Рассказы писателей Каталонии

Объезд

Дождь идет, ну и везет же тебе, парень, оделся совсем по-летнему, промокнешь насквозь, Кармен будет, естественно, в габардиновом плаще, а у тебя светлая куртка, да тут еще эта жара, от которой просто некуда деться, мало того — влажность такая, что и дождя не надо — рубаха уже мокрая, а в кафе дымно и воняет кухней, даже пиво — и то выдохлось, но не надо нервничать, обычный весенний дождь, скоро пройдет, на свидание придешь вовремя, а если нет — ничего, найдем себе и получше, свет не клином сошелся, подумаешь, ходит в белом платье… ну ладно, не сердись, спокойней, спокойней, ты уже не новобранец, и хотя ни за что в этом не признаешься, но нашел-таки синекуру, да уж, не спорь, у студентов свои преимущества, что, разве не так? посмотри на тех остолопов, которых учишь, вот влипли так влипли, да? а ты еще жалуешься и говоришь о всяких там системах, подсистемах, векторах и факторах, даже загнул насчет социальной справедливости — не потому, конечно, что хотел бы ходить в любимчиках у капитана, нет, просто ты считаешь, что друг отца мог бы тебе устроить назначение и получше, на то и друг, но с другой стороны — если бы ты остался служить там, рядом с родной деревней, где только и нужно что дневалить в казарме раз в неделю, ты ведь этого хотел? тогда ты не познакомился бы с Кармен, подумай, Кармен, такая умненькая, в нарядном белом платье, волосы длинные, глаза голубые и такие нежные… теперь скажи, что важнее: Кармен — или смена чистого белья на каждый день? Ага! Нельзя иметь все сразу, как ты бы хотел — и Кармен, ее длинные волосы, ее глаза, ее нежность — и чистое белье, чего там, мать постирает, но нужно же еще и таскать кучу белья всякий раз, как идешь в деревню… а ты не любишь задавать себе работу, хотя, знаешь, не мешало бы научиться терпению — пригодится. А ты вот нетерпеливый, злишься, что на улице дождь, да еще и пиво дрянное, да к тому же из кухни воняет кухней — а чем, по-твоему, должно вонять из кухни? и что взмок от жары — так на то и жара, чтобы не мерзнуть, ну да, конечно, и твои ученики — оболтусы, а когда ты брался за этих неучей, ты надеялся, что среди них найдутся гении?.. Если бы все было, как тебе хочется, то вышло бы сплошное противоречие, а ты ведь не любишь противоречий, так ты и в университете говорил, хотя и не очень понимал, что значит это слово, но тогда оно было модно: тут противоречия, там противоречия. Тебе интересно было узнать, как это бывает в жизни? — ну вот, пожалуйста: как легко и приятно было жить тогда, а сейчас нужно ловчить, чтобы уйти в самоволку и не попасться на глаза патрулю, потому что если тебя накроют здесь в штатском, то вставят такой фитиль… но ты же не будешь спорить, что у тебя здесь не служба, а санаторий — по утрам гимнастика, которую ты не делаешь, потом строевая, на которую ты тоже не ходишь, после обеда — занятия, и в пять ты свободен, согласись, не такая уж тяжелая жизнь, и не говори, что тянешь лямку… ну-ну, парень, я же знаю, как ты любишь покрасоваться перед классом, любишь, когда тебе завидуют и даже когда злятся, поскольку эта злость — тоже признание твоего превосходства, а откуда оно, собственно? ну, можешь объяснить им кое-что по географии, по арифметике, дать диктантик, чтобы эти ребята получили свою справку о начальном образовании и могли спокойно уйти на гражданку… да? наплевать? Ну, еще бы, никто и не сомневался, тебя совершенно не волнует, демобилизуют их или нет, ведь в душе ты их презираешь, но зато перед ними ты можешь распускать хвост павлином, строить из себя прогрессивного эрудированного студента-интеллигента, тебе это страшно нравится, точно так же, как изображать левака перед папой с мамой или европейски образованного человека перед иностранцами, хотя эти-то, если честно разобраться, тебя и в упор не видят, так? потому что… ого, смотри-ка, кто пришел! ну так вот, давно пора выходить, двигать пора отсюда, а дождь разошелся не на шутку, и если ты выйдешь, то явишься на свидание мокрый насквозь, а если сию минуту не выйдешь, то наверняка опоздаешь, и вот вопрос, почти как у Шекспира: выходить — не выходить, промокнуть — опоздать, а сейчас вон тот истукан в мундире цвета хаки подойдет и заговорит с тобой, а потом ввалится кто-нибудь из военной полиции, или нет, просто продефилирует снаружи, заметит тебя в окне и подумает: а что здесь делает этот, в штатском? и такое начнется, что потом вовек не отмоешься… и незачем делать вид, будто ты — это не ты, он уже сориентировался и идет прямиком сюда, этакий оливково-зеленый с головы до ног, вот ведь — и срок свой почти отслужил, а до сих пор не научился добывать себе какое-нибудь другое тряпье, когда сбегает в город прошвырнуться, да, так и проявляется степень умственного развития, впрочем, с ним всегда было ясно — недалек, в армии завалил первый же экзамен, хотя умеет с грехом пополам читать и писать, ничего не поделать, туповат, а теперь вот подходит ошарашенный: слух прошел — не демобилизуют тех, у кого нет справки о начальном образовании, он-то свое отслужил, в следующем месяце должен прошагать перед знаменем, но когда другие из его набора говорят, мол, скоро на волю, он молчит — боится, что оставят на сверхсрочную, вот и сейчас — подходит к тебе, ну обезьяна обезьяной, по лицу видно — умственно отсталый, к тому же трусит отчаянно, аж поджилки трясутся, потому что вот-вот войдет патруль… и вкатят вам обоим по первое число! И ведь что стоило товарищу твоего отца, если он и впрямь товарищ, устроить тебе пропуск на выход в штатском — ан нет, ты же сам знаешь, да и мать говорила тебе в детстве: не доверяй никому, даже лучшему другу, потому что, когда ты будешь от него в чем-то зависеть… и вот пожалуйста, мать кругом права: такие они друзья-приятели с отцом, водой не разольешь, — и ни тебе назначения, такого как надо, ни пропуска, нет, даже паршивого пропуска устроить не мог, друг называется, видали мы таких друзей! смотри-ка, а этот уже торчит перед глазами, послушаем, что скажет, надо ответить, нельзя же его не замечать, когда он прямо перед тобой стоит, сейчас заговорит, и, ясное дело, все о том же — демобилизуют или нет…

