Пьесы молодых драматургов

В а с я К у з я к и н, 50 лет.

Н а д я, жена его, 50 лет.

Л ю д а, 23 года }

Л е н ь к а, 18 лет }

О л ь г а, 13 лет } — их дети.

М и т я В и с л у х и н, сосед Кузякиных, 68 лет.

Ш у р а, его жена, 65 лет.

Р а и с а З а х а р о в н а, полюбовница Васи, 50 лет.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Справа дом, напротив сарай с пристроенной голубятней, в глубине двора банька, за банькой огород. Майское утро. Воркуют, шелестят в голубятне голуби. С ними В а с я ведет беседу.

Г о л о с В а с и. Оть, тюр, люр-люр… Иди сюда. Глянь, как царевна. У, у. Не бойся… Чё я ей сделаю? Хоро-ошая, хоро-шая. А ты — на руку. Ну-ка. Хоп! Эх, ешкин кот, вот людям бы так. Махонька-то кака. Фу-ты ну-ты, надулся… Прямо аж директор. Шугани-ка кавалера своего. Не хочешь. Ну и правильно. Вот так и живите…

Пауза.

Из дома вышла Н а д я. Она встревожена.

Н а д я (кричит в сторону огорода). Людка! Людка!

Голос Люды: «А-а!»

Иди-ка сюда, чё скажу!

Из огорода появилась Л ю д а с вязаньем в руках. Надя что-то спрашивает у Люды, а мы вновь слышим голос Васи.

Г о л о с В а с и (тяжело вздохнув). Надюха щас, поди, хватилась, а денежки бабай унес… ешкин кот. Отвинтить бы вашему Юсупу «дом советов» да резьбу сорвать, чтоб не чинились.

Надя и Люда спешат в дом.

Ты чё клюесся? (Смеется.) Не хошь, чтоб я ругался? Дак ить он барыга — Юсуп ваш. Ну ладно, не буду. Не буду. Хорошие.

Из дома выбежала О л ь г а. Она в парадной форме, с портфелем в руках. Стучит в дверь сарайчика.

О л ь г а. Пап! Пап!

В а с я (высунувшись из сарайчика). Чё ты?

О л ь г а. Ты деньги брал?

В а с я. А?

О л ь г а. Из шкафа…

В а с я. А-а. Ну?

О л ь г а. Сейчас мама тебе даст взбучку.

В а с я. Да?

О л ь г а. Знаешь какая злая?

В а с я. Ешкин кот…

О л ь г а. Ты спрячься там и закройся.

На крыльцо быстро выскочила Н а д я. Вася едва успел захлопнуть дверь.

Н а д я (стучит в дверь). Василий! (Взволнованно и ласково.) Слышь, Василий! Ну ты чё молчишь? Я же знаю — ты тут. Слышь, Василий?

В а с я (из-за двери). Че-о?

Н а д я (едва сдерживаясь). Это… давай-ка воды натаскай. Слышь?

В а с я. Да вон в бане полна кадушка.

Н а д я. Да где?

В а с я. Да с Лехой вчерась натаскали.

Н а д я. Да я стирать буду.

В а с я. Да ты ишо эту используй.

Н а д я (кричит, не сдержавшись). Я счас тебя использую! Так использую! (Рвет за ручку дверь.) Открывай, паразит!

На крыльцо вышла Л ю д а.

Людка, помоги!

Л ю д а. Чё я сделаю-то?

Н а д я (мечется по двору). Ах ты скотина… (Схватила полено и бьет им по двери.) Откроешь… Все равно откроешь, голубятник паршивый!..

В а с я. Надюха, кончай давай. Дверь сломашь!

Н а д я. Я тебе счас ребра переломаю!

В а с я. Ниче себе.

Н а д я. Дверь он пожалел.

В а с я. Дак мне чинить-то.

Н а д я. Ты куда, паразит, тридцатку дел? А? Ты почему такой бессовестный-то? А? (Вот-вот заплачет.) Ну, если голубей купил — захлестну. Вместе с голубями захлестну, паразита. Купил или нет?

Молчание.

Я кого спрашиваю? Олька, батя покупал голубей? (Ударив поленом в дверь.) Покупал или нет?

О л ь г а (тихо). Ну…

Н а д я (показав Ольге фигу). Ну и вот тебе на кино, на платья. (Людмиле.) А тебе, Людка, на сапоги, на помаду. Будем голодом сидеть.

В а с я. Чё-то ты размахнулась на двадцать пять рублей…

Н а д я. А он пусть целуется там со своими голубями. (Плачет.) Обдирай, обдирай нас как липок… Пусть потом люди посмотрят в твои глаза бесстыжие, а я посмотрю, чё ты им скажешь. (Села на крыльцо.)

Пауза.

О л ь г а. Мам, они красивые.

Н а д я (Ольге). Вот знала ведь, а матери ни полслова.

В а с я. Надь, чупатые.

Н а д я. Чё?

О л ь г а. Чупчики у них такие на затылке… Значит, чупатые.

Н а д я. Как это?

В а с я. Хошь поглядеть?

Н а д я. Токо выйди! Ну вот чё теперь делать? Людка!

Л ю д а. У?

Н а д я. Гну! Деньги-то последние были.

В а с я (осторожно выходя из сарая). С книжки сыми.

Н а д я (грозя поленом). Счас как пульну! Ты много положил, чтобы снимать?

В а с я. Дак не я — ты клала-то.

Н а д я. Ух, так бы и убила чем-нибудь. Людка, принеси паспорт и книжку.

Л ю д к а (уходя в дом). Где?

Н а д я. На трюмо, в шкатулке. (Ольге.) В школу не опоздала еще?

О л ь г а. Нет еще.

Н а д я (Васе). На рынок сбегаю, а ты давай плитку почини. За каждым разом печку топить, уж надоело. (Строго.) Слышь?

В а с я. Ага, счас. (Идет в баню.)

Н а д я. Куда пошел-то?

В а с я. Дак она где-то здесь была.

Н а д я. Сказала бы я тебе… (Ольге.) Ну чё ты уши растопырила? Беги давай в школу.

О л ь г а. Мне еще рано.

Н а д я. Зачем форму напялила?

Ольга обнимает мать.

(Теплее.) Выпендрилась… Затаскашь вот.

О л ь г а. Он этих голубей целый месяц ждал.

Вышла Л ю д а, подала Наде паспорт и сберкнижку.

Н а д я (постучав по сберкнижке). Думаешь, они легко достаются? Добро бы — на дело, а то — голуби.

Л ю д а. Зато не пьет.

Н а д я (махнув рукой). Правда что, хоть не пьет. Ладно, пошла. (Сняла с гвоздя у двери сумку.) Людка, Ленька из техникума прибежит — покорми.

Л ю д а. Сам не поест, что ли?

Н а д я. Вот с мужем так поговоришь — враз сбежит.

Л ю д а. От тебя не сбежал…

Н а д я (чтоб не слышал Вася). Ой, а я что? Он же знает, что я отходчивая.

Л ю д а. Ну и я отходчивая.

О л ь г а. И я отходчивая.

Н а д я. А тебе еще и отходить не от чего. Выдумала. Людка, покорми.

Л ю д а. Ладно.

Надя ушла.

В а с я (выходя из бани). Ушла?

О л ь г а. Ушла.

В а с я. Людк, а куда плитка подевалась?

Люда ушла в дом.

Эхе-хе-хе-хе. (Ольге.) Чё, последний день сегодня?

О л ь г а. Ага. А завтра на практику.

В а с я. Пошлют куда-нить?

О л ь г а. Не-ет. В зеленхоз пойдем.

В а с я. Хорошо.

Л ю д а вынесла плитку, подала отцу и опять вернулась в дом.

Зря она так. Я же не на водку брал. Кому от этого плохо сделалось? Нет ли? (Передразнивая.) Ва-ва-ва! Ва-ва-ва!

О л ь г а. Она больше не сердится.

В а с я. Ну а чё ж тогда?.. Голуби, они знашь какие умные? Э-э. Вот я когда пацаном был, у нас в Алехино Володя-дурачок жил.

О л ь г а. Как Гриша?

В а с я. Не-е. Володя красивше был. (Задумчиво.) Красивше. Дай-ка историю твою сюда.

О л ь г а. Зачем?

В а с я. А там похожий есть.

Ольга достала из портфеля учебник.

От! От такой он был. Вишь, тело како богатое: в буграх все. Да белое. Красивый парень был.

О л ь г а. И лицо такое же?

В а с я. Токо рыжий. Нет, лица не помню… Помню — рыжий. А тело точь-в-точь, как у…

О л ь г а. У Давида.

В а с я. У Давыда.

О л ь г а. Не у Давыда, а у Давида.

В а с я (приглядываясь). У Давида. Срубил кто его?

О л ь г а. Микеланджело.

В а с я. Ну вот, значит. А ходил он всегда в красной рубахе.

О л ь г а. Володя-дурачок?

В а с я (кивнув). Любили его шибко мы. Вся деревня любила. Кто чё попросит по хозяйству помочь — безотказный был. Да работает, упирается пуще хозяев. Сила знашь какая у него была неимоверная. Ума бог не дал, а души и силы бери сколько хошь — и края не видать.

О л ь г а. Гриша тоже добрый.

В а с я. Ну чё, хорошо. Не обижали б токо.

О л ь г а. Его мальчишки буцкают, и он плачет. Жалко.

В а с я. Конечно, жалко.

О л ь г а. А Володю били?

В а с я. С силой-то такой кто сладит? Не били. А опосля взяли и убили.

Ольга молчит.

Да… Шоферюг из города понагнали да к нам в деревню и поселили. Раньше, ешкин кот, вроде не селили, а тут чё-то поселили. Не знаю чё. Ну и давай буянить — пить да драться. Вот Володя раз на драку-то таку наскочил и стал пальцем грозить, как детишки грозят: вроде нехорошо драться, вы чё… безобразники. А те чё, разбираться будут? Взяли и пырнули ножом.

Молчание.

Дак когда хоронили его… Нет, погоди. Значит, вот так деревня (чертит на земле), речка, а туто-ка, на пригорке, — церковь. Сначала в ей клуб сделали, потом стали туда зерно ссыпать, а когда элеватор построили — перешенной, ну, гольной, так и оставили. И вот в церкви-то этой жили голуби, много голубей…

О л ь г а. Больше, чем у нас?

В а с я. Раз в сто. Дак от, Володя их подкармливать стал. Придет, скормит им буханку… Они облепят его со всех сторон — по голове, по спине… полощут по чем ни попадя. А он смеется, аж заходится от смеха. Ну чё, забавно. Главное, не боятся его. Его токо одного и не боялись. Ну. Ишо помню: рубаха его красная вся-а в дырках была от коготков. В ей и хоронили. И вот кода за ворота вышли… А кладбище прям у деревни стояло. Мужики гроб так на руках и донесли. За ворота вышли, токо тронулись — с церкви как посыпят голуби… И кругами, кругами над головой. До самого кладбища проводили. Пока закапывали, они все кружили… Когда токо люди разошлись — улетели. Умные они, ешкин кот.

Л ю д а (кричит из дому). Ольга, опоздаешь!

О л ь г а (поцеловав отца). Мама правда не сердится. (Убежала.)

В а с я (помолчав). Людк! А ты в этом… была?

Л ю д а. Где?!

В а с я. Ну в Иркутске, в этом… где закладывают: пьют!

Л ю д а. В ресторане?!

В а с я. Да не-е. Стульчаки там такие… карусельные.

Л ю д а. А-а. В баре, наверное?!

В а с я. Да шут его знает. Была?

Л ю д а. А что?!

В а с я. Красиво, поди, там?!

Л ю д а. Музыка… Обсчитывают сильно.

В а с я. Да?

Л ю д а. После экзамена с девчонками бегали. Да ну.

В а с я. И продавец — мужик?

Л ю д а. Не мужик, а парень. А называется бармен.

В а с я. Ка…как?

Л ю д а. Бар-мен.

В а с я. А-а. А чё они там из трубочки сосут?

Л ю д а. Коктейль пьют. Через соломинку.

В а с я. Чё?

Л ю д а. Ну, все смешивают — водку, вина разные — и пьют.

В а с я. Ерш?

Л ю д а. Вот пристал!

В а с я. Не, интересно же.

Л ю д а. Ну, коктейль.

В а с я. Дорогой, поди?

Л ю д а. Они разные. Три рубля, четыре… Есть и по пять. Я охнула, когда услышала.

В а с я. Ого, ешкин кот. Лучше уж бутылочку самому взять. Да… (Засмеялся.) Ниче себе, водку через солому тянуть.

Л ю д а. Не солома, а соломка. Она такая… из капрона. Да ну их к черту.

В а с я. Не-е. Интересно.

Люда ушла в дом.

Я б щас в городе пожил. (Взял метлу, стал подметать двор.)

