Пьесы молодых драматургов

К и ж а п к и н Е г о р К у з ь м и ч — лесник, 60 лет.

П о л и н а В а с и л ь е в н а — его жена, 55 лет.

Я ш а Р у д а к о в — милиционер, 20 лет.

С у п р у н — механик молочной фермы, 40 лет.

Ш у р к а — приемная дочь Кижапкина, 20 лет.

Н и к о л а й — старший научный сотрудник, 28 лет.

К у р н о с о в — завотделом магазина «Дары природы», 35 лет.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а — его жена, 30 лет.

О н — в миру А м б р о з е в Т е р е н т и й А д а м о в и ч.

Время действия — последняя четверть XX в.

ПРОЛОГ

Усадьба Кижапкиных. На берегу реки, среди лесной березовой тишины осел ветхий бревенчатый пятистенок, внешние очертания которого напоминают церквушку, давно перекроенную под человеческое жилье. За домом угадывается задний двор с хозяйственными постройками и сад.

Н и к о л а й и Ш у р к а (она в наброшенной на плечи кофточке) стоят на пристани у воды, изредка о чем-то переговариваются. Е г о р К у з ь м и ч К и ж а п к и н сидит на перевернутой лодке, курит. П о л и н а В а с и л ь е в н а моет и протирает посуду на столе.

Лесная тишина. Сумерки. Слышен отдаленный гудок проходящего мимо острова теплохода.

П о л и н а В а с и л ь е в н а (продолжая разговор). Комарья нынче у нас на острове, комарья… не приведи господи!.. Я вам, Коля, марли оторвала, лицо укроете. Сеновал-то у нас хоть и продувается, но они на городское лицо очень уж падкие…

Н и к о л а й. Спасибо, Полина Васильевна, я сегодня обязательно мазью намажусь. Егор Кузьмич, у вас случайно шахмат нет в доме? Я привез с собой парочку любопытных этюдов.

К и ж а п к и н (не оборачиваясь). Не держим, Николай.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. А может, в подкидного… посумерничаем все вместе?.. Правда, они истрепанные у нас…

Ш у р к а. Я что-то устала, мама. Пойду лягу. Спокойной ночи. (Уходит в дом.)

Н и к о л а й. Полина Васильевна, насколько я понял, вы завтра собирались ехать… в этот… в районный центр. Нельзя ли там раздобыть шампанского к свадебному столу?

П о л и н а В а с и л ь е в н а (немного растерялась). Так ведь у нас как-то не завозят… больше белую. Я, конечно, поспрашиваю…

Н и к о л а й. Спросите, пожалуйста. Хотя бы несколько бутылок. (Отдал ей деньги.) Спокойной ночи. (Уходит на задний двор.)

П о л и н а В а с и л ь е в н а (полотенцем накрыла чистую посуду на столе, подошла к Кижапкину, села рядом, помолчала). Егор, я чего подумала… может, завтра зайти в магазин, купить ему эти… шахматы?

Кижапкин промолчал.

Егорушка, ты бы как-нибудь поласковей с ним, а? Пятый день уж, как приехали, а ты словно бирюк…

К и ж а п к и н. Мне что, на цырлах перед ним ходить? Ступай ложись, мать, отдыхай.

Полина Васильевна тихонечко вздохнула, уходит в дом. Кижапкин один. Скрипнула дверь. На крыльцо осторожно вышла Ш у р к а, закурила. Постояла секунду, прислушиваясь, сошла с крыльца. Кижапкин кашлянул, давая о себе знать. Шурка замерла, потом медленно прошлась по двору.

(Откашлялся.) Стало быть… не вернешься в институт…

Ш у р к а. Папа, мы вчера уже говорили с вами на эту тему. (После паузы.) Лодку так и не спускали на воду?

К и ж а п к и н. Подруг-то позовешь на свадьбу?

Ш у р к а. Почему бы не пригласить? Позову.

К и ж а п к и н (помолчал). Говорят, Яков вернулся из армии. В милицию устроился.

Ш у р к а. Вернулся и вернулся… Мне-то что?..

К и ж а п к и н. Так-то оно так, конечно… (Снова помолчал.) Недели две назад учительницу вашу встретил… О тебе спрашивала. Хворает она что-то. (Устало поднялся, идет на задний двор. Остановился.) Оно, может, и правильно все… Однако душу не разменять бы, дочка. (Уходит.)

Шурка прошлась по двору, остановилась, мучительно запрокинула голову. В ночном небе слышен тихий крик журавлиной стаи. Вдруг сзади Шурки возник странный человек. В одной руке он держал небольшой черный чемоданчик, в другой — шляпу. Молча наблюдает за Шуркой. Она еще какое-то время постояла, потом тряхнула головой, как бы освобождаясь от чего-то, взяла весло и бросается к берегу. Человек проводил ее взглядом, не спеша привел в порядок свою одежду, пригладил всклокоченные волосы, надел шляпу — на пальце блеснул массивный перстень. Потом он открыл свой чемоданчик — видны ровные ряды обандероленных пачек банкнот, проверил, все ли на месте, закрыл чемоданчик. Подошел к дому, приложил ладонь к левому углу двери и тут же резко отдернул. На серых досках осталось черное дымящееся пятно. Человек поднял воротник дорогого элегантного пальто и исчез. В ночной тишине слышен далекий перестук колес поезда.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Комната отделения милиции на небольшой железнодорожной станции. Поздний вечер. В комнате трое: сержант милиции Я ш а Р у д а к о в, С у п р у н и А м б р о з е в — на нем дорогое элегантное пальто, шляпа, на руке массивный золотой перстень; он сидит перед Яшей возле стола, на коленях держит небольшой черный чемоданчик. Юрий Михалыч Супрун расположился на деревянном диване вокзального типа; в углу дивана вместо подушки комом уложена телогрейка, на полу аккуратно поставлены сапоги.

А м б р о з е в (в демонстративной позе обиженного). Ну хорошо — оштрафуйте вы меня… Но когда же я теперь смогу уехать отсюда?

С у п р у н. Все, земляк, теперь, если завтра уехать хочешь, в районный центр топать надо. Поезд не машина — не проголосуешь. Он у нас через день на третий, можно сказать, остановки делает.

Яша поднял голову от бумаг.

Чё, Яков Алексеич? (Продолжая улыбаться.) Клиент спрашивает — я отвечаю.

Я ш а. Юрий Михалыч, здесь, кажется, я задаю вопросы, правильно?

А м б р о з е в. Собственно говоря, молодой человек, я два часа как попал в поезд…

Я ш а. Товарищ, я вам еще раз объясняю — не имеет значения, сколько вы ехали. Полная стоимость билета от конца до конца плюс восемь рублей штраф. Расписывайтесь. Вот здесь две галочки, сумму прописью, пожалуйста.

А м б р о з е в. А мне почему-то всегда казалось, что в школе учат верить старшим. Странно, не правда ли?

Я ш а. Я уже слышал. Предъявите билет.

С у п р у н. Представительный товарищ… В шляпе… Покупал — козе понятно! (Смеется.) Ты, земляк, на него не обижайся, у него тут крупные неприятности…

В распахнутом окне появилась Ш у р к а.

Батюшки-матушки, Шуранчик!.. Легка на помине.

Ш у р к а. Иду мимо, смотрю, огонек… (Задержала взгляд на Амброзеве.) Здравствуйте. Как себя чувствуете, Яков Алексеич?

Я ш а. Я?.. Вот… работаю…

Ш у р к а. Да? Везет же! Очень рада, что у вас все получается.

С у п р у н. Шуранчик, милости просим в нашу компанию. Между прочим, вчера лично познакомился с твоим женихом. Всем хорош, ничего не могу сказать, но не пьет. Подозрительно!.. Значит, так, ребята, Шуранчик прибегала ко мне в гости — всё глухо, обещаю!..

Ш у р к а. Спасибо, Юрий Михалыч. В данном случае это ни к чему. Яков Алексеич, вы ничего не хотите мне сказать? Тогда я пошла, меня очень ждет мой суженый. Всем привет! (Исчезла в темноте за окном.)

Я ш а (Супруну). Ну, учти, я тебя предупреждал!.. (Убегает.)

С у п р у н. Ха!.. А я чего? Во дает… Видал? Бровью повела… Королева — одно слово! Институт бросила — жениха привезла. Молодежь — голыми руками не возьмешь!.. (Достал из сумки начатую бутылку вина, отошел в сторону, отвернулся, пьет.)

А м б р о з е в (в задумчивости снял шляпу, поглаживая чемоданчик). Мда, это вы совершенно справедливо заметили… голыми руками не возьмешь.

Супрун поставил под диван пустую бутылку, выпрямился и вдруг замер — широко открытыми глазами уставился на всклокоченную голову Амброзева. Закрыл глаза — тряхнул головой. Смотрит. Снова тряхнул головой… Тем временем Амброзев надел шляпу.

С у п р у н (осевшим голосом). Ну и морда у тебя, земляк… Чё смеешься, в натуре! (Напряженно хихикнул.) Ты понимаешь, смотрю, сидит… с этими… с рогами… Не, пора завязывать!..

А м б р о з е в. Кто ж такая? Девчонка…

С у п р у н. Между прочим, не нашенская. То есть нашенская, но не совсем нашенская. Кижапкин Егор, мой лучший друг, малюткой привез сюда с Севера.

А м б р о з е в. С Севера, говоришь? Приемная, что ли?

С у п р у н. Ага, давно это было. В пятьдесят седьмом, кажется, Егор махнул туда к другу своему бывшему, грехи замаливать. Приехал туда, вот, мол, извини, перегиб получился… А до этого случая они вместе в партизанах мыкались. Во дела какие…

А м б р о з е в. Простил?

С у п р у н. Чего? А, не знаю. Я в то время еще пацаном бегал, одни девки на уме… А вот в район к поезду попасть — вопрос сложный. Автобусы не ходят.

А м б р о з е в. Как так, дружочек, это почему же?

С у п р у н. В натуре, земляк, я те точно говорю! Асфальт тянут к нам — перекопали, не проехать. Спасибо, речка выручает. Веришь, отпускники даже ночью поднимают — ради бога, довези к поезду! У меня мотор на лодке. Человеку надо — везешь. Вот только бензин нынче в копеечку обходится.

Возвращается Я ш а.

Ну как, начальник, удача?!

Я ш а. Слушай!.. (Сдержался.) Юрий Михалыч, шел бы ты домой и не мешался, а? Давай, давай, давай!..

С у п р у н. О! Здорово себе живешь, ты чего?

Я ш а. Ничего! Давай вытряхивайся отсюда… (Пнул ногой сапоги.) И побыстрее!..

С у п р у н. У тебя чё, заскок, паря?

Я ш а. Обувайся, что смотришь? Это место для задержанных.

С у п р у н. Эх, Яшка, Яшка!.. И вообще, парень, я те напрямик скажу, по-соседски… в натуре…

Я ш а. Иди, Юрий Михалыч, иди проспись, честное слово, доиграешься у меня — еще раз в кутузку посажу!..

С у п р у н. Ну-у? Да что ты?! «Ромашки спрятались, поникли лютики…» А ведь посадит, чекист. Как думаешь, земляк? Он тако-ой… Грубиян!.. (Постелил в углу на пол телогрейку, лег.) Окно закрой, тянет понизу.

А м б р о з е в (щелкнул пальцами по шее). Куролесит?

Я ш а (все еще кипит). Дурью мается. Жена у него баптистка, по субботам в доме старух собирает, а он их из колодца водой… Говорит, в нашу веру переиначиваю. Десять суток у меня уже отсидел за это, теперь сюда ночевать по субботам бегает. (Супруну.) Не смотри, не смотри на меня — все равно выгоню! Гостиницу нашел… (Откашлялся.) Гражданин Амброзев, закон для всех закон — придется уплатить. А завтра… точнее, уже сегодня он вас на своей лодке к поезду подбросит. Если договоритесь, конечно.

С у п р у н (повернулся на спину, улыбается). Вот за это благодарствую, начальник! Плати, земляк, не трепыхайся.

А м б р о з е в (виновато улыбнулся). Мне очень жаль, друзья… Стыдно признаться, но что же делать? Нет у меня денег, поистратился.

Я ш а. Совсем?

А м б р о з е в. Едва на билет собрал.

Я ш а. Слушайте, вы чё… чё мне тут подмигиваете!..

А м б р о з е в. Извините, это на нервной почве… Больной я.

Я ш а (после паузы). Вы пенсионер? Будем высчитывать из пенсии. Пенсионную книжку вашу, пожалуйста.

А м б р о з е в. Увы, мой юный друг… Дома, я не предполагал…

Я ш а. А вы на что рассчитываете, дорогой товарищ? Наверное, вы забыли, где находитесь. Я бы на вашем месте не улыбался. Где работали до пенсии?

А м б р о з е в. К сожалению, я не имею права называть мою фирму.

Я ш а (не сразу). Понятно. И тем не менее… не я же буду платить за вас. Где проживаете?

А м б р о з е в (устало). Разумеется, пока здесь, на земле…

Я ш а (уже с заводом). Мы тоже не в раю. Куда ехали?

А м б р о з е в (грустно усмехнулся). Видите ли… как сказал один поэт… позвала меня в даль светлую душа девичья, грешная.

Я ш а (рассматривая Амброзева). Так, ясно… (Супруну.) Шутник товарищ.

С у п р у н. Во клиент достался!.. Слушай, дядя, ты откуда взялся такой?..

Я ш а (поднял телефонную трубку). Верочка, дежурную по станции, пожалуйста. Слушай, меня это не качает, скатертью дорожка твоей Шурке! Вызови дежурную! Алле! Нина Ивановна, отказывается платить, денег нет, говорит. Я его утром в район откомандирую. Да нет, не могу, я уже квитанцию заполнил. Да, в том-то и дело. И с пропиской в паспорте путаница — два штампа о выписке, а о прописке ни одного…

А м б р о з е в. Я не успел…

Я ш а (остановил его жестом). Ладно. (Опустил трубку.) Отдыхайте, завтра в райцентр, там разберутся, кто вы и откуда.

С у п р у н (улыбаясь). Все, земляк, достукался!..

А м б р о з е в. Мда… Больше, больше верьте старшим, молодой человек, без этого в жизни не обойтись. А вы еще так молоды!.. Ох, цыплята вы, цыплята!.. (Не спеша снял пальто, остался в пижамной куртке.) Голубчик, купите, абсолютно новое, в Саратове шили.

С у п р у н. Во дает!.. Я тебе что, барыга, что ли? Отстань, дядя!..

А м б р о з е в. Пожалеете, даром отдаю. Оно мне ни к чему больше — больной я неизлечимо. Домой возвращаюсь, умирать. (В руках возник лист бумаги, отдал Яше.)

Я ш а (читает). «Справка выдана Амброзеву Терентию Адамовичу в том, что он находился на стационарном лечении при Московском научно-исследовательском институте опухолевых заболеваний на предмет излечения гипер… гипернефромы почек».

С у п р у н. А-и!.. Неужели он самый? Что ты говоришь?! (Сел на телогрейку.) Вот тебе и Москва-а! Человек-то вроде не плохой ты. Не смогли, значит, профессора? Яша, помнишь, Жорка приезжал в отпуск… Это кореш мой, моряком плавает. Рассказывал — лечат где-то. Грибами. Гриб есть такой. Настоечку из него принимают по стопочке перед обедом. Между прочим, хмельная.

А м б р о з е в. Пустое, не верьте никому. Я с большими умницами контакт имею. В лучшем случае лет через сто подлечат нас. Вот какие проблемы у меня, голубчики. Помните, как там у Сережи… у Есенина… «Всё встречаю, всё приемлю, рад и счастлив душу вынуть. Я пришел на эту землю, чтоб скорей ее покинуть».

