Разбуди меня (СИ)

ГЛАВА 18

Мы стояли на песчаном пляже, и держались за руки, оттягивая момент расставания.

— Не знаю, насколько это место разумно, и насколько сохранился рассудок у того, с кем Сад договорился, — негромко сказал Рай, глядя мне в глаза, — но всё должно выглядеть как можно естественнее. Так что я сейчас пойду и лягу спать, чтобы совсем правдоподобно было. А ты, вроде как соскучившись немного по родному миру, пойдёшь гулять по близкому к нему сну. Дальше, если Синий Сад не среагирует, я проснусь и приду к тебе.

— Думаю, он объявится, — моя улыбка вышла немного грустной. — Слишком уж активно в последнее время пытается до меня добраться.

Я тихонько высвободила руки, и отступила на шаг, не отрывая от Рая взгляда.

— Мне пора, — вздохнула, запоминая каждую чёрточку, и не удержавшись, провела пальцами по его щеке.

— Я верну тебя, — в который раз повторил мой Сновидец, и я кивнула.

А потом прикрыла глаза, и потянулась к Нитям, меняя узор. Отчего-то знала, стоит мне оказаться одной в слоях, и Синий Сад немедленно объявится. Слишком уж близко он подобрался, если сумел украсть даже из-под носа Рая в последний раз, пусть даже с помощью Васи и его пока ещё сильного желания увидеть меня ещё раз. Нити послушно изогнулись, сплетаясь между собой, и через мгновение я оказалась на улице, отдалённо похожей на улицу моего родного города. Только дома были украшены множеством цветов, и людей почти не попадалось. Так, иногда впереди кто-то мелькал за поворотом. Оно и понятно, мало кто видит в снах знакомые места, а уж тем более то, где живёт. Обычно фантазия людей гораздо более разнообразна.

Однако успела пройти всего несколько шагов по улице, и за спиной вдруг раздался знакомый голос:

— Сновидица… ты почему одна ходишь?

Оглянулась, и к своему удивлению увидела Ллиру, и она была не на шутку встревожена.

— Ты что здесь делаешь? — вырвалось у меня. Неужели втихаря следила, хотя сама отпустила Рая?

— Тебе нельзя одной, — настойчиво повторила Ходящая. — За тобой Сад охотится!

— Знаю, — спокойно улыбнулась, глядя ей в глаза. — А тебе откуда известно, Ллира? — чуть прищурилась, невольно насторожившись.

— Она приходила ко мне, — тихо ответила Ллира.

— Кто? — Вася тоже говорил про какую-то девушку…

— Я её не знаю, — Ходящая покачала головой. — Она спрашивала, на что я готова, чтобы вернуть Рая, — почти шёпотом добавила Ллира, но взгляда не отвела.

— И… что? — поколебавшись, спросила я. Значит, не только Василий оказался косвенно замешан в интригах этого Сада, действовавшего всё с большей разумностью. Или просто чужими руками? Скоро мне предстоит это узнать.

Ллира прикусила губу, и её глаза подозрительно заблестели.

— Он тебя любит, — негромко и серьёзно ответила Ходящая. — Мне некого возвращать. Я ещё тогда сказала. И ей так же ответила.

На моих губах появилась улыбка, немного грустная.

— Спасибо, Ллира, — я отступила на шаг. — И спасибо за предупреждение. Но… всё идёт так, как должно.

Она помолчала, пристально глядя на меня, потом кивнула.

— Ладно, надеюсь, вы знаете, что делаете. Только запомни, Сновидица, сны — твоя территория. Как и любого из вас, — Ллира сделала паузу. — И постарайся не забыть об этом, когда окажешься в Синем Саду.

Не прощаясь, бывшая пара Рая развернулась, и скрылась в ближайшем дверном проёме. Надо же, никогда бы не подумала, что она будет предупреждать меня о чём-то. На душе потеплело, всё-таки Ллира оказалась не такой уж плохой. Я дошла почти до конца улицы, когда начались странности. Люди с улиц исчезли, а дома вокруг стали полупрозрачными, и проступили Нити, хотя я не закрывала глаз. Стало немного не по себе, но я продолжала идти, словно бы в задумчивости. Потом среди Нитей стали появляться тёмно-синие знакомые цвета, и… стало очень тихо. Вдоль спины пополз холодок страха, я невольно остановилась, сглотнув. Всё-таки, несмотря на решимость и уверенность в том, что Рай меня вытащит, Синий Сад оставался загадкой, и загадкой пугающей.