Осторожно входит М и т я, он навеселе, в руках гармонь.

М и т я. Эй, Василий.

В а с я. Здоров.

М и т я. Санька была?

В а с я. Нет. Потерял?

М и т я. Здорово. (Поет.)

Выходной седни?

В а с я. Выходной.

М и т я. А чё квасишься? (Достал из кармана початую бутылку вина.) С Надькой поцапался?

В а с я. Черт его знает…

М и т я. Я со своей тоже в контрах. Она щас — туда, а я — туда. Она щас — там, а я щас — тут. Пусть помарафонит. Дома кто есть?

В а с я. Людка.

М и т я. Скажи ей, чтобы закусить вынесла.

В а с я. Я сам. Еще Надюхе расскажет. Айда в стайку.

М и т я. Режьте меня — ничо не понимаю. Я от своей кикиморы партизанюсь, ты ходишь виноватисся… Это чё такое?

В а с я. Дядя Митя, айда.

М и т я. Скидай якорь! Хочу с соседом моим, голубой моей, вот тут выпить. (Ставит гармонь на крыльцо.) И не бойся. (Грозно.) Чё она на тебя рыпается?

В а с я. Голубей купил. Да она уж не сердится. Для страховки.

М и т я (рубанул воздух кулаком). Стебанешь ее разок — все! Шелковая станет, человеком сделается. (Возмущенно.) Об-наг-ле-ли…

Хлопнула калитка. Митя быстро спрятал бутылку. Вася схватил метлу. Вошел Л е н ь к а.

Л е н ь к а. Здрасьте.

М и т я. Здоров, Алеха! Иди-ка сюда. Ты отца своего любишь? А?

Л е н ь к а. Нормально.

М и т я. А соседа своего уважаешь?

Л е н ь к а. Ну.

М и т я. Тащи закуску. Выпить хочешь?

Л е н ь к а (отмахнувшись). Да ладно, сейчас.

В а с я. Леньк, стаканчики.

Л е н ь к а. Угу. (Ушел в дом.)

М и т я. Во парень! Свез бы его в мореходку, чем в лесной этот.

В а с я. Он сам.

М и т я. Ничо вы в красивой морской жизни не петрите.

Выглянул Л е н ь к а.

Л е н ь к а (Мите). Вас баба Шура ищет.

М и т я. Где?

Люда из дому: «Куда пошел? Иди ешь!»

Л е н ь к а. У хлебного. К нам идет с мамкой.

М и т я. Василь, срочно дислоцируемся.

Л е н ь к а. Стаканы нести — нет?

М и т я. Не, не надо.

Ленька ушел.

Айда к Филиппову. (Прячет вино.)

В а с я. Баню буду топить.

М и т я. Токо не выдавайте меня.

С улицы слышен смех Нади.

В а с я. Через огород, дядь Митя.

М и т я. Все, скрываюсь. (Подхватив гармонь, быстро уходит.)

Входит Ш у р а, за ней, смеясь до слез, Н а д я.

Ш у р а (продолжая рассказ). Я, мол, чё ему надо… А он давай да давай. Обезумел.

Н а д я. Ой, погоди…

Ш у р а. Чё делать. Ну, не дал бог-господь детей. Так ить другу родилку не купишь, не сошьешь, у соседки не займешь.

Н а д я (в смехе). Теть Шура, погоди… (Васе.) Батя, беги на лесной скорей.

В а с я. Зачем?

Н а д я. Николая видели, Филиппова… Ой! Просил тебя. Порожняк пришел, а лебедка сломалась. Иди давай.

В а с я (кричит). Леньк! Баню затопи! (Наде.) Вы чё рассмешились?

Ш у р а. Кавалер мой недоделанный не заплыл, Василий?

В а с я. Нет, не видал. (Убежал.)

Ш у р а. Добро бы трезвый, а то пьяный ведь. Прет буром, и все. Ка-ак разозлюсь я вся из себя…

Н а д я (закашлявшись от смеха). Ой, зашлась — не к добру.

Ш у р а. Слушай-слушай. Давай, говорю, накуплю тебе ящик водки, садись, говорю, и пей. До усрачки напейся, чтоб на всю жизнь и чтоб больше в сторону-то ее не гляделось. Дак он ведь, гадина такая, покупай, говорит. Меня ажно затрясло всю. Ну, что под руку попало, тем и хлобыстнула паразита.

Н а д я. Чем?

Ш у р а. Со страху сама чуть сердца не лишилась. Совок наш помнишь? Большо-ой, тяже-олый, ручка кована. Ну!

Н а д я. Дак ить так убить могла, теть Шура?

Ш у р а. Ниче не знаю. Стою: руки отнялись, коленки ходуном ходят, и он молчит. Ну, думаю, щас упадет, может, ишо разок дрыгнется перед смертью, и — все.

Н а д я. Почему дрыгаться-то он будет?

Ш у р а. В кино-то погляди. Там все артисты перед смертью дрыгаются. Как-то так… (Показывает.) Р-раз! А потом уж вроде мертвый. Ну кто так, кто эдак.

Н а д я. У нас бабушка вроде тихо умерла. Я видела.

Ш у р а. Дак ить и я не замечала, чтоб дергались. Холера их поймет. Тут — так, в кино — так, кому верить? Мой-то дурак такой артист, что перед смертью «барыню» отчубучит — и не удивляйся. Ну вот чё я? А-а. Стоим мы. Я его тихонько туркнула. Чё молчишь, говорю. Он голову опустил и аж до самого сердца достал. Я у его такого голоса ишо ни разу не слыхала. Такой голос… Тихий такой… Я заплакала. Ну.

Н а д я. Чё сказал-то?

Ш у р а (торжественным шепотом). Обидела, говорит. И все. Обидела. Сказал, постоял и как выйдет. Вот кака у нас, подружка, история приключилась.

Н а д я. Уж под семьдесят скоро — все не навоюетесь.

Ш у р а. Ага. Вот так. А мне с утра на картошку ехать… Филипповы подсобить просили. Как ехать — не знаю.

Н а д я. Придет, никуда не денется.

Ш у р а. Ой, Надя, дай мне вашу лопату, а то наши тупые: скоко уж не копали. Митька б наточил, дак где его счас найдешь. Ищи — свищи.

Н а д я (кричит в дом). Люда! Возьми сумку! (Идет к сараю.) Вот учудили, вот учудили. (Зашла в сарай.)

Вышла Л ю д а.

Л ю д а. Здравствуйте, баба Шура. (Взяла сумку.)

Ш у р а. Здравствуй, Людонька, здравствуй. Никак не наглядюсь на тебя. Надя! Слышь, Надя!

Н а д я (выходя из сарая с лопатой). А-а?

Ш у р а. На Людоньку вашу не могу наглядеться. Никак не могу, никак. Прямо красавица получилась. Вон кака удалая красавица. (Люде.) Чё ты не заходишь, не проведаешь нас. (Берет у Нади лопату.) А то заходи, чайку пошвыркаем с брусничкой. Кака ладная брусничка у меня-а.

Л ю д а. Зайду, баба Шура.

Вышел Л е н ь к а.

Л е н ь к а. Здрасьте.

Ш у р а. Здравствуй, Ленечка, здравствуй.

Л ю д а. Баба Шура, Леня баню топить будет, оставайтесь.

Н а д я (Леньке). Поел, нет?

Л е н ь к а. Поел. (Уходит в баню.)

Л ю д а (Шуре). Попаритесь.

Ш у р а. Старика не могу словить, Людонька. Искать пойду, а то еще че-нибудь над собой сделает.

Н а д я. Ну прямо! Разобиделся.

Л ю д а. Он к Филиппову пошел. (Уходит в дом.)

Ш у р а. Да? Ой, побегу до них.

Н а д я (Шуре). Мы ж Николая сейчас видели.

Ш у р а. Ага.

Н а д я. В смене он. Василия-то позвал.

Ш у р а. Так чё теперь? На склад лесной бежать? Он любит туда шастать — мужиков веселить.

Хлопнула калитка, и во двор ввалился М и т я. Тяжело дышит, видно, бежал бегом.

Явился — не запылился. Ты куда побег, чертяка?

М и т я. Уйди, фашистка. (Деловито и строго.) Надюха, где ребятишки? Собирай всех сюда.

Н а д я. Что такое?

М и т я. Страшную весть принес в твой дом, Надежда. Зови детей.

Н а д я. Ой… Не пугай, дядя Митя. Ленька! Люд…

Ш у р а. Э-э, Емеля…

Вышли Л ю д а, Л е н ь к а.

М и т я. Я пошел к Николаю, а тот на работе…

Ш у р а. Вот чё резину тянет? Говори скорей.

М и т я. Я кикимор не понимаю. (Рассердившись.) Убери ее, Надюха, убери!

Н а д я. Да говори, дядь Митя. Ты, правда, почему тянешь-то?

Ш у р а. Дурак старый, доводит людей до белого каления…

М и т я. Василий токо пришел, токо закурил… А я Николая-то не застал и на лесной двинул. Он у вагона стоял.

Ш у р а. Кто? Василий?

М и т я. Ну! Бревно с вагона соскользнуло… Кувырк на землю. Да одним концом Ваську по голове. Шибануло вашего отца, Ленька. Все.

Н а д я. Оой!

Надя кинулась из двери. За ней Ленька, Люда.

М и т я. Все. Теперь так и останется.

Ш у р а. Чё останется?

М и т я. Косоглазия.

Ш у р а. Дак он живой?

М и т я. Ты чё, дура, каркаешь? Конечно, живой. А глаз — как у этого… у комика… у артиста: один — сюда, другой — сюда.

Ш у р а. Ты охренел, чё ли? Ты зачем Надю до смерти напугал? Ну, даст она тебе… Ох даст…

М и т я. Вы чё подумали?..

Ш у р а. У Нади-то рука покрепше. И не совком, а ломом опояшет пару раз, вот узнаешь тогда, кто про чё думал. (Убегает.)

М и т я. А вот… Иди ты-ы! (Пытается покосить глазами, сводит указательные пальцы друг с другом.)

З а т е м н е н и е.

Прошло два дня. Н а д я, помешав варево в чугунке, уносит его в сарай. Захрюкал, зачавкал поросенок. Во двор тихо вошел М и т я. Н а д я вышла из сарая, вытирая о передник руки.

Н а д я. Чё приперся?

Митя молчит.

Уди с дороги, хрыч старый. Василий из больницы выйдет — я ему расскажу. Чё стал посередь двора? Иди давай…

М и т я. Прости, Надежда.

Н а д я. Обрыбешься. Чуть не умерла со страху. Еще ходит! Счас как попру метелкой.

М и т я. Не надо.

Н а д я. Не надо?

М и т я. Надь, у тебя бражка есть?

Н а д я. Есть, да не про твою честь.

М и т я. Плохо мне, Надежда.

Н а д я. Иди проспись — враз полегчает. Или тетю Шуру попроси. Пусть еще разок тебя совком полечит.

М и т я. Где она? Ох, как плохо мне… (Сел на крыльцо, обхватил голову руками.) Как жить мне, Надя, как?

Н а д я. О, о! Совсем задурел. Нечего тут загибаться. Иди да плачься дома. Вы смотрите на него — бедный какой, плохо ему, не допил. Счас пойду расскажу жене, как ты по дворам шляешься, попрошайничаешь.

М и т я (кричит). Да нету ее, Санечки моей! Нету! Все! Нету!.. (Плачет.)

Н а д я. Куда ж она у тебя подевалась?

М и т я. Я ей сразу говорил… давай вызову… давай. Зеленая вся. «Нет, говорит, счас отпустит». Потом… Смотрю, уж пятнеть начала. Не послушался ее, побежал… Санечка моя!

Н а д я. Куда побежал? Ты чё?

М и т я. Да за «скорой». Меня с ей и повезли. Сижу в покоях, караулю… Потом врач вышел… С час ишо жила. Говорит: «Умерла, дедушко, твоя бабушка».

Н а д я. Ой!

М и т я. Умерла, говорит. (Плачет навзрыд.) Не могу… Дай че-нить попить.

Пауза.

Н а д я. Дядь Митя… Дядь Митя… Ой! Я же ее позавчерась видела. Ой!

М и т я. Ну. А вчера с Филипповыми на картошку хотела ехать. Помочь просили.

Н а д я. Говорила она мне. (Заплакала.)

М и т я. Утром за ней зашли, а ей захудало. Нагнуться, говорит, не могу: сердце чё-то колет. Без меня, говорит, езжайте, посажайте… Чуть одыбаю — так на попутке доберусь. А к обеду все хужее и хужее…

Н а д я. Чё ж к нам-то не пришел сразу?

М и т я. Да токо счас отошел маленько. Лежал все. Шаг сделаю — и не держусь. Ноги как вата… Вон, все еще дрожат.

Надя с плачем уходит в баню.

Санечка ты моя! Ты чё ж наделала? Я как теперича без тебя буду-то?