— А я откуда знаю? Сам иди и выясняй, может, это и треп, слухов всегда много ходит, научись наконец узнавать то, что тебя касается, ты ведь больше моего в армии отслужил…

Жаль человека? ну понятно, ты же в сущности хороший парень, но тебя раздражает, что он усаживается рядом, его-то, конечно, жаль, но тебе и своих проблем некуда девать, да и противно слышать, как он бубнит — словно каша во рту, — сколько отслужил, сколько на занятиях отсидел, а так и не научился говорить по-человечески, не дай бог, чтобы кто-нибудь из друзей семьи увидел тебя в одной компании с таким вот олухом, конечно, не один ты из Барселоны, он тоже там пожил, но ведь уровни-то разные, как земля и небо, ты же привык вращаться в многонациональном окружении, ты хотел сказать «среди иностранцев», но тебе нравится слово «многонациональный», волнует до слез; когда его произносишь, то словно перекатываешь звуки во рту и смакуешь… а он где вращался? на городских задворках, сегодня на одной стройке, завтра — на другой или вообще неизвестно где, и каждый хозяин еще помыкал им как хотел, а всей культуры — кино по воскресеньям, на той же улице… эй, хватит демагогии! это уже не модно, но при чем тут демагогия? ведь в жизни все так и было, так оно и было, он же сам рассказывал столько раз, и теперь вот снова заводит ту же пластинку; приехал в Барселону… неустроенность… растерялся… никому не нужен… чего скрывать, ощущения, похожие на твои, то же одиночество, та же неприязнь со стороны людей, с которыми живешь бок о бок, и неумение совладать со всем новым и непонятным, и та же ненависть к чужому для тебя городу — он, он отнял все, что было приятного в прежней жизни, а взамен заставил преодолевать препятствия, которые тебе и во сне не снились, и что хуже всего — каждую минуту чувствовать себя неотесанным деревенским увальнем, отчего ходишь по улице так, будто не идешь, а увязаешь в грязи… но ты и сам себе не хотел в этом сознаться, гнал прочь подобные мысли, и когда наконец привык, приспособился, то напустил на себя лениво-небрежный вид, словно надел защитную броню (но ты и в этом не хотел сознаться. А сейчас явился здоровый парень с лицом малого ребенка, которого кусают блохи, явился, привязался и навел на размышления… кто бы мог подумать! такова жизнь, старик, такова жизнь), а ведь, по сути дела, ты — такой же, как и он, блохастый мальчишка, такими вы оба пришли в город, но с одним различием, которое все и решило: тебе родители подбрасывали деньжат, а ему нет. Как, впрочем, и сейчас. Теперь оказывается, у вас с ним аналогичный опыт, слышишь? это он сказал, нет, ты только вдумайся в смысл этого слова — «аналогичный»… Он пришел из деревни, откуда-то с засушливых земель, оставив дома невесту (ты в деревне оставил многих, то есть это ты сам так думаешь), но он оставил ее беременной, да, так оно всегда и бывает у этих людей, а прошло девять месяцев — и ему пришлось вернуться из города в деревню и жениться; ты-то приезжал только на каникулы и всем видом давал понять, что приехал студент — не подступись, потом снова уезжал в город, а он сидел безвылазно в деревне, и тут кончается аналогия, смотри-ка ты — «аналогия», а вся аналогия — в том, что была деревня, только другая, и женщины — другие, и «пространственно-временные координаты», как ты бы сказал, тоже не те, зато аналогия снова начинается здесь, в армии, чего только не бывает, верно? даже параллельные прямые, бывает, сходятся очень близко, но потом, слава богу, снова расходятся, потому что он очень скоро вернется к себе в деревню, а ты вернешься кончать университет, тоже очень скоро. А теперь хватит философских размышлений, не надо принимать слишком всерьез темы классных занятий, лучше делай как твои ученики, которым в одно ухо влетает, а из другого вылетает…

— Извини, я задумался. Так что ты говоришь?

