Разбуди меня (СИ)

ГЛАВА 8

Удивительно, но во сне Кинатра не сильно отличалась от реального города. Разве что солнца не было, хотя небо оставалось светлым. Я оказалась на одной из улиц, недалеко от виденного на прогулке парка, и кроме меня заметила ещё несколько людей, хотя в разы меньше, чем днём.

— Ло, — раздался сзади знакомый голос, и ко мне подошёл Дин.

Не знаю, специально или нет, но он выглядел очень притягательно, в белом с серебристой искрой костюме, и светло-голубой рубашке, и даже торчащие во все стороны волосы придавали ему какой-то бесшабашно-хулиганский вид. На мне же было простое длинное платье более тёмного оттенка, чем его рубашка, подвязанное серебристым поясом, и без рукавов.

— Отлично выглядишь, — улыбнулся он, окинув меня взглядом, и взял за руку. — Пойдём?

Я последовала за ним, чувствуя смесь тревоги и волнения.

— Есть какое-то специальное место для Обряда? — поинтересовалась, не желая молчать. Тишина между нами нервировала.

— Нет, но проводить его посреди улицы мне кажется не совсем правильным, — Дин покосился на меня, по-прежнему улыбаясь. — В парке есть замечательная беседка, надеюсь, она никому не помешала сегодня ночью, и осталась на месте в этом слое.

Дом напротив вдруг начал изменяться: очертания поплыли, контур смазался, и буквально через несколько минут на месте вполне обычного трёхэтажного домика образовался миниатюрный замок с башенками и флагами. Дин весело фыркнул.

— Опять жена булочника никак определиться не может, — прокомментировал произошедшее. — Она чуть ли не каждую ночь меняет, и всё что-то новенькое придумывает.

Ещё мимо прошагал на лохматых собачьих лапах странный вид транспорта — что-то вроде старинной коляски с открытым верхом, только без лошадей и пассажиров. Я вздрогнула и поспешно отвела взгляд.

— Кому-то понадобился новый личный транспорт, — невозмутимо сказал Дин, и свернул на перекрёстке — впереди виднелась изящная кованая ограда парка.

Мы зашли, и Ходящий повёл вглубь, мимо пышных кустов с маленькими цветочками, высоких деревьев, увитых лианами, а в воздухе порхали разноцветные бабочки и стрекозы с крыльями, будто сделанными из цветных стёклышек. Беседка вынырнула из-за очередного поворота тропинки, и у меня вырвался восхищённый вздох. Словно сплетённая из множества веточек, лёгкая, воздушная, покрытая крупными гроздьями ярко-алых цветов, отдалённо похожих на сирень, а внутри журчал фонтанчик — вода в нём переливалась всеми цветами радуги. Интересно, а на самом деле как выглядит эта беседка?

— Можем завтра сходить, если хочешь, — негромко ответил Дин, и я поняла, что последний вопрос задала вслух.

Мы зашли внутрь, и встали лицом друг к другу.

— Что дальше? — тихо спросила я, храбро глядя прямо в глаза Ходящему.

Он взял меня за руки, так же не сводя пристального взгляда.

— Соедини нас Нитями, — последовал ответ.

Я не нашла ничего лучшего, чем буквально исполнить его просьбу. Опустив веки, увидела знакомую картину разноцветных Нитей, свивавшихся в причудливые узоры, потянулась, и ухватила ближайшую, нежно-фиолетового цвета. Задумчиво прикусила губу, и после некоторого колебания медленно обернула Нить вокруг своего запястья. Слова родились сами, откуда-то изнутри, из глубины души:

— Крепче Нитей наша связь…

— Крепче Нитей наша связь… — тихим эхом откликнулся голос Дина, глубокий, волнующий.

— Соединяю тебя со мной… — Нить засветилась ярче, когда я наощупь начала так же медленно наматывать её на запястье Дина.

— Соединяю тебя со мной… — удивительно, но когда он повторил эти слова, я вдруг ощутила кожей, как Нить чуть сжалась на руке, хотя раньше никогда не чувствовала. Нити неосязаемы, по крайней мере, в реальности сна, даже когда я с ними работаю.

— Буду рядом всегда… — тут я запнулась, ибо Нить повела себя вообще странно: начала растворяться, бледнеть, и по коже словно кто-то провёл наждачной бумагой — не слишком приятное ощущение.

