Ранний старт 3

Глава 14 Зимние каникулы

29 декабря, время 18.05.

Поезд «Ласточка».

Набрал кучу подарков. Теперь гружусь в поезд с набитым рюкзаком. Книжки на французском, вроде интересные, детективы всякие. Киру — шикарно иллюстрированную книгу о развитии космонавтики. В Музее космонавтики на ВДНХ урвал, там много всего. Кубик Рубика попался на глаза, ему же, пусть развивается. Полинке и не только ей — набор гимнастических боди, они изнашиваются со скоростью солдатских носков. Папахену — молоток с полостью, заполненной свинцовой дробью. Потрясающее у него свойство — не отскакивает при ударе. Мачехе иллюстрированный журнал мод, ещё Кате похожий журнальчик, но для девочек. Димону и Зине — жёсткие боксёрские перчатки. Десятиунцевые.

Не так уж сильно потратился. Даже до двадцати тысяч не добрался. И не собираюсь баловать друзей каждые полгода. На Новый год — святое дело, а летом, извините, лучший ваш подарок это я.

Еду. Думаю. Поиск подарков психологически облегчился внутренней болезненной брешью. Стало как-то похер всё. Арест Юны — сильнейший удар. Сначала испытал вспышку злобы: нахрен ты туда попёрлась⁈ Современные штаты это серая зона беззакония. А то и чёрная. Доходят до того, что арестовывают собственных президентов. Ну и что, что экс? У них по закону, по американскому, с-сука, закону экс-президенты имеют пожизненный иммунитет от юридических преследований!

Южная Корея — безусловный вассал США. Взамен её компании имеют полный доступ на американские рынки и ведение бизнеса в США. Вот и клан Ким этим занимается. Занимался. Свой миллиард, по большей части, сделали в Америке и благодаря Америке. По призыву штатов давить Россию санкциями республика присоединилась к ним.

Южная Корея много лет ведёт проамериканскую политику. И вдруг Юна Ким силами своего агентства даёт концерт в Донецке. Шумнуло не хуже мощного извержения вулкана. В густонаселённом районе. Лично я всё пропустил мимо ушей. При такой интенсивности занятий только ядерный взрыв в пределах видимости может нас отвлечь от учёбы.

Но сейчас выявляю одну особенность. Сенсация взорвалась тогда, когда Юна уже приземлялась в аэропорту Орли в Париже. Лаг — не меньше суток. Отдельная история, которую можно долго копать. Улетела спецрейсом южнокорейской авиакомпании Сеул — Москва — Стамбул — Париж.

Интервью телеканалу Франс-2 тоже отдельная песня. Сидит такая, синими глазками хлопает и заявляет:

— У меня есть поклонники в России, и я не собираюсь их бросать. Во Франции и в США у меня много фанатов. От них я тоже не собираюсь отказываться. Зачем мне это делать?

— Но Россия — агрессор! — Импозантный француз давит.

— Это политика. Очень сложная и мутная. Не собираюсь туда влезать, — легкомысленно отмахивается Юна. — Да, происходит некий конфликт, военная часть которого сейчас затихает. Когда-нибудь он кончится, люди вспомнят, что у них есть что-то объединяющее…

— Например, вы, — улыбается ведущий.

— Например, я. Напомню, кстати, что пела я в России на французском и английском. Русский репертуар у меня отсутствует. И публика принимала эти песни прекрасно.

— А ещё вы заставили устроителей концерта снять баннер с символом «Зет».

— Да. Потому что в конфликте, политическом и военном, не собираюсь принимать участия. Ни на чьей стороне…

Конечно, конечно. Делает вид, что сам факт концерта в России в период не затихающего конфликта ничего не значит. Как же, как же… верим изо всех сил, ха-ха. И зачем ты это сделала?

Хорошо, что «Ласточка» вай-фаем обеспечена. Сижу, копаюсь. Если Юна встречалась с Президентом РФ, то могу понять, — не полностью оправдать, но как-то понять, — настолько рискованный шаг. Нет, ничего подобного в сети нет. Хотя в Москве в вип-зоне аэропорта она на несколько часов выпадала из-под плотного внимания СМИ.

Что там дальше происходило? Дала несколько концертов в Марселе, в местной опере. Невзирая на кусучие цены, доходящие до десяти тысяч евро, аншлаги. После этого группу отправляет домой, а сама с небольшим сопровождением улетает в штаты.

В США успевает дать пару камерных, не на широкую публику, концертов. Огромные залы игнорирует, но пара песенок взлетает в американском чарте. И в Сан-Диего её прихватывают под белы рученьки.

Ага, вот и обвинение нарисовалось. Корпорация «Акуро корпорейшн» подозревается в нарушении режима санкций против России. Юна Ким — главный владелец, ей и отвечать.

Закрываю планшет. Беззвучно и очень долго матерюсь про себя. Плакали вливания из-за рубежа в мой проект. Ладно, будем надеяться, что Юна выкарабкается. Надеюсь, на двадцать лет её не посадят. Да и проекта, кстати, ещё нет. Даже главный компонент отсутствует, его создатель и руководитель, который пока несовершеннолетний студент.

Тот же день, время 20:15

Вокзал родного городка.

— Прибыл? — Папахен обнимает меня на перроне, хватает рюкзак.

Идём сквозь неспешно падающий снег, грузимся в его машину, едем.

— Как там столица? — Отцу приходит блажь поболтать?

— А я откуда знаю? Учусь с утра до вечера без продыху и выходных… азиатов много. Несколько раз проехался в троллейбусе, ни одного русского водителя не видел.