Вернулась Н а д я. Она несет бутылку водки, стакан, закуску. Плачет.

Н а д я. Давай, дядь Митя, выпей. Бедный ты, бедный. Чё у нее было-то, сказали хоть?

М и т я. Ты, Надюша, не говори мне «бедный», а то сердце заходится, и плачу токо.

Н а д я. Ну и поплачь, зато не надсадишься. Ой-ё-ёёёй… (Плача, наливает Мите водку.)

М и т я. Инфаркт микарда. Рубец вот такой. С ладошку. (Горько мотнув головой, пьет.)

Н а д я. Ой-ё-ёёёй… Закуси.

М и т я. Не, не надо. Завтра привезут. Вообще-то три дня положено держать, а в моргу местов нет.

Надя наливает снова.

Поможете как чё делать-то?

Н а д я. Ой, поможем, конечно.

Митя пьет, входит Л ю д а.

Людк, теть Шура-то умерла.

Л ю д а. Как?

Н а д я. Вот так. Вчера дядь Митя повез в больницу — и умерла.

Л ю д а. Да вы что?

Н а д я. Сердце. Ой-ё-ёёёй.

М и т я. Инфаркт, Людка, инфаркт. Не старая ведь ишо, пожила б маленько.

Н а д я. Скоко ей?

М и т я. А мне скоко? Шесят восемь? Вот считай. На три года моложе.

Н а д я. Шесят пять.

Л ю д а. Да вы что?

Входит Л е н ь к а, несет транзистор. Митя сам наливает водку, пьет.

Л ю д а (Леньке). Баба Шура умерла.

Л е н ь к а. Когда?

Л ю д а. Вчера.

Л е н ь к а. Ого, точно, что ли?

Л ю д а. Ты чё, дурак?

М и т я. Почти сорок лет с ей жили. Всяко было, а жили. Прелесть ты моя, Александра Степановна, ушла от любимого своего мужа. Зачем! Куда? (Плачет.)

Н а д я. Да ты не надрывай себя, дядь Митя.

М и т я. Нет. Выговорюсь. Мне так легче.

Н а д я. Ой говори, говори.

М и т я. Всю жизнь нашу совместную вижу как на ладошке… Вот такой рубец, Ленька. Врач сказал.

Входит Ш у р а с лопатой в руках. Митя ее не замечает.

Что характерно — любили друг дружку. Вот как она меня звала? Знаете? Никто не знает. Я ее — Санюшка, а она меня — Митюнюшка. Я ей «Санюшка!», а она: «Эй, Митюнюшка!» А голос у ее какой был? Скажи, Надь. Как запоет… (Поет.)

(Заметил Шуру.)

Пауза.

Ш у р а. Иди-ка сюда. Чё это ты про меня как про покойницу?

М и т я. Мы это… Сон рассказываю. Приснится же, зараза.

Ш у р а. «Приснится». Лопатой вот как поцелую, и без всякого веления.

М и т я. Надя тут бутылочку… Маленько. А вы чё, уже насадились?

Ш у р а. Насадились — не надсадились. Нечего его было поить, Надя. Чуть за ворота, а он уже нарисовался и по-ли-ва-ет. Вот какие мы хорошие.

Надя метнулась по двору. Люда и Ленька начинают хохотать.

Н а д я. Ах ты паразит! Тетя Шура, он же тебя похоронил… Из морга, говорит, завтра… Вот паразит-то! (Схватила метлу.)

Л е н ь к а. Беги, дядь Митя!

Он на полную мощь включил транзистор… и полетел по двору хоровод: Надя с метлой, за ней Шура, гремя лопатой, хохочущая Люда и Митя во главе всей этой кутерьмы.

З а т е м н е н и е.

Комната в доме Кузякиных. На столе чемодан. В а с я не спеша добривается, с наслаждением одеколонится. Он слегка взволнован. Входит Н а д я. В руках у нее трусы мужа.

Н а д я. Вась, деньги в трусы прячь. Вишь — карманчик. Сюда положишь и на булавку застегнешь.

В а с я. А расстегнется?

Н а д я. Ой, правда! Уколешься. На живульку тогда, что ли?

В а с я. В карман бы положил, и все.

Н а д я. Ага, в карман. Знаешь, какие ловкачи есть — и не заметишь. Одевай давай.

Вася уходит в другую комнату.

(Укладывая чемодан.) А где карта?

В а с я (из другой комнаты). А?

Н а д я. Карта курортная и направление…

В а с я. Под клеенкой.

Надя достает карту.

Н а д я. Я ее сверху положу, чтоб не рыться. Не узнал, кому вторую путевку дали?

В а с я. Кому-то из управления.

Н а д я. С лесного, что ли?

В а с я. Ага. А чё?

Н а д я. Взяли бы да и договорились вместе ехать: все безопаснее. За вещами друг у друга поглядывали бы.

В а с я вернулся. На нем новая белая рубаха, отутюженные брюки.

В а с я (осторожно). Надюх… это…

Н а д я. Ну чё?

В а с я. Галстук у нас есть?

Н а д я. Какой галстук?

В а с я. Ну такой… (Показывает.)

Н а д я. Не надо тебе никакого галстука. Вот так расстегнешь пуговку, и все.

В а с я. Да ну. Пуговку… Чё я?

Н а д я. Чё ты?

В а с я. Это ж курорт.

Н а д я. Ну?

В а с я. Все в галстуках будут.

Н а д я. Прямо!

В а с я. Точно. Мало ли. Вдруг куда пригласят, вдруг куда пойду.

Н а д я. А ты не шатайся где не надо.

В а с я. Ну, Надь…

Н а д я. Где я его тебе возьму?

В а с я. В промтоварный сбегай.

Н а д я. Да на черта он тебе?

В а с я. Там же культура! По телику посмотри… Где чуть приличней общество — все в галстуках, в бабочках.

Н а д я. Во-во. Смотри там с бабочками.

В а с я. Ну Надь…

Н а д я. Порассказали мне, как они на шею вешаются на курортах этих.

В а с я. Я-то лечиться буду, ты чё?

Н а д я. Вот и лечись.

В а с я. На-адь.

Н а д я. Чё? Ну ладно-ладно. Помодничать ты уж любишь. Дай волю…

В а с я. Ну правда…

Н а д я. Да иду-иду. (Уходит.)

В а с я (кричит в окно). Ольга, поди сюда!

О л ь г а. (вбежав). А?

В а с я. Леха с Людкой пришли?

О л ь г а. Пришли. Позвать?

В а с я. Нет, погоди. Лешка в тайгу уйдет, дак ты за голубями присматривай… Ладно?

О л ь г а. Ладно.

В а с я. У новеньких скоро птенцы будут… Смотри, чтоб крыса не утащила. Я бордюрчик сделал, железный… Однако не закарабкаться ей. На. (Дает дочери деньги.)

О л ь г а. Зачем?

В а с я. На базар сбегаешь, пшеницы прикупишь. Пока есть… А кончится? Мамке не говори. Накричит еще… Вот. (Сел.) Вот, доча… Пиши мне туда. Ага?

О л ь г а. Ага. (Подошла к отцу, слегка подтолкнула его.)

В а с я. О-о! Ты чё?

О л ь г а. А ты чё?

В а с я. Я ничё.

Пауза.

О л ь г а. Пап, ты море увидишь!

В а с я. А куда денешься? Увижу. (Пауза.) Все увижу. Как люди живут, как чё. В бар схожу, в театре посижу. Тебе еще сколько, а в Иркутск в театр уже съездила.

О л ь г а. Я не одна, я с классом.

В а с я. Ну, с классом. А меня кто-нить повезет? Нет, конечно. А сам… Когда? Вон работы сколько. Всю жизнь. Хоть маленько пожить покрасивше.

Пауза.

О л ь г а. Ракушек мне привези и пальму.

В а с я. А как ее? На себе переть?

О л ь г а. Веточку.

В а с я (кивнув). Че-нить привезу. (Пауза.) Интересно, чё они там видят?

О л ь г а. Кто?

В а с я. Голуби. На самолете буду лететь — погляжу.

Входит М и т я. Как всегда, навеселе. Ольга ушла.

М и т я. Ну чё, летишь?

В а с я. Дак от. Счас на электричке — в Иркутск, а там — самолетом.

М и т я. Надюха где?

В а с я (смеясь). Галстук покупать побежала.

М и т я. Чего?

В а с я. Ну этот…

М и т я. Галстук?

В а с я. Ну.

М и т я. Да у меня их вон — полный шкаф… висят. Взял бы да и взял.

В а с я. Да на кой черт он мне сдался? Говорю ей — не надо…

М и т я. Стой, стой. Тут все правильно. Культура.

В а с я. Дак и я ей, то есть она мне. Не отвяжешься.

М и т я (достав чекушку). Ну-ка, давай стаканы.

В а с я. Не-не, я не буду.

М и т я. А чё?

В а с я. Унюхает еще — не оберешься.

М и т я. Держи.

В а с я. А?

М и т я. Лаврушка. (Подает лист.) Зажуем.

В а с я. Ты, дядь Митя, провокатор какой-то.

Выпили.

Счас, закусить.

М и т я. Как то место-то называется?

В а с я. Какое место?

М и т я. Куда направляешься…

В а с я. В Баку. Курорт органов движения, ешкин кот.

М и т я. Ты чё сказал? В Баку?

В а с я. Ну.

М и т я (возмущенно). Я ж там был! Мы ж туда из Средиземки ходили! Из Средиземного моря! Ты глянь — в Баку!

В а с я. О, загнул!

М и т я. Не веришь?! Шурку мою спроси, не даст соврать.

В а с я. Оно где находится-то?

М и т я. Кто?

В а с я. Средиземное.

М и т я. Ну?

В а с я. А Каспий? Во-он!

М и т я. А пролив?! На что пролив-то?!

В а с я. Да нет там никакого пролива.

М и т я. Да мы через него четыре ночи пёрли.

В а с я. Да как он называется?

М и т я. Да номерной он, номерной! Это какой дурак секретным проливам будет названия вывешивать?! Ты чё?! Ну!

В а с я. Пролив секретный?

М и т я. А то! Не по рельсам же на… эсминце в Каспий шли. Он мне будет рассказывать. Ну даешь!

В а с я. Ладно, посмотрим.

М и т я. Эх, фотографироваться нам на нем не разрешили… Я б тебя носом ткнул.

В а с я. Да я там погляжу.

М и т я. Во-во, погляди. Из лимана выйдешь, сразу влево от маяка. Кажись, шестой градус по курсу. Не, седьмой. В общем, где-то шестой-седьмой.

В а с я (смеется). Сороковой лучше.

М и т я. Чего? А-а. Давай по последней.

Пьют.

С бабами осторожней. Понял, да?

В а с я. Чё мне они?

М и т я. Э-э! Меня одна пришвартовала — чуть не зарезали. Точно говорю. Вон Шурка не даст соврать, я ей рассказывал. Баку — это Азербайджан?

В а с я. Азербайджан.

М и т я. Ну точно. Я ж говорю — был. Они-то наших баб очень любят, а с ихней попробуй пошухари. Я шухарнул, дурак, — чуть не прирезали. Братва выручила. Как дали им, а меня в кубрик — и чтоб на берег ни ногой.

В а с я. А чё?

М и т я. Скараулят — и все, чё! Горняки-и. То есть эти… Ну как? Тьфу ты… В общем, люди с гор. Они ж по-нашему не понимают, пырнут — и все.

Входят Н а д я, Ш у р а, Л ю д а, Л е н ь к а, О л ь г а.

Ш у р а. О! И мой вдовец-молодец тутока.

Н а д я (подавая галстук Васе). На, завязывай. Весь магазин завязывал — никто не знает как.

В а с я. А как?

Н а д я. Почем я знаю?

В а с я. И я не знаю.

Подходит Люда и начинает завязывать отцу галстук.

Л ю д а. Не вертись.

Все внимательно наблюдают.

Ш у р а (Наде). На вокзал провожать пойдете?

Н а д я. Вроде нет. Николай обещал на мотоцикле подвезти. (Васе.) Он заедет, нет?

В а с я. Обещал.

Ш у р а. А как не заедет?

Н а д я. Опоздаешь.

В а с я. Утром видел его. Заедет.

М и т я (Шуре). Я, однако, Василия провожу. Чё? Никто не едет… Он в коляске, я взади. Ну чё?

Л ю д а. Не жмет?

В а с я. Кажись, нет.

Ш у р а (Мите). Тряхнет где на обочине — и рассыпешься, а я потом собирай. Сиди, не егози.

Затарахтел и смолк у дома мотоцикл.

В а с я. Все, приехал.

Ленька застегивает чемодан и уходит.

Н а д я. Одевай пиджак.

Вася надел.

Чё-нить напиши.

В а с я. Чё-нить напишу.