Тут неожиданно из-за поворота, прямо передо мной, появилась очень знакомая фигура.

— Привет, Сновидица, — с какой-то злой радостью ухмыльнулась Леона, её глаза — полностью синие, без белка и зрачка, — блеснули, и она схватила меня за руку. — Попрощайся с реальностью.

Окружающее мигнуло, и вдруг разом проступили Нити, все — тёмно-голубого, насыщенного цвета. Дома исчезли, но осталась дверь справа, куда Леона и втолкнула меня. И слой снова изменился…

Стилист осторожно заколола шпилькой со стразиком последний локон, и прикрепила фату к диадеме. Я сидела, стараясь не шевелиться, и рассматривала своё отражение: расшитый верх платья с открытыми плечами, тоже переливающийся камешками, пышная юбка из какого-то воздушного материала, с теми же стразами, лицо, отдалённо похожее на моё — над ним также поработал стилист. Через два часа у меня роспись в загсе.

— Всё, — девушка — кажется, её звали Катя, — удовлетворённо улыбнулась и отступила на шаг, любуясь творением своих рук.

Вместе с ней на меня умилённо смотрела мама, свидетельница Марина, и ещё какие-то смутно знакомые люди в комнате.

— Отлично, — Марина воодушевлённо кивнула. — Тогда пошли, лимузин уже ждёт. Вася к загсу подъедет.

Я не стала спрашивать, почему мы по отдельности поедем, молча поднялась, и направилась к двери. У меня было странное ощущение, что всё это уже было когда-то, только происходило немного по-другому. Сознание словно находилось в оцепенении, мысли шевелились вяло и неохотно. Мы вышли из квартиры, и весёлой, гомонящей толпой спустились вниз, к машине. Только я по-прежнему не произносила ни слова. А увидев лимузин, и вовсе почувствовала смутную тревогу: длинный автомобиль, украшенный спереди традиционными кольцами и цветами, ещё и имел аэрографию. На нежно-голубом фоне красные сердечки с крылышками, облачка, и даже амур с хитрой улыбкой ближе к месту водителя.

— Ой, какая прелесть! — восторженно завопила Маринка, всплеснув руками. — Классный какой лимузин, я и не знала, что у нас такие есть в городе! Эх, Валь, какая ты счастливая, — мечтательный и повлажневший взгляд свидетельницы остановился на мне. — Вася, он такой… такой… классный, — наконец подобрала она слово.

— Давайте садиться, а то опоздаем, — засуетилась мама, подхватив мои юбки сзади.

Гости сели первые, а мы с мамой — последние. Я с платьем заняла почти всё сиденье, и мелькнула мысль, а как же тут Василий поместится. Поправив длинные перчатки из кружева со стразами, снова поймала за хвост мысль, что должно быть по-другому. Но как, я не знала. До загса доехали быстро, и там же ждали остальные гости — родственники и друзья. Их оказалось как-то слишком много, на мой взгляд, мне казалось, родных у меня и Васи имелось гораздо меньше. Я обвела улыбающиеся лица немного растерянным взглядом, от аромата многочисленных роз и лилий закружилась голова, и неприятно сжало виски. Но тут к крыльцу подъехал чёрный «БМВ», и из него вышел Василий, вызвав восторженные вздохи женской половины приглашённых. Тёмно-серый с блеском костюм сидел на нём отлично, и глаза казались ярче, такого интересного цвета чуть затемнённого серебра, даже я на несколько мгновений засмотрелась.

— Валечка, — он улыбнулся и протянул мне букет белоснежных роз, в его глазах отразилось восхищение. — Ты просто принцесса, любимая.

Я смущённо улыбнулась, спрятав лицо в розах, и слишком крепко сжав обмотанные стебли — видимо, там нашёлся шип, который забыли отломить, и палец обожгла вспышка боли. Я судорожно вздохнула, прикусив губу, но решила умолчать об инциденте, хотя не очень-то хорошо на свадьбе подобное. Продолжая храбро улыбаться, хотя палец дёргала боль, я взяла Васю под руку, и мы вошли в загс.

