Ранний старт 3

Глава 9 Последний шаг перед прыжком

8 февраля, школа.

Научно-математическая гонка даёт мне многое. В мозгу продолжает развиваться и набирать мощь мой личный искин. Строго говоря, это не искусственный интеллект, а мой, но мне удобно считать его инструментом.

Но посвящать всю жизнь до последней секунды высокой цели — не наш метод. Так и с ума можно ненароком спрыгнуть. Математики и физики не чураются шуток и в целом юмора. Не буду и я.

Две недели провожу социологическое исследование в собственном классе. Тогда, в конце января, когда удивился количеству желающих списать домашку по математике, хоть и остановил чуть не ушедшего вразнос искина, но кое-какие результаты он выдал.

1. Если не засёк списывающих на переменах, это не значит, что их не было. Надо тщательно следить.

2. Списывать могут на уроках, прикрываясь письменными заданиями учителя.

На следующий день после того удивительного для меня происшествия, отказываю одноклассницам в списывании, ссылаясь на то, что в качесте домашки сделал пару номеров из разряда повышенной сложности.

— Ну, так получилось, Оль, — всем лицом выражаю сожаление.

— Смотри у меня, Колчин, — грозит пальчиком наша прима, — чтоб это было в последний раз.

Изображаю радость неожиданно помилованного, которого уже вели на страшную казнь. Ожидание на лицах прочих сменяется разочарованием. За всеми слежу очень внимательно. Особливо за Олей. Та переговаривается с Ирой, сидящей рядом с Литвиновым. Не за одним столом, за соседним. Успеваю отвернуться, прежде чем Ира посмотрит на меня.

На следующем уроке немецкого тоже ничего особенного не замечаю. Учитель мешает, уж больно ему нравится со мной болтать. И английская группа не под контролем. Не подконтрольна мне ещё женская раздевалка на физкультуре. Там тоже могут заниматься чем попало. Чтобы списать, больше пяти минут не требуются. А то и трёх хватит.

Так ничего и не удалось выяснить в тот день. Поэтому далее иду другим путём.

— Только не говори мне, что не делал домашку, — передо мной, испуганным и робким, грозная Оля.

— Как я могу, о блистательная! — Трясущейся рукой протягиваю тетрадку. С предельным подобострастием.

Ага, вот оно! Без всякой конспирации бурно разрастающееся списывание. Сразу две девушки сдувают с моей тетрадки, которую пускают по рядам после копирования. Свои тетрадки тоже отдают… взрывная цепная реакция! Лихорадочно фиксирую всех сопричастных действу. Когда начинается урок, переношу из своей памяти в таблицу все данные. Семь одноклассниц дебютируют в моём компрометирующем списке.

Подговорил Литвинова помочь в моём полезном, но фискальном и дурно пахнущем деле. Филёрствовать за девчонками.

И вот сегодня фиксирую итоги за две недели. Неутешительные.

Большая перемена.

Договариваюсь с классухой об аудиенции. Сегодня классный час на тему успеваемости и всего сопутствующего. Сидим в её кабинете русского языка. С целым рядом великих и часто бородатых классиков, строго взирающих на нас со стен.

— Ты что, следил за ними⁈ — Марина Леонидовна округляет глаза.

— Слежка результатов, к сожалению, не дала. Мне не доступны женские туалеты, раздевалка и английская группа. Кое-какую информацию подкинули осведомители, но не исчерпывающую. Поэтому…

Меня прерывает безудержный и не мой смех. Классуху буквально корчит. До слёз. Наблюдаю не без удовольствия. Мне нравятся хохотушки, мне нравится Марина Леонидовна, да она ещё та же хохотушка.

Наконец, она, утирая слёзы и всхлипывая вдогонку, мало-помалу успокаивается.

— Я составил график…

— Что⁈ Составил график неуклонного роста правонарушений? Ой, не могу! — Взвывает классуха.

— Надо это пресечь, Марина Леонидовна, — говорю серьёзно. Ещё ни разу даже не улыбнулся, это важно. Кстати, количество списывающих за две недели увеличилось до тринадцати человек.

— Да. Надо, — опять хихикает. Какая-то она несерьёзная. Надо бы принять дополнительные меры. Уже к ней.

— Необходимо поднять этот вопрос на классном часе.

— Да. Надо, — повторяется, но на этот раз только немного хихикает.

Выдвигаю ещё одну идею, сразу становится не до смеха, но вздохнув, соглашается. Удаляюсь.

Классный час.

До сих пор рвущееся из пышной груди Марины Леонидовны веселье моментально иссякает, когда в класс заходим мы. Хмурый Сергей Викторович и возмутитель спокойствия по фамилии Колчин.

— Мы рады вас видеть, Сергей Викторович, — приветствует коллегу и продолжает. — Колчин изъявил желание представить нам некий доклад. Начинай, Витя.

И я начинаю. Рисую график. Пока без расшифровки.

— В течение двух недель я проводил в классе социологическое исследование…

Марина издаёт какой-то всхлип и мгновенно затыкается под грозным взглядом математика.

— По всем канонам. Применил некое воздействие и следил за результатом. Результат перед вашими глазами. Это количество преступлений против успеваемости. Рядом в удельном виде. Как видите, рост на восемьдесят семь процента.

Класс пока ничего не понимает. Мрачный математик и прячущая улыбку классуха в курсе.

— Теперь расшифровываю. Это рост числа списываний домашней работы по математике с того момента, как я начал давать её списывать. Как видите, картина удручающая. Рост почти вдвое.

По классу разносится общий вздох. Оля начинает сверкать очами, другие глазки прячут. Ира неуверенно хихикает.

— Причина понятна. Как только мои одноклассники понимают, что можно не беспокоиться о домашке, лень и беззаботность начинают брать вверх. Зачем пыхтеть, если перед уроком можно сдуть у душки Колчина?