Н а д я. Люда, Ольга! Давайте с батей прощайтесь.

В а с я. Целоваться будем, нет ли?

Н а д я. Вот, целоваться вздумал.

Первая неловко целует Васю, за ней Люда, Ольга, Шура, Митя.

Когда все вышли из дома, вновь затарахтел мотоцикл. Его грохот постепенно перешел в барабанный, вернее, в соло на барабане, которое подхватил джаз-оркестр. И мы уже на берегу Каспийского моря. Пальмы, музыка, вечер. На скамейке в аллее В а с я, Р а и с а З а х а р о в н а.

Р а и с а З а х а р о в н а. А я думала, вы совсем не пьете.

В а с я. Но, я маленько. Процедуры все ж. Вроде нельзя.

Р а и с а З а х а р о в н а (кокетливо). А другие процедуры можно?

В а с я. Какие?

Р а и с а З а х а р о в н а. Удивительные звезды в здешнем небе. Правда?

В а с я (задрав голову). Светят…

Р а и с а З а х а р о в н а. И луна качается…

В а с я. Да… Ешкин кот.

Р а и с а З а х а р о в н а. Василий Петрович, я не очень пьяная?

В а с я. Да ну. Чё там… (Показывая, сколько выпили.) По чуть-чуть.

Р а и с а З а х а р о в н а. Спасибо вам. Вы очень добрый человек. И все у вас хорошо… Дом, дети. Вы дружно живете?

В а с я. Всяко бывает.

Р а и с а З а х а р о в н а. Вы не похожи на скандалиста.

В а с я (пожав плечами). Да я-то нет.

Р а и с а З а х а р о в н а. Жена?

В а с я. Из-за голубей да так, по мелочам.

Р а и с а З а х а р о в н а. Это грустно. (Задумчиво.) Вы любите голубей… Какая прелесть.

В а с я. Я не на продажу, я для души.

Р а и с а З а х а р о в н а. Я понимаю. Вы знаете, в детстве я была безумным сорванцом. Все с мальчишками, с мальчишками. Папа очень хотел мальчика, а родилась я. Поэтому он воспитывал меня как мальчишку. Мой папа… Знаете, он кем был?

В а с я. Нет.

Р а и с а З а х а р о в н а. Офицером кавалерии. Я вас не утомила?

В а с я. Нет.

Р а и с а З а х а р о в н а. И мы тоже гоняли голубей! Но меня всегда удивляло другое… Как эти глупые птахи способны к нежности! Почему у людей все иначе? Почему? Почему? Почему?

Пауза.

В а с я. Точно. Я давеча сычей парочку купил. Голуби такие — черные. Дак вот, запустишь его со стаей под облака — махонький сделается, со спичечную головку, а ее в руке держишь, голубку. Потом руку вытянешь, помаячишь…

Р а и с а З а х а р о в н а. Как?

В а с я. Ну вот так. Берешь ее и маячишь. Камнем кидается! На руку — хоп и гур-гур-гур-гур, гур-гур-гур. Вот чё это такое?

Р а и с а З а х а р о в н а. Вероятно, инстинкт.

В а с я. Не-е… Любовь… вероятно.

Пауза.

Р а и с а З а х а р о в н а. Какой вы красивый человек, Вася.

В а с я. Ага. Черт его знает.

Р а и с а З а х а р о в н а. И вы не можете быть одиноким, ибо вы красивы душой.

В а с я. Да ну.

Р а и с а З а х а р о в н а. Помолчите, прошу вас. И как произошло, что вы и я, бывший маленький бесенок, а теперь одинокая, уставшая женщина, оказались здесь, под южным небом, в краю экзотики и легенд? Как?

В а с я. По путевкам. Одна организация…

Р а и с а З а х а р о в н а. Я не о том. Почему в управлении именно вам и мне дали путевки? Разве это не странно?

В а с я (неуверенно). Маленько есть.

Р а и с а З а х а р о в н а. Поцелуйте меня, Василий, если вам это не неприятно.

Пауза.

В а с я. Да нет… Я нормально.

Они уже готовы были слиться в поцелуе, как вдруг…

Ой!

Р а и с а З а х а р о в н а. Что?

В а с я. С-су…

Р а и с а З а х а р о в н а. Что?!

В а с я. Булавка расстегнулась… Говорил же ей! Я счас! (Убегает.)

В доме у Васи. В комнате Н а д я, Л ю д а, Л е н ь к а. Надя читает письмо.

Н а д я. «Добрый день или вечер. Здравствуй, Надя, мои дети: Леша, Люда, Оля. У нас сейчас утро. Напарник мой, Владимир, еще спит, хотя на улице уже прыгают и летают воробьи и разные птицы юга. Окно наше выходит не на море, а во двор. Жалко, конечно, что не на море, но тут тоже интересно. Воруют, однако, много. Даже с нашего десятого этажа видно. Но кормят хорошо, что странно. Мы с Владимиром каждый раз наблюдаем, как и чё они делают внизу. Но оказалось — это они не воруют. У них здесь такой минимум жизни. Все мне объяснил наш лечащий банщик Мамед. Он сначала меня в ванну не пускал, а отправлял в очередь, и я стоял. Я так всю неделю стоял. Потом он подошел ко мне и сказал: «Хочешь в ванну?» Я сказал: «А чё?» Он сказал: «Давай пятьдесят копеек и иди лежи». И все мне объяснил. Ему все дают пятьдесят копеек и лечатся, а я не знал. Так что одна неделя у меня пропала даром. Я сначала хотел Мамеда треснуть, но он как-то складно все обсказал, и я дал ему мелочь. Теперь я принимаю грязь регулярно. А кто не сориентировался, те еще стоят. В основном — новенькие, и все наши, из Сибири. Я бы подсказал, да неловко. Чувствую себя, наверное, хорошо. Еще не понял. Оле набрал ракушек полную тумбочку. А ветку пальмы срежу перед отъездом домой, а то засохнет. Накупил батареек для Леши для транзистора. В общем, все, что просили и заказывался выполнил. Дорогая Надя! (Читает с трудом.) Извините, что я вмешиваюсь, но Василий…» (Людмиле.) Не пойму ничо… Вроде теперь не он пишет. Люда, почерк чё-то быстрый пошел, не разберу.

Люда взяла письмо, читает.

Л ю д а. «Дорогая Надя! Извините, что я вмешиваюсь, но Василий очень робкий и деликатный человек, поэтому ему трудно решиться. На берегах этого удивительного моря мы с Василием обрели друг друга. Это случилось внезапно, как наваждение».

Н а д я. Чё-чё?

Л ю д а. «Мы с Василием обрели друг друга. Это случилось внезапно, как наваждение. Мы и до сих пор несколько растерянны, но пути господни неисповедимы, и кто знает, на какие испытания он нас еще пошлет. Безусловно, жить теперь мы друг без друга не сможем…»

Н а д я. Ничо не пойму. Кто пишет-то?

Л ю д а. Я откуда знаю. Женщина.

Н а д я. А. Ну-ну…

Л ю д а. «Безусловно, жить теперь мы друг без друга не сможем, но не пугайтесь, я не против его общения с детьми. То, что дорого любимому мне человеку, то должно быть дорого и мне. Они, наверное, очень славные — ваши Леша, Оля, Люда. Не сердитесь и не гневайтесь на меня за Василия. Слишком много страданий и горя выпало на его да и на мою долю, чтобы люди могли осудить нас за этот лучик счастья на темном небосклоне жизни. Простите нас… С уважением…»

Надя забрала у Люды письмо.

Н а д я. Вот. (Продолжает читать.) «С уважением Раиса… Раиса…»

Л ю д а. Раиса.

Н а д я. Раиса. Захаровна. Пс… пс… Ой! «Спасибо вам за Васю». (Люде.) А «пс» — это чё?

Л ю д а. Постскриптум. Послесловие. Спасибо тебе за Васю.

Н а д я. Кому?

Л ю д а. «Спасибо вам за Васю»… Тебе… спасибо за Васю.

Н а д я. А-а.

Л ю д а. Смотри, опять его почерк. (Берет у матери письмо, читает.) «Надя, ты сюда не пиши. Мы четвертого вылетаем».

Н а д я. А сегодня какое?

Л ю д а. Одиннадцатое.

Н а д я. Прилетели уже, наверное?

Л ю д а (продолжает чтение). «Я бы сам не сказал, письмом как-то лучше. А Раиса Захаровна женщина хорошая. Она даже подарки помогала искать. До свидания. Василий».

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Время и место то же, что и в конце первой части.

Н а д я. Ой, горе мне! Ох, како горе-то! Он чё же, Лешка?! Да как ему не совестно, поросенку?! Кобель… Тридцать лет с им проишачила, а он… Оть ить какой кобель батя ваш…

Л ю д а. Ну и чего реветь?

Н а д я. Ой, чё делать, не знаю. Горе-то како! Ой-ёё-ёё-ёй! Лешка, поросятам дал?

Л е н ь к а. Дал.

Н а д я. Счас я его голубям все бошки начисто поотрубаю. Людка, где топор? Начисто, кобелюга чертов…

Л е н ь к а. Голуби-то тут при чем?

Н а д я. А над мамкой издеваться можно? Вас вырастили… Думаешь, легко было?

Л е н ь к а. Встречу — убью. Голуби ни при чем.

Пауза.

Н а д я. Как убьешь?

Л е н ь к а. Почем я знаю. Как-нибудь.

Л ю д а. О, дурак!

Н а д я (сквозь слезы). Да ты чё? За шкирку потрясти, и хватит. Слышь?

Ленька молчит.

Лешка, я тебе говорю: не вздумай давай. Слышь?

Ленька подошел к двери.

Куда ты? Ну-ка сядь. Сядь, я тебе говорю.

Л е н ь к а. Дай на двор схожу.

Н а д я. Ага, на двор… Я с тобой.

Л е н ь к а. В уборную, что ли?

Н а д я (суетясь). Я покараулю.

Л е н ь к а. Ты чё, сдурела?

Н а д я. Вдруг удумаешь. Потом в тюрьму посадят — и не выровняешься. Ему чё: подженился себе и знать ничо не знает. Может, ишо вернется.

Входит Р а и с а З а х а р о в н а. Она взволнованна, но приветлива.

Р а и с а З а х а р о в н а. Здравствуйте.

Л ю д а. Здравствуйте.

Н а д я. Здрасьте.

Р а и с а З а х а р о в н а. Вы Надя?

Н а д я. Ой, я-а.

Р а и с а З а х а р о в н а. Я к вам.

Н а д я. Откуда вы?

Р а и с а З а х а р о в н а. Вообще-то я с работы…

Н а д я. Не с лесного? Я вроде вас знаю.

Р а и с а З а х а р о в н а. Из управления.

Н а д я. Проходите, проходите, пожалуйста. Ленька, дай стул. У нас тут тако горе, тако горе…

Л е н ь к а. Мать, кончай. (Подает стул.)

Н а д я. Садитесь, пожалуйста. А вы кем в управлении?

Р а и с а З а х а р о в н а. Я работаю в отделе кадров.

Н а д я. Вот чё ж вы так плохо за кадрами смотрите? Бегают куда хотят, а вам и дела нет.

Люда фыркнула.

Ой, простите.

Р а и с а З а х а р о в н а. Вообще-то у нас текучки нет.

Н а д я. Зато у нас вот какая страшная текучка. Кто бы раньше сказал, что так будет… И не поверила бы. Вы его пропесочьте там как следует, сымите стружку с его, дурачка такого.

Л ю д а. Мама! Может, совсем не по этому вопросу и пришли.

Р а и с а З а х а р о в н а. Именно по этому вопросу.

Л ю д а. Делать, что ли, больше нечего?

Люда вышла из комнаты. Ленька тоже направился к выходу.

Н а д я. Леньк, ты куда?

Л е н ь к а (огрызнувшись). Поросятам дам. (Вышел.)

Н а д я (кричит вслед). Не вздумай! Слышь?! (Раисе Захаровне.) Убью, говорит, и все.

Р а и с а З а х а р о в н а. Кого?

Н а д я. Отца. Спокойный-спокойный, а как втемяшит себе чё-нибудь в голову, а ты бойся.

Р а и с а З а х а р о в н а. Я не думаю, что это выход из положения.

Н а д я. Да разве ж можно так думать. (Заплакала.) Отец все-таки. Вы уж сделайте там как-нибудь… Говорили мне, чем они на курортах занимаются, говорили. Не послушала, дура, вот и получила. А честно сказать, душа болела. Они чё ж так дуреют-то на этих курортах? Почему не смотрят-то за ними там?

Р а и с а З а х а р о в н а. Надя, мы обе — женщины, и я хочу, чтобы мы поняли друг друга.

Н а д я. Да-да.

Р а и с а З а х а р о в н а. Вы успокойтесь. Все не так страшно.

Н а д я (вздохнув). Да как же не страшно? Страшно.