Шикарный холл, с высокими потолками, широкой мраморной лестницей, накрытой ковровой дорожкой, зеркалами, позолотой, хотя и выглядел роскошно, произвёл на меня совершенно неожиданно гнетущее впечатление. И чем ближе мы подходили к лестнице на второй этаж, в зал регистрации, тем сильнее мне не хотелось подниматься по ней. Я буквально заставляла себя передвигать ноги, улыбка словно приклеилась к лицу, ставшему вдруг резиновым, а по спине скатилась капля ледяного пота. Что-то было очень сильно не так с этой свадьбой, и когда мы наконец поднялись — никто не замечал моего состояния, даже Вася, — я чётко осознала: замуж за него не хочу и не пойду. И плевать на гостей, на заказанный ресторан, на всё плевать. Я не хочу быть женой Василия. Остановившись перед большими дверьми, украшенными позолотой и резьбой по дереву, я оглянулась на друзей и родственников, посмотрела на Васю, и покачала головой.

— Извините… — тихо произнесла, так, что услышала только Маринка — остальные громко переговаривались и смеялись.

Может, и хорошо. Я медленно попятилась к лестнице, Вася с удивлением посмотрел на меня, когда моя рука выскользнула с его локтя.

— Валя?

— Н-нет, прости, я не могу, — развернувшись и подхватив юбки, я почти бегом поспешила на первый этаж, не обращая внимания на раздавшиеся возгласы.

Как умудрилась не споткнуться и не скатиться по лестнице, не знаю, но через несколько минут я выскочила на улицу, тяжело дыша, и оглядываясь, решая, куда побежать. Мысленно махнула рукой, и свернула направо, надеясь, что настоящую погоню за мной устраивать не будут, и порадовавшись, что отдала мобильник Маринке ещё дома. ДА уж, не думала, что когда-нибудь стану живой иллюстрацией к фильму «Сбежавшая невеста».. Но мне в самом деле жутко не хотелось, чтобы Василий надел на палец кольцо! Я куда-то бежала, не обращая внимания на удивлённые взгляды прохожих, и вдруг, когда в очередной раз свернула в какой-то переулок, вокруг всё резко изменилось, я даже остановилась, в изумлении оглядываясь.

Из травы яркого изумрудного цвета ввысь уносились тонкие, витые колонны, сделанные вроде как из белого мрамора с золотистыми звёздочками. Между ними протянулись толстые плети каких-то растений с яркими красными цветами, и над всем этим раскинулось небо нежного зеленоватого оттенка с редкими прозрачными облачками. От цветка к цветку летали странные создания, похожие на полупрозрачных медуз, радужно переливавшихся под лучами солнца. Я восхищённо вздохнула, и тихо рассмеялась, потом, раскинув руки, закружилась между колоннами, испытывая необыкновенную лёгкость, будто внутри отпустили невидимые тиски. Тут меня никто не достанет…

— Поймал, — чьи-то руки сомкнулись на талии, я испуганно ойкнула, и уставилась на довольно улыбавшегося Василия. — Любимая моя…

Я упёрлась ладонями ему в грудь, радость испарилась, и её место заняло беспокойство. Вот его я хотела меньше всего видеть в этом месте. Мне казалось, рядом должен быть совсем другой человек…

— Отпусти, пожалуйста, — тихо попросила я, напряжённо замерев в его руках.

— Валенька, ну что ты? — ласково произнёс он, и продолжая крепко удерживать меня одной рукой, достал из кармана бархатную коробочку. — Мне здесь даже больше нравится, чем в загсе. Такое красивое и романтичное место, как ты любишь.

— Вася, не надо! — беспокойство переросло в тревогу, а правая рука под перчаткой внезапно зачесалась. Я попыталась выбраться, но безуспешно.

Тихий щелчок, и коробочка открылась, явив мне изящное золотое колечко… с тонкими шипами изнутри. Вскрикнув, я рванулась, с ужасом представляя, как это пыточное украшение вопьётся в палец, раня и причиняя боль, и не понимая, происходит ли всё на самом деле, или я сплю.

— Валя!..

