Рассказы и фельетоны

Комментарии (Л. Л. Фиалкова)

Рассказы и фельетоны М. А. Булгакова, собранные в этом томе, были написаны в 1922—1926 годах (исключение составляет рассказ «Был май», созданный в 1934 году) и в большинстве своем опубликованы тогда же в разных периодических изданиях; часть из них переиздана писателем в сб.: Рассказы библиотеки «Смехач», № 15 (юмористическая иллюстрированная библиотека), илл. Н. Радлова. Л., 1926; Трактат о жилище. М.; Л., 1926; Дьяволиада. Рассказы. М., 1925, 1926.

Булгаков относился к фельетонам как, по преимуществу, к литературной поденщине, к средству заработать деньги, необходимые для существования и для того, чтобы вечерами за письменным столом работать над романом «Белая гвардия», над сатирическими повестями «Дьяволиада», «Роковые яйца», «Собачье сердце». Впрочем, по воспоминаниям А. Эрлиха, относящимся уже к периоду работы Булгакова в «Гудке», он иногда писал серьезную прозу и в рабочее время: «Литправщик производственного отдела М. Булгаков не хотел терять драгоценного времени и писал. Ровным почерком, без всяких исправлений и помарок заполнял он в стенах редакции толстую тетрадь в клеенчатой обложке, сочиняя повести „Дьяволиада“ и „Роковые яйца“» [15].

Сам Булгаков в неоконченной повести «Тайному другу» писал об этом так: «Открою здесь еще один секрет: сочинение фельетона строк в семьдесят пять — сто занимало у меня, включая сюда и курение и посвистывание, от 18 до 22 минут. Переписка его на машинке, включая сюда и хихиканье с машинисткой,— 8 минут.

Словом, в полчаса все заканчивалось.

Я подписывал фельетон или каким-нибудь глупым псевдонимом, или иногда зачем-то своей фамилией и нес его или к Июлю, или к другому помощнику редактора, который носил редко встречающуюся фамилию Навзикат ‹…›

Навзикат начинал вертеть фельетон в руках и прежде всего искал в нем какой-нибудь преступной мысли по адресу самого советского строя. Убедившись, что явного вреда нет, он начинал давать советы и исправлять фельетон.

В эти минуты я нервничал, курил, испытывал желание ударить его пепельницей по голове.

Испортив по возможности фельетон, Навзикат ставил на нем пометку „В набор“, и день для меня заканчивался. Далее весь свой мозг я направлял на одну идею, как сбежать. Дело в том, что Июль лелеял такую схему в голове: все сотрудники, в том числе и фельетонисты, приходят минута в минуту и сидят до самого конца в редакции, стараясь дать государству как можно более. При малейших уклонениях от этого честный Июль начинал худеть и истощаться.

Я же лелеял одну мысль, как бы удрать из редакции домой, в комнату, которую я ненавидел всей душой, но где лежала груда листов. По сути дела, мне совершенно незачем было оставаться в редакции. И вот происходил убой времени. Я, зеленея от скуки, начинал таскаться из отдела в отдел, болтать с сотрудниками, выслушивать анекдоты, накуриваться до отупения.

Наконец, убив часа два, я исчезал. Таким образом, мой друг, я зажил тройной жизнью. Один в газете. День. Льет дождь. Скучно. Навзикат. Июль. Уходишь, в голове гудит и пусто.

Вторая жизнь. Днем после газеты я плелся в московское отделение редакции „Сочельник“. Эта вторая жизнь мне нравилась больше первой. Там я мог несколько развернуть свои мысли» [16].

Жизнь — между редакциями «Гудка», «Накануне» (названной в повести «Сочельником») и письменным столом с неоконченной рукописью, безусловно, была нелегка для Булгакова.

Собственно говоря, и до февраля 1923 года, когда Булгаков был зачислен в «Гудок» на должность обработчика, то есть человека, призванного исправлять безграмотные корреспонденции рабкоров, он был погружен в газетную работу. Так, с ноября 1921-го до середины января 1922 года Булгаков сотрудничал в «Торгово-промышленном вестнике», занимаясь репортерской и хроникерской деятельностью. Эти два месяца запечатлены Булгаковым в фельетоне 1924 года «Москва 20-х годов». После закрытия «Торгово-промышленного вестника» Булгаков некоторое время публиковал репортерские заметки в газете «Рабочий». Так, с 1-го по 30 марта там было напечатано восемь его материалов под псевдонимом «Михаил Булл», «М. Булл», «Булл». А весной 1922 года он установил отношения с газетой «Накануне», которая начала выходить 26 марта 1922 года. Таким образом, работа в «Гудке» (с февраля 1923 года) становится для Булгакова, уже опытного газетного работника, твердой, хотя и небольшой финансовой гарантией существования.

Особое место в жизни Булгакова 20-х годов занимали именно «Накануне» и «Гудок».

Ежедневная газета «Накануне» издавалась в Берлине русскими эмигрантами Ю. В. Ключниковым, Л. Г. Кирдецовым, Ю. Н. Потехиным, П. А. Садыкером и др. (состав редакции в разное время несколько менялся). Редакторы газеты Ю. В. Ключников и Ю. Н. Потехин принимали участие в сборнике «Смена вех», который вышел в Праге в 1921 году и в 1922 году был переиздан в Советской России. Фактически сменовеховцы провозгласили курс на сближение русской эмиграции с Советской Россией. Так они и ориентировали газету «Накануне». Уже в июле 1922 года была открыта московская редакция газеты «Накануне». Задачей газеты было ознакомление зарубежного русского читателя с жизнью и бытом Советской России, с перспективами ее развития. Поэтому большое внимание в газете уделялось, с одной стороны, разного рода информационным сообщениям, а с другой — развернутым очеркам о новых явлениях в жизни страны. Такая работа привлекала Булгакова. Тон газеты был в общем объективный и соответствовал дружелюбному взгляду со стороны или (если речь шла о корреспонденциях литераторов из Советской России) заинтересованному взгляду изнутри, именно заинтересованному, а не восторженному или, наоборот, враждебному. Стремление разобраться в происходящем, не приукрашивая и не опорочивая его, отличало «Накануне» как от советских, так и от других эмигрантских изданий (скажем, от издававшейся в Берлине газеты «Руль», каждый абзац которой дышал ненавистью к новой России).

В «Накануне» (и это очень заметно, скажем, по сравнению с «Гудком») было много материалов о голоде в Советской России, о страшных случаях каннибализма и помешательства на почве голода, рассказывалось об этом без эмигрантского злорадства. Болью и состраданием веяло от этих статей.

Из номера в номер печатались в «Накануне» сообщения о ходе процесса над патриархом Тихоном и другими священнослужителями, отказавшимися подчиниться декрету о конфискации церковных ценностей в пользу голодающих (1922—1923), публиковались стенограммы процесса над эсерами (1922), рассказывалось о ходе борьбы с инфляцией, о работе по ликвидации неграмотности. Если в советских газетах преобладал тон победных сообщений в рассказе о ликбезе, то «Накануне» давала более правдивую картину. Так, неизвестный автор, скрывшийся под криптонимом И. Б., в сообщении «Борьба с неграмотностью» (Накануне. 1922. 23 апреля) писал: «Ликвидация неграмотности идет по большей части чисто формально на манер „крещения Руси“». Мысль эта очень близка и Булгакову, опубликовавшему в «Гудке» двумя годами позднее фельетон «Банан и Сидараф» о скороспелых грамотеях. Чрезвычайно интересны и публиковавшиеся в «Накануне» материалы о быте Москвы 20-х годов, во многом перекликавшиеся с булгаковскими фельетонами.