С у п р у н. Живешь-живешь, мучаешься-мучаешься, а потом — бумс! И как не было тебя.

Телефон.

Я ш а (в трубку). Дежурный сержант милиции Рудаков у аппарата! Алле! Алле! (Опустил трубку на рычаг.)

А м б р о з е в. Ладно, ребятки… Смирился я. Правда, первое время досадно было. Представьте себе, по ночам плакал. Ну а теперь… «Не жалею, не зову, не плачу…» Эх, жизнь! А скажите-ка мне, ребятки, не найдется у вас здесь какая-нибудь колдунья старая, за рублик не вынесет бутылочку домашней? Сбегай, земляк, постучись. (Достал пригоршню мелочи.)

С у п р у н. Слезы, земляк. За эти копейки ночью только по шее можно получить, а бутылочку не достать.

А м б р о з е в. Не достать.

С у п р у н. Не, земляк, не достать.

Телефон.

Я ш а (в трубку). Да? Что? Не понял вас… Чего-о? Вера… Кто там дурака валяет? Я серьезно спрашиваю! Не слышно — пускай через карьер перезвонят. (Положил трубку. Мнется.) Терентий Адамович, вы… я понимаю, это не совсем к месту, но… Пожалуйста, поищите получше билет.

С у п р у н. Ну что ты будешь делать… Яшка! Опять за свое!..

Я ш а. Что — Яшка! Завтра смену Капустину сдавать, а куда я квитанцию, она под номером!..

С у п р у н. «Под но-омером, под но-омером»! Человек под смертью ходит! У тебя совесть имеется, ты! Деятель… (Лег, отвернулся.)

А м б р о з е в. Ничего особенного, товарищ, — жизнь продолжается. Он на службе, понимаю. (Выворачивает карманы.) Нет, боюсь, что не найти мне…

Я ш а. Вы в чемоданчике смотрели?

А м б р о з е в. Еще в поезде перевернул все… (Открыл чемоданчик — там одна деревянная ложка.) Куда он мог деться, ума не приложу! Послушайте, Яшенька, отпустите вы меня — и дело с концом, а?

Я ш а. Это, конечно, можно… но, вы же понимаете, служба. Вот что с квитанцией делать… (Вдруг.) Слушайте, поедемте в район, а? У меня тетка в камере хранения работает, поможет на поезд сесть. Мы на минуту забежим, я капитану объясню ситуацию, он мужик толковый, поймет…

Телефон.

(В трубку.) У аппарата! Да. Кто-кто? Так точно, сняли. Вас… Вас, Терентий Адамович, из райцентра.

А м б р о з е в. Меня? Из райцентра? Не должно быть, детка, напутали. Слушаю. О, Сенечка, солнышко! Вы какими судьбами? Напрасно, напрасно, родные мои, лимузины гробили. Нет-нет, я скоро, прогуляюсь по свежему воздуху. Возвращайтесь домой, милые, домой… Большой привет Валюше. (Опустил трубку.) А скажи-ка мне, дружочек, сколько до вашего райцентра отсюда?

Я ш а. Километров двадцать пять, не меньше.

А м б р о з е в. Вона где откопали, наперерез выскочили… Ай-яй-яй, прыткие цыплята оказались. Это, видишь ли, Сеня, друг детства неугомонный… Минер. На операцию уговаривает, а зачем? Не надо. Все равно быть одному финалу… До чего же мне надоели эти маленькие городишки, городишки-людишки.

Я ш а. Ну так что, Терентий Адамыч, поедем, а?

А м б р о з е в. Непременно, непременно… Ты давно здесь… командуешь?

Я ш а. Второй месяц. По комсомольской путевке, сразу после армии.

А м б р о з е в. А родители твои… колхозничают?

Я ш а. Отца нет. Утонул два года назад.

А м б р о з е в. А у меня совсем никого, беспризорничал. Нравишься ты мне, Яшенька, серьезный человек, самостоятельный. Зря, зря эта девушка отвернулась от такого парня. Трудно ей будет в жизни. Видишь ли, я тоже за свою жизнь сделал много ошибок… И остался один. Так получилось. Работал сам на себя всю жизнь. Мда… Когда же узнал все… и дом продал, и машину… «Волгу» имел. «ГАЗ-двадцать четыре». Все подчистую! Мне сейчас один путь — дом престарелых. Что и обидно. Только ты, пожалуйста, не торопись с ответом, ладно? От души прошу, голубчик, не откажи в любезности, позволь отписать тебе все мои сбережения. (Открыл чемоданчик, достал сберкнижку.) Мне спокойней умирать. На предъявителя она. (Прячет сберкнижку, массирует бок, тихо стонет.)

Усадьба Кижапкиных. Теплый сентябрьский полдень — гомон птиц, шелест ветра. Со стороны леса Ш у р к а несет ведро с водой. На крыльцо вышел Н и к о л а й.

Ш у р к а (поставила ведро). Мама просила яблоки собрать в саду.

Н и к о л а й (усмехнулся). Экзотика!

Ш у р к а. Коля, ради бога, не зуди… (Отдала ему мешковину.)

Н и к о л а й. Нет, право, Саша, я не понимаю… Зачем нужно было ехать в эти дебри? С таким же успехом я мог бы познакомиться с твоими родителями после свадьбы.

Ш у р к а. Ну, захотелось мне, понимаешь, захотелось… Каприз. Неужели так трудно потерпеть несколько дней?

Н и к о л а й (после паузы). Отчего же… можно потерпеть.

Шурка уходит в дом. Со стороны реки слышен треск мотора подъезжающей лодки. Николай подошел к тропинке, ведущей к берегу, постоял какое-то время, уходит в сад. От берега осторожно поднимаются С у п р у н и А м б р о з е в. У Амброзева в руках чемоданчик, Супрун несет его пальто.

С у п р у н (поддерживая Амброзева). Тихонечко, земляк, тихонечко… Ну вот, земляк, здесь и передохнем… (Оглядываясь вниз, к берегу.) Это Яшка в райцентр торопится, а Супрун знает, где остановочку сделать. Тут, на острове… Верно, земляк? Располагайся, я мигом. Хозяина приведу. (Убегает на задний двор.)

Амброзев один. Из дома с миской в руках вышла Ш у р к а, замечает Амброзева — от неожиданности тихо вскрикнула. Долго смотрят друг на друга.

А м б р о з е в (улыбнулся). Здравствуй.

Ш у р к а (негромко). Как вы попали на остров?

А м б р о з е в (ласково). Что же ты испугалась так, милая?

Слышен голос Николая: «Саша… Саша-а!..»

Ступай, детка, ступай — у нас еще будет время поговорить.

Шурка, оглядываясь на него, уходит на задний двор, столкнувшись с поспешно возвращающимся Супруном.

С у п р у н (на ходу). Привет, Шуранчик!

А м б р о з е в (осматриваясь). Чудненько, чудненько… Ай как чудненько!

С у п р у н. Ну, одно слово — природа! А клёв на озере ты видел бы! А охота!..

А м б р о з е в. Не церковь ли была в прошлом?

С у п р у н. Она самая… Еще при царе Горохе староверы поставили. А теперь вот наш Егор окопался в ней… Грехи замаливает.

А м б р о з е в. Это не тот, который девушку привез с Урала?

С у п р у н. С Севера, земляк, с Севера… но это между нами, понял? Не любит вспоминать.

А м б р о з е в. Зачем? Не надо… Кому ж понравится. Ай-яй-яй, благодать-то какая! В таком раю и умереть не жаль…

С заднего двора, стряхивая с себя сено, выходит К и ж а п к и н. Замечает Амброзева, дольше, чем следовало, смотрит на него.

(Усмехнулся.) Здравствуй.

К и ж а п к и н. Здравствуйте. (Сел, достал кисет с махоркой, сворачивает самокрутку.)

С у п р у н (подмигнул Амброзеву). Не робей, земляк! Это манера у него… генеральская осталась. Лет тридцать назад в председателях ходил у нас. Правда, выгнали за характер. Районное начальство очень уж далеко послал. Но-но, Егор, не хмурься, смеюсь. Он сам ушел, сам. На пенсию. Инвалид войны, между прочим… Но учти, Герой Советского Союза.

К и ж а п к и н. Если ты, Юрка, на озеро метишь, то напрасно. Зря только по такой жаре товарища вез. Я мальков запустил, до лета отрыбачились.

С у п р у н. Егор, ты меня знаешь!.. (Нарочито громким шепотом.) Из области, директор ликероводочного и поэт, между прочим!.. Как вас, товарищ… Терентий… Отчество забываю все… О! Аг-да-мыч! Директор — козе понятно!

К и ж а п к и н. Может, хватит языком-то? Коль по делу — говори. У меня сено не убрано.

С у п р у н. Плохо, Егор, плохо гостей встречаешь! Сено — оно подождет, оно есть не просит. В район к поезду едем — отдохнуть завернули, пивка домашнего тяпнуть…

От берега по тропинке поднимается Я ш а.

А вот и Алексеич наш, видно, заскучал один на бережку. Ты кого это высматриваешь, не меня, случайно?

Я ш а. Представь себе, нет. (Положил на стол китель, фуражку.) Добрый день, дядя Егор! (Подал руку.)

К и ж а п к и н. Здорово, служивый! Добрый казак получился из тебя, добрый!

Я ш а. Стараюсь. Полина Васильевна дома? Мама велела трав сушеных попросить.

К и ж а п к и н. В районе она. С утра на базаре с яблоками.

Я ш а. Да? Ну ладно… В следующий раз. (Неловкая пауза.) Терентий Адамыч, вы, наверное, отдохнули уже… пора нам…

А м б р о з е в. Да-да, конечно… (Кижапкину) Извини. (Направился было за Яшей, но вдруг схватился за бок, стонет.) Увы, дружочек. Прилечь бы немного, кажется, всерьез прихватило. Фу-у!.. Не вздохнуть…

С у п р у н (поддерживая его). Адамыч, дорогуша ты наш! Пойдем в избенку провожу! (Подхватил чемоданчик, пальто.)

А м б р о з е в. Удобно ли?

С у п р у н. Хозяин свой человек, не переживай.

Уходят в дом.

К и ж а п к и н. Не признаю, вроде бы не из наших… Отпускник?

Я ш а. Чудак один, которому здорово не повезло в жизни. Болеет он серьезно.

К и ж а п к и н. Зовут-то его как? Не расслышал.

Я ш а. Адамычем величают. Дядя Егор…

К и ж а п к и н (опередил). Значит, говоришь, отслужил? Так-так… А теперь, значит, на место отца сел, династия, стало быть. Это хорошо. Нравится ай не раскусил покуда?

Я ш а. Дядя Егор, но хоть спросить-то можно?

К и ж а п к и н. А чего спрашивать? Жениха она привезла, Яша. Через пять дён свадьбу играть думают. Как мать, не лучше с руками? На днях путевкой в санаторий хвалилась.

Я ш а. Спасибо, нормально. Она дома сейчас?

К и ж а п к и н. В саду с Николаем. Яблоки обрывают.

Я ш а. Дядя Егор… по старой памяти, позови… поговорить надо. Я у родника подожду.

К и ж а п к и н. Ты, Яков, обижаться на меня не обижайся, что думаю, то и в глаза привык выкладывать. Что было у вас с Шуркой — быльем поросло, должно быть, так надо полагать. Супротив Николая — люб ты мне, крепко люб, однако негоже так… перед свадьбой…

Я ш а. Да ладно, ладно, не съем я ее, господи, не нужна! Позови, пожалуйста, дядя Егор, ну пожалуйста…

С у п р у н (вышел из дома). Видно, до завтра застряли. Я сегодня бабке Настёне кабанчика обещал заколоть. Пропал магарыч.

Я ш а. Дядя Егор… (Уходит в сторону леса.)

С у п р у н (проводил его взглядом). Переживает. Ничего, перекантуется как-нибудь парень… Перемелется — мука будет.

К и ж а п к и н. Балаболка ты, балаболка! На пятый десяток перевалило — ни ума, ни разума. Одно и есть, что эти вот… бакенбарды до пупка! Стиляга!

С у п р у н (улыбаясь). О-о!.. Закипел, закипел горшок в бульоне! (Подсел к нему, оглянулся.) Шутки шутками, Егор, а я ведь тебе покойничка привез. Ну-у, пошел глаза пялить! Давно не видались, что ли?

К и ж а п к и н. Спустись в погреб, пива хватани, с похмелья оно бывает.

С у п р у н. Бывает, еще как бывает! Я сегодня всю ночь глаз не сомкнул от такого похмелья — жизнь свою перебирал… (Вдруг тревожно поднял голову.) Слушай, там вроде кто-то есть, в кустах… Показалось, наверное.

К и ж а п к и н. Чудной ты нынче, не иначе как опять вчера с Анютой поцапались. Не трогал бы ты ее, пускай себе тешится.

С заднего двора выходит Н и к о л а й.

С у п р у н. А, морской привет, жених! Что скажешь новенького?

Н и к о л а й. Как и прежде — одна родила голенького.

С у п р у н. Тоже верно, Коля, наше дело сделать тело — бог душу даст.

Н и к о л а й. Лихой вы человек, Юр Михалыч, завидую. Егор Кузьмич, куда мешки с яблоками отнести?

К и ж а п к и н. Во дворе оставь. Ты это… кликни Шурку там…

Николай возвращается на задний двор.

С у п р у н. Совет хочешь? Не дави на мозги девке, отпусти с ним. По полету вижу — парень цепкий до жизни.

К и ж а п к и н. А я и не держу. Свою душу не вставишь.

С у п р у н. Не держи, Егор, не надо. Хоть она у тебя радость в жизни увидит.

К и ж а п к и н (хмыкнул). Какую?

С у п р у н. Либо ты и правда святой, Егор, либо все-таки крепенько тебя немец подконтузил, одно из двух. Кавалер орденов, Герой Советского Союза… Да я бы на твоем месте!.. Вот спроси тебя, для чего сидишь тут, в лесу, карасей своих выхаживаешь, — честное слово, не ведаешь.

К и ж а п к и н. А сам для себя. Хобби у меня. Слыхал такое слово? Интерес для души, чтоб не ныла.

С у п р у н. Ну-ну, для души… Знаешь, как этот… Адамыч говорит? Жизнь-то одна дадена, понял? Между прочим, денег у него — черт на печку не утащит. (Оглянулся.) Машину продал, дом с участком… зарплату приличную получал… (Значительно.) Всю жизнь ревизором, говорит, проработал в высших сферах… Понял? Тысяч двадцать на книжке как минимум. На предъ-я-ви-те-ля она. Я к чему — на квартиру он просится. Чё смотришь? В натуре, я зря трепаться не стану. Дело плевое, Егор, месяца три походить за ним… Гробик с могилкой соорудим… Такая удача раз в сто лет подкатывает. Главное, Яшку отправить… Ты чё, Егор? Я говорю… (И вдруг отскочил в сторону.) Эй, брось! Белены объелся?!

К и ж а п к и н (нервно дернул головой). С-сгинь, погань!.. (Поднял вилы наперевес, двинулся.)

С у п р у н. Егор… Егорушка…

К и ж а п к и н. С-сгинь, запорю-у!..

С у п р у н. Что ты, Егорушка… (Споткнулся, упал.) Это я — Юрик… (Отползая.) Ей-богу, посмеялся…

Неожиданно раздался испуганный вскрик Ш у р к и. Она только что выскочила с заднего двора и теперь, бледная, растерявшаяся, замерла.

К и ж а п к и н. Душа болотная. Как земля носит… (Тяжело опустился на скамейку, трясущимися руками достал кисет.)

С у п р у н (отползая на безопасное расстояние). Ну порода!.. Ну порода кижапкинская!.. Сказать ничего нельзя! Сначала разберись, что говорят, пехота! А ты чё раскрылилась тут? Ни разу не видела, как люди шутки шутят? Проходи куда шла!

