Разбитое Стекло

Глава 2

Трис потратила остаток своего времени в нижней части Тариоса с пользой, посещая различных стекловаров. Большинство людей, имевшие мастерские на Улице Стекла, понимали, что их задачей было не только создавать, но и развлекать, и что человек, наблюдавший за созданием изделия, часто это изделие и покупал. Они были рады пригласить Трис в свои мастерские и отвечать на её вопросы, но итоги её расспросов оказались неутешительными. Ни один из них не знал стеклянного мага в «Базальте», знали лишь о том, что у его владельца, А́нтону Тинаса, там работал дальний родственник с севера. Они сообщили Трис, что его звали Кислун Уордэр, и их описание совпадало с мужчиной, которого она встретила. Они также никогда не слышали ни о чём похожем на стеклянного дракона, хотя все были заворожены существом, и настаивали на том, чтобы пристально его осмотреть. Судя по тому, как стеклянный дракон прихорашивался, чужое внимание ему нравилось.

Трис поговорила бы и с городскими стеклянными магами, но обнаружила в мастерских на Площади Ачаи лишь их учеников. Сами маги были на той же конференции, что и Нико, поскольку стеклянная магия часто использовалась для того, чтобы что-то увидеть, или прояснить какую-нибудь проблему. Из бесед с учениками она уяснила лишь одно: хотя в Тариосе, столице стекловарения, стеклянных магов было как грязи, по большей части это были академические маги, работавшие с наговорами, заклинаниями и знаками, начертанными на предметах. Поскольку она видела, как дракон принял форму сам по себе, Трис знала, что скорее всего Кислун был окружающим магом, чья магия проистекала из чего-то в окружавшем его мире. Трис всегда думала, что академических и окружающих магов было примерно поровну, пока Нико не объяснил, что это ей только казалось, поскольку она обучалась в крупнейшем сосредоточении окружающих магов в их части мира.

На каждого окружающего мага приходилось четыре академических, не считая тех носителей окружающей магии, которые также могли практиковать академическую. Кроме того, некоторые типы окружающей магии были распространены шире других: магия камней, работы по дереву, целительства, кулинарии, шитья, гончарного дела, огня, и погодных явлений. Окружающая магия стекла, как сказал ей один из подмастерьев, была «средней редкости», хотя Трис не совсем поняла, что это значит.

С таким куцым набором сведений Трис вернулась в Хескалифос и дом Джумшиды. Если память ей не изменяла, в личной библиотеке Джумшиды было несколько книг о магии. Там Трис может узнать больше.

Зайдя внутрь, она выгнала Медвежонка во внутренний двор, и занесла стеклянного дракона в свою комнату. Джумшида предоставила Трис и Нико весь второй этаж в восточном крыле дома: две комнаты и мастерская, которой они могли пользоваться на время постоя. Трис оставила дракона в своей комнате, привела себя в порядок, и спустилась вниз.

Её поприветствовала кухарка Джумшиды. Готовить ужин для неопределённого числа магов всегда было нелёгкой задачей. Несмотря на помощь служанки, нанятой на время конференции, Трис всё равно выпадало немало работы. Она нарезала, натирала, мыла и чистила, впитывая в себя запахи кухни, и слушая, как слуги говорят о своём быте и о планах на неделю. Постепенно, одна мышца за другой, Трис расслабилась. Жизнь на кухне успокаивала её. Это было место, где она знала правила, и знала, как себя вести. Поскольку обслуга знала её лишь как ученицу Нико, они не следили за собой в её присутствии так, как делали бы это в присутствии полноправного мага. На Трис не обращали внимания, покуда она была полезной, и она могла услышать сплетни об университете и о живших на его территории людях.

Колокол, оповещавший о закрытии городских ворот, только успел прозвонить, когда парадная дверь распахнулась, впустив говорливый поток мужчин и женщин. Служанка взяла стоявший наготове поднос с кувшином вина и набором кубков; домоправительница взяла поднос с чашками и фруктовым соком.

— Скажите моему мужу, что я встречу его в мире ином, ‑ сухо объявила служанка, покидая кухню.

Трис весело фыркнула, когда женщины храбро вошли в толпу гостей.

— Настолько плохо? ‑ спросила она кухарку.

