Работа над ошибками

Глава IX. СИДОРОВ ПРЕДУПРЕЖДАЕТ

Мы, конечно, и раньше с ней ссорились. Но, во-первых, очень редко, а во-вторых, совсем не так. Но и она прежде никогда подобным образом себя не вела. Явно мне завидует. Хотя... От мысли, которая мне пришла в голову, я снова вся задрожала. Да ей ведь самой Артур нравится! Как же я сразу не догадалась. Зачем ради меня с ним трепаться? Тем более если он ей и впрямь так не нравится, как она говорит. Конечно, ей и Клима терять не хочется. Зачем? Однако и Артура жаль упускать.

Поэтому она так и вела себя на улице. Совсем не из-за того, что мы случайно столкнулись с Климом, Тимкой и Будкой. То есть, конечно, она такого не ожидала. Однако, когда поняла, что Артур обратил на меня внимание, сделала каменное лицо, и он стал смотреть на нее. Хотя нет. Застыла она в тот момент, когда Клим нас увидел. Значит, и впрямь накладочка вышла. Но потом она все равно очень хорошо этим воспользовалась. И только когда мы ко мне пришли, вроде стала меня хвалить. Но и то лишь после того, как я напрямую спросила, почему она не помогает мне.

Видела я в жизни подлость, но такую... И главное, тут же выдумать, будто он обо мне плохо говорил. А может, это она обо мне плохо говорила? Впрочем, на Агату это совсем не похоже. Неужели столь сильно влюбилась, что даже наша дружба теперь для нее ничего не значит? А почему бы и нет? И тут я поняла другое, от чего мне стало совсем скверно. Он, конечно, проводил ее до самого дома. И, вполне вероятно, у них возникло что-нибудь вроде того, о чем я мечтала перед ее звонком.

Все рухнуло для меня в одно мгновение: я потеряла и лучшую подругу, и Артура. Ночной мой кошмар оказался пророческим. Алые паруса для меня превратились в черные. И будущее, которое недавно мне представлялось таким прекрасным, теперь тонуло в беспросветном мраке. Слезы душили меня. Жить не хотелось.

Не знаю уж, сколько времени пробыла я в такой тоске, когда у меня вдруг мелькнула спасительная мысль: «А почему, собственно, я убеждена, что Артур для меня безвозвратно потерян? Это Агата изо всех сил меня в этом уверяет. Потому что ей так хотелось бы. Она наговорила ему про меня гадостей, но он вовсе не должен ей поверить. Просто Агата решила, что добилась своего».

Я даже плакать перестала и отправилась в ванную приводить себя в порядок. Умывшись и с трудом расчесав свои мелкие кудри, я почти совсем успокоилась, состроила в зеркале волевое лицо и громко произнесла:

— Нет! Мы еще посмотрим!

Голос мой эхом разнесся по квартире. Следом я услыхала хлопок входной двери и удивленное восклицание матери:

— На что это ты собираешься там смотреть?

— Ни на что особенное, — постаралась как можно веселее ответить я. — Просто роль свою репетирую.

— Тогда сворачивай репетицию и помоги мне сумки до кухни донести, — распорядилась мама. — А то у меня руки просто отваливаются!

Приход матери меня немного приободрил, однако все равно до конца вечера на душе было скверно. Хочешь не хочешь, завтра надо идти в школу, а там мы поневоле встретимся с Агатой. И не просто встретимся: мы ведь с первого класса все время вместе. И сидим всегда за одной партой. Но ведь после такого я не могу сделать вид, будто ничего не случилось. И она тоже не сможет. Эх, заболеть бы недельки на две. Однако, во-первых, я чувствовала себя совершенно здоровой, а маму моя симуляция не проведет. Она такие вещи почти всегда просекает. Но самое главное в другом: если в ближайшее время не принять экстренных мер, Артур для меня и впрямь будет безвозвратно потерян. А я никому его не уступлю.

— Зойка, ты почему не смеешься? — привлекла мое внимание мать.

Опомнившись, я сообразила, что мы сейчас вместе с ней смотрим комедию, она как раз принесла новую кассету. На работе кто-то ей дал.

— Ой, ты смотри, смотри! — зашлась от хохота мама.

Пришлось мне тоже из себя выдавить смех, хотя я вообще в тот момент не могла воспринимать никаких фильмов.