Ш у р к а. Вы что, совсем уже, да? Вы-то уж должны понимать… С больным человеком связались… Господи, как вы мне все надоели! (Уходит в дом.)

С у п р у н. Понимающая нашлась… А ты тоже мне, моду взял… Я тебе что — копна сена, пырять меня вилами?! Грубиян!..

К и ж а п к и н. Отцепись, Юрка! Не вынуждай, ради христа, ей-бо, вдарю!

С у п р у н. А ты и правда страшноватый, не зря мужики боятся к тебе на озеро лазить. Кроме шуток, Егор, выслушай. Он на самом деле шальную деньгу имеет. Больной он, понял! Месяца три протянет, не больше. К Яшке жильцом набивался…

Ш у р к а (вышла из дома). Папа, выпейте, пожалуйста. (Подала таблетки и стакан с водой.)

С у п р у н. Нервный батя у тебя, прямо беда с ним и его контузией. Я его, понимаешь, в село переехать агитирую, пока колхоз дом дает, а он в амбицию.

Ш у р к а. Зря старались. Он задался целью рыбным лауреатом выйти из этой берлоги.

К и ж а п к и н (отдал стакан). А это уж я вас забыл спросить, очень грамотных.

С у п р у н (заходил кругами). Ну-у понеслась душа в рай!..

Ш у р к а (возвращается в дом, замечает Яшины вещи). Чье это?

С у п р у н. Да вот, понимаешь, плыли мимо, решили нашенского жениха показать, а невеста прячется.

Ш у р к а. Как остроумно!.. (Ушла в дом.)

С у п р у н. Потише дверями хлопай, клиента разбудишь. К Яшке, говорю, набивался, дарственную обещал оставить. Родичей никого, холостяком прожил.

К и ж а п к и н. Ишь ты… А он чего?

С у п р у н. Беспокоится, чтоб похоронили по-человечески.

К и ж а п к и н. Я про Яшку спрашиваю, балда.

С у п р у н. А, господи, Яшка, он и есть Яшка! Мать, говорит, у меня болеет. Извините, говорит, не могу. Яшка — одно слово!

На крыльцо медленно вышел А м б р о з е в.

(Выпрямился, натянуто улыбнулся.) Ты чё, земляк? Может, чего надо, а?..

Амброзев молча постоял, пожевал губами, уходит.

Мать честная! Егор, ты его глаза видел? У меня душа ниже пояса ушла… Мается папаша. Все, дело верное, Егор!.. Месяц, не больше, протянет. (Торопливо.) Завтра в сельсовете дарственную оформишь, и бог с ним, пускай квартирует на здоровье, жалко, что ли? Не объест. Я кое-что буду из харчей подбрасывать.

К и ж а п к и н. Что сам-то не пустишь на квартиру?

С у п р у н. Ну, ты как маленький, честное слово! Моя блаженная так шуганет… На порог не пустит! А потом, Егор, мне много не надо. Если согласится Адамыч осесть у тебя, тысчонок пять-шесть отсчитаешь за услугу, вполне останусь доволен, не обижусь.

К и ж а п к и н. Нет, мил человек, прожил век — совестью не торговал, а к концу и подавно несподручно, понимать должен.

С у п р у н. Ну, ты посмотри на него, ну!.. Гляди, Егор, была бы шея, хомут и в другом месте найдется. Подумай, тебе уже ничего не надо, а вот Шурке твоей… В городе кошелек-то без денег — кожа! (Снова резко поднял голову в сторону зарослей.) Я те точно говорю, Егор, там кто-то есть. А ну-ка выходи, хватит придуриваться!.. (Поднял вилы.) Кому говорят?! Считаю до трех!

К и ж а п к и н. Да нет там никого, сядь.

Ш у р к а (вышла из дома). Папа, зайдите, зовут вас. Юрий Михалыч, сколько раз просила не привозить клиентов своих. Речка рядом — ловите сколько угодно. И перестаньте улыбаться! Чему вы постоянно улыбаетесь? (Сама не выдержала, засмеялась.)

С у п р у н. Понимаешь, мордашка-твоя-неумытая, характер у меня общительный, жизни радуюсь. Сходи, Егор, не убудет, послушай, что ревизор интересного скажет.

Во двор возвращается Я ш а.

Ш у р к а (как бы занята делом). Он такой потешный, ревизор ваш… На чемоданчик голову положил, я говорю: возьмите подушку, неудобно — отказывается. А сам — дочка, дочка, все расспрашивает про вас, папа… Сундук почему-то бабушкин понравился… Ой, здравствуйте, Яков Алексеич!.. Я вас не узнала, вы такой… вы так изменились после армии…

С у п р у н (улыбаясь). Да-а, тяжелый случай… В час ночи не всегда рассмотришь.

Я ш а (протянул тощий осенний букетик). Это тебе.

Ш у р к а. Мне? (Невольно оглянулась.) Спасибо.

К и ж а п к и н (Супруну). Сходи помоги Николаю яблоки собирать. (Уходит в дом.)

С у п р у н. Ну, что, молодые-красивые!.. (Подмигнул.) Лови момент, начальник, прикрою! «Ромашки спрятались, поникли лютики…» (Уходит на задний двор.)

Ш у р к а (вертит в руках букетик). С ума сойти, какие шикарные! Еще раз мерси. А тебе идут погоны. Помнишь, как в классе дразнили — поручик Ржевский! И усики к месту. Нет, серьезно, красиво. И солидно.

Я ш а. Уезжаешь?

Ш у р к а. Ох, не говори, Яшенька, обманула, злодейка, не дождалась служивого! Обидно, наверно, да?

Я ш а. Нет. Всякое случается.

Ш у р к а. Неужели? Лапочка ты моя-а! Неужели простил бы, останься она — а, Яш? Ну хорошо, поручик, представим: она осталась, что дальше?

Я ш а. Он предложил бы ей руку и сердце.

Ш у р к а. Значит, простил бы? Ты ничуть не изменился, все такой же… активист-общественник. Помнишь, в десятом мы ходили всем классом убирать свеклу, колхоз с планом горел? Однажды пошел снег с дождем… В конце октября это было. Вот такие хлопья, помнишь? А я помню. Мы все ушли тогда, а ты один остался. Мне так жалко тебя было. Иду со всеми, оглядываюсь и плачу. Я часто это вспоминаю — бесконечно серое поле и маленькая фигурка в плаще. Ты и теперь один… Один из всего класса остался здесь. (Тряхнула головой.) Но все это ерунда. Итак, поручик, она приняла руку и остальное. И что же дальше? Дальше, поручик?

Я ш а. Если ты серьезно…

Ш у р к а (почти в отчаянии). Более чем, поручик! Что делать дальше?!

Я ш а. Он носил бы ее на руках, он дарил бы ей каждый день цветы, он… (Осекся. Увидел ее глаза.)

Ш у р к а (усмехнулась). Он встречал бы с ней рассветы, провожал бы с ней закаты… Бедненький, ничему другому тебя не научили за эти два года. Мало мне этого, поручик, мало. Осечка! И вообще, мальчик, разве так соблазняют женщин? (Резко повернулась. Очень ярко.) Вы умеете жить красиво? Понимаете, красиво! Вы выходите из черной «Волги», вас встречает импозантный мужчина, целует вам руку… А вокруг белоснежные пальмы, голубой песок, море… Под руку вы входите в сумрачный зал ресторана, где тончайший аромат духов и нежная мелодия окутывают вас сладким дурманом, где бокал шампанского и свечи располагают к заветным откровениям, словно вы в храме во время утренней молитвы… (Устало опустилась на скамейку.) Ты когда-нибудь, поручик, видел такой мир? А я видела.

Я ш а. Саня, тебе очень больно. Неправда, я вижу, я чувствую — тебе очень больно…

Ш у р к а. Ну и пусть! Завтра еще больнее. Потом — еще. И так всю жизнь. (Усмехнулась.) «В лесу, говорят… В бору, говорят… Росла, говорят…» Ты не прав, поручик. Боль притупляет сознание, мешает думать. А это большое счастье — не ду-мать!..

Я ш а. Нет. Нет, мы должны обо всем поговорить. Помнишь, как в детстве… (Взял ее за руку.)

Ш у р к а (высвободилась). Поздно, нет больше детства. Ты меня извини, просто я испугалась этой боли… (Усмехнулась.) Сюда приехала… а вчера к тебе зачем-то бросилась… Заурядная бабья слабость! Но сегодня все… Все нормально, поручик! Отпусти, пожалуйста, он ревнивый у меня…

Я ш а (обнял ее). Да чихать мне на него! Хочешь, я устрою скандал? Одно твое слово — и никакой свадьбы… Все полетит к черту!

Ш у р к а (слабо сопротивляясь). Да разве в нем дело, глупенький! Ты прекрасный парень, поручик, я знала это и знаю… Прости меня за все.

Я ш а. Мне будет плохо без тебя. Очень плохо.

Ш у р к а. Отпусти ты меня, ради бога… Пожалуйста… Отпусти совсем…

Я ш а. Неужели ты все забыла?

Ш у р к а (резко вырвалась, на срыве). Помню… все помню!.. Дрянь я, понимаешь!.. Продажная дрянь! Отпусти меня! (Убегая.) Дрянь, понимаешь! Отпусти, отпусти меня!..

Я ш а. Сань, постой! Если хочешь, я тоже могу иметь много денег! Очень много! Подожди, Саня-а! (Убегает за ней.)

На крыльце дома, сокрушенно покачивая головой, стоял А м б р о з е в.

Ближе к вечеру. Во дворе перед домом за столом, на котором бидончик с пивом, — К и ж а п к и н и А м б р о з е в.

А м б р о з е в. Ну, так как, Кузьмич, возьметесь, похороните на приволье родном? Ничего, что я вас Кузьмичом, по-простому?

К и ж а п к и н. Один, что ли? Бобылем прожил?

А м б р о з е в. Один. Сразу после войны вдовцом остался. Огнем горит!.. (Массирует бок.) Денег, дуралей, столько накопил, а здоровье не купить. Я, конечно, понимаю, кому охота возиться с чужим? Но я ведь не то чтобы… Отблагодарю.

К и ж а п к и н. Господи, я тебе про Фому, а ты… Не бери лишнего в голову, мало ли… Аппендицит или еще чего…

А м б р о з е в. Нет-нет, старина, сердцем чувствую — пробил мой час. (Положил на колени чемоданчик.) Как думаешь, какая ему цена? Молчи, дорогой, все равно не угадать. (Открыл крышку — видны ровные ряды пачек.) Шестьдесят три тысячи.

К и ж а п к и н. Сколько?

А м б р о з е в. Шестьдесят три, Кузьмич.

К и ж а п к и н. Руки-то ухожены… Ишь как кольцами разукрасил. Не тяжко было?

А м б р о з е в. Ай-яй-яй, зачем же вы так? Не надо. Я могу обидеться. Вот сберкнижка моя, видно, как по крупинке складывал трудовые. Если есть желание, милости прошу — изучите, буду рад. Все они здесь. Как отойду в мир иной — обмоешь, оденешь, в землю-матушку опустишь… А тебе за это грехи молодости отпустятся. Я считаю — жил человек, человеком надо и умереть. Одним словом, сделаешь, как хотелось бы, — дарственную оставлю. Да-да, старина, весь свой жизненный капитал. Тебе, может быть, он и не нужен, а вот дочурке твоей ох как пригодится в жизни! Ох не сладок хлеб, своим горбом заработанный!

К и ж а п к и н. Мудришь что-то, Терентий. Ой мудришь! Я не знаю, чего ты добиваешься, однако не нравится мне вся эта петрушка.

А м б р о з е в. И вы, вы, седой, заслуженный ветеран, отказываете мне в элементарной человеческой помощи? Господи, где же справедливость?

К и ж а п к и н. Я только сказал, что эта затея мне не нравится. Хочешь — обижайся, хочешь — нет, мил человек, как хочешь — не нравится, и все тут.

А м б р о з е в. Откровенно говоря, Егор, мне тебя рекомендовали с более положительной стороны.

Кижапкин вскинул голову.

(Спокойно.) Одно дело — этот Яшка, молодой Ромео… его жизнь еще не голубила… Ну что ж… Весьма жаль, любезный Егор Кузьмич. В таком случае — пардон.

Н и к о л а й (вышел во двор). Егор Кузьмич… (Амброзеву.) Здравствуйте. Егор Кузьмич, мешок напрочь разъехался, дайте другой какой-нибудь.

А м б р о з е в. Да вы проходите, проходите, молодой человек, пивком побалуйтесь со стариками. Скисли мы что-то… Вас Николаем зовут?

Н и к о л а й. Он самый. Что, не похож? (Кижапкину.) Вы Сашу никуда не посылали?

К и ж а п к и н. Овечкам сена, наверно, подбрасывает. (Поглаживая колени, болезненно морщится.) Как погоду держит — терпимо. А чуть — и пошло, и пошло… Спасу нет.

А м б р о з е в. К дождю, обещали. А скажи мне, Коля, где жить предполагаете, куда супругу молодую увезете?

Н и к о л а й (бросил взгляд на Кижапкина). Домой, разумеется.

А м б р о з е в. К папе с мамой под крылышко? Ни дачи в Ялте, ни трехкомнатного кооператива у тебя лично нет. Ах, цыплята вы, цыплята! И денег тоже нет у вас, да? А это плохо, Коля! Совсем неприлично.

К и ж а п к и н. Терентий, оказывается, пиво тебе вредно пить.

А м б р о з е в. У нас мужской разговор, Кузьмич. А если серьезно, Коля, какие перспективы светят?

Н и к о л а й. Простите, вы что, родственник? Что именно вас интересует? Если жилплощадь, то у меня никаких проблем — пятикомнатная квартира. Что же касается остального… Я вас уверяю, и остальное добудем. И машину, и дачу с белоснежными пальмами на голубом песке… Все в наших руках.

А м б р о з е в. Преклоняюсь, голубчик, и одобряю. Тебе, случайно, не говорили обо мне? Яша или Юрий Михалыч, например. Дескать, час мой звездный пробил…

К и ж а п к и н. Терентий, брось, сказал!..

А м б р о з е в. Нравится он мне, серьезный парень, самостоятельный.

Н и к о л а й. Егор Кузьмич, что, собственно, происходит? Где Саша?

К и ж а п к и н. А я почем знаю? Выйди-ка на минуту, разговор у нас с человеком.

Николай уходит на задний двор.

Ты вот что, друг, не морочь им головы своими деньгами, у них и без того мозги набекрень!..

А м б р о з е в. Извини, конечно, но я временем ограничен. Мне найти кого-то необходимо. (Улыбается.) Душу девичью, душу грешную…

К и ж а п к и н. Я тебе еще раз говорю, Терентий, давай без фокусов! Не мути воду. (Пошел в дом.)

А м б р о з е в (бьет кулаком по столу). Постой! Неужели старый солдат не поможет старому солдату? Не верю. Не мог я ошибаться в людях. Ты ведь смертельно раненного майора в тылу у противника бросаешь. (Массирует бок, стонет.) Послушай, старина, давай по совести дело мое решим.

К и ж а п к и н (после длительной паузы). А чего его решать-то? Не велика хитрость человека в гроб заколачивать — помирай, схороню. А вот деньги… На кой они мне, Терентий? Ты определи их куда-нибудь от греха подальше. (В сторону заднего двора.) Александра!.. Александра, слышь, что ли, пива достань из погреба! Отзовется теперь, как же…

А м б р о з е в. А Полина Васильевна, супруга твоя, не станет возражать?

К и ж а п к и н. А ей-то что! Живи.

