Рама для картины

15

Тридцать-тридцать пять ярдов — для револьвера большое расстояние. Я видел его поникшие усы, развевавшиеся на ветру волосы. Видел глаза, напряженную фигуру. Стоял, широко расставив ноги, целился, держа оружие обеими руками.

Не мог слышать звука выстрелов. Не мог видеть, как он спускает курок. Но увидел, как резко дергаются его руки при отдаче. И понял, что глупо стать для него неподвижной мишенью. Если честно, здорово испугался. Ему, видно, казалось, что я близко. Конечно, нисколько не сомневался, что попадет; но слишком уж нежно он обращался в машине с оружием, и это наводило на мысль о его неопытности.

Повернулся, оступился… Меня снесло вперед на пару ярдов. Продвигаться становилось все труднее. Непрерывная борьба с волнами и камнями. Все это должно было кончиться. Должно. Споткнулся, упал на зазубренный камень, глубоко поранил предплечье. Какая-то порция жизни вытекла из меня хорошей красной струйкой. Господи, подумал я, наверное, весь в крови.

Большая часть прибрежных камней теперь находилась под водой. Справа — гряда большущих зубастых скал, сбегавших с берега чудовищным волнорезом. Поначалу старался держаться от них подальше, потому что волны там еще сильнее. Но это единственное укрытие в пределах видимости. Спотыкаясь, приблизился к скалам — течение помогло. Оглянулся на Гриина. Перезаряжал револьвер. Вексфорд рядом с ним чуть не прыгал от нетерпения. Бровастый не выказывал никакого намерения преследовать меня — вероятно, не умел плавать.

Гриин снова поднял револьвер, направив в мою сторону. Встал, покачиваясь под ударами волн. Вся верхняя часть моего туловища была на виду. Смотрел, как целится, вытянул обе руки. Подумал, что нужно быть отличным стрелком, чтобы попасть из такого револьвера, с такого расстояния и на ветру.

Дуло смотрело прямо на меня. Увидел рывок. На какую-то жуткую долю секунды решил, что он попал, но не почувствовал дуновения смерти. Отбросив правую руку в сторону и вверх, застыл перед ним на секунду, дав увидеть, что вся рубашка спереди пунцовая от крови. Потом артистично крутанулся и упал в воду. Лицом вперед. Молил Бога, чтобы Гриин поверил, что убил.

Море было не лучше пуль. Только невероятный страх удержал меня в воде. Волны несли к высоченным зубцам волнореза, и я отчаянно старался справиться с ними. Но нужно сделать так, чтобы борьба с волнами была не слишком заметна. Если Вексфорд и Гриин увидят, как колочусь, весь спектакль окажется напрасным.

Благодаря стараниям, да и везению тоже, оказался в клиновидной расщелине между камнями. Отсюда не было видно берега. Согнув колени, нашел хорошую опору для ног — хорошую, но все равно ненадежную, поскольку море все время старалось смыть меня обратно. Каждая волна стремилась вытолкнуть ногу из ниши, в которой та находилась. Вода была мне по грудь. Цеплялся, барахтался, снова цеплялся и снова барахтался. Сил оставалось все меньше и меньше.

Ссадины постепенно перестали кровоточить, даже глубокая рана на руке. Как хорошо, подумал я, иметь крепкое молодое тело. Как хорошо стоять на сухой земле, с кистью в одной руке и пивом в другой. Когда симпатичные самолетики дружественных стран с ревом проносятся над головой, и у тебя нет денег на бензин…

Усталость заставила посмотреть. Надо было или цепляться, как банный лист, до тех пор, пока не отвалюсь, или посмотреть. Попробовал нащупать другие щели, но таких хороших больше не было. Первая же волна подхватила с собой — уверенно и непреклонно, — а ее нахлынувшая подруга швырнула назад. В промежутке между кувырканием мельком увидел берег. Дорога, утесы, каменоломня. Все было, как прежде. И машина. И люди.

Черт подери, подумал я. Рука пыталась нащупать прежнюю опору. Пальцы свело, они замерзли. О, Господи, когда же это кончится!

Устал до такой степени, что понадобились три волны — нахлынувших и отхлынувших, — чтобы понять: машина была не Вексфорда. И не он стоял на дороге. А если не он, то не все ли равно, кто это?

Оторвался от опоры, пытаясь отплыть с волной как можно дальше от расщелины. Все камни по-прежнему были на своих местах. Несколько ярдов показались чертовски долгой дорогой.