Р а и с а З а х а р о в н а. Я прошу вас, успокойтесь.

Надя кивнула.

(Выждав.) Вы любите его?

Н а д я. Чё?

Р а и с а З а х а р о в н а. Любите вы этого человека?

Н а д я. Да вот какой это человек? Был бы человек, разве б поступал так? Ой! А вдруг она заразная какая-нибудь? А чё? Она же не скажет. Он мужик симпатичный… Ну и что ж, что дурной. Она-то, поди, не на ум его позарилась. Взяла да и обманула.

Р а и с а З а х а р о в н а (вспыхнув). Зачем вы так говорите? Вы же ее не знаете.

Н а д я. Добрая женщина такое бы не учинила. Потаскуха какая-нибудь, а его облапошить-то — дважды два.

Р а и с а З а х а р о в н а. Почему вы решили, что его кто-то обманывает, а не он сам?

Н а д я. Ой, что вы! Вы ж его не знаете! Он схитрить-то… вот на столечко не может. Чуть что нашкодит — я уж вижу. Ну. В глаза заглядывает, все, чё ни попросишь, как ракета исполняет да тихий сделается. Ну прямо… Вот я даже не знаю какой тихий. Так-то он хороший. (Заплакала.) Ну чё вы говорите? Новых голубей купил, так я еще утром все поняла. По нему поняла. Сунулась в шкаф, а двадцати пяти рублей нет. Все поняла, на месте.

Р а и с а З а х а р о в н а. Не знаю, не знаю… Какие-то голуби. Разве можно равнять?

Н а д я. А вот увидите, все-о ей отольется. Бог не Тимошка — видит немножко… Еще сто раз закается, змея подколодная, как мужиков от семей отрывать.

Р а и с а З а х а р о в н а. Вы так говорите, будто у нее их…

Н а д я. А чё? Он, поди, не первый у нее.

Р а и с а З а х а р о в н а. Откуда вы знаете?

Н а д я. Ну не шешнадцать же ей?

Р а и с а З а х а р о в н а. Не шестнадцать, но так огульно наговаривать на человека… Разве можно, Надя? А вдруг у него любовь?

Н а д я. Кака любовь?

Р а и с а З а х а р о в н а. Вот о чем вы сначала должны были подумать.

Н а д я. Не воевали ж мы с ним тридцать лет… Вроде хорошо было.

Р а и с а З а х а р о в н а. А привычка?

Н а д я. Как?

Р а и с а З а х а р о в н а. Элементарно — привычка. Поэтому я и спросила: любите ли вы этого человека?

Н а д я (помолчав). Вы вот слова какие-то говорите… Какая тут любовь, когда вон воздуху не хватает, надышаться не могу. (Положив руку на грудь.) И жгет, и жгет, будто жар из печи сглотнула.

Обе плачут.

Р а и с а З а х а р о в н а. Конечно, конечно, он человек не простой. Но у него хорошее сердце и душа… Душа, разумеется, важнее. Не держите на Василия зла. Если вы его любите — вы не причините ему боли. Я понимаю, что трудно такое сразу принять сердцем, но мы люди, и у нас есть разум.

Плачут.

Что? Что вы? (Пауза.) Что вы так смотрите?

Н а д я (медленно). Дак ты ли, чё ли?

Р а и с а З а х а р о в н а. Да, Надежда. Как ваше отчество?

Н а д я. А я сижу, душу перед ей выворачиваю. Людка! Люд, слышь?!

Вошла Л ю д а.

Р а и с а З а х а р о в н а. Надя, не теряйте головы.

Н а д я. Ты гляди, чё делается?

Р а и с а З а х а р о в н а. Вы намерены скандалить? Я пришла к вам как к взрослой, умной женщине…

Н а д я. Ах ты… Ах ты… (Негромко.) Сучка крашеная…

Р а и с а З а х а р о в н а (очень напугана, но пытается держаться спокойно, даже иронично). Что поделаешь. (Встала.) Нет в мире совершенства.

Надя налетает на Раису Захаровну.

Н а д я. На тебе совершенство! Тебе это надо? На! Получай!

Р а и с а З а х а р о в н а. Как вы смеете?! (Люде.) Девушка, уймите вашу мать!

На шум и визг выбежал Л е н ь к а. Раиса Захаровна, вырвавшись, пулей вылетела из дому.

Н а д я. Люда! Леня! Чё ж это?! Чё это такое? (Пауза.) Ой, устала. (Встала, медленно пошла из комнаты. Обернулась.) Если узнаю, кто из вас с отцом видится, — прокляну. (Уходит.)

Квартира Раисы Захаровны. В а с я сидит на стуле у дверей, курит. Пепельница на колене Васи полна окурков. Входит Р а и с а З а х а р о в н а.

Р а и с а З а х а р о в н а. Добрый день.

В а с я. Чё?

Р а и с а З а х а р о в н а. Боже мой… (Уходит в ванную. Слышен плеск воды.)

В а с я. Ешкин кот…

Р а и с а З а х а р о в н а вышла из ванной.

Р а и с а З а х а р о в н а. Дорогой, вы слишком много курите. Если вы не бережете себя, поберегли бы потолок.

В а с я. А чё ему сделается?

Р а и с а З а х а р о в н а. Не чё, а что… Из белого он превратился уже в черный.

Вася погасил папиросу, вышел и вернулся с пустой пепельницей.

(Заплакав.) Прости, милый. Мне сделали сегодня больно… Никто никогда не причинял мне такой боли. (Помолчав.) Дасена…

В а с я. А?..

Р а и с а З а х а р о в н а. Поставь, пожалуйста, Дасена.

Вася ставит пластинку.

Как грустно… Сядь рядом, любимый.

В а с я. Рай…

Р а и с а З а х а р о в н а. Сядь, пожалуйста. Дай мне руку, и помолчим. Вот так. Почему люди такие жестокие?

В а с я. Кто?

Р а и с а З а х а р о в н а. Нет, почему?

В а с я. Люди разные, Рай.

Р а и с а З а х а р о в н а. Что я ей сделала плохого? Что?

В а с я. Рай, я сказать хотел…

Р а и с а З а х а р о в н а. Я теперь понимаю тебя… Она слишком грубый, жестокий человек.

В а с я. Кто?

Р а и с а З а х а р о в н а. Твоя бывшая жена. И дети твои совсем не такие, какими я их себе представляла. (Скорбно.) Барьер непреодолим.

В а с я. Ты что, у Нади была?

Р а и с а З а х а р о в н а. Была — и натолкнулась на стену ненависти, эгоизма и не-по-ни-ма-ния. (Пауза.) Да, Василий, она не поняла нашей любви, более того… Она хотела убить меня!.. И… И… Люди стояли смотрели… Твои дети! Боже мой, твои дети! Какое равнодушие!..

В а с я. Ты зачем пошла-то?

Р а и с а З а х а р о в н а (грустно усмехнувшись). Хотела найти контакт.

В а с я. Чё?

Р а и с а З а х а р о в н а. Ты слишком робкий человек. Я не хотела ставить тебя в неловкое положение. Но, по-видимому, тебе придется сделать все самому.

Пауза.

В а с я. Ну-ка, Дасен, помолчи. (Выключает проигрыватель.)

Р а и с а З а х а р о в н а. Вася, ты так испортишь и иголку, и пластинку. Сколько раз говорить…

В а с я. Значит… ухожу я.

Р а и с а З а х а р о в н а. Подожди, сначала решим.

В а с я. Не-не, ничего не решай, я пошел.

Р а и с а З а х а р о в н а. Куда?

В а с я. Куда-нибудь. Я уж собрался.

Р а и с а З а х а р о в н а (замерев с пластинкой в руках). Ты намерен вернуться в семью?

В а с я (кивнув). Угу.

Р а и с а З а х а р о в н а. А как же я?

В а с я. Рай, чё я тебе? Вон… ноги пахнут, говорила… Носки, рубахи стирать не умею…

Р а и с а З а х а р о в н а. Но теперь-то умеешь.

В а с я. Матерюсь.

Р а и с а З а х а р о в н а. Василий, если бы это было для меня существенно…

В а с я. Рая… Не могу я больше. Тянет, и все.

Р а и с а З а х а р о в н а. Не понимаю. К кому тянет-то?

В а с я. К Наде, к детям.

Р а и с а З а х а р о в н а. А меня ты… на произвол судьбы? Идешь к этой… этой Горгоне?

В а с я. Не, я к Наде.

Р а и с а З а х а р о в н а. Я и говорю — к Горгоне.

В а с я. Рая…

Р а и с а З а х а р о в н а. Горгона.

В а с я. При чем тут Горгона? Она жена моя…

Р а и с а З а х а р о в н а. Плебейка?

В а с я. Говорю же — жена.

Молчание.

Р а и с а З а х а р о в н а. Я не пущу тебя. Ты любовь моя, ты счастье мое, ты судьба моя.

В а с я. Ну чё ты… Прямо как в кино…

Р а и с а З а х а р о в н а. Вы не верите мне?

В а с я. Пустите, Раиса Захаровна.

Р а и с а З а х а р о в н а. Василий, не убивайте меня, прошу вас!

В а с я. Ты, вы… Не по-людски все, Раиса Захаровна. Не могу я так. (Кивнув на кровать.) Вроде уж натыкались… Чуть чё — опять «вы».

Р а и с а З а х а р о в н а. Не спорю, мы из разных социальных пластов, но судьба свела нас…

В а с я. Кака судьба? Закрутилось — и не выберешься.

Пауза.

Р а и с а З а х а р о в н а. Как ты… Как ты…

В а с я. Ну вот…

Р а и с а З а х а р о в н а. Ах ты… Вот дура! Связалась… с кем?! Ненавижу! В театр его водила, книжки ему читала… Кому? Господи! Ничего не умеет, ничего не понимает. Иди! Иди. Размножайся! Я тебе еще на работе устрою… Коров пойдешь пасти, вспомнишь меня. Человека из него хотела сделать, культуру прививала… Иди!

В а с я. Вот это правильно, за жизнь мою красивую. (Передразнивая.) Пожить покрасивше…

Р а и с а З а х а р о в н а. Васенька-а, не бросай ты меня-а-а! (Опускается на пол, вместе с ней Вася. Раиса Захаровна горько плачет.) Не уходи! Пожалуйста! Если ты… Я убью тебя! Васенька!

В а с я (взволнованно). Ну ты… Ты, Рая… Какая ты…

Р а и с а З а х а р о в н а. Какая? Скажи, какую хочешь? Я буду, честное слово! Ну правда. Не как в кино… Носки, трусики — все буду стирать тебе, Вася. (Постепенно плач Раисы Захаровны переходит в тихий, укромный.)

Пауза.

В а с я (вздохнув). Ешкин кот.

Р а и с а З а х а р о в н а. Чё это?

В а с я. А?

Р а и с а З а х а р о в н а. Ешкин кот.

В а с я. Кот, Ешкин.

Р а и с а З а х а р о в н а. Чей?

В а с я. Ну этой… Яги, кажись. Бабы Яги, Ешки.

Р а и с а З а х а р о в н а. Ты хороший… Вон какой хороший.

В а с я. Да ничо. (Опять пытается уйти.)

Р а и с а З а х а р о в н а. Ну-ка, сядь!

В а с я. Да я сяду. (Сел.)

Р а и с а З а х а р о в н а. Вот ты, вот такой вот ты, зачем ты мне нужен-то был?

В а с я. Зачесалось че-нить, вот и нужен. (Встает.) Одна да одна, тоже, поди, не сахар.

Раиса Захаровна начинает хлестать Васю по лицу. Хлещет долго. Вася принимает как должное, стоит не шелохнувшись, словно на примерке у портного.

З а т е м н е н и е.

В доме Кузякиных. Н а д я, одетая, ничком лежит на кровати. Рядом сидит Л ю д а, О л я, Ш у р а за столом, в дверях покуривает М и т я. Шура гадает на картах.

Ш у р а. Значитца, так, сердешница моя… Куда же ноженьки наши топчут?.. А топчут они по короткой дорожке к бубновому королику. А у королика чё-то не то на уме. И будет тебе, сердешница моя, тяжелый разговор. Да чё-то шибко тяжелый, глянь не надсадись. И злость через крестовую любовь. Охошеньки.

М и т я (решительно). Придет Василий. Точно придет.

Ш у р а. Но, однако, Надя куда-то пойдет. Ей дорога выпала, не ему. Правда, короткая-а-а… Злость вот…

М и т я. А чё радоваться? Скажешь тоже.

Ш у р а. Уйди отсюда, не сбивай меня.

Н а д я (тихо). Все?

Ш у р а. Все, ага, все.

Л ю д а. Мама, может, встанешь?

Ш у р а. Правда, Надь, расходилась бы. Там чё-нить посуетишься, тут чё-нить поделаешь. Перекинь, перекинь думки свои куда-нить на хозяйство.