— Задолбали эти чурки! — Нетолерантно, я бы даже сказал, грубо высказывается папахен.

Не комментирую. У нас их мало, ловить им в нашем городе нечего. Так что зря папахен волну гонит. Или он за столицу нашей Родины переживает? За болтовнёй дорога заканчивается быстро, да и городок у нас небольшой.

— О, наш москвич приехал! — Как ни стараюсь, фальши в улыбке мачехи не замечаю. Меня, тем временем, чуть не сшибает с ног Кир, который с разгона виснет на мне, как на дереве.

За столом пробую плов.

— О-о-о, наверное, есть кто-то, кто готовит лучше, но мне пока не попадались.

Мачеха изо всех сил делает вид, что её ответная улыбка насквозь дежурная. Остальные тоже ложки не бросают. Объективно говоря, кулинария мачехи — не шедевр, но всяко лучше, чем в студенческой столовой

После ужина выкладываю подарки. Вроде все довольны. Кир моментально «испортил» собранный кубик рубика. Только что все цвета были на месте и вот каждая грань — какафония цвета. Осаживаю свой искин, рванувший было разбираться. Завтра. С утра. Как положено.

Что замечательно, сегодня воскресенье. Завтра рабочий день, все разбегутся, можно побыть одному. Даже друзьям звонить не надо, они тоже в школе будут.

30 декабря, время 08:30.

Квартира Колчиных.

Надо же… даже не ожидал. На утренней зарядке во дворе обнаружил своих друзей, Зину и Ерохиных. Утренняя тренировка прошла на высочайшей позитивной ноте. С удовольствием позанимались, обменялись новостями. Спросил Зину про маньяка, она ничего не знает. Ерохины, тем более. Ладно, разберёмся. Есть обнадёживающий момент: девчонки пропадать перестали, регулярность их исчезновения давно нарушена.

И ура! Для моего искина есть достойная работа — разбираться с кубиком рубика. Он настолько сложен, что даже ему, отлично тренированному, надо напрягаться. В том числе, пространственному воображению, да ещё и цветному.

Шесть кубиков, по центру каждой грани, не перемещаются, только вращаются. Окрашена и выходит наружу только одна грань. Это у нас основа для своеобразной системы координат. В центре рёбер двухцветные кубики и в вершинах — самые мобильные, трёхцветные. Количество окрашенных граней точно равно степени свободы кубика. Двухцветный вращается относительно двух соседних осей, трёхцветные — относительно трёх. Все взаимосвязаны.

Через час соображаю, как собрать два слоя. Выхожу на следующий уровень. При сборке отдельных слоёв, все ненужные кубики можно сбрасывать вниз, на несобираемые слои. Но когда остаётся последний, сбрасывать некуда… кажется, надо применять нечто из дискретной математики. Элементарная сообразительность уже не вывезет. Что там говорит её величество Математика? И одна из её фрейлин, теория групп?

К обеду закончить не удаётся. Смотрю на исписанные листы, заполненные цепочками преобразований. В конце упорных размышлений искин что-то нащупывает, но даю отбой. Впереди много свободных дней, а задач сопоставимой сложности на горизонте не вижу.

Обедаю в гордом одиночестве. Кира решаю не ждать, парень в пятом классе, там уже серьёзная нагрузка при пятидневной-то учебной неделе. Пятиурочный день только один и он не сегодня. Так что явится домой к двум часам и уже пообедавший в школе.

Перед его приходом вспоминаю об одном деле. Достаю телефон.

— Здравствуйте, Галина Георгиевна! Это Витя Колчин, если вы меня ещё помните. С наступающим вас и всех благ!

— Ой, здравствуй, Витя! Спасибо. Ты где сейчас? В МГУ? Тогда успешных экзаменов на всех сессиях и хороших преподавателей.

— Да. В МГУ. Как там наши офигешники? Не балуют? — Слышу в ответ беззаботный смех и без слов понимаю, что проблем в этом месте нет.

— Да что ты! Как вы с той девочкой с Касимом разобрались, разом пошелковели… — она ещё не знает, чем я этим офигешникам пригрозил. Пробрало их тогда всерьёз. Никому не интересно начинать карьеру в криминале в качестве зашкваренных.

— Кстати, а как Касим? Взяли его? — Добираюсь, наконец, до главного вопроса, ради которого звонил.

— Ты знаешь, Витя, — голос уже не сочится весельем и радостью, но и не горюет она, это точно, — убийства прекратились, но его так и не нашли. Наши ребята говорят, что всё перерыли, нигде нет. Провели повторный анализ его ранения в глаз и серьёзные врачи говорят, чтомаловероятно, что он без медпомощи выжил. Скорее всего, забился в какую-нибудь щель и тихо откинул копыта свои татуированные.

— А это он был? Он убивал?

— Точно пока не знаем. Отправили в Москву материал на ДНК-анализ. Ждём результата.

— Ну, если сдох, то и чёрт с ним, — закрываю тему. — Учусь, кстати, хорошо, если вам интересно. Идёт к тому, что сессию на «отлично» сдам.

— Ой, какой же ты молодец! — Искренне восхищается инспектрисса.

Немного ещё болтаем. Пока Кир не приходит.

Вечерком в гости к Полине. Ближняя подружка Иринка оказалась у неё дома. И ладно, не помешает. Разговор с Полей предстоит серьёзный, но не очень. Прежде всего, подарки — столичное тряпьё для танцев. Девочкам этого хватает на час плотного, радостного щебетанья.

