"О" - значит опустошенный

- Другими словами, от естественных причин, - сказал Данди.

- Ну, естественных, если учитывать, что его сердце было увеличено, и половина внутренних органов не работала. Он не был пьяным. В этом дело.

Я повернулась к Перл.

- Ты с ним разговаривала в тот день?

- Если это можно так назвать. Я бы не сказала, что мы общались. Я спросила : « Как дела?» , а он пробормотал что-то неразборчивое. Он все время ходил туда-сюда, и его кожа и белки глаз пожелтели. Жутко, как будто он превращался в вервольфа.

- Как насчет запаха?

- Ты имеешь в виду запах изо рта, кроме блевотины? Воняло, как жидкостью для снятия лака, но даже Терренс до такого не дошел.

- Это был кетоацидоз. И не просите объяснять, что это такое. Я просто говорю то, что мне сказал следователь.

Данди открыл клапан своего рюкзака и порылся внутри. После недолгих поисков он извлек бутылочку с лекарством и протянул мне. Бутылочка была пять сантиметров в высоту, а крышка — два с половиной в диаметре. Все было запечатана пластиком.

- Что это?

- Его таблетки. Он просил меня сохранить.

- Почему запечатано?

- Чтобы никто их не трогал. Из-за этих таблеток он заболел, но клиника ничего не хочет слышать. Они хотят получить их обратно. Доктор даже грозился прийти сюда за ними.

- Доктор? Какой доктор?

- Доктор, главный в том деле, где Терренс участвовал.

- Это странно.

Я прочитала надись на наклейке. Ничего удивительного, что я никогда не слышала об этом лекарстве.

- Почему ты не сказал об этом раньше?

- Потому что он просил никому не говорить. Я прятал бутылочку, с того дня, как он мне ее дал.

Я потрясла контейнер, таблетки легонько загремели.

- И от чего они?

- Он принимал три разных лекарства. Одно было, чтобы ослабить его влечение к алкоголю и никотину. Может, не именно это. Может, другие два.

- Как антабус?

- Наверное.

- И он сказал, что заболел от этих таблеток?

- Да, мэм.

- Но так работает антабус. Если вы выпиваете, вам делается плохо. В этом смысл.

- Нечего читать нам лекции про антабус, - вмешалась Перл. - Мы знаем все, что можно, об этом дерьме. Факт в том, что Терренс не пил. Ты сама сказала. Так как ты это объяснишь, умница-разумница?

Я еще раз прочитала наклейку, поворачивая пузырек в руке, чтобы все было видно. Имя врача, выписавшего лекарство, было Линтон Рид.

Данди внимательно наблюдал за мной.

- Что ты там увидела?

- Я видела это имя в другом месте. Просто удивилась, когда увидела здесь.

- Это из программы, на которую он подписался прошлой весной, - сказал Данди.

- Анонимные алкоголики?

Перл сострила гримасу.

- Не они. Это другое. Администрация по продуктам и медикаментам заставляет фармацевтические компании попрыгать через обручи, перед тем, как одобрить новое лекарство. Он принимал три вида таблеток. Одна была от алкогольной трясучки, но я не думаю, что эта.

- Надеюсь, что «алкогольная трясучка», это то, как оно звучит.

- Конечно. Ты знаешь, как по утрам трясутся руки, пока не примешь пару капель бормотухи?

Я постаралась выглядеть не настолько ошарашенной, как себя чувствовала. У меня иногда трясутся руки, от злости или от страха, но не от белой горячки.

Пока что Перл обратилась к Данди.

- Я думаю, эти были для того, чтобы поддерживать его на уровне. Предохраняли от смен настроения.

- Нет, эти не для этого, - ответил Данди. - Те подавляли его жажду сладкого. Помнишь, он рассказывал, сколько конфет съедал? Никак не мог наесться, и все равно чуть не терял сознание. Когда его выгнали из программы, ему велели сдать все таблетки, сколько осталось.

Терренс не собирался этого делать.

- Почему его выгнали?

- Он пропускал встречи и слишком много жаловался. Он всегда скандалил и не подчинялся правилам.

- Вы когда-нибудь видели его доктора?

Я все пыталась привыкнуть к факту, что дорожки Дэйса и Линтона Рида пересекались.

- Не я, и я надеюсь, что он до меня не доберется, - ответила Перл. - Когда Терренс был в больнице, он так боялся этого человека, что выписался раньше времени.

- Когда это было?

- Кажется, в июне. Он ушел из больницы ..

- Лучше сказать, сбежал. - добавил Данди.

- Точно. Он сел прямо в автобус до Лос-Анджелеса и провел там месяц, пока не убедился, что вернуться безопасно.

- Почему он так его боялся?

- Потому, что он знал, что Дэйс говорил правду.

Она показала на пузырек.

- В тот день, когда он умер? Когда ты появилась? Мы решили, что тебе нужно это.

- Не возражаете, если я оставлю его себе?

- Конечно, - ответил Данди. - Терренс знал, чем ты зарабатываешь на жизнь. Он надеялся, что ты с этим разберешься, если с ним что-нибудь случится.

- С ним ничего не случилось, кроме того, что он мертв. По крайней мере, так утверждают в офисе коронера.

- Человеку было пятьдесят три года! - сказала Перл. - Он подписался на эти лекарства и после этого ему становилось все хуже и хуже.. Ты что, не слушаешь? То же самое случилось с его другом Чарльзом.

- Чарльз участвовал в той же программе?

- Не в то же время. Терренс записался позже, после того, как Чарльз умер.

- Почему вы не говорили мне этого раньше? Сколько раз мы говорили о Дэйсе, и я это слышу впервые.

- Мы не знали, от чего он умер. Он говорил, что они скажут «от естественных причин», и именно это ты сейчас сказала. Он украл эти таблетки, и я их отдаю, потому что он так велел, - сказал Данди. - Ты должна в этом разобраться.

- Разобраться в чем? Он убивал себя годами, в тюрьме и на свободе. Нельзя так делать, а потом удивляться, какой ущерб это нанесло.

- Он украл не только таблетки, - сказала Перл.

Я взглянула на нее с интересом.

- Ты говоришь о медицинских картах.

- Откуда ты знаешь?

- Потому, что они у меня.

- Он тебе их послал?

- Он послал их сам себе на адрес приюта. Один из волонтеров решил передать мне его почту.

- Вот и хорошо, - сказал Данди. - Мы не знали, куда это все попало, особенно после того, как боггарты ушли с его тележкой.

- Как он умудрился стащить карточки? Их обычно запирают на замок.

Данди улыбнулся.

- Легко. Он записался на прием к врачу в клинике. Его оставили в комнате, чтобы он разделся до прихода врача. Медсестра оставила его карточку в специальном кармане на двери, снаружи. Он подождал, пока она уйдет. Открыл дверь и убедился, что в коридоре никого нет. Взял карточку, спрятал под рубашкой, и преспокойно вышел наружу.

- Они обнаружили кражу довольно быстро, но Терренса уже не было, - добавила Перл.

- Он стащил еще пару карточек, - сказал Данди.

- Ну, я знаю. Парень был просто клептоманьяком. Как ему удалось украсть другие две?

Перл рассмеялась.

- Это было здорово. Это моя любимая история. Помнишь, у него была рубашка и очки, которые принадлежали Чарльзу?

- В его вещевом мешке, вместе с удостоверением личности с фотокарточкой. В зеленую и желтую клетку.

Перл подняла большой палец в знак одобрения.

- Чарльз пролежал несколько дней у коронера, пока выяснили, кто он такой. У Терренса уже было его удостоверение. Он решил, что никто не будет заглядывать в лицо бездомному, так что он надел рубашку в клетку и очки, в которых был сфотографирован Чарльз. Он записался к врачу под именем Чарльза, помахал на входе в клинику его удостоверением и проделал ту же штуку.

- Он сделал это дважды?

- Он сделал это три раза, включая его собственную карточку. В разные дни работают разные врачи, и у медсестер бывают разные смены. Он убедился, что от него пахнет достаточно плохо, чтобы все спешили от него избавиться.

Я почувствовала, как моя улыбка слабеет.

- Это все там, да? Доказательства, что он заболел. Доказательства, что он говорил об этом врачу. Все его анализы. Все.

- Да, мэм, - ответил Данди.

- Что вы хотите, чтобы я сделала?

- Я не знаю, но должен быть какой-то способ, тебе не кажется?

- Если я смогу разобраться, что это.

Я положила таблетки в сумку и встала. Отряхнула джинсы и повернулась в сторону стоянки.

- Должна вас предупредить, его младшая дочь сейчас в городе. Анна. Двадцать шесть лет. Длинные темные волосы, голубые глаза. Особа еще та.

Перл окликнула меня, когда я стала уходить.

- Эй. У тебя не найдется лишнего секонала?

- Я оставила его в другой куртке, - ответила я, как будто всегда носила его с собой. Перл выпалила целый список других лекарств, включая нембутал, но их у меня тоже не оказалось.

Я дала ей пять баксов на сигареты, со строгой инструкцией поделиться с Данди и проповедником. Я знала, что это нехорошо, но учитывая ее настоящие предпочтения, грех был не таким великим.

Вернувшись в машину, я посмотрела на часы и удивилась, что было почти 1.15. Я уже обедала? Кажется, нет. Я поехала домой. Проверка буханки хлеба, которая у меня имелась, не выявила признаков зелени. После недолгих поисков обнаружила банку сырной пасты. Сняла крышку и сделала то, что я бы назвала ручным сэндвичем. Взяла кусок хлеба в левую руку, намазала пастой и сложила вдвое. Взяла сумку, заперла дверь, и пообедала, пересекая двор. Наверное, ручной сэндвич можно считать быстрой едой. Четыре укуса.

Я заглянула в окно Генри и увидела, что он выгружает в кухне покупки. Я постучала. Он открыл дверь, и я вошла.

- Садись. Я почти закончил.

Я посмотрела вдоль коридора.

- Где Анна?

- Пошла искать работу.

- Очень мило с ее стороны. Что у нее на примете?

- Я точно не знаю. Она просматривала объявления в газете и отметила пять или шесть возможностей. Две были в центре, так что я сказал, что она может одолжить вторую машину.

Он уселся.

- Ты не особенно жалуешь своих кузин.

- В любом случае, не эту.

Появился Эд и прыгнул мне на колени, маленький подлиза. Я была уверена, что он так же внимателен к Анне, за моей спиной. Я почесала его за ушами, чтобы он любил меня больше, чем ее.

- Я тебя не видел, с тех пор, как приехал Диц, - сказал Генри. - Жду с нетерпением, чтобы нам всем собраться.

- Слишком поздно. Он опять уехал. Сегодня утром, со своим сыном Ником...

По выражению лица Генри было видно, что он забыл, что у Дица есть два сына.

Пока Генри разгружал последний пакет и убирал на место консервы, я освежила его память.

Это изложение плавно перешло в рассказ о последующем развитии драмы, которая началась три дня назад моим спором с Дицем о Пите.

Когда Генри присоединился ко мне за столом, я перешла с Пита Волинского на рассказ Эрона Блумберга о смерти Дэйса. Еще я рассказала о медицинских карточках, которые теперь оказались у меня. Я залезла в сумку, вытащила пузырек с таблетками и положила на стол.

- Это таблетки, которые принимал Дэйс, и он клялся, что заболел из-за них. Посмотри на имя врача.

Генри взял бутылочку и прочитал имя врача на наклейке.

- Линтон Рид был врачом Дэйса?

- Похоже на то.

- Странно.

- Я не знаю, значит ли это что-нибудь. Возможно и нет.

Мы обсудили предмет, чтобы посмотреть, что имеет смысл. Как и я, Генри был озадачен странным перекрестком, где смерть Терренса Дэйса пересеклась с наблюдением Дица за Линтоном Ридом и Мэри Ли Брайс.

- Тут что-то должно быть, - сказал Генри.

- Ты думаешь? Я не могу решить. Это может быть просто так, как выглядит: доктор Рид руководил участием Дэйса в программе по изучению лекарств, а еще он босс Мэри Ли. Большое дело.

- Если так, это не кажется особенно странным.

- Но, опять же, согласно Данди и Перл, Дэйс до смерти боялся Рида.

- Кто-нибудь еще подтвердил эти разговоры о том, что Дэйсу становилось хуже?

- Только Данди и Перл.

- Думаешь, им можно верить?

- Если ты спрашиваешь, верю ли я им, то да. Может быть, они много пьют, но они ничего не выдумывают. Ему должно было становиться хуже, иначе он бы не умер.

Генри немного подумал.

- Возможно.

- Как это называется, когда вещи происходят одновременно?

- Синхронность. Восемь по горизонтали в кроссворде два дня назад. Что является примером синхронности.

Я засмеялась.

- Точно.

- Это придумал Карл Янг. Он не верил в случайность событий. Он верил в более глубокую реальность.

- А я верю в пасхального зайца. Насколько это глубоко? У тебя есть печенье? Мне лучше думается, когда я поедаю сладкое.

Генри встал и достал из шкафчика форму для кекса. Поставил на стол и открыл крышку.

- Печенье со специями. Новый рецепт и одна из моих лучших попыток.

Я съела печенье и сказала:

- Я думаю, что, если Дэйс был прав, и таблетки сделали его больным? Как отметила Перл, ему было только пятьдесят три, что делает смерть несколько преждевременной, тебе не кажется?

- Я думаю, ты можешь спросить доктора Рида.

- О, конечно.

- Я серьезно.

- Я так не думаю. Если у него была проблема с Дэйсом, он мне не скажет.

- Спросить не помешает.

Когда Генри увидел взгляд, который я ему послала, он пояснил:

- Я играю адвоката дьявола.

- Я не могу его заставить отвечать на вопросы о Дэйсе. Он меня знать не знает. Даже если я попаду к нему в офис, он может сказать, что угодно...медицинскую тарабарщину... и я ничего не пойму. Как я объясню, почему меня это интересует?

- Ты можешь спросить о программе. Скажешь, как ты ценишь то, что он пытался сделать для твоего дорогого умершего кузена.

- О, пожалуйста. Я, конечно, хорошая врунья, но не настолько.

Генри поднял вверх палец.

- Но, как ты часто мне говоришь, если хочешь быть хорошим лжецом, нужно практиковаться.

- Я практикуюсь, - сказала я мрачно.