Н а д я. Еще маленько полежу.

Л ю д а. Мам, ну два дня уже… Еще маленько. Ну вставай. Нельзя так.

Н а д я. Уедешь в Иркутск свой, Леню в армию заберут… (Тихо плачет.) Помру, дак ты Олю к себе уж возьми, не бросай.

Л ю д а. Здравствуйте, договорились.

Ш у р а (собирая карты). Ох, городские…

М и т я. Санька, ты связь-то держи. При чем тут город?

Ш у р а. Кто нам Ангару запомоил? Ты хариуса когда последний раз поймал?

М и т я. Вспомнила!

Ш у р а. А с поселком чё делают? Раньше идешь себе по улице и никаку холеру не боишься, а счас токо и глядишь… как бы под колеса не забуреть. Куриц за ворота не выгонишь: как сумасшедшие носятся, пыль до облаков поднимают.

М и т я. Курицы?

Ш у р а. Грузовики, самосвалы разные… Это чё такое, Люда? (Мите.) А Василия кто с ума свел? Тоже город. Полюбовница его городская ведь? Принес же черт. С бабами вчерась бегали, глядели на ее… Ни кожи ни рожи! Надо же, позарился на кого. Не бойся, Надя, воротится как миленький.

Н а д я (Люде). Куда он все хотел, ты говоришь?

Л ю д а. О господи… Ну в бар, в бар.

Н а д я. Где я ему возьму бар этот?

Ш у р а. Вот побарствует еще маленько и притопает. И вставай, и не расстраивайся, а то залежишься — и вправду еще умрешь.

Н а д я. Плохого я ему ничего не делала…

Ш у р а (тянет Надю за руку). Подымайся, Надя.

Л ю д а (помогая Шуре). Мама, ты как маленькая.

Н а д я (сев на кровати). Ох, паразит, во-от паразит… Видишь, Оля… Защищала все папку, а он видишь какой…

Оля заплакала.

Ш у р а. Не трави девчонку, перестань.

Н а д я. Убить его — мало будет… Хоть бы загнулся где-нибудь.

Оля плачет сильнее.

Ш у р а. Совсем сдурела. Надя, ты зачем сдурела-то?

Л ю д а. Мама!

Н а д я (Ольге). Прятались с отцом, шушукались, а теперь вот народит себе других… узнаешь… Мама плохая, да тут, дома, а папа твой хороший… другую маму себе… заимел. Дак иди к ей. Она, наверно, ласковая, не ругается. О-о-ой!

О л я. Мама! Мамочка!

Н а д я. Ой!

Л ю д а. Перестань! С ума посходили! (Обняла Ольгу.)

Н а д я. Кричи на мать, сильнее кричи… Мало ей.

Л ю д а. Да как же, мама, на тебя не… Перестань, Ольга!.. На тебя не кричать? Что ты делаешь-то с собой?

Н а д я. Я же и делаю… Правильно… Правильно, мать плохая.

Л ю д а. Кто тебе сказал, что ты плохая?

Н а д я. Никто-никто. Сама на себя ругаюсь… Чё, я не вижу? Вы ж считаете… из-за меня отец… Чё, я не вижу?

Л ю д а. В самом деле сдурела.

Ш у р а. Людонька, не надо на мать-то так.

Н а д я. Ничо-ничо. Мать дура, мать плохая, а как в Иркутске прижало хвост — куда прилетела? А-а. Ничо не надо стало: и муж не нужен, и город не нужен…

Л ю д а. Да если б я знала, что…

Н а д я. К маме примчалась, к маме… Забыла, как плакала мне в коленки, какие слова говорила? А теперь мать дура, плохая сделалась. Батя бросил меня, и вы бросайте. Давайте бегите кто куда. Вот чемодан под койкой.

Пауза.

Люда быстро достает чемодан, начинает собираться.

Ш у р а. Людонька… Надя…

Н а д я. Пускай, пускай.

Л ю д а. Спасибо, мама. (Сквозь слезы.) Могла бы сразу сказать… Сижу, не работаю, глаза измозолила… Кому понравится?.. Пожила, отдохнула, хватит.

Ш у р а. Вот заполошные. Охолодись, Люда.

Л ю д а. Баба Шура. Я ж молилась на них… Думала, у меня дом есть, мой дом… Приехала, на жизнь свою дырявую поплакалась. А вот… Это, оказывается, мне просто хвост прижало. Вот ведь как.

Ш у р а. В сердцах-то чего не наговоришь, Люда.

Л ю д а. Ну, я тоже не деревянная. Как жить, баба Шура, ничего не знаю. Я от мужа убежала, здесь отец в бегах…

Ш у р а. А-а.

Л ю д а. Да, да. Полгода пожила, в синяках находилась… Ну его, думаю, к черту, поеду домой. Отец у меня золото, мама поймет все, а они видите, что устроили. Скучно им стало жить. Вроде все…

Н а д я. Лю…

О л ь г а (кинулась к сестре). Люда, не уходи! Люда!

Н а д я (тоже бросилась к дочери). Ой, Люда, ой, подожди. Лю-у-да!

Все трое плачут. Умильно подвывает баба Шура.

Пауза.

М и т я. Однако, счас потоп будет.

Ш у р а (кричит). А ты из меня скоко крови выпил?! Мало, думаешь? Я ж дни спокойные на пальцах могу показать.

М и т я. Ладно, не прыгай. Я тебя не бросал.

Ш у р а. А к Доре Усвятской кто через огород шастал?!

М и т я. Говорил же, огурчиков набрать.

Ш у р а. Не пронесло тебя, оглоеда, с огурчиков тех. А на Машку Зыкову не заглядывался? Скажешь, нет?

Н а д я (заталкивая чемодан под кровать). Все вы на одну колодку, дядь Митя.

М и т я. Чё-то вы разъерепенились, погляжу я.

Ш у р а. Надя, где у тебя кочерга? Счас я ему взъерепенюсь…

Н а д я. А пьешь ты сколько, дядь Митя?

Ш у р а. Я из-за его не знаю уже куда пенсию прятать… Вон каку нюхалу отрастил, везде найдет.

Л ю д а. Лучше молчите, дядь Митя.

Ш у р а. Надя, давай кочергу!

М и т я (показывая на окно). Василий!

Все застыли, глядя в окно.

Пауза.

Время действия то же. Л е н ь к а во дворе перевязывает метлу, топором заостряет новый черенок. Входит В а с я. Он при параде.

В а с я (бодро). Леха, здоров!

Ленька молчит.

Тю ты, ешкин кот… Чё делаешь? (Радостно.) Пришел я!

Л е н ь к а. Пришел… Иди откуда пришел.

Молчание.

В а с я. Дак я с работы. Слышь, Леньк!

Л е н ь к а. В галстуке?

В а с я (помявшись). Переоделся, поди.

Л е н ь к а. Вот и иди.

В а с я. Куда?

Л е н ь к а. Где переодевался.

На крыльце столпились Н а д я, Л ю д а, О л ь г а, Ш у р а, М и т я.

Пауза.

Н а д я. Это откуда к нам такого красивого дяденька замело? Или чё вспомнил? Сказать пришел?

В а с я (Мите). Здоров.

Н а д я. Не глядит на нас. Наверно, двойку получил, в глаза смотреть не хочет. Расскажи нам, как живешь, как молодуха? Наша… Я ей тут космы повыдирала, ты, поди, расстроился… Или ничо? Ничо-о. Чё молчишь-то, дядя Вася? Ну молчи-молчи.

Пауза.

Вася достал папиросы.

В а с я. Дядь Митя, спичка есть?

Митя дает прикурить.

Ш у р а. Василий, ты совсем или как?

В а с я (глянув на Надю). Н-не знаю… Вроде…

Н а д я. Люда, принеси ему сберкнижку, а вещи завтра заберет. Я ему у ворот свалю все, пусть таскается.

Ш у р а. Василий, хороший же мужик… Тебе не совестно такое делать? А-я-яяяяй.

В а с я (тянется прикурить к Мите). Дай еще.

Н а д я. Полюбовница на спички денег не дает? Хорошо-о живешь.

В а с я. Не цепляй меня, Надь… Я нормально пришел… Обговорить, а ты…

Н а д я. Я цепляю? Я-а тебя цепляю?! Я?! (Смеясь.) Ничо понять не могу — ноги не держут, ни про чё думать не хочу, а он… (Вдруг.) Ты знаешь, что я твоим голубям бошки начисто поотрубала? Знаешь, нет?

В а с я (побледнев). Как? (Двинулся к сараю.)

Н а д я. Леня, не пускай его в стайку.

В а с я. Пусти, Ленька.

Н а д я. Не командуй тут… Ишь какой! Леня, держи дверь!

В а с я (прислушавшись, облегченно вздохнул). Эх, Леня!

Н а д я. Все одно поотрубаю, ничо не сделаешь.

В а с я. Ленька, ты взаправду меня не пустил бы?

Л е н ь к а. А кто ты такой?

В а с я. Поговори мне так с отцом.

Вася хотел дать Леньке подзатыльник, но Ленька толкнул отца, и тот, больше от неожиданности, чем от удара, завалился на спину.

Ленька! Я ж отец твой! Ты… Ленька! (Лихорадочно вытаскивает из брюк ремешок.) Скидавай штаны!

Л е н ь к а (медленно отходит от Васи). Счас, разбежался.

В а с я (ходит за Ленькой). Я тебя за всю жизнь хоть раз… хоть пальцем… А? Леньк! Глянь сюда! Посмотри на меня… Я тебе хоть раз, хоть чё отказал? А?

Он схватил Леньку за рукав, Ленька резко отдернул руку. Вася несильно бьет Леньку ремнем. Ленька сразу бросается на отца. У обоих дрожат губы.

На отца…

Л е н ь к а. Ты… Ты… Ты чё с мамкой сделал?

В а с я. Я сделал… Я скажу.

Л е н ь к а. Ты зачем пришел?

Шура, Митя, Люда кинулись разнимать.

Л ю д а. Леня, не надо!

Ш у р а. Василий… Василий, покорись!

М и т я. Вась, Вась…

Л е н ь к а. Ты чё с мамкой сделал?! Ты видел, как она тут?!

Достал-таки Васю и толкнул. Вася тотчас залепил Леньке пощечину.

В а с я. Не трожь отца, сынок! А то я тебе… Леня, я ведь могу… Я ж могу…

Ленька кинулся к топору. Все с криком и визгом бросились на дерущихся.

Н а д я. Ле-неч-ка! Не надо! Сыночка!

В а с я. На отца! (Плачет.) На, руби! Руби, сынок!

О л ь г а. Пап! Уходи! Па-па!

В а с я. Уйди, доченька! Виноват, значит… Руби, сынок, к чертовой матери!

Л е н ь к а (кричит). Я никогда тебе!.. Я не забуду! Пустите!

Ш у р а. Леня, нельзя! Леня! Отец он!

Л е н ь к а. Пусть он!..

В а с я. Не отец я, да?!

Н а д я. Ле-неч-ка! (Повисла у сына на шее.)

Л ю д а. Отдай топор! (Выхватила у Леньки топор и забросила в огород.)

Небольшая пауза.

В а с я. Теть Шура… Оля, я тебе при… Ну вы чё? Я шел… Я знал… Ты меня ударил, Ленька! Да? А я про вас все ночи…

Н а д я. Ой, не могу! Жить не хочу! Ой, уйди отсюда!

В а с я. Надь, ты… Не плачь так. Я счас… Леньк, Люда… Оля, ты не смотри, не пугайся. Да не рвите ж вы меня! Надя!

Н а д я. Ты зачем пришел?!

В а с я. Я пришел… Я ж не мог…

Л ю д а. Леня, иди в дом. Леня, иди…

Ленька уходит в огород.

В а с я. Надюха, не плачь! Прости ты меня!

Л ю д а (тянет Ольгу за руку). Пойдем со мной. (Уводит Ольгу в дом.)

В а с я. Люда! Теть Шура. Ну я… Все уже я… Я тихо. Куда вы? Ухожу.

Ш у р а. Уходи покуда, Василий. Потом уж…

В а с я. Ухожу, ага. Надя, прости ты меня! Дядь Митя, теть Шура, я по-хорошему ведь… Кто их растил? А они? Нет, правильно, виноват, но… Чё же он так, с топором? А? Надь… Уйду я. Все.

Н а д я. Наделал делов — еще плачет. Не подходи ко мне!

В а с я. Ага, ладно, все. Надь, у меня деньги вот… Может…

Н а д я. Подавись ты ими!

В а с я. Пошел… (Продолжая бормотать, уходит.)

Шура незаметно выталкивает со двора Митю.

Пауза.

Ш у р а (шепотом). На-дя.

Н а д я. А?

Ш у р а. Когда Леня топор схватил, я малеха не родила. Ага. Где он?

Н а д я. Кто?

Ш у р а. Топор.