Французские книжки тоже принёс. Кроме одной, для Кира. Они для всего класса, но каждый из моих ближних друзей вправе прихватизировать одну.

Так, кажись, девочки насладились тряпочками. Пора! Я не просто в гости пришёл.

— Полиночка! — Зову подружку до такой ядовитости сладким голосом, что настораживаются обе. Вольно сижу на полу у стеночки, моё любимое место в гостях у приличных людей. Приличные это те, у кого полы чистые.

— Девочка моя, что это значит? — Сую ей к лицу смартфон, где она лихо отплясывает с каким-то парнишкой.

— А что такого? Я не понимаю… — личико абсолютно невинное и невиноватое. Иринка рядом загадочно улыбается.

— Я тоже не понимаю, — мой голос полон грусти, — стоило мне уехать на пару месяцев, как ты тут же нашла мне замену. Я бы понял, если бы тебе помогали разные партнёры… а главное, эти взгляды, о, какими взглядами вы одариваете друг друга!

В тоске и печали накрываю голову ладонями. Полинка скептически кривится, Иринка держится изо всех сил. Вскакиваю так резко, что девочки отпрыгивают. Простираю руки к небу, закрытому потолком.

— О женщины, вам имя — вероломство! — Декламирую трагически почти по Шекспиру.

Иринка отбегает подальше и тихо всхлипывает от смеха, Поля хмурится, а я, добравшись до кровати, — мы в Полинкиной комнате, — нагло плюхаюсь на неё, раскинув руки. В полнейшем расстройстве чувств.

Полинка, слегка осерчав, стаскивает меня с кровати. Покладисто падаю рядом. Короче, весело время проводим. Перед уходом домой даю гарантии:

— Увижу твоего хахаля живьём, недолго он живым будет. Так и передай.

— Ой-ой-ой! — Полинка строит козью морду и показывает язык.

— Хочешь тайну открою, — как купить девочку с потрохами? Очень просто — заинтригуйте её.

— Но учтите, это тайна следствия, поэтому, девочки, никому ни слова, — понижаю тон до шёпота, заговорщицки оглядываюсь. — Помните, серийный маньяк в городе орудовал? Я даже за вас боялся. Помните?

Расчёт оправдывается полностью. Никто не знает, а они сейчас узнают. Замирают, как сторожевые сурикаты.

— Девочки… — ещё раз оглядываюсь и шёпотом, — это я его зарезал. Выследил и зарезал.

Всем лицом делаю предостерегающий вид: только никому, девочки. Прикладываю палец к губам и опять шёпотом:

— Труп закопал. Поэтому полиция его до сих пор не нашла.

Девочки всё глубже погружаются в страшную интригу, мой вид ещё более заговорщицкий. Всем лицом приглашаю участвовать в тайном знании жуткой тайны, которая навсегда войдёт в апокрифы нашего маленького, но древнего городка.

— Да ну тебя, Витька! — Первой очухивается Полинка. — Вечно всякую ерунду насочиняешь…

— Чего это сочиняю⁉ — Почти натурально обижаюсь. — Не верите? Ну, и не верьте. Тогда ничего вам про Чёрную Руку не расскажу.

С тем и ухожу, оставляя их за порогом, смеющихся.

Как сказать правду так, чтобы тебе не поверили? Да просто! Всего-то выпучить «честно» глаза и сделать таинственный вид. В наш испорченный век все тут же начинают ржать. Даже не знаю, почему…

31 декабря, время 16.05

У дома Колчина.

Собираемся в кучу. Все одноклассники, Зина с Катей, Димон и Сверчок (почти одноклассник) и я — бывший одноклассник. Дружной гурьбой идём к Полине. Традиционно.

— Сегодня праздник у ребят! — Громко объявляю на полквартала. — Сегодня будут танцы!

Не пропускаем ни одну накатанную ледяную дорожку. На улице оживлённо. Особенно у магазинов клубятся толпы. Входящие с пустыми руками и сумками и выходящие с набитыми доверху.

— А мы всё купили? — Озабочиваюсь я. Катя принимается звонить Полине, накидывать список недостающего.

Присоединяемся к страждущим отовариться, и вот уже мы идём с набитыми пакетами.

— И-э-э-х! А фейерверки-то я забыл купить! — Не были руки заняты, хлопнул бы себя по лбу.

— Мы взяли несколько штучек, — успокаивает Димон. — Они уже там, на месте.

— Вот для этого и нужны друзья! — Объявляю громко. — Сам не упомнишь, друзья подстрахуют.

Во дворе Полинки тусуются аборигены. И наши подходят. Девчонкам пакеты с припасами, сами с гиканьем в бой, который местные охотно принимают. Игра в снежки, что может быть лучше… бам-м-м! Отдаётся звоном в голове удачный удар увесистого снежка. Откуда⁈ Как⁈ Где моя ловкость?

Падаю навзничь, раскинув руки под торжествующие вопли врага. Надо мной склоняется обеспокоенный Рогов.

— Я тяжело ранен прямо в лицо. Несите меня в тыл…

Смеющийся Лёня волочит меня в подъезд. Наши издают воинственные вопли типа «Ни забудим — отомстим!».

Долго не задерживаются, только разделся, — девчонки тут же заставляют разделывать мясо и птицу, — минут через пять вваливает возбуждённая, раскрасневшаяся толпа. Становится шумно и весело. Девочки организуют лёгкий полдник. Чай, кисель, кофе с пирожками и бутербродами.