- Дело в том, что, насколько тебе известно, это может быть случай недоразумения. Может быть, Дэйс неправильно понял. Может, он перепутал дозу. Иногда доктор объясняет, что он выписывает, а мы половину не слушаем. Вот почему фармацевт объясняет все во второй раз, когда мы получаем лекарство.

Я пробурчала что-то в ответ, чтобы отметить, что не принимаю это, пока не получу еще печенья.

- Откуда я узнаю, что он говорит правду?

- А откуда ты знаешь, что любой говорит правду? Выслушай, что он скажет и сравни с посторонними источниками.

- Обожаю, когда ты предлагаешь большой план, который я должна выполнять. Ты уговорил меня на Бэйкерсфилд, и посмотри, что вышло.

- Так что, ты это сделаешь?

- Возможно.

- Хорошо. Я рад, что мы договорились.

- У тебя еще что-то на уме?

- Анна. Независимо от того, что ты чувствуешь, речь идет об ее отце. Я думаю, ей нужно рассказать, что происходит. Если не возражаешь, я могу это сделать.

- Только держи ее подальше от меня.

* * *

Мне было наплевать на Анну, но должна признать, что в его предложении насчет доктора Рида был смысл. Данди и Перл считали его вероломным, но это не значит, что так и есть. Идея позвонить ему делала мои ладони влажными. Зная, как мне не хочется звонить, я села за стол и приступила к работе. Отложи то, чего тебе не хочется делать, и оно станет еще более тяжелым грузом. Мне пришлось сделать несколько попыток, чтобы связаться с его офисом.

Я начала с больницы, спрашивая кого-то из администрации о процессе, благодаря которому, пациенты с алкогольной и наркотической зависимостью могут принять участие в экспериментальных исследованиях лекарств. Это ничего мне не дало. Я спросила, кто может знать, и меня начали отфутболивать от одного человека к другому, только чтобы не иметь со мной дела самим.

Звонок переводился из одного отдела в другой, что заставляло меня повторять все с начала.

Репетиция, несомненно, пошла мне на пользу, потому что, когда меня соединили с нужным офисом, я повторяла свою историю так часто, что сама почти в нее поверила. Фактически, большая часть из того, что я говорила, была правдой. Я просто слегка приукрашивала, в зависимости от того, что звучало убедительней для человека, с которым я говорила.

После нескольких слов общения с секретаршей отдела, я убедилась в ее холодной манере, что мне не очень нравилось. Это было первое препятствие, с которым я столкнулась.

Ее телефонное приветствие состояло из ее имени и названия отдела, произнесенных таким стаккато, что это отпугивало само по себе.

Для контраста, я наполнила голос чрезмерным теплом.

- Здра-авствуйте, меня зовут Кинси Миллоун. Я бы хотела записаться к доктору Риду, если можно.

Последовала пауза, в течение которой она выстраивала свою защиту. Ее работа, видимо, состояла в том, чтобы выпроваживть всех, кто приближался.

- И это по какому поводу?

- Член моей семьи недавно умер. Его звали Терренс Дэйс. Я не уверена, что вам знакомо это имя, но он участвовал в исследовании доктора Рида. Я буду очень признательна за любую информацию, которой он захочет поделиться.

Последовало молчание, после которого она спросила:

- Ваше имя, еще раз?

- Кинси Миллоун, с двумя «л». Терренс Дэйс был моим кузеном. Вся семья живет в Бэйкерсфилде. И меня попросили узнать, что смогу, о его последних днях.

Хотя раньше я надеялась, что мне не придется говорить с доктором Ридом, теперь я решила во чтобы то ни стало попасть к нему на прием.

- Понимаю, - сказала она. - Конечно, я не уверена, что Доктор Рид сможет обсуждать пациента, который в настоящее время находится под его опекой.

- Мой кузен мертв. Он находится под опекой Иисуса последние две недели.

Кажется, это был мой выигрыш, так что я продолжала.

- Я не спрашиваю о его медицинских проблемах. Ради бога! Это было его личное дело, правильно? Я хочу знать, как он себя чувствовал... я думаю, можно сказать, духовно. Семья очень религиозна. Его дочь проделала весь путь сюда, потому что она беспокоится. Я уверена, вы можете себе представить, как они огорчены, когда он умер так неожиданно.

- Я понимаю. К сожалению, доктора Рида не будет в офисе до четверга, и я не уверена, что у него найдется время. Мне нужно будет заглянуть в его календарь, а он сейчас занят.

- Четверг подойдет. Какое время лучше для него?

Я уверена, что ей хотелось сказать, что для всех будет лучше, если бы я упала в яму и умерла. С явным скептицизмом она ответила:

- Возможно, что он будет свободен в девять, но я должна проверить...

- Идеально. В четверг в девять. Я буду там. Спасибо вам огромное. Я вам очень признательна за помощь.

Я положила трубку, оставив ее в неудобной позиции, когда у нее не было моего телефона, и она не могла перезвонить и отменить встречу.

31

Я посвятила всю среду поискам новой машины, чтобы получить возможность избавиться от старой. Большую часть дня ездила по пунктам продажи подержанных машин, и кульминацией моих поисков стала покупка «хонды-Аккорд» 1983 года. Это был четырехдверный седан, и я купила его по следующим причинам: я побывала на этом пункте дважды и не заметила ее, пока продавец не привлек к ней мое внимание. Машина была простой, невзрачного темно-синего цвета, один владелец, небольшой пробег, со всеми данными о ремонте в одном большом конверте. Шины были так себе, но это меня не волновало, их можно легко заменить. Я заплатила за нее три с половины тысячи, что значило, я еще и заработала полторы. Должно быть, мои звезды расположились удачно, если на меня сыплются деньги со всех сторон.

Когда я вернулась домой, было уже поздно заниматься оформлением продажи «мустанга». Отдел автомобильного транспорта был уже закрыт. Я позвонила Дрю и предложила встретиться там утром, но у них с братом были другие планы, так что мы договорились отложить встречу до понедельника. Он передаст мне пять тысяч наличными, я подпишу бумаги, мы отдадим их служащему транспортного отдела и разойдемся каждый своим путем.

Меня это устраивало. У меня полно других дел.

Утром в четверг я с боем влезла в пару колготок, а потом надела свое черное платье на все случаи, которое, как я надеялась, выглядело достаточно похоронным для встречи с доктором Ридом. Конечно, до этого я пробежала свои пять километров, в надежде победить беспокойство. У меня не было никаких причин его бояться, кроме той, что его боялся Дэйс.

Учитывая наши тесные семейные отношения, мне этого было достаточно.

Вооруженная сумкой и ключами от машины, я уже была в дверях, когда зазвонил телефон.

Мне не хотелось останавливаться и с кем-нибудь разговаривать, но я подождала, пока не услышала голос Рут Волинской.

- Кинси, это Рути. Я хотела узнать, не можете ли вы заехать сегодня, когда будет удобно. Ничего особенного, но мне хотелось кое-что обсудить. Не надо звонить заранее. У меня выходной, и я буду дома.

Я заперла дверь, планируя заехать к ней после университета. Тон Рути был новым для меня, слегка напряженным. Она казалась не столько взволнованной, сколько озадаченной.

У нас с Генри не было возможности выстроить стратегию моей предстоящей встречи с доктором Ридом, так что я прогоняла возможные варианты в голове, пока ехала по шоссе 101 и затем свернула к университетскому кампусу.

Я объяснила охраннику в будке, куда направляюсь. Он вручил мне карту кампуса и обвел ручкой нужное здание.

- Как насчет парковки?

- Стоянка — вот этот серый квадрат. Отметите свой билет, и вам не нужно будет платить.

Я поблагодарила и поехала дальше. Я не бывала в университете много лет и растерялась от обилия новых зданий. Двухэтажный паркинг снесли, и вместо него воздвигался пятиэтажный гараж. Новые общежития, новое здание студенческого союза. Я держала карту перед собой, чтобы не заблудиться. Наконец я нашла стоянку и въехала, подождав пока автомат выплюнет билетик и откроются ворота.

Я заняла первое место, которое заметила, и проверила свои зубы, волосы и косметику, перед тем, как выйти из машины. Под косметикой я имею в виду четыре взмаха кисточкой с тушью, которые оставили маленький комок на одной из ресниц. Еще я наносила помаду, но она уже исчезла.

Дверь в здание была открыта. Студенты ходили туда-сюда, на большинстве было мало одежды — маечки, шортики, едва прикрытые груди, голые руки и животы. Обувь делилась пополам между шлепанцами и тяжелыми армейскими ботинками. Не меньше сотни велосипедов было привязано цепями на огороженной площадке.

Оказавшись в здании, я прошла к лифтам и изучила схему на стене. Единственная клиника находилась на первом этаже. Я вошла и огляделась. Несколько студентов сидели в комнате ожидания. Я прошла дальше, следя за номерами комнат. У нескольких докторов из клиники были кабинеты в том же крыле, по обе стороны коридора. Я нашла административный офис, где две секретарши и три машинистки были заняты работой.

Секретарши Линтона Рида, Греты, не было на месте. Я собиралась представиться, напомнить ей свое имя и назначенное время, но ее стул был пуст, а другие женщины углублены в работу. Ее книга записей была открыта, но сегодняшнее расписание не заполнено.

Пройдя дальше по коридору, я увидела имя доктора Рида на табличке на стене у одной из дверей. Я остановилась.

Дверь была открыта, и я шагнула в приемную. В комнате побольше, сзади, он сидел за столом, делая пометки в медицинской карте. Он был левшой, что всегда вызывало у меня интерес. Я постучала по притолоке.

- Доктор Рид?

Он поднял голову.

- Да?

- Кинси Миллоун.

Не получив ответа, я пояснила:

- Я к вам записана на девять часов.

Кажется, новость его удивила. Он полистал настольный календарь и поднялся.

- Извините. Я не знал, что кто-нибудь придет. Секретарь обычно мне сообщает.

- Это неудачное время?

- Все в порядке. Боюсь, что вынужден снова спросить ваше имя.

- Кинси. Фамилия Миллоун.

Мы обменялись рукопожатием через стол, и он показал мне на стул. Его рукопожатие было теплым, быстрым и сильным. Не на что жаловаться. Я сделала его мысленную фотографию.

Немного за тридцать, открытое выражение лица, голубые глаза, слегка вздернутый нос. Хорошая улыбка, здоровые зубы, густые светло- русые волосы, отливающие золотом.

На столе стояла свадебная фотография. Он был в смокинге, рука об руку с прелестной молодой девушкой. Судя по освещению, дело было летом, но, конечно, нельзя было сказать, этим или прошлым. Я узнала сад отеля Эйджуотер, где они, наверное, провели первую ночь, прежде чем отправиться в официальное свадебное путешествие. Я передвигала их, как бумажных Кена и Барби, сначала на юг Франции, потом на Фиджи. Потом представила их в швейцарских Альпах, летящих с лыжных склонов, в одинаковых дорогих костюмах. Есть снег в Альпах в середине лета? Я надеялась, что да. Иначе их бумажные ножки согнутся и порвутся.

Невеста была тоненькой блондинкой, в свадебном платье без бретелек, тесном, как свивальник, и фате, которая шевелилась на ветру. Она тоже была голубоглазая и медовая. Все в ней говорило о больших деньгах, включая обручальное и свадебное кольца, которые сразу бросались в глаза — бриллианты слишком крупные и многочисленные, чтобы не заметить.

Я поняла, что доктор Рид ждет, когда я заговорю. Я оказалась в неудачной позиции, но он понятия не имел о моем приходе. Я дала его секретарше хорошее основание для мести. Мне приходилось объяснять, кто я такая, когда я надеялась, что она проложит мне дорогу, рассказав о моем деле заранее.

- Извините, что появилась неожиданно для вас. У нас с вашей секретаршей был хороший долгий разговор во вторник, и тогда она меня записала. Звучало так, что у нее все под контролем...

Я дала своему голосу прерваться и послала ему красноречивый взгляд, выражающий сочувствие, что он находится в зависимости от особы, которая не может справиться с простейшим заданием.

Он смущенно улыбнулся и пожал плечами.

- Не знаю, что пошло не так. Обычно она работает хорошо.

- А, ладно. Я знаю, что ваше время ограничено, так что объясню, почему я здесь.

- Не надо спешить. У меня все утро свободно. Чем я могу вам помочь?

Он казался таким спокойным и увереным, что мне стало интересно, что будет, когда я упомяну Терренса Дэйса.

- Я надеялась поговорить о моем кузене, который умер на позапрошлой неделе. Я знаю, что он участвовал в исследовании, которым вы руководите, но я не уверена, что вы помните имя.

- На этой стадии исследования у нас только сорок участников, и большинство из них я хорошо знаю. Если вы говорите о Терренсе, я должен сказать, как мне было жаль потерять его. Эрон Блумберг позвонил сразу, как только узнал, что Терренс находился под моим присмотром.

- Я рада, что вы говорили с Эроном. Я беспокоилась, что мне придется начинать с самого начала и все объяснять. Я знаю, что вы не можете обсуждать состояние здоровья моего кузена..

- Не знаю, почему нет. Эрон сказал, что уже обсуждал с вами результаты вскрытия и анализов, так что вы знаете почти столько же, сколько и я.

- Ну, я сомневаюсь. У меня есть вопросы, но я не хочу нарушать врачебную тайну.

- Я знал Терренса, в основном, как исследователь. Строго говоря, я не был его врачом. Не могу сказать , что мы с ним вели долгие сердечные разговоры, но я знал, что это был умный и талантливый человек. Взгляните на это.

Он наклонился и вытащил из ящика стола большой альбом, надписанный характерным почерком Дэйса, красивым и аккуратным. Подтолкнул его через стол.

«Придорожные растения южной Калифорнии». Как и в других его самодельных буклетах, в этом было не более шестнадцати страниц. Я улыбалась, листая его. Некоторые иллюстрации были сделаны тушью, некоторые — цветными карандашами. Кусты аронии, дикий огурец, атриплекс и растение под названием Nolina parryi. Там было еще тридцать или сорок. Каждый тонкий рисунок сопровождался кратким описанием.

- Он подарил вам это?

- Я просил одолжить мне это на время. Не думаю, что он собирался оставить его у меня навсегда. Можете забрать, если хотите.

- Заберу. Спасибо. Он оставил такие каждому из своих детей — разные, конечно. Не знаю, известно ли это вам, но он был в ссоре со своей семьей, когда умер. Одна из причин, по которой я пришла, получить информацию, которая могла бы смягчить обстановку.