Ира несколько невпопад прыскает, Оля мечет из глаз молниями, Света краснеет.

— Вопрос ещё в том, Колчин, зачем ты даёшь списывать? — Голос математика грохочет сталью.

— Так я уже сказал. Про одну причину. Научный интерес. Есть и вторая. Вы, как мужчина, должны меня понять. Красивой девушке отказать невозможно. Нет-нет, Сергей Викторович, даже не просите и не требуйте! — Выставляю руки перед собой. — Это не в моих силах!

Классуха поощрительно и понимающе улыбается.

— Цель исследования и его обнародования проста. Впереди у нас тяжёлый экзамен по математике, и любая халтура не допустима.

— Отныне, Колчин, у тебя будет индивидуальное домашнее задание, — объявляет математик.

— Не поможет, Сергей Викторович, — не соглашаюсь, — этим вы чуть-чуть осложните жизнь мне, но не списывальщикам. Если красивая девушка попросит, сделаю и своё и общее. Мне особого труда не составит.

Марина закрывает рукой нижнюю половину лица. Оля негодует. А я потихоньку пробираюсь к выходу. Класс не успевает среагировать.

— А ещё я по обществоведению пятёрку за вас получил, — показываю Оле язык и быстро закрываю дверь, в которую бьётся какой-то предмет.

9 февраля, пять минут до первого урока (обществознание)

В класс входят двое, Марина Леонидовна и Сергей Викторович.

— Тетрадь для домашних заданий — на стол! В развёрнутом виде! Быстро! — Грозно командует математик.

Замершие от неожиданности фигуры с вытаращенными глазами начинаю шевелиться, шуршать в портфелях.

Когда осмотр заканчивается, в списке Марины три фамилии залетевших. Исполнив строгую инспекцию, летучая комиссия удаляется. Вдогонку несётся сладкий голосок Оли:

— Марина Леонидовна, а где Колчин? С ним что-нибудь случилось?

— Он сегодня на областной олимпиаде по физике, — оборачивается классная. — Честь школы и класса защищает.

— Ну, пусть защищает… — скромно соглашается Оля, чья красивая фамилия «Беркутова» первой украшает чёрный список.

На уроке математики всех троих учитель терзает у доски. Кое-как они вытягивают на тройку.

12 февраля.

История повторяется перед уроком истории. Сегодня она первая. Марина Леонидовна ведёт за своим классом слежку в вестибюле, в классе всех встречает математик.

— А где же Колчин? — Невыразимо сладким голоском вопрошает Оля.

— Он в Москву уехал. На сборы. Тетрадь давай, — бурчит математик.

— А на областной олимпиаде по физике как выступил? — Интересуются парни.

— Победил, — докладывает Князь.

— А ты?

— А я — нет.

16 февраля, время 19:35.

Детский оздоровительный лагерь «Ручеёк»,

Подмосковье, городской округ Истра.

— Вить, а ты что, совсем за результаты не волнуешься? — Улыбается Стейнбах.

Мы сидим в холле, ждём результаты нашего выступления на Всекитайской олимпиаде. После вопроса тренера остальная пятёрка нашей команды фокусирует взгляды на мне. Ага, имел удовольствие наблюдать, как трясли ребята тренеров за результаты нашей работы. И то, она ведь уже много часов назад закончилась. Вчера — первая часть, сегодня вторая.

— А чего мне волноваться, Андрей Кириллович? Точно знаю, что я в шестёрке лучших.

Ответ мой вызывает смех и не потому, что такой уж остроумный. Инстинктивно всем хочется расслабиться. Результат промежуточный, но какое-то значение он имеет. Одну задачу первого тура решить не смог, вернее, смог, но уже позже…

— Третью задачку, которую ты не смог решить, не решил никто, — рассказывает тренер. Поднимаю руку.

— Поправочка. Я её решил, но уже позже. Натурально пробило перед отбоем. Там можно применить геометрическую интерпретацию в одном месте…

Все слушают предельно внимательно. Приходится быстро накидывать рисунок на бумаге.

— Хорошо, — кивает Стейнбах. — Довожу результаты. Лучше всех показала себя Гафиулина Амина…

Наши, у кого завистливые, у кого восхищённые, взгляды концентрируются на казанке. Или как правильно сказать? Казанчанка? Казановка? Почти симпатичная высокая татарочка смущается.

— Всего на один балл её опережают Колчин и Песков, обесценившие первое место, уравняв его со вторым…

Остряк, однако, наш тренер! От меня набрался? Переглядываемся с Андрюхой Песковым, хлопаемся ладонями. Немного подумав, показываю Амине язык. Девочка опять смущается.

— Тебя, Вить, можно оценить повыше за счёт оформления. Каллиграфический почерк, чистые рисунки, лаконичные и строгие обоснования, решение выглядит, как картинка. Но за эстетику баллов не принято начислять.

Удерживаюсь от банального «а зря», хотя напрашивается. Китайские задачки посчитал полезными. Несмотря на не стопроцентный результат они не угнетают своей сложностью. Примерно, как наш всерос, который для меня пройденный этап, вроде задачек из предыдущего класса. Всего лишь привыкнуть к ним надо, они немного другие. Вот в этом польза, расширяют кругозор.

— Мы ещё проанализируем результаты, а вы готовьтесь к всеросу. В этом году он в Казани пройдёт, в конце марта, во время каникул. Если вопросов нет, тогда все свободны.

— Есть один вопросик, Андрей Кириллович, — вылезает Песков. — А почему мы дистанционно участвовали в китайской олимпиаде? Вроде отношения с Китаем хорошие, могли бы съездить туда?

— Могли бы, — соглашается тренер, — но это столько суеты… потом время на адаптацию. Огромная разница по времени. Сначала привыкнуть к китайскому времени, затем возвращаться в своё. Хорошие отношения с Китаем как раз и позволили без хлопот организовать дистанционное участие.