— Жалко, что ты от нас ушёл, — вздыхает Катя, остальные девочки соглашаются.

— Я не просто так ушёл, — запиваю киселём горячий пирожок с мясом. — Я ушёл захватывать плацдарм. Вы закончите школу, затем получите образование, и я начну вас к себе перетаскивать. В свою организацию. Тех, кто не против, конечно. И тем, кто придёт, обещаю твёрдо: вы все побываете в космосе. А может и на Луне.

Странно все воспринимают мои слова. На много долгих секунд все замолкают. Они что, думали, я шутил, когда говорил об этом? А говорил много раз.

— Прям на Луну нас отправишь? — Слегка недоверчиво вопрошает Димон. И выводит всех остальных из ступора.

— Селенитами станем, — подтверждает Эдик. И привычно ловко уворачивается от лёгкого подзатыльника Рогова.

— Гарантировать не могу. Мало ли что может случиться. Риск ядерной войны, например, есть. Но получится, то лет через пятнадцать нам даже ядерная война будет не страшна. Мы уже там будем, — показываю глазами наверх.

— Офигеть! — Выражает общее мнение Паша Цапанов.

— Слушай, Вить, а какой он? — Непонятный вопрос задаёт Оля Кононова, русоволосая с приятно мягкими формами девочка.

Это я не понимаю, и мальчишки смотрят вопросительно: кто — он? Девочки почему-то сразу догадываются.

— Она про Президента спрашивает, — объясняет фрейлина Иринка.

— Да как я могу судить? — Пожимаю плечами и вздыхаю, обнаружив, что мои любимые пирожки закнчились. — За полминуты общения? Показался доброжелательным, рукопожатие крепкое. С чувством юмора всё в порядке. Нормальный мужик, короче.

На последнюю фразу девочки слегка фыркают. Мальчишки воспринимают с пониманием.

— Откуда ты знаешь, что с чувством юмора всё в порядке? — Никифоров, субтильный очкарик и штатный математик в классе, проявляет свойственную ему дотошность.

— Видишь ли, Викеша, он искренне смеялся, когда я сказал… попросил его поставить меня руководить Роскосмосом. Ну, потом… Воспринял, как шутку. С одной стороны. А с другой, оба понимали, что это не совсем шутка.

— А это была шутка? — Въедливо уточняет Викеша. Рогов грозит ему кулаком, чтоб не надоедал приличным людям.

— Я ж сказал! Это была именно шутка. Но не совсем. Как говорится, в каждой шутке есть только доля шутки.

— Он мне тоже нравится, — вздыхает Оля за президента. — За него буду голосовать…

— У тебя голосовалка ещё не выросла! — Под общий смех заявляет Димон и ловит затылком шлепок от Кати.

— У девочек не голосовалка, а голосовалкИ, — уточняю я и получаю подзатыльник от Полинки. Народ ржёт, девочки слегка смущённо.

— Прекратить солдатский юмор! — Катя вспоминает про свои королевские полномочия.

Постепенно народ из-за стола рассасывается. Девочки уходят заниматься горячим, мальчишки дробятся на группки по интересам. К нам с Викешой подходят часто и тут же отпрыгивают, заслышав страшные слова: аппроксимация, экстраполяция, аксиомы… закрываю белые пятна у Викентия по линии математики и физики.

Рассчитываю на него тоже. Мне все нужны. Свои люди нужны по любой специальности.

Расчёт может не оправдаться? Запросто. Не все ко мне придут. Но кто-то придёт обязательно. Надо только постараться. И я стараюсь.

Новый год проводим весело. Сразу после полуночи вываливаемся на улицу. Фейерверки взлетают, и не только наши. Девчонки визжат, парни свистят… не знаю, чувствует ли кто-то то же, что и я. Наше детство кончилось. У меня — точно. Остальные на пороге взрослой жизни. И я, гад такой, безжалостно выталкиваю их за этот порог.

Спать Полинка ожидаемо затаскивает меня к себе. За ней рядом лежит Иринка. Никто не раздет, разумеется. Только что босы и рубашки-блузки на две пуговицы расстёгнуты. Лениво потягиваюсь, хорошо дома. В расширенном смысле этого слова, весь город — мой дом. Вслед за мной просыпается Полинка.

— Скажи, Вить, много там рядом с тобой девчонок?

— С добрым утром. Ты, бабушка-ягушка, сначала поприветствуй, потом накорми, обогрей и только потом с разговорами подкатывай, — безмятежно заявляю подружке. Гляжу на часы, время десять часов. Уже два часа мой искин должен с хрустом размалывать какую-нибудь проблему. Ничего. Будем считать, у него выходной.

Чувства похмелья у нас отсутствует, как класс. Мы пили по паре бокалов шампанского. Девочки этим и ограничились, парни побаловали себя лёгким винишком. Чтут мой завет: в приличном обществе — приличное вино. И тоже не усердствовали. Нам для веселья алкоголь не нужен, нам и так хорошо.

— Что сделать? Чай, кофе? — Подхватывается девочка.

Вот такая она мне нравится.

— Кофе. Но первым делом — десерт, — дёргаю её к себе и мы целуемся. У-у-х, как пробирает!

Воодушевлённая Полинка усвистывает на кухню. Когда умытый и причёсанный выхожу на кухню, всё готово. К нам понемногу подтягиваются остальные, квартира оживает.

За завтраком, плавно переходящим в обед, рассказываем друг другу обо всём. Интересная диспозиция, они и я. Они мне наперебой всё описывают, а я один — им.