- Я знал его личную историю по сеансам групповой терапии. Я думаю, что его частично мотивировал глубокий стыд за то, что произошло в прошлом. Я не уверен, в какой степени вы разделяли его борьбу.

- Если честно, мы никогда не встречались. Я узнала, что мы родственники, в результате сложного стечения обстоятельств, но он к тому времени был уже мертв.

- Он был потерянной душой, и я хотел бы, чтобы мы помогли ему больше.

- Когда он записался на исследование?

- Кажется, в марте. Он был госпитализирован с острым алкогольным отравлением. Социальный работник направил его к нам, после детоксикации и реабилитации. Для долговременной поддержки.

- Вы думали, это ему поможет?

- Надежда была. Вы знаете что-нибудь об этом исследовании?

Я помотала головой, не желая прерывать. Он и так разговорился больше, чем я могла надеяться.

- Мы изучаем возможность использования комбинации трех лекарств, в одном из которых, глюкотесе, мы особенно заинтересованы. Когда Терренс пришел в программу, мы объяснили, что проводим двойное слепое исследование, когда ни мы, ни участники не знаем, кто будет находиться в контрольной, а кто- в экспериментальной группе. Одна группа получала лекарство. Контрольная группа получала плацебо.

- Это как раз вопрос, который я хотела задать. Кажется, он думал, что от лекарства ему делается хуже.

- Так мне говорили. Он был уверен, что принимает глюкотес. Это была неделя, когда мы только начали. Шансы пятьдесят на пятьдесят. Участникам не говорили, что они принимают.

Те, кто проводил исследования, тоже были в темноте. Это и есть «двойное слепое».

- Неужели. Вы не знали, что он прнимал?

- Теперь я знаю. Я не уверен, насколько вы знакомы с исследовательскими стратегиями. С тех пор, как я придумал исследование и подал заявку на грант, у меня появилась заинтересованность в результатах, как вы можете себе представить. Если бы мы оба знали, что он принимал глюкотес, это могло повлиять на вопросы, которые я задавал, и на ответы, которые он давал. Даже если бы я знал, что он принимает, а он — нет, это влияло бы. Мы все внушаемы, так или иначе. Пациенту, принимающему плацебо, может стать лучше, потому что такова человеческая натура. На нас влияет то, во что мы верим. Если мы взволнованы, наше сердце бьется быстрее. Если мы чувствуем себя в безопасности, наше дыхание замедляется.

- Я испытывала это на себе.

- В клиническом исследовании наша работа состоит в том, чтобы получить беспристрастные результаты тестов. Некоторые из них базируются на анализах крови, другие — на результатх осмотров. Но мы также учитываем рассказы наших пациентов.

- Если бы он пожаловался, вы бы проверили, в чем дело?

- Конечно. Наверное, вы знаете, что Терренс действительно жаловался, и мы провели проверку. Его осматривали три других врача, и мы все следили за его анализами и проводили регулярные осмотры. Если он страдал от серьезных побочных эффектов, симптомы бы проявились.

- Так что, ничего не было?

- Я бы хотел вас заверить, но у Терренса были проблемы с явкой на осмотры.

- Из-за его лекарства?

- Это была личная проблема. Мы очень тщательны в сборе информации, но мы зависим от аккуратности участников. Без этого цифры ничего не стоят.

- Его исключили, или он ушел сам?

- Нам пришлось разорвать отношения. У нас не было выхода. Я об этом сожалел. Он был хорошим человеком, и мы дали ему все шансы исправиться. Кажется, он не справился.

- У него был друг, Чарльз Фармер.

- Я помню Чарльза. С ним вышло то же самое. Еще один трудный случай. Чарльз явился на один из осмотров в таком состоянии, что едва мог стоять. Не знаю, что он употребил, но мы его исключили в тот же день. Без надежной обратной связи мы можем с таким же успехом покинуть корабль. Наши пациенты не могут принимать лекарства, о которых мы ничего не знаем. Даже что-то невинное, как витамины или пищевые добавки, могут повлиять на результаты.

- Вас не обеспокоило, что они оба умерли через несколько месяцев после того, как записались на исследование?

- Конечно. Поэтому я и связался с офисом коронера. Я беспокоился, что там была неустановленная болезнь, которая помешала выздоровлению.

- И она была?

- Ничего из того, что мы могли бы определить, включая доктора Палчек, патологоанатома.

Пациенты не всегда честны насчет своей медицинской истории. Участник с проблемами здоровья, о которых мы не подозреваем, может сильно рисковать. Мы проверяем так тщательно, как можем, но в конечном счете, мы не в состоянии заметить каждый настораживающий знак, особенно, если пациент что-то скрывает.

- Раньше вы говорили о внушаемости. Вы хотите сказать, что если Терренс был убежден, что принимает глюкотес, то симптомы, которые он испытывал, были, как это...психосоматическими?

- Этот термин мало используется в наши дни. Мы должны признать, что попытки определять заболевания как чисто физиологические или как чисто психологические уходят в прошлое. Многие физиологические заболевания имеют свои психлогические компоненты, определяющие их протекание, проявление и возможность излечения. Симтомы Терренса Дэйса были реальными. Вопрос в том, что их вызвало. В этом я ничем вам помочь не могу.

- Понятно.

Я вдруг обнаружила, что не знаю, куда повернуть разговор, и ругала себя за то, что не приготовила список вопросов.

- О чем еще я могу рассказать?

- Наверное, это все.

Я ничего из него не выжала, и было ясно, что карьера журналиста-расследователя мне не светит. Мы обсудили тему поверхностно, но не располагая ничем конкретным, я не решалась больше отнимать у него время.

- Вы не хотите что-нибудь передать его дочери?

- Передайте мои искренние соболезнования. Я понимаю, какое это горе.

Он откинулся на стуле.

- Раз уж вы здесь, я надеюсь, вы не будете возражать, если я задам вам вопрос.

- Конечно.

- Когда Терренс покинул программу, его попросили вернуть все медикаменты, которые у него были.

- Так я слышала.

В этот самый момент тот самый пузырек с пилюлями лежал у меня в сумке. Мне хотелось отвести глаза, но я выдержала его взгляд, наполнив голову безобидными пустяками, вместо того, что витало в воздухе.

- Он как раз получил свое лекарство. Таким образом мы получаем подтверждение, когда дело идет о пациентах, которые не находятся под наблюдением двадцать четыре часа. Согласно фармацевту клиники, он получил запас на неделю - четырнадцать таблеток. Если у вас есть какое-либо предположение, что он мог с ними сделать, мы были бы рады услышать.

Моя маленькая лживая индивидуальность вступила, не пропустив ни секунды, исходя из положения, что глупо выдавать информацию, которая может пригодиться позже.

- Понятия не имею. Вы знаете, что это было за лекарство?

- Я собираюсь его найти. С точки зрения общественного здоровья, это опасно, даже хуже, чем опасно, это потенциально смертельно, чтобы неизвестное химическое вещество циркулировало среди бездомных, когда так много из них являются наркоманами.

- Не знаю, известно ли вам об этом, но в то утро, когда его нашли, кто-то забрал все его вещи. Кое-что вернулось, но большая часть его личных вещей утеряна. Может быть, среди них была бутылочка с таблетками.

- Надеюсь, что у кого-то хватило ума выбросить ее в мусор. Наркоманы готовы употребить все, что можно, чтобы словить кайф, и большинство не беспокоится об опасности. Если его лекарство появится, дадите мне знать?

- Конечно.

Я бросила взгляд на свою сумку и увидела в наружном кармашке парковочный билет.

- Можно вас попросить отметить билет?

- Разумеется. Секундочку.

Он выдвинул ящик, покопался в нем и вытащил маленький буклет марок. Я передала билет через стол. Он посмотрел на часы, оторвал три маленькие марки и прилепил на обратную сторону билета.

- Они по пятнадцать минут каждая, так что вам хватит.

- Спасибо.

Он протянул мне билет. Когда я засовывала его обратно, внезапно почувствовала толчок. Я видела точно такой же, когда вытаскивала бумажный хлам из бардачка машины Пита. Я резко взглянула на Рида, но в этот момент зазвонил телефон. Он снял трубку.

- Это доктор Рид.

Послушал немного, потом взглянул на меня.

- Можно я перезвоню? Я сейчас не один.

Он еще послушал.

- Пять минут.

Положив трубку, он послал мне извиняющуюся улыбку, как будто стыдясь, что выпроваживает меня.

Я подняла палец.

- Это вы мне звонили.

- Что?

- В июне или в июле. Кто-то звонил мне и спрашивал Р.Т. Дэйса. Не знаю, откуда взяли мой номер, но у меня был короткий разговор с каким-то доктором. Тогда я не уловила имя, но только что узнала ваш голос.

Он помотал головой.

- Не думаю. Не припоминаю. Я не думаю, чтобы у нас когда-нибудь был контактный телефон для него. Это мог быть кто-нибудь из лаборатории.

- О. Ну, может быть. Это осталось у меня в памяти, но, наверное, это мог быть кто угодно.

Я встала и закинула ремень сумки через плечо.

- Я лучше дам вам спокойно работать. Спасибо за ваше время.

- Я не уверен, предоставил ли я вам какой-нибудь комфорт. Если у семьи есть еще вопросы, пусть обязательно со мной свяжутся. Просто для успокоения, если не для чего-нибудь другого.

Он встал, и мы обменялись рукопожатием. На этот раз его рука была холодной, как лед, а ладонь влажной.

- Еще раз, мои соболезнования. Мне он нравился.

- Спасибо за ваши слова. И за это тоже, - сказала я, подняв альбом.

- Мое удовольствие.

Он улыбнулся и вернулся за стол, наверное, уже думая о телефонном звонке, который он сделает, когда я удалюсь за пределы слышимости.

Уже в дверях я остановилась.

- Еще один вопрос, если не возражаете. Я знаю, что это не по правилам, и если вы не хотите или не можете ответить, пожалуйста, так и скажите.

Он посмотрел на меня и сделал жест, выражающий согласие.

- Вы сказали, что проверяли его лекарства. Он принимал глюкотес или плацебо?

Последовало молчание, в течение которого он смотрел на меня без всякого выражения. Я не думала, что он ответит, и видела, как он взвешивает вопрос в голове.

В конце концов, он сказал:

- Я не вижу никакого ущерба в том, что скажу вам. Плацебо.

В коридоре я остановилась. Вместо того, чтобы идти к выходу, я вернулась в офис клиники.

Греты не было видно. Я протянула руку и взяла журнал записей. Пролистала назад, как будто имела полное право. Август — ничего. 12 июля. Имя Пита было записано на 13 часов.

По дороге на стоянку я обдумывала порядок событий. Дэйс выписался из больницы в июне, после чего сбежал на месяц в Лос-Анджелес. Доктор Рид звонил мне в надежде его разыскать. Теперь он это отрицает. Правдоподобное отрицание, кажется это так называется.

Он прикрывает свою задницу. Что он не смог замаскировать — это изменение от теплой до ледяной руки. Каким бы хитрым он не был, он не мог контролировать физиологию страха.

* * *

Я позвонила в переднюю дверь Рути. Она вышла в толстовке и джинсах, голова повязана шарфом. В руке у нее была пыльная тряпка.

- Уф. Заходите. Я могу сделать перерыв.

Она отступила, я зашла в прихожую и сказала:

- Вижу, вы приводите жизнь в порядок.

Рути закрыла за мной дверь, и я прошла за ней по коридору.

- Не знаю. Я освободила два шкафа и считаю это триумфом. Я не думаю, что вам смогут пригодиться сорок шесть галстуков. Я ему их дарила, а он все время носил только два.

- Галстуки не нужны. Извините.

- Это плохо. Некоторые очень хорошие. Вы получили мое сообщение.

- У меня была встреча, иначе я бы сразу ответила.

- Надеюсь, я звучала не слишком таинственно.

- Вы меня достаточно заинтриговали.

Мы пришли на кухню, котрая выглядела так же, как в последний раз. Пирамиды коробок, бумажные пакеты и пластиковые мешки, заполненные до отказа.

Она взяла пакет с кормом для птиц, который я принесла накануне. Держала его в правой руке, как будто хотела проиллюстрировать свои слова.

- Вот как все произошло. Я решила наполнить птичью кормушку. Это всегда была работа Пита. Бедные малютки должны были умирать от голода. Вчера синичка ударилась о стекло, чуть не разбилась. В любом случае, я засунула руку в пакет и вытащила это.

Она вытащила из-за спины левую руку с толстой пачкой купюр, сложенных пополам и закрепленных большой скрепкой. Сверху были банкноты в один доллар.

- Он сложил маленькие купюры снаружи, - пояснила Рути, заметив мой взгляд.

- Сколько?

- Я не считала. Я решила, что если он ограбил банк, копы будут искать отпечатки.

- Вы же не думаете, что он действительно ограбил банк.

- Я не знаю, что и думать.

- Разве он не говорил, что откладывает деньги на круиз?

- Он говорил что угодно, лишь бы хорошо звучало. У него никогда в жизни не было таких денег.

Я взглянула на нее, а потом — на пачку денег.

- Ладно. Я подсмотрела немножко, - сказала она застенчиво. - Внутри там сотни. Много.

Она протянула мне пачку. Я провела пальцем по краю.

- Я бы сказала, две или три тысячи.

- Я тоже так подумала.

Рути достала блюдца и кофейные чашки и наполнила их из термоса. Поставила на стол маленький кувшинчик с молоком и сахарницу. Потом села.

- Знаете, что мне не дает покоя? Кредиторы охотились за ним. Именно охотились. Многое из этого было мелочью. Я не говорю, что счета не были просрочены, но большинство были на двести-триста долларов. Больше ничего не было, разве что долг за аренду офиса. Подумать только, сколько долгов он мог заплатить этими деньгами.

- Вы знаете, каким он был. Я уверена, что для него платить по счетам было скучным. Поэтому он избегал это делать. Он чувствовал себя лучше, откладывая деньги на путешествие, это было чем-то позитивным.

- Ну да, и спасибо, приятель, теперь я не знаю, что делать с этим планом.

- Если вам будет легче, он , наверное, еще ничего не забронировал.

- Будь благодарен за мелочи.

Я положила деньги на стол между нами.

- Как вы думаете, откуда они?