— Буду рядом всегда… — в голосе Дина зазвучала сдерживаемая радость, и он чуть сжал мои пальцы.

— Мой Ходящий… — собственный голос упал до еле слышного шёпота, и вдруг разом навалилась усталость, да так сильно, будто на плечи набросили плащ со свинцовыми пластинками.

— Моя Сновидица… — едва прозвучали эти слова, сказанные Дином, ноги подогнулись, и я бы осела на землю, не обними меня беловолосый друг.

Распахнув глаза, я вцепилась в его пиджак, пытаясь справиться с внезапной слабостью, и тут взгляд упал на правую руку, куда собственно намотала Нить. Замысловатая вязь татуировки в виде браслета спиралью охватывала предплечье, от запястья до локтя, непривычного серебристого цвета, словно припорошенная перламутровой пылью.

— Ч-что это?.. — пробормотала обескураженная я, не сводя взгляда с рисунка.

— Знак Обряда, — Дин улыбнулся, и вторая рука легла на мою талию. — У всех он по-разному проявляется. Ты захотела браслет, вот он и получился.

— У тебя такой же? — мне вдруг стало зябко, и по телу пробежала дрожь.

— Да, — Дин кивнул, и тут же нахмурился. — Ло, тебе холодно?

Не дожидаясь ответа, он подвёл меня к скамеечке, усадил, снял пиджак и накинул на плечи, снова обняв и притянув к себе. Я прислушалась к ощущениям, странно пришибленная, не имея сил выбраться из таких ужасно удобных рук Дина, и одновременно откуда-то зная, что он как раз совершенно не чувствует никакой усталости или вялости. Его ладонь провела по моим волосам, и замерла на щеке.

— Ваиллори моя…

Да, отныне он имел полное право называть меня своей. Я медленно подняла голову, встретившись с ним взглядом, и беспомощно замерла, как загипнотизированная. Пальцы Дина гладили мои губы, лицо находилось всего в нескольких сантиметрах от моего, и, казалось, мир вокруг застыл, даже звуки стали тише.

— Валенька…

Ему очень хотелось поцеловать меня, но Дин боялся, как я на это отреагирую, и не спешил, не хотел торопиться. Я моргнула, осознав, что очень чётко чувствую его состояние, и отчего-то жутко смутилась, жарко стало не только щекам, но и шее, и даже ушам. Под моими ладонями быстро билось сердце Ходящего, выдавая его волнение. Глаза Дина мерцали в полумраке беседки, и я поддалась очарованию момента, выдохнув ответ на его невысказанный вопрос:

— Да…

Когда беловолосый нагнулся, коснувшись моих губ, я зажмурилась, несильно упёршись ладошками в грудь Дина, но он мягко обхватил запястья, сократив между нами расстояние, и прижав к себе. Испуг, смущение, неуверенность, и тоже волнение смешались в причудливый коктейль, и сюда же добавилась растерянность, когда под нежными, настойчивыми поглаживаниями его языка мои губы раскрылись, впуская, и я начала отвечать. Не слишком умело, и слишком робко, но Дин обрадовался и этому. Поцелуй всё не прерывался, и в какой-то момент я поймала себя на том, что и не хочу, чтобы он прекращался. Тут же накатило осознание вины, и очень ярко в памяти всплыли наши с Васей прогулки, и как мы с ним целовались на набережных. Я дёрнулась, как от удара, и откинула голову, всхлипнув. Боже, что же я делаю?.. Позволяю другому обнимать и целовать…

— Ой, простите, не думала, что тут кто-то есть, — вдруг послышался ехидный, и одновременно довольный голос. Знакомый голос.

Обернувшись, увидела на дорожке ту самую блондинку, Леону, кажется. Она тоже Ходящая? Неприятный сюрприз, однако. Снова охватило смущение, и я отвернулась, спрятав лицо на груди Дина.

— Не помешала? — продолжила Леона, как ни в чём не бывало.

— Помешала, — сухо ответил Дин. — Но мы уже уходим, да, Ло?

Я молча закивала, и не дожидаясь ответа, ущипнула себя за руку.

Знакомая спальня, и так же обнимающий меня Ходящий, только я лежу у него на плече, а не спиной, как засыпала. Тут же завозилась, настойчиво выбираясь из объятий, и села, включив ночник. Всё равно Дин тоже сейчас должен проснуться. А мне надо посмотреть… Серебристая вязь браслета никуда не делась, как и внутреннее ощущение тонкой, но прочной нити, тянувшейся к Дину.