А м б р о з е в. Но ты все равно объясни ей, мол, так и так, человек он спокойный, в питании неприхотливый… Много ли в нашем с тобой возрасте нужно? «Мы теперь уходим понемногу в ту страну, где тишь и благодать. Может быть, и скоро мне в дорогу бренные пожитки собирать…» Между нами говоря, Кузьмич, к сундуку, что в доме, надо бы замочек привесить. Хотя бы этот вот… (Снял со стены дома ржавый навесной замок.)

К и ж а п к и н. Чего ради? Всю жизнь без них прожили.

А м б р о з е в. Ах, дорогой!.. Деньги не только счет любят, но и уважение к себе требуют. (С чемоданчиком в руках скрывается в доме. Через секунду появился на пороге — ключ прячет в мешочек на груди.) Ты, Кузьмич, не обижайся, не надо… Знаю, родной мой, знаю, натура у меня пакостная, подозрительная… слаб душой. Профессиональная болезнь — всю жизнь ревизором работал…

К и ж а п к и н. Тебе на каком фронте пришлось, ревизор?

А м б р о з е в (после короткой паузы). О, везде, дорогой, везде… Помнишь, как когда-то… «Бьется в тесной печурке огонь. До тебя мне дойти не легко…» Помнишь? Слушай, Кузьмич, мне бы от Яши как-нибудь избавиться. В райцентр везет… А зачем? Не надо. Устал я смертельно. Придумай что-нибудь.

К и ж а п к и н. А что думать-то, оставайся, и всё. Места хватит. Слушай, друг, где я мог тебя видеть?

А м б р о з е в (усмехнулся). Мир тесен, старина, тесен…

На заднем дворе послышались возбужденные голоса. Вбегает всклокоченный С у п р у н.

С у п р у н. Егор! Сцепились, змеи полосатые! Убьет он городского!..

На заднем дворе снова шум, крик… Во двор перед домом выкатывается клубок дерущихся.

(Бросается к ним.) Полундра, в бога душу!.. Разойдись, кому говорят! (Пытается растащить дерущихся.)

В это время Кижапкин из ведра выплескивает воду на живую кучу — общее замешательство.

(Отскочил в сторону.) Ты чё, Егор, меня-то за что?!

Конфликтующие стороны разошлись.

Ш у р к а (отжимая мокрое платье, понемногу успокаиваясь). Господи, как дети, как дети!

Я ш а (приводит себя в порядок). Верни форму, пока по-хорошему тебя просят!..

Н и к о л а й (осторожно трогая разбитую губу). А то что? На пятнадцать суток посадишь? Это вы умеете…

Яша рванулся к нему.

Ш у р к а (удерживая). Яша, перестань, перестань!.. Коля, пожалуйста…

С у п р у н (растащил их). Эй-эй! Но-но у меня, петухи… Ты и правда, парень, вернул бы, что взял. А то ведь у нас как — у нас и схлопотать недолго. Между прочим, Алексеич у нас десантник.

Н и к о л а й. Я не из пугливых. (Достал из-под крыльца китель, фуражку.) В следующий раз умнее будет. А если ваш десантник желает поближе познакомиться — можно и в лес отойти, без свидетелей даже интересней.

Я ш а (коротко). Пошли!..

Ш у р к а. Ребята, бросьте… Ну, хватит, ребята…

К и ж а п к и н (сидя на лодке, сворачивает самокрутку). Яков!..

Я ш а. Дядя Егор, а чего он строит из себя! Чё строит!..

Ш у р к а. Яша, уходи отсюда… Пожалуйста, оставь нас!.. Не мучай… не мучай меня, пожалуйста!.. (Убегает в дом.)

Николай пошел за ней, но дверь оказалась закрытой.

С у п р у н. «Ромашки спрятались…» Хорошая песня, душевная…

Я ш а. Егор Кузьмич, радость-то какая! Шурка свадьбу ведь отменила — не слышали? Сань, а Сань, расскажи, что на душе у тебя. Только не говори, что не приезжала вчера ко мне, что вру я все… Было! Все было! Слыхал, жених? Она меня любит, меня, ясно?!

Н и к о л а й. Неужели? Поздравляю.

Я ш а (подошел к нему вплотную). Пижон ты, парень, и больше ничего.

Супрун поднял ведро с водой.

К и ж а п к и н (курит). Яков…

Я ш а. Да ладно!.. Пошутил я насчет всего этого… Короче, повезло тебе, парень. Не обижай ее. А если что… приеду, душу вытрясу, ясно? Нам пора, Терентий Адамыч, нагостились.

А м б р о з е в. Ты знаешь, Яшенька, я, пожалуй, здесь останусь. Куда мне торопиться? Ты один поезжай, любезный, отдохни после дежурства, расслабься…

С у п р у н. За что уважаю тебя, земляк, так это за понимание текущего момента, честное слово! Молочко бесплатное — раз, воздух свежий — два, пиво без очереди — три… Не переживай, Алексеич, за билет Егор заплатит, спишешь всю квитанцию. Он его гость.

А м б р о з е в. Ты, дорогой, не сердись на меня. Вот Кузьмич, доброй души человек, согласился на квартиру пустить. (Кижапкину.) Мне бы прописаться, временно.

Я ш а. И за какую же цену уступил?

С у п р у н. А ты не ершись, парень, сказано — уплатит, стало быть, так и будет.

Н и к о л а й. Сколько вы должны ему? (Достал кошелек.) Тридцатки хватит?

Я ш а. Да идите вы все знаете куда?! (Повернулся, пошел к берегу.)

Н и к о л а й. Топайте, топайте, юноша, что остановились?

Я ш а. На тебя посмотреть. А ну-ка, гражданин Амброзев, следуйте за мной.

А м б р о з е в. На каком основании, детка?

Я ш а. Можно и без оснований. Кое-что выяснить не мешало бы. Следуйте за мной.

А м б р о з е в. Неубедительно. (В его голосе послышалось раздражение.) Бери деньги, мальчик, и будь здоров.

С у п р у н. Не вредничай, Яшка.

Я ш а. Гражданин Амброзев, я вас предупреждаю, за оказанное сопротивление представителю власти вы будете отвечать по всей строгости закона. Прошу следовать за мной.

Наступило молчание.

С у п р у н. Ладно, земляк, поехали. К вечеру вернемся назад.

А м б р о з е в. Зачем же я поеду в райцентр, любезный? Нельзя мне туда, климат не позволяет… Ох, цыплята вы, цыплята! Стукни-ка в дверь, Николай, позови-ка Сашу. Прости, Кузьмич, но я должен… Просто вынужден открыть все.

Кижапкин поднял голову, пристально смотрит на него. Из дома вышла Ш у р к а.

А скажи-ка мне, Яшенька, знаешь ли ты, что Шура не родная дочь Егору Кузьмичу? Я ее истинный отец.

Пауза.

К и ж а п к и н (натянуто улыбнулся). Ты, мил человек, говорить говори, да не заговаривайся.

А м б р о з е в. Как же так, Егорушка! Нехорошо, нехорошо! Я ведь на время просил приютить ее. Да-да, голубка ты моя, был грех, бросил я тебя, подлец, никогда не прощу себе. Но клянусь, доченька, честью клянусь, думал — ненадолго. Год-два, честное слово! Ну а потом как будто разум помутился…

Я ш а. Э, дядя, я ведь вчера еще догадался, что вы шутник. А кто-то на квартиру ко мне просился…

А м б р о з е в (массируя бок, стонет). Милый мой, и теперь не отказываюсь. Дочь может и не признать меня. Скажет: знаешь что, разлюбезный, ты где-то семнадцать-то лет прохлаждался, а сейчас прикатил… Куда мне, Яша, после такого приема?

Я ш а. Интересно. Очень даже интересно. Дядя Егор, вы что молчите?

К и ж а п к и н (глухо). Езжай домой, Яков, сами разберемся.

Я ш а. Не понял, Егор Кузьмич.

С у п р у н. А чего понимать-то, чего понимать-то? Все и так ясно. Он тогда, это самое… на Севере жил… Ну и… привел Адамыч ее, просил приютить на время… Верно, Егор? Ты, Яша, не сомневайся, все путем.

Я ш а. Фу-ты ну-ты — совсем забыл! Все правильно, я тоже вспомнил этот случай. Дурака нашли, да? Клоуна из меня делаете! А ну-ка, гражданин Амброзев, следуйте за мной!

Ш у р к а. Нельзя быть таким квадратным, поручик. Надо уметь проигрывать.

Я ш а. Сань, да ты чё! Я ведь рассказывал тебе… У него денег на книжке полно… Из-за денег…

Ш у р к а. Оставь старого человека в покое. Надо уметь делать красивые жесты, поручик. Хотя бы изредка.

С у п р у н. Вот именно! Тебе же русским языком говорят — родной батя приехал… Бери деньги и молчи громче!..

Я ш а (отступая к берегу, оглядываясь на присутствующих). Ну что ж… Батя так батя… Кто бы спорил. (Круто развернувшись, уходит к берегу.)

Н и к о л а й (Амброзеву). Лихо… Лихо вы его прокатили!

Кижапкин молча рассматривает Амброзева.

А м б р о з е в. А ну его!.. Надоел. (Целует Шурке ручку.) Спасибо. Куда это он?

С у п р у н. Они соизволили психануть. Яшка — одно слово!

От берега послышался треск мотора.

(Бросается к берегу.) Яшка, не трогай!.. (Остановился.) Все, кранты! Побьет лодку на Демьяновой косе. Ну, доберусь я до тебя, чекист! Егор, парень шуток не понимает… Адамыч пошутил, а он…

К и ж а п к и н (поднялся). Ну, говори, Терентий, коль есть что сказать.

А м б р о з е в. А надо ли, Егорушка? Коль грех есть на тебе — сам скажешь когда-нибудь… (Схватился за сердце, громко застонал.) Ух ты… Ребятки, родные, проводите в дом… в дом, лягу… Вот тебе на… доигрался.

Супрун и Николай под руки уводят его в дом.

Ш у р к а (после паузы). Папа, кто этот человек?

К и ж а п к и н. А я почем знаю? Человек и человек.

Ш у р к а. Странно он себя ведет как-то… Зачем он всю эту комедию перед Яшей устроил? Только не утверждайте, пожалуйста, что он мой отец. Мы ему чем-то обязаны? Что ему нужно от нас?

К и ж а п к и н. Вроде бы помирать собрался, просит похоронить. Одинокий, говорит, а там кто его знает.

Ш у р к а. Он останется у нас жить?

К и ж а п к и н (пожал плечами). Не под забором же помирать человеку.

Ш у р к а. Яша говорил — за эту услугу можно получить кругленькую сумму, не так ли?

К и ж а п к и н. Про то не ведаю, дочка, не приценивался.

Ш у р к а. Обиделись. Ну и зря, все мы люди… Кстати, сколько вы будете иметь за это? Да пошутила я, пошутила, господи!

К и ж а п к и н (после паузы). Вернулась бы ты лучше в институт, Александра, и не измывалась над собой.

Ш у р к а. Папа, я просила…

К и ж а п к и н. Колхоз направление дал, стипендию платил… Грех на душу берешь перед людьми, девка.

Ш у р к а. Папа, я просила не трогать меня!.. Какой-то сумасшедший день сегодня… Господи, как же душно!

На крыльцо вышел Н и к о л а й.

К и ж а п к и н (поднялся). Собери-ка на стол, дочка, обедать время. (Взял вилы, уходит на задний двор.)

Ш у р к а (не отрываясь смотрит перед собой в одну точку). «В лесу, говорят… В бору, говорят… Росла, говорят…» Слышишь, кажется, гром… Когда-то мне мама рассказывала, что это боженька на людей сердится. А за что на нас сердиться, правда? Знаешь, у Юрия Михалыча жена баптистка. По-настоящему в бога верует. Совсем еще молодая женщина. Певунья необыкновенная! Коленька, зачем им нужен бог, а?

Н и к о л а й. Идиоты потому что…

Ш у р к а (все так же). Не-ет, Коленька, нам непременно нужно верить во что-нибудь.

Н и к о л а й. Я готов верить, Саша. Но я хочу знать правду. Я должен знать все. Хотя бы как отец будущего ребенка. Этот милиционер, от которого за версту несет одеколоном… он тот самый твой бывший… приятель?

Ш у р к а. Он мой школьный товарищ.

Н и к о л а й. И только?

Ш у р к а. И только.

Н и к о л а й. Охотно верю. Вчера, когда ты плавала на лодке в село, ты якобы ходила к своей учительнице, не так ли?

Ш у р к а. Мне душно с тобой, Коля…

Н и к о л а й. Я никого возле себя не держу и всегда готов сказать — всего доброго.

Ш у р к а (остановила его). Прости. Я забываю, что мужчины жуткие собственники. Прости, пожалуйста. Я его два года не видела, проходила мимо… Честное слово, не больше одной минуты. Ну, пожалуйста, не дуйся. Разве я тебе не рассказывала, нет? Странно. Я — приемная дочь. Да-с, молодой человек, давным-давно я убиралась в шкафу и нашла кое-какие официальные бумаги, письма. Мой настоящий отец и нынешний папа в сорок четвертом вместе бежали из плена. Мои родители сначала жили здесь. Потом попали на Север, и там после какой-то аварии на руднике я осталась одна. Кстати, этот благовоспитанный старец, то бишь — как его? — Адамыч… Странный человек… Он какой-то, понимаешь… словно в нем нет живой теплой крови. Каким-то внутренним холодом от него несет, не заметил?

Н и к о л а й. Обыкновенный больной старик. Кстати, очень похож на одного моего знакомого.

Ш у р к а. Когда он улыбается, глаза почему-то совершенно чужие лицу… Мне показалось, что папа боится его. Мне страшно, Коля. (И вдруг вскрикнула.)

На крыльце дома, ласково улыбаясь, стоял А м б р о з е в.

А м б р о з е в. Перекусить бы чего-нибудь… Подсасывает.

Во дворе перед домом Ш у р к а и А м б р о з е в. За лесом изредка громыхает, приближается гроза. Шурка моет на столе посуду. Амброзев, расстелив на траве одеяло и старый полушубок, сквозь послеобеденную дремоту нехотя переговаривается с Шуркой.

А м б р о з е в. А должность какую занимает?

Ш у р к а. Он старший научный сотрудник.

А м б р о з е в. По его возрасту — солидная должность. А родители что за люди?

Ш у р к а. О, они еще солидней. И тем не менее просты в обращении. Если бы, скажем, вы приехали к нам с Николаем погостить, они бы не стали возражать.

А м б р о з е в. Мне симпатичны такие люди. Я никогда не ошибался в них.

В предгрозовой тишине явственно послышался треск мотора приближающейся лодки.

Ш у р к а (заторопилась). И вообще вам гораздо было бы удобней жить в городской квартире, нежели здесь. Мне кажется, Коля прав в этом вопросе… Мой отец часто болеет… Мы через пару дней решили уехать отсюда, и если хотите… Коля говорит, что мог бы подыскать вам приличную квартиру… Мой папа очень больной человек… (Решилась.) Скажите, пожалуйста, вы с папой раньше встречались?

А м б р о з е в. Эх, деточка, все мы где-нибудь и когда-нибудь встречались… или еще встретимся…

От берега по тропинке торопливо поднимается С у п р у н.

С у п р у н. Ну и ливанет сейчас!.. А где батяня?

Ш у р к а. Сено с Николаем убирают. (Уносит посуду в дом.)

С у п р у н. От деятель, нашел время сено убирать!.. (Кричит.) Егор! Егор, в лоб твою дивизию! (Подскочил к Амброзеву.) Земляк, подъем! Яшка из района Полину привез!..

А м б р о з е в (не открывая глаз). Ну и что, дорогой?