В школу на следующее утро я нарочно явилась впритык к звонку. Обычно мы с Агатой, наоборот, старались встретиться минуть за пятнадцать до уроков, чтобы как следует пообщаться. Однако сегодня общаться мне было не с кем. Могла бы, конечно, с другими девчонками, но тогда всем обязательно бросилось бы в глаза, что мы с Агатой поссорились.

Подходя к классу, я заметила Артура и Агату. Они разговаривали у окна в коридоре. Хоть бы постеснялась. Все-таки до вчерашнего вечера мы были подругами. А потом, где же ее высокие принципы? Раз Артур — такой нехороший человек, зачем с ним постоянно разговаривать?

Артур, заметив мое приближение, немедленно опустил глаза. Агата стояла спиной и меня не видела. Я зашла в распахнутую дверь класса. Передо мной тут же возникла проблема. Садиться за одну парту с Агатой мне было сейчас противно. Однако выбери я другое место, весь наш восьмой «Б» от любопытства встанет на уши. И вообще, эта парта такая же моя, как и ее. И вошла я, между прочим, в класс первой. Значит, сяду, куда привыкла. А ей предоставлю выбор. Если хочет, пусть пересаживается. Хоть к Артуру. Он как раз один сидит.

Я расположилась на привычном месте. Прозвенел звонок. Агата и Артур вошли. Я покосилась на Клима. Лицо у него побелело. Агата с равнодушным видом дошла до нашей парты и опустилась рядом со мной.

Естественно, при этом мы не обменялись ни словом. Агата прикидывалась, будто вообще меня не замечает. Я отвечала ей тем же.

В самом начале второй перемены ко мне подошел Сидоров. Глядя в сторону, он украдкой сунул мне в руку бумажку и смылся. Развернув ее, я прочла: «Адаскина! На первой большой перемене приходи на первый этаж. Жду тебя возле часов. Есть важный разговор. Вопрос жизни и смерти. Агату с собой не бери. Разговор тет на тет. С большим приветом Т.С.»

Час от часу не легче. Что еще, интересно, этот Т.С. задумал? Хотя, если он просит прийти без Агаты, то скорее всего хочет встретиться со мной по поручению Клима. «Прийти без Агаты! — пронеслось у меня в голове. — Да я бы теперь даже на аркане не смогла бы ее за собой притащить». Но, может, Клим вообще ни при чем и у Сидорова возник какой-то другой вопрос жизни и смерти? Тогда почему он хочет скрыть наш разговор от Агаты?

Словом, я решила пойти. Во-первых, все-таки интересно, а во-вторых, хоть какое-то дело появится на третьей перемене. Между прочим, ни на первой, ни на второй перемене Артур больше к Агате не подходил. И ко мне — тоже. И к Мити́чкиной. От нее не отлипала Галька Попова, и, косясь на меня, они бурно перешептывались. Кажется, уже просекли, что мы с Агатой поссорились.

На следующем уроке Сидоров несколько раз ко мне оборачивался и вопросительно поднимал брови. Видимо, его интересовало, приду я или нет. Однако я полностью его игнорировала. Пусть помучается. И он, похоже, действительно мучился. Во всяком случае, ерзал и вертелся. А так как у нас в это время была физика, Ника с садистским удовольствием принялся делать ему замечания. Однако Тимур так и не смог успокоиться. Тогда Ника выставил его в коридор. Почти уверена: на следующей физике он обязательно его вызовет, задолбает дополнительными вопросами и вкатит «пару» карандашом в журнал. По словам Ники, это «неудовлетворительная оценка с возможностью исправления».

Тимка уже несколько раз таким образом исправлял. То есть оставался после уроков и до посинения сдавал Нике зачет по всем темам за последний месяц. Так что я теперь ему не завидую. Но я вообще ему не завидую.

Вернувшись после звонка в кабинет физики за вещами, Тимур, увидав, что Агата уже направляется к двери, приблизился к моей парте.

— Адаскина, я жду.

Мне не хотелось ничего ему отвечать. Тем более что на нас с любопытством взирал Серега Винокуров.

— Да ты, Адаскина, не бойся, — прошептал Сидоров. — Свою фотографию предлагать не буду.

И, коротко хохотнув, он унесся в коридор.

Чуть-чуть подождав, я отправилась на первый этаж.