- Вы первая.

- Нет, вы первая. Вы были за ним замужем.

- Я думаю, что он вымогал у кого-то деньги. В середине июля он говорил, что бизнес идет в гору. У него была какая-то работа, на которой он рассчитывал хорошо заработать. Кажется, он использовал выражение « хороший кусок капусты».

- Ну, он получил работу провести наблюдение в Рино. Это та работа, которую он поручил Дицу.

Рути подумала об этом, пока мы обе смотрели на пачку денег.

- Вы правда верите, что деньги оттуда?

- Нет.

У Рути вырвался смех.

- Я ценю вашу честность. Я думаю, что есть хороший шанс, что это деньги за молчание. Кто был жертвой? У вас есть идеи?

- Насколько нам известно, у Пита была только одна работа за последние шесть месяцев. С этим клиентом были связаны два или три человека, и только у одного из них есть деньги. У доктора из университетской клиники, которому есть, что скрывать. Я была у него в офисе меньше часа назад, и что-то там не так. Каким-то образом Пит пронюхал об этом и превратил в деньги. Конечно, я не могу ничего доказать, но я так думаю.

- Если честно, не могу сказать, что я это одобряю. Все, что я могу сказать, если уж мой муж был жуликом, я бы хотела, чтобы он лучше распоряжался деньгами.

- С Питом всегда есть, что прощать.

- Так что вы посоветуете? Думаете, я должна пойти в полицию?

- И что сказать? Вы ничего не знаете наверняка. Я сама пытаюсь в этом разобраться. Я действительно думаю, что вы правы насчет сохранения отпечатков пальцев. Если вы не собираетесь сейчас тратить эти деньги, я бы оставила их в покое. Хорошенько спрячьте их где-нибудь.

- О, не сомневайтесь.

Она подперла подбородок кулаком.

- Я не была уверена, насколько вам известно об его тенденции к безответственному поведению. Я бы ничего сама не сказала, но вы знаете, какой он.

- Я знала его в старые добрые времена, и уже тогда он был не совсем образцовым гражданином. Милый человек, - поспешно добавила я.

- Не могу описать, как мне его не хватает.

Ее улыбка была полна боли.

- Наверное, когда-нибудь я привыкну.

32

Когда я приехала домой, впереди нашлось свободное место для машины, что я сочла хорошим знаком. Завернув во двор, я увидела Генри, закрывающего двери гаража. Он повернулся и поднял четыре пластиковых мешка, по два в каждой руке.

- Я думала, ты уже купил продукты.

- Это для Эда. Я пробую разные виды корма, чтобы посмотреть, что он предпочитает. Он отворачивает нос от говядины. Говорит, что кошки не едят коров.

- Своенравный малыш. Когда я вернулась домой во вторник, он нанес мне визит, просто, чтобы осмотреться. Я удивилась, что он был во дворе.

- Эд был во дворе во вторник? Не думаю. Он был дома, когда я уходил и когда вернулся.

- Это потому что я его впустила.

- Как он умудрился выбраться?

- Сама не понимаю. Кошки — загадочные существа. Он мог превратиться в дым и просочиться через щели.

- Думаешь, он на это способен?

- Откуда я знаю? Это только второй или третий кот, которого я встречала в жизни.

- Мне нужно за ним присматривать. Как прошла встреча с доктором Ридом? Надеюсь, он тебя успокоил.

– Я бы не заходила так далеко. В истории до сих пор не хватает большого куска, и он не из тех, кто хочет его восполнить. В любом случае, поговорить с ним было хорошим советом. Наверное, я должна тебя поблагодарить, что заставил меня это сделать.

- Полностью принимаю благодарность.

Зайдя в студию, я сразу направилась к телефону и набрала номер Рути.

- Рути, это снова Кинси Миллоун.

- Забудьте про фамилию. Вы единственная Кинси, которую я знаю.

- Извините, привычка. Быстрый вопрос, который я должна была задать, когда была у вас. Человек, который купил машину Пита, вытащил весь хлам из бардачка и боковых карманов.

У вас еще есть этот пакет?

- Я смотрю на него. Как раз собиралась в него заглянуть. Мне нужна карточка страхования, чтобы я могла позвонить и отменить страховку на машину.

- Можете вы посмотреть и сказать, есть ли там билет на парковку? Он должен быть цвета слоновой кости, с зелеными наклейками на обороте.

- Подождите. Я положу трубку, так что не уходите.

- Не уйду.

- Я переворачиваю пакет вверх ногами и вытряхиваю все на стол. Фу! Дохлый жук.

- Не торопитесь.

Она вернулась на линию.

- Хорошие новости. Я нашла сберкнижку, о которой даже не знала, что она у него есть. Ладно, вот он. Я смотрю на билет с парковки университета, с наклейками сзади.

- Там есть штамп даты и времени?

- 12 июля. Машинный штамп 12.45, когда он был выдан, но это все. Нет штампа отъезда, или машина его съела бы.

- Сохраните его, ладно? Я при первой возможности заеду и заберу.

- Нет проблем.

Я поднялась наверх, расстегнула молнию на платье и выбралась из него. Затем освободилась от колготок, со вздохом облегчения. Натянула свои обычные тряпки и спустилась вниз.

В дверь постучали, я открыла и увидела Анну. Она была в джинсах и синем вязаном свитере, который делал ее глаза ярко-голубыми.

- Мне нужно поговорить.

- Конечно.

Я отступила, приглашая ее зайти.

- Садись, куда хочешь.

Она выбрала кухонную табуретку. Я устроилась по другую сторону стола, так что мы оказались лицом к лицу. Я осознавала, что положила между нами барьер, но это казалось правильным. Учитывая ее натуру, я не была уверена, насколько уютным окажется этот разговор. Она меня раздражала. Теперь было время отплатить.

- Я звонила Итону, чтобы дать ему телефон Генри, чтобы он знал, где я. У него есть вопросы.

- И что это может быть?

- Не к тебе. Итон думает, что я должна поговорить с папиным доктором сама. Генри сказал, что у тебя есть его телефон.

- Доктор Рид не был его врачом. Он руководил исследовательской программой, в которой твой отец какое-то время принимал участие.

- Я все равно хочу с ним поговорить.

- Можно я сначала скажу одну вещь?

- Говори все, что хочешь.

- Твой отец до смерти боялся доктора Рида. Он думал, что испытываемое лекарство его убивает, и поэтому он ушел из программы. Я верю, что он был прав. Его друзья тоже в этом убеждены, но конечно, доктор Рид не признается. Согласно ему, твой отец был неспособен подчиняться правилам, и клиника его выгнала.

- Зачем ему это говорить, если это неправда?

- Потому что у него свои цели. Он предложил лекарство, которое, как он думал, будет эффективно для лечения алкгольной и наркотической зависимости. Теперь похоже, что ему заплатили большие деньги за теорию, которая не подтверждается.

- Почему я должна тебе верить? Ты сказала, что папа изменил завещание, потому что на нас обиделся, как будто это наша вина, и мы должны все проглотить и дать тебе получить все.

Я вижу, что тебе это выгодно, но мы остаемся ни с чем.

- У меня нет никаких целей, кроме того, чтобы проследить, что его воля выполнена.

- Но ты с ним никогда не встречалась. Ты ведь так говорила?

- Это так.

- Так что ты не знала, что происходит у него в голове.

- Правильно.

- Так откуда тебе знать, что он не страдал от деменции? Итон даже думает, что у него могли быть галлюцинации.

- И на чем базируется мнение Итона?

- Потому что он вел себя, как ненормальный. Он был растерян, или в помраченном сознании, или еще что-нибудь.

- О, я начинаю понимать. Вам хочется думать, что ваш отец не был в здравом уме, потому что это сделало бы завещание недействительным. Вы надеетесь, что доктор Рид вас поддержит.

- В этом есть смысл. Если он заболел от этого лекарства, почему оно не могло повлиять на его умственные способности?

- Всегда возможно.

- Так откуда ты знаешь, что доктор Рид не пытался помочь? Может быть папа был бы сейчас жив, если бы делал то, что ему говорили?

- Я этого не знаю. И ты тоже. Если хочешь поговорить с доктором Ридом, я не могу тебя остановить, но могу сказать, что это плохая идея.

Я подошла к письменному столу, проверила свои записи и написала телефон Рида на странице блокнота. Вырвала листок и отдала Анне.

- Он свободен до обеда, так что, если ты поскачешь, как зайчик, можешь поймать его сегодня. Сообщи мне, что он скажет. Будет интересно послушать его ответы. Могу я тебе помочь с чем-нибудь еще?

- Отвали.

- Ты тоже.

Я открыла для нее дверь. На этот раз я ее захлопнула, едва Анна успела выйти.

Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Я так разозлилась, что едва себя контролировала.

Села. Сделала глубокий вдох. В такой ситуации надо сделать что-нибудь полезное, например, вымыть весь дом.

Я оглядела комнату, и первое, что мне попалось на глаза, была оставшаяся коробка Пита, с Х на крышке, почти закрытая папками, которые я тоже решила оставить. И куда мне это девать? Я не могу оставить все здесь. В моей студии, хотя и очаровательной, немножко не хватает места. Проектируя ее, Генри предоставил мне разные места для хранения вещей и запасов, встроенные полки, ящики и шкафчики. Я свела количество всего к минимуму, и несмотря на это, иногда мне приходилось выпрашивать место на полке у Генри в гараже.

Я не собиралась ставить туда хлам Пита. Огляделась вокруг и, в конце концов, затолкала коробку под письменный стол.

Я опустила взгляд и увидела имя Элоиза Кантрелл, написанное в блокноте над телефоном Дрю. Под именем была еще запись — кардиологическое отделение.

Я почувствовала, как во мне пробуждается интерес. Встреча с доктором Ридом не стерла подозрения, которые высказали Данди и Перл. Доктор Рид встречался с Питом Волинским. Элоиза Кантрелл была старшей медсестрой кардиологического отделения больницы Санта-Терезы, когда туда поступил Дэйс. Вскоре он сбежал из больницы и сел в автобус до Лос-Анджелеса. Если он боялся доктора Рида, она может знать, почему. Конечно, все эти события были связаны. Я взяла ручку и обвела ее имя. Тогда я не поставила дату, потому что решила, что звонок был ошибкой, и подумать не могла, что контакт может иметь значение в будущем.

Я выдвинула нижний ящик и достала телефонную книгу. Нашла больницу. Там был общий номер, телефоны скорой помощи и помощи при отравлении и нескольких отделов, включая администрацию, бухгалтерию и отдел кадров.

Я сняла трубку и набрала общий номер. Когда ответил оператор, я попросила соединить меня с кардиологическим отделением. Я сделала это, даже не подумав, что план может мне повредить. Иногда не выгодно готовиться слишком хорошо.

- Кардиология. Это Памела.

- Ой, привет, Пэм! Элоиза сегодня работает?

- Она на собрании. Что-нибудь передать?

- Ты не знаешь, когда заканчивается ее смена? Она говорила мне, но я забыла.

- Она работает с семи до трех.

- Чудно. Большое спасибо.

Могу сказать, что Пэм уже была готова записать сообщение, может быть уже отметила время в одной из «пока вас не было» форм, но я повесила трубку раньше, чем она смогла задать вопрос. Теперь мне только нужно было выяснить, как выглядт Элоиза.

К 2.30, со всеми предосторожностями, я припарковалась на стоянке напротив больницы и прошла в здание. Спросила, как пройти в кардиологическое отделение, и волонтер провела меня по коридору, где с помощью жестов объяснила, куда идти дальше. Интересно, стану ли я когда-нибудь настолько хорошей, чтобы податься в волонтеры? Я надеялась, что нет.

Дойдя до отделения, я заметила санитарку, выходившую из кладовки, с чистыми простынями в руках. Я подозвала ее и спросила, здесь ли Элоиза.

- Она на сестринском посту.

- Она — маленькая блондинка?

С преувеличенным терпением санитарка протянула :

- Не-ет. Элоиза — метр восемьдесят ростом, и она афроамериканка.

После этого было несложно заметить Элоизу среди множества белых медсестер. Я уселась в комнате ожидания, неподалеку от поста медсестер, и листала женский журнал, который был только четырехлетней давности.

К тому времени, как Элоиза покинула рабочее место, я находилась в том же коридоре и пропустила ее вперед. Я вышла за ней из здания и последовала дальше. Вокруг было много пешеходов, так что мое присутсвие ее не настораживало.

Я подождала, пока она свернет с Чапел на Дельгадо, и сократила расстояние.

- Элоиза? Это вы?

Она повернулась, явно ожидая увидеть знакомое лицо. Ее губы раздвинулись, словно она собиралась заговорить.

- Кинси Миллоун, - представилась я, сделав паузу, на случай если она захочет обрадоваться.

Она была темнокожей, волосы заплетены в прилегающие к голове косички, каждая из которых заканчивалась бусиной серо-зеленого цвета, который идеально подходил к ее глазам. Эти глаза на фоне темно-шоколадной кожи производили сильное впечатление.

Я бы не описала выражение ее лица как враждебное, но дружелюбным оно тоже не было.

- Вы звонили мне несколько месяцев назад, в поисках информации о Р.Т. Дэйсе.

Мне хотелось посмотреть, вспомнит ли она имя.

- Я подумала, что вы говорите «Арти», помните? Но вы говорили о Рэнделле Терренсе Дэйсе, Р. Т.

Никакого проблеска вспоминания, так что я попробовала еще.

- Вы еще спросили мистера Миллоуна, думали, что я мужчина.

Могу сказать, что она вспомнила, потому что закрыла рот.

- Я не могла понять, откуда вы узнали мое имя и телефон.

Было видно, как она взвешивает за и против, перед тем, как ответить.

- Вы были записаны в его медицинской карте как ближайшая родственница.

- Вы знаете, что он умер десять дней назад?

Ее тон был нейтральным.

- Я не удивлена. Он был в плохом состоянии, когда я видела его последний раз.

- Я надеялась, что вы сможете ответить на вопрос или два.

- Какие?

- Вы знали, что он участвовал в программе испытания лекарства?

Она немного подумала и ответила: - Да.

- Вы знакомы с руководителем программы?

- Доктором Ридом? Да.

- Он приходил в кардиологическое отделение, когда Дэйс был пациентом?

- Один раз, как посетитель, да. Почему вы спрашиваете?