Это да, мелькали тут люди с узкими глазами и строгими лицами из китайского посольства.

19 февраля, школа.

Первый урок биологии

Звенит звонок. Он не успевает закончить последнюю, — противную весьма по мнению многих школьников, — трель, как входит монументальная биологиня. Класс дружно встаёт. Из-за спины биологички выныривает парнишка. Это я. Пригибаясь под обстрелом взглядов одноклассников, шмыгаю на своё место и робко притуливаюсь у парты.

— Тишина в классе! — Биологиня громогласно притушивает смешки. — Садитесь!

Ну, вот я и дома! Надеюсь, что мой тактический расчёт приурочить акцию к отъезду на сборы, сработает. И сильно бить меня не станут.

Желающие сквитаться радостно окружают меня на перемене.

— Колчин, неужто ты вообразил, что тебе удастся выйти сухим из воды? — Прокурорским тоном вопрошает Ольга.

— Да! — Восторженно подтверждает Ира.

— О, лучезарная! — Взвываю от того, что изящная девичья ручка крепко хватает меня за волосы. — Как я могу сметь⁈ Уповаю лишь на милосердие, о солнцеликая!

Ольга хватается за мои волосы обеими руками и трясёт мою драгоценную головушку. Собравшиеся вокруг девушки щипают за шею, щёки, плечи, дёргают за уши. Без особого садизма, надо признать. Одна девичья ручка, наоборот, поглаживает мне затылок. Интересно, кто это?

— О, Великолепная, — разливаюсь соловьём, собирая портфель. Меня уже отпустили.

— Исключительно в озабоченности вашим драгоценным благополучием. Что я? Я прощу вам, что угодно. Но не простит неумолимая и жестокая богиня Математика. Что будет с вами на строгом экзамене? Надеетесь списать? Готовите хитрые технологии для того? В добрый путь! Я разве против?

Уже идём за выход, Иринка и парни с удовольствием и смехом следят за представлением.

— Но намного лучше настелить соломку со всех сторон. И возможностью списать незаметно от строгих экзаменаторов не пренебрегать и самостоятельно что-то сделать способными.

Бить, — хотя какое это битьё, — меня давно прекратили, и вижу по глазам Ольги, затевает некую комбинацию.

Но списывать домашку, по-крайней мере в школе, они уже не смогут. Уже не каждый день, а случайно произвольный, тетради по математике изымают прямо в вестибюле школы. Не забалуешь. Надеюсь, Марина Леонидовна не сдаст меня одноклассникам. Моя ведь идея…

22 февраля, большая перемена.

Мы — выпускной класс, привилегированная прослойка, плюс почти штатные музыканты школы все у нас. Поэтому мужчины нашего класса сидят в столовой отдельно от всех за сдвинутыми столами. По одну сторону стола. По другую — наши девочки. Гарниром мы разжились в столовой, вместо полного обеда, всё остальное сделали девчонки. Огромные пахучие котлеты, политые соусом, перед каждым кусок торта, опять-таки из-под нежных и умелых девичьих рук. Даже с чаем что-то не поленились сделать, бросили каких-то травок, очень вкусно пахнет.

У каждого в кармане открыточка с поздравлением и красивая авторучка. Каждое вручение сопровождалось поцелуем. А кому и несколькими, девчонок-то больше. Короче, наши одноклассницы расстарались.

— Вот теперь и думай, — недовольно хмурюсь, — как теперь не ударить лицом в грязь с подарками на 8-ое марта…

Довольные девушки улыбаются скрытому комплименту. И далеко ещё до женского праздника, так что лучше не грузить себя заранее. Обязательно что-нибудь придумаем. Пока можно наслаждаться вниманием и заботой наших девочек…

— Нечего тут думать, — заявляет Оля. — Мальчики, отдайте нам Колчина в подарок.

— И на растерзание… хи-хи-хи, — добавляет Ира.

За ней начинают смеяться все остальные.

— Не прокатит, — заявляет Литвинов. — Мы все хотим у вас растерзаться…

Очередной взрыв общего смеха. Под конец вспоминаем один маленкий эпизод, как Ира учителя НВП разыграла. Ещё в начале года.

Мы не садисты и не шпана, ни у кого рука не поднимется насыпать кнопок на стул или смазать его клеем. Ни однокласснику, ни учителю. Но вот, рассказывая об уставе строевой службы, ходит и ловко поворачивается на носках наш бравый учитель. Печатает шаг. Без особого фанатизма, но глухой стук от каждого чёткого шага разносится по кабинету. Не сразу народ понимает, в чём дело. Учитель останавливается в недоумении, вроде не было такого эффекта раньше. Очередной шаг и снова «ду-у-м-м» по всему классу. Где-то в глубинах нашего коллектива раздаётся первое робкое хихиканье. Оглядываюсь, нет, не Ира. То есть, мордашка у неё шкодливая, но это, как всегда. Хихикает не она.

И с каждым новым шагом увлечённого показом строевых отходов, подходов и поворотов учителя смех нарастает. Впрочем, не переходя определённого уровня децибелов. Каюсь, не сразу догадался, что происходит. Собственно, ничего такого и не происходило. Просто Иринка взяла на себя обязанность звуковой аранжировки строевого шага наставника. Под каждый шаг била рукой снизу по столешнице, ту-м-м-м, ту-м-м-м, ту-м-м-м. Я ж говорю, нам и, особенно девочкам, сверхестественного повода для смеха не надо. Наши девочки — сплошь царевны-смеяны.

Умиротворённые, сытые и счастливые шествуем из столовой. Девочки, весело щебеча, сноровисто убирают со стола. А впереди — три выходных дня.

23 февраля.

Квартира Колчиных.

Праздничный обед. С каждым разрезом нас обдаёт горячим и вкусным запахом огромный пирог. С мясом, грибами внутри и усыпанный зеленью сверху. Довольный папахен, — как любой настоящий мужчина, работающий руками, любит поесть, — заканчивает ответственную операцию. Вероника раскидывает вкусно парящие куски по тарелкам. Носик пирога — папахену, он именно их любит.