— Девочка, нет ничего хуже толпы голодных магов, которым не нужно платить за еду, ‑ уведомила её кухарка. ‑ Я предпочла бы столкнуться со стаей волков. А ты что, не пойдёшь к ним?

Трис покачала головой:

— Не люблю вечеринки, ‑ призналась она. ‑ Я на них не ко двору. ‑ Если маги постарше знали её как ученицу Нико, они обращались с ней как с идиоткой, недостойной беседы со взрослыми. Если они слышали о ней, то относились к ней с недоверием и подозрением. Её собственные таланты, столь широко распределённые среди сил воздуха, земли и воды, запугивали тех, кто верил в наличие у неё оных. Многие предпочитали вместо этого думать, будто Трис лгала о величине своих сил, дабы казаться более важной, чем она на самом деле была. Трис предпочитала держаться своего собственного круга: её названных сестёр и брата, наставников, горстки магов и учеников из Спирального Круга, и Герцога Ведриса из Эмелана. Они не только знали её; они также считали её своей, входящей в число близких людей.

— Прислать тебе в комнату служанку с подносом? ‑ спросила кухарка, проверяя соус.

— Нет, вы тут все и так слишком заняты. Если вы не против, я сама сюда приду, когда проголодаюсь, ‑ ответила Трис. Удостоверившись, что они не против, она поднялась по находившейся во дворе лестнице на второй этаж.

Она только успела положить кипу книг Джумшиды себе на кровать, когда услышала, как Нико позвал её из их мастерской:

— Трисана, почему тут какое-то стеклянное существо ест мою сурьму?

Трис подошла к открытой двери в мастерскую. Там стоял её учитель, уперев руки в бока и изучая взглядом стеклянного дракона. Несмотря на долгий день, проведённый на конференции, Нико выглядел свежим и бодрым. Сшитая Сэндри, ните-магом и названной сестрой Трис, его одежда нигде не была измята. Нико был одет в серую льняную накидку без рукавов, штаны, и более бледного серого оттенка рубашку, длинные рукава которой были аккуратно застёгнуты на манжетах. Его ноги были облачены в чёрные туфли. Он отказывался носить тариосские сандалии, уведомив Трис, что вид его босых ног он оставлял для себя одного.

Будучи ростом в пять футов и десять дюймов, Нико был выше Трис на полфута, был жилист, и большую часть времени носил свои серебряно-чёрные волосы собранными в хвост. Он также обладал пышными, опрятными чёрно-серебряными усами, которыми весьма гордился, густыми чёрно-серебряными бровями, и глубоко посаженными чёрными глазами. Его лицо было угловатым, с торчавшим из него крупным носом.

Нико, задрав этот самый нос, пялился на дракона, который сидел на задних лапах и пялился на мага в ответ. Рыльце дракона было покрыто сурьмой, и ещё большее количество оной наличествовало в животе существа.

— А тебе вообще можно её есть? ‑ спросила существо Трис.

Будто в ответ на это дракон дёрнулся, его желудок всколыхнулся. Миг спустя он открыл пасть. Сурьма вытекла из его глотки в виде прозрачных стеклянных языков пламени, которые мгновенно отвердевали и падали, когда отделялись от пасти существа. Нико быстро сунул ладонь дракону под голову, чтобы поймать куски стекла. Когда существо закончило исторгать пламя, Нико оказался обладателем целой ладони стеклянных всполохов.

— Не могу припомнить, когда я в последний раз держал в руке драконью рвоту, ‑ сухо заметил Нико. ‑ Да никогда, если быть точным. И вообще, драконов не существует. Нужно ли мне указывать также на тот факт, что не существует и драконов из живого стекла?

Трис бережно взяла существо на руки.

— Не следует тебе так набивать живот, ‑ сказала она дракону. ‑ У тебя не получилось всё усвоить. Ты же явно не можешь быть голодным, учитывая всё то, что ты съело в мастерской.

— Возможно, путём поедания она узнаёт о природе веществ и предметов, ‑ заметил Нико, увлёкшись этой мыслью. ‑ В конце концов, кто может сказать, есть ли у неё на самом деле зрение?

— Это «оно», а не «она», ‑ возразила Трис. Она протянула дракона Нико, чтобы он мог увидеть, что тело существа было лишено каких-либо мужских или женских органов.

