Рассказ о шпионе

Глава 1

Сорок трое суток без смены дня и ночи: шесть бледно-голубых флуоресцентных недель без глотка свежего воздуха, без звездного неба. Я пил соленую влагу тумана и вдыхал запах йода и гнилых морских водорослей — этот запах на берегу именовали озоном.

Ракетная подводная лодка «Викинг», находящаяся на глубоководной якорной стоянке в восточной Шотландии, не место для празднования возвращения в реальный мир. Необитаемые острова в миле или более от берега были окутаны морским туманом. Над головой словно в гонке проносились темные тучи, разбивавшиеся о гранитные вершины Большого Хэмиша. Затем, вытянувшись в линию, тучи опускались к подножию гор и просачивались сквозь каменные стены, которые когда-то были высокогорными вершинами.

Вместе с нашей на якоре стояли еще четыре подводные лодки. Это только на стоянке, а не на якоре было еще больше. Порывы западного ветра заставляли лодки прижиматься к надводным кораблям с их поющими двигателями. Сквозь туман проглядывали желтые палубные огни. Стаи чаек с пронзительным криком кружились и набрасывались на отходы с камбуза.

Ветер принес дождь, хлеставший по волнам и как бы сверливший корпуса подводных лодок. Под ногами я чувствовал огромное темное тело лодки, вытянувшейся на якоре. Сходни прогнулись. Идти по сходням легче, если не смотреть вниз.

Рядом застонал корпус соседней лодки: это все та же волна накатилась и забулькала у нее на носу. Прогноз погоды подтверждался: сплошная низкая облачность, мелкий дождь, западный ветер. Дождь царапал морскую поверхность цвета помоев и забирался в рукава, ботинки, за воротник. Мой резиновый ботинок скользнул по сходням, но я сохранил равновесие. Вытер лицо от дождевых капель и безадресно выругался.

— Держись. — Сзади оказался Ферди Фоксуэлл. Я опять выругался, теперь уже упомянув его имя.

— По крайней мере ВМС появляются вовремя, — продолжал Ферди.

На дамбе стоял оранжевый «форд». Дверь автомобиля открылась и из него выскользнул стройный мужчина. На нем был непромокаемый плащ и твидовый костюм, но я знал, что он является британским морским офицером и служит в управлении полиции. Он наклонил голову, отворачиваясь от дождя. Вооруженный часовой ВМС США высунулся в конце сходен из своего укрытия, чтобы проверить кто идет. В британском офицере я узнал лейтенанта Фрэзера. Он направлялся к нам по скользким сходням, проворно ступая со ступеньки на ступеньку.

— Позвольте мне. — Он протянул руку, но затем, заметив, что блестящий металлический чемодан пристегнут к цепочке, уходящей под рукав моего пальто, смущенно улыбнулся.

— Помогите мистеру Фоксуэллу, — сказал я, — он свой никогда не пристегивает.

— Ты бы тоже не пристегивал, если бы хоть немного соображал, — запыхтел Фоксуэлл.

Лейтенант шел за мной и я мог посмотреть вниз на жирную пену, почувствовать запах дизельного топлива и прийти к выводу, что Ферди Фоксуэлл прав. Когда я ступил на сходни следующей подводной лодки, то опустил чемодан и оглянулся. Молодой офицер сгибался под тяжестью чемодана. Ферди, растопырив руки, чтобы сохранить в равновесии свои двести дряблых фунтов, двигался по сходням, как цирковой слон по канату. Шесть недель в стальной «трубе» все-таки многовато, даже несмотря на кварцевые лампы и тренажеры. Я поднял чемодан, заполненный магнитофонными кассетами и катушками, и вспомнил, как бегал по сходням во время похода.

Красный «понтиак», двигаясь вдоль дамбы, притормозил около склада торпед и осторожно преодолел двойной скат. Автомобиль проехал перед нами, завернул у магазина красок и исчез между длинными рядами бараков. Покатые крыши бараков блестели от дождя. Вокруг не было ни души и строения напоминали старые черные гранитные горы, сверкавшие невдалеке своими влажными склонами.

— С вами все в порядке? — спросил Фрэзер.

Взвалив чемодан на плечо, я начал спускаться к дамбе. Дверь будки часового была немного приоткрыта, и я слышал, как по радио передавали музыку Баха.

— О’кей, приятель, — раздался голос моряка. Он захлопнул дверь после того, как порыв ветра забросил внутрь горсть дождя.