Внимание — дождь уже прошел, скоро встречаться с Кармен, не принимай близко к сердцу его проблемы. А если сейчас выяснится, что он не любит жену и знать ничего не желает о ребенке? обычная история, у подобных людей иначе и не бывает, да, тебе это уже приходило в голову несколько минут назад, но нелишне снова об этом подумать, не давай заморочить себе голову, не теряй зря времени, пора кончать, кончай с этим, парень, тебе это неинтересно, тебя совершенно не волнует то, что он увидел совсем другой мир здесь, в Пальме, других женщин, чистеньких, блондинок, не рви на себе волосы, у него вовсе не было стольких знакомств, треплется, ни у кого не может быть столько знакомых женщин, здесь одна солдатня, если у него и были знакомства, то гораздо меньше — ты думаешь, хоть одна иностранка будет вешаться на такого дурня? согласен, они кидаются на первого встречного, но, будь они трижды шлюхи, нельзя же поверить, чтобы этот идиот имел стольких, не впадай в отчаяние, не может быть, чтобы у него было больше женщин, чем у тебя, и в любом случае тебя это не колышет, такой интеллектуал, как ты, не должен волноваться из-за всякой ерунды, и самое главное — у тебя есть Кармен, и, кстати, время уходит, внимание, не упускай этой возможности найти девушку честную и очень женственную, такие сейчас попадаются редко, иных-прочих ты всегда найдешь, в Пальме, в Барселоне, где угодно, но эта — просто сокровище, такая нежная, такая скромная, одно слово — женщина…

— Верно говоришь, иностранки — нечто особенное, это надо испытать! Я, пока служил, и счет им потерял. И что опрятные — тоже верно, и, конечно, они тебе будут нравиться больше, чем твоя жена, но об этом мы поговорим как-нибудь потом, а сейчас я спешу, меня ждут. Да, немка, да, блондинка, и чистенькая, как все они.

А это вранье еще зачем? Кармен — такая же немка, как ты — китаец, и слава богу, но этот парень помешался на иностранках и блондинках и тебе голову заморочил, и неправда, неправда, что ты стал меньше ценить Кармен, скорей рассердился потому, что вдруг подумалось: не одна она в мире, и вот… А он точно решил — в деревню ни ногой, гляди-ка: не так уж вы с ним расходитесь, как тебе казалось; да если честно, то и не приходится удивляться, что он не намерен возвращаться домой, ты ведь и сам не хотел бы посадить себе на шею деревенскую бабу, я думаю, она у него некрасивая и неряха, иначе с чего бы он стал бубнить, что, мол, иностранки такие опрятные, несчастный парень, и жаль его, но не задерживайся, пусть он сам решает свои проблемы, твои проблемы никто за тебя не решал, нельзя же помогать всем на свете, тем более что ты и не в состоянии ему помочь, а мучиться от сознания собственного бессилия тоже не нужно, его дела — это его дела, тебя ждет Кармен, а все остальные пусть катятся куда подальше, да, конечно, психологически это интересный случай, но времени мало, надо идти, такие интересные случаи — дело психиатров, а ты юрист, тебе это тоже может быть интересно, но не сейчас, время уходит, ты опоздаешь на свидание, а кроме того, если разобраться, никакой это не интересный случай, зачем тебе думать о человеке, которого ты больше никогда не увидишь, нет, ничего интересного, вспомни, что ты думал там, в лагере: жизнь — это дорога, военная служба — объезд, и, когда объезд кончится, ты возвращаешься на дорогу, почти в том же месте, где с нее съехал, и не о чем тут думать, не будь кретином, и этого парня ждет все то же: кончит службу — вернется в деревню, и дорога окажется прежняя, и вообще — хватит выстраивать образные сравнения — дороги, объезды… этим развлекаются в средней школе, а ты уже студент, и тебя ждет Кармен, Кармен, женщина, достойная быть матерью твоих детей, нужно ее сохранить, не терять же такую девушку из-за одного несчастного придурка, с которым жизнь тебя свела в армии, вы с ним оба вернетесь туда, откуда свернули, на свою главную дорогу, и оба — с приобретением: у тебя — Кармен, у него — воспоминания обо всех белокурых иностранках, какие только ни побывали в Пальме, но, в конце-то концов, жизнь пойдет по-прежнему, словно ничего не произошло…