Одноклассники держат всю школу жёстко, ученический патруль, костяк которого как раз они, обходит школу систематически. Никаких курилок в туалетах давно нет. Случаев физической агрессии мальчишек по отношению к девчонкам нет. За исключением самых маленьких, там разница в силах не велика, бывает, что и девочки мальчиков бьют. А чуть подрастут, всё. Наказание прилетает в тот же день. Курды практически ассимилированы. Репрессии предусмотрены и за хамство по отношению к учителям. И они же, инструмент давления на педагогов. Если кто-то из них зарывается, дерзости по их адресу натурально не поощряются, но и остаются безнаказанными. Учителя быстро поняли, что с нашим классом возможна дружба и сотрудничество, а силовое давление не прокатит. Не в наше время.

От себя рассказываю бытовые подробности. Они ничего про главное здание МГУ не знают. Если множество столовых не удивило, то наличие магазинов, парикмахерских, спортзалов, квартир преподавателей и студенческих общежитий заставляет изумиться.

— Да, — подтверждаю ещё раз, — там можно жить, вообще из здания не выходя. Всё есть, и работать можно тут же, где-нибудь в лаборатории.

— А ты хотел бы там жить? — Опять любопытство Оли опережает всех.

— Я и буду там жить. Градация среди студентов простая. Сначала все живут в ФДС, филиал Дома студентов, старый комплекс. Или в ДСЛ, Дом Студента на Ломоносова, новый комплекс. Говорят, веселее и свободнее в ФДС, там места попроще и общаться удобнее. Система коридорная, туалет и кухня — общие на этаж. А вот в ДСЛ комнаты, как квартиры-маломерки. Кухонька и санузел есть. Про главное здание пока не знаю, как там и что. На старших курсах туда заселяют.

https://journal.tinkoff.ru/vysotka-msu/

— Все сначала живут там, а потом там? — Олин вопрос несуразен, но понимают все.

— Да.

Ухожу от Полинки последним. Уже когда родители приходят.

— Вот! — Заявляю прямо и бескомпромиссно прямо в глаза. — В целости и сохранности! Во всех смыслах! — Добавляю многозначительно, держа подружку за руку. Полинка хихикает, её мама улыбается, папа вздёргивает бровь и говорит: «Однако».

Чай мы всё-таки на прощание попили.

— Всё-таки плохо, что ты так далеко оказался, — вздыхает Зоя Васильевна, старшая Липатова. Дама полноватая, но пока не бесформенная. Симпатичная, на мой мужской взгляд.

— Ничего страшного, — отмахиваюсь от ненужных страхов. — Мне стоит только показать ролик с Полинкой, как сразу все отпрыгивают. Понимают, что конкуренции даже близко не составят. Парни завидуют по-чёрному.

Полинка розовеет от удовольствия, а я, вспоминая зависть и безнадёжность в девичьих глазах, — были такие разговоры ещё с олимпиадных времён, — смеюсь.

— Да и не так уж далеко, — продолжаю тему, — всего два часа на скоростном поезде. Электричка есть. Меня вот в Сеульский и Токийский университеты приглашали. Вот где далеко!

Взрослые переглядываются. Легко расшифровываю смысл: выгодная партия для дочки. Да, я такой! Весь из себя выгодный. И даже с Президентом, Владимиром Владимировичем, на короткой ноге…

2 января нового 2025 года, утро.

Квартира Колчиных.

Кир читает французскую книжку, а я добиваю секреты кубика рубика. Представлять и учитывать изменение ориентации и местоположения каждого кубика — бесперспективный путь. Перспектива только в одном — формализации задачи. Первым прорывом в математике было введение буквенных обозначений. Математика сразу рванула ввысь. Второе пришпоривание обеспечил Декарт, введя систему координат. Тут и геометрия приобрела второе дыхание.

Вот и эту задачу сумел формализовать. Преодолимая сложность в трёхмерности, но искин справляется. Первым делом напрашивается введение единичного элементарного поворота на девяносто градусов. Повороты на углы больше состоят из двух или трёх элементарных. Второе — ось поворота и последнее — сторона поворота. Ось соединяет середины противоположных граней, вертеть можно одну из них. Значит, элементарный поворот имеет две главные характеристики: ось и сторону, одну из двух.

После этого меняем цвет на цифру и дело пошло…

К обеду вывел несколько цепочек ходов (элементарных поворотов) с полезными целями. Формализовал собирание одного и двух слоёв. После этого нашупал способ поменять местами угловые смежные кубики на третьем несобранном слое. Затем обмен со сменой ориентации…

К обеду задумчиво рассматриваю собранный кубик. Раскидал его, разумеется, Кир.

Вздыхаю. Чо-то ненадолго мне кубика хватило. Хотя там можно ещё кое-что придумать. Но это завтра.

— Кир, умножь-ка сто девяносто восемь на двадцать три!

Кир, вися на перекладине вниз головой, задумывается.

— Четыре тысячи пятьсот пятьдесят четыре! — Докладывает через минуту.

За обедом.

— Вить, а там вас профессора учат? — Кир смотрит на меня, как щенок на взрослого пса. Только что хвостиком не помахивает.

— И профессора, и доценты. Есть и обычные преподаватели.

Дальше сыпятся вопросы в стиле, кто главнее. Объясняю без деталей, в первом, так сказать, приближении.

— А ты профессором будешь?

— Вряд ли, Кирюх. Профессор он преподаёт, понимаешь? А я учить студентов не планирую. Я буду космические корабли строить. Будешь мне помогать?

