Ранние стихотворения (1896-1910)

Жила принцесса молодая,

Давным-давно, сто лет назад.

В каком краю? И сам не знаю.

Жила принцесса молодая

Однажды чародейка злая

Принцессу превратила в клад.

Жила принцесса молодая,

Давным-давно, сто лет назад.

Колдунья в землю клад зарыла

Такие были времена.

Да, в клад принцессу превратила

И в землю этот клад зарыла,

Там так уныло, так постыло

А на земле цветет весна!

Колдунья в землю клад зарыла

Такие были времена.

«Принцесса, я — лесная фея!

Вдруг зазвучало под землей,

Все ласковее, все нежнее.

Принцесса, я — лесная фея,

Как луговой цветок, в траве я,

Моя бедняжка, что с тобой?

Принцесса, я — лесная фея!»

Вдруг зазвучало под землей.

«Лишь тот, кто смерти не боится,

Кто смел и юн, тебя спасет,

Пропела фея, словно птица,

Лишь тот, кто смерти не боится,

Тот, кто рискнет в тебя влюбиться,

А золотом — пренебрежет.

Лишь тот, кто смерти не боится,

Кто смел и юн, тебя спасет».

Сто лет его ждала принцесса

И услыхала звук шагов:

Смельчак, явился он из леса,

Сто лет его ждала принцесса

Был храбр, но не богат повеса,

Он клад забрал и был таков.

Сто лет его ждала принцесса

И услыхала звук шагов.

Была невидимой бедняжка

Ее он бросил в кошелек.

Ах, до чего ей было тяжко!

Была невидимой бедняжка.

Убил повесу побродяжка,

Взял кошелек — и наутек.

И горько плакала бедняжка

Ее он бросил в кошелек.

Стал кошелек ей как могила,

А крикнуть не хватало сил.

Вослед им только буря выла:

Стал кошелек ей как могила,

Но некто видел все, что было,

Догнал убийцу — и убил.

Стал кошелек ей как могила,

А крикнуть не хватало сил.

Ее спаситель был поэтом.

Вскричал: «Дороже клада нет!

Он греет душу, но при этом

(Хоть был он бедным, но поэтом)

Любовью лучше быть согретым…»

Тут дева и явись на свет

Ее спаситель был поэтом,

Вскричал: «Дороже клада нет!»

Вот вам история простая

Принцессы, жившей век назад.

Как ее звали? Сам не знаю.

Вот вам история простая

Про то, как чародейка злая

Принцессу превратила в клад.

Вот вам история простая

Принцессы, жившей век назад.

И я ее увидел въяве:

Еще по-детски шепелявя,

Всегда грустна, всегда в растраве

Какой тоской? И с чем вразлад?

Она так искренне скучала,

Ей все чего-то было мало,

Она «Люблю!» сказать мечтала,

Боясь, что скажет невпопад.

И вот мы в сумерках сидели,

И жабой кресло у постели

Во тьме казалось — в самом деле,

Был мир унынием объят.

Так тосковали неустанно

Когда-то фея Вивиана[17]

И Розамунда, дочь тумана,

Но Линда краше во сто крат.

А мне, чья мысль всегда готова

Принять, взлелеять все, что ново,

Кто может вырастить из слова,

Как чародей, волшебный сад,

Кому подвластен, тайный, весь он,

Мне, знатоку баллад и песен

Сирен, чей голос так небесен,

Мне мрак и скука не грозят.

Тоска, сильны твои объятья

Для сердца, что хотел познать я.

Тоска — безвластие, проклятье,

Ее приход бедой чреват.

Пусть эти руки расцветают,

Как незабудки, и сияют,

Глаза внезапно оживают,

И явит пробужденный взгляд

Принцессу, фею, чаровницу,

В душе которой смерть томится,

В карету жаба превратится,

И жизнь случится наугад.

Вы уезжаете — о чем тут говорить?

Пересчитаю вновь по осени потери.

О шепелявая мадонна, к вашей двери

Приду, как верный пес, вас ожидать и выть.

Вы уезжаете — о чем тут говорить?

Здесь все о вас без вас напомнит мне до дрожи:

К торговцам золотом, как прежде, забреду,

Все их сокровища, все перлы на виду

На ваши ноготки и зубки так похожи!

Здесь все о вас без вас напомнит мне до дрожи.

Я ваши локоны увижу вслед лучам

Луны, когда о вас вздохну безлунной ночью.

Вы уезжаете, но вижу я воочью

Мою звезду, мое светило по ночам

И ваши локоны увижу вслед лучам.

Опять по осени, листвою зашуршавшей,

Я платья вашего припомню шорох — и

Опять почувствую, как вы близки, легки,

И свежестью цветов запахнет лист опавший

По осени, опять листвою зашуршавшей.

Мадонна томная, когда не будет вас,

Осыпавшийся лист и тот о вас расскажет,

Но вы забудете меня, и нас не свяжет

Уже ничто — ни ночь, ни отзвучавший вальс,

Мадонна томная, когда не будет вас.