Позади «форда» стоял небольшой грузовик. Полицейский из Адмиралтейства, явно не в настроении, проворчал что-то о том, что мы на два часа опоздали и что американцы совсем не умеют готовить чай. Он нахмурился, глянув на чемоданы, и закрыл их в сейф грузовика. Ферди выставил вперед желтый от никотина палец, изображая пистолет, и «выстрелил» в затылок полисмену. Фрэзер, заметив этот жест, позволил себе подобие улыбки.

— Может быть, по глоточку? — спросил он.

— Мне бы твою работу, — ответил Ферди Фоксуэлл.

Фрэзер кивнул. Мы все готовы были ему это сказать.

Хлопнула стальная дверь. Я посмотрел на атомную субмарину, на которой ходил в Арктику. Нам, гражданским, всегда разрешали сойти на берег первыми. Сейчас экипаж должен собраться на палубе перед боевой рубкой — это последнее усилие я научился называть «уборкой парусов». Команде предстояло еще несколько часов поработать до прибытия нового экипажа, который и уведет лодку снова в море.

— Где все?

— Я не удивлюсь, если спят, — ответил Фрэзер.

— Спят?

— Русская лодка прошла через Северный пролив в Ирландское море в среду утром… Была большая паника — сторожевики, локационные буи, эсминцы класса «Каунти» и прочее. Метры телетайпных сообщений. Семьдесят два часа повышенной боевой готовности. Только прошлой ночью дали отбой. Вы пропустили представление.

— Боялись, что они будут выгружать оружие в Ольстере? — спросил Ферди.

— Кто его знает? — ответил Фрэзер. — В районе Малин-Хед также были два русских разведывательных судна, замаскированных под траулеры, и эсминец. Тут поневоле забеспокоишься.

— Ну и?..

— Мы прекратили секретные радиопереговоры на пять с половиной часов.

— А подводная лодка?

— Ребята выследили ее за Уэксфордом вчера днем. Похоже, русские просто выясняли обстановку. — Он улыбнулся и открыл дверцу автомобиля. Салон был чисто убран, отделан черным пластиком. На заднем стекле шторки в стиле Ламборгини и даже стеклоочиститель.

— Они хитрые бестии! — воскликнул Ферди примиряюще. Он подул на руки, согревая их.

Фрэзер сел на место водителя и перегнулся назад, чтобы открыть заднюю дверцу.

Я достал из-под дождевика сухой платок и протер мокрые от дождя очки. Фрэзер включил зажигание.

Ферди Фоксуэлл сказал:

— Бог с ними, с деньгами, гренками с корицей, бифштексами… Шесть недель без выпивки — это явно противоестественно.

— Не у всех шкиперов такие амбиции, — откликнулся Фрэзер.

Ферди устроился на заднем сиденье. Это был крупный мужчина, выше шести футов, широк в плечах. Ему было уже за пятьдесят, но каштановые волнистые волосы еще достаточно пышны, и их обладатель посещал парикмахера не реже раза в месяц. Но его волосы были не большей рекламой парикмахера, чем мятые костюмы для портного или удивительная способность Ферди грамотно писать для известной публичной школы, куда он отдал двух своих сыновей.

— Выпить хочется, — улыбнулся Фоксуэлл. Его кривым редким зубам не хватало только золотой проволочки, чтобы завершить образ непослушного ребенка.

Автомобиль Адмиралтейства ехал в соответствии с инструкцией — со скоростью пятнадцать миль в час. Мы держались всю дорогу сзади. Территория была обнесена двойным забором с большими КПП на каждых воротах, проволока поднималась вверх на двадцать футов. Новичкам всегда говорили, что ракетная подводная лодка «Викинг» служила во время войны лагерем для военнопленных, но это было неправдой: лодку использовали для проведения испытаний торпед. Но все уже в прошлом, все в прошлом…

Часовые, оставив собак, завывавших как оборотни, пили на вышке горячий кофе и кивком разрешили нам проехать. Мы оказались на дороге, идущей по побережью, спустились по ней вниз мимо домов, офицерского клуба, кинотеатра. Улицы были пусты, но автостоянка у кафе оказалась заполненной. Окрестные огни терялись в морском тумане, окутывавшем нас. Машина Адмиралтейства продолжала свой путь по направлению к аэропорту. Мы выбрались на дорогу, которая шла выше. Для этого пришлось медленно подняться по узкой улочке, ведущей к причалу и далее в объезд Хэмиша.