— Чепуха, ‑ ответил он. ‑ Такое элегантное и изысканное существо, с такими чудесными глазами, просто должно быть женского пола.

— Ты это говоришь только потому, что женщины тебе по душе больше, чем мужчины, ‑ парировала Трис. Драконица вскарабкалась по её руке, обвилась вокруг её плеч, и начала тереться головой о её завитые в косички волосы.

— И не без причины. Немногие женщины проводят первые недели знакомства, пытаясь доказать, насколько обширнее их знания по сравнению с твоими, ‑ сказал Нико, бережно ссыпая драконье пламя на стойку рядом с банкой сурьмы. ‑ Ты так и не объяснила, как это существо здесь оказалось, Трис.

— Это долгая история. Ты же должен быть сейчас внизу, не так ли? ‑ спросила она, кивая в направлении шумного первого этажа.

— Ради этой леди я на минуту отодвину конференцию в сторону. Я никогда не видел ничего подобного, ‑ указал Нико. ‑ И ты использовала свою молнию. Для чего? Ты же знаешь, что я могу видеть это на тебе и на драконице.

Трис пожала плечами:

— Не так уж и много, ‑ она поместила драконицу на стол, и закрыла пробкой банку с сурьмой. ‑ Какой-то стеклянный маг устроил истерику. Паршивые тут наставники, если не могут научить взрослого человека самоконтролю.

— Некоторые ученики не хотят учиться, ‑ подал мысль Нико, нежно поглаживая пальцем подбородок драконицы ‑ Давай, выкладывай всё полностью.

Трис обошла комнату, проверяя плотность пробок, закрывавших каждую банку, рассказывая при этом Нико о том, как познакомилась с драконицей.

— Я не знаю, что было глупее, ‑ заметила она, закончив, ‑ его вера в то, что я куплюсь на его выдумки про то, что он — не маг, или то, как он относился ко мне так, будто я чудовище. Я спросила его, берёт ли он на себя ответственность за дракона, и он отказался, поэтому я оставила её себе.

Нико вздохнул:

— Молния пугает людей, ‑ напомнил он ей. ‑ Я думал, что ты сможешь удержать её — и свой норов — в руках.

— Я удержала, ‑ парировала она. ‑ Я дала разряд, силы которого было достаточно лишь на то, чтобы заставить его выронить щипцы, и я его предупредила. Он бы её убил, ‑ защищаясь, сказала Трис, поглаживая драконицу между крохотных ушек. ‑ Я терпеть не могу людей, которые винят в своих ошибках других, Нико, ты же знаешь. Я бы хотела повидать его наставника и высказать ему всё, что я о нём думаю.

— А если он — начинающий маг? ‑ поинтересовался Нико.

Трис фыркнула:

— Как такое возможно? Он же взрослый мужчина!

— Ларк не знала, что её дар к шитью был магическим, пока ей не исполнилось почти тридцать. ‑ Ларк была одной из приёмных матерей Трис, и могущественным ните‑магом. ‑ Не так уж и редки случаи, когда человек не знает о том, что его или её сила проистекает от повседневных вещей, ‑ добавил Нико.

— Хмпф, ‑ ответила Трис, не будучи убеждённой. ‑ Ну, теперь он знает. И не то, чтобы в этом городе не было кучи стеклянных магов, так что мне не придётся его учить.

Любой маг, аккредитованный Лайтсбриджским Университетом в Каранге или Храмом Спирального Круга в Эмелане, подписывал соглашение при получении удостоверения мага: учить любого нового мага, если под рукой нет наставника с таким же типом магии. Несмотря на её возраст, Трис и её названные сёстры и брат носили медальоны, удостоверяющие их как аккредитованных магов-выпускников Спирального Круга. С тех пор как Трис и Нико покинули Эмелан, Сэндри и Браяр успели написать ей о магах-учениках, которых они взяли на обучение. Трис предпочла бы избежать подобной участи. Она и так уже несла ответственность за Медвежонка и, похоже, теперь ещё и за драконицу. Этого ей хватало с избытком.

— Тебе следует навестить его утром. Удостовериться, что у него есть наставник, ‑ сказал Нико. ‑ И не сачкуй, Трис. Ученик — дело серьёзное. А это существо вообще может переварить уголь?