Кивает так, что чуть голова не отрывается.

— Почему тогда папа говорит, что ты иногда зарядку пропускаешь?

— Только по воскресеньям! — Искренне возмущается братан.

— Тогда хоть на турнике поболтайся. После книжку интересную почитай, кино посмотри. Главное что? Главное, не спать в это время!

4 января, время 15−00.

Дворец культуры. Танцкласс.

— А вот и я! — Громко провозглашаю, входя в помещение с зеркальной стеной.

Главным образом обращаюсь к нашей великолепной метрессе Наталье Евгеньевне. Она растёт вместе с нами. Теперь она худрук не младшей группы, а первой юниорской. Кроме неё в классе несколько незнакомых человек. Глядят с отстранённым интересом, вроде, что за перец явился?

— Ви-и-итя! — Улыбка Натальи Евгеньевны по яркости соперничает с обильным освещением класса. Спешит ко мне характерной и очень красивой походкой и… о, обнимает меня.

— Как у тебя дела? — Не отпускает, держит меня за плечи. Не возражаю.

— Хорошо. Сессию частично уже сдал, так что каникулы честно заработал.

— Ой, какой молодец, — чуть отстраняется. Позже отмечаю, что в момент появления Полинки, уже переодевшейся.

Постепенно втягиваются остальные. Никто из наших танцы не бросил. Из моих одноклассников. Все втянулись и продолжают заниматься. Кроме фрейлин это Валя и Аня, парней трое, — Эдик, Егор и Серж, — не считая меня. Практически филиал нашего класса, костяк всей группы. Пожалуй, то, что мы — одноклассники, является сильным якорем, не дающим дезертировать. Да и плюшки неплохие все имеют. Сопряжённый якорь — девочки. Из-за них мы пришли, из-за них не уйдём.

Все уже готовы, тоже ухожу в раздевалку. Когда возвращаюсь, Наталья, уже совсем не улыбаясь, что-то объясняет стильному парню, по виду чем-то сильно недовольному. Рядом стоит Полинка, поджав губы. Чуть в стороне стоит, в разговоре непосредственного участия не принимает. Поэтому ничто не мешает мне подхватить её под руку и увести в сторону.

— Он неплохой мальчик, но… — Полинка быстро вводит меня в курс дела. Антон, — так его зовут, — сын главы нашего района.

— Херня, — грубость иногда позволительна даже с девочками. Снимает стресс и лишнюю напряжённость.

Глава района шишка небольшая, хотя заметная. Что позволяет детишкам чинов такого ранга чувствовать себя особенными. Неплохой, что это значит? Потом спрошу.

— Эй, ты! — С брюзгливо недовольным видом паренёк приближается к нам. — Это моя партнёрша!

— Отвали!

Но подходит ещё и мрачная Наталья.

— Вить, может, тебе действительно поработать с другой девочкой? У нас есть несколько свободных.

Самое главное в таких ситуациях: не обострять конфликта в ненужный момент и не с теми, а с другой стороны, обострить его вовремя и с теми, с кем нужно.

— Работать с другой девочкой? — Неподдельно изумляюсь. — На глазах у Полинки? Чтобы она мне потом глаза выцарапала? Не, я — не сумасшедший.

— Полина — моя партнёрша и будет танцевать со мной! — Заявляет Антон, поджимая губы. И злобно сверкает глазами, перед которыми тут же возникает кукиш.

— А ну, пойдём поговорим! — Антоша хватает меня за руку и тащит к выходу. Ага разбежался…

Не проходит и секунды, как публика, — кто с восторгом, кто с испугом, — смотрит, как некий Витя Колчин за шиворот волочит парнишку Антошку к выходу, а потом выбрасывает его за дверь.

— Витя! — Предостерегающе вскрикивает Наталья.

Да не так уж сильно его толкнул. Он не падает, просто вылетает в двери чуть быстрее обычного. Оглядываюсь.

— Парни! Не выпускайте никого! — Свидетели мне не нужны.

Одноклассники — молодцы, реагируют сразу. Хм-м… и не одноклассники тоже. Закрываю дверь.

— Ты хоть знаешь, с кем связался⁈ — Фырчит на меня парнишка в коридоре. И немедленно получает в ответ удар сомкнутыми прямыми пальцами в солнечное сплетение. Слева. Ну, мне так удобнее, и левую руку тоже тренировать надо.

Скрючившегося Антошку волоку в торец коридора. Не произношу ни слова. В конце швыряю его к стенке на задницу. Присаживаюсь рядом на корточках.

— Да, я знаю, кто ты такой. А вот ты про меня ничего не знаешь. Если твой папа не губернатор, не вице-губернатор, не мэр, не прокурор города или области, не начальник полиции, то он мелко плавает. Так что закрой хлебальник и не вякай.

Иногда можно и помериться письками. Если у тебя больше и это поможет не словить проблемы на свою и чужую голову. Наталье ведь может прилететь, а мне бы этого не хотелось.

— Щас ты извинишься перед Натальей Евгеньевной и сделаешь так, как она тебе скажет. Если нет, одевайся и вали отсюда. И чтоб больше здесь не показывался. В приличном обществе вонять нельзя.

Наталья всё-таки прорывается в коридор, но мы уже идём. Закусивший удила Антошка молча ныряет в раздевалку. Я за ним. Проследить, чтобы не напакостил напоследок.

— Витя, я тебя прошу… — волнуется за спиной Наталья.

Через пять минут порядок восстанавливается. Заноза вытащена и выброшена. А я приступаю к восстанавлению и развитию своих навыков. А то давненько не брал в руки шашек, вернее, тёплую и упругую талию Полинки.