- Мне говорили, что Дэйс покинул кардиологическое отделение без разрешения врача.

Ее взгляд был упорным.

- Кто-нибудь обсуждал, почему это случилось?

Она отвела взгляд, что сделало невозможным прочесть ее реакцию.

Я продолжала.

- Его друзья сказали мне, что он до смерти боялся доктора Рида. Интересно, в чем была проблема? Вы не знаете?

Она повернулась и пошла прочь. Я шла за ней на расстоянии двух метров, мой голос звучал позорно жалобно, даже для моих собственных ушей.

- Я слышала, что доктор Рид выгнал его за неподчинение, но он был трезв, когда умер. Ни алкоголя, ни наркотиков в его системе, так что же происходило?

Она оглянулась на меня.

- Я работаю в больнице. Я не связана с университетом. Если вам нужна информация о работе доктора Рида, поговорите с ним. А сейчас, если вы надеялись, что я опущусь до уровня слухов и сплетен, то вам не повезло.

Она повернулась спиной.

Я остановилась и смотрела, как она уходит. Что она сказала? Надеялась ли я, что она «опустится до уровня слухов и сплетен»?

- Каких слухов? - крикнула я ей вслед.

Ответа не было.

* * *

Я не собиралась сдаваться. Генри говорил, что, если я встречусь с Ридом, и он не скажет правды, нужно поговорить с кем-нибудь еще. Конечно, в случае с Элоизой Кантрелл, я искала слишком далеко. Все, что она знала, было с чужих слов. Мне нужен был кто-то более близко связанный с ним. Очевидным ответом была Мэри Ли Брайс. Она должна была знать, что происходит за сценой. Проблема была в том, что я не могла с ней связаться иначе, чем через Вилларда. Я могла позвонить ей прямо, но как объяснить, кто я такая, и почему интересуюсь ее работой? Я знаю о ней только потому, что Виллард нанял Пита. Идея связаться с ним вызывала некоторый неуют. Это не моя работа хранить его дела с Питом в секрете от его жены. Я не отвечала за защиту кого-либо из них. Виллард не был моим клиентом, а Пит был мертв. Существовал определенный скрытый моральный код, но, конечно, я могла придумать, как его обойти.

Вернувшись домой, я села за стол и вытащила две папки. После недолгих поисков я нашла адрес Вилларда, нацарапанный на листке бумаги. Черри Лайн в Колгейте.

Я заперла студию, прыгнула в «мустанг» и поехала к 101 дороге.

И вот я уже стучала в дверь Вилларда. В руках у меня был блокнот, доказывающий (я надеялась), что мой бизнес был официальным. В глубине души я молилась, чтобы Мэри Ли не открыла дверь. Я хотела с ней поговорить, но сначала мне нужно было разобраться с другими вещами. Я ничего не знала о Вилларде. Я видела фотографии Мэри Ли, но не его.

Мужчина, открывший дверь, показался мне странным с первой минуты. У него было красноватое лицо и сухая кожа. Его светлые волосы были очень коротко подстрижены, а кончики ушей — розового цвета. Я однажды видела помет новорожденных мышат, у которых были такие же приметы. Его глаза были бледно-голубыми, а ресницы — светлыми.

Белая рубашка с закатанными рукавами и мешковатые брюки.

Он опирался на ручные костыли, а одной ноги не было.

- Да?

- Мистер Брайс?

Он не подтвердил, но и не отрицал, так что я продолжила. Подняла свой блокнот.

- Я бывшая коллега Пита Волинского.

Снова молчание, но изменился цвет его лица, на розовом фоне появились белые пятна. Во рту у него, должно быть, пересохло, потому что он облизал губы. Я надеялась, что парень не играет серьезно в покер, потому что по его лицу можно было читать, как по букварю.

- Вы знаете, что Пит был убит?

- Я читал об этом в газете. Очень плохо.

- Ужасно. Его жена попросила меня просмотреть его папки с делами, для налоговых вопросов, и мне попался его доклад. Меня интересует, можете ли вы ответить на некоторые вопросы.

Он помотал головой.

- Я не могу помочь. Мне нечего сказать.

- Но вы были его клиентом.

- На самом деле, нет. То-есть, мы были знакомы и разговаривали пару раз, но это было все. Больше, как приятели.

Странно, не правда ли? Я заглянула в свой блокнот и позволила себе маленькую морщинку между бровями.

- Согласно его документам, он получил примерно... не могу разобрать его почерк. Похоже на две тысячи долларов, которые вы ему заплатили за слежку за вашей женой...

Он взглянул через плечо и отодвинулся от двери. Я наклонилась в сторону и заглянула ему за спину.

- Ой, она дома?

- Нет, ее нет. Я не хочу об этом говорить. Моя жена ничего не знает, и я не хочу, чтобы узнала.

- Она на работе?

- Она уволилась с работы, если это вообще ваше дело. Она поехала в магазин. Послушайте, я расскажу вам, что смогу, но вы должны уйти до ее прихода.

- Тогда нам лучше поторопиться. В Рино она дважды встречалась с человеком, по имени Оуэн Пенски. Я так поняла, что это ее школьный друг. Вы случайно не знаете, о чем они говорили?

Морщинки появились у Вилларда на лбу, а его верхняя губа приподнялась с одной стороны.

- Вы сказали, что это связано с налогами. Я не понимаю, при чем тут это.

- Не спрашивайте меня. Я не знаю, почему налоговая служба этим интересуется.

- Налоговая служба?

- Может быть, именно этот Пенски является целью их расследования. Я понятия не имею. Пита он достаточно интересовал, чтобы сделать отметку.

- Ну да. Это отчасти из-за меня. Когда моя жена вернулась из Рино, она начала запираться в спальне и делать междугородные звонки. Когда я рассказал об этом Питу, он подумал, что тут может быть проблема.

- Хорошая догадка.

Я молча смотрела на него, выдерживая паузу.

Виллард пошевелился.

- В общем, вышло так, что он услышал телефонный разговор между Мэри Ли и Оуэном Пенски...

- Как он это смог?

- Что?

- Как Пит мог услышать телефонный разговор? Я не понимаю.

Он передвинул костыли и отступил назад.

- Я не думаю, что мне нужно говорить больше. Может быть, вам сможет помочь кто-нибудь другой.

- Погодите. Может быть, я ошибаюсь, мистер Брайс, но, насколько я знала Пита, были случаи, когда он ставил жучок на телефон. Здесь было что-нибудь подобное? Потому что, если вы дали согласие, вы можете столкнуться с серьезными юридическими последствиями.

- Я не соглашался. Я был против. Мне совсем не нравилась эта идея, но он сказал, если что-то происходит, мы должны узнать правду.

- То-есть, вы говорите, что он записал личный разговор.

- Он мог это сделать без моего ведома.

- Вы сами не слышали запись?

- Нет. Я заплатил ему, и больше его не видел.

- Что случилось с пленкой?

- Он сохранил ее, я думаю...если она существовала.

- Я уже поняла. Если она существовала, где она?

- Он больше ничего не говорил.

- Он так все и оставил? - спросила я недоверчиво.

- Да.

- Он все бросил, и это был конец? Вы говорите о Пите Волинском, верно? Потому что я могу гарантировать, что Пит никогда ничего не бросал, если на этом можно было заработать.

- Ну, у него была еще одна идея. Он думал, что она может что-нибудь хранить на работе. Знаете... в столе — письма, или что-нибудь. Так что он придумал план попасть в ее лабораторию, пользуясь ее рабочей карточкой, которую я должен был ему передать.

Это было неожиданно. Я посмотрела на него с интересом.

- Правда? Когда это было?

- 24 августа, но она в этот день подала заявление об уходе, так что вдруг эта затея потеряла смысл. Она уволилась, и все закончилось. Не думаю, что с тех пор она говорила с Пенски.

- А.

- Все равно, меня тогда уже тошнило от всего этого. Я понял, что Пит морочит мне голову.

- Когда вы в последний раз с ним общались?

- На следующее утро. Я думаю, что он всю ночь проспал в машине, потому что в ту же минуту, как Мэри Ли ушла на работу, он стучал в мою дверь, очень грубый и агрессивный, из-за того, что я не передал ему карточку. Я его тут же уволил.

- И в ту ночь его застрелили.

Виллард поднял руку, протестуя.

- О, нет. Нет-нет. Это была не та ночь.

- Двадцать пятое.

- Никакой связи. Совершенно никакой.

Я посмотрела на него в упор.

- Я хочу поговорить с вашей женой.

- Вы не можете этого сделать.

- Они с Оуэном Пенски обсуждали какой-то вопрос, и только она знает, что это было. Ну, нет, это не совсем так. Конечно, Пенски знал. И Пит знал, правда?

- Откуда я знаю, что знал Пит? А теперь уходите отсюда. Я не обязан с вами разговаривать.

Я делал это только из вежливости. У вас нет причины беспокоить мою жену. Хотите знать, о чем они говорили — позвоните Пенски и спросите у него.

- Хорошая идея. Я могу это сделать, но должна предупредить, если я не получу ответа от него, я буду говорить с ней.

- Нет. Даже не думайте.

- Мне не нужно ваше разрешение, мистер Брайс, так что, если у вас есть, в чем покаяться, я советую сделать это поскорее.

Я достала визитку, засунула в карман его рубашки и легонько похлопала.

* * *

Я ехала домой в состоянии приостановленного воодушевления. Мне было жаль узнать, что Мэри Ли бросила работу, потому что у нее больше не было доступа к важной информации.

В то же время, когда она теперь была свободна, как птица, она могла быть рада рассказать о делишках Рида. Если Пит услышал что-то об исследовании или о пациентах, которых Рид потерял, это ставило его в идеальную позицию для вымогательства.

Оказавшись снова за столом, я вытащила коробку и сняла крышку. Магнитофон Пита был по-прежнему засунут в тот угол, где я видела его последний раз. Я вынула его из коробки и поставила на стол перед собой. Открыла крышку и проверила кассету, которую он оставил там. Было видно, что большая часть пленки перемотана с левой катушки на правую. Я нажала на кнопку перемотки, и смотрела, как крутятся катушки, пока они не остановились.

Я быстро прикрыла глаза, думая, есть ли на самом деле ангелы на небесах. Был только один путь узнать...

Я нажала кнопку прослушивания.

Первый разговор, который я услышала, явно не относился к делу. До меня дошло, конечно слишком поздно, что мне нужно было отметить положение пленки, перед тем, как я ее перемотала. Я слушала, с остановками, пятьдесят минут чужих разговоров, некоторые из которых слушать было неудобно. В конце концов, я услышала, как женский голос произнес фразу или две, от которых у меня встали ушки на макушке. Снова мне пришлось перематывать туда-сюда, пока я не нашла начало разговора. Качество было приличное, но магнитофон записал только одну сторону. Женщина торопливо сказала:

- Это я. У меня мало времени, так что давай быстрее. Что там у тебя?

Я никогда не слышала голос Мэри Ли Брайс, и понятия не имела, его ли слышу сейчас.

Ее собеседник что-то сказал, но магнитофон это не зафиксировал. Она ответила:

- Пока нет. Я знаю, где они. Просто не могу к ним подобраться. Я пытаюсь разыскать одного парня, но это трудно. Ты не можешь использовать информацию, которую я уже дала тебе?

Я ничего не слышала, пока ее собеседник произносил несколько слов. Я даже не знала, был это мужчина или женщина. Это вообще могла быть собака. Гав-гав.

- Оуэн, я знаю это! Как ты думаешь, я заметила в первый раз? Система была. Что мне нужно, это доказательства. Но сейчас я хожу по краю пропасти...

Ага, Оуэн Пенски и Мэри Ли Брайс. Как приятно, что вы здесь. Продолжайте.

Она сказала:

- Надеюсь, нет. Ты не понимаешь, какой он жестокий. Когда я в лаборатории, это ничего, но я не могу даже приблизиться к клинике.

Вопрос Оуэна. Ее ответ:

- Лаборатория — в Саутвик Холл. Клиника — в здании медицинских исследований.

Я остановила магнитофон и записала, сколько запомнила. Потом включила снова. Это было, как радиоспектакль с двумя действующими лицами. Мэри Ли Оуэну. Оуэн — Мэри Ли, за исключением того, что его реплик не было слышно. Она могла разговаривать сама с собой.

- Потому что там наблюдаются пациенты.

Что бы ни сказал Оуэн в ответ, это было встречено скептически.

- Ага. И развесить красные флажки.

И после этого:

- Я думала, ты обратишь внимание на более важные вещи.

Потом последовал разговор о каком-то немецком журнале. Я старательно слушала, но не могла уловить связь, так что продвинулась вперед.

- Да, очень плохо. То, что он делает здесь, гораздо хуже. Получив грант, он не может допустить неудачи.

Молчание.

- Не-а. Он понятия не имеет, что я действую против него. Иначе, он уже нашел бы способ от меня избавиться. Я упомянула, что он меня обокрал, потому что это показатель его...

Я снова остановила магнитофон и записала то, что услышала. Тетя Джин не разрешила мне пойти на курсы секретарей в школе, и меня сейчас это очень огорчало. Если бы я знала стенграфию, я бы справилась с этим очень быстро.

Я снова нажала на прослушивание. Я пропустила искаженную фразу или две, но могла поклясться, что она упоминала глюкотес.

- У меня есть его пароль, но это пока все.

Оуэн молча ответил.

- Он был написан на клочке бумаги в ящике стола. Очень умно.

Снова, пауза вместо ответа.

- Потому что я видела распечатку, прежде чем он ее уничтожил.

Я нажимала на кнопки, пока не услышала, как она сказала:

- Не Ступака, а на карьере Линтона. Эти ребята всегда объединялись для защиты друг друга. При намеке на неприятности смыкали ряды. Черт. Мне нужно идти. Пока.

Теперь я могла видеть, как развивались события. Пит убедил Вилларда поместить ручку-микрофон, и вот что он услышал. Если бы запись делалась с помощью телефонного жучка, было бы слышно обе стороны. Что касается содержания, Пит должен был понять его ценность. Учитывая то, как работал его мозг, он не мог не понять. И вот тогда он сделал свою домашнюю работу, изучив прошлое Рида и информацию о глюкотесе. Предполагаю, что после этого он назначил встречу с Ридом, так что эти двое могли иметь уютный разговор по душам.