Я почти освободилась, но Вася успел в последний момент ухватить меня за запястье. «Сны — твоя территория», — всплыли вдруг слова, а за ними другие: «Отключи сознание, и обретёшь крылья. Отпусти разум, позволь подсознанию держать руль…» Где я их услышала? Не знаю, но на душе стало спокойнее, и я перестала вырываться, и развернулась к Василию. Раз он так хочет надеть мне на палец это кольцо, пусть надевает, а боль… что ж, потерплю. Зато может что-то ещё изменится, если дам сну — стоп, а откуда знаю, что это сон?! — пойти своим чередом. Краем глаза заметила, как сбоку мелькнуло что-то синее, но повернув голову, ничего не увидела.

— Валенька, — настойчиво позвал Василий, и потянул меня к себе, уже держа пресловутое кольцо с шипами.

И всё-таки, когда я, стиснув зубы, протянула ему правую ладонь, вдоль позвоночника змейкой скользнул холодок. Не выдержала, зажмурилась, когда Вася поднёс кольцо к пальцу, но… Боли не последовало. Осторожно приоткрыв глаза, посмотрела — шипы втягивались. Кольцо плотно обхватило основание пальца, а мой — жених?.. Муж?.. — улыбнулся, и тихо сказал:

— Моя…

И вокруг, словно эхо, чей-то шёпот бесконечное количество раз отразил это слово, «моя». Мне стало ещё неуютнее, я обхватила себя руками, оглядываясь, и место больше не казалось уютным и приятным. С неба начал падать снег, большие, мохнатые снежинки ложились на траву, цветы, оседали на коже, но — не таяли. Мелькнула мысль, что это уже было, но канула где-то в глубине сознания. Я почувствовала, что начинаю мёрзнуть, и зябко поёжилась.

— Валенька, холодно? — заботливо спросил Вася, и шагнул ко мне, обняв и прижав к себе. — Давай, согрею…

Прикрыв глаза, прислонилась к нему, но ничего не ощутила. Василий начал гладить мои плечи, руки, целовать лицо, и чем дальше он это делал, тем сильнее шёл снег, и тем чётче я понимала, что он меня не согреет. Не он. Кто-то другой должен быть на его месте… Я нахмурилась, и попыталась отстраниться, тем более, поцелуи стали настойчивее, а мне от этого становилось всё неуютнее. Воспользовавшись моментом, выскользнула из объятий Василия, и отступила на шаг, покачав головой.

— Нет, Вася, — тихим голосом, почти шёпотом произнесла, и коснулась кольца. — Ты меня не согреешь…

Едва потянула украшение, как шипы впились в кожу, боль вспыхнула ярким, жарким цветком, и я тихо вскрикнула, из-под золотого ободка показались ярко-красные капли крови. Они почему-то переливались яркими искорками.

— Валя?.. — Вася нахмурился, и попробовал подойти ко мне снова, но у него отчего-то не получилось.

Снег стал идти гуще, с неба падали уже целые пушистые хлопья, а моя кожа бледнела, холод забирался всё глубже в тело.

— Валя! — в голосе Василия проскользнули раздражённые нотки, он попытался сделать шаг — безуспешно. — Валя, не уходи!

Это звучало, как приказ. Я отошла ещё, между нами опустилось призрачное покрывало падающего снега. Кровь с руки уже стекала тонкой струйкой, пятная платье, а предплечье вдруг зачесалось, как некоторое время назад.

— Нет, Вася, — ответила, чувствуя, как тело охватывает оцепенение. — Ты не должен здесь быть…

— Валентина! — крикнул он, и его глаза вдруг полыхнули яростно-синим.

Странно, ведь они были серого цвета… Я вдохнула морозный, царапучий воздух, перед глазами всё поплыло, боль продолжала грызть палец, и уже закрывая глаза, поняла, что куда-то проваливаюсь, начинаю падать, падать вниз… И где-то на самом краю сознания пронеслось тихое: «Валя… Ваиллори моя…» Голос, точнее шёпот, совершенно точно не принадлежал Васе.