Сидоров, стоя под настенными часами, изображал из себя разведчика на явке. Делая вид, будто читает учебник, он то и дело исподлобья обшаривал взглядом окрестности. Завидев меня, он сделал вид, будто окончательно увлекся учебником. Когда же я подошла вплотную, этот великий конспиратор, резко захлопнув учебник по экологии, краем рта произнес:

— Следуй за мной.

Ну прямо казаки-разбойники в детском саду. Не хватало ему еще только пароль у меня спросить. Вроде: «А какой у вас пароль?» — «На горшке сидит король». Однако Сидоров просто провел меня в угол под лестницей. Там мы наконец остановились.

— Ну, и чего тебе? — посмотрела я на него.

— Только ты, Адаскина, пожалуйста, чего не подумай, — процедил он сквозь зубы.

— А чего я должна подумать? — не дошло до меня.

— Мое дело предупредить. Проехали, — отмахнулся он.

Тоже Мне, Рихард Зорге в Японии на задании!

— Это все? — уставилась я на него. — Можно идти?

— Нельзя, — отрезал мне путь к отступлению Сидоров. — Я еще ничего не сказал.

— Тогда говори скорее, — потребовала я и с опаской огляделась. Не хватает еще, чтобы нас кто-нибудь засек вдвоем с ним в этом укромном местечке. То-то радости людям будет!

— В общем, Адаскина, я тебя предупредил: меня это лично не волнует. Можно сказать, мне такие приколы до фени.

— Сидоров, ближе к делу, — по-прежнему ничего не понимая, поторопила я. — Что тебе до фени?

— Все до фени, — решительно заявил этот дурак.

— Слушай, а я тут при чем? — спросила я.

— Да, наверное, ни при чем, — помявшись, промямлил Тимур. — Тут... это... такое дело! Только ты не подумай! Мне все равно.

— Сидоров, я ничего не думаю. У меня уже от тебя заворот мозгов, — простонала я.

— У этой... Дольниковой там серьезно? — запинаясь и краснея, осведомился он.

— Что серьезно? — я сделала каменную физиономию.

— Ну-у... Они общаются? — последовал новый вопрос, который, судя по виду Сидорова, дался ему с не меньшим трудом, чем прежние.

— Они? — прикинулась я дурочкой. Вопрос был крайне мне неприятен. Поэтому я решила: пусть и он помучается.

— Ну, Дольникова и новенький, — он пнул со всей силы стену носком ботинка и сморщился от боли.

— Сидоров, ногу сломаешь. Общаются, — выдохнула я.

— И? — усиленно глядя в сторону, спросил он. — Ну, серьезно или нет? — Сидоров по-прежнему прятал от меня глаза.

— Тебе-то что за печаль? — уже едва сдерживалась я.

— Да говорю ведь тебе: никакой, — несколько оживился он. — Это все Круглый. Ему... существенно.

— Вот пусть у Агаты и спросит, — посоветовала я.

— Адаскина, — по лицу Тимура заходили желваки, — тебе трудно ответить?

— Нетрудно, но я не знаю, — мне даже не пришлось врать. Я ведь и впрямь ничего толком не знала.

— Адаскина, я не верю тебе, — начал Сидоров и вдруг, резко повернув голову, уставился мне прямо в глаза. У него тут же вырвался недоуменный вопрос: — Зойка, вы что, поругались?

У меня против воли защипало в носу, а к горлу подкатил ком. И не в силах произнести ни звука, я лишь кивнула.

— Ой, ну дела-а, — в свою очередь растерялся Сидоров. — А мы так на тебя надеялись.

— В смысле? — шмыгнула носом я.

К счастью, слезы у меня, вместо глаз, вылились куда-то в нос. Не хватало еще перед Сидоровым разреветься. Но обошлось.

— Адаскина, тут вот какое дело... — Никогда я еще не видела, чтобы наглый Сидоров так волновался. — Этот тип... ну, новенький. В общем, он в своей прошлой школе в какую-то очень нехорошую историю попал.

— Откуда ты знаешь? — слабым голосом пролепетала я.

— Это не я знаю, а Клим, — внес некоторую ясность Тимур.

Я не смогла сдержать облегченного вздоха:

— Ну, тогда понятно.

Мне действительно было понятно: Клим в таких обстоятельствах ничего хорошего про Артура сказать не может.