— Вить, — в процессе занятий подходит озабоченная Наталья, — а ты до какого числа будешь здесь?

— До десятого точно, а что?

— Это плохо, — огорчается шефиня. — У нас тринадцатого областной конкурс.

— Ради вас готов задержаться, — галантно иду навстречу. — У меня экзамен только шестнадцатого.

Моя галантность — чистое самопожертвование. Эти несколько дней мне бы пригодились. Мне надо несколько будущих зачётов сдать. Если повезёт, экзаменов. Ладно, разберёмся…

Выходим из Дворца дружной гурьбой. Народ, в особенности девочки, возбуждённо обсуждают происшествие. Тоже кое-что вспоминаю.

— Полин, а ты сказала, он — неплохой парень. Почему? Почему не плохой?

— Ну, вежливый… не лапал никогда. Поддержки делает чисто, рук не распускает.

— А я, значит, плохой⁈ — Возмущаюсь и резко притискиваю к себе радостно вспикнувшую девочку.

— Тебе можно… иногда… — хихикает и слегка краснеет.

6 января, время 10.35.

Квартира Колчиных.

Сидим с Киром, никого не трогаем, примусы починяем, то есть, очередной космический корабль лепим. Слепим, в шахматы сыграем. Кстати, Киру нравится, потому что он меня обыгрывает чаще, чем я. Почему-то мой искин пасует перед шахматами. Вернее, он может считать не далее четырёх-пяти ходов, а мой коварный брат тщательно изучил несколько дебютов. И в первом десятке ходов ошибок, даже мелких, не допускает.

Нашу идиллию ненадолго прерывает телефонный звонок. Кто это? О, Галина Георгиевна!

— С рождеством вас, Галина Георгиевна.

— Спасибо.

— Девятого числа в десять утра? Хорошо.

И после выслушивания новостей прощаемся и я отключаюсь. Знать города и области, то есть чиновная верхушка всех ветвей власти, крупные бизнесмены, все сколько-нибудь заметные люди собираются на поздравления с Рождеством от лица губернатора и других официальных лиц. Мне, в качестве сопровождающего хватит отца или мачехи. Директора школ тоже будут, но не все. От гимназии, пары лицеев и мой Анатолий Иваныч. Наверняка мои победы аукаются.

На обеде знакомлю родителей с новостью.

— С работы должны отпустить, — кивает папахен, — у нас сейчас мёртвый сезон.

— Меня тоже могут отпустить, — намекает мачеха.

— Можно обоим, — не спорю, — но Киру там точно делать нечего. Если не боитесь одного оставлять, то ладно.

После обеденного отдыха с наслаждением вместе с друзьями модернизируем снежную горку. Делать скрытные берлоги не стали… не стали бы, если бы не Кир и другое младшее поколение. Например, Настя, трёхлетняя сестрица Кати и другая мелочь нашего двора.

Посидели в берлоге, вспомнили молодость. Объективно не было моё детство беззаботным и безмятежным, но субъективно оно абсолютно счастливое. Невзирая на. Мы все как будто нырнули туда. Не надолго. Мы уже не те и с завистью смотрим на Кира, Настеньку и остальных, беспечно счастливых.

Настенька хнычет от призыва Кати идти домой, Кир воспринимает конец посиделок стоически. Не будет же он мелкой девчонке подражать. Можно бы ещё посидеть, но нам уже надоело. Ещё один признак уходящего детства, привычные забавы стали нам не в радость.

За ужином в голову приходит неожиданная идея.

— Предки, а почему бы вам ещё ребёнка не родить?

— Что за слово «предки»⁈ — Оба возмущаются одновременно, но тут до них доходит основной посыл. Замолкают, переглянувшись.

— А что? Материнский капитал получите, это раз, — загибаю палец. — В разряд многодетных семей попадёте, это два. Там есть для них какие-то плюшки.

— Не так это просто… — папахен организованно отступает под моим напором.

— Это мне не просто! Тебе-то раз плюнуть! — Реагирует мачеха. И слегка краснеет от двусмысленности заявления. Делаем вид с папахеном, что не заметили.

— Я лет через пять окончательно отделюсь. Буду в городе жить или нет, не знаю, но квартира своя будет. Для Кира прекрасная возможность обзавестись важным мужским качеством — ответственностью. Научит младшего брата или сестру французскому языку.

Молчат. Думают. Затем мачеха вздыхает.

— Я уже не так молода…

— Для второго ребёнка нормально, — возражаю немедленно. — И вообще, я бы натурально таких, как вы, Вероника Пална, в тюрьму сажал. Потому что считаю это преступлением, когда настолько красивые женщины не рожают. Или обходятся только одним ребёнком.

Мачеха розовеет. Не забываю время от времени упоминать, обычно мимоходом, насколько она красива. И наш вооружённый нейтралитет истаивает в силу того, что она полностью разоружена. Женщина биологически не способна вредить тому, кто искренне восхищается ей.

Вероника принимается хлопотать по столу. Кому-то подливает компот, уносит пустые и грязные тарелки. А я продолжаю рассуждать.

— В разнице между детьми в десять-одиннадцать лет есть огромные преимущества. Когда старший уже отделяется, младший ещё маленький. И родители при маленьком ребёнке чувствуют себя молодыми. Вот через шесть-семь лет Кир выпорхнет из гнезда и что дальше? Здравствуй старость?

— Тебя послушать, так надо каждые лет восемь ребёнка рожать, — смеётся Вероника.