Чего я не видела, это что я могу с этим сделать. Линтон Рид был хитрым. У него была неплохая выдержка. И все, что ему нужно было делать, это сидеть ровно на своей заднице.

Что бы он ни вытворял на своей работе, его никогда было не поймать. Если Пит что-то раскопал и вымогал у него деньги, как эти факты могли выйти на свет? Пит был мертв. Пленку никогда не приняли бы в суде. И что теперь?

33

В пятницу днем мое любопытство, наконец, взяло верх. Я поехала в Колгейт и остановилась у жилого комплекса, где жили Виллард и Мэри Ли. Постучалась, в этот раз надеясь застать дома ее, а не его. Она открыла дверь и впустила меня, не говоря ни слова.

Она была маленькая. Ее лицо было идеальным овалом, с правильными чертами. Ее прямые рыжие волосы доходили до подбородка и были подстрижены асимметрично. Высокий лоб. Густая россыпь рыжих веснушек, которые придавали коже красноватый оттенок. Бледные брови, голубые глаза, без видимых ресниц. Очень красные губы. Это было миниатюрное создание, настолько деликатного сложения, что ее ступни казались слишком большими для ее тела.

- Вы приходили сюда. Вы — частный детектив.

- Да.

Ее улыбка была печальной.

- Вы будете рады узнать, что Виллард рассказал мне все. Полное признание.

Я не знала, что сказать. Я не могла гарантировать, что он на самом деле сказал ей всю правду, и ничего, кроме правды, так что не торопилсь с комментариями.

- У вас найдется несколько минут?

- Почему нет? Я уезжаю, так что вам повезло, что застали меня. Можем поговорить, пока я собираю вещи.

Я прошла за ней в квартиру. Было ясно, что Виллард находится где-то в другом месте, так что я не стала о нем спрашивать. Она зашла в спальню, которая была маленькой и выкрашена в белый цвет. Постель была аккуратно застелена и на ней стоял большой раскрытый чемодан. Похоже, что пара не проводила в этой комнате много времени. Порядок, но не было ни книг, ни кресел, ни фотографий, ни ламп для чтения. Двери встроенного шкафа были открыты, и я видела, что пространство было поделено демократически: четверть — ему, три четверти — ей.

Я заняла позицию у изножья кровати, а Мэри Ли продолжала укладываться. Она сняла с вешалки пару слаксов, аккуратно сложила и положила в чемодан. На кровати лежал пакет бумажных салфеток, и она заталкивала салфетку в носок каждой туфли, прежде чем уложить. Она уже упаковала белье и свитера.

- Куда вы отправляетесь? - спросила я.

- В мотель, на несколько дней. А потом, не знаю.

- Виллард объяснил, зачем я приходила?

- Потому что вы — друг детектива, которого он нанимал.

- Не друг. Просто мы когда-то работали вместе.

- Он обвел Вилларда вокруг пальца. До сих пор не могу поверить, что он нанял кого-то, чтобы следить за мной. Что происходило у него в голове?

- Думаю, он чувствовал себя незащищенным.

- Он идиот. Если бы я только поняла это раньше.

- Он сказал, что вы уволились с работы.

- Об этом я буду жалеть. Работу найти нелегко. Я рассылаю свои резюме уже два месяца, и никакого ответа. Теперь я не буду никуда вмешиваться, если только найду работу.

Она шагнула к шкафу, взяла две вешалки и вернулась. Сняла платья и сложила их.

- Пит записал ваш разговор с Оуэном Пенски.

- Очень мило. Он не поместил в квартиру камеры, чтобы наблюдать за каждым моим движением?

- Возможно, он бы это сделал, если бы думал, что это сойдет ему с рук.

Она подошла к комоду за моей спиной и проверила первый и второй ящики. Первый был пуст. Из второго она достала стопку аккуратно сложенных футболок, которую уложила с левой стороны чемодана.

- Почему вас это все интересует?

- Я дальняя родственница Терренса Дэйса.

Она внимательно посмотрела на меня.

- Извините. Иногда я забываю, что жизнь не крутится только вокруг меня.

- Вы верите, что доктор Рид ответственен за то, что случилось с Терренсом?

- Вы спрашиваете, верю ли я в это, или могу ли я это доказать?

- И то, и другое.

- Я не думаю, что доктор Рид ответственен в той же мере, как пьяный водитель ответственен, когда собьет кого-нибудь. Все, что он делает, это защищает свои интересы. Терренс Дэйс был сопутствующим ущербом.

- Вы знаете, он украл три медицинские карточки. Свою, Чарльза Фармера и Себастьяна Гленна.

- Я об этом не знала, но молодец. Себастьян Гленн умер первым. Линтон думал, это была случайность.

- Но это не было случайностью.

- Один - это случайность. Три — закономерность.

- У них было что-нибудь общее? Состояние или болезнь, которые подвергли их риску?

- Возможно, что у них были проблемы со здоровьем. Пре-диабетическое состояние, или нераспознанный диабет. Проблемы с сердцем. Я действительно не знаю. Большинство пациентов реагировали на глюкотес хорошо. У меня не было никакой связи с медицинской клиникой, где они наблюдались. Я работала в одной лаборатории с Линтоном, но не в исследовании, которым он руководил.

- Вы говорили Оуэну Пенски, что доктор Рид уничтожил какой-то документ. Я не уверена, что это было. Я слышала только половину разговора.

- Сырые данные. Распечатка лежала у него на столе. Я видела график, который он начертил, и который был дупликатом графика из прошлого исследования. Как глупо! Если уж хочешь жульничать, надо иметь больше воображения.

- Так он что, искажал свои результаты?

- Это называется причесывание. Если какие-нибудь данные слишком отклоняются, он делает подгонку.

- Вы сообщали об этом начальству?

- Я не видела смысла. Директор программы, это тот, кто нанял его с самого начала. Он думает, что Линтон это звезда, особенно если он приносит деньги.

- Вообще-то, я разговаривала с локтором Ридом вчера.

- И какое впечатление он произвел? Похож на клоуна?

- Нет.

- Он потел? У него тряслись руки? Он колебался?

- Один раз. В конце разговора.

- Ну, поверьте мне. Он либо делал это для эффекта, либо пытался понять, с какого угла лучше подобраться.

- Когда он пожал мне руку в конце разговора, его рука была холодной, как лед.

Она подняла брови.

- Что вы такого ему сказали?

- Я задавала вопросы о Дэйсе. Мне показалось, что он говорил правду. Он не казался напряженным или слишком осторожным. В одном месте я знала, что он врет, но это было не слишком важным, и я решила не давить.

Она засмеялась.

- Это наш парень. Мистер Ловкач. Я удивляюсь, как вы вообще что-то заметили.

- Должен быть способ его остановить.

- Не смотрите на меня.

- А кто лучше?

- Не хочу быть циничной, но что заставляет вас думать, будто кто-то станет меня слушать? Он меня бросил. Это согласно слухам, которые он распространял. В первый день, когда я вышла на работу, все уже знали. По его заявлению, у нас была интрижка, когда мы были практикантами. Это правда. Как он описывал это, я была привязчивой невротичкой. Я завидовала его успеху, так что он порвал отношения. Теперь, если бы я сказала хоть что-нибудь критическое, это бы выглядело как «виноград еще зелен». Завидующая женщина.

- А что было на самом деле?

- Я порвала с ним. Он скопировал статью. Украл мою работу. Вот какой это тип. Поменял название, добавил пятерых соавторов, двух из которых, могу поклясться, выдумал из головы.

Потом отослал в научный журнал. Когда она вышла через несколько месяцев, я уличила его.

Большая ошибка. Вы знаете, сколько статей вышло под моим именем? Шесть. Он опубликовал, наверное, пятьдесят, только за тот год. Это должно было быть подсказкой для начальства. Если так много, откуда у него время, чтобы работать?

- Зачем вы подали заявление на эту работу?

- Это была ошибка. Большая. Я знала, что это его лаборатория, но забыла, какой он сумасшедший.

- Но он умный и способный. Почему он это делает?

- Почему он делает вообще что-либо? Потому что у него большое эго, и он нарциссист. Опасная комбинация. Он не такой человек, который легко переносит стресс. Кое-что случилось в Арканзасе несколько лет назад. Я не знаю всех деталей, но пациент умер, и ошибку проследили до него. Он не смог этого вынести. У него был полный нервный срыв, и пришлось поместить его в дурдом.

- Это отразилось на его карьере?

- На карьере нет, только на работе. Если вы посмотрите на его трудовую историю, то заметите промежуток. Это когда он перешел с онкологической хирургии на исследования.

- А если это случится опять?

- Я надеюсь, меня не будет поблизости. Он расстроится, и что? Хотите мое лучшее предположение? Он испортит компьютер и потеряет все данные. Так его никогда не поймают. Вообразите, как все будут сочувствовать. Вся годовая работа пошла насмарку, когда у него все получалось так хорошо.

- Я думала, что все равно есть пути восстановить файлы.

- Он может вылить чашку кофе на процессор, или поджечь лабораторию. Он может взять и изменить несколько цифр. Данные будут сидеть прямо там, но у него единственного будет доступ, потому что никто другой не будет знать магического ключа.

- Если я скажу, что карточки у меня, это помогло бы?

- Может быть. Послушайте, я не единственная, кто знает, что происходит. В лаборатории есть один стажер, котрый видел то же самое, что я.

- Он бы согласился поговорить со мной?

- Нет. У него жена и дети. Думаете, он будет рисковать? Если бы даже он согласился, вы бы ничего не поняли из того, что он говорит.

- Есть что-нибудь, что я могу сделать?

Она мимолетно улыбнулась.

- Вы можете сделать то же, что и я. Собрать чемодан и уехать.

После ухода я сидела в машине и, как обычно, делала заметки. У меня было две стопки каталожных карточек, но это было что-то новое. Что-то пошло не так в Арканзасе. Линтон пострадал от нервного срыва. И из-за этого поменял свою карьерную тропу с онкологической хирургии на научные исследования, которые выглядели хорошим безопасным местом, чтобы приземлиться. Потом умер Себастьян Гленн. С тех пор, как все пошло не так, он оказался в том же месте, где был, только теперь он был женат, и ему было больше чего терять.

* * *

В субботу утром я отвезла «мустанг» на мойку, чтобы вычистить его перед передачей во владение Дрю. Мигель, который делал работу, сказал, что это займет часа полтора. Я не возражала. У меня не было запланировано никаких других дел и полно свободного времени. Я сказала, что буду в комнате ожидания. Комната была снабжена двумя складными металлическими стульями и витриной с запасными частями на продажу.

Я вытащила книжку и устроилась почитать. Это был роман Роберта Паркера, где Спенсер и Хок мочили плохих парней так часто, что это поднимало мне настроение.

Прошло десять минут, и появился Мигель. Ему было лет девятнадцать, он был удивительно уравновешенным для парнишки, который изо всех сил старался отрастить усы, с таким ничтожным результатом. Он стоял передо мной, скрестив руки на груди.

- Вы хотите, чтобы я оставил пистолет под сиденьем, или положить его куда-нибудь еще?

Я прокрутила в голове фразу, слово за словом. Я держу свой «хеклер и кох» в кейсе, кейс был полным, когда я отнесла его из багажника домой, перед тем, как выехать.

- У меня нет пистолета в машине.

- Леди, я не хочу показаться невоспитанным, но теперь он есть.

- Есть?

Я сунула книгу в сумку и проследовала за ним через заднюю дверь и через стоянку, где выстроились машины, в ожидании пылесоса и мытья. Мигель занимался своим индивидуальным бизнесом под навесом, защищавшем его от солнца, когда он полировал автомобильные поверхности. С моей он еще занимался внутренней частью. Водительская дверца стояла открытой, и пылесос был наготове. Мигель показал пальцем и отступил.

- Я его не трогал.

Я облокотилась на заднее сиденье и наклонилась посмотреть. На полу под водительским сиденьем лежал полуавтоматический пистолет 45 калибра.

Я смотрела на него какое-то время, потом отступила на шаг и выпрямилась. Оставила дверцу открытой. Посмотрела на Мигеля и сказала : - Погоди.

Я не клала пистолет под сиденье. Это мне точно было известно. Единственный полуавтомат 45 калибра, о котором я слышала в последнее время, был одним из тех двух, которые исчезли после гибели Пита Волинского два месяца назад. Чини говорил о нем в понедельник, когда он появился у Рози. Не знаю, сколько тысяч полуавтоматических пистолетов имеются в мире. Число должно быть астрономическим, так что, какова вероятность того, что именно этот пистолет был использован при ограблении, которое оборвало жизнь Пита?

Я очень давно не ставила машину нигде поблизости птичьего заповедника. Единственное, что я смогла вспомнить, был тот вечер, когда я тащилась со скоростью четыре километра в час по дороге позади зоопарка. Это был прискорбный случай, когда я, видимо в состоянии умственного затмения, согласилась помочь Феликсу и Перл в их миссии по вызволению украденного рюкзака Дэйса из лагеря боггартов. Эти два места, стоянка около лагуны и лагерь бродяг на холме, находились в полукилометре друг от друга. Пистолеты, как правило, не перелетают с места на место сами по себе. Перемещение пистолетов почти всегда является результатом вмешательства людей. Но никто не сидел на заднем сиденье моей машины, кроме Феликса, в тот самый вечер.

- Вы в порядке? - спросил Мигель.

- Да. Только дай мне минутку.

Я вспомнила, как продиралась через кусты, чтобы предупредить их о появлении большого боггарта. Пока Перл разносила в клочья самодельную печку, Феликс перевернул металлический ящик, и содержимое вывалилось в траву у его ног. В тот момент, когда я на него посмотрела, он подобрал с земли какой-то предмет и засунул сзади за пояс. Он двигался очень быстро, и на расстоянии я не поняла, что это было. Позже, когда он облил боггарта перцовым спреем, я подумала, что это он и был. Феликс даже признался, что украл этот спрей у боггартов.

Наткнулись ли боггарты на пистолет на месте преступления? Птичий заповедник был частью их территории, так что идея не выходила за пределы возможного. Чини предполагал, что местонахождение пистолетов зависит от того, как далеко мог их забросить убийца. Если он забросил один пистолет в лагуну и зашвырнул другой в темноту, было возможно, что один из боггартов подобрал его позже. Если дело обстояло так, и Феликс умудрился украсть у них пистолет, жестокое избиение, которому он подвергся, вдруг обрело свой зловещий смысл.