— С праздником, мужчины, — Вероника поздравляет нас и чокается с отцом. И с нами. У нас с Киром в бокалах морс, у взрослых, разумеется, водка.

Подарки от мачехи стандартные, нужные и проверенные временем. Отцу — дезодорант, рубашка и галстук, нам — набор носков, чёрные Киру, серые мне. И всем по футболке, в которых мы и сидим, радуя дарительницу.

Праздник не праздник, а утро проходит стандартно. Зарядка во дворе, лёгкий завтрак, дуэль с международными задачками, общение с Киром, что считаю полноценным отдыхом. Он сейчас «разрабатывает» русский шаттл. Орбитальный корабль.

— За твою будущую победу, сын! — Провозглашает тост папахен и машет рукой вверх. — Там!

Чокаемся. Выпиваем и добиваем первый кусок пирога. Кир налегает на фрукты, а я решаю заняться салатом.

— Вить, а ты не мог бы Кирюшу научить, — заводит осторожные речи мачеха, — чтобы он тоже…

Мачеха делает неопределённый жест рукой, напоминающий предыдущее движение отца. Кто о чём, а шелудивый о бане. А халявщик о скатерти-самобранке, лампе Алладина и прочем, позволяющем получать блага, не ударив палец о палец. Записывала она Кира в какие-нибудь секции и кружки? В музыкальную школу, в спортивную школу, ещё куда-нибудь? Учит ли сама чему-то? Не-а.

— Мне странны ваши просьбы, Вероника Пална, — распределяю внимание между мачехой и салатом. — Кир французский язык знает? Знает. А почему? Это же не вы его в кружок французского языка отвели. Я научил. Учится на пятёрки? Да. Кто за ним смотрит? Опять я. По физкультуре первый в классе? Да. Плюс самый сильный, фиг кто обидит…

Добиваю салат. Теперь тортик, а то Кир всё сожрёт.

— Кир, ты кем хочешь стать?

— Космонавтом, — немедленно, а вернее, после расправы с очередным кусочком заявлеят Кир.

— Вуаля! — Изображаю приглашающий жест в его сторону, де, полюбуйтесь. — С устремлениями всё в порядке. Что для этого надо? Хорошо учиться и заниматься спортом. Не стремиться стать каким-то паршивым олигархом, миллиардером…

— Миллиардером тоже хочу! — Заявляет Кир. Вот паршивец! Родители смеются.

— Хочешь быть миллиардером и космонавтом одновременно? — Ищу выход для этого раздолбая.

— Да.

— Стать командиром и владельцем космической базы подойдёт? Учти, космическая база стоит много-много миллиардов. Многих десятков и сотен миллиардов.

— Хочу, — Кир не дурак отказываться от столь соблазнительного предложения.

— Ну, вот… — снова жест в сторону брата. — А для этого что надо? Очень и очень много учиться, чтобы многое знать и уметь.

— А ты, Вить, построй базу и мне дай! — Кир проявляет гены матери, не иначе. Но тут у меня разговор короткий.

— Вот это видел? — Подвешиваю тугой кукиш у него перед испачканной тортовым кремом мордашкой. — Сам построишь. Не сможешь, значит, не будет у тебя базы.

— А тебе прям жалко? — Обижается за сына мачеха.

Она щас серьёзно? Это как в анекдоте: вот было бы у меня две кучи золота… а со мной поделишься, спрашивает друг. Иди нафиг, отвечает фантазёр. Сам себе намечтай и делай, что хочешь. Так и отвечаю:

— Вероника Пална, вот сами вообразите космическую базу и дарите любимому сыночку. А то, что я себе намечтаю, будет только моим.

Папахен ржёт и легонько шлёпает супругу по бедру.

На следующий день гуляем у Полинки. Она мне кожаный портмоне дарит. Теперь ломай голову, чем её порадовать. Впрочем, есть уже схема… и работаю не только с ней.

7 марта, школа перед первым уроком.

— О, Таня идёт! Юра, вперёд! — Веселящаяся толпа парней во главе со мной выталкивает вперёд самого субтильного одноклассника.

Юра смущается, но деваться ему, а также Танюшке-пианистке, некуда. Народ следит строго и народ не простит, если что. Юру выбираем потому, что Таня тоже малокалиберная девочка. Утянет.

Покрасневший от смущения паренёк подхватывает не менее смущённую одноклассницу и аккуратно, подстрахованный крепким Литвиновым, несёт Таню к входу в класс.

— Порог не переступай! — Громко инструктирую под общий смех. — Иначе жениться придётся!

— Он говорит, что не против! — Восторженно орёт Мишка Литвинов, транслируя никому больше неслышное бурчанье Юрика.

— Это его личное дело! — Народ внимательно вслушивается в мои комментарии и не зря. — Но тогда придётся лишать её девственности прямо в классе! Ничего не поделаешь, традиция такая!

Испуганная Танюшка под общий хохот, — перенесённая половина девчонок встречает снаружи у входа, — спрыгивает с рук Юрика. Иру, возглавившую прошедших через аттракцион, поддерживают подруги. Иначе она бы уже валялась на полу от смеха. Оля тоже в их числе, и ни капельки не смущалась, когда я её нёс. Ещё сама и назначила меня в носильщики.

На шум в наше крыло заглядывают школьники из других классов. И ещё классная. Собственно, её урок сейчас. Литературный. Марина Леонидовна заглядывает, улыбается, но под нашими хищными примеривающимися взглядами пятится и убегает.

— Это моя добыча! — Делаю страшное лицо Шерхана, желающего слопать Маугли.