— Не исключено, — смотрю на папахена. — А ты чего молчишь?

— А что я? — Пожимает плечами. — Я не против, так что решать ей.

— Я тоже не против! — Заявляет до того внимательно слушавший взрослых Кир. — Сестричку мне! Прикольно будет.

9 января, время 10.40.

Дворец культуры.

— А сейчас на сцену для вручения грамоты «За мужество, проявленное в противоборстве с опасным преступником» на сцену вызывается Виктор Колчин, — звенящим от восторженного торжества голосом провозглашает ярко блондинистая ведущая в длинном облегающем платье. Рядом с ней импозантный высокий мужчина, костюмированный и с бабочкой.

Мероприятие проводится согласно принятому с каких-то пор порядку. Ведущие объявляют и вызывают. Вручают должностные люди.

— Виктор Колчин закончил в прошлом году школу в нашем городе и сейчас является студентом МГУ, — тоном ниже сообщает костюмированный ведущий. Хм-м, работают, как в лучших телевизионных программах.

Выхожу на сцену. Грамоту вручает шеф полиции нашего города полковник Степнов. Крепко жмёт руку, вручает грамоту и не только её. Ценный подарок идёт плюсом. Командирские часы.

— Там гравировка есть, — улыбается полковник, собственноручно застёгивая мне браслет. — Потом прочтёшь.

Следующей, неожиданно для меня, — совсем про неё не подумал, — но так-то правильно, такую же грамоту вручают Зиночке. Она тоже часы получает, но дамские. Никто не замечает кроме меня, привычного, тень пренебрежительной усмешки на её лице. Она бы тоже с большим удовольствием получила командирские часы, как я.

Сегодняшняя тусовка как раз этому и посвящена. Тот же полковник от губернатора грамоту получил «За успехи в укреплении правопорядка» и какой-то конверт. Понятно с чем. Награждают отличившихся самыми разными способами. Кого-то на городскую доску почёта, кому-то грамоты и премии, одного престарелого перца сделали почётным гражданином города.

Рядом со мной сидит не только папахен, но и моя кураторша и проводник в мире полиции. Галина Георгиевна. Она мне рассказала о последних новостях.

Выяснилось после генетической экспертизы, результаты которого пришли только пару недель назад, что Касим и есть тот серийный убийца. Сомневаться не приходится. На месте нашего боя остались следы его крови, под ногтями жертв частички эпителия, в самих жертвах сперма злодея.

— Всё попадает и всё сходится, — нашёптывала мне капитанша. — Мы только этого и ждали, чтобы тебя наградить. А то ты с кем-то неизвестным подрался, может, тебя, наоборот, под следствие надо…

Галина Георгиевна-то хихикает, а я еле удержался от того, чтобы поёжиться от полицейского юморка.

— Ориентировка составлена и объявлен федеральный розыск, — продолжала полицейская мадам, — но думаю, бесполезно. Спрятаться возможно только в таёжной глуши и то… так что, точно его в живых нет.

Натурально спрятаться невозможно. Как ты скроешь отсутствие глаза? И портрет я его ясно и чётко нарисовал. Во всех видах. И вся его подноготная, группа крови, группа семенной жидкости, ДНК… даже рисунки его татуировок раскопали. Он же сидел. И как раз за изнасилование. Но по какому-то недосмотру его на зоне не отпетушили. Не знаю, почему. Да и знать не интересно.

Где он копыта откинул, тоже особо не интересно. Для полной уверенности хорошо бы найти тело, но некоторые тайны очень долго остаются тайнами. Иногда навсегда. Ничего тут не попишешь. Для меня только плюс, будто мне кто-то ворожит. Нельзя на меня дела завести о нанесении тяжких телесных повреждений при всём желании. В принципе нельзя. Нет тела — нет дела.

В антракте гуляем по фойе. С удовольствием бы сделал ноги, но мадам Воронова специально предупредила, чтобы не вздумал.

— Не поймут. Так что не уходи.

Общаюсь с Зиночкой. Разглядываем гравировку на часах мелким шрифтом. «За заслуги в борьбе с преступностью».

— Ну да, — говорю подружке, — они же не могут написать «За избиение до полусмерти серийного убийцы».

Хихикаем. И тут в поле зрения показывается один нужный мне персонаж.

— Здравствуйте, Борис Олегович, — лёгкий поклон женщине рядом, видимо, его супруга. Не старый ещё мужчина, с аккуратной причёской и свежим лицом. Ну да, чиновнику такого уровня, — глава района в областном центре не такой уж и маленький пост, — надо выглядеть пристойно. Своего рода профессиональная этика.

— Я бы предпочёл, чтобы грамоту вы вручили, всё-таки в вашем районе живу. И до сих пор с вами лично не знаком.

— А я бы не отказался, но, увы, не мне решать, — мужчина обаятельно улыбается. Его супруга тоже.

— Лидия Геннадьевна, моя жена, — представляет её Борис Олегович Литвинков. Такая у них фамилия.

— Но вашего сына немного знаю, — улыбаюсь не менее обаятельно. — Передавайте привет Антону.

Супруги расцветают.

— А от кого? — Спрашивает сияющая женщина. Смотрю укоризненно.

— Л-и-и-дия Геннадьевна, — укоризненно тяну гласные, — только что моё имя со сцены звучало. Витя Колчин я.

И сердечно прощаемся.

Концерт выдерживаю легко. Там участвуют танцоры и танцорки, но из старших групп. Так что зритель я сегодня.