Особый интерес Булгакова должна была вызвать статья известного лингвиста Г. Винокура «Язык нэпа», напечатанная летом 1923 года. В нескольких номерах она анализировала новые явления в лексике и синтаксисе, в частности столь мучившие Булгакова труднопроизносимые аббревиатуры, над которыми он иронизировал в своих фельетонах. Остается добавить, что воскресное «Литературное приложение» к «Накануне» редактировал Алексей Толстой, что обеспечивало газете серьезный литературный уровень. Здесь печатались Ю. Слезкин, В. Катаев, К. Федин, Вс. Иванов. Характерно, что, сотрудничая с «Накануне», Булгаков подписывал произведения своей фамилией, не прибегая к многочисленным псевдонимам, которыми увлекался в «Гудке» и других московских изданиях.

Большинство опубликованных в «Накануне» булгаковских корреспонденций посвящено быту москвичей в период нэпа. Многие признаки хозяйственного возрождения страны радовали Булгакова, внушая веру в восстановление привычных норм жизни — изолированных квартир, нормального гардероба и рациона, классических концертов и спектаклей, чистоты и порядка на улице, традиционных форм воспитания и поведения. В театре неожиданно появился зритель во фраке, на улице «сверхъестественный мальчик», на лице у которого «были написаны все добродетели, какие только могут быть у мальчика 11–12 лет», заработали лифты, открылась многокрасочная сельскохозяйственная выставка, поезда отправлялись точно по расписанию и т. д.

Но нэп порождал и быстрый рост нуворишей, резкое расслоение населения на вечно голодных, к которым принадлежал и Булгаков, и на взлелеянных частным предпринимательством, а порой и процветавшим казнокрадством богачей, миллионеров и триллионеров, чье сытое самодовольство становилось особенно оскорбительным на фоне нищеты остальных. На пустом месте возникали и лопались тресты, а их вчерашние руководители, сорвав куш, исчезали в неизвестном направлении или оказывались на скамье подсудимых; повсюду распространились протекционизм и взяточничество. Этот новый и странный мир был глубоко чужд Булгакову, вызывая откровенный сарказм. На страницах его корреспонденций появляются образы «буржуев и несимпатичных», во многом родственных Василию Ивановичу Лисовичу из «Белой гвардии». Наиболее яркий общественный портрет современных дельцов создан Булгаковым в рассказе «Похождения Чичикова», опубликованном в «Литературном приложении» к «Накануне».

Несмотря на признаки возрождающегося порядка, оставалась реальность — коммунальные квартиры с разливанными самогонными озерами и хамством квартхозов, этих мелких бесов бюрократии 20-х годов, вечная погоня за грошовыми заработками, душевный дискомфорт. Все это тоже отразилось в булгаковских рассказах и фельетонах из «Накануне» («Псалом», «Самогонное озеро», «Москва 20-х годов» и др.). Отдельные материалы касались политических событий, а точнее, откликов на них населения («Бенефис лорда Керзона») или нашумевших уголовных процессов («Комаровское дело»).

Чрезвычайно важно отметить, что рассказы и фельетоны Булгакова, публиковавшиеся в разных изданиях, взаимосвязаны и включены в общий контекст творчества писателя. Так, фельетоны «Золотые документы (из моей коллекции)» и «Самоцветный быт», публиковавшиеся в «Накануне», происхождением своим явно обязаны работе Булгакова в «Гудке». Очевидно, что в их основе лежат письма рабкоров с мест, которые в изобилии были в распоряжении Булгакова.

В рассказах и фельетонах из «Накануне» нередко встречаются образы, интонации, ритмические структуры из серьезной прозы писателя. Так, скажем, в «Столице в блокноте» на миг появляется инфернальный мотив «Мастера и Маргариты»: «Никакого взрыва не последовало, но за спиной молодого человека, без всякого сигнала с его стороны (большевистские фокусы!) из воздуха соткался милиционер», а в «Москве 20-х годов» промелькнул и «кошмар в пиджаке и полосатых подштанниках», напоминающий о бреде Турбина («Белая гвардия»); к той же «Белой гвардии» отсылают начальные строки очерка «Киев-город», причем не столько дословным, сколько ритмическим и образным совпадением [17]. И уж совершенно ясна связь между рассказом «Багровый остров» и позднейшей одноименной пьесой [18].

Много параллелей между московскими фельетонами и романом «Мастер и Маргарита» отмечают исследователи творчества писателя.

Образ «нехорошей квартиры», возникающий в фельетонах 20-х годов «Самогонное озеро», «Три вида свинства» и др., впоследствии получает развитие в «Мастере и Маргарите».

Сначала Булгаков поселил там Степу Лиходеева и Берлиоза, а затем и Воланда со свитой. Аннушка, уничтожившая дом-рабкоммуну, в последнем романе писателя становится невольной соучастницей убийства Берлиоза. О квартхозе Василии Ивановиче напоминают и председатель домкома Швондер («Собачье сердце»), и Бунша-Корецкий («Иван Васильевич»), и председатель жилтоварищества Никанор Иванович Босой.

И все же сами издания, в которых печатался Булгаков, очень отличались друг от друга, что не могло не отразиться на стиле, тональности и жанровых особенностях его произведений.

Как известно, «Гудок» в 20-е годы был не просто центральной газетой советских железнодорожников, но и поистине уникальным изданием, объединившим таких авторов, как И. Ильф и Е. Петров, Л. Саянский (Л. В. Попов), В. Катаев, Ю. Олеша. Именно в эту редакцию и привел А. Эрлих нуждавшегося в постоянном заработке Михаила Булгакова. Начав с должности обработчика, или, иначе, литправщика, Булгаков уже к осени 1923 года стал фельетонистом, помещая порой 4–5 материалов в месяц. Поскольку читатели «Гудка» жили в Советской России и, разумеется, знали о том, что происходит вокруг, то и нуждались они не столько в бытовом очерке повествовательно-информативного характера, сколько в быстром, оперативном отклике на конкретные события.

В связи с этим редакция «Гудка» широко привлекала к сотрудничеству железнодорожников, работающих на местах и хорошо осведомленных о жизни и быте своих коллег. В их задачу входило регулярно сообщать в «Гудок» обо всем, что требовало быстрой и действенной реакции. Как правило, эти сообщения в 2—3 строчки помещались на четвертой полосе газеты, но нередко занимали и 2—3 страницы. Вместо фамилий под ними указывался псевдоним рабкора, например — «Клевак», «Гвоздь», «Магнит», или даже его номер: «Рабкор № 1710» и т. д.

Псевдоним и номера, с одной стороны, должны были уберечь рабкоров от мести со стороны начальства (а о том, что такие случаи были, видно даже из булгаковского фельетона «Двуликий Чемс»), а с другой — создать ощущение всевидящего гудковского ока. Однако увлечение псевдонимами распространилось и на авторов фельетонов. Практически в каждом номере публиковались стихотворные фельетоны «Зубила» (Ю. Олеши), часто печатался «Эль. Эс.» или «Л. С.» (Л. Саянский) и т. д. Под разными подписями появлялись и фельетоны Булгакова. В. Лакшин отмечает: «Его (Булгакова.— Л. Ф.) статьи, рассказы, фельетоны, печатавшиеся часто без подписи или под псевдонимами М. Булл, Тускарора, Г. П. Ухов, Ф. С-ов, М. Неизвестный, Михаил, Эмма Б. и др., до сих пор в большей своей части не разысканы и не собраны. Булгакову как бы пришлось повторить судьбу Антоши Чехонте — с его плодовитостью, легкописанием и не сразу пришедшей уверенностью в серьезном призвании своего таланта» [19].

М. Чудакова назвала еще два псевдонима Булгакова — «М. Б.» и «Ф. Скитайкин» (последний встречается в журнале «Бузотер») [20]. В «Гудке» появляются и псевдонимы «Иван Бездомный», «М. Ол-Райт», единожды встречаются «Маг» и «Незнакомец» [21]. Вообще же вопрос атрибуции тех или иных текстов чрезвычайно сложен по ряду причин: во-первых, в «Гудке» выработался некий общий стиль фельетонов, что нередко приводит к обманчивому сходству между произведениями Булгакова и, скажем, Л. Саянского или В. Катаева, так что даже отдельные характерные образы или фразеологические обороты, встречающиеся в текстах, не всегда являются гарантией установленного авторства; во-вторых, газетный фельетон, как правило, невелик по объему, а чем текст короче, тем труднее уловимы в нем бесспорные приметы индивидуального стиля; в-третьих, иногда одним и тем же псевдонимом пользовались разные авторы, что получилось, например, с псевдонимом «Ол-Райт». Фельетоны, напечатанные под этим псевдонимом в журнале «Бузотер», принадлежат, по-видимому, другому лицу, так как стиль их во многом чужд булгаковскому.