С у п р у н. Ничего! Расчевокался! Договориться надо. Егор!.. Ну, ты посмотри на него, ну! Сено он убирает! (Бежит на задний двор.)

Слышны приближающиеся голоса.

А м б р о з е в (не спеша поднялся, подошел к тропинке… и вдруг замер). Ай-яй-яй, прыткие цыплята оказались!.. (Уходит в дом.)

Во двор входят Я ш а, К у р н о с о в и В а л е н т и н а С е р г е е в н а. За ними, чуть поотстав, П о л и н а В а с и л ь е в н а.

Я ш а. Прошу… Прошу, присаживайтесь, товарищи.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Благодарю. Сеня, мне бы попить.

Я ш а (стучит в дверь). Саня!.. Дядя Егор!..

К и ж а п к и н. Чего шумишь, вот он я. (Вышел с заднего двора, а за ним Супрун и Николай.)

П о л и н а В а с и л ь е в н а (устало опустившись на скамейку, тяжело дышит). Егорушка, чего Яшка-то говорит, а? Стыд-то какой, господи! Как людям в глаза смотреть…

Из дома вышла Ш у р к а.

Нахалка ты, нахалка, Шурка… Глаза твои бесстыжие…

Я ш а (отошел в сторону, улыбается). Безобразие, теть Поль, безобразие!

С у п р у н. Пойдем в дом, Полина, разговор есть. Потолкуем, обсудим, как жить дальше…

П о л и н а В а с и л ь е в н а (отпихнула его). Гостей созываем, готовимся… И что же ты, бессовестная, делаешь!.. Обували тебя, кормили, а ты родителей позорить надумала? Отступись по-хорошему, Яшка, все одно не дам за тебя девку, так и поимей в виду!

Н и к о л а й. Секунду, секунду! Ничего не понимаю, Полина Васильевна, по порядку, без эмоций, пожалуйста, если можно.

П о л и н а В а с и л ь е в н а (подозрительно смотрит на Яшу). Вот он на базар прилетел, черт заполошный, говорит, свадьба аннулируется… Говорит, Шурка передумала — за него теперь пойдет. Я-то с перепугу мешки с яблоками побросала…

К и ж а п к и н. И не стыдно тебе над старым человеком подшучивать?

Я ш а. Теть Поль, милая, прости!..

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Э, бессовестный! Видно, мало тебя мать крапивой охаживала, окаянного… А чтоб тебя господь наказал! Чтоб тебя… Думала, пока доплывем, сердце оборвется… Иди, черт непутевый! (Замахнулась кулачком.) Глаза б мои на тебя не смотрели…

Я ш а. А зачем на меня смотреть? Я не клоун, хотя и считают некоторые.

Н и к о л а й. Слушай, ефрейтор, ты бы не путался под ногами, нечаянно ушибить могу.

Я ш а. Да ну?! А теперь давайте поговорим серьезно. Теть Поль, скажите, пожалуйста, она… эта девушка, она ваша дочь?

П о л и н а В а с и л ь е в н а (побледнев). Господи, батюшка мой!

Я ш а. Нет уж, Егор Кузьмич, сидите, как сидели, разговаривать будем при всех. (В сторону Курносовых.) Вот и товарищи послушают, им тоже небезынтересно. Ну, так как, теть Поль, родная она вам дочь?

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егор… Родная, а какая еще!

Я ш а. Ну-ка, Юрий Михалыч, вызови-ка сюда нашего ревизора!

П о л и н а В а с и л ь е в н а (сквозь слезы). Я день и ночь над ней недосыпала, недоедала…

Ш у р к а (обняла ее). Зря старался, Рудаков, ты уже ничем не сделаешь мне больно.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Ну и что, что я тебе неродная? А у меня, может, дороже и нет никого на свете. Злой ты оказался, Яша…

Я ш а. То есть… вы хотите сказать, что она… что она вам неродная?

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Злой, не в отца пошел, царствие ему небесное. Если даже кто и сказал из недобрых людей, взял бы да промолчал, зачем нужно было? Ей три года не минуло, когда я за Егора пошла.

С у п р у н. Айда, Яшка, домой, без нас разберутся, ты и так черепков наломал.

К у р н о с о в (обращаясь к Яше). Я прошу прощения… Мы могли бы повидать Терентия Адамовича Амброзева?

Я ш а. Не может быть! Теть Поль, я прошу вас, скажите правду. Из-за денег они! Продаются! У него денег полно. Вот и товарищи говорят, что нет и не было у него детей… И в паспорте не стоит…

К у р н о с о в (слегка растерялся, смутно улавливая суть происходящего). Дело в том, что мы… что вам… нам стало известно, что Терентий Адамович по нелепой случайности был снят с поезда. Когда мы ждали на пристани… не было автобуса… товарищ милиционер любезно предложил…

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (подчеркнуто вежливо). Сеня, одну минуту. Товарищи, мы хотели бы повидать Терентия Адамовича.

К и ж а п к и н (после общей паузы). Родственники, что ли?

К у р н о с о в. Не совсем так… То есть именно так… То есть почти что родственники. Он жил у нас на квартире.

С у п р у н. Понял, Егор, — была бы шея, хомут найдется. А тебе известно, дорогой товарищ, что у вашего квартиранта, я извиняюсь, родная дочь имеется? Вот она, в натуре. Между прочим, невеста ученого… Вот он. У него папа директор. Но это неважно, главное — она дочь, а вы сомнительные родственники, седьмая вода на киселе.

К и ж а п к и н. Помолчи.

К у р н о с о в. Здесь, товарищи, какое-то недоразумение.

Я ш а. Да какое там недоразумение! Полина Васильевна, я сейчас все объясню. Вчера ночью контролеры сняли с одесского поезда подозрительного «зайца», безбилетника, а теперь он утверждает, что Шурка его дочь.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Ой, господи!.. Егорушка, какой еще отец? Яшка, не доводи меня, ради Христа!..

Я ш а. А вы у дочери спросите, она объяснит, почем нынче отцы стоят!..

К у р н о с о в. Я вас уверяю, товарищи, это недоразумение. У Терентия Адамовича не было детей, тем более дочери.

С у п р у н. А тебе откуда известно? И вообще, кто ты такой, я тебя спрашиваю? Ваши документы! Яшка, а ну-ка проверь у него!

К и ж а п к и н. Сядь, помолчи, тебе говорят, баламут чертов!

С у п р у н. А ты не ори на меня, тоже нашелся!

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Скажите, почему вы таким тоном разговариваете с моим мужем? К счастью, мы вас видим впервые и еще ничего плохого вам не сделали. Товарищ милиционер, я прошу сообщить Терентию Адамовичу о нашем приезде.

Яша указал на Шурку.

Девушка, будьте добры… Если он в доме, попросите его выйти к нам.

Шурка уходит в дом.

Сеня, мне бы попить?

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егорушка, про кого они? Какой еще Адамыч?

Из дома раздается истошный крик Шурки. Через секунду она вышла на крыльцо.

Ш у р к а (устало прислонившись к дверному косяку). Он… Он умер.

П о л и н а В а с и л ь е в н а (крестится). Господи Иисусе!..

Блеснула молния, и где-то совсем рядом ударил гром. Дробно сыпанул дождь. Кижапкин поднялся, молча собирает разбросанные одеяло и полушубок.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

В доме. На улице вовсю разгулялась непогода. В первой комнате П о л и н а В а с и л ь е в н а, К у р н о с о в и В а л е н т и н а С е р г е е в н а. От частых ударов грома и порывов ветра стекла в окошках звякают, тусклый язычок пламени керосиновой лампы никнет, отчего тени людей мечутся по стенам и потолкам. Во второй комнате на кровати, укутанный полушубком, в забытьи лежит А м б р о з е в. Около него сидит Ш у р к а. На этой половине полумрак, мерно со звоном с потолка падают капли в только что подставленное пустое ведро.

К у р н о с о в (ходит по комнате, остановился, прислушался к звукам на Шуркиной половине). Уснул наконец. (И снова начинает ходить, и снова скрипят половицы.)

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (комочком устроившись на диване). Солнышко, пожалуйста, это же невыносимо… Который час, почему так темно?

К у р н о с о в (сел). Пять. Начало шестого.

П о л и н а В а с и л ь е в н а (хлопочет у газовой плиты). Смеркается теперь рано, да и обложило — ни зги не видать.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (со вздохом). О господи, а кажется, прошла вечность! Ты знаешь, Сеня, я забыла суп в холодильник поставить… Кто это?

С улицы сквозь шум дождя и ветра доносится протяжный вой.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Граф это.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Кто?!

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Граф. Кобель наш воет.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (тихо, после паузы). Странно, почему Граф? Впрочем… пусть будет Граф. Воет граф Болконский.

К у р н о с о в. Князь…

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Что, солнышко?

К у р н о с о в. Князь, Валя! Князь Болконский! Он князем был у Толстого.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Ой нет, милый. Граф он у нас, Граф. Щенком еще Шурка обозвала его так.

Длительное молчание.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Вам не страшно жить здесь? Немного жутковато… в церкви… Будь добр, принеси попить.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. А кого бояться? И до нас тут люди жили. В гражданскую войну вроде бы штаб партизанский здесь располагался. На-ка лучше молочка, милая, — свеженького, парного… Вредно тебе воду-то попусту хлебать. Бледненькая вся какая-то. Ребятёнки-то есть у тебя?

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (выпила). Спасибо большое, молоко исключительное у вас.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. На здоровьечко. Нынче-то не торопятся с этим — тяжело, дескать, прокормить. А я так скажу: себя жалеете. Я налью вам, попробуйте…

К у р н о с о в. Нет-нет, благодарю вас, спасибо. Скажите, Полина Васильевна… В принципе я допускаю, конечно… Но не мог же Егор Кузьмич не сказать вам, кто ее родители, откуда они?

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Ох, не знаю, голубчик, не знаю… Я теперь ничего не знаю. Чудной он больно, Егор-то мой, бесхитростный, врать не стал бы. (Спохватилась.) А может, и утаил, когда шла за него, чтоб не обижала, кто знает? Любит он Шурку без памяти, переживает за нее. Она учительский институт оставила. На одни пятерки училась. Ее даже на фестиваль… на эту, на Кубу, премировали. Два года проучилась, а этим летом, говорит, не вернусь. Правда, жениха привезла из культурной семьи. Расписаться решили. Последнее время закаменелая ходит какая-то. Все шесть дней, как приехала, в село в школу бегает. Вернется — злющая, и курит, и курит… В городе курить-то приучилась. А бывало-то как, господи! Уйдут с Егором в лес до солнышка и ходят, ходят, песни поют… А что, правду Юрка-то говорил, будто этот… денег может оставить Шурке-то? Врал, поди, а? Нет?

К у р н о с о в. Боже мой, Полина Васильевна, какое это имеет значение! Когда вы регистрировались, неужели не спросили хотя бы, кто отец, где он ее взял? Это так элементарно! Вы просто обязаны были выяснить!

П о л и н а В а с и л ь е в н а. А зачем мне про него выяснять? Он передо мной стоял, не мог же выкрасть где.

К у р н о с о в. Простите, Полина Васильевна… но… Говорят, в деревне все на виду…

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Он уезжал из села, милый, уезжал. Не то в пятьдесят шестом, не то в пятьдесят седьмом, не помню сейчас, вдруг ушел из председателей — дом с хозяйством продал… три месяца гужевался не просыхая… а как пропил все деньги, на Север уехал, к другу своему. Потом годочка через три-четыре с Сашенькой вернулся, лесником здесь поселился. Я к тому времени выгнала своего-то, первого, стал пить много.

К у р н о с о в. Черт знает что!

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Сеня…

К у р н о с о в. Кошмар какой-то! У меня в голове не укладывается, Валентина, не укладывается! Да нет, конечно же нет! Она ему не дочь, они все выдумывают!

Ш у р к а (вошла в первую комнату). Уснул, кажется. Уехали за врачом ребята, я мотор прослушала?

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Нет, доченька, не слыхать было. Вон какие страсти творятся!

Ш у р к а. Там кто-то ходит… В коридоре.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Да-да, я тоже слышала… Там кто-то есть.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Господь с вами, кому нужно… (Открыла дверь, выглянула.) Нет здесь никого, ставни, наверное, стучат. (Вернулась к плите.)

Наступило молчание.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Говорят, вы побывали на Кубе? От души вам завидую, Сашенька. Моя сестра сейчас там гастролирует. Она в Московской филармонии, скрипачка. Присядьте, пожалуйста, я спросить хочу. (Подвинулась, уступая место рядом.) Не знаю даже, с чего начать… Как вам вся эта история?

Ш у р к а. Какая?

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Вы в самом деле верите, что он ваш отец? Странно как-то, не находите?

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Интересные, девонька, ты вопросы спрашиваешь. Он сам признался, никто за язык не тянул.

Ш у р к а. А как бы вы на моем месте поступили?

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Еще бы, разумеется, ты девочка современная, своего не упустишь… (Опередив Курносова, подчеркнуто спокойно.) Я, солнышко, терпеть не могу, когда прикидываются казанскими сиротами. Этакими, знаешь, монашками в джинсах!

П о л и н а В а с и л ь е в н а (обиженно поджав губы). Я, конечно, извиняюсь, гражданочка…

Ш у р к а. Мама, перестань…

П о л и н а В а с и л ь е в н а. А за что она тебя попрекает? Чем ты виновата, что счастье такое привалило? А хоть бы и не дочь, вам-то какое дело? Его деньги, кому хочет, тому и отдает!

В это время в дверь, с головой укутанный дождевиком, протиснулся С у п р у н, за ним вошли остальные — Н и к о л а й, Я ш а, К и ж а п к и н, — они молча у порога снимают промокшую верхнюю одежду.

С у п р у н. Тайфун! Льет как из прорвы — мотор не завести. Жорка рассказывал, в Индийском или в Тихом, сейчас не помню…

К и ж а п к и н. Помолчи.

С у п р у н. Ну-ну… Только психовать-то зачем? Чему быть, того не миновать. Дело житейское — не сегодня, так завтра.

К и ж а п к и н. Передохни, сказал. (Сел, сворачивает самокрутку.) Как он?

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Слава богу, Егорушка, задремал. Перед этим бульончику запросил — цыплака поставила варить.

С у п р у н. Хочешь не хочешь, Егор, придется до утра ждать. По такой собачьей погоде врача не привезти.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. В любом случае рассчитывать на квалифицированную помощь сельского, извините меня, фельдшера, по меньшей мере неразумно. Терентию Адамовичу нужен больничный режим и наблюдение соответствующих специалистов.

Н и к о л а й (надевая принесенный Шуркой свитер). Ну, это и козе понятно, как Юр Михалыч скажет. Да, Юр Михалыч? А вот что конкретно вы предлагаете? Мне лично ваша концепция неясна.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Только то, что утром мы уедем домой и устроим его в больницу. Кстати, товарищ милиционер, я надеюсь, вы нас доставите на своей лодке в районный центр, там наша машина.

С у п р у н. Как все просто у вас получается, как я посмотрю. «Увезем, устроим…»

Амброзев громко застонал.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Проснулся…

Шурка направилась во вторую комнату.

К у р н о с о в. Саша, спросите, пожалуйста, если его не затруднит, я хотел бы… переговорить с ним. Буквально две минуты. Это очень важно.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. О господи, Сеня! (Поднялась, молча прошла мимо Шурки во вторую комнату.)

Шурка, пожав плечами, осталась на месте.

С у п р у н. Во дает! Деятель… (Проследовал за Валентиной Сергеевной.)

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (подошла к Амброзеву, накрыла его). Терентий Адамович, вы меня слышите?

А м б р о з е в (стонет). Сашенька… пить…

С у п р у н. Бредит он, что ли? Адамыч!

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Воды принесите, вы же видите!

Супрун бросился в первую комнату.

