеке позади сидений в хвосте корабля.

Это было, вероятно, самое безопасное место, где можно было поговорить наедине. Даже если кто-то из алаагов на задних местах мог бы понять несколько слов на итальянском, общего гула голосов и других звуков в корабле было бы достаточно, чтобы заглушить голоса Шейна и Марии до неразличимого уровня. А возможность прослушивания их разговора людскими агентствами здесь была совершенно исключена. Шейн изложил все это Марии, как только корабль стартовал, и она кивнула.

– Ты ведь больше не доверяешь нашим комнатам в Доме Оружия, верно? - спросила она.

– Да,- ответил он.- Всякое может случиться. Но не могу представить, чтобы человеку или алаагу пришло в голову незамедлительно установить жучки в грузовом отсеке этого корабля. Что сказал Питер при разговоре?

– Что он позаботится обо всем и увидится с тобой в Милане.

Шейн нахмурился.

– Если ему повезет,- обронил он. Мария пристально посмотрела на него.

– Как только устроюсь, я должна сообщить, где нахожусь, по каналам Сопротивления,- сказала она,- а он должен связаться со мной, чтобы узнать, когда надо связываться с тобой. Ты ведь сказал, что будешь видеться со мной каждый день, да?

– Если Лаа Эхон согласится на это,- сказал Шейн.- Он должен. Но слишком многое выходит не так, как я предполагал. Я довольно часто ошибался в отношении алаагов, в особенности недооценивал, насколько их боятся и ненавидят люди. Я думал, мои чувства более значительны, чем у большинства людей, потому что мне пришлось так тесно общаться с алаагами. В сущности, я считал, что почти одинок в своих чувствах, и до недавнего времени не понимал того, что эти чувства присущи всем.

– Я их ненавижу! - произнесла Мария тихим, напряженным голосом. Ее пальцы напряглись и изогнулись, как когти хищной птицы.- Я всегда их ненавидела, с самого начала. Они не имели права. Они не имели никакого права захватить эту планету, никакого права захватить в свои руки все на ней, никакого права обращаться с нами - всеми - как с собственностью!

– По их мнению, они имели право,- мрачно произнес Шейн.- Они искренне верят в свое превосходство и в то, что высшие существа обязаны руководить низшими и контролировать их.

– Не такие уж они высшие! - сказала Мария.

– Долго бы тебе пришлось доказывать им это,- заметил Шейн.- Они могли указать всего лишь на оружие, чтобы обосновать свое превосходство. По сути дела, они считают, что превосходят нас во всех областях - науке, технологии, морали, мыслительных способностях - в чем угодно. Как бы то ни было, будь они даже более похожими на нас во многих отношениях, разве можно сравнивать две расы? Это как апельсины и яблоки. Что в одной признак превосходства, в другой может быть недостатком.

– Ты все еще восхищаешься ими в некотором отношении, верно? - спросила Мария.

– Понимаешь, у них есть качества, которыми можно восхищаться,- ответил он.- Даже по нашим меркам. Разве ты не стала бы восхищаться кем-то, кому доверяешь, за то, что этот человек всегда говорит правду, неважно, чего это ему стоит, несмотря на последствия для себя? Но давай не будем тратить на это время. Я действительно думаю, что смогу видеться с тобой каждый день в Милане. Но на случай, если не смогу, на случай, если со мной что-нибудь случится, есть кое-что, что ты должна знать и передать людям вроде Питера. Потому что я вижу, что сейчас - со мной или без меня - человеческая раса уже не прекратит своих попыток избавиться от алаагов или любых других захватчиков.

– Я тебя слушаю,- сказала Мария.

– Я ошибался, думая, что все алааги одинаковы и что если я уяснил себе реакцию Лит Ахна, то и всякий другой алааг будет поступать точно так же. Ты помнишь, как я пришел к тебе и сказал, что Лаа Эхон ненормален - что он задал мне вопрос, который никогда алааг не задал бы зверю другого алаага?

Она кивнула.

– Ну так, может, он нормальный - просто «нехороший», как называют это алааги,- сказал Шейн.- Слушай внимательно и запоминай. Лит Ахн уже начал подозревать, что Лаа Эхон не совсем в себе, но, похоже, есть какая-то причина, по которой он не мог объявить Лаа Эхона таковым и отобрать у него власть. Я думаю, это объясняется тем, что Лаа Эхон принадлежит к другой группировке алаагов на нашей планете, о которой я только что говорил,- группировке, разделяющей мысли Лаа Эхона в противоположность мыслям Лит Ахна, и более того - включающей в себя персон высокого положения, возможно, даже из Совета региональных командующих - и не исключено, что большинство этого Совета.

– Ты хочешь сказать, что Лит Ахн может согласиться на уход алаагов с Земли, а другие этого не захотят?

– Не знаю,- сказал Шейн.- Я все-таки думаю, что независимо от их решения они будут выполнять его вместе. Но, возможно, остальные повлияют на принятие решения, так что даже если Лит Ахн и будет готов приказать алаагам покинуть Землю, он этого не сделает, так как ос-. тальные будут против.

Мария внимательно посмотрела на него.

– Теперь я вижу, почему ты был так обескуражен, когда Лит Ахн неожиданно решил передать тебя Лаа Эхону,- заметила она.