— Валюша? — раздался его сонный голос. — Всё в порядке?

Я медленно провела пальцем по россыпи перламутровых искорок на коже, и вдруг тихо заплакала, отчётливо поняв, что дороги назад нет. Тут же вокруг талии обвились сильные руки, прижали к груди, а шеи коснулось тёплое дыхание.

— Шшш, моя девочка, — горячие губы осторожно прижались к затылку. — Не надо плакать… Я люблю тебя, Валенька, счастье моё…

Внутри всё переворачивалось от тихих слов, от нежности, звучавшей в них, а от лёгких, осторожных поцелуев по коже волнами прокатывались мурашки, рождая странное волнение и томительное, тягучее ощущение чего-то большего. Слёзы потихоньку сошли на нет, и я в какой-то момент оказалась лицом к Дину, а он аккуратно собирал губами слезинки с моих щёк. Это оказалось… приятно, и я испугалась собственных чувств и непонятных эмоций.

— Дин… — слабо запротестовала, попытавшись освободиться. — Пожалуйста… не надо…

Он замер на мгновение, потом выпрямился, и прижал моё лицо к груди, тихонько поглаживая по голове.

— Прости, малыш, — глухо отозвался Ходящий. — Прости…

Ноздрей коснулся запах его кожи, терпкий, и одновременно свежий, с лёгкой ноткой лимонной кислинки. Я не поняла, в какой момент мои руки обвились вокруг его талии, и стало… хорошо, правильно. Сколько мы так сидели, прижавшись друг к другу, слушая дыхание, и успокаиваясь, не знаю. Через какое-то время Дин осторожно пошевелился.

— Валенька, давай спать?

Послушно кивнула, расцепив руки, и устроилась под одеялом, снова чувствуя, как Ходящий обнял со спины.

— Спокойной ночи, Ло, — шепнул он. — Сегодня просто спи, Обряд отнимает много сил у Сновидцев.

Возражать не стала. Утомлённая переживаниями и чувством вины, уснула почти моментально, не желая видеть никаких снов, и действительно, до самого утра я словно просидела в тёмной комнате. Зато отдохнула на удивление хорошо.

Так началась моя новая жизнь в Кинатре. Признаться, я даже на какое-то время позабыла о Райксо, не до него было. Сначала Дин потихоньку знакомил меня с Ходящими, и в снах, и в реальности — среди них действительно оказалось достаточно женщин, и я ничуть не удивилась, обратив внимание, что некоторые из них заглядываются на Дина. Не то, чтобы мне это активно не нравилось, но лёгкое недовольство ворочалось в глубине души, добавляя беспокойства: моё отношение к беловолосому Ходящему по-прежнему оставалось загадкой для меня. Он прилагал много усилий, чтобы я не грустила, всё время делал маленькие приятные сюрпризы — то букетик цветов, то приносил любимые пирожные из булочной на соседней улице, то устраивал поездки за город, на озеро, которые мне тоже очень нравились. И при этом держался ненавязчиво, его знаки внимания не раздражали и не были мне неприятны, а даже наоборот, волновали и вызывали странные ощущения. Я не знала, что делать. Когда Дин просто обнимал, мне нравилось, рядом с ним было уютно и спокойно, и когда касался, тоже нравилось.

Но вечером мы оставались одни в спальне… Его запах, гладкая, тёплая кожа под пальцами, размеренное дыхание — всё вместе рождало внутри словно щекотку, сердце трепыхалось испуганной бабочкой, и я напряжённо замирала, прижатая к широкой груди Дина, боясь лишний раз пошевелиться. Тогда Ходящий начинал тихонько гладить меня, по волосам, плечам, спине, молча и очень нежно, едва касаясь. Не сразу, но удавалось справиться с волнением, и уснуть. Сны требовали от меня уравновешенного состояния, и поскольку теперь от моего настроения зависели не только собственные ночные приключения, приходилось учиться держать себя в руках и справляться с приступами тоски и грусти.