Тишина. Вокруг царила полная тишина. Кажется, я лежала на чём-то мягком. Осторожно открыв глаза, огляделась: широкая кровать с пыльным бархатным балдахином тёмно-синего цвета, плотно закрытые ставнями, узкие стрельчатые окна, камин, в котором тлели угольки, на полу — плетёные циновки. Вообще, общее впечатление от странной комнаты, похожей на средневековую, создавалось, будто тут никто давно не жил, несмотря на остатки дров в камине. Я поднялась, и тут же в руке стрельнула боль. Скосив глаза, заметила, что кровь по-прежнему сочится, и в ней так же поблёскивают искорки, как в перламутре. Поморщилась, но снять кольцо не пыталась — шипы всё равно не дадут. Осторожно встала, стараясь не тревожить раненую руку, отбросила упавшую на глаза фату, попыталась её вообще снять, но одной рукой это сделать не удалось. Вздохнув, подошла к двери и открыла её.

В коридоре горели настоящие факелы, распространяя не слишком приятный запах и слегка чадя, звуков, кроме моих шагов, так и не было. Поколебавшись, двинулась направо, зажимая ноющую руку, с которой капала кровь. Юбки мешались, и завернув за очередной поворот, я остановилась, и сняла кринолин. Стало легче, по крайней мере, лёгкую ткань теперь удобнее придерживать. Ещё через несколько поворотов я к полной своей неожиданности наткнулась на Василия. При виде меня он просветлел, а я отступила на шаг, мгновенно напрягшись.

— Валь, наконец-то, я тебя везде ищу!

Ничего не ответив, я развернулась, подхватила юбки, не обращая внимания на боль в ладони и то, что окончательно испортила безобразными пятнами платье, и побежала в обратную от него сторону.

— Валя, подожди! — эхом метнулся мне вдогонку его крик, в котором ясно слышалось раздражение пополам со злостью.

Я не подчинилась. Коридоры пересекались, сворачивали, образовывая настоящий лабиринт, и ни одной лестницы, как назло. Голос Василия раздавался то ближе, то дальше, и я боялась остановиться, боялась снова оказаться рядом с ним. Предплечье зачесалось под перчаткой, но снять её на бегу представлялось задачей сложной, поэтому я молча терпела, гадая, есть ли где-нибудь выход, или мне предстоит вечно бегать по этому лабиринту… «Ваиллори…» Чуть не споткнулась, услышав кого-то ещё, но где-то на самой границе слышимости. Голос казался смутно знакомым. И тут же шипы сжались вокруг пальца, заставив тихо ойкнуть и зашипеть сквозь зубы. Господи, из-за этого кольца я истеку кровью! Зачем только дала надеть его на себя… «Сны — твоя территория. Ты в них хозяйка». Слова всплыли из памяти, да так и остались в голове, никуда не исчезая. Что они означали, не поняла, только слева вдруг появилась лестница. Узкая, винтовая лестница. Я юркнула в проход, и поспешила вниз, даже не подумав, куда этот путь приведёт. Куда-нибудь, лишь бы подальше от Василия.

Руку под перчаткой стало покалывать, как будто передержала горчичников, но попытавшись снять перчатку, вдруг выяснила, что не получается: тонкая сетка никак не хотела поддаваться, словно приклеенная к коже. Плюнула, и прекратила попытки. Голос Васи уже не доносился, и я с облегчением подумала, что наконец-то оторвалась от него. Но обрадоваться не успела, потому что в голове раздался настойчивый шёпот: «Валенька, Валя… Ваиллори…» Ещё вспышка боли, перед глазами заплясали звёздочки, и я не сдержала тихого стона. А стена вдруг стала покрываться изморозью, и мне снова стало холодно… Лестница всё не кончалась, и у меня уже начали дрожать колени от бесконечного спуска. Я не понимала, что происходит, где нахожусь, и как это прекратить…

Взгляд застилала мутная пелена, я тяжело дышала, и изо рта вырывались облачка, а пальцы рук и ног онемели от холода. На стенах наросло изморози где-то на сантиметр уже, и в какой-то момент я просто прислонилась в изнеможении, прикрыв глаза и не обращая внимания на уколы холода в обнажённую спину. Я устала… очень сильно… а кровь всё продолжает идти из пальца, перчатка вся до запястья красная, и кольцо тоже измазано в крови, не говоря уже о платье. И холод, холод, пробирающий до костей… Я всхлипнула, прикусив губу, стало тоскливо, страшно, и почему-то вспомнился трамвай. С ним ассоциировалось понятие тепла, спокойствия и уюта.