Среди критериев, которыми руководствуются специалисты для раскрытия псевдонима, можно назвать следующие: 1) прижизненная публикация одного и того же текста или разных вариантов одного текста под разными подписями, одна из которых установлена бесспорно, а вторая нуждается в атрибуции. Так, скажем, фельетон «Летучий голландец», опубликованный в «Гудке» за подписью «Больной № 555 Михаил», позднее был включен писателем в его сборник «Смехач» № 15 (юмористическая иллюстрированная библиотека, илл. Радлова. Л., 1926). В тот же сборник вошли фельетоны «Ванькин-дурак», подписанный в журнале «Бузотер» псевдонимом «Ф. Скитайкин» и «Площадь на колесах. Дневник гениального гражданина Полосухина», впервые опубликованный в журнале «Заноза» под псевдонимом М. Ол-Райт; 2) в некоторых случаях помогают воспоминания современников и личные записи писателя; скажем, о своем псевдониме «Булл» Булгаков сообщил в письме к сестре Н. А. Булгаковой-Земской от 13 января 1922 года, а «М. Булл» подписал вложенный в то же письмо фельетон «Торговый ренессанс»; 3) выявление бесспорных индивидуально-авторских стилистических особенностей; 4) установление особой роли данного псевдонима в дальнейшем творчестве писателя. Так, атрибуция заметок за подписью «Иван Бездомный» стала возможной лишь благодаря появлению самостоятельного персонажа в «Мастере и Маргарите», также писавшего под этим псевдонимом; 5) косвенным критерием для атрибуции является частота появления одного и того же псевдонима или его усеченных вариантов в одном и том же издании. Так, на протяжении января 1924 года в «Гудке» появляются фельетоны за подписями: «Михаил Б.», «Мих. Булгаков», «Мих. Б.», «Эм.», «М. Б.», в течение августа: «Михаил Б.», «М. Б.», «Эм.»; на протяжении сентября—октября 1924 года: «Эмма Б.», «Эм. Бе» и т. д.

Все эти сложности привели к тому, что, возможно, многие тексты, принадлежащие Булгакову, сегодня не узнаны нами, а другие атрибутируются условно. В этот том включены лишь бесспорно булгаковские рассказы и фельетоны и отобраны наиболее значимые и интересные.

Итак, что же отличало гудковские фельетоны Булгакова от его публикаций в «Накануне»? М. О. Чудакова четко сформулировала одну их принципиальную особенность: «В „Гудке“ такого рода (то есть как в «Накануне».— Л. Ф.) описательный фельетон существовать не мог, поэтому там Булгаков целиком остается в русле фельетона обличительно-бытового» [22]. Многие фельетоны Булгакова представляли собой развернутую иллюстрацию какого-либо бытового конфликта, о котором информировал газету рабкор. Нередко строчки из письма рабкора становились своеобразным эпиграфом, а одним из способов создания фельетона — доведение сложившейся ситуации до логического конца. Именно так построены фельетоны «Чертовщина», «Кондуктор и член императорской фамилии», «По поводу битья жен» и др. В жанровом плане гудковские фельетоны Булгакова чрезвычайно разнообразны: есть среди них роман-фельетон («Залог любви»), маленький уголовный роман («Тайна несгораемого шкафа»), разговор («„Развратник“»), транспортный рассказ («Как школа провалилась в преисподнюю»), пьесы («Сильнодействующее средство», «Кулак бухгалтера», «Пожар» и др.), монолог («Беспокойная поездка»), дневник («Площадь на колесах», «Летучий голландец»), письма («Негритянское происшествие», «На чем люди сидят»), фантазия в прозе («Чемпион мира») и т. д. По сути дела, булгаковский фельетон имеет довольно расплывчатые жанровые формы и не всегда может быть четко отграничен, скажем, от сатирического рассказа. Л. Е. Кройчик справедливо отметила в нем «высокую степень беллетризации факта». «М. Булгаков во многих случаях успешно преодолевает эту кажущуюся несовместимость двух стихий — факта и вымысла,— пишет она.— И достигает этого фельетонист с помощью широкого использования приемов, характерных для обычной художественной прозы» [23]. Фельетоны-пьесы, фельетоны-романы и фельетоны в стихах печатали в «Гудке» и другие авторы, но, пожалуй, такого разнообразия, как у Булгакова, не было ни у кого. На фельетонном материале Булгаков словно разыгрывал этюды к серьезной прозе или драматургии, создаваемым иногда одновременно с газетной работой, иногда некоторое время спустя.

Выступая на II булгаковских чтениях в Ленинграде, Е. Кухта отметила драматургическую природу фельетонов Булгакова, отразившуюся не только в жанре фельетона-пьесы, но и в обилии диалогов, собственной речи персонажей и т. д. [24].

Было у Булгакова и немало фельетонов «на случай» с традиционными концовками-выводами, в которых высказывалось требование принять незамедлительные меры для устранения конфликта («„Развратник“», «Сильнодействующее средство») и т. д. Не все они сегодня читаются с интересом, многие любопытны лишь как одна из характеристик времени или как наглядная иллюстрация сути газетной поденщины. И все же нередко Булгакову удавалось выйти за рамки конкретного факта, создать обобщенный сатирический образ. Для его фельетонов характерно частое обращение к текстам русской и зарубежной классической литературы, обильное цитирование Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Чехова, Полонского, Саши Черного, П. Ершова, Г. Гейне. И вместе с тем не менее часто встречаются цитаты из песен А. Вертинского, из популярных в 20-е годы песен и частушек, то есть из полуфольклорной, полуэстрадной песенной стихии, воплощающей в себе то близкие Булгакову, то, наоборот, раздражающие его ритмы времени. Цитировал Булгаков, как правило, по памяти, допуская неточности и ошибки, часто не называя автора. Чужие тексты были для него знаком культуры, впитанной с детства, или, наоборот, чуждой, навязанной извне. Вообще функция цитаты в литературном произведении существенно отличается от ее роли в научном труде. Она призвана, прежде всего, вызвать у читателя определенные ассоциации — полемические, пародийные или любые иные, создать ощущение связи времен или, напротив, ее разрыва. Когда пьяный месткомовец из фельетона «О пользе алкоголизма» читает собственный вариант стихотворения Я. Полонского «В альбом К. Ш.», сатирический эффект возникает от резкого несоответствия между неназванными, но хорошо знакомыми проникновенными строчками, их диким, безвкусным искажением и самой ситуацией, в которой они произносятся. Изучение «чужого текста», включенного в фельетоны Булгакова, равно как и в другие его произведения, может стать одним из плодотворных путей восстановления круга чтения писателя.

Помимо «Накануне» и «Гудка» Булгаков сотрудничал во многих периодических изданиях, как московских, так и ленинградских. Назовем среди них журналы «Рупор», «Россия», «Красный журнал для всех», «Голос работника просвещения», «Смехач», «Заноза», «Бузотер»; газеты: «Красную газету» (Ленинград), «Рабочий», «Медицинский работник» и т. д. Наряду с фельетонами он публиковал в это время такие серьезные произведения, как «Ханский огонь», «Записки на манжетах», рассказы из цикла «Записки юного врача».