– Да.- Он кивнул.- Я считал, что располагаю аргументами, с помощью которых Пилигрим мог бы воздействовать на Лит Ахна. Алаагскими аргументами, в соответствии с моим пониманием образа мыслей алаагов. Но теперь я не так уверен, что они подействуют на Лаа Эхона или одного из чужаков, думающих аналогичным образом - если я прав и есть другие, так думающие.

– Но если Лит Ахн уже считал Лаа Эхона нехорошим, почему он поддержал организацию Губернаторских Блоков, эту идею Лаа Эхона? Более того, зачем он форсировал ее осуществление, на что Лаа Эхон, похоже, и не рассчитывал?

– Думаю,- неуверенно произнес Шейн,- он считал, что план не удастся, а форсирование его сильнее, чем рассчитывал Лаа Эхон, должно было скорее выявить недоработки. Понимаешь, если бы план осуществился, Лаа Эхон завоевал бы авторитет в Совете в ущерб Лит Ахну. Разумеется, план не удался бы - только мне пришлось бы научить людей Сопротивления и других создать видимость его эффективности.

– Итак, теперь,- сказала Мария,- другие старшие алаагские офицеры думают, что Лит Ахн неправильно оценил ситуацию и потерял свой авторитет, поскольку Лаа Эхон видит вещи более ясно, чем он. Вот в чем причина.

– Может быть и хуже,- сказал Шейн.- Чего я боюсь, так это того, что Лит Ахн сам считает себя неправым и поэтому менее значительным, чем ему подобает. Может оказаться, что ему не останется ничего другого, как отказаться от поста Первого Капитана и позволить Лаа Эхону занять его место. Тебе надо постараться взглянуть на это так, как посмотрел бы алааг. Итак, чего я действительно боюсь, так это того, что Лит Ахн воспользуется последним шансом и пошлет меня буквально шпионить за Лаа Эхоном, чтобы я добыл информацию, которая помогла бы ему принять решение - отказаться от поста или нет.

– Ты только что говорил, что Лит Ахн принадлежит к достойному типу алаагов - как же он сможет такое сделать? - спросила Мария.- Разве не бесчестно заставить тебя шпионить за братом-алаагом?

– Меня не будут прямо посылать шпионить. Лит Ахн просто собирается задать мне вопросы, когда я приеду с визитом в Дом Оружия. Но ты, конечно, права. Даже это неправильно - не считая того, что я намеренно дал ему оправдаться. Я рассказал ему о вопросе Лаа Эхона. Из этого несомненно вытекало заключение о том, что Лаа Эхон может быть нездоров. В таком случае констатировать подобный факт - не только долг, но и добро, опять же по понятиям алаагов, то есть означает следующее: то, что он не может сознательно использовать против кого-то, считающегося хорошим офицером, простительно для констатации факта нездоровья Лаа Эхона.

– Не вижу во всем этом,- вымолвила Мария,- ничего критически важного для передачи Питеру и остальным, если ты сам не сможешь этого сделать. Это все, что ты собирался мне рассказать?

– Важно то, что я собираюсь сообщить о нездоровье Лаа Эхона, независимо оттого, здоров ли он на самом деле,- сказал Шейн.- Если я прав относительно Лит Ахна, то пока он остается Первым Капитаном, а не уходит в отставку или переизбирается с командного поста, он вправе отдавать приказания, а прочие будут подчиняться. Это может привести к кризису лидерства, которым следует воспользоваться Питеру и его людям, а также может притормозить действия Лаа Эхона и его группы на время, достаточное для того, чтобы я сумел решить проблему с Лит Ахном, как и собирался.

– Ты никогда не говорил мне, как собираешься это сделать.

– Нет, говорил,- возразил он.- Мы устраиваем демонстрацию из тысяч пилигримов вокруг каждого алаагского штаба, а потом Пилигрим говорит алаагам, что мы умрем, если это необходимо, но не будем больше служить им.

– Ты хочешь сказать, что ты им это объявишь.- Ее лицо побледнело.

– Нет, я имел в виду только то, что это скажет Пилигрим - через меня.

– Но это значит, что ты будешь там, лицом к лицу с Лит Ахном.

– Да,- сказал он.- И ты это знала.

– Ты никогда не говорил об этом до сего момента.

– Другого пути нет,- произнес он как можно мягче.- Если я говорю, что мы все скорее умрем, чем останемся скотом алаагов, я тоже должен быть готов к этому.

Она некоторое время молчала.

– Так вот что я должна передать Питеру,- сказала она, и в ее голосе послышалась горечь.- Лучше скажи ему сам, когда увидишь его в Милане.

- Скажу - если смогу.

Она недоуменно посмотрела на него.

- Он будет здесь через день, самое большее - два, и ты говоришь, что практически уверен, будто Лаа Эхон будет отпускать тебя повидаться со мной.

- Да. Но всегда существует возможность…- Он не договорил.

- Ты хочешь сказать,- вымолвила она,- что, уйдя от меня в Милане на доклад к Лаа Эхону в первый раз, ты можешь не вернуться оттуда?

Он глубоко вздохнул.

- Да,- сказал он.- Есть такая возможность.

Они сидели, глядя друг на друга; потом он обнял ее и крепко прижал к себе. Но это не помогло.