Осторожно встал на ноги, нащупывая дно тщательнее, чем делал это, плывя в глубину. Посмотрел на дорогу очень внимательно. Серо-белая машина. Рядом — парочка. Стоят, тесно прижавшись друг к другу, руки мужчины обнимают девушку. Тоже мне, нашли место, подумал со злостью. Я-то надеялся, что они отвезут меня куда-нибудь, где посуше. Те двое оторвались друг от друга и уставились в море. Я тоже уставился на них.

На какой-то миг подумал, что этого не может быть. Потом они, как ненормальные, стали махать руками, побежали к воде; это были Сара и Джик.

Скинув пиджак, он отчаянно кинулся в волны. Но был вынужден резко остановиться, ободрав ноги о суровую реальность. Тогда, постояв немного, все-таки пошел вперед, ко мне, но уже осторожнее. Я медленно брел к берегу. Даже без спешки, без горячки. Любое движение среди этих камней, нагроможденных морем, травмировало кожу. К моменту, когда мы встретились, оба были в красную полосочку.

Каждый увидел кровь у другого. Джик сказал: «Боже мой!», я сказал: «О, Господи!», и мне пришло в голову, что Всевышний мог подумать, что мы взываем к его помощи слишком часто. Он обхватил меня, подставив плечо, и мы заковыляли к берегу. То и дело падали. Вставали, задыхаясь, снова хватались друг за друга. Продолжали идти.

Сел в изнеможении — ногами к морю.

— Тодд! — беспокойно позвала Сара, подходя. — Тодд! — Она глазам свои не верила. — Ты что, смеешься?

— Конечно. А почему бы и нет?

Рубашка у Джика порвана, моя — вообще в клочья. Сняли их, стали вытирать наши порезы, из которых упорно текла кровь. Вид был, надо думать, совершенно безумный.

— Дурацкое место ты выбрал для купания, — сказал он.

— Бесплатная спиночесалка, — ответил я.

Осмотрел pi мою спину.

— У вас обоих будет воспаление легких, если станете тут рассиживаться, — сказала Сара.

Снял остатки повязки. В конечном счете, подумал я, она неплохо мне послужила. Пояс из лейкопластыря вокруг ребер был вообще-то на месте, хотя под воздействием воды почти весь отклеился. Его тоже содрал. Пластыри остались только на ноге, но и они отмокли во время этой заварушки. Брюки — все в дырах.

— Какой скандал, — поеживаясь, заметил Джик, выливая воду из ботинка.

— Нам нужен телефон, — сказал я, делая то же самое.

— Сил моих нет, — сказала Сара. — Что вам нужно, так это горячая ванна, теплая одежда и полдюжины психиатров.

— Как здесь оказались? — спросил я.

— Как ты оказался жив? — спросил Джик.

— Сначала — вы.

— Купила шампунь, вышла из магазина, — сказала Сара. — И тут увидела Гриина, он ехал мимо. Чуть не умерла на месте. Надеялась, чтоб не посмотрел в мою сторону, и застыла. Он не посмотрел… Машина свернула налево, проехала совсем рядом, и я увидела — на заднем сиденье еще двое… Вернулась к нашей машине, рассказала Джику.

— Мы решили, что чертовски повезло — он ее не заметил, — сказал Джик, промакивая красные струйки. — Вернулись в гостиницу, тебя там не было. Когда спросили у дежурной, не оставил ли ты что-нибудь для нас, ответила — отправился куда-то с друзьями… С человеком, у которого висячие усы.

— С друзьями! — сказала Сара.

— Ну в общем, — продолжал Джик, — подавили гнев, печаль, негодование, решив, что лучше будет заняться поисками твоего тела.

— Джик! — запротестовала Сара.

Он улыбнулся.

— А кто плакал?

— Замолчи.

— Сара не обнаружила никаких признаков твоего присутствия в машине Гриина. Но мы подумали: может, в багажнике изображаешь мешок картошки или еще чего-нибудь? Достали карту дорог. Нажали на акселератор, бросились в погоню. Свернули налево, туда, куда ехал Гриин… И оказались у подножия горы.

Я смотрел на наши бесчисленные раны, порезы.

— По-моему, стоит их продезинфицировать.

— Могли бы даже искупаться в чем-то таком.

Зубы у него стучали громче моих.