Приветствуемая таким брутальным способом Света мужественно почти не пятится. Только отчаянно краснеет. Вроде и не мелкая девица, но почему-то легко её нести. Как-то очень удобно в руки ложится. Оля, кстати, тоже лёгкой показалась. И встаёт на ноги Света неохотно. Ей тут же Ира отцепляет руки от моей шеи.

— Ты чего это? — Пытается делать строгое лицо Ира. — Колчин — наше общее достояние.

Иру, само собой, зарезервировал для себя Литвинов. Никто не спорил. Мне и так много, а Мишка — самый авторитетный парень в классе. Ирке он тоже нравится, как бы она ни стреляла глазками во все стороны.

Долго ли коротко ли, процедура праздничного переноса девочек к классу заканчивается. Внутри девочки оживлённо шебуршатся в подарках. Кроме поздравительной открытки, там маникюрно-косметический набор, — с тенями, помадами и духами не угадаешь, а ручной инвентарь всегда пригодится, — шоколадка средних размеров и аппетитная груша.

Опасливо зашедшая после звонка Марина Леонидовна не препятствует. Сама занята тем же. У неё тоже косметический набор, но посерьёзнее и подороже. Шоколадка чуть больше.

Это не все подарки. Ближе к вечеру — школьный бал. На который традиционно приглашаю свой бывший класс из бывшей школы. Они приходят, потому что у нас живая музыка. Ударили, как обычно, с огоньком. Музыка, песни и танцы. Но гвоздём программы становится Зиночка. У всех глаза на лоб лезут от её маленького короткого представления.

Полёт гирьки: https://youtu.be/s0Nnh2M3xBM

Даже у крепких старшеклассников вид изрядно ошарашенный. И очень уважительные взгляды.

P. S. Полинке её портрет подарил. На листе формата А3. Цветной пастой. С красками пока не научился работать, там другая техника. Но и так, визгу было… я чуточку, совсем немного, приукрасил её.

Хотел и одноклассниц так же одарить, но не успел. Ничего, время ещё есть.

25 марта, время 12:35.

Поезд по направлению к Казани.

Мы едем, едем, едем в далёкие края. До Казани, где нонче решили провести Всерос по математике, от нас довольно далеко. Что хорошо, без пересадок. Что плохо, глубокой ночью пришлось загружаться. А как же режим? Поэтому дома собрался, потом аккуратно уложился и встал по будильнику в два часа ночи. Организм старался не будить. Папахен отвёз меня полусонного к вокзалу на своей машине.

Команда на этот раз скудная. Всего трое вместе с руководителем. Руководительницей. Раиса Николаевна — интеллигентная дама возрастом за сорок. Что за манера у начальников каждый раз разных учителей выбирать? Наверное, в приказном порядке назначают из-за отсутствия добровольцев.

В купе нам никого больше не подселяют. Пока. И без того имелись сложности с утренней зарядкой. Отжаться сотню раз могу и на полке, а вот приседания только внизу, где могут стоя поместиться только два человека. С грехом пополам дал требуемую нагрузку страждущему организму.

И до обеда интеллектуальные занятия. Почитать учебник, разобрать пару задач.

Вторым членом команды едет знакомый гимназист Артур. Второй окончил гимназию, как и Сутыгин Паша, сельский Саня Егоршин дёрнул-таки в «Сириус», а следующее поколение не созрело.

После обеда возложусь на полку. При воспоминаниях о празднике 8 марта, что мы устроили в школе, незаметно подкрадывается тоска. Это время скоро кончится, близок момент, когда наш замечательный класс больше не соберётся в школе. Всем хорошо счастье, но есть у него огромный недостаток. Оно кончается, рано или поздно. Моему нынешнему счастью осталось всего два месяца. И в воспоминания уйдут мягкие губы Иры, жаркие поцелуи Оли, обжигающие щёчки Светы, смешной Князь, надёжный, как автомат Калашникова, Литвинов…

Бубнит по поездному радио объявление, которое дублирует проводница.

— Собираемся, мальчики, — Раиса Николаевна сначала выгоняет нас, чтобы переодеться. Мы подъезжаем к столице Татарстана, цели нашей поездки.

— Ну, что, Артурчик? — Вопрошаю товарища по борьбе. — Казань будем брать?

Поезд замедляет ход, за окном возрастает густота железных путей, формирующих целый пучок. Промышленный пейзаж постепенно меняется на гражданский и вот показывается узкий перрон. Как баре, прибываем на первый путь. Красивый тут вокзальчик. Современный стеклопанельный стиль не всегда уместен. В таких зданиях чувствуется дыхание истории.

— Подождите, мальчики, я на обратную дорогу билеты оформлю, — шефиня бежит к кассам, мы падаем на скамейки в пределах видимости.

— Мы, Артур, прямо, как баре. Сидим себе, ждём, пока персонал по делам шуршит, — на мои слова Артур несмело улыбается.

Он выше меня на полголовы, что понятно, я ж на три года младше. Не совсем задохлик, но в плечах можно бы и пошире быть. Симпатичный брюнет, девочки наверняка посматривают. Но, несмотря на более взрослый вид, чувствуется в нём неуверенность. Неправильно это. В мужском взгляде на новое место должен проглядывать захватчик. Вот тут можно посидеть, попить браги и расслабиться, вот эти девки пригодны к надругательству, а эту группку мужчин неплохо бы на копья взять. Продолжаю раскидывать ауру по окрестностям. В незнакомом и, возможно, враждебном месте надо всегда прокачивать обстановку.

Взгляд Артура становится ещё более неуверенным. Оглядываюсь. Вдоль ряда кресел идёт парный полицейский патруль. Иногда останавливаются, проверяют у сидящих документы.

— Молодые люди, ваши документы! — Доходят до нас. Артур дёргает рукой к карману. Быстрым движением прижимаю её к корпусу и смотрю строгим взглядом. Расшифровать мгновенный безмолвный диалог можно так:

— Ты что, это же полиция!

— Насрать! Не делай ничего без моего разрешения.