Это было нагромождение «если» на «если», но иногда все так и срабатывает.

Я закрыла дверцу машины и заперла ее. Вытащила из кошелька десятку и сунула в руки Мигелю.

- Присмотри за машиной. Я сейчас вернусь.

Я вернулась в здание и нашла телефон-автомат. Позвонила в отделение полиции и попросила позвать лейтенанта Филлипса. Когда Чини ответил, я выдала очень концентрированную версию того, что случилось в позапрошлый вторник, и почему я думаю, что присутствие пистолета 45 калибра под моим водительским сиденьем имеет к этому отношение. Могу сказать, что история не имела никакого смысла, особенно учитывая мою попытку снизить значение рейда и моего участия в нем. В пользу Чини можно отметить, что он не стал спорить, а сказал, что будет через двадцать минут. Приехал через пятнадцать.

* * *

Я сидела в его кабинете в отделении полиции, мы осторожно поглядывали друг на друга, пока я излагала историю во второй раз. Я оставила «мустанг» там, где он был, так что Мигель мог закончить работу. Чини определил пистолет как «ругер» 45 калибра. Перед тем, как извлечь его из-под сиденья, Чини сфотографировал его на месте, натянул латексные перчатки, а потом поддел пистолет карандашом, чтобы свести прикосновение к минимуму.

Когда «ругер» был упакован и надписан, Чини попросил меня поехать с ним в отделение.

Он обещал отвести меня обратно на мойку позже, когда разберется, что к чему.

«Ругер» мог вовсе не быть потерянным оружием. Он мог не иметь никакого отношения к следствию, в этом случае он мог оказаться забытым на полке на складе вещественных доказательств. Но мне так не казалось. Гильза, найденная на месте преступления, могла очень хорошо к нему подойти..

По дороге в кабинет, Чини оставил пистолет в лаборатории, где эксперты-баллистики произведут тесты-выстрелы, чтобы определить, похожи ли гильзы. Серийный номер пистолета был записан, и будет проверен на компьютере, в надежде, что он был зарегистрирован. Внешний осмотр показал, что пистолет был тщательно протерт от отпечатков, и из него был произведен один выстрел. Когда мы наконец уселись, чтобы поговорить, я спросила:

- Как скоро ты узнаешь, кому принадлежит «ругер»?

- Даже если предположить, что он зарегистрирован, это займет какое-то время. Архивы завалены работой, и я не просил поторопиться. Очень хочется услышать, как он оказался в твоей машине.

- Дам тебе мои лучшие предположения.

Потом я выложила объяснения об украденном попрошайками рюкзаке Терренса Дэйса, о том, как Перл его увидела, и о ее желании его вернуть.

Чини был терпеливее, чем я могла надеяться. В придачу к повторению истории о моем участии в рейде и о действиях Феликса, я воспользовалась случаем, чтобы поговорить о жестоком нападении боггартов, которое они совершили, как я была убеждена, из-за того, что Феликс забрал то, что ему не принадлежало.

- Ты думаешь, что Феликс украл у них пистолет?

- Это единственное объяснение, которое имеет смысл. Он прятался на зднем сиденье, когда мы уезжали, и он единственный, кто вообще там сидел. Я думаю, на него напали потому, что он нашел пистолет в лагере и сунул за пояс. Наверное, они дождались удобного случая и атаковали. Если бы он рассказал, где его спрятал, они бы напали на меня. Владелец проката велосипедов все видел, и это он позвонил 911. Я говорила с ним пару дней назад, надеялась, что он согласится их опознать. Он знает, кто это был, потому что видит эту троицу, околачивающуюся на пляже, годами. Он отказался помочь, потому что боится мести, и кто его может обвинить?

Чини сделал отметку.

- Я узнаю, кто занимается этим делом, и посмотрим, что можно предпринять. Ты сказала, их трое?

- Я говорила о здоровом амбале. Лысый парень в красной бейсболке.

- Ты знаешь его имя?

- Не знаю, но его легко найти. В час пик он обычно стоит на съезде с бульвара Кабана с картонным плакатом. Его не пропустишь.

- Ты думаешь, он приложил руку к смерти Пита?

- Или да, или он нашел пистолет позже. Не знаю, как еще можно объяснить, что пистолет оказался у него.

- Может быть совершенно не связано с делом. Пока что мы не получили подтверждения, что это тот пистолет, который участвовал в убийстве. В употреблении столько оружия, многое не зарегистрировано, и его невозможно проследить.

- Я скажу тебе одну вещь. Эти бродяги — нехорошие ребята. Они построили лагерь с крадеными вещами. Они пользуются водой и электричеством за счет зоопарка и вывоз мусора организовали тоже незаконно. Должно быть с полдюжины путей, чтобы привлечь их к ответственности.

- Мы сделаем, что сможем. Если у парня, которого ты описала, были проблемы с законом, у нас с ним будет о чем поговорить.

- Я хочу, чтобы ты выслушал кое-что. Я думала об этом, и мне интересно твое мнение. Оставим в стороне тему, откуда я это все узнала...

- Что «все это»?

- Ты мне дашь рассказать, как я хочу? Это важно.

- Ладно.

Он в упор смотрел на меня. Я решила, что будет легче отвести взгляд. Я знала, что хотела сказать, но организовывала историю по ходу дела.

- Это может занять время, так что слушай внимательно. Изначально Пита Волинского нанял человек по имени Виллард Брайс.

Потом я прошла через всю последовательность событий: Пит нанял Дица, наблюдение, Диц прислал Питу счет, который не был оплачен. Я рассказала о встрече Мэри Ли с Оуэном Пенски и о том, что она уволилась в тот же день, когда был убит Пит. Рассказала об украденных медкартах. Рассказала об Элоизе Кантрелл, которая упомянула сплетни о работе доктора Рида. Рассказывая, я видела, как Чини складывает в голове все кусочки. Он не показывал, о чем думает, но я чувствовала, как выветривается моя уверенность.

- У Пита была куча долгов, и он отчаянно нуждался в деньгах. Я думаю, он прослышал о проблемах доктора Рида и увидел возможность прижать его. Знаешь, «заплати, или я расскажу твоему боссу и сообщу в Национальный институт здравоохранения.»

- У Пита на самом деле были доказательства нарушений? - вмешался Чини.

- Не знаю. Возможно, и нет. Он мог утверждать, что даже намек на нарушения запятнает репутацию Рида и испортит его карьеру.

- Так ты думаешь, что он пытался шантажировать Рида на тему сам-не знаю-чего, без всякого подкрепления доказательствами.

- Не имеет значения, было ли ему, чем подкрепить. Имеет значение, поверил ли Рид, что Пит может донести на него. Имеет значение беспокойство Рида о том, какие неприятности может Пит ему доставить.

- Ты говоришь о научном мошенничестве?

- Так это звучит для меня. У него были неприятности в прошлом, по менее серьезному поводу.

- Ты сказала, что Мэри Ли Брайс бросила работу.

- Да. В тот же день, когда Пит был убит.

- Если она уволилась, где угроза Линтону Риду?

- Теперь она скорее может донести на него. Кроме того, у меня есть медицинские карты, которые украл Дэйс. Они должны помочь. А пока что, я встретилась с доктором Ридом.

Это застало его врасплох.

- Зачем?

- Я хотела послушать, что он скажет о Терренсе Дэйсе.

- И?

- Он выразил сожаление о смертях. Рассказывал, как проводится исследование, и почему он выгнал Дэйса и его друга. Он заставил все это звучать вполне логично.

- Я уверен, что заставил.

- Я пытаюсь быть объективной, Чини. Я не демонизирую парня. Я даже не говорю, что он сделал что-нибудь нарочно. У него была теория насчет глюкотеса. Когда он уперся в стену, вместо того, чтобы закрыть исследование, он изменил данные или стер их.

- Слабовато.

- Я знаю. Большинство из этого — косвенные улики, но не сиди здесь и не говори, что это не считается.

- Спекуляции. Не базируются на реальных фактах. Думаешь, врачи не заступятся друг за друга в такой ситуации?

- Поддержи меня, ладно?

Он улыбнулся.

- Я уже это делаю. Это я тебя поддерживаю.

- Просто послушай. Рути нашла пачку денег, которую спрятал Пит. Может, на купюрах есть отпечатки Рида? Разве это не подтвердит, что я на верном пути?

- Ты хватаешься за соломинку. Я не понимаю, как мы перешли от мошенничества к убийству.

- Легко. Пит требовал от него денег. Рид заплатил один раз, но не захотел платить больше и убил его.

- Где пистолет? У Линтона он вообще есть?

- Понятия не имею.

- Ты даже точно не знаешь, были ли Пит и Линтон Рид знакомы.

- О, я знаю. Пит встречался с Ридом 12 июля в университете. Я видела его имя в книге записей, и у Рути есть отмеченный билет на парковку, так что не будь какашкой.

- Я и есть какашка. У меня работа такая. Я тебе говорю, что пройдет, а что нет. Адвокату защиты всего лишь нужно будет придумать правдоподобное объяснение. Ему нужна будет та же история, но под другим углом. У тебя она выглядит так? Ладно. Он сделает, чтобы она выглядела совсем по-другому. Сейчас нет свидетелей, и мотив воображаемый. Если какой-то мужик говорит, что донесет на тебя, ты просто пошлешь его подальше. Ты не станешь платить ему пару тысяч, а потом убивать.

Я потянулась за сумкой и достала флакон с таблетками.

- Это таблетки Дэйса. Он думал, что ему давали глюкотес, вместе с антабусом и другим лекарством, чтобы уменьшить его тягу к никотину. Я прямо спросила доктора Рида, получал Дэйс глюкотес или плацебо. Он подумал немного и сказал, что плацебо. Ты можешь отдать таблетки на анализ и выяснить, что это такое?

- Почему мы должны это делать? Дело не заведено.

- Но если таблетки окажутся глюкотесом, это поддержит мою точку зрения, разве нет?

- В лучшем случае, незначительно.

- У тебя есть теория получше? У тебя есть подозреваемый? Потому что я предлагаю и то и другое.

- Я не говорю, что ты неправа. Я говорю, что не смогу это продать. Окружной прокурор очень строгая дама. Она не возьмется за дело, если у нее не будет твердой почвы под ногами.

Я видела, как он прикидывает что-то в мыслях.

- Обещай мне, что у тебя законный источник информации.

- Конечно.

Я убрала таблетки в сумку.

- Никаких взломов и незаконных проникновений.

Я подняла руку, как будто принося клятву.

- Ты не притворялась офицером полиции.

- Я никем не притворялась. Когда я разговаривала с Виллардом, то сказала, что я бывшая коллега Пита, что правда. Я дала ему свою визитку, так что все честно.

Чини покачал головой.

- Такое расследование может длиться месяцы.

- Я понимаю. Просто дай мне знать, если появится что-то новое. Это все, что я прошу.

- Конечно, но многого не жди.

34

Чини позвонил во вторник утром.

- «Ругер» зарегистрирован на имя Сэнфорда Рэя.

Не знаю, что я надеялась услышать, но не это.

- Кто он такой?

- Кинопродюсер. Начинал с рискованных финансовых операций, и имеет дело с Голливудом последние шесть лет. Живет в Монтебелло и оттуда ездит работать над проектами. Иона заполняет пробелы. Рэй широко занимается благотворительностью и состоит в дюжине комитетов. Большая шишка в городе.

- У него есть криминальная история?

- Нет. Чист, как младенец.

- Никогда о нем не слышала. Тебе его имя о чем-нибудь говорит?

Я ходила перед своим рабочим столом с телефонной трубкой в руке.

- Голливудские дельцы не возглавляют мой список. Последний фильм, который я смотрел, был «Грязный Гарри», с Клинтом Иствудом.

- Откуда Сэнфорд Рэй мог знать Пита?

- Будем выяснять. Мы еще с ним не разговаривали.

- Когда вы это сделаете?

- Иона проверяет, в городе ли он. Как только мы его засечем, сразу нанесем ему визит и поговорим по душам.

- Я бы хотела там быть.

Чини издал звук, который значил никогда в жизни.

- Мы не знаем, как он будет реагировать. Он может забаррикадироваться в доме, разбить окно и начать стрелять. Может быть придется вызывать группу захвата.

- Или нет.

Я села, надеясь успокоиться. Не знаю, я нервничала, злилась или радовалась, но мое давление подскочило.

- Объяснение может быть вполне невинным, - сказал Чини. - Пистолет был украден, и он не знал об этом, или он знал, что пистолет пропал и не заявил. Если мы приведем с собой частное лицо, он может написать жалобу.

- Я просто высказала вслух свое желание. Я знаю, что вы меня не возьмете. Политика департамента, публичная безопасность, все, на что ты захочешь сослаться.

- Хорошая девочка.

- Ты мне расскажешь, что он сказал?

- Возможно. Суть, в любом случае.

- Не суть. Я хочу, чтобы ты поклялся, что запомнишь все, что он скажет, и перескажешь мне весь разговор, слово в слово.

- Ладно. Слово в слово.

* * *

Я не знала, что и думать об этом странном повороте событий. Неожиданно я столкнулась с пробелом в информации. Вдруг выскочил Сэнфорд Рэй, и пока Чини не выяснит, что к чему, я ничего не могу сделать. Я вернулась в офис и была рада заняться рутинной работой. Новых дел не было, но это со временем исправится. Я знала, что Вилльям серьезно трудится над своими планами проведения двух похорон, и я была почти готова оплатить счета. По крайней мере, это меня отвлечет и займет время.

Я сидела за своим столом в маленьком бунгало, когда услышала, как кто-то открыл и закрыл входную дверь.

Появилась Анна. Был октябрь, и она была одета в маечку и короткие шорты.

- Можно с тобой поговорить?

Я не видела ее несколько дней, но Генри сказал, что она нашла работу в салоне красоты на нижней Стейт стрит, что позволяло ей ходить на работу пешком. Она до сих пор жила в его доме, но раз он не протестовал, я не вмешивалась.

- Конечно, - ответила я. - Садись. Слышала, что ты нашла работу. Как идут дела?

Она села на краешек кресла для посетителей.

- С работой все нормально. По-прежнему минимальная зарплата, но мне нравится это место.

- Хорошо. Что я могу для тебя сделать?

- Ну, господи, прямо сразу к делу.

- Извини. Я не знала, что ты зашла просто поболтать.