— Нет!.. — гневный шёпот, и по морозным узорам на каменной кладке пробежал синий блик.

А потом я снова провалилась.

На сей раз пришла в себя в удобном кресле-качалке, в уютной маленькой комнатке, а напротив, на стуле, сидела маленькая девочка с поразительно яркими голубыми глазами, и смотрела на меня, держа за руку. Ту самую, на которой было кольцо, и тихонько поглаживала мои пальцы, ставшие скользкими от крови. У меня не было сил даже отнять ладонь, я просто смотрела на неё, силясь осознать, что же дальше.

— Расскажи сказку, — попросила вдруг девочка, и радостно улыбнулась.

Я настолько удивилась странной просьбе, что на несколько минут даже почувствовала прилив сил.

— Что? — переспросила, рассматривая девочку.

Льняные кудряшки обрамляли лицо, аккуратный носик чуть вздёрнут, розовые пухлые губки, белое платьице с кружевным воротником и манжетами, а поверх — передничек, тоже белый.

— Расскажи сказку, — терпеливо повторил ребёнок, и улыбка вдруг стала коварной. — А то впущу его, — она кивнула на окно.

Я перевела взгляд: с той стороны на меня смотрело лицо Василия. Причём недовольное и раздражённое, и глаза его были такими же синими, как у девочки. Просто отметив этот факт, как и то, что не хочу с ним встречаться, я обратила внимание также на то, что в комнате, где сидели мы с девочкой, дверей не имелось.

— Милая… я устала… — честно ответила, и голос был тихим, слабым. — Мне говорить тяжело… И рука очень болит…

Дальше девочка сделала очень странную вещь: склонив голову, посмотрела на меня долгим взглядом, потом наклонилась, и лизнула мои пальцы, перемазанные в крови. Боль от кольца из острой стала ноющей, и я как-то даже сроднилась уже с ней, привыкла, и почти не обращала внимания. А когда непонятный ребёнок коснулся языком кожи, я отстранённо осознала, что практически не чувствую пальцев. Сглотнула, попытавшись понять, почему не испытываю страха, но не получилось. Девочка подняла голову, гипнотизируя меня необычными, яркими глазами.

— Тогда просто придумай, — вкрадчиво ответило дитя, и облизало губы, испачканные моей искристой кровью. — Необязательно говорить.

А мне даже думать было тяжело… Я прикрыла глаза, облизав пересохшие губы, чувствуя, как постепенно погружаюсь в дрёму. Кто-то дёрнул за руку, не давая уснуть окончательно, и слегка капризным тоном произнёс:

— Не спи, слышишь? Давай сказку!

В стекло послышался настойчивый стук. Стало вдруг невыносимо душно в этой маленькой, уютной комнатке, я с трудом дышала, мне не хватало воздуха, и пальцы потянулись к горлу в чисто инстинктивном жесте. «Валя! Любимая моя…» Настойчивый голос стал громче, ужасно знакомый, и его владелец что-то для меня значил, иначе сердце бы не забилось так радостно. Лица коснулось что-то прохладное, я открыла глаза, и в удивлении уставилась на снег, появлявшийся прямо из воздуха и медленно опускавшийся на меня, не тая в тепле комнаты. Подставила ладошку под снежинку, почему-то улыбнувшись, а вот лицо девочки исказилось в злобной гримасе, и глаза стали сплошными синими, без зрачка и белка.

— Нет! — взвизгнула она, и тут же в стене рядом с окном появилась дверь, в которую зашёл Василий.

«Сны — твоя территория». «Я сильнее, потому что верю». «Сновидцы в снах могут всё». Эти фразы всплыли вдруг в памяти, зацепившись друг за друга, и уходить не пожелали. Снежинки кружились вокруг меня, и странное дело, ни девочка, ни Василий, не могли переступить невидимую черту. Ребёнок сжимал кулачки и кусал губы, злобно сверкая глазами, Вася что-то бормотал, расхаживая туда-сюда, и не сводя при этом с меня взгляда, а я… Я посмотрела на предплечье, которое начало не просто чесаться, кожу словно присыпали горячим пеплом. Значит, сон, да? А в снах я всегда чувствовала себя хозяйкой, никогда ещё сны не управляли мной. Так почему же сейчас позволяю происходить всему без моего на то желания?