Талантливый писатель и поденную работу делал талантливо. Конечно, не все написанное им равнозначно и одинаково интересно, но собранные воедино рассказы и фельетоны 20-х годов имеют большую ценность,— они позволяют воссоздать образ времени. Коммунальные квартиры с их разноголосицей, красочное изобилие первой сельскохозяйственной выставки, одиночество измученного интеллигента, пишущего фельетон о своем ремесле фельетониста, толпы демонстрантов, распевающих частушки о лорде Керзоне, сытные обеды нуворишей и хамская вседозволенность новых бюрократов, звуки «Аиды» и «Риголетто», символизирующие связь с культурой прошлого, вне которой немыслима никакая иная культура, и неожиданные, непривычные для интеллигента традиционных вкусов, спектакли Мейерхольда. Весь этот мир живет, мучается, страдает, смеется, ломается и вновь обретает почву. В фельетонах Булгакова цитаты из Чехова и, мягко говоря, не вполне цензурная речь героев «Смуглявого матерщинника», тонкая авторская стилистика и намеренно стилизованные под подлинные, корявые, полуграмотные тексты, написанные от имени рабкоров. Со страниц фельетонов доносится до нас речь нэпманов и рабочих, присяжных поверенных и квартхозов. Многие жизненные впечатления тех лет отразились и в позднейших произведениях Булгакова, но при этом рассказы и фельетоны имеют и самостоятельное художественное значение. Многие из них — скажем, фельетоны о кооперации и кооператорах — воспринимаются, как написанные сегодня.

Личность и быт, личность и время, личность и история — тема эта проходит через все творчество Булгакова, от рассказов и фельетонов 20-х годов до романа «Мастер и Маргарита».

Рассказы и фельетоны, собранные в этом томе, расположены в хронологическом порядке. Во всех случаях, кроме оговоренных особо, текст печатается по первым публикациям.

В комментариях приводятся сведения о первых публикациях и прижизненных переизданиях рассказов и фельетонов.

Неделя просвещения

Впервые — газ.: Коммунист (Владикавказ). 1921. 1 апреля. Подпись «Михаил Булгаков». Текст печатается по изд.: Юность. 1974. № 7. С. 109—111. Публ. Л. Яновской.

Первый из известных нам фельетонов М. Булгакова. Неделя просвещения, вдохновившая Булгакова на фельетон, проходила 14—20 марта 1921 года, и Булгаков принимал в ней самое деятельное участие. В частности, он читал доклад перед красноармейской аудиторией, а потом два вечера подряд в «Первом советском театре» при полном зале шла его пьеса «Парижские коммунары» (см.: Я н о в с к а я Л. Михаил Булгаков — фельетонист // Юность. 1974. № 7. С. 109).

Торговый ренессанс

Впервые — журн.: Социологические исследования. 1988. № 1. Публ. Б. С. Мягкова.

Подпись: «М. Булл». Печатается по беловому автографу, хранящемуся в архиве М. А. Булгакова в ГБЛ (ф. 562, к. 1, ед. хр. 2).

13 января 1922 года Булгаков писал сестре, Надежде Афанасьевне Булгаковой-Земской:

«В этом письме посылаю тебе корреспонденцию „Торговый ренессанс“. Я надеюсь, что ты не откажешь (взамен и я постараюсь быть полезным тебе в Москве) отправиться в любую из киевских газет по твоему вкусу (предпочтительно большую ежедневную) и предложить ее срочно.

Результаты могут быть следующие:

1) ее не примут, 2) ее примут, 3) примут и заинтересуются.

О первом случае говорить нечего. Если второе, получи по ставкам редакции гонорар и переведи его мне, удержав в свое пользование из него сумму, по твоему расчету необходимую тебе на почтовые и всякие иные расходы при корреспонденциях и делах со мной (полное твое усмотрение).

Если же 3, предложи меня в качестве столичного корреспондента, по каким угодно им вопросам или же для подвального ‹…› художественного фельетона о Москве. Пусть вышлют приглашение и аванс. Скажи им, что я завед. хроникой в „Вестнике“, профессиональный журналист. Если напечатают „Ренессанс“, пришли заказной бандеролью два № . ‹…› Сведения для киевской газеты:

Зав. хроникой „Вестника“ журналист, б. секретарь Лито Главполитпросвета, подписываю псевдонимом Булл. Если же они завяжут со мной сношения, сообщи им адрес, имя, отчество и фамилию для денежных переводов и корреспонденции. Словом, как полагается.

Извини за неряшливое письмо.

Писал ночью, так, как и „Ренессанс“. Накорябал на скорую руку черт знает что. Противно читать.

Переутомлен я до того, что дальше некуда».

(Письма М. А. Булгакова к родным (1921—1922 гг.). Публ. Е. А. Земской. // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1976. Т. 35. № 5. С. 463—464.)

Спиритический сеанс

Впервые — журн.: Рупор. 1922. № 4. Подпись: «Михаил Булгаков».

Прототипами героев рассказа были Иван Павлович и Вера Федоровна Крешковы, упоминавшиеся как знакомые на Патриарших прудах в рассказе «Москва 20-х годов». «У них дома проводились спиритические сеансы, к которым Булгаков относился насмешливо. Татьяна Николаевна (Лаппа.— Л. Ф.) вспоминает, как однажды он уговорил ее: „Знаешь, давай сделаем сегодня у Крешковых спиритический сеанс!“ Они распределили роли — Булгаков толкнет ее ногой, а она будет стучать по столику. Таких мистификаций было, видимо, несколько. Но полная ссора с Иваном Павловичем произошла после публикации рассказа «Спиритический сеанс» ‹…›, где тот узнал себя, свою жену, их домработницу» (Ч у д а к о в а М. Жизнеописание Михаила Булгакова. С. 183).

Москва краснокаменная

Впервые — газ.: Накануне. 1922. 30 июля. Подпись: «Булгаков Михаил».

Похождения Чичикова

Впервые — Накануне. Литературное приложение. 1922. 24 сентября. № 19. Подпись: «Михаил Булгаков».

При жизни писателя рассказ переиздан в газете «Бакинский рабочий», 1922, 9 октября и в сб.: Б у л г а к о в М. Дьяволиада. Рассказы. М.: Недра, 1925; то же, 1926. Текст печатается по этому сборнику.

№ 13.— Дом Эльпит-Рабкоммуна

Впервые — Красный журнал для всех. 1922. № 2. Декабрь. Подпись: «Мих. Булгаков».

При жизни писателя переиздавался в сб.: Б у л г а к о в М. Дьяволиада. Рассказы. М.: Недра, 1925; то же, 1926. Вошел в сборник: Б у л г а к о в М. Роковые яйца. Рига, 1928. Текст печатается по сб. «Дьяволиада», 1926.

Речь идет о пятиэтажном доходном доме на Большой Садовой, 10, который московский миллионер Пигит выстроил в 1906 году. С 1921-го по лето 1924 года М. А. Булгаков с женой, Т. Н. Лаппа, жили в квартире № 50, описанной в этом рассказе, а затем переехали в квартиру № 34.

В первые послереволюционные годы из дома Пигита были «выселены классово чуждые элементы. Взамен исчезнувших жильцов появились новые — рабочие расположенной по соседству типографии. Одни расселились в опустевших помещениях, другие заняли комнаты в квартирах оставшихся. Оставшиеся — это интеллигенты из тех, кто либо сразу приняли революцию, либо постепенно осваивались с ней» (Л е в ш и н В. Садовая, 302-бис // Воспоминания о Михаиле Булгакове. [М., 1988.] С. 172).

Этот дом «становится первым в Москве, а может быть и в стране, домом — рабочей коммуной. Управление, а частично и обслуживание его переходят в руки общественности» (там же).

Прототипом управляющего Бориса Самойловича Христи, по воспоминаниям В. Левшина, был караим Сакизчи, Нилушкина Егора — Никитушкин.

Столица в блокноте

Впервые — Накануне. 1922. 21 декабря (гл. I—II); 1923, 20 января (гл. III—V); 9 февраля (гл. V—VII); 1 марта (гл. VIII—XI). Подпись: «Михаил Булгаков».