- Мне кажется, я сделала ошибку.

Это было интересно. Клянусь, если бы у нее был в руках носовой платок, она бы его крутила.

Ее большие голубые глаза на меня не действовали. Я ждала.

- Я разговаривала с доктором Ридом. Генри одолжил мне машину, и я поехала в университет.

- Это было в четверг на прошлой неделе?

- Ну да, но я тебя не видела с тех пор, а то рассказала бы раньше.

- Я тебя ни в чем не обвиняю.

- Когда я сказала доктору Риду, что я дочь Терренса Дэйса, он удивился, зачем я пришла, потому что он все уже рассказал тебе, в тот же день. Он рассердился и сказал, что не может понять, почему ты просто не передала информацию.

- И что ты ответила?

- Я так нервничала, что не помню, но не в этом дело. Я думала, он знает, что ты делаешь...

- Делаю что?

- Твоя работа. Он не знал, что ты — частный детектив.

- Каким образом об этом зашла речь?

- Я просто поддерживала разговор. Я сказала, что остановилась у твоего домохозяина, которому принадлежит студия, где ты живешь, в том же дворе. Я сказала, что это удобно для вас обоих, потому что ты иногда бываешь в разъездах. Доктор Рид спросил, занимаешься ли ты торговлей, и я упомянула, чем ты зарабатываешь на жизнь. Он огорчился, что ты ему об этом не сказала. Он сказал, что ты вела себя так, будто хочешь поговорить о своем родственнике.

- Это так и было. Я не была там в профессиональном качестве.

- Но ты задавала все эти вопросы насчет программы.

- Он сам вызвался. Я даже не знала достаточно, чтобы спрашивать.

- Это не то, что он запомнил.

Я быстро обдумала ситуацию.

- Я не вижу в этом никакого вреда. Я бы предпочла, чтобы ты не распространялась о моей личной жизни, но сейчас уже поздно об этом переживать.

- Я немножко соврала и сказала, что ты передала мне информацию, но на самом деле я хотела спросить у него о другом. Я сказала, что Итон беспокоился, что папины лекарства могли повлиять на его психику. Доктор Рид вышел из себя. Этот парень сам просто псих. Он хотел знать, почему вдруг все так заинтересовались. Он сказал, что мой отец не страдал деменцией или другими психическими отклонениями. Он принимал плацебо, и оно не могло так подействовать.

- Хорошие новости для меня и плохие для тебя. Думаю, что завещание снова действительно.

- Не надо над этим шутить.

- Извини. Я не хотела тебя обидеть.

- По-любому, я не поняла, с чего он так разозлился. Я чувствовала, будто я во всем виновата.

А потом, чтобы стало еще хуже, всплыла еще одна тема.

- Пожалуйста, не заставляй меня угадывать.

- Ну, я знаю, что один из этих бездомных дал тебе папины таблетки...

- Кто тебе сказал?

- Генри.

Я собралась давить на нее дальше, когда до меня дошло.

- И ты рассказала доктору Риду?

Я не то чтобы вскрикнула, но Анна должна была понять уровень моего возмущения по выражению моего лица.

- Я не знала, что это такой большой секрет.

- Но зачем ты это сделала? Почему? Почему эта тема вообще возникла?

- Потому что он попросил меня быть внимательной, когда я буду осматривать папины вещи.

Он сказал, что пропали четырнадцать таблеток, а я сказала, что они у тебя.

- Ты никогда не слышала, что не надо лезть не в свое дело?Я говорила тебе не ходить туда. Я знала, что ничем хорошим это не кончится.

- Я не нарочно. То-есть, пошла я туда специально, но не хотела причинять неприятностей. Так получилось. Я просто хотела помочь.

- И что теперь будет?

- Ничего. Он будет благодарен, если ты их вернешь.Он сказал, что наркоманы съедят все, что попало к ним в руки, в надежде заторчать.

- Но это плацебо, так какой же риск?

- Я говорю то, что он сказал. Папа подписал заявление и согласился следовать правилам.

- Но твой отец, Анна, не следовал правилам, поэтому его и выгнали. Доктор Рид сам принял это решение, так что никаие подписи не действуют.

- Я понимаю, почему ты сердишься. Ты туда уже ездила, но большой спешки нет. Он сказал, что к концу недели будет нормально.

- Это не предмет обсуждения. Я ничего не собираюсь ему отдавать. Я не подписывала никаких соглашений, и правила меня не касаются.

- Ты не можешь отказаться. Это государственная программа. Он должен отчитываться за все. В клиническом исследовании ты не можешь делать все, что захочется. Там строгие правила.

- Строгие правила. Ага. Я даже не знаю, что сказать.

- Это глупо. Я не собираюсь сидеть здесь и спорить.

- Это лучшая новость.

- Не знаю, почему ты делаешь из этого такое большое дело.

- Потому что у меня плохой день, и ты не помогаешь мне, ясно? И доктор Рид тоже.

- Ну, тебе не нужно так себя вести. Он сказал, что если ты не хочешь ехать в университет, он сам заедет и заберет их.

- Так он теперь таблеточная полиция?

- У него есть ответственность.

- Ну, в этом я не сомневаюсь. К счастью, он не знает, где я живу.

Вот тогда я получила взгляд больших голубых глаз.

- Не говори, что ты дала ему мой адрес.

Она опустила взгляд.

- Когда он спросил, я дала ему мой адрес. А что я могла сказать?

Я встала и наклонилась через стол. Мой голос упал до такого уровня, что я сомневалась, что Анна меня понимала, разве что умела читать по губам.

- Пожалуйста, уходи из моего офиса. Я не хочу тебя видеть. Я не хочу с тобой разговаривать. Если ты меня увидишь, лучше беги в другую сторону. Тебе ясно?

Анна молча встала и вышла, хлопнув дверью.

После того, как я вычистила офис сверху донизу, я подумала, что возможно, зашла с ней слишком далеко. Какая разница, если он знает, где меня найти? Правильно, у меня было подозрение, что он приложил руку к смерти Пита, но Рид об этом не знал. Насколько мне было известно, он не имел надо мной никакой власти, так чего бояться? Если он наберется наглости, чтобы постучать в мою дверь, я скажу, что выбросила таблетки.

Разобравшись с этим, я достала флакончик из сумки, отодвинула ковер, открыла сейф в полу и заперла таблетки там.

* * *

Чини позвонил попозже днем и сказал:

- У меня будет перерыв на час. Угощу тебя ужином, если захочешь.

Он очень хорошо знал, что я не откажусь.

=- Ты поговорил с Сэнфордом Рэем, правда?

Я держала наготове ручку и бумагу, если надо будет что-нибудь записать.

- Первым делом сегодня утром. Теперь мы с ним старые друзья. Он просил меня называть его мистер Рэй. Настолько мы сблизились.

- Что он сказал насчет пистолета?

- Я не буду об этом говорить по телефону. Но дело двинулось, могу тебе сказать. Мы нашли частичные отпечатки. Большой и указательный палец.

- Ну давай, Чини. Не заставляй меня ждать. Я хочу знать, что происходит.

- Заеду за тобой через час. Как ты относишься к тому, чтобы позавтракать в вечернее время?

- Чудесная идея.

* * *

Я вышла из дома и ждала на тротуаре, когда Чини появился из-за угла на своем красном «мерседесе-роудстере». Я вспомнила Роберта Дица и его красный «порше». Интересно, нет ли у Ионы Робба маленькой красной спортивной машины?

Чини наклонился и открыл для меня пассажирскую дверцу. Я скользнула на черное кожаное сиденье и спросила:

- Это та же машина, что была у тебя, когда мы виделись последний раз?

- Та была 87 года, а эта — 88-го. 560SL. Тебе нравится?

- Я думала, что другая была 560SL.

- Была. Мне она так нравилась, что я взял дубликат.

Он повез нас на деревянный пирс, большие бревна стучали под колесами. Ресторан находился в трех кварталах от моего дома, но я нечасто туда заглядывала. Мы ели за столиком с видом на гавань, где двигались катера и рыбачьи лодки. Неудивительно, что в оформлении ресторана большое внимание уделялось морской тематике: черно-белые фотографии парусников, рыболовные сети, драпирующие стены, потемневшее дерево, буи и другие морские артефакты, включая пластмассовых рыб — двух марлинов, трех акул и косяк рыб-парусников

Во время еды я лениво размышляла, можно ли классифицировать мужчин по тому, что они любят есть на завтрак. Чини любил оладьи, хрустящий бекон, сосиски и яичницу. Он свалил все это вместе, полил сверху сиропом и нарезал большой неопрятной кучей, которую с энтузиазмом поглотил. Он не был крупным мужчиной и, кажется, никогда не прибавлял в весе.

Я заказала яичницу, бекон, ржаной тост и апельсиновый сок. Когда мы наконец отодвинули от себя тарелки, и официантка долила нам кофе, я спросила:

- Ты добровольно выдашь информацию, или я должна умолять?

- Я рад рассказать историю, но без ненужных подробностей. Ты знаешь, как это бывает, ты появляешься в дверях у парня, спрашиваешь о пистолете, и начинается вся эта предварительная фигня, когда они решают, нужно ли нанимать юридического консультанта, прежде чем позволить тебе перешагнуть порог. Ну, короче, он открыл дверь. Мы представились, и я спросил есть ли у него «ругер»-полуавтомат сорок пятого калибра, зарегистрированный на его имя. Кстати, это были мы с Ионой. Он сказал, что да. Мы спросили, где находится пистолет. Он сказал, что в ящике его тумбочки. Мы сказали, что хотели бы увидеть оружие, если он не против. Он ответил: «Совершенно не против».

Так что, до этих пор все шло хорошо, но на всякий случай, мы сообщили ему, что он имеет право отказаться. К этому времени он начал раздражаться. Мы убедились, что имеем его разрешение войти и посмотреть. Он спросил:

- Какого черта все это?

Мы сказали, что «ругер» мог иметь отношение к преступлению, что он назвал бредом.

- Я думала, что ты рассказываешь без подробностей.

- Это важные вещи, четвертая поправка. Что-то пойдет не так, я не хочу, чтобы он жаловался, что мы его не предупредили. В общем, была еще задержка, прежде, чем мы перешли к делу.

Ладно, значит после небольшой словесной стычки он решил не спорить. Мы все проследовали в спальню, где он открыл ящик тумбочки. Конечно, там был пистолет. Явно не «ругер», потому что Иона держал «ругер» в мешке для вещдоков. Рэй сразу заявил: «Это не мой пистолет».

Мы спросили, узнает ли он пистолет, и он ответил, конечно нет, он его видит впервые в жизни. Потом мы задали ему вопросы о его местонахождении ночью 25 августа. Оказалось, он был в Северной Каролине, где его компания снимала фильм. Мы показали ему «ругер», который он опознал как свой. Теперь у нас был прогресс. Мы спросили, как он приобрел его.

Он сказал, что купил его два года назад, когда увеличилось число вторжений в дома в Лос-Анджелесе, где он жил. Перед покупкой они с женой прослушали курс безопасности. А потом брали уроки стрельбы. Очень добросовестно, и мы похвалили его за то, что они такие примерные граждане. Мы спросили, когда он или его жена в последний раз держали в руках «ругер», и он назвал случай, который был месяцев пять назад. Они стреляли по мишеням, и после этого он почистил пистолет.

Я наклонилась вперед.

- Он может доказать, что его не было в городе?

- Без вопросов. И помни, мы пришли неожиданно, так что у него не было времени подготовиться.

- Ладно, пистолет его, но его не было. Что теперь?

- Есть одна неожиданность.

- Надеюсь, приятная.

- Не знаю, насколько приятная, но интересная. Беру свои слова обратно — и приятная и интересная.

Я нетерпеливо покрутила рукой.

- Когда мы упомянули, что пистолет в ящике мог использоваться для убийства, он практически умолял нас убрать чертову штуку из его дома. Мы забрали его, отвезли в отделение и проверили номер. И знаешь, что мы нашли?

- Пистолет не зарегистрирован.

- Зарегистрирован. Хочешь угадать, на чье имя?

- Чини, перестань. Или говори, или нет, но брось играть в игры. Чей это пистолет?

- Пита Волинского.

* * *

Я сказала Чини, что дойду домой пешком. Ему пора было возвращаться на работу, а мне был нужен свежий воздух. Ничего не складывалось. Как мог питовский «глок-17» оказаться в тумбочке постороннего человека? Когда пистолет был идентифицирован как принадлежавший Питу, Рэев вызвали для разговора, и они изо всех сил старались помочь. Оба согласились, чтобы у них сняли отпечатки пальцев. Сэнфорд Рэй не был знаком с Питом Волинским. Он никогда не слышал его имени, так же, как и его жена, Гэйл. Ни у одного из них не было криминальной истории. Оба были за пределами штата в ночь, когда Пит был убит. Сигнализация в их доме была включена, и не было сигналов о том, что она срабатывала. Иона попросил их составить список лиц, у которых был доступ в дом в их отсутствие, и они написали его на месте. Как оказалось, не так много. Уборщицы, личный ассистент Рэя, несколько членов семьи, которые должны были явиться по требованию Ионы.

У баллистиков теперь были в распоряжении оба пистолета, и они должны были определить, из какого оружия сделаны какие выстрелы.

Было почти темно, когда я добралась до дома. Я оставила свет включенным для себя, но у Генри было темно. Я решила, что он у Рози, поэтому развернулась и прошла полквартала.

У меня все чесалось от беспокойства, но я не была готова к социальным визитам, если только нам не удасться поговорить наедине. Передние окна у Рози были заклеены обычной рекламой пива и прочих напитков, но я увидела Анну, сидевшую за столиком вместе с Генри. Мне было не в чем завидовать ей, за исключением сисек, но она начинала действовать мне на нервы.

По дороге обратно, я прошла мимо незнакомого «тандерберда» цвета морской волны. Я решила, что кто-то из клиентов Рози заехал сюда в поисках места для парковки. Я вошла в студию и выключила свет на крыльце. Села за письменный стол, собрала каталожные карточки, скрепила их резинкой и засунула в нижний ящик. Когда над делом работают Чини и Иона, мои заметки не нужны. Единственным оставшимся сувениром, если это можно так назвать, была картонная коробка Пита, которую я использовала как подставку для ног. Я до сих пор верила, что была права. Такой уж у меня недостаток характера, если встану на тропу, меня с нее не свернешь.