Стеклянная драконица вынула морду из коробки, в которой лежали угольные палочки, и рыгнула. На этот раз она произвела на свет полу-прозрачные шарики чёрного стекла, покатившиеся по столу.

Нико вытянул руку в сторону существа, и поманил пальцами:

— Ты, иди-ка сюда, ‑ приказал он.

Драконица перевела взгляд с Трис на Нико, явно обдумывая услышанное.

— Всё хорошо, ‑ заверила её Трис. ‑ Он — мой наставник.

Нико улыбнулся ей:

— Одна из наиболее сильных уз между магами, не так ли?

Трис кивнула.

Драконица робко подошла к Нико и, оперевшись на задние лапы, села. Сначала маг осмотрел её, дюйм за дюймом, рассматривая бесшовные места, где крылья крепились к телу, а когти — к стопам. Затем он провёл обследование её чувствительных кончиков пальцев. Он был укушен один раз, когда попытался засунуть палец драконице в глотку.

— Больше так не делай, ‑ рассеянно сказал он. ‑ А теперь — сидеть.

Он похлопал драконицу по голове, как будто она была собакой, затем приложил свои костлявые пальцы к своим закрытым векам. Трис подняла ладонь, чтобы защитить свои глаза, когда из глаз Нико ударило белое пламя. Ошарашенная, драконица опрокинулась на спину. Она быстро вскочила на ноги, и оглянулась, чтобы удостовериться в сохранности своего хвоста.

Когда Нико открыл глаза, стеклянная драконица беззвучно чихнула.

— Распрекрасно, ‑ сказал ей Нико. Он взглянул на Трис. ‑ Она… странная, ‑ сказал он, слегка нахмурившись.

Трис возмущённо вступилась за свою новую подопечную:

— Конечно же она странная, ‑ возразила она. ‑ Её создатель пытался её убить. ‑ Она даже не заметила, что согласилась с решением Нико говорить о драконе в женском роде.

Нико вздохнул:

— Я не это имел ввиду. Я не знаю, говорил ли я тебе об этом, но у меня диплом стеклянной магии…

— В дополнение к твоему диплому мага-наставника, мага-провидца и мага-звездочёта, ‑ ответила девушка. ‑ Поэтому они и хотели иметь тебя в этом цирке, ‑ взмахом руки она указала на шумевших внизу магов.

— Да, Трисана, ‑ терпеливо ответил Нико. ‑ Так вот, я научился делать стекло, чтобы расширить моё магическое зрение, и потому, что мне нравится стеклодельное ремесло. Я могу сказать тебе, что это существо содержит всплеск стеклянной магии, но она не сфокусирована так, как это сделал бы обученный стеклянный маг. Её скелет — из стеклянной магии. Я также улавливаю следы защитной магии, магии ветра, целебной магии, магии процветания, и любовной магии.

— Кислун стянул это со всей округи, ‑ объяснила Трис. ‑ Каждая частичка магии в квартале, не прибитая гвоздями, оказалась в ней. Я же сказала тебе, что он не установил никаких барьеров.

— В чём я только что и убедился, ‑ ответил Нико. ‑ Однако её кровь… её кровь — молния.

Трис села на табурет, нахмурившись, затем перевела взгляд на драконицу. Она осторожно сняла свои очки, и положила их на стол. Без них все вещественные повседневные объекты расплылись: без своих очков она была практически слепа. С другой стороны, если она хотела взглянуть на особо тонкую магию, без линз её зрение было острее. Она немного потёрла глаза, затем оглядела свою новую подопечную.

Драконица пылала, серебряное пламя собранной со всей округи магии трепетало на её поверхности. Сквозь эти волны сиял скелет, яркий как настоящее серебро, состоявший из тонких как иглы костей, которые поддерживали элегантную форму драконицы. Вокруг этих костей было закручено более жаркое, сине-белое пламя чистой молнии, двигавшееся потоками подобно крови. Молния сияла в маленьких круглых выпуклостях, которые служили ей глазами, блестела вдоль её зубов, и вилась вдоль её раздвоенного языка.

Трис вздохнула, цепляя свои очки обратно на нос:

— Не знаю, смог ли бы он вообще убить тебя.

Драконица пожала плечами, её магическая кожа плавно вздымалась по мере её движения.

— Это не твоя молния, ‑ указал Нико. Будучи её наставником, он был знаком со всеми формами магии Трис лучше кого-либо другого.