Чаша жизни

Впервые — Накануне. Литературное приложение. 1922. 31 декабря. № 33. Подпись: «Михаил Булгаков». Фельетон переиздан в «Новой вечерней газете» (Владивосток). 1923. 26 февраля (без подзаголовка). В архиве М. А. Булгакова на вырезке из владивостокской газеты рукой писателя указана ошибочная дата: 20 января.

В школе городка III Интернационала

Впервые — журн.: Голос работника просвещения. 1923. № 4. С. 22—23. Подпись: «М. Б.».

1-ая детская коммуна

Впервые — Голос работника просвещения. 1923. № 5—6. С. 30—32. Подпись: «Михаил Булгаков».

Сорок сороков

Впервые — Накануне. 1923. 15 апреля. Подпись: «Булгаков Михаил».

Под стеклянным небом

Впервые — Накануне. 1923. 24 апреля. Подпись: «Булгаков Михаил».

Московские сцены

Впервые — Накануне. Литературное приложение. 1923. 6 мая. № 51. Подпись: «Булгаков Мих.». Переиздан в сб.: Б у л г а к о в М. Трактат о жилище. М.; Л., Земля и фабрика, 1926. С. 17—24, под названием «Четыре портрета».

В рассказе воспроизведена атмосфера квартиры Владимира Евгеньевича Коморского, бывшего помощника присяжного поверенного, и его жены Зинаиды Васильевны, с которыми Булгаков дружил. Он часто бывал у них дома в Малом Козихинском переулке, 12, кв. 12.

Бенефис лорда Керзона

Впервые — Накануне. 1923. 19 мая. Подпись: «Михаил Булгаков». Рассказ датирован 12 мая 1923 года.

Начало фельетона перекликается с началом второй части «Записок на манжетах» и фельетона «Сорок сороков» (с описанием предыдущего, осенью 1921 года, въезда Булгакова в Москву — тоже из Киева, с того же вокзала) (Ч у д а к о в а М. Жизнеописание Михаила Булгакова. С. 258).

Путевые заметки. Скорый № 7 Москва—Одесса

Впервые — Накануне. 1923. 25 мая. Подпись: «Михаил Булгаков».

Очерк датирован: «апрель».

Комаровское дело

Впервые — Накануне. 1923. 20 июня. Подпись: «Михаил Булгаков».

О Комаровском деле в то время было много статей. Дело Комарова-Петрова начало слушаться 6 июня 1923 г. в Москве в Политехническом музее под председательством П. А. Смирнова (Гудок. 1923. 7 июня), а 8 июня в газете «Известия» опубликовано сообщение о решении суда — Комаров-Петров и его жена приговорены к высшей мере наказания. Среди очерков на эту тему можно назвать «Ролл-Ройс или Доберман-пинчер? (В шутку о серьезном)», опубликованный в газете «Накануне» 16 июня 1923 г. под псевдонимом «Ф. Икс».

Киев-город

Впервые — Накануне. 1923. 6 июля. Подпись: «Михаил Булгаков».

В мае 1923 года Михаил Булгаков был в Киеве. Очерк «Киев-город» стал важным этапом в работе над романом «Белая гвардия».

Самоцветный быт

Впервые — Накануне. Литературное приложение. 1923. 15 июля. № 61. Подпись: «М. Булгаков».

При жизни писателя фельетон переиздан в его сб.: Смехач (Ленинград). 1926. № 15. (Юмористическая иллюстрированная библиотека) / Илл. Н. Радлова.. С. 47—50.

Самогонное озеро

Впервые — Накануне. 1923. 29 июля. Подпись: «Мих. Булгаков». Фельетон датирован: «1923, июль».

При жизни писателя фельетон был переиздан в его сб.: Трактат о жилище. М.; Л.: Земля и фабрика, 1926. С. 25—30.

Действие рассказа происходит в кв. 50 в доме на Большой Садовой, 10. См. коммент. к рассказу «№ 13.— Дом Эльпит-Рабкоммуна».

Т. Н. Лаппа вспоминала: «На другой стороне коридора посредине была кухня. По обе стороны ее жили вдова Горячева с сыном Мишкой — и она этого Мишку лупила я не знаю как, типографские рабочие — муж и жена, горькие пьяницы, самогонку пили» (Ч у д а к о в а М. Жизнеописание Михаила Булгакова, С. 166—167).

Шансон д’этэ

Впервые — Накануне. 1923. 16 августа. Подпись: «М. Булгаков».

День нашей жизни

Впервые — Накануне. 1923. 2 сентября. Подпись: «Михаил Булгаков».

Псалом

Впервые — Накануне. 1923. 23 сентября. Подпись: «М. Булгаков».

При жизни писателя рассказ переиздан в сб.: Б у л г а к о в М. Трактат о жилище. М.; Л.: Земля и фабрика. 1926. С. 11—16.

Т. Н. Лаппа вспоминала в связи с рассказом «Псалом» о быте квартиры № 50 на Большой Садовой, 10: «Вообще дом был знаменитый… Кого только в нашей квартире не было! По той стороне, где окна выходят на двор, жили так: хлебопек, мы, дальше Дуся — проститутка; к нам нередко стучали ночью: „Дуся, открой!“ Я говорила: „Рядом!“ Вообще же она была женщина скромная, шуму от нее не было; тут же и муж ее где-то был недалеко… Дальше жил начальник милиции с женой, довольно веселой дамочкой… Муж ее часто бывал в командировке; сынишка ее забегал к нам…» (Ч у д а к о в а М. О. Жизнеописание Михаила Булгакова. С. 166).

По мнению В. Левшина, в рассказе описана драма, разыгравшаяся в кв. № 34 дома № 10 на Б. Садовой.

Золотистый город

Впервые — Накануне. 1923: гл. 1—4 — 30 сентября, подпись: «М. Булгаков»; гл. 5—6 — 6 октября, подпись: «Мих. Булгаков»; гл. 7—10 — 12 октября, подпись: «Михаил Булгаков»; гл. 11—13 — 14 октября, подпись: «М. Булгаков». Очерк датирован: «Москва, сентябрь».

Первая сельскохозяйственная выставка в СССР открылась в августе 1923 года в Москве, в Нескучном саду, на территории нынешнего Парка культуры и отдыха им. А. М. Горького. Ее подготовка и деятельность широко освещались в советской печати и в газете «Накануне».

Эм. Миндлин в своих воспоминаниях описал комический эпизод, связанный с выплатой гонорара Булгакову за этот очерк: «Наступил день выплаты гонорара. Великодушие Калменса (зав. финансами московской редакции «Накануне».— Л. Ф.) не имело границ: он сам предложил Булгакову возместить производственные расходы: трамвай, билеты. Может быть, что-нибудь там еще, Михаил Афанасьевич?

Счет на производственные расходы у Михаила Афанасьевича был уже заготовлен. Но что это был за счет! Расходы по ознакомлению с национальными блюдами и напитками различных республик! Уж не помню, сколько там значилось обедов и ужинов, сколько легких и нелегких закусок и дегустаций вин! Всего ошеломительней было то, что весь этот гомерический счет на шашлыки, шурпу, люля-кебаб, на фрукты и вина был на двоих.

На Калменса страшно было смотреть. Он производил впечатление человека, которому остается мгновение до инфаркта. Белый как снег, скаредный наш Семен Николаевич Калменс, задыхаясь, спросил — почему же счет за недельное пирование на двух лиц? Не съедал же Михаил Афанасьевич каждого блюда по две порции!

Булгаков невозмутимо ответил:

— А извольте-с видеть, Семен Николаевич. Во-первых, без дамы я в ресторан не хожу. Во-вторых, у меня в фельетоне отмечено, какие блюда даме пришлись по вкусу. Как вам угодно, а произведенные мною производственные расходы прошу возместить.

И возместил!» (М и н д л и н Э. Необыкновенные собеседники. М.: Советский писатель, 1979. С. 146).