— Давайте-ка уйдем с ветра. Пойдем истекать кровью в машину.

С трудом забрались на сиденья. Как заметила Сара, повезло, что чехлы на сиденьях были пластиковые. Джик машинально плюхнулся на свое место за рулем.

— Мы проехали несколько миль, — рассказывал он. — И все больше — как бы это сказать? — сатанели. Миновали вершину горы, спустились. Дорога делает зигзаг, уходит влево, а по карте было видно, что она идет вдоль берега, огибая целую кучу заливов, и снова возвращается в Веллингтон.

Он запустил мотор. Машина тронулась, развернулась, покатила вперед. Голый по пояс и мокрый, этот водитель имел диковатый вид. Только борода выглядела по-боевому.

— Так мы ехали, — продолжала Сара. — Миля за милей, а кругом были только камни и море.

— Напишу эти камни, — сказал Джик.

Сара взглянула на него, потом на меня. Горячность, с какой он это сказал, для нее многое значила. Кончилось их золотое время.

— Вскоре повернули назад, — говорил Джик. — Висел знак «Проезд запрещен», и мы поехали вниз. Конечно, никого. Здесь и остановились, Сара вышла из машины, начала выплакивать слезы.

— Ты тоже, между прочим, не больно-то радовался.

— Угу, — улыбнулся он. — Побросал немножко камешки; что делать дальше, не знал, а там еще валялись какие-то гильзы.

— Какие-то… что?

— На краю дороги. Все рядышком. Может, выпали…

— Когда их увидели, подумали…

— …кто-то палил по прибрежным чайкам, — сказал я. — По-моему, стоит вернуться и подобрать их.

— Ты это серьезно?

— Ага.

Остановились, развернулись, поехали обратно.

— Из револьвера по птичкам не стреляют, — сказал он. — А вот по этим чертовым художникам — другое дело.

Снова карьер. Джик остановился, а Сара, быстро выскочив из машины, велела нам оставаться на местах, пока она подберет гильзы.

— Действительно в тебя стреляли?

— Гриин. Промахнулся.

— Вот мазила. — Он повернулся, морщась от боли. — Они, наверное, поехали вокруг холма, пока мы разыскивали тебя по бухтам. — Посмотрел, как Сара искала гильзы.

— Взяли список?

— Я бросил его в море. — Криво улыбнулся. — Мне показалось, что отдать было бы скучно… Ну и потом, это их как-то отвлекло…

Сара нашла гильзы, бегом вернулась к нам.

— Вот они. Положу их к себе в сумку. Ну, что дальше?

— Телефон, — сказал я.

— Ты что, думаешь…. — Она остановилась. — Ладно. Куплю вам по рубашке в первом же магазине. И молчите, если это будет бакалея.

— Ну и что, если бакалея?

Неподалеку от вершины была большая деревня, а в ней магазин, где продавали все — от молотков до женских шпилек. И бакалейные товары. И рубашки, как выяснилось. Сара скорчила Джику рожицу, скрылась за дверью.

Для меня дело кончилось синей тельняшкой. Натянув ее, шаткой походкой проследовал к телефону.

— Справочная? В какой гостинице есть телекс?

Мне назвали три. В том числе «Таунхаус». Поблагодарил. Потом позвонил в «Таунхаус». С трудом вспомнил, что моя фамилия — Пил.

— Но, мистер Пил… — удивленно сказала девушка. — Ваш друг, который с усами, не с бородой… Он же оплатил ваш счет с полчаса назад, не больше, и собрал все ваши вещи. Да, понимаю, так делать не положено, но он принес вашу записку с просьбой отдать ему ключ от вашей комнаты… Прошу прощения, не знала, что вы ее не писали… Да, он забрал все вещи, вашу комнату сейчас как раз убирают…

— Послушайте, можете отправить телекс от моего имени? Включите его в счет моего друга мистера… э… Эндрю.

Сказала — может. Я продиктовал.

— Скоро перезвоню, мне нужно знать ответ.

Сара купила джинсы и носки — сухие. Джик выехал из деревни в укромное место, где мы натянули все новое на себя: джинсы были сшиты отнюдь не по лучшим стандартам, но скрывали наши раны.

— Теперь куда? — спросил он. — Отделение интенсивной терапии?

— Назад, к телефону.

— О, Господи!

Опять набрал номер «Таунхауса». Девушка сказала, что получила ответ, и прочла его: «Позвоните сразу, за мой счет». Она прочла дважды. Я повторил.