Мы всегда сначала оказывались в Кинатре, откуда Дин уже вёл меня в нужный слой. Днём приходило много писем, с заказами и просьбами, и между дежурствами я составляла списки, кому и чего хочется, а в остальное время вольна была видеть, что пожелаю. С моим появлением у Ходящих стало гораздо меньше работы, горожанам кошмары начали сниться реже. Соответственно, убирать творения ночной фантазии жителей с улиц стало легче — стоило только сказать мне, и я Нитями распутывала то, чему не было места днём. Постепенно новая работа захватила с головой, и наши непростые отношения с Дином отступили на второй план. Я просто стала относиться спокойнее, и не дёргалась, когда он обнимал, или касался губами виска, щеки, волос. На людях Дин никогда не позволял себе большего, и вообще, у меня сложилось впечатление, что он очень боится напугать, или обидеть, и такое трепетное, терпеливое отношение рождало мягкое тепло в душе.

Только когда мы оставались наедине, беловолосый предпринимал осторожные, нежные попытки зайти каждый раз чуть-чуть дальше: сначала просто целовал в губы, сразу отпуская, как только чувствовал моё напряжение, хотя довольно скоро я перестала сопротивляться и начала отвечать — мне нравилось целоваться с Дином, даже несмотря на чувство вины, и совесть, твердившую, что я люблю другого. Потом поцелуи переместились на шею и плечи, но оставались такими же нежными, ласковыми, и меня пугали скорее собственные чувства, просыпавшиеся от таких действий, чем сами действия, и я замирала в руках Дина с неистово колотящимся сердцем, напряжённая и настороженная, а он тут же останавливался, и просто обнимал, давая время успокоиться. Мой Ходящий незаметно, потихоньку, исподволь приручал меня, а я начала привыкать к нему, к его прикосновениям, эмоциям, которые он вызывал…

Периодически к нам в гости приходила Леона, хотя Дину — да и мне, чего уж там, — это не слишком нравилось. Но она ухитрялась изобретать множество предлогов, вроде как правдоподобных, и просто так выставить её не получалось. Ори, видя, что внимание Ходящей мягко говоря нам не сильно приятно, старался помочь, и Леоне, как ни старалась, ни разу не удалось остаться с Дином наедине. И в снах мы довольно часто пересекались, по крайней мере, на дежурствах. Слава богу, в мои сны вход ей был заказан, в библиотеке магистратуры оказалось много полезных книг о способностях Сновидцев, и я теперь умела закрывать мои слои. Не ключом, как Райксо, а просто по-особому сплетая Нити, и без моего разрешения на слой никто не мог сунуться. Об охотнике практически не вспоминала, занятая своими заботами, и почти поверила в то, что больше эта проблема не возникнет. Зря надеялась…

С моего появления в Кинатре прошло около двух месяцев, и я перестала думать о возвращении в родной мир. Мысли о Васе посещали всё реже, а рядом был Дин, и его улыбка, и разноцветные глаза, полные любви и заботы. Я с головой ушла в создание снов, мне нравилось дарить людям удивительные и необычные миры, и тоска уходила, таяла, как лёд на лужах под ласковым весенним солнцем. Я стала чаще улыбаться, у меня появились знакомые, и если Дин днём был занят в магистратуре, я проводила время с ними. Первым тревожным звоночком стало неожиданное письмо, адресованное лично мне, и отправителем значилась Леона. Дина дома не было, они с Ори отправились на встречу с другими Ходящими — у них раз в неделю такие были, что-то вроде обсуждения текущих дел, — и должны вернуться часа через два. Я нахмурилась, вертя конверт с крылышками, открывать не очень хотелось, но надо. Леона такая же жительница Кинатры, как остальные, пусть и Ходящая, хотя последние ко мне почти не обращались за снами. Зачем, когда можешь попасть в любой по своему желанию? Глубоко вздохнула, и всё-таки открыла письмо. «У меня день рождения завтра, хочу жаркую ночку с Дином, хотя бы во сне. Сделаешь?»

Я отбросила лист, словно он ядовитый, и почувствовала, как стремительно краснеют щёки, а ещё изнутри поднимается раздражение и злость. Да… да как она… Что это вообще такое?! Не буду я это делать! И пусть сколько угодно жалоб пишет градоуправляющему! Смущённая и растерянная, я прошлась по комнате, нервно сплетя пальцы. И Дину не покажешь, да я сгорю со стыда, если он прочтёт это. Покосившись на письмо, после некоторого колебания осторожно подняла его за уголок, сложила, стараясь не смотреть на строчки, и отодвинула на край стола. Потом села обратно, и принялась разбирать другие послания, не такие откровенные и наглые. Успела просмотреть только три письма, как снизу раздался приглушённый звук звонка. Не подозревая никакого подвоха, спустилась и открыла дверь.