Обращаюсь к патрульным:

— Усы, лапы и хвост, вот наши документы. Не видите, что мы — несовершеннолетние? Вон в очереди наша сопровождающая стоит, у неё все бумаги.

— Где? — Прапорщик, видимо, старший патрульный оглядывается.

— Третья в очереди. О, уже вторая…

— Вы откуда? — Интересуется старший сержант.

— Из Набережных Челнов… — лихорадочно вытаскиваю из памяти данные одного из знакомцев по прошлому всеросу (Арзамасов Александр, Гимназия № 26, г. Набережные Челны).

«Молчи, с-сука!», — бросаю бешеный взгляд на открывшего рот спутника.

— Чего он такой? — Обращает внимание на Артура прапорщик.

— Не смотрите, что на вид придурок, знаете, как учится хорошо! — «Заступаюсь» за «приятеля». — Нас за хорошую учёбу экскурсией в столицу наградили…

Патруль теряет к нам интерес, идёт дальше. Поворачиваюсь к возмущённому Артуру.

— Ещё раз влезешь поперёк батьки в пекло, голову откручу. Понял меня? — Пытается выражать лицом несогласие, нажимаю физически, крепко хватаю пальцами за щёку. — Понял или нет?

— Пфонфял… — пытается безуспешно вырваться. Ну, раз понял, отпускаю.

Растирает покрасневшую щёку, когда подходит Раиса Николаевна.

— Всё, билеты взяла. Пойдёмте, мальчики.

— Как добираться, в курсе, Раиса Николаевна? — Спрашиваю уже на выходе из здания.

— Да, мне объяснили. Я записала… — останавливается и начинает рыться в кармане. Всё с ней ясно. Известное дело, хочешь что-то надёжно забыть — запиши на бумажку и потеряй.

Вроде находит, но уже успеваю спросить у прохожего, где автобусная остановка. Оказывается, зря. Вход на станцию метро слева, в двух шагах. Метро, так метро.

По прибытии Раиса Николаевна опять оглядывается по сторонам. Несколько беспомощно. Приходится брать дело в свои руки. Университет, куда нам надо, метрах в двухстах. Однако в оргкомитете выясняется, что это ещё не всё. Прибывающих размещают в двух местах, лицеях-интернатах. Нам достаётся IT-лицей. Возвращаемся в метро. По нему легче добраться, чем на автобусах с невнятным объявлением остановок. Если ещё объявляют.

Наконец-то мы на месте. Зря уговорил бестолковую шефиню проехаться на автобусе три остановки. Прошли бы эти пару километров, размялись бы. По пути разжился картой, это прежде всего.

— Слушай, а зачем ты наплёл полицейскому, что мы из Набережных Челнов? — Этот вопрос запретил Артуру задавать при Раисе Николаевне. И вообще, про полицию упоминать.

— А зачем им знать, кто мы и откуда? — Всё время так живу. Всё время приходится объяснять детям элементарные по моему разумению вещи. Из прошлой жизни помню разгул 90-ых, когда милицию надо было бояться, как бы ни больше бандитов.

— Знаешь, среди кандидатов в сборную страны есть казанцы, — раскрываю свои опасения. — Как местные власти могут им помочь? Очень просто. Задержали бы нас на сутки, вот мы олимпиаду и пропустили. Тебе всё равно, а я — кандидат в победители и сильнейший конкурент для отбора в сборную. Не участвую в олимпиаде, мне баранка и прости-прощай международная олимпиада, на которую вместо меня поедет кто-то из казанских.

— Теория заговора какая-то… — отмахивается Артур.

— Само собой, это предположение и опасение. Но проверять на своей шкуре не собираюсь… — мне приходит в голову одна мысль. — А давай на тебе проверим? Поменяемся бейджиками, ты будешь за Колчина канать? Как на саму олимпиаду пойдём, вернём друг другу свои, дальше снова махнёмся.

— Зачем? — Округляет глазёнки.

— Вдруг какие-нибудь провокации будут?

— Не, ну его…

— Ты ж уверен, что это ерунда! Но на себе проверять не хочется, правда? — Ехидно усмехаюсь ухарям, которые не признают опасности для других, но самим сунуться туда же, ни-ни, дураков нет.

— О, привет! — В комнату входит третий, помещение наше на троих. — Откуда вы.

— Из Набережных Челнов, — едко шутит Артур.

— Не слушай его, — машу рукой, — он не в себе после дороги. Мы из Синегорска, а ты? Из Кирова? Точно! Я тебя помню!

Он не из той троицы, что рядом с нами в «Сириусе» тёрлась, но помню его. Персонаж второго плана, который сиюминутно вышел на первый. Игорёк Чебыкин его зовут. Ну, Игорь так Игорь…

26 марта, время 08.45

IT-лицей, учебная аудитория.

Ну-с, посмотрим, чем день нынешний нас удивит. Прохожусь хозяйским взглядом по всем задачам. Нас решили не собирать в одну кучу, а провести мероприятие по местам обитания. Здесь одиннадцатиклассники и половина десятиклассников. Остальные в другом лицее, тоже интернате.

Так, ну-ка, ну-ка… п-ф-ф-ф! Первая задачка раскалывается с полпинка. Пяти минут не прошло! Быстро черкаю решение и тут же записываю набело.

Придерживаю свой искин, не так быстро, родной! Сначала на крейсерских оборотах…

Их, крейсерских оборотов и хватило. Чуток напрягся на геометрической задаче, там потребовалась максимальная внимательность. Не более того. Эту традицию на всеросах по математике давно заметил. Геометрическая задача, в принципе несложная, требует чертежа с массой громоздких деталей.

Сколько там времени осталось? Хм-м, почти половина. Неторопливо с максимальной разборчивостью рисую всё набело. Нумерую страницы. Задачи не разбиваю по отдельным листам, если остаётся место, начинаю, отступив от конца предыдущей на пару строчек.