В результате применения «дикими» фермерами дефолиантов земля здесь годилась разве что для выпаса нескольких черномордых овец. Этот древний гористый кусочек Шотландии был только чуть прикрыт истощенной почвой, защищавшей тяжелый гранит, не подверженный воздействию погоды. Я чувствовал, как колеса проскальзывают на льду. Перед нами поднимался холм, серый от выпавшего на прошлой неделе снега. Только шотландская куропатка могла выжить в этой местности, прячась под вереском и питаясь подножным кормом, очень осторожно передвигаясь, чтобы не провалиться под снег.

Отсюда долина образовывала огромный стадион, крышей которого служили проносившиеся черные облака. На середине дальнего пологого склона сгрудились серые кирпичные коттеджи, над трубами которых курился дым. Одно из этих зданий оказалось небольшой тесной пивной.

— Остановимся выпить у «Боннета»?

— Мне будет трудно проехать мимо, — поддержал я.

— Господи, как холодно! — Ферди стер конденсат со стекла, чтобы посмотреть, сколько осталось до пивной.

— Вот такой хочу себе в следующем году купить, — показал Фрэзер на идущий сзади голубой БМВ. Руль управления у него находился слева. — Подержанный, — извиняющимся тоном добавил Фрэзер. — Мне он обойдется не дороже моей нынешней новой. У моего соседа такой. Говорит, что никогда больше не купит автомобиль английского производства.

Для шотландцев если автомобиль, политика или погода плохие, то они английские, если хорошие — британские. Может быть, угадав мои мысли, он сказал, улыбнувшись:

— Это удивительно.

Сейчас я услышал легкий шум гор. Безусловно, для ВМС лучше было использовать для этой работы местного жителя. Приезжие, выехав за пределы города, натолкнулись бы на стену тишины.

Фрэзер выполнял крутые повороты с предельной осторожностью. На одном из поворотов он остановил машину, сдал назад, чтобы не попасть в окаймленную снегом яму. Голубой БМВ терпеливо следовал за нами. Более терпеливо, чем было бы естественно для водителя такого автомобиля.

Фрэзер опять посмотрел в зеркало.

— Я думаю, не помешает. — Он высказал наши общие мысли и записал в блокнот номер БМВ. Блокнот был в переплете из крокодиловой кожи. Номер был города Дюссельдорфа, и, пока Ферди писал, БМВ просигналил и стал нас обгонять.

Каковы бы ни были его намерения, момент был выбран удачно. Он обошел нас слева, пронесшись в брызгах мелкого снега, и инстинктивная реакция Фрэзера была — отвернуть от потока голубого света и тяжелого взгляда бородача, сидевшего рядом с водителем БМВ.

Дорога вела вниз, корка льда была и здесь довольно толстой и блестела на вершине Хэмиша. Фрэзер сжал руль, так как машину повело, — медленно, как лодку на якоре, — и мы проехали вниз по дороге в притирку к обочине.

Сбросив скорость, Фрэзер нажимал педаль тормоза, тщетно пытаясь удержаться на дороге. Я видел только бездну, в трехсотметровой глубине которой нас готовы были принять на свои вершины ели.

— Ублюдки, ублюдки, — бормотал Фрэзер. Ферди, чтобы не потерять равновесие, не вцепиться в Фрэзера и таким образом не угробить всех нас, уперся в крышу и в щиток для защиты от солнечного света.

Когда заднее колесо зацепило камни на обочине дороги, раздался глухой скрежет, и заскрипевшие шины на минуту, на мгновение получили достаточное сцепление с грунтом. Фрэзер включил заднюю передачу, и на следующей кучке камней машина заурчала, достаточно хорошо послушавшись тормозов, чтобы угол, под которым мы скользили вниз, выровнялся. Дорога стала более покатой и малой передачи было достаточно для медленного спуска. Фрэзер дважды резко нажал на клаксон, перед тем как мы врезались в сугроб, образовавшийся на повороте, словно крем вокруг праздничного пирога. Заскрежетало железо, и автомобиль осел на амортизаторах.

— О господи! — воскликнул Ферди. С минуту мы сидели тихо, молясь, вздыхая и чертыхаясь, в зависимости от того, кто во что верил.

— Я надеюсь, ты не будешь так дергаться каждый раз, когда кто-нибудь попытается нас обогнать? — спросил я.

— Только в случае с иностранными номерами, — ответил Фрэзер.

Он опять запустил двигатель. Аккуратно выжав сцепление, он позволил машине выбраться из сугроба. Фрэзер занял середину дороги и на скорости никак не больше двадцати пяти миль в час мы продолжили спуск к мосту, а затем преодолели подъем к кафе «Боннет».

Мы въехали во двор, под колесами заскрипел перемешанный со льдом гравий. БМВ был уже здесь, но никто из нас не вспомнил, как его водитель чуть не отправил нас на тот свет.