Н а д я. В огород Люда кинула.

Ш у р а. Пойду запрячу.

Н а д я. Теть Шура, иди к ему. К Василию.

Ш у р а. А чё?

Н а д я. У парома… у старого… Подожду его.

Ш у р а. Как так? (Догадавшись.) И-и! Ты видала, какой он? Белый, потом пятнами пошел… Он же тоже переживает. Наказал себя — лучше не надо. А когда? Когда ждать-то его будешь?

Н а д я. На послезавтра, скажи. После работы.

Ш у р а. Побегу. Сиди здесь, жди. Я быстро обернусь. (Убегает.)

Пауза.

Надя долго сидит одна. Встала. Улыбнулась. Тихой дробью прошла по двору. Замерла. Выглянула Л ю д а, посмотрела на мать и вновь ушла в дом. Вернулась Ш у р а.

Ш у р а (запыхавшись). На-дя. Поймала его. Стоит, губы трясутся. Когда сказала ему, закивал, закивал головой, закивал, но молчит. У старого парома, как ты сказала, так и ждать будет.

Н а д я. Не пойду. Ну его на…

Ш у р а. Ты чё?

Н а д я. Не пойду.

Пауза.

Ш у р а. От те раз. Задохлась вся, пока его догнала. Ты чё?

Н а д я. А ничо. Вишь, после курорта какой ходок стал. Я сначала, дура, пожалела, а вот пусть… Еще теперь себе найдет, раз научился.

Ш у р а. Оё-ёёёй. Так и будете сидеть в контрах? Хороший же он мужик, Надя! Непьющий, работящий… Найдешь такого еще, нет?

Н а д я. На черта они мне?

Ш у р а. Ой, не знаю. Митя вон когда приставать начнет, дак и то кое-как держусь: жалко его. Повоюем, и все. А чё ж вам страдать, молодым таким?

Н а д я. Не пойду.

Пауза.

Ш у р а. Ну и сиди. Тоже знай, что и я с тобой с теперешнего дня тоже в контрах. (Заплакала.) Детей не жалеешь, его не жалеешь, себя не жалеешь… Помру, а Васю на поминки позову, а тебя, охламонку, не пущу. (Уходя.) Чтоб заросла твоя… Господи, прости. Чтоб мхом заросла, раз бездушевная такая… (Уходит.)

Надя подошла к сарайчику, прислонившись, послушала, как воркуют голуби. Улыбнулась.

Берег реки. В а с я и Н а д я стоят друг против друга. Им неловко, поэтому чуть официальны. На Наде нарядный платок.

В а с я. Здоров.

Н а д я. Здравствуй, Вася.

Пауза.

В а с я. Ну чё?

Н а д я. Чё?

В а с я. Лешка как?

Н а д я. Ничо. Убьет, говорит.

В а с я. Говорит ишо.

Н а д я. Думает. Я за ним углядываю… Люда на коммутатор поступила.

В а с я. Ну и чё?

Н а д я. Ничо. Работает. А чё?

В а с я. Да ничо… Так…

Н а д я. А-а. (Пауза.) Вот, Вася…

В а с я. Ага.

Н а д я. Пришла я…

В а с я. Ага.

Н а д я. И вот… Чё ты теперь мне скажешь?

В а с я. Не знаю. Живу…

Н а д я. Где?

В а с я. У наших… с лесного. В этом… в общежитии.

Н а д я. А-а.

В а с я. Чё, Надь? Сядем? Погоди. Вот, газетка есть. (Расстилает газету; сели.) Вообще-то холодает.

Надя заплакала. Плачет долго, тихо.

Н а д я (вдруг). Водки бы ли чё принес.

В а с я (обрадовавшись). Дак принес.

Достал из внутреннего кармана пиджака бутылку водки, из одного кармана брюк небольшой сверток с закуской, из другого — стопку.

Н а д я. Гляди, вооружился.

В а с я. Не, если…

Н а д я. Ну, наливай. Любоваться на ее теперь?

Вася налил. Надя махом выпила.

В а с я. Закуси.

Н а д я. Ой…

В а с я. Закуси…

Н а д я. Ой… (Закусила из Васиных рук.) Много-то не пей.

В а с я. Я малень… Ешкин кот.

Н а д я. Чё?

В а с я. Мне, Надюха, без тебя шибко тошно… Я как этот… Как дурной… Не нужны тебе голуби, ну и черт с имя. Разгоню, ешкин кот, а то, как медведь, из угла в угол. Ни про чё думать не могу: голова не слушается. Вот зараза… (Смахнул слезу.)

Н а д я. Ну.

В а с я. Жизнь мне такая оста…

Н а д я. Не ругайся.

В а с я. Да я так… Не буду. Хошь, я теперь ни разу не сматерюсь? Хошь?

Надя молчит.

Я чё с голубями-то вошкался, знаешь? (Поучая.) А-а.

Н а д я. Желта вода в голову ударила, вот и вошкался.

В а с я. Ну чё ты говоришь?

Н а д я. Стыдобушка. Все мужики как мужики, а ты с пацанами связался и давай: фьить да фьить! Людям в глаза смотреть совестно.

В а с я. Ага, в карты лучше штаны протирать… Шубы эти, костюмы, ешкин кот…

Н а д я. Я про карты ничо и не говорю. Те после работы как очумелые в шесят шесть хлещутся, ты по крышам прыгаешь… Кака разница? Что то — зараза, что то — зараза… Никакого интереса.

В а с я. Тю ты, мама родная.

Н а д я. Чё?

В а с я. Чё ты болтаешь-то, когда не понимаешь?

Н а д я. Значит, ты много понимаешь: ум из ушей лезет — девать некуда. Иди к курортной своей да и учи ее.

В а с я. Ее опять суешь…

Н а д я. Органы движения они лечили… Поотрубать вам эти органы, чтоб дурью не маялись. От как славно-то было бы. (Пауза. Заплакав.) За чё ни возьмусь — все из рук валится. Ноги какие-то неходячие сделались. Натворил делов… И сам весь избился. Я ж вижу. С магазина или с базара иду домой, к воротам подойду и трясусь. Думаю, нет тебя, а мне тогда чё там делать? Зажмешься и идешь, вид показываешь, что не расстроенная. Оля вон вся захолодела. Уйдет за баню и плачет, на саму себя непохожая, прямо лунатичкой стала. Задразнили, поди, в пионерском — вот и сбежала. Как заходит, заходит по дому… Все сердце оборвала мне.

В а с я (плачет, сжав зубы). Надя… Я… я… Я не думал раньше… Я умру, Надь. Слышь? Не сам. Я умру за вас, Надь. Я не знал раньше. Как-то не думалось про это. Пусть режут, пусть чё хотят со мной делают, только чё бы вы были… Жили… Обидел вас, а теперь как хошь расплачусь. Хошь смертью своей…

Надя припала к Васе. Плачут оба взахлеб, счастливо.

Прости меня, Наденька… Прости.

Н а д я. Васенька…

В а с я. Наденька…

Н а д я. Васенька…

В а с я. Наденька…

Н а д я. Васенька…

В а с я. Наденька…

Н а д я. Васень…

В а с я. Наденька…

Н а д я. Ва… Ой… Прям счас?..

В а с я. Надень…

Н а д я. Васенька… Уви…

В а с я. Доченька моя…

Н а д я. Васенька… А… А…

В а с я. Любовь моя…

Н а д я. Ой, ты моя… Любовь моя.

И стало на земле темно и тихо. И сыпанули поверху звезды, и проплыл из конца в конец месяц… Один, другой.

Н а д я и В а с я стоят друг против друга на прежнем месте. На Васе уже телогрейка, сапоги. Надя тоже в пальто. Они бросаются друг к другу. Целуются.

В а с я. Ну как?

Н а д я. Все разбежались. Оля в школу, Люда на работу, Леня в техникум.

В а с я. Все ж таки, по-моему, Алеха нас тогда припутал.

Н а д я. Ага… Подошел бы, да как дал бы тебе.

В а с я. А если не один? С кралей…

Н а д я. Болтаешь какую-то ерунду. На вот. (Достала из сумки сверток. Развернула.) Раненько встала, пока ребята спали, напекла. По столовкам-то не шибко разгуляешься. Ешь.

Вася ест. Пауза.

В а с я. Вкусно.

Н а д я. Ой, чё вспомнила! Позавчерась тетя Шура зашла! И как ни в чем не бывало. Надя — то, Надя — се. На меня зырк, зырк и улыбается. Я говорю: «Вы чё, теть Шура?» А она: «Ничо. Тебе весело, и мне весело». Может, узнала, что мы с тобой встречаемся?

В а с я. Как?

Н а д я. Может, сказал кто?

В а с я. А кто скажет, кто знает? Запартизанились, ешкин кот.

Н а д я. Ладно тебе.

В а с я. Может, по лицу твоему поняла?

Н а д я. А как? Я уж на людях хмурюсь стараюсь.

В а с я. Старайся не старайся — глаза-то не замажешь. Вон как светятся, аж слепят. (Хочет поцеловать Надю.)

Н а д я. Васька, дожуй сначала.

В а с я. Я все… Я съел.

Н а д я. Уйди, бешеный…

В а с я. Не увернешься…

Н а д я. Счас закричу…

В а с я. Ага. Давай рассекречивайся.

Н а д я. Вась… (Тихо.) Погоди-ка. (Пауза. Задумчиво.) А и пусть будет, что она была…

В а с я. Кто?

Н а д я. Разлучница наша. Раиса твоя…

В а с я. Ты чё это?

Н а д я. Работали, жили, жили, работали… А беда, как собака, у дома ходила.

В а с я. Ну.

Н а д я. Токо не беда это, если вон как мне все показала.

В а с я. Чё показала?

Н а д я. Как тебя люблю, как ты меня любишь, какие дети у нас хорошие.

В а с я (обнял Надю). Дети у нас всегда хорошие были… Токо ты не плачь, Надя, не надо.

Н а д я. Правда. Я чё, разве думала, что ты вот так: раз — и куда-то денешься? Не думала. А щас про все думается.

В а с я. Про чё?

Н а д я. Про все. Про войну, про капиталистов этих. Вась, чё они на нас рыпаются?

В а с я. У тебя чё, других забот нет? Про войну ишо думать…

Н а д я. Тоже разлучница.

В а с я. Кто?

Н а д я. Война. Детей не знаешь как рожать: чё за жизнь им достанется, как ими распорядится, в каку огонь-воду сунут…

В а с я. Да ладно, Надь. Ну чё разревелась? Ишь… рожать как — не знает. Отрожались уж.

Н а д я. Ага, отрожались.

Пауза.

В а с я. Ого…

Н а д я. Ого.

В а с я. А?

Н а д я. Заакал? Правда. Сначала подумала чё такое, потом испугалась, а счас про что и думать — не знаю.

В а с я (медленно). Тю ты, мама родная. Ну ты даешь…

Н а д я. Ты, однако, даешь — не я.

В а с я. Да не, оба. Вот это да. Надюха-а…

Н а д я. У?

В а с я. Надюха-а… Коровушка моя…

Н а д я. Сам ты…

В а с я. Яблочко мое… Дай я тебя поцелую. (Целует Надю ласково, тихо.) Ах ты… голубка моя.

Надя обняла Васю. Застыли.

Пауза.

Вот ведь она… Чё делает…

Н а д я. Кто?

В а с я. Любовь, кто! В писят лет… Ешкин кот.

Н а д я. Вася все одно, боязно как-то.

В а с я. Зачем боязно? Не надо.

Н а д я. Скажут: старая такая, она чё, сдурела.

В а с я. Да ты у меня молодей молодых. Пусть сами попробуют, черта с два чё у них получится.

Н а д я. Два месяца уж.

В а с я. Откуда?

Н а д я. Да. Два ж месяца с тобой тут… прячемся.

В а с я. Ну и хватит! Давай… выходим из… этого… из подполья. Мы чё, не люди, издеваться так над нами? Все! Каждый день дом снится, детей скока не вижу. Все, идем домой.

Н а д я. Ой, Вась, не надо. Засмеют ведь.

В а с я. Не засмеют. У меня вон жена беременная. Хватит тебе на свиданки бегать. Застудишься, чё я тогда делать буду? Не лето уж, а речка — не печка… Айда, давай.

Н а д я. Ты прямо как с ума сошел.

В а с я. Не сошел, Надя, не сошел.

Н а д я. Никуда я не пойду. Ты пойдешь, а я не пойду. (Пауза.) Все считают, что мы с тобой враги, а мы раз — и нарисовались. Очень красиво. Потом (задрожал голос)… Думаешь, легко мне смотреть, как сын на отца кидается?

В а с я (сник). Может, простил уж?

Н а д я. Иди спроси. Как про все это подумаешь — жить не хочется, а он… (передразнивая) «из подполья».

В а с я. Да ладно. (Помолчав.) Надь, а Надь…

Н а д я. У?