Терентий Адамович, это я — Валя. (Гладит его руку.) Завтра домой, все уладится…

Супрун принес кружку с водой. С ним вошли Ш у р к а и П о л и н а В а с и л ь е в н а, К у р н о с о в и Н и к о л а й, остановились в дверях комнаты.

С у п р у н. На, земляк, глотни… А может, пивка притащить, а? Ты скажи, я мигом… слезиночку ячменную…

А м б р о з е в (снова заметался, едва не перевернул кружку с водой). Сашенька… Саша…

Ш у р к а. Здесь я. С вами я, успокойтесь…

А м б р о з е в. Смерть моя пришла. Не отдавай!

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (сквозь слезы). Терентий Адамович, милый, это я — Валя!.. Мы домой поедем, в больницу…

Ш у р к а. Выйдете все, пожалуйста… Идите, я побуду с ним.

Все, кроме Шурки, выходят в первую комнату.

А м б р о з е в. Дышать нечем… Открой, пожалуйста, окно…

Ш у р к а. Потерпите… (Присела на краешек постели.) Забиты они у нас. Потерпите, сейчас пройдет…

А м б р о з е в (с трудом приподнялся). Вот так легче. И что это сердечко мое… закапризничало… Если вдруг не повезет мне… Ты попроси Кузьмича… под березками, на берегу. Страшно, Сашенька, страшно и жить, и умирать страшно — одному…

В первой комнате заплакала Полина Васильевна.

(Повернул голову.) Да ты не плачь, не плачь, подруга… Думаешь, вы вечные? Врешь, голубка, не вечные. Для всех там местечко забронировано… (Откинулся на подушку.) Мы ведь с твоим отцом ровесники… и ему немного осталось. А вот тебе, дочка, жить еще… жить и мучиться. (Тихо засмеялся.)

Ш у р к а (едва слышно). Кто вы?

А м б р о з е в (смотрит в глаза, шепчет). Я за тобой пришел.

Шурка отшатнулась. Он крепче взял ее за руку, притих. В доме наступило длительное молчание.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Может, повечеряем?

Ей никто не ответил.

К у р н о с о в (подошел к жене). Валя… Валентина, тебе нельзя волноваться, возьми себя в руки. В его состоянии человек все что угодно мог сказать.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (Кижапкину). Я вас прошу, перестаньте курить, в комнате женщины, как вы не понимаете!

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Ты и вправду, отец, не чадил бы. Одну за одной, одну за одной — как нанялся…

К и ж а п к и н. Я так полагаю, мать… Надо ехать. Видно, совсем худо ему.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Господь с тобой, Егор, обождать бы чуток.

С у п р у н. Не чуди, Егор, вымокли как цуцики.

К и ж а п к и н. А чего ждать-то, Полина? Мучается человек… Сидеть сложа руки — душа не на месте. Шут-т его знает!

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егорушка, с твоими-то ногами…

Я ш а (поднялся, одевается). Не переживай, теть Поль, он на моей свадьбе такую еще «барыню» оторвет — ахнете!

Ш у р к а (вышла в первую комнату). Мама, травы заварите, пожалуйста. Ему крепкий сон нужен. (Отцу.) Немного поутихнет погода, тогда и вызовем врача.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Оно и верно, Егорушка, во сне-то ему полегче будет теперь. (Захлопотала у плиты.)

К и ж а п к и н (после паузы). Ну, добро… Коль так, стало быть, так…

Я ш а. Отбой, значит?

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (широко раскрытыми глазами в испуге смотрит на черное окно). О, мамочка моя родненькая!.. Се-ня…

Все повернулись. В окне мелькнула тень и исчезла.

Какой ужас, у него рога…

Яша схватил со стола фонарик — метнулся к выходу, за ним Супрун.

К у р н о с о в (не совсем уверенным тоном). Успокойся, успокойся, пожалуйста… Тебе показалось… Ведь правда показалось?.. И нам показалось…

В комнату вернулись С у п р у н и Я ш а.

С у п р у н (мрачно). Следы там, под окном… От копыт.

К и ж а п к и н. Филька, наверное, балуется… Олененок. Без мамки растет у меня.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (шепотом). Да нет же, нет, я вам клянусь, это был человек. У него глаза человеческие! За нами следит кто-то…

Я ш а (улыбаясь). «И призраки тревожат души грешных…»

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Типун тебе на язык!..

Язычок пламени керосиновой лампы заколебался. Вспыхнул ярче и вдруг погас. Стало темно.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (на нерве). Сеня… Сеня, где ты?!

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Господи, да что же это за наказание такое! Вода, что ли, попала в керосин?

К и ж а п к и н (чиркнул спичкой, зажег лампу). Давайте-ка будем потихоньку на ночь располагаться. За неудобство не взыщите, не гостиница, кто где сможет, там пускай и мостится.

Все молча занялись делом.

К у р н о с о в (подошел к Кижапкину). Я хотел бы с вами с глазу на глаз…

К и ж а п к и н. У нас лампа одна.

К у р н о с о в. Простите, не понял, как вы сказали?

К и ж а п к и н. Я говорю, лампа одна. В сенцах свету нету, выйти некуда.

К у р н о с о в. Да? Ну что ж… Пожалуй, здесь даже лучше. Во всяком случае, мне скрывать нечего. Я думаю, товарищи, пора называть вещи своими именами. Полгода назад в Москве, на ипподроме, я познакомился с Терентием Адамовичем… Я изредка посещаю подобные мероприятия, когда бываю в командировках. Это мое маленькое хобби. Одним словом, товарищи, он переехал жить к нам, и мы взяли над ним гражданскую опеку. Нет-нет, я далек от мысли подвергать сомнению тот факт, что вы, Саша, его дочь. (Поймал взгляд жены.) То есть, я хотел сказать… (Решительно.) Поймите меня правильно: мы шесть месяцев кормили… ухаживали за ним, жили одной семьей, можно сказать… Естественно, терпели известные неудобства, и вдруг все так неожиданно… Дело приняло достаточно щепетильный характер. Вы меня, надеюсь, понимаете?

К и ж а п к и н. Ты, мил человек, не ходи вокруг да около, а выкладывай, как оно есть, напрямик.

К у р н о с о в. Хорошо. Я еще раз повторяю, мне скрывать абсолютно нечего. Мы хотели бы видеть более веское подтверждение, так сказать, юридическое подтверждение родственных связей вашей дочери с ним.

С у п р у н. Знаешь что, приятель, ты это дело брось, мы и сами с усами! Даже Яша слыхал, ему-то какой резон?

Н и к о л а й. Юр Михалыч, не узнаю я вас. Берегите нервы, разберемся. Продолжайте, пожалуйста, нам чрезвычайно интересно.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Послушайте, молодой человек, что у вас за менторская манера разговаривать?!

К у р н о с о в. Валя…

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. И вообще, Сеня, на каком основании мы должны давать кому-то отчет! У нас имеются соответствующие документы, заверенные нотариусом… Вы понимаете это? Нотариусом! (Демонстративно роется в сумочке.) При наличии этих документов…

К у р н о с о в (кричит). Валентина, прекрати!.. (Обнял ее.)

Установилась тишина.

Нельзя же так… Простите ее, нервная обстановка сказывается. Видите ли, Валюша у нас музыкант, натура впечатлительная… Валя, я прошу… Я тебя убедительно прошу…

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (сквозь слезы). Я хочу домой, Сеня, я устала. Увези меня отсюда.

П о л и н а В а с и л ь е в н а (подала кружку с водой). Ой, милая-а, устала… А кто тебя неволил ехать в такую даль?

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Да, представьте себе, устала, устала!.. (Забившись в угол дивана, плачет.)

Ш у р к а. Поверьте, вас не хотели обидеть. Почему он уехал от вас?

К у р н о с о в. Не знаю. То есть… Он всю жизнь служил ревизором в высших сферах, у него… профессиональная мания дороги… во всяком случае, он часто шутил на эту тему. Поймите, у каждого человека есть свои странности.

Н и к о л а й. Мне кажется, все выглядит гораздо проще. Он приехал к дочери…

Ш у р к а. Коля…

Н и к о л а й. Да, да, к дочери! Между прочим, об этом заявлено публично, и среди свидетелей — представитель власти.

Я ш а. Ты имеешь в виду меня? Ошибаешься, я не помню.

С у п р у н. Яшка!

Я ш а. Забыл!

С у п р у н. Не будь ты знаешь кем!

К и ж а п к и н. Ишь ты, ишь ты!.. Губы-то раскатали…

Вдруг чей-то мужской голос чисто произнес: «Отойдите в сторону!» В комнате установилась тишина. Все замерли, удивленно смотрят друг на друга. Супрун осторожно подошел к транзисторному приемнику, висевшему над столом. Бодрый женский голос остановил его: «…завтра по-прежнему будет солнечная погода и сухо. В ближайшие три-четыре дня осадков не предвидится. А сейчас послушайте легкую музыку…»

С у п р у н (уставился на приемник). Чё это он?

К и ж а п к и н. А бес его знает! Два месяца молчал, а теперь вот… надумал. (Хлопнул ладонью по приемнику, тот жалобно пискнул и затих.) Я вот что скажу, хлопцы, нечего тут попусту морочить головы ни себе, ни людям. Держать его никто не держит. Коль согласится ехать с вами в больницу — в добрый час. А теперь спать. Я нынче едва на ногах стою.

К у р н о с о в. Егор Кузьмич, маленькое уточнение. У Терентия Адамовича должен быть с собой чемоданчик. Небольшой такой, черненький. Завтра при отъезде как бы не забыть в суматохе.

К и ж а п к и н. Не забудешь. В сундуке припрятал он его.

К у р н о с о в. Простите, в этом сундуке?

К и ж а п к и н. В этом. А ключ у себя схоронил.

Во второй комнате Амброзев снова застонал.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Дай-ка ему настою испить, доченька, может, заснет сердешный.

Ш у р к а вошла к Амброзеву.

А м б р о з е в. Голубка ты моя ненаглядная! Позови, детка, отца с матерью…

Ш у р к а. Выпейте, пожалуйста, немного. Да не бойтесь, ну что вы!.. Вам это полезно… (Помогает Амброзеву привстать.) Еще глоточек. А теперь отдыхайте.

А м б р о з е в. Спасибо, родная моя, спасибо, ласковая моя… Позови отца с матерью, детка, всех позови. Скажи, Терентий, доброй души человек, всех приглашает.

Ш у р к а выглянула в первую комнату. Последним вошел К и ж а п к и н.

К у р н о с о в. Терентий Адамович, как вы себя чувствуете?

А м б р о з е в. А, Сеня… Видно, смертный час мой подошел, отгуляли мои ножки по стежкам-дорожкам… Кузьмич, дорогой, прости за все. Не забудь, о чем условились, я надеюсь на твое слово крепкое.

К у р н о с о в. Терентий Адамович…

А м б р о з е в. Сашенька, голубка ты наша ненаглядная, где ты? Садись рядом. Слушайте все, что я сейчас скажу. Я, Терентий Амброзев, Адамов сын, находясь в здравом уме и памяти, заявляю со всей ответственностью — все свои сбережения, все свои деньги, которые собрал на черный день, передаю в руки Сашеньке. (Протянул ей ключ.) Где-то был мой чемоданчик, там есть немного, они твои. Распоряжайся. Живи, как душа велит. (Улыбнулся ей одной.)

П о л и н а В а с и л ь е в н а (крестится). Бери, доченька, бери, не обижай сердешного.

Шурка осторожно взяла ключ.

А м б р о з е в. Кузьмич, не серчай на Сашеньку, не надо. Она молодая еще. Мое наследство, как говорится, ко двору ей.

К у р н о с о в. Терентий Адамович, завтра я в десять часов утра должен быть в магазине.

А м б р о з е в. Яша, мальчик, ты полновластный представитель власти на земле, слыхал ли ты мое последнее слово? Громче, Яша.

Я ш а. Да. (Вышел в первую комнату.)

А м б р о з е в. Ну вот… Кажется, все сделал, ничего не забыл… А тебе, Сеня, я и прежде говорил: работник торговли, как минер, один раз ошибается. Запомни и прости.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (сквозь слезы). Терентий Адамович, мы в больницу вас отвезем…

А м б р о з е в. Обещай мне, Валечка, как солнышко взойдет, не ждать, пока глаза мои закроются, обещай уехать, чтобы не видеть всего. Тебе беречься нужно. У тебя нервы слабые, береги свой талант. Прощай, Кузьмич, старый солдат, позаботится обо мне. И пожалуйста, без претензий к Саше. Ей и без того… не сладко.

К у р н о с о в (у него дрогнул голос). Все-таки вы жестокий человек, Терентий Адамович. Беспредельно жестокий.

А м б р о з е в. «До свиданья, друг мой, без руки, без слова, не грусти и не печаль бровей, — в этой жизни умирать не ново, но и жить, конечно, не новей». (Отвернулся к стене.)

Наступила тишина. За окнами свист ветра, отблески молний, вой Графа… Все молча стали выходить из комнаты. И вдруг замерли. Вначале робко, как бы стесняясь, а потом смелее, шире — и, наконец, вырвался на простор крутой, размашистый храп.

Рассвет. К и ж а п к и н курит на крыльце. Тишина. Блеклое осеннее небо, вконец измученное ночным ливнем, слегка подрумянено лучами восходящего солнца. Где-то в чаще, провожая ночь, в последний раз ухнула сова. И снова тишина. Тишина, которая живет только в березовых лесах России.

С у п р у н, в накинутой на плечи телогрейке, вышел на крыльцо. Закурил. Опустился на ступеньки рядом с Кижапкиным. Молчат. Откуда-то из-за горизонта доносится слабый гул высоко летящего самолета.

С у п р у н. Егор, ты когда-нибудь летал на самолетах? И мне не приходилось. Слушай, как думаешь, сколько он стоит? Тысчонок сто, наверное, да? Ясное дело, сто, не меньше.

К и ж а п к и н. Обуты, одеты, работают… На кой им деньги, а? Чего им не хватает? Я пришел с фронта, думал, всё, не жизнь — рай будет. Живите, радуйтесь…

С у п р у н. Чудак человек! Знаешь, Жорка рассказывал: в Греции каждый уважающий себя мужчина имеет три дома, понял? А мы, по-твоему, что, у бога теленка съели? Черт его знает, Егор!.. Я не знаю. Жорка говорит, у нас ежегодно по пятьсот миллионов лотерейных билетов раскупают. Каждый счастья хочет выиграть. Ей-богу, Егор, не знаю!..

К и ж а п к и н. Ну а вот, к примеру… тебе они на кой?

С у п р у н (тихо). Если ты, Егор, пакость задумал провернуть за моей спиной…

К и ж а п к и н (отвернулся). Трепло худое.

С у п р у н (после паузы, тихо). Я вторую ночь не сплю, Егор, думаю. Сроду так мозгами не ворочал. Ох и хватанул же я горя за свою жизнь! Хватанул, больше некуда. И голод, и холод после войны прошел. Таким вот шпингалетом от тифа концы отдавал. Край уж видать жизни-то, а счастья и не нюхал. Люди кто похитрее — как у господа бога за пазухой, а я ванькой был — ванькой колхозным остался. Мужик ты головастый, нет-нет да прислушиваются к тебе люди, вот и растолкуй, за что мне такие ландыши? Молчишь…

На крыльцо с ведрами в руках вышла Ш у р к а.