— Я не уверен, что мне это понравилось, — сказал Фрэзер, имея в виду проделанную дорогу. Он изучал наши лица, как бы пытаясь угадать, какое впечатление произвела на нас почти аварийная ситуация. — Я сам рисковый парень, но предпочитаю держать голову над водой.

Я бы описал Фрэзера как клерка, но, если бы он захотел предстать пиратом Джоном Сильвером, я бы и в это поверил.

— Мирное время, — произнес Ферди. — Северный поход подводной лодки ничем не отличается от выслеживания русских в Средиземном море на судне, замаскированном под траулер.

— Зимой в Средиземном море намного хуже, — возразил я.

— Ты прав, — согласился Ферди, — я чувствовал себя как побитая собака, а русский эсминец все время возвышался рядом как скала.

— Это был ваш второй поход, не так ли? — спросил Фрэзер.

— Точно так.

— Вы, ребята, больше чем в один поход за год не ходите. Для вас теперь все кончено, да?

— А ты что, нас купить хочешь? — спросил Фоксуэлл.

— Только если недорого, — ответил Фрэзер.

Когда мы выбрались из машины, то оказались под шквалом ветра. Вид, правда, открывался прекрасный. Горы по другую сторону долины затеняли якорную стоянку, но по обе стороны вершин я видел пролив и затянутые дымкой острова, тянущиеся к серым атлантическим льдам. Ветер пел в автомобильной антенне и рвал дым, струящийся из труб. Мы забрались достаточно высоко и сейчас были окутаны нижним слоем быстро летящих грозовых облаков. Ферди глотнул холодного сырого воздуха и закашлялся.

— Это все из-за того, что дышим постоянно кондиционированным воздухом, — прокомментировал Фрэзер. — Лучше возьмите свой чемоданчик — все-таки меры безопасности и тому подобное, вы понимаете.

— Дешевая перестраховка, — ответил Ферди и снова закашлялся.

Фрэзер обошел автомобиль, проверяя двери и колеса. Он посмотрел, не дрожат ли у него руки. Руки дрожали, и Фрэзер сунул их в карманы плаща.

Я подошел к БМВ и заглянул внутрь. На сиденье лежал непромокаемый плащ, рюкзак и толстая трость — полный набор для туриста.

Домик оказался крошечным: бар и зальчик, если не считать покоробленную маленькую кассу и перегородку, обожженную сигаретами и оструганную ножами пастухов. На выбеленных стенах висели: ржавый морской кортик, гравюра мчащегося на всех парусах корабля, до блеска начищенная рында и обломок сдавшейся в мае 1945 года немецкой подводной лодки. Хозяин, гигант с густой шевелюрой, одет в юбку шотландских горцев и залитую пивом рубашку.

Двое посетителей сидели за выпивкой. Они занимали скамью около окна, поэтому мы стали вокруг открытого огня, протянув к нему руки и бормоча под нос поздравления с тем, что добрались до тепла.

Пиво было отменное: темное и не очень сладкое, и не кристально чистое, как пойло, рекламируемое фирмами по телевидению. У здешнего был запах пшеничного каравая. Фрэзер хорошо знал хозяина заведения, но, соблюдая принятую в этом горном районе формальность, называл его мистер Макгрегор:

— Снега еще много навалит, мистер Макгрегор, до конца дня.

— Вы на юг направляетесь, мистер Фрэзер?

— М-да.

— Горные дороги уже засыпало. Парень, который доставляет сюда масло, не смог пробиться: был вынужден ехать по дороге вдоль залива. Там никогда не замерзает. Для мальчика это было очень длинное путешествие. — Он расшевелил торф кочергой и огонь разгорелся с новой силой.

— Вы заняты? — спросил Фрэзер.

— Туристы. Люди путешествуют даже зимой. Я этого не понимаю. — Он не пытался понизить голос и бесстрастно кивнул на двух посетителей у окна. Они разглядывали крупномасштабную туристическую карту, измеряя расстояния крохотным приспособлением с колесиком, которым они водили по карте.

— Путешественники, туристы и шпионы, — сказал Фрэзер. Ветер бил в тонкие стекла окон.

— О, шпионы! — Хозяин почти рассмеялся: двое мужчин у окна — прямо-таки сцена из глупого фильма о русских шпионах. На них были черные пальто и темные твидовые шляпы. У обоих на шее цветные шелковые шарфы, у одного — коротко подстриженная борода с проседью.

— Мы выпьем еще по кружке, хозяин, — предупредил Ферди.