— Правильно.

Поблагодарил.

Снова позвонил, назвал цифры. Ответили, что этот номер по первому разряду. Дадут в течение десяти минут. Позвонят.

Телефон висел на стенке в магазине. Сесть было не на что. Ох, Господи! Десять минут тянулись медленно. Если точно — девять.

— Вы вызывали Англию…

Современное чудо. Инспектор Фрост был на другом конце земли, а я говорил с ним так, словно он находился в соседней комнате.

— Ваше письмо пришло сегодня, сэр. И мы уже начали действовать.

— Перестаньте говорить мне «сэр». Привык, когда меня называют Тоддом.

— Хорошо. Так вот, мы дали телекс в Мельбурн, чтобы предупредить их, и начали проверку по списку в Англии. Результаты ошеломляющие. Все люди, имена которых были вычеркнуты — среди тех, что мы сумели проверить — были ограблены. Поставили на ноги полицию тех стран, которые в списке… Но, как мы поняли, посланный вами список — фотокопия? У вас есть оригинал?

— Нет… Уничтожен, почти весь. Это важно?

— Не слишком. Можете объяснить, как он к вам попал?

— Э… Скажем лучше, что попал куда надо, я так думаю.

Через двенадцать тысяч миль до меня долетел сухой смешок.

— Ладно. А что у вас сейчас срочного? Подняли меня с постели…

— Две вещи… Первое — могу помочь вам сэкономить время с инвентарными номерами. Но сначала… — И я рассказал о том, что Вексфорд и Гриин были в Веллингтоне, украли там мои вещи. — Взяли паспорт, туристские чеки и чемоданчик с художественными принадлежностями…

— Видел его, когда вы были у кузена.

— Да. По-моему, у них еще есть одна или две страницы списка…

— Повторите еще раз.

Повторил.

— Большая часть его оказалась в море, но я знаю, что Вексфорд, по крайней мере, одну страницу выловил. Так вот… Уверен, они отправятся назад в Мельбурн, может быть, даже сегодня. После приземления при них, скорее всего, будет что-то из этих вещей.

— Могу устроить таможенный досмотр. Но зачем понадобилась кража, это же рискованно…

— Они думали, что я мертв.

— Боже милостивый! Почему?

— Стреляли в упор. Какой-нибудь прок от стреляных гильз может быть? Пулю я, к счастью, не подобрал, но шесть гильз есть.

— Может быть… А что с инвентарными номерами?

— В коротком списке… Он у вас?

— Да, передо мной.

— Хорошо. Первая буква обозначает город, где была продана картина; М — Мельбурн, С — Сидней, В — Веллингтон. Вторая буква обозначает художника: М — Маннингс… Буква К — копия. Все картины из этого списка — копии. Все из большого — подлинники. С этим ясно?

— Да, продолжайте.

— Цифры — это просто номера. Они продали 54 копии к тому моменту, когда я… когда список попал ко мне. Последняя буква Р — Ренбо. Харли Ренбо, он работал в Алис-Спрингсе. Если помните, я говорил о нем в прошлый раз.

— Помню.

— Вексфорд и Гриин последние пару дней занимались охотой в Новой Зеландии. Они вряд ли успели уничтожить свои хитрые дела в галерее. Если мельбурнской полиции удастся устроить там обыск, у нее, наверное, будет богатый улов.

— Считают, что исчезновение списка из галереи уже привело к мгновенному уничтожению всех остальных улик.

— Могут ошибаться. Вексфорд и Гриин не знают, что я сделал фотокопию и послал ее вам. Думают, что список унесло в море, где он спокойненько плавает вместе со мной.

— Передам ваше сообщение в Мельбурн.

— Здесь, в Веллингтоне есть еще одна галерея. Они продали человеку из Окленда подделку под Херринга…

— Ради бога…

Дал ему адрес Руапегу, назвал Апдайка.

— В большом списке есть еще одна повторяющаяся буква… Может другая галерея? Раз Б, то возможен Брисбен… Местечко в пригороде Сиднея, о котором говорил в прошлый раз, оказалось чересчур далеко от центра. Видимо, прикрыли.

— Стоп, — сказал он.

— Эта организация как гриб… Пускает корни под землей, а потом вдруг появляется на поверхности.

— Я сказал «стоп», чтобы поменять пленку на магнитофоне. Можете продолжать.