(Посторонился, проводил ее взглядом к колодцу.) Ох, что-то на душе неладно, Егор! С чего бы это? Печенкой чувствую: плакали мои денежки. У меня ведь мечта есть, Егор. Не то чтобы мечта, а так… мыслишка небольшая. Отсчитаете мою долю за услугу — во-первых, пить брошу. Пора узелком это дело. Вчера у Яшки стаканецкого пропустил — смотрю, сидит… с этими… Чё смеешься? Точно тебе говорю — пора. Во-вторых, куплю десятка два билетов на самолет, посажу свою Анюту, и пускай она, дура деревенская, по небу катает и во все глаза бога своего ищет. Сил нет никаких с ней жить. И ты понимаешь, стерва какая, бросить не могу, к сердцу приросла. Опиум. Одним словом, деньги во как нужны!

С полными ведрами в руках возвращается Ш у р к а.

Как настроение, Шуранчик? Ты, главное, не зазнавайся, остальное уладим. Между прочим, Анюта моя частенько тебя вспоминает… Зашла бы на минуту, что ли… Помнишь, Егор, как они, бывало, в клубе в два голоса?.. Мать честная! Аж сердце слезой исходит! Постой, Шуранчик… Совет хочешь? Пускай он на бумажке пару слов черканет, на Яшку надежды мало.

Ш у р к а. Вы сходили бы лучше лодку посмотрели. Проснутся — в район отвезти их.

С у п р у н. И то верно, Шуранчик, я тебя понял! Нечего им делать возле него. (Уходит к берегу.)

К и ж а п к и н. Александра…

Ш у р к а (опустила ведра). Да, папа?

К и ж а п к и н (не сразу). Я тут как-то учительницу вашу повстречал…

Ш у р к а (усмехнулась). Вы мне уже говорили.

К и ж а п к и н (помолчал). Может, все-таки я съезжу в район, возьму справку у Макарова для института? Дескать, болела этот месяц, не смогла вовремя прибыть. Колхоз ведь посылал учиться, неудобно перед людьми…

Ш у р к а (так же). Смешной вы у меня, папа… Вас надо в музее показывать. Я подумаю, обещаю. И Николая отпущу… вместе с его пальмами, правда?

К и ж а п к и н (после паузы). Прожить-то можно везде… Только вот как прожить… Совесть бы не замучила…

Ш у р к а. Ну, насчет совести у меня все в порядке.

К и ж а п к и н. Ох, не храбрись, дочка, передо мной-то зачем? Думаешь, не вижу, как маешься, как не спишь по ночам? Когда-нибудь она тебя за все спросит, да поздно будет поправлять…

П о л и н а В а с и л ь е в н а (вышла на крыльцо, встревоженно). О чем это вы, отец?

Ш у р к а. Да вот… за жизнь беседу ведем. Если уж на то пошло, отец, как вы перед совестью отчитываетесь за жизнь, так и я оправдаюсь.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Шурка!..

К и ж а п к и н. Ты… ты мне вот что!.. (Нервно дернул головой.) Ты мне в глаза м-моей жизнью не тыкай, как сумел, так и прожил!

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егор, успокойся!

К и ж а п к и н. Н-надо было — по всей Европе четыре года пластался. К-какого вам еще лешего от меня?!

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егор… Шура, доченька, помолчи, разве можно?..

Из дома вышел Я ш а.

Я ш а. Теть Поль, я полотенце взял, ничего?

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Зачем спрашиваешь, Яшенька, бери, для этого куплено.

Я ш а. Сань…

Ш у р к а (на взводе). Иди, Яша, иди!..

Тот спускается к берегу.

(Сдерживаясь.) Вот вы говорите — справочку написать… Зачем? Что мне здесь делать? Когда я пошла в школу… Помните, сколько первоклашек было? Тридцать семь, папа… Тридцать семь! Цветы, музыка… праздник для всех. А сегодня в школе… не в деревянной избенке, а в школе из стекла и бетона в первом классе двое — мальчик и девочка. Понимаете — двое. Мальчик и девочка. Они такие маленькие сидят за партами, беззащитные!.. Вам гораздо проще было. По крайней мере — все ясно. Все на своем месте.

К и ж а п к и н (не подымая головы). Проще, говоришь? Нет, Александра, иной раз и мы головы ломали, и у нас земля из-под ног уходила. Однако мы стояли. Может, угадала, а может, кто сказал про мою жизнь… Не в этом дело. Грех на мне большой перед людьми и перед тобой, дочка, непомерной силы грех душу сосет. Тяжко мне на свете жить…

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егорушка, что зря наговариваешь-то? Не слушай ты его, Шура, от контузии это. Егор, милый, нет твоей вины, время такое было…

К и ж а п к и н. Есть! Есть, Полина… Моя земля — значит, есть. Люди время делают, а не оно нас. Александра, я после войны в голодные годы, когда председательствовал, людей под суд за колоски подводил…

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Отец… Отец, пойдем в избу, полежишь.

К и ж а п к и н (с трудом). Погоди, мать, дай выговориться. Глаза-то у тебя молодые, дочка, вот в них и лезет всякая всячина, душу тревожит неокрепшую. А ты жизни-то не пугайся, не все сразу, наладится. На других-то не смотри, сама думай, чтоб потом не казнить себя. Жизнь — она всегда жизнь, она добрая. Полюби ее и детишкам помоги полюбить… тем, двоим. А они других научат. Так цепочкой и потянется. Люди за это спасибо скажут, а ты покой в душе обретешь.

Ш у р к а (тихо, одними губами). Красиво поете, папа. Нет уж, благодарствую. Если бы не моя смазливая мордашка, век бы сидеть мне в этих дебрях, басенки ваши слушать о цепочках, о душе. Я когда-то, дуреха, верила вам…

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Шурка, перестань, думай, что говоришь!

Ш у р к а. Не желаю! Понимаете?! Не желаю думать! Я хочу просто жить, как все, у меня одна жизнь!.. Вы только медалями научились бряцать! А теперь любят рублями!..

Из дома на крыльцо стремительно вышел Н и к о л а й, секундой позже — К у р н о с о в. Шурка, круто развернувшись, быстро уходит в сторону леса, Николай за ней. Из дома слышен голос Валентины Сергеевны: «Сеня… Сеня, где ты? Что случилось, Сеня?»

К у р н о с о в (в дверях). Я здесь, Валя. Ничего страшного, спи. Все спокойно. (Уходит в дом.)

П о л и н а В а с и л ь е в н а (тихонечко дотронулась до плеча неподвижно сидящего Кижапкина). Егор, не надо… Глупенькая она еще. Пройдет это, приладится к жизни, обвыкнется…

К и ж а п к и н (устало). Не-е-ет, Полина, не хотел бы я этого. Понять она должна — всякой живой душе земля под ногами нужна.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Не связывайся, бог с ними. У нас своя жизнь была, у них — своя. Как хотят, пускай так и живут. Нам с тобой недолго осталось. А мы давай в село переберемся, давно ведь зовут бригадирствовать. Хватит казнить-то себя. И мне уж невмоготу здесь. Одичала.

К и ж а п к и н (думая о своем, в сердцах). И этот еще… с рублями!.. Откуда нелегкая принесла его на нашу голову! Совсем девка с ума сойдет…

Помолчали.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егорушка, чего спросить-то хочу… Как думаешь, за что он деньги ей оставил?

К и ж а п к и н. Поди разберись… и так и этак прикидывал… Шутка ли, такую махину ни за что ни про что…

П о л и н а В а с и л ь е в н а (притихшая). Неспроста все это, ох неспроста! (Помолчала.) И я сегодня, как на грех, сон дурной видела. Карьер такой глубокий-глубокий… внизу машины какие-то, камни острые, а она, совсем еще маленькая, стоит себе на краю босыми ножками и улыбается мне. А я вижу — тянет ее вниз, тянет… Так и хочется ей ступить туда. А я бегу, бегу, сердцем чую — упадет, успеть удержать бы… А она мне — мама, я все равно, говорит, живой останусь, ты не думай… (Заплакала.)

Во двор возвращается Н и к о л а й.

К и ж а п к и н. Пойди, Полина, тяжко ей одной сейчас.

Полина Васильевна тихонечко перекрестила его, уходит.

Н и к о л а й (сдерживаясь). Егор Кузьмич, она прогнала меня… И плачет. Я хотел бы знать, что здесь произошло? До каких пор вы будете… вымещать свой… дремучий характер на близких?

К и ж а п к и н. Присядь на два слова. (Помолчал, давая время Николаю успокоиться.) Ты, Николай, парень образованный, умный, этого не отнимешь у тебя. Давай-ка поговорим начистоту. В общем, слушай, Николай, что скажу. Если она выйдет за тебя — пропадет. Душу навек исковеркает. То, что для тебя рай, для нее — гибель.

Н и к о л а й. Забавно. Если я вас правильно понял, вы против нашего брака. В таком случае позвольте узнать — почему?

К и ж а п к и н. Не любит она тебя, Николай, вот что я тебе скажу. Не любит. На барахло разменяла себя… Да и не только это. Одним словом, запуталась в жизни, концы с концами не может свести в голове. Сама себя поэтому и губит, нарочно.

Н и к о л а й. Согласитесь, это довольно-таки странное заявление перед свадьбой. Я, конечно, понимаю, она росла и воспитывалась в глуши… Но то, что ей нравятся всевозможные безделушки… Импонирует дача отца и положение его… Все это в порядке вещей. Здоровая реакция нормального человека. Да и с какой стати я должен верить вам? Разумеется, все это вздор! Мы любим друг друга. К тому же вы не знаете всего.

К и ж а п к и н. Пожалей девку, отпусти с богом. Мучается она. Прошу, Коля, ради Шурки. Если любишь — отпусти.

Н и к о л а й. Как вы ласково меня — Ко-ля. Ой ли? Так-то уж из-за нее? А быть может, по иной причине? Не стесняйся, говори, разговор начистоту идет.

К и ж а п к и н. Ничего ты не понял, хлопче.

Н и к о л а й. Понял, Егор Кузьмич, все я прекрасно понял! Боишься — денежки уплывут?! Извините, но здесь я вам ничем помочь не могу. Более того, мы с Сашей увезем с собой Терентия Адамыча. (Усмехнулся.) Он будет жить у нас, на правах ее отца.

К и ж а п к и н. Ну что ж, Коля, как знаешь. Мир да любовь вам, что еще могу сказать. Только не его она дочь. Мне ничего не стоит доказать.

Н и к о л а й. О, это ради бога!.. Но кому доказывать? Его никто и не воспринимал таковым. За исключением этого ефрейтора. Человек вправе делать завещание кому угодно. Вам ведь нечего оставить в наследство своей воспитаннице… (В сторону дома.) Кроме этой развалюхи. Кстати, что касается наших взаимоотношений с Сашей… Мы давно с ней фактически муж и жена. Я надеюсь, вы теперь не станете ратовать…

Со стороны леса выходят Ш у р к а и П о л и н а В а с и л ь е в н а.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Посмотри-ка, отец, что отыскали у родника… (Показывает пучок трав.) Вот тебе пустырничек, а вот…

Н и к о л а й (накинул на плечи Шурке пиджак). Полина Васильевна, мы с Сашей должны срочно уехать… Очевидно, сегодня к вечеру или, в крайнем случае, завтра…

П о л и н а В а с и л ь е в н а (растерянно). Господи… Как же так?

Н и к о л а й. Извините, дела.

К и ж а п к и н. Пускай едут, мать, не удерживай.

Ш у р к а (крепко обхватив себя за плечи). И уедем.

К и ж а п к и н. И катитесь! Вот вам бог, а вот…

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егорушка…

К и ж а п к и н (цыкнул). Сядь, сказал!

П о л и н а В а с и л ь е в н а. А ты чего тут раскомандовался, чего раскомандовался, а?! Я что, чужая ей, да? И слова уже не могу сказать, да? Пень кудлатый…

К и ж а п к и н (ворчливо). О-о, еще одна отыскалась…

От берега по тропинке во двор поднимаются С у п р у н и Я ш а.

С у п р у н. В лодку воды через край налило, словно специально кто ведрами носил. Как там поживают наши друзья-приятели? Коля, сходи-ка разбуди голубчиков, я крейсер под парами держу, в поход пора… (Осекся.)

На крыльцо минутой раньше вышли В а л е н т и н а С е р г е е в н а и К у р н о с о в.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Почему вы так дурно воспитаны?

С у п р у н (озадаченно). Чего?

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. О господи!.. Егор Кузьмич… Сашенька, не уходите, вас это тоже касается. Мы, конечно, понимаем, что все складывается не в нашу пользу. И тем не менее мы просим… нет, мы требуем выдать нам пять тысяч из той суммы, что оставляет вам Терентий Адамович. Дабы обоюдно избежать неприятностей, я советую выдать нам деньги.

Н и к о л а й. Юр Михалыч, вы что-нибудь поняли?

С у п р у н. Это знаешь, как в том анекдоте, ты начальник — я дурак, я начальник — все равно дурак. Слушай, мадам хорошая, за такие деньги я три года тут вкалываю.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Это ваши личные трудности. И вообще я с вами не желаю разговаривать, а на эту тему особенно.

С у п р у н. Правильно, не надо с нами разговаривать! Садитесь в лодку — и вперед с песнями!

К у р н о с о в. Валя, нам лучше уехать. Товарищ милиционер, отвезите нас, пожалуйста, в райцентр.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (вежливо улыбаясь). Сашенька, я считаю своим долгом поставить вас в известность — этого дела мы так просто не оставим. Сеня, без рук, пожалуйста! Здесь же заговор.

К у р н о с о в. Товарищ милиционер, нельзя ли поторопиться?

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Да, Сеня, да, мы этого так просто не оставим, и пусть они знают об этом! Я не хочу, чтобы… чтобы мой муж… (Расплакалась.)

К у р н о с о в. Воды. Воды кто-нибудь! (Супруну, который находился ближе других.) Что вы стоите истуканом!

Полина Васильевна подала кружку с водой.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (отпила глоток). Спасибо. Понимаете, Саша, когда Терентий Адамович приехал, у нас появилась надежда. Мы любим искусство, литературу… Мы интеллигентные люди, мы должны быть на уровне… Но мы не настолько обеспечены…

К у р н о с о в. Эти подробности никому не интересны.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Оставь меня в покое, пожалуйста. Тебя же посадят, понимаешь ты это. Посадят. А ты тряпка, тряпка и всегда был ею. Мамочка моя родненькая, зачем я согласилась…

К у р н о с о в. К сожалению, это правда. Дело в том, что я по возвращении домой вынужден буду… сесть. У меня в отделе крупная недостача. Поэтому, Саша, я вас прошу пойти мне навстречу.

Ш у р к а. Что я должна сделать?

Н и к о л а й. Простите, а мы здесь при чем? Вы, мягко говоря, напроказничали где-то… Вы как думаете, Юр Михалыч?

С у п р у н. Ты, приятель, попроси в Госбанке или ОБХССе. Они дадут, у них денег много. А то сразу к нам, понимаешь, понравилось!

К и ж а п к и н. И когда ты только ума наберешься, Юрка? Он тебя подначивает, а ты кругами, как петух возле курицы.

Н и к о л а й. Нет, Егор Кузьмич, серьезно, почему бы действительно не попросить какие-то там несчастные пять тысяч в Красном Кресте, например? И почему именно пять? Просите больше. В таких случаях не надо стесняться, жмите на слезу. Мы народ сердобольный, каждому нуждающемуся жулику поможем.