С предельной осторожностью хозяин поставил на стол еще три пинты своего специального пива. В установившейся тишине я услышал, как один мужчина сказал другому: «В наше доброе время». Его голос был мягким, а звонкие согласные и акцент выдавали выходца из средней Англии. В контексте нашего разговора его слова повисли как торфяной дым в камине. Что было в их доброе время, спросил я себя.

— Ну, что происходит в реальном мире? — спросил Ферди.

— Ничего особенного, — ответил Фрэзер. — Переговоры по воссоединению Германии, похоже, продолжаются: в газетах полно сообщений об этом. Еще одна забастовка автомобилистов. Арабы подложили бомбу на Токийскую биржу, но ее удалось обезвредить. Аэрофлот начал свои рейсы в Нью-Йорк.

— Это новости всемирного значения, — прервал Ферди. — А вот новости из дома, из Америки: я могу рассказать тебе о погоде, внутренней политике и результатах футбольного чемпионата лучше, чем любой англичанин. Ты знаешь, что в Портленде, штат Мэн, женщина родила шестерых?

Пошел снег. Фрэзер посмотрел на часы:

— Нам нельзя опаздывать на самолет.

— Еще есть время выпить по рюмочке из каменной бутылки хозяина, — сказал Ферди.

— Каменной бутылки? — удивился Макгрегор.

— Иди сюда, волосатый ублюдок, ты же знаешь, о чем я говорю, — ответил Ферди.

Лицо Макгрегора не дрогнуло. Можно было бы подозревать, что он глубоко оскорблен, но Ферди знал его достаточно хорошо. Не сводя глаз с Ферди, Макгрегор достал из кармана пачку «Ротманса». Прикурил одну сигарету, а пачку бросил на стойку.

Макгрегор ушел в дальний конец бара, вернулся с кувшином и щедро разлил из него по кружкам.

— У вас хороший вкус для саксонца.

— После твоего виски заводское пить никто не станет, Мак, — сказал Ферди. Макгрегор и Фрэзер переглянулись.

— Да, вот этими руками я делаю кое-что стоящее.

— Прекращай, Мак, ты среди друзей, — остановил его Ферди. — Ты что думаешь, мы не нюхали ячменя и торфяного дыма?

На лице Макгрегора появилась тень улыбки, ничего, однако, не значащая. Ферди взял кружку с солодовым виски и осторожно пригубил.

— Ну как, не изменилось? — спросил Макгрегор.

— Лучше стало, — одобрил Ферди.

Фрэзер отошел от камина и сел у стойки. Макгрегор подвинул ему виски:

— Это поможет вам выстоять под жестоким западным ветром.

Он, должно быть, наделал много подобных напитков на этих голых склонах Грампианских гор. Заброшенное место: летом во время цветения вереск вырастает очень высоким, и туристу нужен хороший нож, чтобы прорубить себе дорогу в зарослях. Я немного повернул голову. Парни, сидевшие в углу, больше не разговаривали между собой. Они смотрели в окно на падающий снег, но у меня было чувство, что они изучают нас.

Макгрегор взял еще три крошечных стаканчика и с чрезмерной осторожностью наполнил каждый из них. Когда он делал это, я увидел, как Фрэзер потянулся за пачкой сигарет, оставленной хозяином на стойке. Фрэзер закурил. Обстановка располагала к подобной свободе действий.

— Могу я купить бутылку? — спросил Ферди.

— Не можете, — ответил Макгрегор.

Я отхлебнул из своего стакана. Виски имело мягкий привкус дыма, который чем больше вдыхаешь, тем более он приятен.

Фрэзер вылил виски в пиво и залпом выпил.

— Ты, чертов язычник, — возмутился хозяин. — А я еще угостил его виски двенадцатилетней выдержки.

— Все равно они в желудке перемешаются, мистер Макгрегор.

— Проклятый варвар, — прорычал хозяин, звук «р» резал ухо, — ты испортил и мой эль, и виски.

Я понял, что это шутка, которую они уже использовали раньше. Мне было известно, что лейтенант Фрэзер служил в управлении безопасности королевских ВМС. Интересно, не работает ли на них и наш хозяин? Бар — очень удобное место для наблюдения за чужаками, которые приезжают, чтобы «полюбоваться» стоянкой подводных лодок.

Позже я утвердился в своей догадке: Фрэзер взял пачку сигарет хозяина, из которой до этого угощался. Переход пачки к новому владельцу был осуществлен незаметно, и я был уверен, что кое-что еще, помимо сигарет, обрело нового хозяина.