Мне не понравилось выражение лица местной преподавательницы, очень не понравилось. И сейчас, после повторной прокачки ещё больше не нравится. Хотя на обычный поверхностный взгляд ничего особенного не происходит, никак она меня не выделяет. А то, что чуточку задержала взгляд на моём бейджике, разве это преступление?

Время — три часа пятнадцать минут. Столько затратил на все четыре задачи. Подхожу к столу Наили Ильдусовны Фахрутдиновой, так гласит её бейджик.

— Всё? — Худощавая брюнетка средних лет спрашивает вежливо, но чувствую потаённый холодок. Забирает мою работу, откладывает в сторону.

— Всё, можешь идти, Колчин.

Но мне почему-то страшно не хочется.

— Вы отметили моё присутствие в списке? — На мою вежливость реагирует вспышкой холода, моментально угасшей.

— Каком списке? Колчин, ты о чём говоришь?

— Разве у вас нет списка присутствующих? Вы же перекличку делали в самом начале. Покажите.

— Я отметила твоё присутствие, — устало прикрывает глаза, но слегка нервничает. — Можешь идти.

— Могу, конечно, — соглашаюсь легко. На словах.

— Только пригласите кого-нибудь из оргкомитета. Пусть он составит бумагу, где будет указано, что я сдал работу с решением всех четырёх задач.

— Ты будешь учить нас порядку?

— Порядку вас пусть учит тот, кому положено. А я вам не доверяю и не хочу, чтобы моя работа бесследно исчезла, — раскрываю свои карты.

— Колчин, — шипит, как змея. — Сдал работу, свободен…

Разговариваем негромко, мешать нельзя. Ну, как хочешь.

— Мне что, самому в оргкомитет сходить⁈ — На моё повышение голоса реагирует нервно. — Тогда верните мою работу, сам её туда отнесу!

— Прекрати шуметь, — снова шипит временная кураторша нашей группы. — Выносить работы нельзя!

Она встаёт и грудью вытесняет меня из кабинета.

Делает ставку на то, что драться с ней не буду. Конечно, не буду. Ухмыляюсь и топаю в оргкомитет. Где-то в тех краях видел Кирилла Андреевича, нашего главного тренера.

Через четверть часа.

— Заходить нельзя, — Сухов придерживает меня за плечо, аккуратно стучит и слегка приоткрывает двери.

Сверкающая чёрными-чёрными очами Наиля подходит к двери. Всё улаживается. Так понимаю, что скандала никто не хочет. Мегера показывает мою работу, де, любуйтесь, всё в порядке. Сухов быстро просматривает и отдаёт.

— Так что зря ты беспокоился. Женщину обидел… — успокаивает меня тренер.

— Вам надо было на смарт переснять, — от подозрений своих не собираюсь отказываться. — Вы просто не видели, как она на меня смотрела.

— И как? — Мы подходим к кабинету, который украшает лист с надписью «Оргкомитет олимпиады».

— Как на мерзкую букашку.

27 марта, время 08.40

IT-лицей, учебная аудитория.

Может, я и параноик, но всегда лучше перебдеть. Зато сегодня спокоен. На исходе второго часа является Сухов и сидит рядом с преподавателем. Уже другим. С этого же лицея, но русский. Мужчина под сорок, интеллигентного вида. Не знаю, имеет ли какое-то значение его национальность, но доверия больше. Не склонен идти на поводу иррациональных чувств, однако если Сухов здесь, то точно всё в порядке. Он лицо, заинтересованное в том же, что и я. В предельно сильном выступлении сборной.

Вчера шепнул мне через Раису Николаевну, что моя работа идеальна. И без того был уверен, но лишним подтверждение со стороны не будет.

Через три с половиной часа сдаю работу. Мой искин работает, как мощная обкатанная машина. По ощущениям, процентов на шестьдесят-семьдесят от максимального режима. Кстати, уже могу перемножать в уме четырёхзначные числа. Не на время, то есть, не очень быстро, зато надёжно.

— Колчин, уверен? — Испытующе глядит Сухов. Киваю.

— Всё равно. Проверь ещё раз. Время есть.

Не спорю, сажусь на место. За дело берусь не сразу. Съедаю шоколадку, запиваю водичкой. Немного кручу головой с напряжением, чтобы усилить приток крови. Через десять минут, — придерживаю себя, чтобы не броситься сразу, — падаю на решения. Предельно придирчиво. В самой сложной задаче делаю пару дополнительных пояснений. Чтобы не портить текст, отмечаю места звёздочками, а сами разъяснения в конце. Задача последняя, поэтому втискивать строчки в промежутках не приходится.

Снова сдаюсь. Увидев мои дополнения, Сухов удовлетворённо улыбается. Думает, что не зря сработал, как тренер. Не знаю. Может он и прав, кашу маслом не испортишь.

— Вот видите, Кирилл Андреевич, — показываю в сторону лицейского куратора, — а вчера никаких пометок и заметок госпожа Фахрутдинова не делала.

Куратор смотрит вопросительно. Он напротив моей фамилии ставит время сдачи работы и число листов. И черновиков и чистовиков.

Сухов строжает.

— Хорошо, Колчин. Можешь идти, я разберусь.

28 марта, время 19.40

IT-лицей, жилая комната.

Сухов решил собрать нас не в холле, где то и дело кто-то мелькает и не в классе. Одобряю. Во-первых, у нас междусобойчик, во-вторых, в неофициальной обстановке. Не в нашей, пара наших москвичей в одной комнате заселились. И что характерно, случайно так получилось. Никто не предусматривал международников отдельно селить. Третьего сожителя попросили на время уйти в гости.

— Ну что, друзья мои, — начинает Сухов, рядом Стейнбах, которого почти не видел, — кое-что уже могу сказать сейчас. Колчин повторил свой прошлогодний результат на более высоком уровне. Он решил все задачи без замечаний и взял максимальное количество баллов. Безусловное и абсолютное первое место.