В а с я. Счас-то дома никого нет?

Н а д я. Нет.

В а с я. Пойдем, а? Потихоньку. Я погляжу токо и назад. Истосковался — сил нет. На минутку, а?

Н а д я. Ой, правда. Оля после обеда, а Люда с Леней еще позже приходят.

В а с я. На минутку.

Н а д я. Дак тогда не на минутку, больше можно.

В а с я. Надюха…

Н а д я. Вася… Дома уж теперь, не здесь. Погоди маленько: я вперед пойду, а ты за мной. На глаза-то шибко не показывайся… Ну, пошла.

В а с я. Ну, давай.

Н а д я. Ну, иди.

В а с я. Ну ты ж первая.

Н а д я. Ну, иду.

В а с я. Ну, давай.

Надя, осторожно оглядываясь, уходит. Следом Вася.

Двор дома Кузякиных. Входит Н а д я. Она заглядывает в огород, в дом, затем убегает и возвращается с В а с е й. Быстро и крадучись они скрываются в доме. Длинная пауза. Поскрипывает дверь сарайчика, вновь загурковали голуби в голубятне. Слышно, как где-то прогрохотал грузовик, и опять наступила тишина. На крыльцо в трусах, в майке, в сапогах на голые ноги вышел В а с я. Стоит, улыбается. Достал из-под притолоки папиросы, спички, закурил и присел на ступеньки. Появилась Н а д я и присела рядом.

Н а д я. Замерзнешь.

В а с я. Потеплело. Ничо, дым не мешает?

Н а д я. Кури в сторонку. (Пауза.) Не терпится? Заглядываешь. Беги уж, поворкуй с имя.

В а с я. Счас, докурю.

Н а д я. Давай подержу.

В а с я. Все уже.

Н а д я. А заме-орз! Кожа — как у гусака общипанного.

В а с я. Подожди тут. (Убегает в сарайчик и выносит голубя. Подсаживается к Наде.)

Оба смотрят на голубя. Молчат.

Странно вообще-то. Чё хошь с ним, то и делай.

Н а д я. Гладкий какой. Вась, а зачем они клювом друг за дружку цепляются? Смотрю я как-то, думаю, чё они такое делают?..

В а с я (смеясь). Целуются!

Н а д я. Прямо.

В а с я. Не верит.

Н а д я. Ну на-адо же! Отпусти его. Полетит, нет?

В а с я. Не-а. Гляди. (Раскрыл ладони, голубь не улетает.) Дай воды, скорей.

Н а д я. Зачем?

В а с я. Фокус покажу.

Надя быстро принесла в ковше воды.

Угу.

Вася набрал воды в рот и потянулся к голубю. Голубь ткнулся в Васины губы и замер. Вася доволен.

Попил. Все помнит.

Н а д я. А у меня будет?

В а с я. Набирай воды в рот. Иди сюда… Токо не смейся.

Надя прыснула.

На-адь.

Н а д я. Зачем сказал, чтоб не смеялась? Вот и засмеялась.

В а с я. Ну, бери воду. Во-от… Голову к ему поближе… помычи маленько…

Н а д я. У-у.

В а с я. Еще.

Н а д я. У-у, у-у.

Голубь припал к Надиным губам.

В а с я. Воду ему на клюв толкай. Ага.

Н а д я. Фу. Задохнулась. Ну на-адо же! Птица, а не боится.

В а с я. Ты Володю-дурачка помнишь?

Н а д я. В Алехино?

В а с я. Ну. Он их по пять штук с одного глотка поил. Рассядутся на ем и горя не знают.

Пауза.

Надя отвернулась, зашмыгала носом.

О, Надь, ты чё?

Н а д я (отмахнувшись). Ай.

В а с я. Ну Надь… Ну На-адь…

Н а д я. Да ладно тебе. Погляжу за воротами. (Ушла со двора.)

В а с я (голубю). А ты говоришь. Понимать надо.

Вбежала Н а д я.

Н а д я. Леня… Леня идет. Ой, куда же… Ну чё ты стоишь?

В а с я. А куда?

Н а д я. Через огород… Скорее.

Вася побежал в огород.

В а с я (остановившись). Надь, а как?

Н а д я. Ты чё, не знаешь как?! Беги скорей!

В а с я. Я ж без штанов!

Н а д я. Ой, не знаю, ой, счас войдет…

В а с я. Может, в стайку?

Надя открыла дверь сарайчика. Вася быстро проскользнул внутрь.

Н а д я. Тихонько сиди. (Захлопнула дверь.)

В а с я (высунувшись). Брюки мне, Надь.

Н а д я. Да принесу. (Захлопнула дверь.)

В а с я (высунувшись). Токо быстрей, а то замерз. И рубашку…

Н а д я. Говорила, оденься. (Передразнивая.) «Потеплело-потеплело»…

В а с я. Правда, Надь.

Н а д я. Да ладно…

Вошел Л е н ь к а. Вася спрятался.

Леня, пришел, что ли? Это… давай-ка… воды натаскай.

Л е н ь к а. Да вон в бане полна кадушка.

Н а д я. Да где? (Бежит в баню.)

Л е н ь к а. Мам!

Надя выглянула из бани.

Ты давай папку веди. Чё прятаться-то?

Н а д я. Ой, кто прячется, кто прячется? Да ему, оглоеду…

Л е н ь к а. Мам, я ж видел… Шушукались ходили.

Н а д я. Ну?

Л е н ь к а. Чё ну? На Ангаре были? Как эти… Еще целуются.

Н а д я. Ты много чё напридумаешь.

Л е н ь к а. Ой, да ладно, не надо. В армию меня забирают.

Н а д я. Кто?

Л е н ь к а. Дед Пихто.

Н а д я. Когда?

Л е н ь к а. К семи завтра.

Н а д я. Куда?

Л е н ь к а. Я почем знаю? Куда повезут.

Н а д я. Ой… ой…

Л е н ь к а. Токо не реви. Нормально отслужу. Подумаешь, два года.

Дверь сарайчика распахнулась, на пороге стоит В а с я.

В а с я. А… эта… как ее? Ешкин кот… медкомиссия?

Л е н ь к а. Все прошел.

Н а д я. И не сказал…

Л е н ь к а. А когда? Вы тут со своей любовью не разберетесь. Думаю, пройду — скажу. А так чё болтать?

Н а д я. И завтра?

Л е н ь к а. Ну. Угу.

В а с я. В какие войска, сын?

Л е н ь к а. На границу.

Н а д я. А-а! (Бросилась к Леньке.)

Л е н ь к а. Ну, пап, ну скажи ты ей…

В а с я. А чё я скажу?

Л е н ь к а. Чтоб не ревела.

В а с я. Надюха, не реви. На стол лучше собери чё-нить.

Н а д я. Ленечка… (Плача уходит в дом.)

В а с я. Пусть маленько отойдет.

Пауза.

Л е н ь к а. Митю с баб Шурой надо позвать, наверно?

В а с я. Ага, счас.

Л е н ь к а. Пап! Штаны-то одень.

В а с я. У, ешкин кот… Ага. (Кричит.) Надюха, кинь там брюки! (Помолчав.) Из парней наших кто еще идет?

Л е н ь к а. Санька Булдаков, Мишка Ройзен. Венька…

В а с я. Филимонов?

Л е н ь к а (кивнув). В одной группе.

В а с я. Ну чё, хорошо. Не скучно. Помогайте там друг дружке.

Л е н ь к а. Конечно.

Пауза.

В а с я. Может, позовешь их? Вместе посидели б.

Л е н ь к а. Да они тоже провожаются. Вечером если?

В а с я. Конечно.

Надя высунулась из окна, подала Васе брюки, рубаху.

Н а д я. Батя, на.

В а с я (одеваясь). Я хотел… баню истопить… Перед дорогой попаришься? И я с тобой.

Л е н ь к а. Вчера с Олей свежих веников навязали.

Вышла Н а д я.

Н а д я (подавая Лене сумку). Сына, сбегай в бакалейку, купи водки. (Подает деньги.) Бутылки три хватит? Не хватит — так еще сбегаете. И хлеба, сына.

Л е н ь к а (уходя). Пап, веники за баней, на стене. (Ушел.)

В а с я (Наде). А ты боялась. Понимать надо.

З а т е м н е н и е.

КОНЕЦ ИСТОРИИ

День уже перешел на вторую половину. В доме поют. Из сарайчика с большой банкой помидоров выскочила возбужденная О л ь г а и пулей улетела в дом. Через паузу опять выскочила с чашкой в руках и скрылась в сарайчике. В доме перестали петь, зазвучала современная музыка, послышался топот, вскрики. Пляшут. О л ь г а с полной чашкой квашеной капусты унеслась к застолью. Вдруг раздался взрыв хохота, и во двор выскочила Н а д я, за ней В а с я.

Н а д я. Ты виноват, ты!

В а с я. Честное слово, нет.

Н а д я. Мужикам в общежитии, поди, трепанулся. Мы с Надей…

В а с я. Ничо не говорил!

Н а д я. А вот откуда они знают, что мы встречались? Сказал, конечно… И что беременная…

В а с я. Сам же токо седни узнал.

Н а д я. А как тогда?

Из дому шумно вышли М и т я, Ш у р а, Л ю д а, Л е н ь к а, О л ь г а. У Мити баян.

Ш у р а (поет).

Надюха, ты расстроилась ли, чё ли?

Н а д я. Обрадуешься с вами! Весь поселок, наверно, счас смеется.

М и т я. Санька! А подем тоже состругаем себе снегурочку! Во жизнь!

Л ю д а (смеясь). Мама, да как это вы…

Ш у р а (шлепнув Митю). Пойдем, стругальщик! (Поет.)

(Зажала себе рот.)

М и т я (громко, перебивая). Надя с Васей там сидят.

Н а д я. Понесло! Хватит вам! Оля, не слушай их.

О л я. А я тоже знала! Мне Славка Кокоркин сказал. Он вечерами на старый паром рыбачить ходил, а из-за вас перестал.

В а с я. Доча, иди ко мне.

Ольга подбежала к отцу.

Братка в армию уходит… Леньк! Но ничо. Мы тебе еще одного родим.

Н а д я (безнадежно махнув рукой). Все-о! Теперь не остановишь.

В а с я. Леньк!

Ленька подошел.

Смотри там, чтоб ни одна холера на нашу землю…

Л е н ь к а. Голубей запущу напоследок?

В а с я. Запускай. Я счас тоже.

Ленька ушел в сарайчик.

Н а д я. Куда вы хмельные? Расшибетесь.

В а с я. Не расшибемся.

Ш у р а (довольная). Василий, ну-ка давай голубей своих погоняй, а я вас посвистю. Я седни боевая.

М и т я. Ух, Шурка! Люблю я тебя! (Лезет целоваться.)

Н а д я. Вася, а покажи фокус свой.

В а с я. Шумно сильно.

Н а д я. Голубь у бати изо рта пьет.

В а с я. Это от учебы. Вот когда он сам чуть не из космоса к голубке летит… Вот это да!

Ш у р а. Правда, чё ли, летит?

В а с я. Камнем.

Л ю д а. Пап, покажи.

О л ь г а. Папа! Папа! Давай им покажем!

В а с я (кричит). Леньк! Погоди, не выпускай! Айдате все на крышу.

Все идут в сарайчик. Через люк выходят на крышу.

(Держит в руках голубку.) Леня, давай.

Ленька открыл дверцу голубятни, и из нее посыпались голуби. Вася лихо засвистел, кто закричал, кто захлопал в ладоши. Ленька сорвал с себя рубаху и закружил ею над головой. Все медленно поворачиваются, следя за полетом.

Пауза.

Ш у р а. Я уж их не вижу. Где они, Оля?

В а с я. Над головой. Прямо ввысь глядите.

Ш у р а. Ничо не вижу.

О л ь г а. Да во-он. Точечки темные.

Н а д я. Вижу, вижу! Теть Шура, над головой смотрите.

Л ю д а. Как же он оттуда?.. Разве увидит?

Н а д я (Васе). Ты показывай ее-то ему. А то и правда не увидит.

В а с я. Еще маленько пусть поднимутся.

М и т я. А их самолетом не сшибет там?

Н а д я. Э-э. Потеряли они нас. (Васе.) Дотянул.

В а с я. Он же понимает, что она тут. Куда он без ее?..

Пауза.

Вася вытянул руку с голубкой.

Ш у р а. Не могу больше. Шею заломило.

М и т я. Кончай, Василий. Пойдем хлопнем.

О л ь г а (кричит). Лети-ит! Лети-ит! Смотрите!

Н а д я. Где?!

О л ь г а. Летит, мама!

Н а д я. Ой, камнем! Гляньте-ка… Камнем!

Л ю д а. Боже мой…

В а с я (улыбаясь). Все… Все… Все… Все…

З а н а в е с.