К у р н о с о в. Разумеется, все это довольно странно… но поймите мое положение…

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (вдруг совершенно спокойно). Сеня, не унижайся, будь выше, будь выше… Я прошу… Больше трех лет не дадут…

К у р н о с о в. Да-да, нам пора, Валюша. (Николаю.) А вы, молодой человек, хам. Вам никто не давал право оскорблять человеческое достоинство.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Вот именно… Он мой муж, а не жулик. Он за всю свою трудовую жизнь копейки чужой не взял, дурак…

К у р н о с о в. Когда Терентий Адамович переехал к нам, он потребовал создать ему надлежащие условия. Это естественно: человек в его положении вправе рассчитывать на всяческие, так сказать, льготы. Он попросил сделать ремонт в квартире, купить новую мебель, особый режим питания… Но мы не располагали достаточными средствами. Я — завотделом в магазине, а Валюша — преподаватель фортепьянной музыки в музыкальной школе. Она музыкант. Я вынужден был… Прошу учесть это, я просто вынужден был, так сказать… Я рассчитывал… Но вот пришла бумага (торопливо достал конверт) — срочно сдать дела в понедельник, то есть сегодня, новому заведующему. Мне дают универсам. Я только попросил его… Я даже слова грубого не произнес, а он обиделся, собрал вещи и уехал. Мы, конечно, могли бы теперь подать в суд, но вы сами понимаете, пройдет какое-то время. И вообще начнутся разговоры, слухи… Как видите, Саша, мы просим свои законные деньги, которые были потрачены на содержание вашего папы… Или, во всяком случае, на человека, который…

С у п р у н. Пять тысяч? Во дают!..

Ш у р к а. Господи, делайте что хотите! Коля, отдай им ключ.

С у п р у н. Шуранчик, не надо пороть горячку.

К у р н о с о в (торопливо). Я даже могу оставить вам расписку. Мы продадим машину и вернем. Я думаю, моя теща… наша мама пойдет на это. Дело в том, что сегодня, в десять часов утра, деньги должны быть возвращены в кассу. Иначе я погиб.

С у п р у н. Слушай ты, минер! Не надо сказки рассказывать! Завотделом в магазине — и не можешь копейку найти? Вот Жорка рассказывал, в Индонезии…

Пауза.

Ш у р к а (устало). Я же сказала, делайте что хотите, мне все равно. Только побыстрее. Коля, отдай им, пожалуйста, ключ, и пусть убираются со своими деньгами.

С у п р у н (заходил кругами по двору). Сумасшедшие люди!

Н и к о л а й. Во-первых, мы не знаем, так ли на самом деле то, что они нам рассказывают…

Ш у р к а (резко вскинула голову). А во-вторых?

Н и к о л а й (после секундной паузы, другим тоном). А во-вторых, ровным счетом ничего страшного не произойдет, если мы с тобой пойдем им навстречу. В конце концов, рано или поздно они отберут пять тысяч через суд.

Ш у р к а (усмехнулась). О-о!.. Милый мой, хороший… Ты, как всегда, прав. Но сегодня ошибаешься… Не мы — я… Чувствуешь разницу? Не мы, а я возвращаю им пять тысяч. (И вдруг засмеялась.) Не-ет… Нет, я отдаю им весь чемоданчик со всем содержимым. Весь! Рудаков, твое слово. Только без осечки, поручик! Как скажешь, так и сделаем.

С у п р у н. Братцы, вы чё… Братцы! Яшка, имей совесть!

Я ш а (после паузы). Твои деньги, тебе и решать.

Ш у р к а. Какая ты умница. Значит, всё! Коля, отдай им ключ.

Н и к о л а й. Ну знаешь ли!.. Это черт знает на что похоже! (Швыряет ключ на стол.) Мне определенно надоели твои капризы, хватит!

Ш у р к а (сразу). Всего доброго.

Н и к о л а й. Саша, ну это же глупо. Смешно. Отсчитай им пять тысяч…

Ш у р к а. Ты еще здесь?

Н и к о л а й (медленно). То есть… Мне уехать?

Ш у р к а (так же). Всего доброго.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Шура, доченька, не заводись…

К и ж а п к и н. Сядь, мать, не вмешивайся.

Ш у р к а. Мама… Мама, я виновата перед ним. Коля, помнишь тот вечер, когда я у вас дома упала в обморок? Потом я отдыхала одна в комнате, а вы сидели на кухне… Я все слышала. Я слышала, как твои родители упрашивали тебя не делать подлости по отношению к бедной девочке и жениться на ней… Короче говоря, у нас ничего не будет. Извини.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Господи, господи, откуда напасть такая на нашу голову…

Н и к о л а й (тихо). Неправда…

Ш у р к а. Коля, на этот раз я говорю правду. У нас ни-че-го не будет. Я освобождаю тебя от твоего обещания. Прощай.

Н и к о л а й (горько). А ты знаешь, я догадывался… предчувствовал — эта поездка сюда скверно кончится…

Ш у р к а (отцу). Вы теперь довольны? Вот и прекрасно. Цепочка ваша останется целой, да? А я? А обо мне вы подумали?! (Уходит.)

К у р н о с о в. Простите, Саша, время работает против меня.

Ш у р к а (вежливо улыбнулась, чувствуется, она на грани срыва). Мне очень жаль, но я ничем не могу вам помочь. Юрий Михайлыч, отвезите этих… троих.

К и ж а п к и н (глухо). Александра…

Ш у р к а (развернулась, с расстановкой). Это мои деньги. У меня одна жизнь! И не надо… не трясите передо мной своими цепочками!.. Я не желаю и не буду жить, как вы!..

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Яша, сынок, останови его!

К и ж а п к и н (приподнимаясь). Ты кого судишь? Кого судишь? Уходи… вон из моего дома, чужачка!..

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Отец, опомнись!

Шурка, бежавшая в дом, замерла перед дверью. И вдруг обмякла вся, медленно сползла на ступеньки. Молча протянула ключ Курносову. Полина Васильевна подошла к дочери, обняла ее. Шурка впервые заплакала.

(Гладит ее.) Поплачь… освободи душу…

С у п р у н (Курносову, который растерянно стоит с ключом в руках). Шагай, земляк, пока я добрый, — отсчитывай копейку.

Курносов уходит в дом.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (ни к кому, собственно, не обращаясь). Спасибо. Нам надо долг уплатить… (Достала платочек.)

С у п р у н (вдруг засмеялся чему-то своему). Ох, бабы, бабы! Мотай на ус, Яшка! Жорка рассказывал, он однажды втюрился в принцессу… в Африке…

К у р н о с о в (вышел на крыльцо, в руках замок и деревянная ложка). В сундуке нет чемоданчика… Там нет ни чемоданчика, ни денег.

Валентина Сергеевна громко вскрикнула.

С у п р у н (вдруг осевшим голосом). А па-па-ша?

К у р н о с о в. Он спит еще.

Я ш а (медленно приподнимаясь). Спокойно, товарищи. (Засмеялся.) Спокойно, всем оставаться на местах. Юрий Михалыч, я сказал — всем оставаться на местах!.. (Бросается в дом.)

Все замерли. Ждут.

(Вышел из дома, быстрым взглядом осмотрел присутствующих.) Так… Егор Кузьмич, значит, он запер чемоданчик в сундук, а ключ спрятал в мешочек на груди? Второй ключ от замка имеется?

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Нету, сынок… Давно нету.

Я ш а. Так, ясно… Товарищи, вопрос ко всем… только вы, пожалуйста, не подумайте… надо разобраться. Значит, так… Кто ночью по каким-либо причинам выходил из дома?

Молчание.

Хорошо, поставим вопрос несколько иначе. Индивидуально. Юрий Михалыч, если я не ошибаюсь, вы спали на сундуке?

С у п р у н (после паузы). Ну, спал.

Я ш а. Вы ночью отлучались куда-нибудь?

С у п р у н. Кто, я?.. Нет.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Как же вам не стыдно! Вы лжете! Товарищ милиционер…

Я ш а. Минуту!.. Юрий Михалыч, я вам не советую… Здесь вам не со старухами воевать! Я вас еще раз спрашиваю: вы ночью выходили из дома?

С у п р у н. Ох, командовать любишь, парень, кто б подумал.

Я ш а. Прошу отвечать по существу. Выходили?

С у п р у н. Ну, выходил.

Я ш а. Сколько раз?

С у п р у н. Ну, чекист… Один!

К у р н о с о в (тихо). Зачем вы говорите заведомую неправду?

С у п р у н. Во псих!.. Откуда я помню? Может, один, а может, пять. Вода плотину рвет, Алексеич, а пиво тем более. Не помню.

Я ш а. Сань, после того как получила ключ, куда ты его дела?

Ш у р к а. Повесила на гвоздь. Возле двери.

Н и к о л а й. Послушайте, сержант, не занимайтесь ерундой. Лучше бы ищейку вызвали, пока не поздно. Прямо чертовщина какая-то, обыскали весь дом — никаких следов.

Я ш а. Гражданин Степнов, каким образом ключ оказался у вас?

Н и к о л а й (усмехнулся). Когда все ложились спать, я посоветовал Саше припрятать его. А у меня как раз карман на «молнии».

Я ш а. Она сама отдала вам?

Н и к о л а й. Детский сад, честное слово! Неужели силой отобрал? И при ней снял его и повесил в карман… в смысле — положил. (Раздражаясь.) Что, Саша, не так, скажешь?

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Яша, сынок, замок-то гвоздем открывается. Иной раз куда-нибудь задеваю ключ, спицей ковырну его — он и откроется.

Яша взял замок, долго пытается открыть его куском проволоки… Резкий щелчок…

Н и к о л а й (усмехнулся). Вот так-то, дорогие мои! Каждый из вас мог открыть сундук.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Николай, побойся бога!

К у р н о с о в. Ошибаетесь, молодой человек. Вы несколько раз подходили к сундуку, когда этот гражданин… гражданин Супов выходил.

Н и к о л а й. Да вы с ума сошли!.. Я замок… замок проверял, на месте ли он!..

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Господи, люди добрые, что же это делается на белом свете! Оговорят парня, ей-богу, оговорят!..

Я ш а. Теть Поль, успокойтесь… Никто никого не собирается оговаривать… Надо же разобраться.

Общая пауза. Все молчат.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Какой кошмар… Боже мой, какой кошмар! Я тебе говорила, Сеня, предупреждала…

К у р н о с о в. Да, Валюша, да… Все пятнадцать лет вы меня предупреждали с мамой, вы мне говорили, говорили… Говорили!..

В а л е н т и н а С е р г е е в н а (устало). Если бы ты слушал мою маму, все было бы по-другому.

Я ш а. Юрий Михалыч, в котором часу ты выходил последний раз?

С у п р у н (взвился). Во пристал!.. Я тебе что, на нос соли насыпал? На кой хрен мне эти деньги сдались! Я, между прочим, механик высшей квалификации, имею две грамоты, понял!.. Сам вкалываю, манны небесной мне не надо. Короче, начальник, я его сюда не привозил и кашу с ним не варил.

Ш у р к а. Папа, вы с ним прежде встречались?

К и ж а п к и н (пожал плечами). В глаза видеть не видел вроде.

П о л и н а В а с и л ь е в н а (негромко). Егор, может, на Севере когда-нибудь? Откуда он про отца-то знает?

К и ж а п к и н (после паузы). Может, оно и так, Полина, может — аукнулось… тут не угадать. А может, и от этого баламута узнал…

С у п р у н (очень оскорбился). Слушай, чё ты все на меня бочку катишь? Накрошил делов, понимаешь, а теперь крайнего ищет!..

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Яша, сынок, можно пойти скотину попоить? (Уходит в дом.)

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Товарищ милиционер, я прошу сделать заявление в прокуратуру и вызвать следователя. Сеня, в конце концов, надо же что-то решать…

С у п р у н (ходивший под окнами дома). Вот теперь и гадай… То ли были, то ли во сне приснились следы под окошком… Не, в натуре, мужики, кто он такой, мне интересно знать, а? Ревизором, говорит, работал в высших сферах. Сомневаюсь я что-то.

Из дома послышался какой-то грохот… С чемоданчиком в руках вышла П о л и н а В а с и л ь е в н а.

П о л и н а В а с и л ь е в н а (растерянно). Егор, иду, как кто в бок толкнул — загляни в сундук. В сундуке, сверху он был, распроклятый. (Положила чемоданчик на стол, растерянно оглянулась на всех.)

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Сеня, пожалуйста, подай попить.

Н и к о л а й. Лихо! Кому-то фокус не удался. А вы говорите, Юр Михалыч, — следы.

С у п р у н. У меня сердечко… маленько того… на холостых оборотах… Думал, Анюта моя так и не покатается на самолете.

К у р н о с о в (подает Шурке бумагу). Это расписка. Не сомневайтесь, пожалуйста, я верну.

С у п р у н. Ну, нет, приятель! Шуранчик, не соглашайся, бумагу в сельсовете надо заверить.

Ш у р к а (пожав плечами). Не нужно никаких расписок. Отсчитайте сколько требуется и поезжайте улаживать свои дела.

Я ш а. Сань, я думаю, пока он не проснется, из чемоданчика не следует ничего брать. Так будет лучше.

Ш у р к а. Делай как знаешь, Яша.

Я ш а. И вообще-то, товарищи, по закону требуется произвести опись. Я, правда, не знаю, но, наверное, в любом случае до официального разрешения никто не имеет права пользоваться этими деньгами…

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Да-да, вы правы, конечно… Сеня, они умышленно… Это люди умышленно… у вас ни грана за душой человечности! Вам бы только себе, себе, себе!

Курносов отводит жену в сторону.

Я ш а. Теть Поль, вы… и вы, Егор Кузьмич, прошу вас быть понятыми.

К и ж а п к и н. Ты уж, Яков, без меня как-нибудь…

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Иди, Егор, иди…

Я ш а. Остальным отойти от стола. Юрий Михалыч, вас это тоже касается, здесь не выставка. (Открыл чемоданчик — видны ровные ряды пачек.) У него же была сберкнижка!.. (Распотрошил несколько пачек.)

Пауза. Полина Васильевна крестится.

В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Сеня, что это значит?

Н и к о л а й (вертит в руках пачку чистой бумаги). Знакомый номер. Бумага! (Считает пачки, на которых только с верхней стороны наклеены десятирублевые купюры.) Десять… Итого — сто рублей.

С у п р у н. Проходимец… Проходимец — козе понятно! Егор, я его сразу раскусил… насквозь видел… Ах, сукин сын!

К у р н о с о в. Он бессовестно обманывал нас. Валя, это конец. (Опустился на скамейку, нашел взглядом жену.)

Наступило молчание. Каждый занят своими мыслями.

(Без адреса.) Вы знаете, из всего нашего десятого «Б» только у меня исполнилась мечта… я никому не мешал. У меня была семья… У меня была квартира, прекрасные друзья… Почему мне в жизни так дико не везет?

Ш у р к а (тронула цепь на лодке). Поржавела вся…

К и ж а п к и н. Все руки не доходят, дочка.

П о л и н а В а с и л ь е в н а. Старый человек, а такое над людьми позволяет себе.

Н и к о л а й. Зря в панику он бросился — чемоданчик начал прятать. Нервишки подвели.

С у п р у н. Ну ревизо-ор… Такой праздник испортил… Ох и напьюсь же я сегодня! Яшка, будь другом, займи рубль двадцать.

Н и к о л а й (поднялся). Очевидно, он действительно большой шутник. Юр Михалыч, разбуди его, пожалуйста. Только пока ему ни слова. (На столе накрывает чемоданчик каким-то половичком.) Мы тоже умеем шутить.

С у п р у н. Ну, папаша! Ну, деятель! Яша, первый раз в жизни прошу — не вмешивайся, дай душу отвести. (Скрывается в доме.)

Пауза.

(Выскочил из дома, весь всклокоченный, со странной улыбкой на лице.) Оп-ля! Нету ревизора… Через окошко сиганул, наверное.

П о л и н а В а с и л ь е в н а (мелко-мелко крестится). Господи, спаси и помилуй! Окошки-то у нас глухие, сроду не открываются.

Я ш а (медленно приподнимаясь). То есть как это — не открываются? Ну уж нет, дудки… (Решительно направился в дом.)

Все замерли. Вдруг Курносов с криком срывается с места, подбежал к столу — резко сдергивает половичок. Стол пуст.

З а н а в е с.