Беспокойная поездка

Впервые — Гудок. 1923. 17 октября. Подпись: «Монолог записал Герасим Петрович Ухов».

Этот псевдоним появляется впервые и был использован Булгаковым еще дважды в сокращенном варианте: 1 и 22 ноября в «Гудке» появились фельетоны «Тайны мадридского двора» и «Как разбился Бузыгин», подписанные: «Г. П. Ухов». Не сразу заметили сотрудники «Гудка» его скрытый смысл — Гепеухов (от ГПУ).

Тайны мадридского двора

Впервые — Гудок. 1923. 1 ноября. Подпись: «Разговор подслушал Г. П. Ухов». (См. коммент. к фельетону «Беспокойная поездка»).

Как разбился Бузыгин

Впервые — Гудок. 1923. 22 ноября. Подпись: «Документы собрал Г. П. Ухов».

В фельетоне фамилия героя пишется по-разному: «Бузыгин» и «Бузыкин».

Лестница в рай

Впервые — Гудок. 1923. 12 декабря. Подпись: «Ф. С-ов».

Сильнодействующее средство

Впервые — Гудок. 1924. 3 января. Подпись: «Михаил Б.».

Серия ноль шесть № 0660243

Впервые — газ. «Вечерняя Москва», 1924, 5 января. Подпись: «Мих. Булгаков».

Спектакль в Петушках

Впервые — Гудок. 1924. 12 января. Подпись: «Мих. Б.».

Часы жизни и смерти

Впервые — Гудок. 1924. 27 января. Подпись: «М. Б.».

Воспоминание…

Впервые — журн.: Железнодорожник. 1924. № 1, 2 (январь—февраль). Подпись: «Михаил Б.».

История написания рассказа связана с трудностями прописки Булгакова и его первой жены, Т. Н. Лаппа, в квартире № 50 на Большой Садовой, 10, где в это время жил Андрей Михайлович Земский, муж Надежды Афанасьевны Булгаковой. Сохранились воспоминания об этом Т. Н. Лаппа и первой московской машинистки М. А. Булгакова И. С: Раабен.

Т. Н. Лаппа: «И в домоуправлении были горькие пьяницы, они все ходили к нам, грозили выписать Андрея (Земского.— Л. Ф.) и нас не прописывали, хотели, видно, денег, а у нас не было. Прописали нас только тогда, когда Михаил написал Крупской. И она прислала в наш домком записку — „Прошу прописать“…» (Ч у д а к о в а М. Жизнеописание Михаила Булгакова. С. 167).

И. С. Раабен: «Он (Булгаков.— Л. Ф.) жил по каким-то знакомым, потом решил написать письмо Надежде Константиновне Крупской. Мы с ним письмо это вместе долго сочиняли. Когда оно уже было напечатано, он мне вдруг сказал: „Знаете, пожалуй, я его лучше перепишу от руки“. И так и сделал. Он послал это письмо, и я помню, какой он довольный прибежал, когда Надежда Константиновна добилась для него большой 18-метровой комнаты где-то в районе Садовой» (Р а а б е н И. В начале двадцатых // Воспоминания о Михаиле Булгакове. С. 129).

Ханский огонь

Впервые — Красный журнал для всех. 1924. № 2. Подпись: «М. Булгаков».

Сохранились воспоминания И. С. Овчинникова, заведовавшего в те годы четвертой полосой «Гудка», о том, как возник замысел рассказа, и о первой, видимо, его редакции. «Сам довольно искушенный новеллист, В. П. Катаев, сравнивая с О. Генри наших писателей, как-то пожаловался: „Пишут скучно, плохо, никакой выдумки. Прочитаешь два первых абзаца, а дальше можно не читать. Развязка разгадана. Рассказ просматривается насквозь до последней точки“.

Задетый за живое, вдруг встревает другой наш новеллист — Булгаков:

— Клянусь и обещаю: напишу рассказ, и завязку не развяжете, пока не прочитаете последней строчки.

И написал! И, насколько помнится, даже напечатал! Название рассказа „Антонов огонь“. Вот его канва.

Деревня бунтует. Революция. Помещик бросил усадьбу и сбежал. Батраки, дворня, ставши хозяевами экономии, живут как умеют. Водовоз Архип растер сапогом ногу. Начинается гангрена — антонов огонь. Срочно надо ехать за врачом, а лошади нет. Общая растерянность, тревога. А ночью в усадьбе пожар. Тайно вернулся ее владелец — князь Антон и спалил постройки. По авторскому замыслу пожар и был тот настоящий Антонов огонь, который дал заголовок рассказу. Но раскрывается это действительно только в последнем абзаце» (О в ч и н н и к о в И. С. В редакции «Гудка» // Воспоминания о Михаиле Булгакове. С. 140—141). Далее Овчинников сообщает о том, что сюжет о помещике-поджигателе когда-то им же был подсказан Булгакову.

Игра слов заимствована Булгаковым у Козьмы Пруткова. В стихотворении «Помещик и трава»: «Антонов есть огонь, но нет того закону, чтобы всегда огонь принадлежал Антону».

Публикуя рассказ в журнале «Наш современник» (1974, № 2), Л. Яновская отметила, что «Ханский огонь» по сюжету связан с задуманной М. Булгаковым в 1921 году, но не написанной пьесой, одним из персонажей которой должен был стать князь Ф. Юсупов. Материалы для драмы Булгаков собирал и в подмосковном имении Юсуповых — Архангельском, где к тому времени был уже государственный музей. Приметы Архангельского заметны и в рассказе «Ханский огонь».

Электрическая лекция

Впервые — Гудок. 1924. 15 марта. Подпись: «Михаил Б.».

Торговый дом на колесах

Впервые — Гудок. 1924. 23 марта. Подпись: «Михаил».

Белобрысова книжка

Впервые — Накануне. 1924. 26 марта. Подпись: «Михаил Булгаков».

Просвещение с кровопролитием

Впервые — Гудок. 1924. 29 марта. Подпись: «М. Ол-Райт».

Багровый остров

Впервые — Накануне. 1924. 20 апреля, в разделе «Литературная неделя». В 1927 году М. А. Булгаков написал пьесу «Багровый остров», истоки которой можно найти в этом рассказе.

В тексте использованы имена героев произведений Р. Киплинга и Жюля Верна: лорд Гленарван — герой романа «Дети капитана Гранта», владелец яхты «Дункан»; Паганель — французский путешественник-географ, по ошибке оказавшийся на яхте «Дункан» («Дети капитана Гранта»); капитан Гаттерас — герой романа «Приключения капитана Гаттераса», совершивший путешествие к Северному полюсу; Филеас Фогг — герой романа «Вокруг света в восемьдесят дней», эксцентричный англичанин; Мишель Ардан — герой романов «С Земли до луны» и «Вокруг луны».

Как отметила Л. Косарева (Памир. 1988. № 7. С. 139), местонахождение Багрового острова, на котором разворачиваются события в повести, также может быть соотнесено с Жюлем Верном — в Тихом океане, «под 45-м градусом» находится Южный остров Новой Зеландии, где путешествие героев романа «Дети капитана Гранта» чуть было не закончилось трагедией.

Площадь на колесах

Впервые — журн.: Заноза. 1924. № 9. Подпись: «М. Ол-Райт». При жизни писателя переиздан в сб.: Б у л г а к о в Михаил. // Смехач. № 15. (Юмористическая иллюстрированная библиотека). / Илл. Н. Радлова. Л., 1926.

Говорящая собака

Впервые — Гудок. 1924. 16 мая. Подпись: «М. Ол-Райт».

Повесили его или нет?

Впервые — Гудок. 1924. 21 мая. Подпись: «Документы читал М. Ол-Райт».

В тексте встречается ряд железнодорожных сокращений, которыми злоупотребляли в «Гудке». Лишь некоторые сегодня поддаются расшифровке, например: ДС — начальник станции, ШТ — старший телеграфист, ПЧ — начальник участка пути.