— Привет, — Леона радостно улыбнулась, накрутив на палец светлый локон, и глядя на меня невинными глазами. — Впустишь?

— Дина нет дома, — сухо известила я, не имея желания общаться с этой женщиной.

— А я к тебе, — Ходящая продолжала улыбаться. — Ты получила моё письмо?

Мои щёки снова вспыхнули, и я поджала губы.

— Получила. Извини, не могу выполнить, — мы по-прежнему стояли на пороге, впускать Леону в дом в отсутствие остальных не хотелось.

Неприятная гостья изобразила расстроенную мордашку.

— А что так? Это же всего лишь копия будет, настоящий Дин твой с потрохами, — хотя сказано это было легкомысленным тоном, в глубине глаз я заметила мелькнувшую злость. — Ну что тебе стоит, Валя, а? Порадовать меня в день рождения?

— Всего хорошего, — попрощалась я, и аккуратно закрыла дверь, хотя очень хотелось хлопнуть со всей силы.

Даже не знаю, что больше задевало, то, что она так нагло высказала свои желания, или явная симпатия к Ходящему. А ещё, только представив, что Леона могла делать во сне с копией Дина, становилось совсем не по себе от смущения. До самого прихода беловолосого я не находила себе места, взбудораженные эмоции никак не хотели успокаиваться, хотя изо всех сил старалась делать вид, что всё в порядке. Дин и Ори вернулись часам к пяти вечера, и мы пошли кушать — частично готовка помогла успокоиться. Про Леону я промолчала. После позднего обеда разошлись по своим комнатам, и тут я запоздало вспомнила, что не избавилась от письма блондинки, только закопала его куда-то в ворох остальных.

— Ну как, много заказов на эту ночь? — улыбнулся Дин, сняв куртку и аккуратно повесив на спинку стула.

— Не очень, — рассеянно ответила я, сделав вид, что в задумчивости перебираю конверты, а сама искала злополучное письмо. Пока Дин будет переодеваться, как раз выброшу.

— Валюша, а ты бы хотела поехать на недельку за город? У меня там дом есть, на берегу реки, а здесь скоро жарко очень станет, — из спальни спросил Ходящий.

— Было бы здорово! — с энтузиазмом отозвалась я. Да где же этот конверт?! — Мне нравится природа…

— Что случилось, милая? — Дин остановился на пороге, и я вздрогнула от неожиданности.

— Н-ничего, — как можно естественнее ответила я, бросив на него косой взгляд.

Он в несколько шагов оказался рядом, притянул меня к себе, и обнял одной рукой, другой приподняв голову за подбородок.

— Ты рассеянная, Валенька, и напряжённая какая-то. Что произошло, пока меня не было?

Да, Дин чувствовал меня не только во сне.

— Леона приходила, — пришлось сознаться, вновь отчаянно покраснев.

— Зачем? — Ходящий нахмурился.

— Про письмо поговорить, — совсем смутилась я, и голос упал до шёпота.

— Какое письмо?

Высвободив подбородок, посмотрела на стол, и нашла наконец нужный конверт.

— Вот…

Не выпуская меня, Дин взял, прочитал, и смял лист, но лицо его осталось непроницаемым.

— Я поговорю с Леоной завтра, — мягко ответил он, и прижал меня к груди. — Она нас больше не побеспокоит, Валенька, ни здесь, ни во снах. Хочешь, погуляем вечером?

…Этой ночью и случилась первая странность, живо напомнившая, что не всё так хорошо в моей жизни. Дин привёл в сон одной девочки, приславшей письмо с просьбой, и я, стоя на улице с маленькими, казавшимися игрушечными, домами, приготовилась работать с Нитями. Сам Ходящий вернулся в Кинатру — мы так делали всегда, чтобы мне ничего не мешало. Он всё равно чувствовал, где я нахожусь. Неожиданно дверь одного дома открылась, и оттуда вышла собачка, вроде обычная, только совсем маленькая. Она держала в пасти синий конверт. Я отчего-то сглотнула, но присела и взяла послание. В том, что оно именно мне, не сомневалась.

«Спряталась? А я нашёл». Всего два предложения, но от них паника затопила сознание, я начала лихорадочно оглядываться, пятясь по улице, и ожидая, что вот-вот появится мужчина с огненным взглядом и волосами…

— Ло? — сзади обняли сильные руки, а в знакомом голосе звучали нотки тревоги. — Что случилось, счастье моё?