Все хлопают в ладоши. Безудержной радости за успех товарища не наблюдаю, но раздражения, злости, недовольства тоже не вижу. Спокойно принимают к сведению.

— Андрей Песков тоже повторил свой прошлый подвиг. Отстал от Колчина всего на один балл, — Стейнбах при этих словах коллеги начинает улыбаться во всю ширь лица. — Видно, карма у него такая, всегда отставать от Колчина на один микроскопический шаг. Отсюда вывод. Колчин, безусловно, входит в основной состав. И по результатам и по другим причинам. Андрей тоже входит. По всему ясно…

Начинаю негромко смеяться. Догадываюсь, что скажет.

—…что он так и будет наступать на пятки Колчину. И что получается? Если Колчин возьмёт золото, то отставание на жалкую единичку не помешает Пескову тоже заработать золотую медаль. Там разница может достигать десятка очков. По итогу, два члена сборной у нас определились.

— Теперь о неприятном, — Сухов скучнеет. — Ты, Амина, всегда была на третьем-четвёртом месте в рейтинге. Но после нынешней нехорошей истории ставлю тебя на шестое-седьмое.

Все переглядываются, Гарифулина тускнеет.

— Вынужден объяснить, не все знают…

Это он сильно мягко сказал. Только я и знаю. И, может быть, Амина. Сухов рассказывает, смягчая, насколько возможно.

— Понятно, что следствие мы проводить не будем, но подозрения есть. Администрация лицея утверждает, что просто не успели вовремя поставить новую видеокамеру взамен вышедшей из строя.

Хм-м, а вот про это и я не знал.

— Колчин утверждает, что Фахрутдинова не оформляла приём его работы. Никаких отметок в протоколе не ставила. Понятное дело, что они затем появились. Короче говоря, есть подозрения, что она хотела подыграть тебе, Амина, выбив сильного конкурента и подняв твои шансы. Не знаю, кем она тебе приходится, или просто землячке решила помочь, но история сильно некрасивая.

— Я не знала… — девочка чуть не плачет.

— Разберись. Просто спроси своих родителей, не знают ли они Наилю Ильдусовну.

— С остальными решим в ближайшем будущем, — завершает беседу Стейнбах.

В коридоре меня догоняет Амина, просяще заглядывает в лицо и отводит в сторону.

— Я, правда, ничего не знала. И знакомой такой у нас нет.

— Да верю я, верю, — пожимаю плечами. Натурально, зачем её-то в грязные игры посвящать.

— Что теперь будет?

— Да ничего. Не о чем тебе волноваться, — догадываюсь, что Сухов просто припугнул. И даже не её. Только говорить ей об этом нельзя.

— Но он же сказал…

— Он сказал, а ты передай это своим учителям и родителям. Пусть они про эту Ильдусовну знают. И понимают, к чему могут такие игры привести. Самой тебе волноваться ни к чему. В любом случае, он что сказал? Шестое-седьмое место, значит, шанс есть. С учётом того, что ты ниже четвёртого места никогда не опускалась… сама понимаешь. Но со своими взрослыми поговори серьёзно. Они попытались ослабить всю команду, понимаешь?

— Не они… я ж говорю, не знаю её…

— Да не важно. Суть в другом. Ты-то в команду войдёшь, — решаю приоткрыть кое-какие пружины, — но вот будут ли теперь проводить всерос в Казани, огромный вопрос. И в будущем, твоих земляков будут трясти с пристрастием. Хочу сказать, что ваш город теперь имеет сомнительную репутацию. И всё из-за одной дуры. Вот о чём тебе беспокоиться надо.

Перевожу её переживания в другую плоскость. Там, где нет её вины. Пусть ей будет стыдно за своих взрослых, зато точно у самой не возникнет дурных мыслей. Например, о суициде.

30 марта, время 10 часов.

Актовый зал университета.

Пошла жара. Имея опыт, могу сравнить. В «Сириусе» было пафоснее. Там еще эти пасутся, Яндексы, Росатомы и Тинькоффы со своими призами. Тут какие-то местные региональные компании. Фасон стараются держать, но лично меня татарский фольклор не вдохновляет. А вот гимнастка, — интересно, это традиция такая, дразнить ботанов красивыми девочками? — порадовала. Явно моложе Полины Белик, но сильно эффектнее.

https://youtu.be/mSS2zYCcRIU

Надо спросить у тренеров, всегда ли гимнастки на концертах всероса выступают?

— Что, опять пролетел? — Сочувственно спрашиваю земляка Артура.

— А сам-то? — Огрызается земляк. Вознаграждаю его долгим взглядом. Забыл что ли? Победителей награждают после призёров.

— Действительно, — удивляется неопытная Раиса Николаевна, — у тебя ж вроде самый высокий рейтинг? Или это однофамилец?

Что гимназист, что шефиня, редкостные тормоза. Артур что, мою фамилию в списках не поискал хотя бы ради любопытства? Мне не жалко, одаряю шефиню таким же долгим взглядом. Много раз подряд могу так делать.

— Вы все бумаги оформили? — Деловито спрашиваю после награждения и общей фотосъёмки. Кстати, нас восемь человек из сборной в победители пролезли. Тренерам придётся долго репу чесать, чтобы выбрать. Гарифулина, кстати, тоже победитель.

Спросить лишний раз Раису Николаевну не грех. Несколько рассеянный она человек.

— Всё проверьте. Командировочный отметили? Наши бумаги взяли?

Шефиня тщательно проверяет. Просит помощи у соседей, ей показалось, что где-то печати не хватает. Ложная тревога.

— Билеты на месте?

Нам торопиться надо, поэтому сваливаем на вокзал ещё до двенадцати. Сразу, как объявили закрытие и попрощались после гимна. Поезд отходит в час с минутами. Прибудем к полуночи. Всё получше, чем сюда добираться.