— Нет. Я свою применила уже после того, как дракон оторвался от стеклодувной трубки, ‑ признала Трис.

— Думаешь, это его? Кислуна? ‑ спросил Нико.

Драконица подковыляла к Трис, и спустилась девушке на колени. Там она свернулась клубком как кошка.

— Я думала, что молниевые маги либо обучаются контролировать себя прежде, чем достигают моего возраста, либо погибают, ‑ тихо ответила Трис. ‑ Именно это ты мне и рассказывал. ‑ Она провела рукой вдоль позвоночника драконицы. Существо отозвалось на поглаживание Трис чистой музыкальной нотой, тягучим тоном, который можно получить, проведя пальцем по кромке заполненного водой стакана. Девушка улыбнулась: ‑ Это ты так мурчишь? ‑ спросила она. Звон возникал каждый раз, когда она проводила пальцами драконице по спине. Он звучал сначала низко, потом высоко, и мелодия становилась всё мягче и мягче, пока наконец не утихла. ‑ Думаю, она заснула, ‑ прошептала Трис Нико. ‑ Я назову её Чайм[6].

Нико всё ещё рассматривал молниевую кровь Чайм.

— Действительно, если этот Кислун Уордэр был рождён с молниевой магией, то не дожил бы до взрослого возраста, не овладев ею, ‑ указал он, поглаживая костлявым пальцем усы. ‑ Тут должно быть какое-то объяснение.

— Можешь попробовать его отыскать, ‑ ответила Трис. Она говорила тихо, не желая разбудить драконицу. ‑ У тебя будет время после конференции?

Нико прочистил горло:

— Вообще-то, это я и хотел с тобой обсудить.

Трис подняла брови в ожидании.

— Мы… эм… сегодня проголосовали, ‑ объяснил Нико, одёргивая обшлаги рукавов. ‑ Ты же знаешь, что время от времени маги собираются вместе, чтобы провести всеобъемлющее исследование какого-то конкретного вида магии.

Трис это знала. Она имела дело с результатом подобного исследования в течение последних четырёх лет — субстанцией, которая после долгих лет исследований горстки магов позволяла создавать лекарства от болезней.

— Эта конференция — из таких? ‑ спросила она.

— Теперь — да, ‑ ответил Нико. ‑ В порыве магического братства и взаимной привязанности было решено, что мы все будем работать вместе над созданием величайшего компендиума провидческой магии, какой когда-либо был написан — окружающей и академической, прозрения истины, прозрения прошлого, прозрения на воде, на огне…

— На ветре? ‑ жадно спросила Трис. ‑ Ты напишешь о прозрении на ветре? ‑ Она знала, что некоторые маги были способны видеть образы в ветре — проблески вещей, которых ветер касался. Сама будучи неравнодушной к ветрам, Трис думала, что обучиться способности видеть через них будет весьма полезно. Проблема была в том, что Нико, величайший провидец из всех, кого она знала, не умел этого делать сам, и не мог научить этому её. ‑ Кто из вас этим владеет? Можно мне с ней встретиться? С ним?

Нико вздохнул:

— У нас нету видящего в ветре. Очень не хотелось бы эту тему опускать… Полагаю, мы могли бы откопать то, что уже было когда-то написано на эту тему, хотя было бы здорово, если бы у нас был кто-то, кто может об этом писать, исходя из личного опыта.

Трис тяжело осела на табурете:

— Ох…

— Прозрение на ветру — это очень трудно, Трис, ‑ мягко сказал Нико. ‑ Это как прозрение будущего. На тебя обрушиваются тысячи образов — да что там, просто фрагментов. Они сводят с ума многих из тех, кто пытается это делать.

— Ты научился прозревать будущее, ‑ указала Трис.

— И немалое число людей уведомили меня, что считают меня безумцем, ‑ очень сухим голосом ответил Нико.

— Нико! ‑ закричал кто-то внизу. ‑ Ты что, всю ночь будешь прятаться? Мы изнываем от голода. И Лайщилд[7] не хочет ничего обсуждать, пока мы не выберем того, кто будет составлять алфавитный указатель!