— Письмо… — сиплым голосом ответила я, прижавшись к Дину.

— Опять? От Леоны?

— От… от Райксо, — выдавила я, расстроено наблюдая, как послание распадается прямо в воздухе синей светящейся пылью.

Дин резко выдохнул и развернул меня к себе.

— Что там было? — разноцветные глаза вгляделись в моё лицо.

— Он сказал, что нашёл меня, — я вцепилась в рубашку Дина, дрожа, как от холода. — Дин, Дин, он же не может сюда проникнуть, да?! — в моём голосе слышалось отчаяние.

— Нет, хорошая моя, не может, — он успокаивающе погладил по голове, и тут же добавил с беспокойством. — Но его Ходящая может. Пойдём-ка на твой пляж?

— А… а сон? — мне стало совестно, ведь ребёнок просил, а тут я со своими эмоциями…

— Отдохнёшь там немножко, и вернёмся, — Дин убрал прядь с моего лба заботливым жестом. — Только я не уйду, подожду, пока ты всё сделаешь.

Зажмурилась и молча обняла его, прижавшись щекой к груди. Дин вздохнул, крепко обхватил, приподняв над землёй, и мы куда-то шагнули — хотя, почему куда-то, я чётко представила, что хочу, чтобы Дин принёс меня на берег моего укромного пляжа возле известнякового обрыва.

В спину ударил свежий порыв ветра с запахом йода и соли, и я открыла глаза, убедившись, что в безопасности. Солнышко светило вовсю, волны лениво набегали на песок, и вдруг захотелось искупаться. Отпустила Дина, отступила на шаг, и снова зажмурилась, превращая штаны и рубашку с коротким рукавом в купальник, и только услышав резкий вздох, запоздало вспомнила, что Дин же меня видел до сих пор одетой. В Кинатре ещё не очень тепло для купания было, спала я в длинной ночной рубашке… Ой. Сначала отвернулась, а потом уже посмотрела на переливающееся в лучах солнца море, остро чувствуя спиной взгляд Дина. Ласкающий, медленный, скользивший вдоль тела, как лёгкое пёрышко, отчего появилось ощущение сродни щекотки. Передёрнув плечами, я поспешила к воде, чувствуя волнение, и странное томление, вдруг стало жарко и грудь сдавило от неясных желаний. Прохладная вода оказалась как нельзя кстати, чтобы немного охладить пылающие щёки, и заодно скрыться от разноцветных глаз Ходящего. Вот чёрт. А мне ещё обратно выходить…

Я плавала долго, набираясь смелости вернуться на берег, и всё время чувствовала, что Дин наблюдает за мной. Я знала, он не сделает мне ничего против моей воли, но… похоже, между нами стояли только моё чувство вины и непонятная робость, страх перед собственными желаниями, смутными и не вполне понятными. Точнее, как раз понятными, но… я не знала, как преодолеть ту последнюю ступеньку, разделявшую нас с Дином, хотя прекрасно понимала и чувствовала, как ему с каждым разом всё тяжелее вовремя остановиться. А мне тяжелее останавливать его…

Наконец, всё же решила вернуться на берег, не вечно же в море сидеть. Повернувшись, обнаружила, что Дин сидит, уткнувшись лицом в сложенные на коленях руки, и мне видна только его макушка с белыми прядями. Неожиданно вспомнила, какие они приятные на ощупь, хотя и не такие мягкие, как, например, мои волосы. И мне нравилось их перебирать, зарываться пальцами, и чувствовать, что Дину тоже нравится… Краска тут же залила щёки, и я порадовалась, что Ходящий сейчас не смотрит на меня. Медленно выходя из воды, не сводила с него взгляда, сердце гулко билось в груди, а горло перехватывало от… не знаю, от чего, от каких-то не вполне оформившихся мыслей, желаний, будораживших кровь маленькими гейзерами. Я не понимала, что со мной происходит, куда вдруг делось смущение и неловкость, всегда охватывавшие, когда замечала, как Дин на меня смотрит, думая, что не вижу. Тихонько подошла, пытаясь справиться с дыханием, ставшим неровным, прерывистым, и присела на полотенце, осторожно коснувшись светлых прядей. Ходящий вздрогнул, но головы не поднял.