— Дура, ты, Адаскина, если считаешь, что Клим нарочно все выдумал. — Глаза у Сидорова злобно сверкнули. — Это вообще рассказала тетя Нонна. Наша библиотекарша. Сама знаешь: ее дочь Нинка дружит с Климовой старшей сестрой Женькой. Вот ей-то Нинка со слов матери и рассказала. А Женька, узнав, что новенький учится с нами в одном классе, начала Клима расспрашивать. Теперь тебе ясно?

— А тетя Нонна откуда такое знает? — поинтересовалась я.

— Да вроде, насколько я понял, у нее в прежней школе Потемкина преподает одна знакомая. Вот случайно и выяснилось.

— Что же он сделал? — спросила я.

— Пока не знаем, — пожал плечами Сидоров. — Но Будка обещал выяснить.

— Каким боком своей будки? — не поняла я.

— А у него тоже в той школе учится один знакомый. Причем в восьмом классе. Предки их дружат. Вообще-то Будка не очень часто с ним видится, но обещал прямо сегодня позвонить.

— Вот пусть сперва позвонит, — сердито произнесла я. Мне не верилось, что такой человек, как Артур, мог попасть в какую-нибудь действительно плохую историю.

Хотя, с другой стороны, сведениям тети Нонны обычно можно доверять. Это проверено. Правда, может, она чего-нибудь не поняла или перепутала?

— Адаскина, — продолжал Тимур, — ты все-таки с Дольниковой поговори. Ну чтобы там ничего не вышло.

— Не могу, — развела я руками. — Да и не станет она меня слушать.

— Ах, да! — Тимур хлопнул себя по лбу. — Вы ведь поссорились.

— Дело не только в этом, — вырвалось у меня.

Я осеклась, но поздно.

— Адаскина, — вытаращился на меня Сидоров. — Неужели вы... из-за него?

— Нет! — воскликнула я.

Видимо, у меня это вышло слишком резко, и он не поверил.

— Ну, бешеные девчонки, — покрутил он пальцем у виска.

Ах, как мне в этот момент хотелось треснуть его по шее. Но тогда он наверняка убедится, что наша с Агатой ссора произошла из-за новенького. И я из последних сил сдержалась, а он сказал:

— В общем, мое дело предупредить. А вы уж там как хотите. В конце концов, ей же хуже.

И, махнув рукой, он унесся вверх по лестнице.

Тимкины невнятные объяснения совершенно меня потрясли. В какую, интересно, историю мог попасть Артур? Наверное, все-таки тетя Нонна что-то перепутала. Хотя, с другой стороны, я ведь сама удивлялась, почему Артур появился у нас в самом конце учебного года? И потом, когда мы вчера гуляли и разговаривали и я про нашу школу столько рассказывала, Артур вообще о своей прежней жизни ни слова не произнес. Тогда мне, конечно, некогда было об этом думать, а вот сейчас показалось странным. Можно подумать, он до того, как в наш район переехал, нигде не учился, ни с кем не общался и вообще не жил. Ну не бывает, чтобы человек совсем ничего не рассказал о себе. А ведь он не рассказал. Это может значить только одно: любые воспоминания о прошлом ему неприятны.

То есть вполне возможно, с Артуром и впрямь случилась какая-то история. Конечно, если только Клим все не выдумал из ревности. Однако на Клима это не похоже. Уж скорее бы он просто Артуру морду набил, чем распускать про него небылицы, да еще через третьи руки. Вот Митчкина могла бы. Кстати, о Таньке. Может, он что-нибудь ей про себя рассказывал? Но как об этом узнаешь? Не спрашивать же у нее в лоб. Ладно, попробую к ней как-то подъехать. Хотя способа пока не вижу. Да и вообще с Мити́чкиной, конечно, разговаривать не хочется.

Но все-таки, что случилось с Артуром? Истории-то тоже бывают разные. Может, он просто за кого-то другого пострадал. Или его подставили. Или, например, он защищал кого-нибудь, с кем-нибудь подрался и сильно побил. А у того оказались крутые предки... Хотя у Артура вроде тоже крутые, но мало ли? Может, слишком сильно врезал. Вот и поднялся скандал. И предки Артура предпочли его поскорей перевести в другую школу. Тем более если все равно сюда переезжали, то это самый разумный выход.