— Итак, началось, ‑ устало произнёс Нико, разглаживая своё одеяние. ‑ Мы можем остаться здесь на десятилетия. ‑ Он задержался, чтобы нежно погладить Чайм. ‑ Ты всегда можешь спустить её вниз, чтобы отвлечь моих коллег, ‑ с надеждой в глазах предложил он. ‑ Ты сможешь познакомиться с некоторыми из других магов.

— А ещё я всегда могу оторвать мои уши от моей головы, ‑ ответила Трис. ‑ Будет так же весело. Ты же знаешь, я ненавижу вечеринки.

Нико вздохнул:

— Ты всегда была для меня слишком здравомыслящей. Проверь завтра этого Уордэра, ‑ напомнил он. ‑ Убедись, что у него есть наставник.

А́нтону Тинас согласился дать Кислуну место в мастерской, но оно не включало в себя жильё. Маленьких помещений по бокам мастерской едва хватало на то, чтобы разместить самого старика, его жену, их младшую дочь, и её мужа. Судя по звуку перебранок, Кислун даже не был уверен, что там было место для молодой пары. И там уж точно не было места для Киса.

В конце рабочего дня Кис закрыл мастерскую. Пожелав доброй ночи А́нтону, он пошёл вниз по Улице Стекла в сторону своего дома, который находился в увеселительном округе, известном как Капик. Жильё было не из лучших, поскольку в квартале проживало немало людей, которые считали воровство видом искусства, но там было интересно — и дёшево. Ученики и молодые подмастерья, такие как Кис, могли позволить себе цены Капика, и получали развлечения бесплатно. Жители и гости квартала покрывали весь спектр представлений, и все были собраны под именем яскедаси: маги победнее, актёры, музыканты, акробаты, танцоры, иллюзионисты, певцы, игроки, и гадалки. Другие жители и работники включали в себя самых что ни на есть преступников; слуг и поваров во множестве ресторанов, театров, постоялых дворов, кофеен и чаёвен; и клерков, которые работали во множестве лавок, продававших всё и вся: одежду, сувениры, украшения, произведения искусства, цветы, и музыкальные инструменты.

Кису нравился Капик. Здесь было на что посмотреть и что поделать, каким бы поздним ни был час. Все приходили сюда рано или поздно: иностранцы, дворяне, ученики, и купцы, мужчины и женщины — они кочевали от одной достопримечательности к другой. Медленная речь, периодические заикания и лёгкая неуклюжесть Киса оставались незамеченными в квартале, где у нищих не хватало конечностей, а у жителей победнее — зубов. Никого не беспокоило то, что он мало говорил. Здесь ценились хорошие слушатели. И что самое лучшее — редкие грозы, проносившееся через Тариос, били своими молниями в башни. В Капике башен не было.

Сменив несколько мест жительства, Кислун осел в Квартирах Фэрузы в Горшечном Переулке. Фэруза сдавала дешёвые комнаты яскедаси, и любому, у кого были деньги. Кис не мог понять, как эта старая, толстая женщина со спутанными волосами могла быть в прошлом известной яскедасу, но простыни в её доме были чистыми, и её скромных целительских навыков хватало, чтобы справляться с лёгкими травмами, которые случались даже с самими осторожными артистами. А ещё она играла в шахматы. С её помощью Кис восстанавливал свои старые навыки в этой игре.

Войдя в дом, выстроенный вокруг центрального двора подобно другим зданиям в Тариосе, Кис был удивлён стоявшей там тишиной. В этот час жители должны были просыпаться, поскольку здесь жило шесть яскедаси. Сторожевые псы Фэрузы трусцой подбежали к нему по коридору, обнюхали, и вернулись к своим делам, позволив Кису войти во двор. Комнаты на всех трёх этажах открывались на этот маленький квадрат зелени, где также располагался огород Фэрузы.

Обычно в это время по верхним галереям ходили туда-сюда яскедаси, обмениваясь слухами и оскорблениями, готовясь идти работать. Сегодня же Кис обнаружил трёх девушек сидящими на ступенях одной из лестниц, и ни следа хозяйки дома и живших здесь двух мужчин. Девушки всё ещё были одеты в дневную одежду — кайтэн из некрашеной шерсти. Ни на одной из них не было ни капли макияжа; все три недавно плакали. Четырёхлетняя дочка отсутствовавшей сейчас Ирали́мы свернулась калачиком на коленях у Я́ли. Чёрные кудри маленькой Гла́ки были спутаны. Её лицо было красным и опухшим от слёз, и она спала, засунув себе в рот большой палец. За́нта, жившая здесь северная танцовщица-блондинка, всё ещё плакала с припухшим лицом.