Москва 20-х годов

Впервые — Накануне. 1924. 27 мая («Вступление», «Вопрос о жилище»); 12 июня («О хорошей жизни»). Подпись: «Михаил Булгаков». В сокращенном виде при жизни писателя опубликован также под названием «Трактат о жилище», М., 1926.

Рассказ Макара Девушкина

Впервые — Гудок. 1924. 11 июня. Подпись: «записал рассказ Михаил Б.».

Сапоги-невидимки

Впервые — Гудок. 1924. 15 июня. Подпись: «М. Б.».

За черепами

Впервые — Гудок. 1924. 18 июня. Подпись: «М. Б.».

Приключения покойника

Впервые — Гудок. 1924. 27 июня. Подпись: «М. Булгаков».

Заседание в присутствии члена

Впервые — Гудок. 1924. 17 июля. Подпись: «М. Булгаков».

Главполитбогослужение

Впервые — Гудок. 1924. 24 июля. Подпись: «М. Б.».

Этот фельетон был ошибочно приписан В. П. Катаеву и включен в сборник его рассказов и фельетонов «Горох в стенку» (М., Советский писатель, 1963). Катаев говорил следующее: «Я думаю, что фельетон „Главполитбогослужение“ принадлежит перу М. Булгакова и попал в мой сборник по ошибке, но все это было так давно, что сам уже не уверен. Во всяком случае, это не моя работа» (К у с т и н а Т. Из заметок о М. А. Булгакове-фельетонисте // Русская филология. Сб. научных студенческих работ. Вып. 2. Тарту, 1967. С. 227).

Как школа провалилась в преисподнюю

Впервые — Гудок. 1924. 1 августа. Подпись: «со слов Макара Девушкина записал Михаил Б.».

На каком основании десятник женился?!

Впервые — Гудок. 1924. 12 августа. Подпись: «со слов десятника записал Михаил Б.».

Пивной рассказ

Впервые — Гудок. 1924. 17 августа. Подпись: «Михаил Б.».

Как, истребляя пьянство, председатель транспортников истребил!

Впервые — Гудок. 1924. 20 августа. Подпись: «М. Б.».

Брачная катастрофа

Впервые — Гудок. 1924. 23 августа. Подпись: «Эм.».

Сотрудник с массой, или Свинство по профессиональной линии

Впервые — Гудок. 1924. 29 августа. Подпись: «Эм.».

Три копейки

Впервые — Гудок. 1924. 3 сентября. Подпись: «Михаил Булгаков».

Египетская мумия

Впервые — журн.: Смехач. 1924. № 16. 10 сентября. Подпись: «М. Булгаков». При жизни писателя включен в сб.: Б у л г а к о в Михаил. // Смехач. № 15. (Юмористическая иллюстрированная библиотека) / Илл. Н. Радлова. Л., 1926. С. 55—59.

Игра природы

Впервые — Гудок. 1924. 13 сентября. Подпись: «Михаил Булгаков».

Колыбель начальника станции

Впервые — Гудок. 1924. 24 сентября. Подпись: «Михаил Б.».

Рассказ про Поджилкина и крупу

Впервые — Гудок. 1924. 1 октября. Подпись: «Михаил Булгаков».

Библифетчик

Впервые — Гудок. 1924. 7 октября. Подпись: «Михаил Булгаков».

По голому делу

Впервые — Гудок. 1924. 11 октября. Подпись: «Ваш М. Б.».

Стенка на стенку

Впервые — Гудок. 1924. 19 октября. Подпись: «Михаил Булгаков».

Новый способ распространения книги

Впервые — Гудок. 1924. 21 октября. Подпись: «Михаил Булгаков».

Повестка с государем императором

Впервые — Гудок. 1924. 24 октября. Подпись: «М. Булгаков».

Смуглявый матерщинник

Впервые — Гудок. 1924. 28 октября. Подпись: «Письмо рабкора Пробоя списал Булгаков».

Обмен веществ

Опубликован практически одновременно в журн.: Заноза. 1924. № 19 (октябрь); Смехач. 1924. № 19 (октябрь). Подпись: «М. Булгаков». Текст печатается по журналу «Заноза».

Война воды с железом

Впервые — Гудок. 1924. 2 ноября. Подпись: «Михаил Булгаков».

Рассказ рабкора про лишних людей

Впервые — Гудок. 1924. 11 ноября. Подпись: «Письмо рабкора списал М. Булгаков».

Гибель Шурки-уполномоченного

Впервые — Гудок. 1924. 16 ноября. Подпись: «Письмо рабкора списал М. Булгаков».

Звуки польки неземной

Впервые — Гудок. 1924. 19 ноября. Подпись: «Михаил Булгаков».

Банан и Сидараф

Впервые — Гудок. 1924. 27 ноября. Подпись: «М».

«Ревизор» с вышибанием

Впервые — Гудок. 1924. 24 декабря. Подпись: «Михаил Булгаков».

По телефону

Впервые — Гудок. 1924. 30 декабря. Подпись: «Михаил Булгаков».

Целитель

Впервые — Гудок. 1925. 4 января. Подпись: «Михаил Булгаков».

Аптека

Впервые — Гудок. 1925. 7 января. Подпись: «М. Б.».

Заколдованное место

Впервые — Гудок. 1925. 9 января. Подпись: «Михаил Б.».

Круглая печать

Впервые — Гудок. 1925. 11 января. Подпись: «М. Б.».

Гениальная личность

Впервые — Гудок. 1925. 15 января. Подпись: «М. Булгаков».

Коллекция гнилых фактов

Впервые — Гудок. 1925. 17 января. Подпись: «Письмо списал М. Булгаков».

Залог любви

Впервые — Гудок. 1925. 12 февраля. Подпись: «Михаил Булгаков».

Они хочуть свою образованность показать…

Впервые — Гудок. 1925. 15 февраля. Подпись: «М. Булгаков».

Чертовщина

Впервые — Гудок. 1925. 18 февраля. Подпись: «Михаил Булгаков».

Мадмазель Жанна

Впервые — Гудок. 1925. 25 февраля. Подпись: «Михаил Булгаков».

Кондуктор и член императорской фамилии

Впервые — Гудок. 1925. 27 февраля. Подпись: «Михаил Булгаков».

Неунывающие бодистки

Впервые — Гудок. 1925. 6 марта. Подпись: «М. Булгаков».

С наступлением темноты

Впервые — Гудок. 1925. 10 марта. Подпись: «Михаил Б.».

Праздник с сифилисом

Впервые — Гудок. 1925. 27 марта. Подпись: «Михаил».

Банщица Иван

Впервые — Гудок. 1925. 9 апреля. Подпись: «Михаил».

О пользе алкоголизма

Впервые — Гудок. 1925. 15 апреля. Подпись: «Из того же письма рабкора, Михаил».

Как Бутон женился

Впервые — Гудок. 1925. 28 апреля. Подпись: «Михаил».

Смычкой по черепу

Впервые — Гудок. 1925. 27 мая. Подпись: «Михаил Булгаков».

Угрызаемый хвост

Впервые — журн.: Бузотер. 1925. № 20. Подпись: «Тускарора».

Двуликий Чемс

Впервые — Гудок. 1925. 2 июня. Подпись: «Михаил Б.».

Запорожцы пишут письмо турецкому султану

Впервые — Гудок. 1925. 3 июня. Подпись: «Михаил».

Работа достигает 30 градусов

Впервые — Гудок. 1925. 4 июня. Подпись: «Михаил Б.».

При исполнении святых обязанностей

Впервые — Гудок. 1925. 15 июля. Подпись: «Михаил».

Человек с градусником

Впервые — Гудок. 1925. 16 июля. Подпись: «Михаил».

По поводу битья жен

Впервые — Гудок. 1925. 18 июля. Подпись: «Михаил».

Негритянское происшествие

Впервые — Гудок. 1925. 25 июля. Подпись: «Михаил».