— А… Вы получили от Дональда ответы на мои вопросы?

— Да.

— Осторожно спрашивали?

— Будьте спокойны, — сказал сухо. — Выполнили ваши пожелания в точности. Ответы мистера Стюарта были такие: «Да, конечно» — на первый вопрос; «Нет, зачем бы я стал это делать» — на второй; «Да» — на третий.

— Он был абсолютно уверен?

— Абсолютно. Ваш брат очень сдержан, замкнут. Но отвечал вполне определенно.

— Как он?

— Все время сидит и смотрит на портрет своей жены. Каждый раз, когда бываем у него, видим через окно — сидит все там же.

— А он… здоров?

— Мне трудно судить.

— Вы могли бы сообщить ему, что с него снято подозрение в организации ограбления и убийстве Регины.

— Это решение примут мои начальники.

— Подтолкните их. Или полиция очень жаждет дурной славы?

— А сами-то сразу обратились к нам за помощью, — съязвил он.

Чтобы выполнить за вас вашу работу, подумал я про себя.

— Ладно… — сказал он с легким извинением в голосе. — Теперь о совместных действиях. Вы сейчас где? Скоро понадобится еще раз связаться.

— Я в телефонной будке, в сельском магазинчике. Это деревушка над Веллингтоном.

— Куда потом поедете?

— Останусь здесь. Вексфорд и Гриин где-то рядом, в городе. Не хочу рисковать, не хочу лишний раз попадаться на глаза.

— Тогда дайте мне номер.

Прочел номер, написанный на аппарате.

— Мне надо поскорее вернуться домой. Можете что-то сделать с моим паспортом?

— Следует найти консула.

Спасибо, дяденька, подумал устало. Повесил трубку и поковылял назад, к машине.

— Чего вам скажу, — начал я, забираясь на заднее сиденье. — Не прочь встретиться с двойным гамбургером и бутылочкой бренди.

Просидели в машине два часа. В магазине не продавали ни питья, ни горячей еды. Сара купила пачку печенья, и мы его съели.

— Нельзя тут оставаться целый день, — после долгого и мрачного молчания сказала она с плохо скрываемым раздражением.

Не мог дать гарантию, что Вексфорд не ищет ее и Джика с намерением убить. Но вряд ли улучшилось бы ее настроение.

— Мы здесь в полной безопасности.

— Просто тихо помираем от заражения крови, — согласился Джик.

— Я оставила свои таблетки в «Хилтоне», — сказала Сара.

Джик уставился на нее:

— Какое это имеет отношение…

— Никакого. Думала, тебе будет приятно это узнать.

Продуктовый фургон, взобравшись на гору, остановился рядом с магазином. Человек в рабочей одежде открыл заднюю дверцу, вынул большой поднос с выпечкой и внес его внутрь.

— Еда, — сказал я мечтательно.

Сара пошла на разведку. Джик воспользовался моментом, чтобы отодрать майку от своих подсохших ран, но я не стал этого делать.

— Ты прилипнешь к одежде…

— Отмочу.

— Порезы и прочие штуки не так чувствовались, пока были в море.

Он посмотрел на меня.

— А чего ты сейчас не кричишь, не стонешь, не скрипишь зубами?

— Неохота. А ты чего?

— За меня мои краски будут кричать.

Сара вернулась со свежими булками и банками кока-колы. Набросились на них.

Еще через полчаса на пороге показался хозяин магазина, крича и размахивая руками.

— Вам звонят…

С трудом передвигая ноги, отправился к телефону. Это был Фрост; слышимость превосходная.

— Вексфорд, Гриин и Снелл купили билеты на самолет в Мельбурн, В мельбурнском аэропорту их встретят.

— Кто такой Снелл?

— Откуда я знаю? Он ездил вместе с этими двумя.

Бровастый, подумал я.

— Теперь послушайте, — сказал Фрост, — у нас тут телекс раскалился, пока общались с Мельбурном. Там полиция хочет, чтобы вы с ними поработали. Уж чтобы довести все до конца… — Он еще долго говорил, а потом спросил: — Сделаете?

Устал, подумал я, изранен, разбит. Уже сделал более чем достаточно.

— Ладно.

— Мельбурнская полиция хочет знать наверняка, что три копии Маннингса, которые вы… э… получили в галерее, все еще находятся там, где вы мне сказали.

— Да, они там.

— Хорошо. Ну… счастливо!