Девочка снова взвизгнула, бросившись вперёд, и словно наткнулась на невидимую стену. Вася остановился, и на мгновение мне показалось, вместо него вижу переплетение тёмно-голубых верёвок, что ли… Нитей. Слово само всплыло из памяти, начавшей шевелиться, там замелькали смутные образы… Что-то должно быть на моей руке, на той, где сейчас кольцо. Опять перевела взгляд на перчатку, и под моим пристальным взглядом кружево, украшенное камушками, начало бледнеть, словно растворяться.

— Валентина, не делай этого! — рявкнул Вася, который скорее всего не имел никакого отношения к реальному человеку, а девочка что-то злобно зашипела.

Краем глаза отметила, как мелькнуло что-то тёмно-голубого цвета, пятно какое-то, что ли. «Валя! Валенька…» — всё настойчивее звучал голос в голове, казалось, ещё одно усилие, и я вспомню, кому же он принадлежит. Ткань перчатки почти растаяла, я затаила дыхание, на мгновение позабыв про двух странных существ рядом… Что это, кажется, на моей коже поблёскивают какие-то искорки?!

— Не отдам!! — вдруг рявкнул тот, кто имел внешность Василия, и резко вскинул перед собой ладонь.

Из самой середины вырвались толстые, мерцающие синими блёстками, Нити, и легко проникли сквозь снежную метель, закручивавшуюся вокруг меня. «Валя, я люблю тебя! Вернись…» Я вскочила, задохнувшись на мгновение, перед глазами всё померкло, и в голове чётко отпечаталось имя: Рай. Это он зовёт меня! А где тогда я вообще нахожусь, и почему его нет рядом?.. Хотела было увернуться от Нитей, но внезапная слабость и острая вспышка боли в пальце заставили упасть обратно в кресло, тихо вскрикнув. И тут же я оказалась крепко примотана к нему, без возможности пошевелиться, только кисти торчали из-под синих верёвок, и с пальцев правой часто-часто капала искрящаяся кровь. Моя кровь. Реальность закружилась, снежинки разлетелись, бесследно тая в воздухе, и я потеряла сознание под негромкий, ликующий и одновременно какой-то злобно-радостный детский смех.

«Валя… Любимая… Вернись, пожалуйста. Вернииись…» Проснулась я от тихого, настойчивого шёпота, звучавшего, казалось, у самого уха. Резко открыв глаза, я сначала огляделась, не торопясь шевелиться. Окружающее переливалось всеми оттенками синего и голубого, причудливые растения тихонько шевелились, хотя ветра никакого не ощущалось, сама я лежала на чём-то плоском, не жёстком, но и не сильно мягком. Как будто сиденье в метро. Правая рука онемела до кисти, и я приподнялась на локте, с тревогой рассматривая пальцы: на них словно была надета перчатка из красной, мерцающей ткани, и с кончика безымянного продолжала капать кровь. Опустив взгляд ниже, с ужасом заметила под рукой цветок, похожий на плоскую воронку, тоже синий, и капли попадали прямо в отверстие посередине. Он… похоже, пил мою кровь…

Сглотнув, вскочила, прижимая раненую руку к безнадёжно испорченному платью, и огляделась вокруг, ища выход из этого синего лабиринта. «Вперёд. Валя, иди просто вперёд». Память услужливо выдала имя говорившего — Райксо. Тут же вспомнились оранжевые глаза, снисходительная усмешка, а потом вереницей потянулись воспоминания непонятного сна-яви с участием Василия и непонятной девочки в доме… На грани слышимости донеслось раздражённое шипение, и ко мне вдруг потянулись тонкие голубые усики от ближайшего куста, а растения вокруг заволновались, зашелестели. Я прикусила губу, сдержав испуганный всхлип, плакать сейчас не время, надо выбраться из этого гиблого места, пока оно не высосало меня досуха, как какую-нибудь муху. Аккуратно переступив усики, я сделала несколько шагов вперёд, но кусты стояли плотно, да ещё и угрожающе шевелились. Прикрыла глаза, разглядывая переливающиеся Нити, но сделать с ними ничего не смогла. Стало жутко, потому что усики подбирались всё ближе…