Путешествие по Крыму

Впервые — Красная газета (Ленинград), вечерний выпуск. 1925. 27 июля, 3 августа, 10 августа, 22 августа, 24 августа, 31 августа. Подпись: «М. Булгаков».

Л. Е. Белозерская вспоминала: «Мы купили путеводитель по Крыму д-ра Саркисова-Серазини. О Коктебеле было сказано, что природа там крайне бедная, унылая. Прогулки совершать некуда ‹…› Мы с М. А. посмеялись над беспристрастностью д-ра Саркисова-Серазини, и, несмотря на „напутствие“ Коли Лямина, который говорил: „Ну куда вы едете? Крым — это сплошная пошлость. Одни кипарисы чего стоят!“ — мы решили: едем все-таки к Волошину» (Б е л о з е р с к а я Л. Е. Страницы жизни // Воспоминания о Михаиле Булгакове. С. 202 — 203).

Когда мертвые встают из гробов

Впервые — Гудок. 1925. 8 августа. Подпись: «Михаил».

Кулак бухгалтера

Впервые — Гудок. 1925. 9 августа. Подпись: «Михаил».

Как на теткины деньги местком подарок купил

Впервые — Гудок. 1925. 14 августа. Подпись: «Михаил».

Пожар

Впервые — Гудок. 1925. 19 августа. Подзаголовок: «С натуры». Подпись: «Михаил».

Летучий голландец

Впервые — Гудок. 1925. 2 сентября. Подпись: «Михаил». При жизни писателя фельетон переиздан в сб.: Б у л г а к о в Михаил. // Смехач. № 15. (Юмористическая иллюстрированная библиотека.) С. 30—33.

Благим матом

Впервые — Гудок. 1925. 10 сентября. Подпись: «Михаил».

Не те брюки

Впервые — Гудок. 1925. 16 сентября. Подпись: «Михаил».

Страдалец папаша

Впервые — Гудок. 1925. 22 сентября. Подпись: «К подписям ихних жен свою подпись просит присоединить Эм.».

Мертвые ходят

Впервые — Гудок. 1925. 25 сентября. Подпись: «Эмма Б.».

Вариант этого фельетона «Живой труп» опубликован под псевдонимом «Незнакомец» в журнале: Бузотер. 1927. № 14. С. 8.

Динамит!!!

Впервые — Гудок. 1925. 30 сентября. Подпись: «Эмма Б.».

Горемыка всеволод

Впервые — Гудок. 1925. 1 октября. Подпись: «Эмма Б.».

Сентиментальный водолей

Впервые — Гудок. 1925. 16 октября. Подпись: «Эмма Б.».

«Вода жизни»

Впервые — Гудок. 1925. 18 декабря. Подпись: «Незнакомец».

При жизни писателя вторично опубликован в сб.: Б у л г а к о в Михаил. // Смехач. № 15. (Юмористическая иллюстрированная библиотека.) С. 41—46.

Паршивый тип

Впервые — Гудок. 1925. 19 декабря. Подпись: «Михаил». При жизни писателя переиздан в сб.: Б у л г а к о в Михаил. // Смехач. № 15. (Юмористическая иллюстрированная библиотека.) С. 34—40.

Чемпион мира

Впервые — Гудок. 1925. 25 декабря. Подпись: «Михаил».

Тайна несгораемого шкафа

Впервые — Гудок. 1926. 18 апреля. Подпись: «М. Неизвестный».

Музыкально-вокальная катастрофа

Впервые — Гудок. 1926. 28 мая. Подпись: «Михаил».

Радио-Петя

Впервые — Гудок. 1926. 4 июня. Подпись: «Михаил».

Пьяный паровоз

Впервые — Гудок. 1926. 12 июня. Подпись: «Михаил».

«Развратник»

Впервые — Гудок. 1926. 14 июля. Подпись: «Михаил».

Колесо судьбы

Впервые — Гудок. 1926. 3 августа. Подпись: «Михаил».

Воспаление мозгов

Впервые — сб.: Б у л г а к о в Михаил. // Смехач. № 15. (Юмористическая иллюстрированная библиотека.) С. 5—14.

Золотые корреспонденции Ферапонта Ферапонтовича Капорцева

Впервые — Б у л г а к о в Михаил. // Смехач. № 15. (Юмористическая иллюстрированная библиотека.) С. 15—26. Подпись «Михаил Булгаков».

Цикл сатирических миниатюр. Его вариант под названием «Золотые документы (из моей коллекции)» опубликован в газ. «Накануне» 6 апреля 1924 г. Отдельные главы публиковались самостоятельно: вариант главы «Брандмейстер Пожаров» под названием «Геркулесовы подвиги светлой памяти брандмейстера Назарова» под псевдонимом «Маг» — в: Гудок. 1924. 19 февраля; «Несгораемый американский дом» — в: Красная газета (Ленинград), вечерн. вып. 1925. 30 апреля; «Лжедмитрий Луначарский» — там же. 26 мая; вариант главы «Крокодил Иванович» под названием «Ванькин-дурак» — Бузотер. 1925. № 19. С. 2, под псевдонимом «Ф. Скитайкин».

Я убил

Впервые — журн.: Медицинский работник. 1926. № 44 (8 декабря). С. 13—15; № 45 (12 декабря). С. 14—16. Подпись: «Рассказ Михаила Булгакова». М. Булгаков был мобилизован петлюровцами и через несколько дней, в ночь на 3 февраля 1919 года бежал. (См.: Я н о в с к а я Л. Творческий путь Михаила Булгакова. М.: Советский писатель, 1983. С. 36.)

Был май

Впервые — Аврора. 1978. № 3. Публ. Л. Яновской.

Текст печатается по машинописному экземпляру, хранящемуся в архиве Булгакова (ОР ГБЛ, ф. 562, к. 5, ед. хр. 1).

К рассказу приложены пояснения Е. С. Булгаковой.

«Написано М. А. Булгаковым (продиктовано Е. С. Булгаковой) 17 мая 1934 г. сразу же после прихода домой в Нащокинский пер. из АОМСа (админ. отд. Моск. Сов.), куда мы были вызваны для получения заграничных паспортов, после того как М. А. написал просьбу о них на имя А. С. Енукидзе. 17.V по телефону некий т. Борисполец сказал М. А-чу, чтобы мы пришли, взяв с собой паспорта и фотокарточки для получения паспортов. В АОМСе он встретил нас очень любезно, подтвердил сказанное, дал анкеты для заполнения, сказал, что мы получим валюту. Перед ним на столе лежали два красных паспорта. Когда мы внизу заполняли анкеты, в комнату вошли двое: женщина и мужчина. Меня очень смешил М. А. во время заполнения анкеты, по своему обыкновению. Те пришедшие присматривались очень внимательно, как мы сообразили потом. Паспортов нам Борисполец не выдал, „паспортистка ушла“,— сказал. Перенес на 19-е. С 19-го на 20-е, и т. д. Через несколько дней мы перестали ходить. А потом, в начале июня, кажется 7-го, во МХАТе от Ивана Серг., который привез всем мхатовцам гору паспортов,— мы получили две маленькие бумажки — отказ. На улице М. А. стало плохо, я довела его до аптеки. Там его уложили, дали капли. На улице стоял Безыменский около своей машины. „Ни за что не попрошу“,— подумала я. Подъехала свободная машина, и на ней отвезла Мишу. Потом он долго болел, у него появился страх пространства и смерти.

А эту главку он продиктовал мне 17 мая,— она должна была быть первой главой будущей книги путешествия. „Я не узник больше! —говорил Миша счастливо, крепко держа меня под руку на Цветном бульваре.— Придем домой, продиктую тебе первую главу…“»

Комментируя рассказ, Л. Яновская отметила, что в центре данного произведения — шарж на пьесу Владимира Киршона «Суд», а упоминание о «раскаленной Испании» связано с испанскими очерками Михаила Кольцова и Ильи Эренбурга (см.: Аврора. 1978. № 3. С. 68).