Только бы Будка сегодня дозвонился своему другу. Клим и Сидоров, конечно, моментально все мне доложат, чтобы я воздействовала на Агату.

Звонок вернул меня к действительности. Я пошла в класс. Агата уже сидела за партой, по-прежнему в упор не замечая меня. А Артур появился гораздо позже в компании мальчишек. Похоже, и большую перемену они с Агатой провели врозь. А я-то боялась, что они вместе отправились в столовую.

На следующей перемене в столовую отправилась я. Надо же мозги подкормить, а то они уже из-за всех этих событий почти не варят. Я подошла к прилавку. К счастью, сегодня имелись булочки, ибо при одном виде пирожков с «рашн джемом» меня теперь начинает тошнить. Как говорится, реклама — двигатель торговли. Я заметила, что в последние дни на них вообще находится мало желающих. Хотя раньше они в момент исчезали с прилавка.

— Ой, Адаскина, как хорошо, что ты тут! — подлетела ко мне Мити́чкина.

В любое другое время я бы ей показала, насколько для нее хорошо, что я тут. Однако сейчас Танькино появление оказалось весьма кстати. Совместный перекусон в столовой — замечательный повод для разговорчиков. Теперь она от меня просто так не отделается.

— Зойка, — продолжала Мити́чкина, — возьми нам с Галькой по булочке и по соку.

И она сунула мне деньги. Кому же охота в очереди стоять?

Купив булочки и сок, мы уселись за столик, который заняла для нас Галька Попова. Жуя, я напряженно соображала, как начать разговор. Когда уже несколько лет с человеком принципиально почти не разговариваешь, завести непринужденную беседу ох как нелегко.

К счастью, мне помогла сама Танька. Такая вредина ничего упустить не может. Вот она и осведомилась:

— А чего это ты сегодня все без Агаты и без Агаты?

Галька Попова при этом просто буравила меня глазами. Ждите-дожидайтесь, так я вам сейчас все и расскажу! И, равнодушно пожав плечами, я лениво произнесла:

— Да просто так получилось.

Слова мои явно лишь подогрели их любопытство. Поняв, что впрямую от меня больше ничего не добьешься, Мити́чкина заехала с другой стороны:

— А как тебе вообще новенький?

У меня внутри екнуло: «Что она, интересно, имеет в виду?» А потому ответ мой был краток и осторожен:

— Да вроде нормальный.

— И только? — удивилась Мити́чкина.

Тут я решила действовать напрямую:

— А что я еще могу сказать о совершенно незнакомом человеке? Вот ты с ним общаешься, в гости ходишь.

— Что-о? — совершенно ошалела Танька.

— Мы с Агатой видели, как ты в его дом заходила, — продолжила я.

— В его дом? — уставилась на меня Мити́чкина.

— С башенками. В Луковом переулке! — Я решила окончательно припереть ее к стенке.

Однако Танька, кажется, испытала большое облегчение.

— Так бы сразу и сказала, Зойка. А то я уж решила: у вас с Агатой глюки. У меня в этом доме подружка живет. К ней я и ходила.

— Дом-то совсем новый, — не поверила я. — Когда у тебя успела подружка там завестись?

— Она не завелась, а переехала, — внесла ясность Мити́чкина. — Просто предок ее там квартиру купил. А до этого мы с детства на одной лестничной площадке жили.

Мне стало ясно: Танька и впрямь с новеньким пока не общается. «Хотя, — вдруг осенило меня, — наверное, через подружку как раз пробует к нему подобраться».

— А ты, Зойка, знаешь, — с горящими глазами проговорила Мити́чкина, — в нашем классе уже все девицы по Артуру сохнут.

— Не только в нашем, — решила подогреть ее любопытство я. — Из параллельного многие тоже.

— Да ты что? — Танька даже придвинулась ко мне ближе. — Откуда ты знаешь?

— Знаю, — кивнула я. — И все, у нас и у них, позванивают ему по нескольку раз в день. Молчат и в трубку дышат. А у него, между прочим, определитель. И он всех их номера давно засек.

Мити́чкина в ужасе отпрянула от меня.

— Откуда ты знаешь? — как попугай, повторила она.

— Артур сам мне сказал. Ладно, девочки, спасибо за компанию. Мне пора.

Запихнув в рот последний кусок булочки, я поднялась из-за стола и гордо удалилась. Танька и Галька остались сидеть с разинутыми ртами.