Кис посмотрел на Яли, поднявшей на него взгляд своих влажных карих глаз.

— Что произошло? ‑ спросил он. Все мысли о рыжеволосой девушке и её молнии вылетели у него из головы; по коже пробежали мурашки. Ему не нужно было быть магом, чтобы догадаться, что сейчас он услышит плохие новости. ‑ Куда все делись?

— Фэруза и мужчины сейчас в Наске́миу Та́нас, ‑ ответила Поппи. Её зелёные-с-коричневым глаза, обычно полные гнева, были пусты. Её коричневая кожа имела пепельный оттенок.

Кису пришлось немного подумать, чтобы перевести сказанное ею на свой родной наморнский. Большой городской госпиталь для малоимущих назывался Наскемиу; Танас — это было крыло, куда перемещали мёртвых.

— Почему? ‑ спросил он, когда его мозг разобрался в терминологии. ‑ Кто умер?

— Иралима, ‑ дрожащими губами прошептала Яли. ‑ Даской Номасдина, который вёл следствие для арурим — он пришёл, и дал её описание, ‑ она закрыла рот дрожавшей ладонью. Кис помедлил, затем протянул руку, и взял её за плечо, пытаясь её успокоить. И́ра ему нравилась, и ему было жаль Глаки. Кроме Иралимы у ребёнка больше никого не было. Клан выгнал Иру, когда та объявила о своём намерении стать танцовщицей в Капике.

— Где ты был весь день, в канаве прятался? ‑ потребовала Поппи. ‑ Её сцапал Призрак. Он сцапал её, задушил её, и бросил её как мусор в фонтане на Площади Лабрикас.

— Тихо, ‑ шёпотом отчитала её Яли, закрыв Глаки уши. ‑ Только не при ребёнке, Поппи, Всевидящего ради!

— Не надо было мне говорить Ире, что она — эгоистичная старая клуша, ‑ рыдала Занта. ‑ Это моя вина.

Яли и Поппи раздражённо переглянулись.

— Мы забыли, что весь мир вращается вокруг тебя, Занта, ‑ сказала Поппи едким как уксус голосом. ‑ Только не ссорься с нами, и мы все будем жить долго и счастливо.

— Девочки, ‑ Кис знал, что если Поппи и Занта начнут, то перепалка продлится всю ночь. ‑ Вы сказали этому даской, когда последний раз видели Иру? Где она танцевала?

— Мы сказали, ‑ ответила Яли, протирая глаза плечом, чтобы не беспокоить спавшую у неё на коленях девочку. ‑ Не то чтобы он наизнанку выворачивался в поисках убийцы, когда погибли другие яскедаси, не так ли?

— У аруримов есть слово для преступлений против людей вроде нас, помнишь? ‑ потребовала Поппи.

Кислун уныло произнёс:

— Окозу.

— Окозу, ‑ повторила Поппи. ‑ «Не пострадало никого, кто стоит хотя бы бик».

Бик — так называлась самая мелкая медная монета в Тариосе.

— Сейчас они суетятся только потому, что Ира объявилась в фонтане Лабрикас, ‑ добавила Яли. ‑ Очищающая палатка стояла весь день. В самом деле, нельзя же позволять мёртвой яскедасу осквернять общественное место, так ведь?

— Скажи нам, что ваши собственные аруримы на севере беспокоятся из-за людей вроде нас, ‑ поддела его Поппи. Когда Кис промолчал, она кивнула: ‑ Я так и думала, ‑ она поднялась на ноги. ‑ Мне пора одеваться.

— Ты идёшь на работу сегодня? ‑ воскликнула Занта. ‑ Когда Иралима в Наскемиу Танас?

Глаки всхлипнула. Яли нагнулась, нежной ладонью разглаживая спутанные кудри ребёнка.

Поппи зыркнула на Занту.

— А ты разве не идешь? Ира была бы там, на улице, если бы в Танас была ты. Разве ты не говорила, что у тебя пока не хватает денег заплатить за жильё?