Потрясла онемевшей рукой, красные капли разлетелись в стороны, и к собственному изумлению я заметила, как живо отпрянули листья и стебли, словно пытаясь избежать контакта с кровью. Что такое?.. Или в этом чёртовом Синем Саду далеко не все растения могут без вреда для себя употреблять кровь Сновидцев?! Да что же за дикое место, а если сюда попадает кто-то не по-настоящему, как оно живёт? Или… Или оно вытаскивает Сновидцев самостоятельно к себе? И если тут Нити не могут изменяться, как же Сад насылает сны-яви, в которые очень сложно не поверить? Я чувствовала, что ответы лежат на поверхности, но думать мешал страх, и желание выбраться отсюда. А ещё, хотелось избавиться от проклятого кольца, вгрызавшегося в палец с упорством хищника. Стиснув зубы, я ухватила скользкое украшение, и потянула, наплевав на резанувшую боль. Онемение сразу прошло, я настойчиво теребила узкий ободок, обдирая кожу, но постепенно, миллиметр за миллиметром, стаскивая подарочек Синего Сада. Удивительно, но всё вокруг замерло в каком-то тревожном ожидании, и тут же снова раздался родной голос, который даже Сад не заставил меня забыть совсем. «Валя, иди вперёд. Просто закрой глаза и шагни. Не бойся…» Правое предплечье омыла тёплая волна, и боль притупилась, а кольцо продвинулось на целый сантиметр вверх. Улыбнувшись, я храбро зажмурилась и шагнула, веря тому, что говорил Рай. Он меня не обманывал, никогда…

Злобный шелест по-прежнему раздавался вокруг, я шла вперёд, не слишком быстро, но и особо не задерживаясь, по пути сражаясь с кольцом. Ноги коснулось что-то тёплое, я тихонько взвизгнула, и сердце скакнуло к горлу, и пальцы непроизвольно сильно дёрнули кольцо, вызвав новую вспышку боли — но при этом украшение снялось уже до половины. Меня словно вела куда-то невидимая нить, и я знала, что так работает наша с Раем связь. Шелест усилился, я открыла глаза, и невольно отмахнулась рукой от метнувшейся навстречу ветки — той рукой, которая была ранена. Красные капли веером разлетелись, и синяя растительность испуганно отпрянула, хотя с одного куста вдруг вынырнул тот самый цветок-воронка и жадно поймал перламутровую бусинку моей крови.

— Да чтоб тут всё пропало!.. — зло пробормотала я, стиснув зубы и снова рванув кольцо с пальца, глубоко располосовав кожу, но всё-таки сняв его наконец!

Кровь уже лилась тонкой струйкой, а я, размахнувшись, со всей силы забросила ненавистное украшение куда-то в гущу Сада. За ним же полетел красный, перламутровый шлейф, и на сей раз, растения не успели убраться. Я на мгновение остановилась, наблюдая, как Нити начинают стремительно превращаться в пепел густого фиолетового цвета, моя кровь, попав на растительность, начала её разъедать, как кислота, распространяясь всё дальше и дальше… «Валенька! Валя…» Опомнившись, поспешила на голос, подхватив юбки, и сильно прикусив губу — палец дёргало, и я не рискнула посмотреть, что с ним стало. По Саду словно пронёсся длинный вздох, покосившись по сторонам, заметила, что процесс продолжается, и почти перешла на бег, стремясь вырваться из этого странного места раньше, чем оно прекратит своё существование. Вот уж не думала, что моя кровь способна его разрушить! Причём, наверное, не только моя, а вообще любого Сновидца. Или дело не только в крови? Махнула рукой на размышления, вдруг ощутив, что граница Сада близка, и на сей раз он меня выпустит, никуда ему не деться… Кусты впереди бесшумно расходились в стороны, а за моей спиной осыпались фиолетовым, невесомым пеплом, а голова кружилась всё сильнее, и пальцы на правой руке стали скользкими от крови…

Когда впереди неожиданно показалось пустое пространство, силы уже почти покинули меня, перед глазами всё плыло. Я споткнулась, кажется, вокруг лодыжки всё же обвился какой-то особенно упрямый отросток, но упасть мне не дали сильные руки, бережно подхватившие и обнявшие. Их обладателя я не увидела, ибо сознание окончательно покинуло меня, утомлённое насыщенными событиями в Синем Саду.