— Валенька… — его голос звучал глухо. — Оденься, пожалуйста…

За несколько мгновений в голове пронёсся целый табун мыслей: и то, что назад возврата нет, и то, что я принадлежу Дину, как и он мне, и то, что друг с разноцветными глазами мне нравится, как бы ни пыталась убежать от правды. Мы давно живём вместе, спим в одной постели, так почему я продолжаю цепляться за прошлое, которое уже подёрнулось полупрозрачной плёнкой забвения? Воспоминания стали смутными, образы — размытыми, и уже кажется, что это та жизнь была сном, реалистичным, ярким, но сном. Кинатра стала моим настоящим, и люди, которые в ней живут, с которыми здороваюсь каждый день, к которым хожу в гости и в сны. Так может, уже давно пора шагнуть дальше?..

Мои пальцы зарылись в волосы Дина, и я тихонько ответила:

— А надо?..

Собственная смелость на мгновение испугала, и сердце укатилось в пятки, но всего лишь на один миг. Ровно до того момента, как Ходящий резко вскинул голову, в разноцветных глазах отразилось недоверие и робкая пока ещё радость.

— Ло… — выдохнул он, осторожно коснувшись моей щеки, и по коже словно разбежались огненные искорки.

— Дин… — мои губы пересохли, я не могла отвести от его лица взгляда, и понимала, что не остановлю беловолосого, если он захочет пойти дальше поцелуев.

А он хотел. Его горячие пальцы медленно провели по шее, обрисовали ключицу, спустились на плечо, и я задрожала от нахлынувших ощущений и эмоций. Дин наклонился, всё ещё не до конца веря, и поцеловал, тоже осторожно, мягко коснувшись губ, скользнув по ним языком, а его ладонь легла на спину, аккуратно поддержав. Я обняла Дина за шею, прижав ближе к себе, от собственной храбрости кружилась голова, и сердце испуганно сжималось, а когда Ходящий вдруг резко подался вперёд, и поцелуй сразу перестал быть нежным и ласковым, на мгновение чуть не пожалела, что поддалась порыву. Но… если сейчас оттолкну Дина, потом уже точно не хватит смелости, да и, честно говоря, страх очень быстро растворился под жадными, обжигающими поцелуями, которыми Ходящий покрывал моё лицо, шею, плечи, грудь… Я зажмурилась, чувствуя, что таю, как кусочек сахара в кипятке, и начинаю задыхаться от восторга, охватившего каждую клеточку тела — мне не хотелось, чтобы Дин останавливался.

В какой-то момент почувствовала, что медленно опускаюсь на полотенце, и мои пальцы рефлекторно вцепились в плечи Дину, смесь предвкушения и волнения щекотала изнутри словно пёрышком, добавляя в тот коктейль эмоций, что туманил мысли, пряную нотку. Я вдруг поняла, что не хочу, чтобы всё случилось прямо здесь, на песке, пусть этот пляж и мой любимый, и Нити послушно раздвинулись, мягко опуская нас вниз, в следующий слой, и дальше. Захотелось проснуться в нашей с Дином спальне, и чтобы то, что началось во сне, продолжилось наяву… И я знала, что сейчас это получится легко, возвращение из сна в реальность, без всяких принудительных мер… И даже флейты не понадобится…

Всё закончилось резко и неожиданно: плавный полёт сквозь слои превратился в стремительное падение, меня словно сильно потянуло куда-то, выдернув из объятий Дина, и я закричала, испуганно распахнув глаза. Наши взгляды на мгновение встретились, растерянность на лице Ходящего сменилась тревогой, а потом он исчез, и вокруг остались только светящиеся Нити, превратившиеся в причудливый калейдоскоп узоров, меняющийся столь быстро, что глазам стало больно. В голове нарастал неприятный звон, падение продолжалось, и я зажмурилась, хватая ртом воздух и сжав ладонями виски — страх и напряжение внутри сплелись в тугой комок, лишая способности думать. Откуда-то я совершенно точно знала, что сейчас ничего не смогу сделать, и от этого становилось страшно до мурашек и липкого, холодного пота. «Спряталась? А я нашёл». Всего четыре слова, от которых веет прямо-таки ледяной неизбежностью встречи…

Неприятные ощущения усилились до тошноты, подкатившей к горлу горьким комом, голова кружилась всё сильнее, и сознание, мигнув, погасло, за что я, наверное, была ему благодарна.