Дэйи́на! ‑ пробормотала Занта, обращаясь к богине-покровительнице Капика. ‑ Я забыла! ‑ Она мигом вскочила на ноги и начала проталкиваться вверх по лестнице.

— Это неправильно, ‑ сказал Яли Кислун. Она была самой смышлёной из троицы, с ней ему было говорить легче всего. ‑ Яскедаси — тоже тариоссцы.

— Ты милый, Кис, ‑ сказала Яли. ‑ Но это ненадолго, если останешься тут. ‑ Она с усилием встала, перенеся вес Глаки на бедро. Ребёнок был совсем заплаканным, и даже не шевельнулся. Яли сказала: ‑ Будет Прощание в Танионе, ‑ так назывался храм, посвящённый богам умерших. ‑ Тебе сказать, когда оно будет?

— Да, пожалуйста, ‑ ответил Кис. В Тариосе умерших сжигали за городской чертой, поэтому похорон не было, только церемонии Прощания. Пока Яли взбиралась по ступеням, он бросил ей вслед: ‑ Яли, а с ней что? ‑ он кивнул в сторону Глаки.

Яли поцеловала волосы девочки.

— Она теперь моя. Я о ней позабочусь.

— Если тебе нужна помощь, просто попроси, ‑ сказал Кис. ‑ Я буду присматривать за ней, дам денег ей на еду — всё, что потребуется.

В награду за эти слова карие глаза Яли немного просветлели, а на её губах появилась улыбка, заставившая сердце перевернуться у него в груди.

— Ты действительно хороший парень, Кис, ‑ сказала она ему. ‑ И я этим не премину воспользоваться.

— Я и не против, ‑ сказал он, когда она добралась до своей комнаты.

Ночь была душной и жаркой, почти не принеся отдыха. Где-то в полночь Кис отнёс свой тюфяк на крышу, и поместил его между горшками с травами Фэрузы и стеной. Он поставил рядом кувшин с водой — он не мог пить вино с тех самых пор, как его ударило молнией — и лёг, заложив руки за голову. Зарницы играли в пластах облаков в небе. Они его немного нервировали, но недостаточно, чтобы вернуться внутрь. Зарницы не били в землю, они лишь дразнили пленников иссушенного города обещанием дождя.

Как и всегда, пребывание на открытом воздухе заставило начать распутываться клубок мыслей, не дававших ему заснуть. Здесь, в темноте, в одиночестве, под аккомпанемент приглушённых звуков толпы на главной улице Капика, он мог подумать о девушке, которая кидалась молниями. У него сводило нутро от этих воспоминаний, но он всё же мог думать об этом, и мог признаться себе в некоторых вещах. Стекло на стеклодувной трубке действительно противилось ему. Когда, до несчастного случая, у него было ощущение, будто вещество, с которым он работал всю свою жизнь, жило само по себе? Эта мысль укоренилась за время его путешествия, вместе с убеждённостью в том, что стекло оживало, когда он за ним не следил. Ему никогда не приходило в голову назвать это ощущение магией. Возможно, так было потому, что ни один из стеклянных магов в его семье не упоминал о том, что чувствовал, будто стекло живое. Он привык думать о стеклянной магии так, как описывали её в его семье: через заговоры, знаки, определённые изгибы в вытягивании стекла, особые формы для литого стекла, и выдутое стекло, оформленное так, чтобы удерживать и направлять заклинания. Они говорили о стекле так же, как Кис и его друзья: вещество, с которым можно было что-то делать, а никак не живое существо.

Как бы ему ни было больно, Кис наконец признал, что рыжая была права. Он должен был чувствовать облегчение, найдя ответ, но облегчения не было. У него были планы, важные планы. Звание мастера, женитьба, семья, восхождение по лестнице гильдии, пока он однажды её не возглавит. Он делал бы стекло для имперского двора, и обладал бы властью и богатством достаточными, чтобы работать над собственными проектами.

Теперь он снова был у подножья лестницы — ученик, начинающий, вместе с детьми. Изучение магии нарушит его работу со стеклом на годы вперёд.

Он сожалел; конечно же он сожалел. Он полагал, что эти чувства его никогда не покинут. Но глядя на игру зарниц в облаках, Кислун Уордэр взглянул фактам в лицо. Завтра он найдёт себе наставника стеклянной магии.